ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ СТОРОНЫ
Андреас ХИЛЬГРУБЕР
ЭВАКУАЦИЯ ИЗ КРЫМА В 1944 ГОДУ
Вниманию читателей предлагается сокращенный перевод работы —
Hillgruber A. Die Raumung der Krim 1944. Wehrwissenschaftlichen Rundschau. Heft 9,—1959.
Переводчик с немецкого — С.А. Липатов, редактирование осуществлено М.Э. Морозовым.
В соответствии со спецификой «Флотомастера», опущены часть политических вопросов
и ряд моментов, посвященных ходу боевых действий на суше и в воздухе.
Стиль автора сохранен. В оригинале иллюстрации отсутствуют
и для настоящего издания предоставлены М.Э. Морозовым.
О своем решении удерживать полуостров, несмотря на изменившуюся обстановку в Ногайских степях, Гитлер сообщил впервые 25 октября 1943 г. начальнику румынского Генерального штаба бригадному генералу Штефлеа. Напротив, перед румынским руководителем маршалом Антонеску на первом плане стояли другие заботы. После того как 26 октября командующий 3-й румынской армией генерал-полковник Думитреску доложил, что положение 6-й армии в Ногайских степях складывается неблагоприятно, он стал опасаться катастрофы для находившихся в Крыму румынских дивизий. Маршал считал известную ему опасность, связанную с эвакуацией Крыма меньшей, чем та, которая может возникнуть в связи с последующей потерей действующих там румынских соединений. «Второго удара, подобного Сталинграду, он не может позволить по политическим соображениям».
28 октября новые тревожные сообщения с фронта потребовали от Антонеску сделать второе, срочное обращение к Гитлеру в форме письма. В своем ответном письме Гитлер заверил, что он тоже озабочен вопросом Крыма, который он подробно проверил. Проверка показала следующее:
1. Значение Крыма как важнейшей авиабазы для нанесения удара по румынским нефтяным месторождениям и как опорного пункта для нанесения удара по румынскому и болгарскому побережью.
2. Советские средства вторжения ограничены. Оборону от них можно обеспечить.
3. Некоторое время можно обеспечить снабжение Крыма. Можно будет продолжать снабжение морем.
4. Эвакуация по суше больше невозможна, так как она продлится от трех до четырех недель. За это время могут быть перерезаны перешейки или приняты другие контрмеры. Эвакуация по морю будет возможна всегда.
Поэтому фюрер принял следующее решение:
1. Крым должен обороняться при любых обстоятельствах и всеми средствами.
2. 6-й армии будут приданы силы, чтобы восстановить положение.
3. 6-я армия в любом случае должна расположиться таким образом, чтобы прикрыть подступы к Крыму.
4. В Крым по суше, воздуху и морю будут направлены новые батальоны.
5. ВВС применит новые соединения.
6. Кригсмарине имеет приказ отражать попытки десантирования противника с морского направления.
7. После восстановления положения от 1-й танковой армии будет направлена в Крым мобильная группа.
8. На всякий случай будет подготовлена эвакуация морем.
Если действующие соединения будут выполнять свой долг до конца, задача может быть выполнена». Он просил маршала «повлиять на свои войска в этом смысле».
16 октября на совещании в ставке заверения главнокомандующего кригсмарине гроссадмирала Деница существенно укрепили Гитлера в его решении удерживать Крым и произвести эвакуацию морем только в крайнем случае. При этом Дениц указал Гитлеру на отрицательные последствия, которые может повлечь за собой потеря Крыма для военно-морской обстановки на Черном море. 27 октября на следующем совещании в ставке фюрера Дениц гарантировал достаточное снабжение 17-й армии по морю (50.000 т грузов в месяц) и представил данные о имеющемся в распоряжении тоннаже, который может потребоваться для возможной эвакуации: 9 пароходов (21.000 БРТ), 5 моторных судов (6.900 БРТ), несколько танкеров, около 60 БДБ, большое количество вспомогательных кораблей, моторных катеров и мелких судов (которые, однако, можно было использовать только при благоприятных погодных условиях). Из этого следовало, что при имеющемся тоннаже каждые 4 дня (столько времени занимал путь туда и обратно) могли быть перевезены 20.000 человек. Для полной эвакуации 200.000 человек 17-й армии требовалось минимум 40 дней, а при плохих погодных условиях — даже 80.
При предметной оценке обстановки оказывалось, что доклад Деница о сроке
эвакуации по морю в своей основе заключал потерю большей части 17-й армии. Когда эвакуация будет разрешена и начата, Крым невозможно будет удерживать в течение всего необходимого времени под натиском противника. Однако Гитлер слышал мнение кригсмарине, звучавшее более оптимистично по сравнению с мнением сухопутчиков. Оно повторялось в последующие недели и месяцы в сообщениях «Адмирала Черного моря» (вице-адмирала Гельмута Бринк-мана; далее АЧМ. — Прим, ред.), и у него складывалось впечатление, что Крым возможно будет удерживать и дальше. Флот был прав с технической точки зрения, но слишком мало задумывался об общей оперативной обстановке.
На повторную директиву ОКХ от 7 ноября группе армий «А», в которой говорилось, что Крым необходимо удерживать полностью, командование группы армий под впечатлением кризисной ситуации на востоке и севере доложило, что «это вряд ли возможно выполнять дольше трех-четырех дней». На следующий день командующий 17-й армией, снова выдвигая на первый план вопрос о восстановлении сухопутного сообщения, в своем докладе командующему группой армий назвал эвакуацию армии морем «катастрофическим решением», при благоприятном выполнении которого «можно будет вывезти только незначительную часть людей». Поэтому командующий предлагал предпринять прорыв на север.
После повторного отказа в штабе армии был разработан первый план эвакуации морем («Рудербот»). На первой фазе он предусматривал отход маршем и перенос линии фронта к Севастополю, на второй — оборону крепости для обеспечения полной эвакуации. Все попытки, предпринимавшиеся командованием 17-й армии и группы армий «А» через ОКХ, привести Гитлера к пониманию их замыслов, несмотря на большую поддержку НГШ СВ (начальника генерального штаба сухопутных войск. — Прим. ред.)генерала Цейцлера, остались безрезультатными.
На какую поддержку ВВС и ВМФ могла рассчитывать окруженная 17-я армия? Вскоре после отсечения Крыма в начале
ноября 1943 г. генерал-лейтенант Дайх-ман принял командование над 1-м авиационным корпусом, находившимся в составе 4-го воздушного флота (командующий — генерал-полковник Десслох).
Задача этого корпуса заключалась в оказании поддержки двум армиям группы армий «А» — 6-й в нижнем течении Днепра и 17-й в Крыму. Находившийся под личным командованием Дайхмана «Оперативный штаб Крым» 1-го авиационного корпуса руководил применением всех авиационных соединений в Крыму, включая румынские. Находившийся в подчинении 1-го корпуса «начальник авиации Черного моря» полковник Шал-лер своими эскадрильями морской авиации и спасательных самолетов проводил разведывательное обеспечение конвоев от надводных и подводных сил флота противника и спасательную службу.
Всего в Крыму находилось две группы истребителей, одна группа пикирующих бомбардировщиков, одна группа ночных истребителей и разведывательные подразделения. Разведывательные подразделения 1-го авиационного корпуса (части расположенного на материке 1(F)/21) вели наблюдение севернее и восточнее Крыма, особенно за портами Батуми, По-ти и Сухуми. Так как советская оборона, особенно истребительная авиация, были очень сильны, то здесь могли быть использованы только особые самолеты со специальным горючим, которые достигали очень больших высот. Перед «Береговой эскадрильей Крым» была поставлена задача: круглосуточно производить облеты побережья, чтобы своевременно доложить о подходе советских кораблей. Румынская 20-я разведывательная эскадрилья базировалась в Саках. Она вела разведку в районе Сиваша и Перекопа.
В первые недели после окружения главным районом действий истребительной авиации была Керчь. С марта 1944 г. им стал северный участок. В боях
участвовала II/JG 52, которая сбила большое количество самолетов. В румынских и хорватских истребительных эскадрильях было только от 2 до 5 исправных самолетов, которые использовались практически только для охраны своих аэродромов. Несмотря на небольшую численность немецкой истребительной авиации, до начала большого советского наступления 8 апреля 1944 г. удавалось охранять воздушное пространство над Крымом. Лишь после этого начало сказываться численное превосходство советской авиации. Наиболее крупными авиагруппами в Крыму были подразделения пикирующих бомбардировщиков, преобразованные позднее в подразделения штурмовой авиации (II/SG 2 и III/SG 3. —
Прим. ред.). Их присутствие в немалой степени способствовало тому, что советский Черноморский флот не покидал своих гаваней на восточном побережье Черного моря. Потеря трех советских эсминцев 6 октября 1943 г. во время рейда на Феодосию и Иван-Баба от атак с воздуха могла при этом сыграть особую роль.
Задачи, выполнявшиеся подразделениями бомбардировочной, пикирующей и штурмовой авиации, частично размещавшихся в Крыму, заключались в непосредственной поддержке войск во время атак противника, в предотвращении ночного снабжения войск противника через Керченский пролив, в разрушении строившейся подводной дамбы через Сиваш и наведенных там мелких мостов. Сразу после окружения 17-й армии, наряду с морским снабжением, было организовано снабжение по воздуху.
В октябре 1943 г. была закончена эвакуация с островов Сицилия, Сардиния и Корсика. Поэтому использовавшиеся там соединения транспортной авиации могли быть переброшены на Восточный фронт. Соединения транспортной авиации, сосредоточенные на аэродромах в районе Одессы и Умани под командованием «Начальника транспортной авиации I», должны были обеспечить снабжение окруженных войск в Крыму, эвакуацию раненых и переброску подкреплений и сменяющих войск. При начальнике транспортной авиации был создан пункт связи, который обеспечивал радиосвязь с войсковыми службами и непосредственно с Крымом. Запросы по снабжению из Крыма поступали туда, а затем одновременно в ОКХ и службы снабжения.
До апреля 1944 г. на обратном пути самолеты загружались в среднем на 60%. В первую очередь перевозились раненые, затем — больные и отпускники, а также подразделения и службы, подлежавшие замене. Действия были особенно затруднены в период распутицы, тем выше была цена выполненного.
Как ни значительны были для окруженной 17-й армии воздушные перевозки, с самого начала решающим было гарантированное снабжение по морю. С ноября 1943 г. до начала апреля 1944 г. снабжение войск в Крыму осуществлялось из Одессы, после ее эвакуации — из Констанцы.
Небольшие по численности немецкие военно-морские силы на Черном, Эгейском и Адриатическом морях находились в подчинении командования группы флота «Юг», располагавшегося в Софии. Командующим группой был адмирал Фрике. В его подчинении находился отвечавший за действия флота в бассейне Черного моря «Адмирал Черного моря». До марта 1944 г. штаб «Адмирала Черного моря» находился в течение ряда лет в Симферополе. С конца марта 1944 г. общее руководство «Адмирал Черного моря» осуществлял из Констанцы.
В январе 1944 г. из учебной команды в Констанце (командир капитан 1-го ранга Кидерлен) была образована 10-я дивизия охранения (с базой в Констанце), командир которой — капитан 1-го ранга Вейхер — одновременно был немецким начальником штаба румынского ВМФ и «Начальником конвойной службы Черного моря». В 10-ю дивизию сторожевых кораблей вошли все эскортные и сторожевые флотилии западного побережья Черного моря и путей в Крым, а остальные силы флота, особенно боевые флотилии (флотилии ТКА и ПЛ. —
Прим, ред.), продолжали оставаться в непосредственном подчинении АЧМ. При этом для «начальника конвойной службы Черного моря» сам Крым и восточное побережье Черного моря оставались вне района его полномочий.
К началу войны в 1941 г. на Черном море находилось незначительное количество немецких кораблей. Чтобы его дополнить и облегчить во время наступления действия южного фланга немецкого восточного фронта регулярным снабжением, а затем — во время отхода — обеспечить снабжение отрезанных группировок, из Германии по маршруту Эльба — автодорога Дрезден-Ингольштадт — Дунай в Черное море было переброшено более 500 военных и торговых кораблей, в том числе — 6 подводных лодок, 23 моторных тральщика, 16 торпедных катеров, 50 БДБ, 26 охотников за ПЛ. К этому можно добавить построенные в Варне, Констанце и Херсоне БДБ, многоцелевые корабли проекта KFK и военные транспорта КТ.
В отчетном докладе АЧМ за 1943 г. указаны особые трудности немецкого флота на Черном море, с которыми он столкнулся в переломный год войны. «Снабжение Крыма и движение вдоль западного побережья от Николаева до Босфора в течение всего года осуществлялось с полным напряжением сил. В связи с растущей угрозой для судов снабжения со стороны авиации, подводных лодок минных полей и надводных кораблей противника, движение возможно только в составе сильно охраняемых конвоев по вынужденным курсам в обход минных полей. Для охранения, наряду с тральщиками, охотниками (кораблями KFK и КТ), использовались БДБ, катера Дунайской флотилии и вновь образованной флотилии сторожевых кораблей, а также румынские эсминцы, миноносцы и канонерки. Неблагоприятные погодные условия на Черном море предъявляют ко многим малым кораблям чрезвычайные требования. За 1943 г. морем проведено 2030 судов водоизмещением 1.340.000 брт».
Его начальник штаба — капитан 1-го ранга Конради — дополнил это сообщение, причем он указал, что обеспечивать снабжение войск, окруженных в Крыму, в декабре 1943 г. «стало труднее». Советы, очевидно, рассчитывая на предполагаемую эвакуацию Крыма, временно усилили до 8-12 присутствие подводных лодок в западном районе Черного моря, при этом они появились в районах, через которые идут все конвои из Одессы и Констанцы. Так, 2 декабря им удалось у Евпатории торпедировать БДБ («F 566») с тремя штурмовыми орудиями и одним разведывательным бронеавтомобилем. 19 декабря в том же районе — еще одну БДБ («F 580») с 20 т боеприпасов на борту. Но, несмотря на это, успехи Советов оценивались очень скромно. Если в декабре снабжение Крыма и было «в целом недостаточным» (в то время из Крыма не поступало ярко выраженных докладов о нехватке), то причины этого заключались в ограниченных возможностях немецкого флота на Черном море, в плохих погодных условиях, отводе большого количества кораблей для блокады Эльтигенского плацдарма и недостаточного поступления грузов из Рейха.
2 декабря группа армий «А» потребовала ежедневной доставки 1500 т грузов. Фактически, в декабре было доставлено 33.850 т, на 12.000т меньше, чем требовалось; в январе — 35.000 т; в феврале 1944 г. удалось существенно превысить затребованный армией объем перевозок (45.000 т в месяц), было доставлено 52.455 т и 4000 человек из 73-й пд. В этот период снабжение 17-й армии боеприпасами и горючим впервые могло быть признано удовлетворительным. Одновременно в конце января понизилась активность советских подводных лодок и авиации, ослабли атаки с Керченского плацдарма. В этот месяц все конвои были проведены без потерь. В марте 1944 г. в распоряжении флота еще находилось 18 крупных кораблей тоннажем 46.980 брт, несколько танкеров, 60 БДБ, 40 паромов Зибеля и мелких кораблей общим тоннажем 74.120 брт. Из них в исправном состоянии были только 14 крупных судов тоннажем 35.440 брт и мелкие суда общим тоннажем 36.944 брт. В этот месяц 17-й армии было доставлено 45.500 т грузов и 111-я пд.
Для обороны побережья Крыма с 1943 г. применялось 15 легких, 5 средних и одна тяжелая батарея береговой артиллерии (601-й морской артиллерийский дивизион в районе Севастополя, 602-й в районе Феодосии, 613-й в Керченском проливе и 614-й на северном побережье). За этот год было поставлено 50 минных заграждений (5895 мин), из них 20 — у южного выхода из Керченского пролива.
В тот же год была установлена первая часть так называемого минного «Западного вала» (726 мин), который должен был обеспечить морское сообщение между Крымом и Румынией. В связи с недостатком мин проект постановки сплошной полосы минных заграждений от мыса Херсонес до мыса Св. Георгия (Олинька. — Прим, ред.) в Румынии не мог быть полностью осуществлен.
По сравнению с активной деятельностью малых сил немецкого флота, особенно бросается в глаза пассивность Красного флота на Черном море. В 1943 г. его линкор, 3 тяжелых и 1 легкий крейсер, 1 лидер, 9 эсминцев, 2 миноносца, 30-40 подводных лодок, 50 канонерских лодок и торпедных катеров и большое количество вооруженных вспомогательных судов, если не учитывать редкие атаки эсминцев и миноносцев, маневренные действия мелких кораблей при снабжении Керченского плацдарма и растущую активность подводных лодок, прочно стояли на якоре в гаванях на восточном побережье Черного моря. Флот абсолютно не использовал своих возможностей, которые ему предоставлялись благодаря численному и качественному
превосходству, а также слепому стремлению Гитлера удержать Крым.
Напротив, советская авиация над морем в течение всего времени проявляла большую активность. Численность соединений советских 4-й воздушной армии на Таманском полуострове и 8-й воздушной армии в Ногайской степи оценивалась в 2000 самолетов. До начала советского наступления 8 апреля 1944 г. они полностью не использовались. Большое беспокойство доставляла авиация Черноморского флота. Численное превосходство советской авиации позволяли вести постоянную воздушную разведку над Крымом и над северо-западной частью Черного моря, точно знать о передвижении немецких конвоев из Одессы или Констанцы в Севастополь. Это вынудило АЧМ перенести прохождение конвоев на ночное время. Особую опасность представляли торпедоносцы. В 1943 г. было совершено 311 воздушных атак на конвои и соединения флота и 959 налетов на порты, в результате были уничтожены 13 БДБ, 2 моторных тральщика, 1 торпедный катер, 8 сторожевых катеров, 1 буксир, 3 парохода общим тоннажем 8950 брт и 5 лихтеров (5600 брт).
Близкие к фронту цели на Керченском полуострове подвергались особенно сильным атакам. В марте 1944 г., при подготовке наступления, намеченного на апрель (перевод соединений дальних бомбардировщиков ясно это подтверждал), советская авиация начала атаки тыловых целей в Крыму (путей подвоза, аэродромов, позиций артиллерии и зенитной артиллерии). Но в целом, действия советской авиации против тыловых целей не отличались активностью.
Чтобы предотвратить растущую опасность, командование 17-й армии в течение зимы под свою ответственность разрабатывало планы, предусматривавшие отход армии в укрепленный район Севастополя и окончательную эвакуацию морем. Наряду с представленным командующему группой армий «А» еще в ноябре планом «Рудербот», заключавшемся в отходе под натиском противника, был подготовлен второй план — «Гляйтбот», предусматривавший «добровольную эвакуацию» из Крыма. В начале апреля 1944 г., с учетом исходных районов советских войск, положение которых стало ясно, начиная с марта, был разработан еще один план — «Адлер». Он был разослан в корпуса. Также как и «Рудербот», «Адлер» предусматривал быстрый отход (за 6-7 дней) в укрепленный район Севастополя. «Эвакуацию материального имущества из Крыма осуществить невозможно. Тем не менее, необходимо вывести как можно большее количество вооружения, боевой техники и продовольствия в крепость, чтобы иметь возможность вести длительные бои в Севастополе», — говорилось в качестве руководства в плане. Он предусматривал удерживать Севастополь в течение трех недель.
В дополнение к планам операций «Рудербот» и «Гляйтбот» в декабре 1943 г. командир 1 -го авиакорпуса генерал-лейтенант Дайхман отдал приказ о разработке плана эвакуации и передаче его командирам частей в опечатанных пакетах, которые могли быть вскрыты после получения специальной команды. В частности, он предусматривал сокращение наземного персонала (насчитывавшего более 10.000 человек), поэскадрильное перебазирование на аэродромы на рубеже Феодосия — Сарабуз, затем — незамедлительный перелет на аэродромы у Севастополя. Строительство аэродромов в «крепости» Севастополь с декабря 1943 г. велось ускоренными темпами с привлечением всех средств.
Если взаимодействие между сухопутными войсками и люфтваффе развивалось при полном взаимопонимании, то между командованием сухопутных войск и флота, группой армий «А» и АЧМ, командованием 17-й армии и морским комендантом Крыма обнаружились определенные противоречия. Их причина заключалась в понятном с точки зрения психологии чувстве армии, увидевшей за собой вместо привычного тыла море и потерявшей надежную связь по суше с тылом. Прежде всего, командование 17-й армии рассматривало эвакуацию морем как катастрофу еще и потому, что до начала 1944 г. в Крыму находилось только полторы немецких дивизии, поэтому в случае прорыва могло оказаться, что советские войска окажутся в Севастополе быстрее немецких. Именно поэтому с момента окружения командование 17-й армии добивалось от ОКХ деблокирующего наступления из района нижнего Днепра, чтобы открыть путь через Перекоп. В то же время флот, в сознании своей боеготовности и превосходства над пассивным советским Черноморским флотом, пребывал в твердой уверенности, что предполагаемая эвакуация армии морем из Крыма в Одессу и Констанцу по согласованному плану не представляет неразрешимой задачи, и
что драматизация обстановки сухопутчи-ками не соответствует реальному положению. Вместе с тем, флот с полной серьезностью относился к обстановке на плацдармах, где часто возникала опасность прорыва. Хотя в течение зимы надежда на деблокирующее наступление таяла все больше и больше, и оставшаяся единственно возможной эвакуация морем все настоятельнее требовала более тесного взаимодействия между сухопутными войсками и флотом, взаимопонимание было достигнуто только до определенной степени. При этом взаимодействие служб сухопутных войск и флота в Крыму и на Черном море было налажено неплохо. В совместных операциях по эвакуации Кубанского плацдарма, захвате Эльтигенского плацдарма, выполнении заявок по перевозкам, обороне Крыма береговыми силами и береговыми батареями флота, позднее при переброске 5-го ак в Севастополь и т.д. оно было хорошим и успешным, а личные контакты между главным морским начальником контр-адмиралом Шульцем, начальником штаба АЧМ капитаном 1-го ранга Конради и генерал-полковником Енеке, полковником Ксиландером (начальник штаба 17-й армии. —
Прим, ред.) и генералом горно-стрелковых войск Конрадом (командир 49-го гск. —
Прим, ред.), офицерами штабов можно было охарактеризовать как «полностью доверительные». Этого взаимодействия не было только в одном, самом решающем вопросе — эвакуации морем. Хотя начальник штаба 17-й армии обращался с «более общими и дружескими вопросами» к начальнику штаба АЧМ о возможностях эвакуации, но АЧМ ничего не знал о многочисленных заявках армии, группы армий и их обоснованиях.
С точки зрения сегодняшнего дня, постановка вопроса о возможности снабжения Крыма морским путем в центр всех ходатайств об эвакуации с полуострова была большой ошибкой командования группы армий и армии, позволившей Гитлеру заставить играть виды вооруженных сил друг против друга. Фактически, не было сомнений в том, что Крым можно
было обеспечить имеющимся количеством кораблей. Поэтому, когда Гитлер запрашивал АЧМ и морского коменданта Крыма, они правдиво подтверждали возможность обеспечения. Таким образом полностью дискредитировались аргументы сухопутных войск в пользу эвакуации из Крыма. В связи с этим нужно было бы сначала обсудить этот вопрос между командованием группы армий, армии, АЧМ и морским комендантом Крыма.
3 марта из района Шепетовки началось новое мощное советское наступление. Сначала оно было направлено против фронта группы армий «Юг». Затем оно распространилось и против группы армий «А», приведя к новым поражениям и отступлению немецких войск в Западной Украине. 6-я армия, неся тяжелые потери, вынуждена была отойти с нижнего Днепра к нижнему течению Буга. 27 марта был оставлен Николаев. Штаб группы армий «А» переместился в Румынию в Галац на Дунае. Фронт, проходивший в 90 км от блокированных в Крыму немецких войск, отодвигался с каждым днем все дальше. В начале апреля группа армий «А» под ударами советских войск отошла с Буга на Днестр, по которому проходила румынская граница до 1939 г. 10 апреля была оставлена Одесса, бывшая до сих пор главным пунктом снабжения Крыма. Единственной оставшейся базой снабжения оставалась теперь Констанца, находящаяся в 200 милях (воздушная линия Констанца-Севастополь — 390 км!). И без того недостаточный тоннаж в связи с увеличением пути подвоза уменьшился почти на треть. Время движения тихоходных конвоев теперь составляло 20 часов. Именно от этого пути зависела судьба 17-й армии в Крыму.
В конце марта, когда советские войска прорвались в Бессарабию, Буковину и Северную Молдавию (то есть, уже на бывшую румынскую территорию), маршал Антонеску направил Гитлеру новое обращение с предложением «добровольно» оставить Крым. В письме от 27 марта Антонеску писал, что «До эвакуации Одессы теперь есть последняя благоприятная возможность эвакуировать Крым. Позже это можно будет сделать с большим трудом». В тот же день на совещании командующих группами армий Гитлер заявил, что Крым необходимо удерживать. Как прав был руководитель румынского государства с его тщетными предостережениями, подтвердилось в ближайшее время. Еще не закончилась эвакуация Одессы, как утром 8 апреля началось наступление советских войск в Крыму, решившее судьбу 17-й армии.
30 марта 1944 г. в ходе смены командования на Восточном фронте командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал фон Клейст был заменен генерал-полковником Шернером. 3 апреля Шернер был представлен штабу группы армий в Галаце и принял командование группой армий «А», которая с ноля часов 7 апреля была переименована в группу армий «Южная Украина». 17-я армия, как и раньше, находилась в непосредственном подчинении группы армий. Перед группой стояла двойная задача — предотвратить прорыв Красной Армии в глубину территории Румынии, особенно к нефтяным месторождениям в Плоешти, и, несмотря на ухудшившееся положение со снабжением после ухода из Одессы, удерживать Крым. Выполнение этой задачи существенно осложняло воздушное наступление британцев и американцев, начатое 4 апреля с нараставшей силой против румынских нефтяных месторождений, транспортных узлов в Венгрии и судоходства по Дунаю. Оно не только угрожало топливному снабжению Германии, но и существенно затрудняло снабжение группы армий «Южная Украина» и 17-й армии в Крыму.
7 апреля в 21:35 после первой краткой поездки в Крым, несмотря на известные с самого начала новые трудности, Шернер легкомысленно и безответственно, без учета действительного положения 17-й армии, доложил НГШ СВ, «что там все в порядке. Оборону Крыма можно обеспечить еще длительное время. Несмотря на некоторые представленные мнения, считаю, что оборону можно вести активно, хотя в данный момент этот
вопрос не имеет практического значения. Я доложу об этом позже».
8 апреля в 09:00 части 4-го Украинского фронта (2 гв. и 51-я армии) под командованием маршала Толбухина после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление. Уже в первый день наступления им удалось глубоко прорвать оборону румынской 10-й пд. В западной части Сивашского участка 336-й пд удалось отразить все атаки. На участке 50-й пд в районе Перекопа советским войскам удалось расширить выступ фронта, существовавший с ноября 1943 г., на 7 км по фронту и 2 км в глубину в направлении на Армянск.
На следующий день обстановка на участке 10-й пд стала настолько угрожающей, что вечером командующий 17-й армией вынужден был доложить, что «румынская 10-я пд разбита и ее остатки поспешно отходят на юг». Советские войска наступали уже на Джанкой и Воинку, в тылу Ишуньского укрепленного района. Кризис развивался так быстро и угрожающе, потому что командующий армией отдал приказ о переброске армейских резервов (главных сил 111-й пд) с севера на Керченский полуостров для замены 98-й пд. Поэтому когда советские войска прорвали северный участок фронта, резервы находились под Керчью. В 11:15 начальник штаба 1-го авиакорпуса доложил в штаб группы армий, что дополнительно в Крым переброшены одна группа истребителей, группа пикирующих бомбардировщиков и одна группа бомбардировщиков. За второй день наступления было уничтожено 14 советских самолетов и 11 танков.
10 апреля советским войскам удалось прорвать фронт в районе Томашевки и выйти на оперативный простор. Румынская 10-я пд в полном беспорядке устремилась к югу. Советские танки приближались к железной дороге Джанкой-Перекоп и угрожали Ишуньскому участку глубоко с фланга. Другое советское соединение пошло южнее и в полдень 11 апреля было уже в Джанкое — важнейшем транспортном узле и базе снабжения северного участка фронта. Для начала плана «Адлер» были все основания. 17-ю армию мог спасти от полного уничтожения только рискованный ускоренный отход в Севастополь.
Только в 22:45 11 апреля Шернер получил сообщение, что Гитлер одобрил его ходатайство об отходе 17-й армии в район Севастополя. Можно было приступать к эвакуации из Севастополя румынских и немецких тыловых служб и войск обеспечения, раненых и других войск, которые будут стекаться в тесный оборонительный район. На самом деле это не было «настоящим решением» Гитлера. Это было санкционирование реальностей, которые создавались советскими войсками, обусловливались их наступлением и ответными действиями сознающих ответственность немецких фронтовых командиров, отвечавших при этом за все своей головой. Оставалось неясным, будет ли отход к Севастополю началом полной эвакуации из Крыма, или крепость необходимо будет удерживать дальше.
Констанца оказалась единственным портом, куда могли быть эвакуированы войска из Крыма. Вечером 11 апреля советская авиация нанесла мощный удар по этому важному опорному пункту. Налеты повторились 17 и 18 апреля. Продолжение налетов могло сильно затруднить или вообще сделать морские перевозки невозможными. Но они не последовали, несмотря на захват удобных аэродромов в Крыму.
12 апреля в полдень было принято решение, и в 14:15 генерал-лейтенант Хой-зингер передал начальнику штаба группы армий генерал-майору Венку приказ Гитлера, в котором говорилось: «Севастополь удерживать в течение длительного времени, поэтому боевые части не подлежат эвакуации».
Обстановка в Крыму продолжала развиваться угрожающе. 12 апреля румынская 19-я пд уже отходила на юг восточнее железной дороги Джанкой — Симферополь, а группа Конрада 11 апреля еще находилась намного севернее — в районе Ново-Ивановка. 12-13 апреля, несмотря на угрозу правому флангу со стороны Джанкоя, она своими измотанными частями продолжала оборонять «линию Гнейзенау» (позиции в районе Симферополя. —
Прим, ред.), временно сдерживая продвижение советских танковых частей благодаря зенитно-артиллерийским подразделениям и авиации.
Командир 1-го авиационного корпуса генерал-лейтенант Дайхман, получивший 12 апреля на КП корпуса в Фокшанах сообщение о прорыве, отдал приказ об ускоренной переброске противотанковых боеприпасов, и сам сразу же вылетел в Крым в Сарабуз. В связи с отсутствием достаточного количества транспортной авиации боеприпасы перевозили в Крым на самолетах 27-й истребительной эскадры. Выяснив, что необходимо остановить продвижение советских танков, Дайхман решил временно принять командование на себя, возглавил группу 27-й истребительной эскадры, доставившую боеприпасы. Он приказал загрузить самолеты бомбами и атаковать советские танки на бреющем полете. При этом были достигнуты большие успехи (получены точные данные о
23 подбитых танках и о вероятном поражении еще 21). Было выиграно несколько решающих часов.
13 апреля советские войска вошли в Симферополь, откуда только за день до этого командный пункт 17-й армии был переведен в Севастополь. Группа Альмендингера (5-й ак), которая до сих пор не подвергалась атакам, 10 апреля планомерно и без воздействия противника начала отход с позиций на Керченском участке. Советская Приморская армия начала преследование с 11 апреля и вовлекла немецкую 98-ю пд в кровопролитные бои. В ночь с 12 на 13 апреля группа оставила Парпачскую позицию (позиции между Черным и Азовским морями западнее Феодосии. —
Прим, ред.) и двинулась не так, как предусматривал план «Адлер» (по дороге Феодосия
— Симферополь), а учитывая обстановку
— главными силами из района западнее Старого Крыма на Судак, мелкие части двинулись по прибрежной дороге Феодосия — Судак. Советские партизанские силы в горах Яйла, против которых румынский 1-й гск без видимого успеха боролся в течение зимы, вопреки опасениям, не представляли серьезной опасности для отходившего 5-го ак. Они и плохие дорожные условия немного замедлили отход по дороге Судак — Ялта. Для ускорения отхода часть корпуса (10.000 человек) из Судака и Алушты, а также часть войск с открытых участков крутого берега были взяты на борт 1-й десантной флотилии и доставлены в Балаклаву и Севастополь. Охранение осуществляла 3-я флотилия артиллерийских барж.
14 апреля передовые части группы Альмендингера вошли в Севастополь, а главные силы находились еще в районе Алушты. Стянутый в Севастополь румынский 1-й гск сначала занял предусмотренные для 5-го ак восточные оборонительные позиции Севастопольского укрепленного района. 14 апреля главные силы группы Конрада в составе 50-й пд, 336-й пд и части 111-й пд, со всей тяжелой артиллерией корпуса (единственной, которая окажется в Севастополе) заняла оборону в северной части крепости. Перед этим заградотряд коменданта «крепости Севастополь» полковника Бееца при поддержке штурмовой авиации отбил атаку советских танков у Бахчисарая. Это помогло выиграть 12 решающих часов для отхода в крепость.
Румынский кавкорпус, 10-я пд с 4500 человек из румынской 19-й пд почти полностью, если не считать незначительное
количество отставших, прибыли в Севастополь. 15 апреля снова не удалась попытка советских войск ворваться в Севастополь на плечах
отходивших. Главные силы группы Аль-мендингера без тяжелого вооружения вошли в укрепленный район. 16 апреля в Севастополь прибыли последние части 17-й армии. В этот день эвакуацией Балаклавы отход был завершен. Он удался благодаря напряжению всех сил, несмотря на тяжелейшие бои и большие потери, особенно среди пехоты. Дивизии армии совершили беспримерный марш в условиях постоянных боев. В крепость было доставлено 30% артиллерии и четверть противотанкового вооружения. Действия армии образцово поддерживали другие виды вооруженных сил. 1-й авиакорпус совершил 2390 самолетовылетов и решительно замедлил прорыв противника. 9-я зенитно-артиллерий-ская дивизия успешно действовала против воздушных целей и в противотанковой обороне.
Численность боевых частей 17-й армии после отхода в Севастополь снизилась до 19.591 человек (9231 немцев, 10.360 румын). На вооружении имелось: 666 пулеметов, 54 миномета, 35 тяжелых противотанковых орудия, 84 легких полевых гаубицы, 85 тяжелых полевых гаубиц, 12 реактивных минометов, 24 морских орудия. Потери немцев составили 13.131 человек (из них — 1253 убитых, 4125 раненых, 6986 пропавших без вести, 763 больных), потери румын — 17.652 человека. 9 апреля полный состав 17-й армии насчитывал 235.000 человек, к 18 апреля он снизился до 124.233 человек (78.000 немцев, 46.000 румын). С 12 по 20 апреля морем и по воздуху было эвакуировано 67.000 человек, среди них — 36.000 немцев, 16.000 восточных легионеров, 3800 военнопленных, 1600 гражданских, 9600 румын. 20 апреля некомплект личного состава насчитывал: в 50 пд — 22%, в 73 пд — 79%, в 98 пд — 43%, в 111 пд — 67%, в 336 пд — 23%. Решающим было то, что они в основном потеряли боевые войска — пехоту.
16 апреля командующий армией доложил, что боевой дух румын настолько упал, что они практически не могут защищать крепость. Их необходимо эвакуировать на материк. Это совпадало с мнением высшего немецкого командования, выступавшего из политических соображений за скорейшую переброску румын на материк.
Остатки пяти немецких дивизий и румынские батальоны заняли линию обороны советских войск, разрушенную немецкой 11-й армией во время осады Севастополя в 1941/1942 гг. и усиленную
зимой 1943/1944 гг. полевыми укреплениями. В глубине района обороны были оборудованы позиции в Николаевке и на мысе Херсонес, защищать которые предстояло в случае сдачи остального укрепленного района. Отход армии с главной оборонительной позиции до позиции в районе Николаевки обеспечивали портовая позиция и Инкерманское укрепление.
Основные усилия в обороне были сосредоточены на участке 5 ак, включавшего в себя господствующую над городом и портом Сапун-гору, которая образовала ключевую позицию для овладения Севастополем.
В целом мощная природная морская крепость от нападения с суши была оборудована за 14 дней. Не было ни одного железобетонного ДОТа со стороны суши, хотя были некоторые, повернутые фронтом к морю. Они были построены советскими войсками и разрушены во время осады. Оборудование позиций для длительного боя не было завершено. Минные поля и колючая проволока часто находились позади позиций и мешали передвижению обороняющихся. Каменистая почва затрудняла строительство укреплений под огнем противника, а в некоторых местах его полностью исключала.
Перед началом наступления 5 мая советским трем армиям с 27-ю дивизиями и 200 танками противостояло 64 тыс. человек 17-й армии, из них только 2900 человек пехоты, остальные были артиллеристами полевой и береговой артиллерии, солдатами охранных войск и прочих подразделений. В начале мая резерв 5-го корпуса состоял из одного батальона, а 49 гск — из двух батальонов. Минометов и противотанкового вооружения не было.
Несмотря на переход к обороне после удавшегося отхода с отдаленных участков фронта, настроение войск было удовлетворительным. Но затем оно падало с каждым разом все ниже, чем яснее становилось, что своевременного приказа об эвакуации на материк ждать не приходится. С недоверием слушали солдаты по радио о «героической борьбе» и вспоминали о донесениях из Сталинграда. Всю зиму солдаты, младшие командиры и командиры среднего звена твердо верили Гитлеру. Господствовало мнение, что Гитлер давно уже хочет вывести армию против воли «генералов». По мнению большинства солдат, человек, отдававший дилетантские приказы, был плохо ориентирован «генералами». Он не должен «бросить солдат на произвол судьбы». Только в последние дни невиданная солдатами и офицерами до сих пор хладнокровная ложь о «подкреплениях» для «крепости» рухнула и привела к панике последних дней.
Применение люфтваффе с двух аэродромов, находившихся внутри оборонительного района ограничивалось действиями истребительной и бомбардировочной авиации. Бомбардировщики поддерживали действия войск, вели разведку погоды и противника. Отдельные пары вели дальнюю разведку и бомбили дороги Феодосия — Симферополь и Джан-кой — Симферополь — Бахчисарай. Близкие к фронту аэродромы советской
авиации атаковались с применением бомб малого калибра и бортового вооружения. При атом затри недели с 16 апреля по 4 мая было уничтожено 40 и повреждено 70 самолетов противника.
Охранение воздушных сообщений Севастополя с материком в радиусе 150 км осуществлялось истребителями. Дальнейшее охранение над морем и на подлете к Констанце осуществлялось двухмоторными самолетами Bf-110 1-го авиакорпуса, базировавшимися на материке.
Во время боев с 8 по 22 апреля было сделано 3795 самолето-вылетов. При этом было подбито (с подтверждением) 226 (+33 — без подтверждения) советских самолетов; 23 советских самолета повреждены на аэродромах; уничтожено 186 советских танков, 5 разведывательных бронемашин, 633 грузовых автомобиля, 12 орудий, 1 подводная лодка, еще 100 танков повреждено.
Советские ВВС, массированно применявшиеся с начала наступления 8 апреля, еще более усилили свою активность после отхода 17-й армии в укрепленный район Севастополя. Они действовали преимущественно соединениями бомбардировщиков по 60 самолетов с сильным истребительным охранением и последовательно уничтожали позиции немецкой пехоты и артиллерии. Налеты на аэродромы, располагавшиеся в укрепленном районе, проводились сначала на высотах менее 1000 м, но потом высота была увеличена.
Немецко-румынские конвои и группы охотников подвергались атакам с воздуха на удалении до 200 км от берега, а отдельные корабли — в крымских портах.
Соединения советской авиации дальнего действия днем наносили удары по объектам на линии фронта, аэродромам и портам, а по ночам — исключительно по немецким аэродромам и портам. Ночные бомбардировщики главным образом наносили удары по целям на линии фронта и часто сбрасывали бомбы на боевые порядки советских войск.
Бомбардировочные соединения сначала в большинстве случаев осуществляли подлет к целям по кратчайшему маршруту, однако после того как немцам удалось улучшить действия своей истребительной авиации путем установки дополнительной радиометрической аппаратуры, советские бомбардировщики вынуждены были подходить на бреющем полете через горы Яйла и со стороны моря. Они, как правило, атаковали цели волнами по 15-20 самолетов со стороны моря.
Немецко-румынские конвои в течение апреля были атакованы с воздуха 53 раза. При этом в налетах участвовало 400 советских истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и торпедоносцев. Успехи этих атак были скромными. Причина этого заключалась как в ограниченности тактического мастерства атаковавших, так и умелых действиях немецкого охранения.
И все же, действия советской авиации до наступления 5 мая не были такими массированными, как того ожидала немецкая сторона. Хотя после длительной паузы в боях соединения 4-й и 8-й воздушных армий (всего около 2000 самолетов) отдыхали в течение нескольких
49
Артиллерийская БДБ.
недель и сдерживались несколько месяцев.
Соединения 4-й воздушной армии базировались на Таманском полуострове и на Кавказском побережье. Они почти не участвовали в боевых действиях в Крыму, и даже несмотря на то, что советские войска в конце апреля заняли Керченский полуостров, в Крым перебазированы не были. Но 8-я воздушная армия поддерживала наступавшие в Крыму соединения 4-го Украинского фронта из Ногайской степи. Для многочисленных и малоэффективных до последних боев после 5 мая атак на немецко-румынские конвои в северо-западной части Черного моря использовались чаще всего рвавшиеся в бой части авиации Черноморского флота.
Советский Черноморский флот даже не пытался оказать поддержку с моря действиям 4-го Украинского фронта ни во время освобождения Одессы 9-10 апреля, ни при наступлении в Крыму. Он не провел ни одной десантной операции, ни обстрелов с моря. Только 13 апреля, после того как немцы оставили Феодосию, там было проведено десантирование. Однако с началом эвакуации немецких войск из Севастополя 12 апреля, по-видимому, в связи с предположением, что эвакуация теперь пойдет полным ходом, Черноморский флот, несмотря на активизацию советских ВВС, увеличил действия своих подводных лодок на морских коммуникациях немецких войск между Констанцей и Севастополем. Используя данные своей хорошо организованной воздушной разведки в северо-западном районе Черного моря, советская авиация и флот своевременно получали данные о местах нахождения немецко-румынских конвоев и были в состоянии атаковать их в благоприятное для себя время. Несмотря на это, прохождение конвоев продолжало осуществляться планомерно. За период с 20 апреля по 3 мая было эвакуировано 13.400 немецких и около 29.000 румынских солдат.
В начале апреля в операционном районе радионаблюдением было установлено присутствие 9 советских подводных лодок. В последнюю декаду месяца это количество снова сократилось до 4-5. По-видимому, из-за усилившейся противолодочной борьбы в прибрежных водах советское командование стало больше использовать подводные лодки в открытом море.
Советские подводные лодки предприняли 15 атак, но все они были безуспешны, если не считать торпедирование уже поврежденного танкера «Оссаг».
После освобождения портов Ак-Ме-четь, Евпатория, Ялта и Феодосия, с середины апреля перебазировавшиеся туда советские торпедные катера стали по ночам атаковать конвои и корабли охранения по обе стороны от мыса Херсонес.
Главные силы флота в течение всего времени оставались на своих базах в Батуми и Поти. В апреле также не было установлено, чтобы советские корабли производили минные постановки.
После потери большей части Крыма немецкий флот лишился своих баз. После потери базы торпедных катеров Иван-баба исчезла возможность препятствовать прохождению советских кораблей вдоль восточного побережья Черного моря. 1-я флотилия торпедных катеров была переведена из Иван-баба в Констанцу (Эйфорию), однако часть ее продолжала действовать с временных баз в Балаклаве и Севастополе. Ее катера использовались прежде всего для дальнего охранения конвоев и прикрытия транспортных путей. При повторяющихся боевых столкновениях с советскими катерами успеха достигнуто не было, так как после открытия огня противник уклонялся от боя. Присутствие немецких торпедных катеров предотвращало атаки на конвои, следовавшие в Севастополь и из него.
3-я флотилия артиллерийских барж применялась близ Севастополя для обстрела советских позиций на северном фронте обороны.
Главная задача 3-й флотилии моторных тральщиков заключалась в охранении ценных транспортов. Румынские ВМС, эсминцы, миноносцы и канонерки находились под командованием шефа королевского румынского флота
контр-адмирала Марцеллариу и действовали полностью в соответствии с указаниями адмирала Черного моря, хотя до этого они по политическим соображениям ограничивались охраной румынского побережья и выполнением отдельных задач в западной части Черного моря.
30-я флотилия подводных лодок в течение всего апреля находилась у Поти, Батуми и Туапсе для наблюдения за советским флотом, так как после потери аэродромов в Крыму вести воздушную разведку у побережья Кавказа можно было только самолетами Ju-88. 10 мая одна из подводных лодок доложила о потоплении одного советского миноносца у Туапсе.
Для оперативной борьбы с подводными лодками в распоряжении АЧМ остались только KFK, так как охотники типа КТ использовались для эскорта конвоев.
В результате эвакуации для немецкого флота были потеряны порты Феодосия,
Ялта, Евпатория, Ак-Мечеть и сам Севастополь, так как с начала блокады его порт находился под постоянными артиллерийскими обстрелами, поэтому погрузка и разгрузка транспортов производились во внешних бухтах. С 27 апреля число следовавших почти непрерывно с начала блокады воздушных налетов на порты снизилось, но с 4 мая они начались с новой силой и нарастали вплоть до развязки 12 мая.
Принимая во внимание абсолютное превосходство советских войск и собственное безысходное положение, несмотря на несогласие Гитлера оставить Севастополь, командование 17-й армии было вынуждено начать предварительную подготовку к неминуемой сдаче крепости. При этом все были убеждены, что несмотря на сопротивление, Гитлер вскоре отдаст приказ об эвакуации. До этого времени можно было отправить в Констанцу лишний персонал и румынские части, используя тоннаж возвращавшихся пустыми в Румынию транспортов (около 600 т ежедневно), официально предназначенных только для снабжения, и что более крупный тоннаж потребуется через один или два дня после принятия Гитлером решения об эвакуации из Севастополя.
Для успешной операции требовалось достаточно времени для подачи и ухода, прикрытие истребителей, наличие достаточного количества причалов, необстреливаемых артиллерией противника, и самое главное — удержание Сапун-горы. На основе этого впервые при сотрудничестве штаба АЧМ и штаба 17-й армии 22 апреля была разработана операция «Леопард» для планомерной эвакуации из крепости Севастополь в течение 14 дней. В соответствии с ним, после эвакуации большей части армии должен был отходить северный фронт обороны, через пять дней после подхода транспортов предполагалось в течение двух суток эвакуировать оставшихся 28.000 солдат морем и 4500 человек авиацией.
В то время как в Крыму командование 17-й армии и морской комендант Крыма планировали эвакуацию армии, на «высшем уровне» продолжалась борьба за отмену решения Гитлера. Тем временем отвод немецких войск из Крыма оказал влияние на политику Турции. 21 апреля турецкое правительство под давлением Англии и США заявило о прекращении в конце месяца поставок в Германию хромовой руды. Одновременно было заявлено, что Турция является не «нейтральным», а «союзным» государством. Гитлер стал еще больше опасаться, что, несмотря на оптимистичные доклады немецкого посла в Анкаре фон Папена, она может в любой момент не только разорвать дипломатические отношения, но и открыто вступить в войну.
23 апреля началось мощное наступление советских войск в районе Сапун-горы и Кадыковки, в котором участвовало 100 танков. Это наступление привело бы к кризису, но были подбиты 24 танка, а советская пехота залегла под огнем немецкой артиллерии. Так как огонь советской артиллерии был неточен и «плохо организован», немецкие батареи остались невредимыми. 25 апреля атаки прекратились. Фронт, если не считать небольшого вклинения в районе Балаклавы, продолжал удерживаться.
25 апреля в 23 часа АЧМ вице-адмирал Бринкман и морской комендант Крыма контр-адмирал Шульц приняли участие в совещании в Берхтесгадене. Во время обсуждения, к удивлению адмиралов, возможности по удержанию Севастополя практически не рассматривались.
Гитлер спросил «Адмирала Черного моря»: «Бринкман, если все же случится катастрофа, и русские прорвутся, сколько человек Вы сможете вывезти за ночь?» АЧМ, обсуждавший что-то в этот момент с одним из офицеров и захваченный вопросом врасплох, ответил не раздумывая: «40.000 человек, мой фюрер!» Так как это было совершенно невозможно сделать, в разговор вмешался Шульц. Он сообщил о предусмотренном планом «Леопард» количестве транспортов, необходимых для планомерной эвакуации, и заключил утверждением, что если произойдет то, о чем сказал Гитлер, невозможно будет погрузить и 16 тысяч, не говоря уже о 40. Гитлер вскипел, указав на то, что адмиралы каждый раз дают ему разные цифры. Шульц возразил: «Мой фюрер, по-видимому, я недостаточно ясно высказался, но есть разница в том, готовлю ли я операцию планомерно и провожу ее, или противник прорывается и навязывает мне закон действия». Все ожидали новой вспышки бешенства Гитлера, но тот промолчал и выслушал доклад адмирала до конца.
27 апреля генерал-полковник Енеке направил в штаб группы армий телеграмму: «Силы армии настолько малы, что уже вскоре она должна будет занять более узкую полосу обороны на рубеже долина Инкермана — южный берег Северной бухты. В течение длительного времени этот фронт удерживать будет невозможно, так как все аэродромы и причалы будут находиться под обстрелом противника. Необходимо эвакуировать людей».
В ночь с 27 на 28 апреля Гитлер отклонил ходатайства Енеке.
29 апреля генерал-полковник Енеке в Берхтесгадене был принят Гитлером. В своем докладе Енеке заявил, что 17-я армия больше не имеет возможностей удерживать Севастополь. Гитлер потребовал от него письменно изложить свое мнение о дальнейших возможностях обороны.
1 мая в середине дня начальник управления кадров Сухопутных войск и шеф-адъютант Гитлера генерал-лейтенант Шмундт по телефону сообщил генерал-полковнику Шернеру, что на основании письменного доклада Гитлер считает, что не может больше доверять генерал-полковнику Енеке оборону Севастополя и освобождает его от командования 17-й армией. Новым командующим назначен генерал Альмендингер.
С 1 по 12 мая 1944 г. в Севастополь было доставлено из Констанцы два маршевых батальона общей численностью 1300 человек, 15 противотанковых пушек, 10 минометов, 4 тяжелых полевых гаубицы и несколько легких орудий и минометов.
5 мая в 09:30 советская 2-я гв. армия под командованием генерала Захарова после мощной артиллерийской подготовки (около 400 стволов артиллерии и 400 минометов), при поддержке истре-бительно-бомбардировочной авиации перешла в наступление на северном участке обороны против 49-го горнострелкового корпуса. Несмотря на поддержку сухопутных частей люфтваффе (34 советских самолета были сбиты в первый день наступления) все передвижения войск и артиллерии в укрепленном районе прекратились, так как временами в воздухе находилось одновременно до 40 самолетов. И все же до вечера 6 мая 336-я пд устранила прорыв советских войск.
Утром 7 мая советские войска, как и ожидалось накануне, после мощной артподготовки (не менее 80 тыс. выстрелов, не считая минометов, при плотности 200 орудий на километр фронта!) начали наступление и против 5-го корпуса (в направлении Сапун-горы. —
Прим, ред.) Советская авиация также сосредоточила свой удар на этом участке. За день боев люфтваффе при потере одного самолета были сбиты 90 советских самолетов, 7 — уничтожены на аэродромах и 33 — сбиты зенитным огнем.
Если в тот день 49-й гск продолжал удерживать северный участок, то 5-й корпус начал отходить под мощным давлением советских дивизий. «Обороняющиеся просто уничтожались на позициях, пока в середине дня фронт не был прорван на всем участке» (из рапорта полковника
Ксиландера от 16.5.1944). В 13:45 командующий 17-й армией сообщил в штаб группы армий, что оборона 73-й пехотной дивизии прорвана, а в обороне 111-й пехотной дивизии большие прорывы. Снова была направлена просьба в ближайшую же ночь прислать самолетами маршевые батальоны из 6-й и 8-й армий и срочно доставить штурмовые орудия и артиллерийские боеприпасы. В 17:00 из штаба 17-й армии была направлена телеграмма, что «противник начал подниматься на Сапун-гору. Обстановка складывается худшим образом из предполагавшихся». Флоту ставились следующие задачи:
1) переправить главные силы 49 гск через Северную бухту;
2) подорвать или вывести из строя портовые сооружения (среди них — большой сухой док для линкоров) и склады на северном берегу бухты;
3) заминировать Северную бухту донными минами.
Хотя с командующим 17-й армией было обусловлено, что приказ о снятии войск с северного участка будет отдан не позднее 14 часов, он поступил к морскому коменданту в 20:15, но тем не менее, удалось выполнить все необходимые мероприятия планомерно в три раза быстрее.
Излишне оптимистичный доклад Аль-мендингера в ставку фюрера, особенно в том, что касалось возврата Сапун-горы, уже начал оказывать тяжелые последствия. Когда в ночь с 7 на 8 мая в Констанце в штабе АЧМ узнали, что командующий армией отдал приказ оставить северный участок обороны Севастополя, поскольку возможность удержания Сапун-горы была уже утрачена, начальник штаба АЧМ капитан 1-го ранга фон Кон-ради решил направить все имеющиеся транспортные и военные корабли в Севастополь. АЧМ вице-адмирал Бринкман, поддержанный командиром 10-й дивизии охранения капитаном 1-го ранга Вейхером, отклонил это предложение, указав на то, что в этом случае предусматривалась эвакуация только 40 тысяч человек. Необходимый для этого тоннаж должен быть направлен немедленно, то есть вечером 8 мая. В Севастополь он должен был прибыть через 24 часа, т.е. в ночь с 9 на 10 мая. Затем АЧМ отдал приказ приготовить к выходу в море все имеющиеся исправные корабли и те, которые не нуждались в серьезном ремонте.
Морской комендант Крыма контр-адмирал Шульц, который знал, что теперь речь может идти только о борьбе за выигрыш времени, чтобы флот смог вывезти как можно больше солдат, отдал распоряжение—дать условный сигнал, предусмотренный на случай катастрофы, требуя, таким образом, прислать все имеющиеся корабли. Однако он получил от АЧМ ответ, что «надо спокойно оценивать обстановку и что южная часть крепости будет продолжать оборону». Так терялось драгоценное время.
Утром 8 мая советские войска после мощной артиллерийской подготовки при поддержке штурмовой авиации снова продолжили наступление. Разбитые боевые группы 73-й пехотной дивизии отошли, но фронт пока удержали. Свежие советские дивизии пробились через позиции на Сапун-горе, захватили Никола-евку и оборудованное как опорный пункт, оставшееся со времен Крымской войны Английское кладбище. Боевые группы 111 -и и 98-й пд перешли в контратаку. За Английское кладбище завязались тяжелые бои, но оно осталось в руках советских войск.
В 21:15 командующий группой армий генерал-полковник Шернер доложил начальнику Генерального штаба Сухопутных войск о катастрофическом положении 17-й армии в Крыму, и в 23:00 он получил разрешение Гитлера на эвакуацию. С 23:10 до 23:35 Шернер сообщил об этом приказе начальнику штаба 1-го авиационного корпуса и АЧМ. Отправка подкреплений в Крым отменялась. 9 мая в 02:15 приказ был получен в штабе армии.
Сразу после получения приказа об отходе командование 17-й армии решило отвести все имеющиеся силы на позицию у Николаевки, однако уже в середине того же дня от этого замысла пришлось отказаться, так как советские войска прорвались в город и в порт Севастополь.
Портовые сооружения Севастополя были разрушены группой морских саперов. 1-я десантная флотилия заминировала Северную, Южную и Стрелецкую бухты 71 миной. На рассвете 9 мая танкер «Продромос», буксир и лихтер в сильный туман, будучи не встреченными лоцманскими катерами, попытались пройти во внутреннюю гавань Севастополя и попали под обстрел советской артиллерии.
Остатки немецких войск, неся тяжелые потери, заняли последний херсонесский оборонительный рубеж. Остатки 73-й пехотной дивизии были опрокинуты советскими войсками. Этим была нарушена оборона на южном участке. Севернее немецкие командиры предприняли неудачную контратаку, пытаясь отбить позицию у Николаевки. После этого наступательный порыв немцев окончательно был исчерпан. Позиции 98-й пд, часть которой еще оборонялась у Инкермана, а главные силы контратаковали Сапун-гору, были прорваны. Остатки защищавших северный сектор 50-й и 336-й пд вынуждены были пробиваться через части противника, начавшие переправляться через Северную бухту.
9 мая в 17:12 командующий 17-й армией направил телеграмму в штаб группы армий, в котором говорилось, что штабы 17-й армии и 5-го корпуса должны быть эвакуированы на материк в предстоящую ночь вместе с 14 тысячами человек. Оставшуюся часть армии численностью 20 тысяч, или, возможно, 35 тысяч придется вывезти «одним конвоем» в ночь с 10 на 11 мая. Армия просила направить в Севастополь все имеющиеся корабли, чтобы обеспечить эвакуацию в эту ночь.
После всех совместных совещаний командования армии и флота стало ясно, что невозможно вывезти из Крыма целую армию за одну ночь. Но под давлением внешних обстоятельств, оказалось необходимым обороняться как минимум еще один день, ч'то представляло большие трудности для командования и означало неотвратимую катастрофу для остатков армии.В течение 9 мая положение 17-й армии еще больше ухудшилось в связи с прекращением действий люфтваффе в Крыму. В первые дни советского наступления, начавшегося 5 мая, немецкие истребители достигли значительных успехов и существенно облегчили оборону на земле. 8 мая в 09:15 начальник оперативного отдела штаба 4-го воздушного флота еще обещал, что «над Крымом будут действовать новые истребители и бомбардировщики, а также ночные истребители». В тот день в боях участвовали 20 самолетов. Потери немецкой авиации были высокими, однако среди них преобладали небоевые. Отправка раненых самолетами продолжалась до последнего момента. После потери аэродрома севернее крепости вся авиация базировалась на большом аэродроме на полуострове Херсонес. После 5 мая соотношение сил немецкой авиации (60-75 самолетов, затем — 40-45 самолетов) к советской было 1:25, хотя на Херсонес для усиления истребительного прикрытия была переброшена III/JG 52. Регулярные налеты советской авиации на аэродром в Херсонесе повредили за все время боев 2 самолета и не доставили большого ущерба.
Утром 8 мая на аэродром Херсонес прилетел командир 1 -го авиакорпуса генерал-лейтенант Дайхман и направился в штаб армии, расположенный в форте «Максим Горький II» (нем. название комплекса укреплений береговой батареи №35. —
Прим. ред.). Там он сообщил командующему армией, что авиация вынуждена будет покинуть Херсонес, как только аэродром попадет в зону обстрела советской артиллерии. Таким образом, действия люфтваффе над Крымом прекращались, хотя 1 -и авиакорпус должен был еще пытаться поддерживать 17-ю армию с материка и направлять из Мамаи самолеты Bf-110 для прикрытия морских конвоев. Но это не принесло какого-либо облегчения. По возвращении с Херсонеса Дайхман доложил в штабе группы армий о безнадежном положении армии. 9 мая советская артиллерия и авиация уничтожили аэродром на Хер-сонесе. Вечером того же дня 13 последних немецких истребителей вылетели на материк. Только самолеты Ju-52 ночами с 9 на 10 и с 10 на 11 мая продолжали садиться на вспомогательных полосах для эвакуации раненых. 50 самолетов Ju-52 в последнюю ночь были сильно перегружены (в каждом — до 30 раненых), но всего было вывезено до тысячи человек. Самолеты Не-111 8 мая использовали также любую возможность для вывоза раненых. Всего с 8 мая (явная ошибка А. Хильгрубера, следует читать с 12 апреля. — Прим. ред.) самолетами на материк было вывезено 21.457 солдат, из них — 16.387 раненых. С 4 по 14 мая самолеты 1 -го воздушного корпуса совершили 2342 вылета. Из них с аэродромов в Севастополе — 809 вылетов, с материка в интересах сухопутных войск — 398, для охранения конвоев — 803, для морской разведки — 245 и с целью спасения на море — 87 вылетов. При этом были достигнуты следующие результаты: сбито советских самолетов — 253; уничтожено самолетов на земле — 9, танков — 6; повреждено танков — 3; уничтожено реактивных минометов — 26, орудий — 2, прожекторов — 1, автомобилей — 39, подводных лодок — 1; повреждена одна подводная лодка.
Спасательными самолетами спасено в море 109 человек. Потери самолетов, базировавшихся в Крыму, составили : два самолета подбиты советскими истребителями, один — подбит своим зенитным огнем, два — разбиты на земле, два — пропали без вести. 76 поврежденных самолетов, которые невозможно было вывезти на материк, были уничтожены на аэродроме. Из самолетов, действовавших с материка, два пропали без вести, один — сбит ночными истребителями.
После принятия решения об эвакуации, в ночь с 8 на 9 мая внимание всех обратилось в сторону флота. От него теперь зависело спасение или гибель 17-й армии.
С 12 апреля по 8 мая из Крыма в Констанцу и Сулину были перевезены 64.563 солдата, 9424 раненых, 11.358 гражданских лиц и 4260 военнопленных. 8 мая в Севастополь по первому требованию 17-й армии были направлены конвои, которые могли взять на борт 20 тысяч человек. Речь идет о конвоях «Танне» и «Патриа», вышедших из Констанцы соответственно в 20:00 и 23:15. В последнем находились моторные суда «Тотила» и «Тея» тоннажем 2700 и 3600 брт. Конвои должны были обеспечить эвакуацию в Констанцу основной части первой группы — 18 тысяч человек. Суда должны были прийти кХерсонесу в ночь на 10 мая.
По второму требованию командующего 17-й армией от 9 мая командующий группой армий обратился к АЧМ по телефону в 20:30 с просьбой — все имеющиеся суда, торпедные катера и сторожевики в ночь с 10 на II мая направить для эвакуации войск, еще оборонявшихся на полуострове Херсонес. 9 мая из Констанцы были направлены конвои «Райер» (в 17 часов), «Профет» (в 20 часов), «Флиге» (в 20:30) (часть его вышла из Сулины в 24 часа) и «Овидиу» (в 24 часа). Эти конвои могли взять на борт 25 тысяч человек, но успевали подойти кХерсонесу не раньше ночи с 10 на 11.
Прибывшие в Констанцу 10 и 11 мая корабли, на части которых находились войска, сразу после разгрузки опять направились в Херсонес. Таким образом, используя все имеющиеся корабли, 10 мая удалось направить конвои «Пионир» (из Сулины), «Бухе» (в 14:00) и «Астра» (в 16:00) из Констанцы. 11 мая из Констанцы были направлены конвои «Ориент» (в 12:00), «Розе», «Айхе», и «Бруммер». Этими конвоями теоретически можно было эвакуировать еще 32 тысячи человек. Более 190 немецких и румынских военных кораблей и торговых судов находились в море. Они могли взять на борт 87 тысяч человек. Силы 17-й армии на полуострове Херсонес насчитывали 8 мая 50 тысяч человек. Конвои еще на подходе обнаруживались очень хорошо работавшей советской воздушной разведкой. На основе ее данных советская авиация подвергала их массированным атакам. Погрузка на корабли производилась в прибрежной полосе под огнем артиллерии и налетами авиации. Немецких истребителей прикрытия с вечера 9 мая в Крыму не было, радиус действия немецкой авиации с материка обеспечивал прикрытие до района, начинавшегося в 100 км от берегов Крыма.
Обстановка еще больше обострилась, когда испортилась погода, до 9 мая благоприятствовавшая эвакуации. К счастью, лишь на короткое время в районе между Констанцей и Севастополем господствовал северо-восточный ветер си-
лой 7-8 баллов. Поэтому шедшие в Херсонес конвои, состоявшие из маломореходных судов, вынуждены были возвращаться в порт или оставаться там. Другие конвои так сильно задержались, что подошли к Херсонесу только на рассвете 11 мая. Из-за этого погрузка была отложена до ночи с 11 на 12 мая. Но это означало, что замысел командующего 17-й армии эвакуировать всех одним конвоем в ночь на 11 мая невыполним. Чтобы не жертвовать всей армией, херсонесская позиция должна была удерживаться еще 24 часа.
10 мая в 09:30 командующий 17-й армией сообщил, что погрузка продолжится до 11 мая. Командующий группой армий просил АЧМ направлять свои конвои, несмотря на шторм, учитывая связанный с этим риск, с таким расчетом, чтобы корабли прибыли еще в течение ночи на 11 мая. В 11:00 АЧМ заверил, что все исправные транспорты и корабли охранения четырьмя конвоями 9 мая вечером направились в Крым, и, возможно, будут в Севастополе до 24 часов 10 мая. Но в последующие часы стало очевидно, что эвакуацию придется отсрочить в связи с ухудшением погоды. За этим последовало сообщение командующего 17-й армией, что армия не имеет ни сил, ни боеприпасов, чтобы держаться еще и 11 мая. Ничего не могло изменить и требование командующего группой армий к АЧМ в 13:10 «выбросить все требования безопасности за борт и рисковать всем, чтобы вывезти из Крыма все, что можно еще спасти». Начальник оперативного отдела АЧМ заверил командующего, что все имеющиеся корабли уже отправлены, но погода и волнение в 6-8 баллов позволят конвоям прибыть только к 2-3 часам 11 мая.
Чтобы ускорить эвакуацию, подключился даже главнокомандующий флотом гроссадмирал Дениц, направивший в 07:15 телефонограмму АЧМ, в которой говорилось: «Обстановка в Крыму чрезвычайно серьезная. До 11 мая требуется обеспечить силами флота вывоз 35 тысяч человек. Главнокомандующий флотом ожидает самоотверженных действии от каждого человека, использования всех мыслимых средств для выполнения этой задачи и верит в готовность всех экипажей».
В этих обстоятельствах командующий 17-й армией в 15:30 доложил, что, учитывая позднее прибытие кораблей, погрузка последних частей будет ожидаться еще в ночь с 11 на 12 мая. Он просил также доставить на день боя боеприпасы к стрелковому оружию. Кроме того, он сказал, что вынужденное решение продлить оборону еще на сутки делает очень большой вероятность уничтожения частей, находящихся на полуострове. Приказ об отсрочке эвакуации пришел в войска так поздно, что не успел опередить выполнение распоряжения об уничтожении всего тяжелого вооружения, кроме минометов, панцерфаустов и стрелкового оружия. Таким образом, 11 мая оставшиеся немецкие части воевали без артиллерии.
В 15:35 командующий группой армий приказал передать «командование в Хер-сонесе» в ночь с 10 на 11 мая командиру 49-го гск генералу артиллерии Хартману. Командующий 17-й армией генерал пехоты Альмендингер, начальник штаба генерал-майор Ксиландер и штаб по директиве ОКХ должны были срочно эвакуироваться на материк. В полночь 10 мая торпедный катер «S 51» принял на борт командующего и его штаб.
В течение 10 мая советские войска продолжали атаки херсонесской позиции. Их удалось отбить. Усилились огонь советской артиллерии и налеты авиации. Большая часть мест для погрузки была расположена в Казачьей и Камышовой бухтах. Поскольку эти пункты находились в центре позиции, они очень хорошо подходили для главных погрузочных пунктов. Как планировал морской комендант Крыма контр-адмирал Шульц, большие транспорты, которые сами не могли подойти к пристаням, должны были становиться у входа в бухты, а погрузка на них должна была осуществляться с паромов 770-го саперно-десантного полка. На всех мысах стояли легкие и тяжелые зенитные батареи 9-й зенитно-артиллерийской дивизии. Наибольшую опасность при погрузке представляли бы советские надводные силы, но большие корабли советского Черноморского флота, как и раньше, не вмешивались в проведение эвакуации.
10 мая около 02:00 в район Херсонеса прибыли первые транспорты — «Тотила» и «Тея». Они стали в 2 милях севернее мыса, где попали под сильный артиллерийский огонь и налеты авиации. Из-за обстрела пароходы не могли подойти ближе к берегу, что очень замедлило погрузку. Она проводилась с 04:00 до 07:30 с помощью катеров и шлюпок. «Тея» приняла на борт от 4800 до 5000 человек, «Тотила» — около 4000. В 05:45 «Тотила» была повреждена во время налета тремя бомбами, загорелась и затонула около 08:00. Подошедший на помощь «R 209» в 11:30 доложил о гибели корабля. Уходившая тем временем на юго-запад в сопровождении «R 164» и «R 35» «Тея» после попадания бомб и торпеды с торпедоносца была настолько сильно повреждена, что в 15:00 затонула в 23 милях юго-западнее Херсонеса. Тральщики смогли спасти около 400 человек и пришли в Констанцу 11 мая в 11:00. Большая часть эвакуированных солдат (около 8 тысяч) утонула.
10 мая на Херсонес транспортами «Те-бен», «Хельга» и «Данубиус» было доставлено большое количество боеприпасов. В тех обстоятельствах они уже не могли попасть на передний край. Из 40 т боеприпасов организованно были выгружены только 7 т.
В тот день штормом было уничтожено много катеров и шлюпок. Большое количество раненых требовало больше места и замедляло погрузку.
Большой проблемой для морского коменданта Крыма стала связь. В дни эвакуации эфир был так забит, что было совершенно невозможно отдать распоряжения на отдельные корабли. Он пытался наладить управление, направив на один из моторных тральщиков командира десантной флотилии и «Начальника конвоев Крыма» капитан-лейтенанта Гиле, до этого управлявшего конвоями из крепости, но из-за поломки двигателя этого корабля такая мера не принесла желаемого успеха. Поэтому, не имея
возможности управлять каждым кораблем в отдельности, морской комендант дал радиограмму, в которой указывал всем крупным кораблям как можно плотнее стать у входа в Камышовую бухту. БДБ и KFK, благодаря их малой осадке, должны были служить перегрузочными мостиками. Хотя Шульц лично принес эту радиограмму в радиорубку, она не была получена или совсем не передавалась.
К счастью для остатков 17-й армии, около полуночи советские атаки на позицию у Херсонеса стихли, в то время как после 20:00, когда началась атака, казалось, что предотвратить их прорыв не удастся. Таким образом, части 49-го гск получили время, чтобы укрепиться.
11 мая морской комендант Крыма пытался всеми средствами получить информацию об отдельных конвоях. В ночь с 10 на 11 мая эвакуация могла осуществляться лишь в ограниченных объемах, поскольку ожидаемые корабли еще не прибыли. Полуостров, форт «Максим Горький II» и места погрузки находились под постоянным огнем советской артиллерии и налетами авиации. В форте и на откосах, от которых вели ходы сообщения 3-4 м шириной, скопилось большое количество отбившихся солдат, о которых, несмотря на многочисленные приказы по армии, никто не заботился. Все коридоры форта были заполнены ранеными. Каждый был одержим лишь одной мыслью — как можно быстрее оказаться на корабле. Приказы не исполнялись, всем управлял только массовый инстинкт. 11 мая на полуострове Херсонес находилось еще около 20 тысяч человек, а 10 числа докладывали о 35 тысячах. 10 мая из-за шторма удалось эвакуировать лишь небольшое количество людей, если принимать во внимание большие потери на суше и на море.
11 мая в 00:33 радиограмма 10-й дивизии охранения дала информацию морскому коменданту о нахождении конвоев. После этого в 03:00 можно было рассчитывать на подход конвоя «Овидиу», в который входило вспомогательное судно «Романия» (3150 брт). Прихода конвоев «Райер» и «Профет» можно было ожидать только около 10:00, «Астра» — в полдень, «Пионир» и семи KFK — после полудня, «Флиге», «Краутер» и «Волга» — вечером. Конвои «Бухе», «Айхе» и «Розе» должны были подойти в ночь с 11 на 12 мая. Прикрытие этих конвоев осуществлялось с территории Румынии дальними истребителями, совершившими с этой целью 80 самолето-вылетов. При этом было возможно обеспечить постоянное присутствие над Херсонесом лишь 4 самолетов Bf-110, но это было лучше, чем ничего.
11 мая в 02:00 конвой «Овидиу» с «Ро-манией» подошел кХерсонесу. Снова погрузка натолкнулась на большие трудности, так как саперных паромов и шлюпок не оказалось на месте. Они были разбиты за сутки до этого, или ушли с конвоем «Патриа» на запад. БДБ и лоцманский катер «SW 12» занялись перевозкой. Тем временем «Романию» атаковали советские самолеты и «вчерашняя драма» повторилась: судно после попадания бомб и снарядов горело почти сутки и затонуло 12 мая ранним утром.
Входивший в конвой «Профет» пароход «Данубиус» после попадания бомбы в 07:30 взлетел на воздух. «Хельга» у Херсонеса была сильно повреждена попаданием бомбы и затонула. «Гейзерих» затонул после многочисленных попаданий бомб и торпеды с советской подлодки «Щ-201».
Находившихся на обоих этих кораблях солдат из-за недостатка плавсредств спасти не удалось. В среднем с погибших крупных пароходов только десятую часть из находившихся на их борту солдат удалось спасти кораблям охранения. Полностью загруженные корабли охранения уже не могли принимать на борт оставшихся на берегу.
В 05:00 танкер «Фредерик» («Фируз»), входивший в конвой «Флиге», торпедировала советская подводная лодка «Л-4» и он был вынужден на буксире кораблей охранения вернуться в Констанцу. Только из-за этой потери возможности конвоя снизились на 10 тысяч человек. Но это был единственный крупный успех семи советских подводных лодок, если не считать пуски торпед по кораблям, уже тонувшим от попаданий авиабомб.
Озабоченность морского коменданта
по поводу своевременного прибытия конвоев в течение 11 мая все возрастала. Отвод 49-го гск в пункты погрузки был назначен на 23:00. Решение командира корпуса генерала Хартма-на, что в следующую ночь должны грузиться настоящие фронтовики за счет находящихся у пристаней отбившихся солдат, было отменено морским комендантом из-за его невыполнимости, так как подходящие плавсредства «брались штурмом», а команды кораблей все равно не могли отличить, «какого духа солдат им встретился».
В 14:10 была получена радиограмма из штаба группы армий, что командир корпуса и его штаб сразу после отдания приказа об отходе к местам погрузки должен на торпедном катере отбыть на материк.
По сообщению 10-й дивизии охранения, до полуночи можно было рассчитывать на прибытие важного конвоя «Волга», в состав которого входили вспомогательный крейсер «Дакия», минзаг «Адмирал Мурджеску», эсминец «Р. Мария», три моторных тральщика, шестнадцать KFK, четырнадцать БДБ, один катер-тральщик типа «RA», буксиры «Ус-кок», «Дрезден», пять моторных парусников и один малый буксир. Неожиданно раннее прибытие конвоя из БДБ, по мнению морского коменданта Крыма, спасало ситуацию, так как теперь было чем перевозить людей на более крупные корабли, такие как «Дакия». Комендант планировал разместить все корабли как можно ближе к побережью Херсонеса, чтобы обеспечить быструю погрузку. KFK и паромы Зибеля сначала должны были заниматься перевозкой, а по ее окончании — сами загрузиться и направиться в море. 10 БДБ, предусмотренные для перевозки войск, отходивших к бухтам Омега и Камышовая, за два рейса должны были перевезти 10 тысяч человек. Остальные 5 БДБ должны были
осуществлять перевозку у западного берега. Подготовка к отходу прибывших в Констанцу кораблей проходила быстро, благодаря принятым АЧМ мерам. Прибывавшие корабли через несколько часов были снова готовы к отходу на Хер-сонес.
В 21:30 морской комендант Крыма, рискуя жизнью под ожесточенным артиллерийским обстрелом, перешел на флагман 1-й флотилии торпедных катеров «S 149». Он хотел сам направить ожидавшиеся в ночь с 11 на 12 мая конвои к пунктам погрузки. К тому же ему было необходимо встретить важнейший конвой «Волга» с пароходом «Дакия». Морской комендант возлагал большие надежды на эту ночь, так как сгустившаяся темнота не позволяла противнику вести прицельный артиллерийский огонь и ограничивала возможности советской авиации.Однако спускавшийся с суши туман сильно затруднял ориентировку. Причалы едва можно было различить, искусственное же освещение вышло из строя. Поэтому тем более необходимо было подвести конвой как можно ближе к берегу. Вскоре «Дакия» была найдена, встречена БДБ и паромами Зибеля, после чего с большими трудностями подведена ближе к берегу. Потом связь морского коменданта с «Дакией» была снова потеряна. Он не мог установить связь и с другими конвоями. Поэтому многие корабли, особенно мелкие, с плохим навигационным оборудованием, после долгого похода из Констанцы не могли доложить своего точного местоположения, заблудились в тумане у берега и не подошли к местам погрузки. Всего в последнюю ночь у Херсонеса находилось 60 кораблей, из них только некоторые смогли загрузиться. Погрузка осуществлялась под руководством офицеров 1-й десантной флотилии без помех всюду, где корабли подходили для погрузки.
Быть может, в тумане было бы найдено больше судов, если бы морской комендант направил другие торпедные катера, находившиеся в его распоряжении, отыскать их и подвести к Херсонесу. Но он не мог принять такого решения, так как флотилия торпедных катеров была единственным боевым подразделением, которое имелось в его распоряжении на случай отражения советских надводных сил. Атака советскими эсминцами конвоя под погрузкой или во время возвращения этой ночью или утром означала бы новую катастрофу. Такая атака могла быть отражена только действиями флотилии катеров в полном составе.
В течение всего времени по акваториям мест погрузки велся сильный артиллерийский огонь, который с 20:00 10 мая носил характер «уничтожающего огневого удара». Он продолжался весь следующий день и в ночь на 12 мая. Постоянные воздушные налеты с применением осветительных бомб дополняли огонь артиллерии. С одной стороны, туман мешал кораблям подходить к местам погрузки, с другой — благодаря ему в эту ночь не было потерь среди кораблей.
Тем временем, командир 49-го гск направился с херсонесской позиции к берегу. В течение дня в части были отданы приказы, регламентирующие районы сосредоточения. Но эвакуация, как докладывал командир корпуса
в группу армий, «была осложнена тем, что план погрузки кораблями не соблюдался, а большая часть шлюпок, предназначенных для перевозки, была уничтожена артиллерийским огнем». Поэтому суда не прибыли к части причалов, а приготовившиеся к погрузке войска — последние 10 тысяч человек — большую часть которых составляли фронтовики и раненые, ждали зря.
Так как с рассветом надо было рассчитывать на массированные налеты авиации, перед которыми конвои были бы беззащитны, войска покинули линию фронта уже в 23:00. Непосредственно перед местами погрузки оставались только посты охранения, таким образом продолжать погрузку после ночи на 12 мая было больше невозможно.
В связи с этим морской комендант Крыма в 01:33 направил следующую радиограмму АЧМ: «При приблизившемся в данный момент фронте погрузка на корабли днем исключена. Прошу вернуть все конвои, которые могут прийти к Севастополю после 02:00 и вести спасательные работы на море». В 02:05 последовала еще одна: «Обстановка требует прекратить погрузку не позднее 02:30. Прошу отозвать все БДБ».
В 02:30 последний крупный конвой покинул акваторию Херсонеса. Пароход «Тисса» на пути в Констанцу получил повреждения от попадания бомбы и его взял на буксир тральщик «R 196». Пароход «Дуростор» затонул в 16:00 после попаданий бомб и торпеды подводной лодки «А-5». «UJ 310», поврежденный артиллерийским огнем, затонул. Находившиеся на месте БДБ оставались у пристаней и после 02:30 до полной загрузки. Они продолжали находиться в распоряжении морского коменданта. Им была дана команда взять на борт как можно больше человек (до 700 вместо 250 по инструкции, а некоторые — даже до 1100 человек) и идти на запад. Действия команд БДБ оценивались как образцовые. В 03:30 в Констанцу направились торпедные катера под командой морского коменданта.
Немецкая воздушная разведка, несмотря на сильный туман, доложила, что 12 мая в 15 часов немецкие части, «которые не смогли погрузиться на корабли в связи тем, что они не прибыли к намеченным для погрузки местам, продолжают героически обороняться на позициях прикрытия», пока советские войска не преодолели их сопротивления после того как кончились боеприпасы. Но главные силы немецких войск, среди которых был и командир 73-й пд генерал-майор Беме, уже в 08:00 сдалась в плен.
В ночь с 12 на 13 мая с херсонесского побережья и с подручных плавсредств торпедными катерами были подобраны еще 83 человека. В последующие две ночи катера предприняли еще два поиска, оказавшихся безуспешными. Сражение 17-й армии за Крым было закончено.
13 мая в 17:10 командование группы армий доложило НГШ СВ первые численные результаты: 3 мая в крепости Севастополь находились 64.700 человек. С 3 по 8 мая было вывезено 3200
человек, 10-13 мая в Констанцу прибыло 19.000 человек, 13 мая в 12 часов еще 2500 человек были в море. В тот же день в Сулину прибыли 700 человек. С 3 по 13 мая самолетами было эвакуировано 300 человек, в то же время на материк прибыло 150 человек, которые не были зарегистрированы. Из подчиненных морскому коменданту Крыма и других подразделений флота с 3 по 13 мая прибыли 850 человек. Всего — 26.700 человек, из них 10.000 — раненых. Судьба еще 38.000 человек была неизвестна. Они либо утонули, были убиты или пропали без вести. После окончательного подсчета количество убитых и пропавших без вести в Крыму в период с 8 по 13 мая составило всего 57.500 человек (31.700 немцев и 25.800 румын). С начала боев 5 мая на материк было доставлено 37.500 человек (из них 32.000 немцев и 5500 румын). За три последние ночи эвакуации с 9 на 10, с10на11,с11на12 мая были доставлены из Херсонеса в Констанцу 25.697 солдат и 6011 раненых. Кроме этого, были эвакуированы еще 8100 человек, которых при потере различных кораблей не удалось спасти.
Всего с начала эвакуации 12 апреля из 230.000 человек 17-й армии на материк немецким и румынским флотом было вывезено 130.000 человек, за то же время самолетами люфтваффе было вывезено еще 21.457 солдат. Из указанного командующим 17-й армией числа 57.500 убитых и пропавших без вести судьба не менее чем 20.000 человек осталась невыясненной.
Так что же произошло в Крыму? Было ли произошедшее крупным разгромом противника, как об этом пишется в отечественных работах, или немцам удалось спасти 2/3 своей армии, как это доказывает Хильгрубер? Эффективной была ли наша блокада Крыма? Если да, то почему спаслось так много солдат и офицеров противника? Если нет, то что мешало нам сорвать вражескую эвакуацию, ведь превосходство в силах было несомненным? Попытка ответить на эти и другие вопросы будет предпринята в статье М. Морозова.
Флото Мастер 2'99
Последняя модификация : 28.08.2002 08:18:33
