Wundefwaffe

ГЛАВА   I

ИТАЛЬЯНСКИЙ ФЛОТ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

 

Подготовка

 

Во время международного кризиса, который разра­зился с началом Эфиопской кампании весной 1935 года, итальянский флот впервые со времен Первой Мировой войны был отмобилизован. После завершения операции в Эфиопии многие вспомогательные службы флота были сокращены, но в конце 1936 года флот оставался мобилизованным. Гражданская война в Ис­пании, различные международные кризисы и наконец оккупация Албании — все это вынуждало держать флот в состоянии боевой готовности.

Подобные события, конечно, отрицательно повлия­ли на подготовку к будущему мировому конфликту. По­стоянная готовность кораблей приводила к износу меха­низмов и усталости экипажа, мешала перспективному планированию. Более того, итальянское правительство уведомило вооруженные силы, что начало войны пред­полагается не ранее 1942 года. Это было подтверждено во время подписания договора «Оси» между Италией и Гер­манией. Флот составлял свои планы, исходя из этой даты.

10 июня 1940 года, когда военные действия должны были вот-вот начаться, многие составляющие того, что называется «готовностью к войне» еще не были заверше­ны. Например, первоначальными планами предусматри­валось построить 4 новых мощных линкора и закончить полную модернизацию 4 старых к 1942 году. Такое ядро флота заставило бы уважать себя любого противника. В июне 1940 года в строю находились только «Кавур» и «Чезаре». «Литторио», «Витторио Венето», «Дуилио» и «Дориа» еще завершали оснащение на верфях. Чтобы закончить до­стройку линкора «Рома» требовалось еще 2 года, для до­стройки «Имперо» — по крайней мере 3 (В действительности «Рома» был достроен весной 1943 года, работы на «Имперо» так и не были завершены). Преждевремен­ное начало военных действий застало в постройке 12 лег­ких крейсеров, множество эсминцев, эскортных кораб­лей, подводных лодок и малых судов. Начало войны за­держало их достройку и оснащение.

Кроме этого, добавочные 2 года позволили бы устра­нить недостатки в техническом оснащении и обучении экипажей. Это особенно касается ночных действий, тор­педной стрельбы, радара и асдика. Сильнее всего удари­ло по боеспособности итальянских кораблей отсутствие радара. Вражеские корабли и самолеты безнаказанно ата­ковали итальянские корабли ночью, когда те были прак­тически слепы. Поэтому враг выработал новые тактичес­кие приемы, к которым итальянский флот оказался со­вершенно не готов.

Технические принципы действия радара и асдика были известны итальянскому флоту с 1936 года. Но война пре­рвала научные работы над этими системами вооружения. Чтобы довести их до практического применения, требо­вались дорогостоящие промышленные разработки, осо­бенно для радара. Сомнительно, чтобы итальянский флот и промышленность сумели достичь значительных резуль­татом, даже имея те самые 2 года. Тем не менее, против­ник потерял бы преимущество неожиданности их использования. К концу войны удалось построить только несколько самолетных радаров, и то, скорее, эксперименталь­ных установок.

В годы войны итальянский флот дорого заплатил за эти и другие мелкие недостатки, которые часто мешали использовать благоприятную ситуацию. Тем не менее, итальянский флот хорошо подготовился к войне и пол­ностью оправдал вложенные в него средства.

Подготовительные меры флота включали в себя накоп­ление всевозможных припасов, и когда началась война, резервы многих видов снабжения позволяли удовлетво­рить любые требования. Например, кораблестроительные верфи работали без задержек всю войну и даже после пе­ремирия почти исключительно на довоенных запасах. Воз­растающие требования Ливийского фронта вынуждали флот переоборудовать некоторые порты — вдобавок не по одному разу — и решать подчас неожиданные задачи, прибегая только к собственным резервам. Иногда флот выполнял просьбы и других видов вооруженных сил.

Поставки топлива были совершенно недостаточными, и мы увидим позднее, какой острой стала эта проблема. D июне 1940 года флот имел только 1800000 тонн нефти, собранных буквально по капле. В то время предполага­лось, что ежемесячный расход во время войны составит 200000 тонн. Это означало, что флотских запасов хватит только на 9 месяцев войны. Муссолини однако считал, что этого более чем достаточно для «трехмесячной войны». По его мнению, военные действия не могли затянуться дольше. Исходя из такого предположения, он даже заста­вил флот передать часть запасов — всего 300000 тонн — ВВС и гражданской промышленности уже после начала войны. Поэтому во время войны флот был вынужден ог­раничивать передвижения кораблей, чтобы сократить расход нефти. В первом квартале 1943 года его пришлось урезать до смехотворной цифры 24000 тонн в месяц. По сравнению с первоначальной оценкой — 200000 тонн как необходимого минимума, легко понять, какое влияние это имело на проведение операций.

Все эти недостатки уравновешивал великолепный дух офицеров и матросов. В течение всех 39 месяцев ожесто­ченных боев до подписания Италией перемирия личный состав итальянского флота не раз показывал образцы массового и индивидуального героизма. Следуя своим традициям, флот сопротивлялся насаждению фашистских политических взглядов. Трудно было заставить себя нена­видеть Британию, чей флот всегда считался естествен­ным союзником.

Но, когда жребий был брошен, флот, движимый чув­ством долга, начал битву, напрягая все свои силы. Ему противостояли могущественные противники, однако он выдержал испытание огнем с честью и отвагой.

 

Оппозиция флота развязыванию войны и его первоначальные планы

 

В начале 1940 года подозрения, что Италия вступит в войну, уже витали в воздухе. Однако Муссолини еще не говорил конкретно начальникам штабов трех видов воору­женных сил, что намерен вмешаться в конфликт. В первые месяцы этого рокового года правительство, чтобы поддер­жать экспорт, вынудило флот продать Швеции 2 эсминца и 2 миноносца. Этот факт был совершенно естественно понят флотом как признак нежелания правительства всту­пать в войну, по крайней мере в ближайшем будущем. Но через несколько дней после визита фон Риббентропа к Муссолини в марте 1940 года, за которым немедленно пос­ледовал визит Самнера Уэллеса, начало проясняться дей­ствительное отношение правительства к войне. До штабов это решение было доведено 6 апреля 1940 года.

В этот день маршал Бадольо — начальник Генерально­го Штаба — созвал совещание трех начальников штабов видов вооруженных сил и сообщил им о «твердом реше­нии Дуче вмешаться в то время и в том месте, которые он выберет». Бадольо сказал, что война на суше будет вестись в оборонительном ключе, и в наступательном — на море и в воздухе. Два дня спустя, 11 апреля, начальник Штаба ВМФ адмирал Каваньяри письменно высказал свое отно­шение к этому заявлению. Среди всего прочего он отме­чал трудность таких мероприятий ввиду превосходства противника в силах и неблагоприятной стратегической ситуации. Это делало невозможной наступательную мор­скую войну. Кроме того, британский флот мог быстро вос­полнит!» любые потери. Каваньяри заявил, что для итальянского флота это невозможно, и вскоре он окажется в критическом положении. Адмирал предупредил, что не­возможно будет добиться первоначальной внезапности, и что невозможны операции против вражеского судоходства в Средиземном море, так как оно уже прекращено.

Адмирал Каваньяри также писал: «Так как не суще­ствует возможности решения стратегических задач или нанесения поражения вражеским морским силам, вступ­ление в войну по нашей инициативе не оправдано. Мы сможем вести только оборонительные операции». Дей­ствительно, история не знает примеров, чтобы страна, развязавшая войну, немедленно переходила к обороне.

Показав невыгодность ситуации, в которой окажется флот из-за неадекватной воздушной поддержки морских операций, адмирал Каваньяри завершил свой меморан­дум такими пророческими словами: «Какой бы характер не приняло развитие войны на Средиземном море, в конечном счете наши потери на море будут тяжелыми. Когда начнутся мирные переговоры, Италия вполне мо­жет обнаружить себя не только без территориальных при­обретений, но также без флота и, возможно, без авиации». Эти слова были не только пророческими, они вы­ражали точку зрения итальянского флота. Все предсказа­ния, сделанные адмиралом Каваньяри в его письме, полностью оправдались, за исключением одного. К концу войны Италия осталась без армии и авиации, уничтоженных могущественными противниками, но все еще обладала довольно сильным флотом.

Муссолини, опасаясь, что мир вернется в Европу рань­ше, чем Италия скажет свое слово, не обратил внима­ния на эти предостережения. Более того, он просто от­мел их, опираясь ни свою уверенность, что военные дей­ствия будут очень короткими — не более трех месяцев. Однако итальянский флот готовился к войне на основе оперативных планов, не раз высказывавшихся ранее. Их можно кратко изложить так: держать морские силы сосредоточенными для получения максимальной оборони­тельной и наступательной мощи; как следствие — не уча­ствовать в защите торгового судоходства за исключением особых редких случаев; оставить идею снабжения Ливии из-за исходной стратегической ситуации. Имея Францию своим врагом, считалось невозможным проводить суда через Средиземное море.

Муссолини не возражал против этих концепций. Он предполагал, что конфликт не затянется, и потому кабо­тажное судоходство можно сократить, а Ливия продер­жится шесть месяцев на тех запасах, которые там собраны. Оказалось, что все предположения Муссолини неверны. Итальянский флот обнаружил, что вынужден заниматься тем, что делать совершенно не собирался. Ровно через 3 дня после начала войны в Рим из Ливии пришло требова­ние срочно доставить остро необходимое снабжение. И эти требования, которые возрастали с угрожающей скорос­тью, пришлось выполнять, разумеется, флоту.

16 июня 1940 года подводная лодка «Зоеа» начала по­грузку боеприпасов для доставки в Тобрук. Из-за близос­ти базы к линии фронта и ее удаления от других италь­янских баз командование не хотело посылать туда транс­порты, даже в сопровождении эскорта. Подводная лодка вышла в море 19 июня. Это был первый из бесчисленных походом в Африку.

Эти операции, проводимые под давлением обстоя­тельств, стали основным занятием итальянского флота, хотя и не самым любимым. Они привели к серьезному распылению сил. 20 июня флотилия эсминцев во главе с «Артильере» вышла из Аугусты в Бенгази, чтобы пере­везти противотанковые орудия и артиллеристов. Через 5 дней первый охраняемый конвой вышел из Неаполя в Триполи, перевозя различные грузы и 1727 солдат. В тот же день подводная лодка «Брагадин» вышла в море с гру­зом материалов для аэропорта Триполи. Эти несколько примеров ясно показывают, насколько было обеспечено «самоснабжение» Ливии. Начальник Генерального Шта­ба маршал Бадольо, требуя от адмирала Каваньяри от­правки в Ливию первых 3 или 4 конвоев, каждый раз твердо заверял, что «это происходит в последний раз».

Уверенность, что война закончится через 3 месяца, вско­ре развеялась. Муссолини был введен в заблуждение заяв­лениями гитлеровской пропаганды о высадке в Англии. В действительности же в конце августа 1940 года итальян­скому Верховному Командованию, на основе информации, полученной из Берлина, пришлось отдать приказ готовить­ся к затяжной войне, которая продлится несколько лет.

К несчастью для итальянского флота, предпосылки, на которых основывалось его оперативное планирование, оказались в корне неверными. Тем не менее, флот упор­но сражался долгие 39 месяцев в тяжелейших — а иногда безнадежных — условиях и нанес тяжелые потери могу­чему противнику. Несмотря на кровопролитные испыта­ния, итальянские моряки, от адмирала до последнего матроса, всегда хранили верность долгу, дух самопожер­твования и неизменную отвагу. Их преданность была про­сто замечательной, так как была следствием не слепого повиновения, а проявлением осознанной воли, что под­тверждалось на каждой стадии борьбы.

В начале войны ядро итальянского флота состояло из 2 старых, но модернизированных линкоров и 19 крейсе­ров. Англичане и французы имели 11 линкоров, 3 авиа­носца и 23 крейсера, дислоцированных в Средиземном море. И без того огромное превосходство союзников ста­новилось просто подавляющим, если учесть их силы вне Средиземноморского театра, которые могли быть использованы в качестве подкреплений и для восполнения по­терь. Грубо говоря, Италия имела военный флот суммар­ным водоизмещением около 690000 тонн, а противник — в четыре раза больше.

Важно рассмотреть дислокацию флотов воюющих сто­рон. Англо-французские силы базировались в Тулоне, Гибралтаре, Бизерте и Александрии. В это время на Мальте кораблей не было. Итальянские корабли в основном де­лились между Неаполем и Таранто, несколько крейсеров базировались на сициллийские порты. Эти силы могли объединяться, используя Мессинский пролив, хотя и подвергались опасности атак, проходя его. В северной ча­сти Тирренского моря базировались лишь несколько под­водных лодок и соединений торпедных катеров для бере­говой обороны.

Адриатика была внутренним морем, стратегическое прикрытие которого осуществлялось из Таранто. Тобрук представлял собой выдвинутый аванпост вблизи от вра­жеских линий, поэтому гам базировались только легкие патрульные корабли. Додеканезские острова и их глав­ная база на Леросе фактически оказались блокирован­ными, так как греческие воды нельзя было считать ней­тральными. Здесь могли базироваться только патруль­ные и диверсионные соединения. База Массауа в Крас­ном море, где находилась группа устаревших эсминцев, подводных лодок и торпедных катеров, была полностью изолирована с самого начала войны и имела ограни­ченное значение.

Поэтому можно сказать, что дислокация итальянского флота соответствовала географическому фактору. Глав­ные силы находились в центре Средиземного моря, а остальные — в ряде периферийных пунктов. Ситуация в начале войны не предвещала немедленных столкнове­ний, если только оба противостоящих флота не займут явно агрессивных позиций. Итальянский флот этого сде­лать не мог и, как было показано ранее, даже не наме­ревался. Однако, как заявлял противник, его флот будет вести наступательную войну, особенно соединение, которым командовал адмирал сэр Эндрю Браун Каннингхэм.

 

Решающий фактор воздушной поддержки

 

Еще одним серьезным вопросом для итальянского флота стило: насколько он может полагаться на сотруд­ничество с авиацией? Она должна была решать три зада­чи: проводить разведку; прикрывать свои корабли; нано­сить удары по вражеским. Четыре крупнейших флота мира после Первой Мировой войны изучали эту проблему и пришли к заключению, что им совершенно необходимо иметь авианосцы и свои собственные специализирован­ные авиационные части.

Итальянский флот также создал свою авиацию в ходе Первой Мировой войны, и она хорошо поработала тогда. После войны флот занимался решением сложных про­блем взаимодействия кораблей и самолетов, которые, как предполагалось, неизбежно возникнут в будущем. Но после создания в 1923 году итальянских ВВС флоту при­казали прекратить все работы в области авиации из-за радикального расхождения во мнениях между ним и ВВС. Муссолини и ВВС одолели сторонников создания мор­ской авиации. Для Дуче и его сторонников из ВВС Италь­янский полуостров представлялся огромным авианосцем в центре Средиземного моря. Они придерживались мне­ния, что самолеты ВВС, действуя с береговых баз, пре­восходно справятся с любыми задачами морской войны. Поэтому каждое предложение флота построить авиано­сец и создать свои собственные специализированные воз­душные подразделения встречалось в штыки. Однако сле­дует отметить, что начальник штаба ВМФ в 1938 году дал Муссолини убедить себя в необязательности пост­ройки авианосцев. Но в 1941 году Муссолини сам осознал свою ошибку и отдал приказ переоборудовать два больших лайнера в авианосцы.

Единственным компромиссом, достигнутым в этом споре, был вопрос авиаразведки. В результате была со­здана так называемая «авиация ДЛЯ флота». В действи­тельности «компромисс» мало что давал флоту. Он полу­чил оперативный контроль над разведывательными са­молетами и ему разрешили посылать своих наблюдате­лей на них. Несмотря на всю неуклюжесть подобной схе­мы, ее все-таки можно было принять, если бы удалось достичь взаимопонимания между ВМФ и ВВС. Однако летчики сильно преувеличивали свои возможности, и потому флоту так и не удалось добиться серьезного вни­мания к проблемам взаимодействия кораблей и самоле­тов. ВВС основывали свои доктрины на постулате «неза­висимая воздушная война по своим собственным зако­нам». Эти законы флот никогда так и не сумел, понять.

По этим причинам в начале войны, когда итальянс­кая авиация была более многочисленна, чем вражеская, эффективного сотрудничества флота и авиации добиться не удалось. Однако такое сотрудничество было абсолют­но обязательно для нормального проведения морских операций. Итальянская авиация сражалась с огромной энергией, совершенно не обращая внимания на действия флота. В результате такое отсутствие координации огра­ничивало успехи операций на море как флотских, так и авиационных.

У противника же британский флот с самого начала контролировал свои собственные авиационные подразде­ления. Хотя их было не слишком много, они были хорошо обучены совместным действиям с кораблями, и комби­нированные операции проходили при самом тесном взаи­модействии участников. При таких условиях, вполне по­нятно, почему итальянский флот не смог провести мно­жество операций, которые просто напрашивались.

Результат таких ограничений можно видеть и в исто­рии создания и использования самолетов-торпедоносцев. Идея такого самолета во флоте возникла на самой заре авиации — в 1913 году. Первые попытки реализо­вать ее были предприняты в 1918 году, а к 1922 году удалось добиться некоторых успехов. На новое оружие возлагались большие надежды. Практически с самого своего рождения как независимого вида вооруженных сил ВВС категорически отвергали эту идею. ВВС сумели помешать флоту проводить собственные эксперименты. В 1938 году были получены сведения, что британский флот интенсивно работает над созданием самолета-тор­педоносца, и итальянский флот вновь попытался пре­одолеть сопротивление ВВС. Он хотел возродить под­разделения самолетов-торпедоносцев. Напрасно. К на­чалу войны не было даже намека на решение этой про­блемы.

Следует упомянуть, что итальянский флот создал авиа­торпеду, превосходящую по своим характеристикам анг­лийскую. Ее можно было сбрасывать с высоты 100 мет­ров на скорости 300 км/час — по сравнению с 20 метра­ми и 250 км/час для английской авиаторпеды. Флот со­здал некоторый запас этих торпед, которые использова­лись торпедными катерами. Когда ВВС в разгар войны решили-таки принять на вооружение самолеты-торпедо­носцы, они столкнулись с проблемой создания оружия для них, уже решенной флотом. Поэтому флот передал ВВС большое количество торпед и персонал для их об­служивания.

В ходе войны ВВС предпринимали титанические уси­лия для улучшения общей ситуации, в том числе своих взаимоотношений с флотом. Однако создание доктрины комбинированных операций и получение практического опыта для успешного ведения такого рода военных дей­ствий требовало многих лет работы. Конечно, в ходе вой­ны, перемалывавшей людей и технику, возможностей наверстать упущенное не осталось. Поэтому в плане воз­душной поддержки итальянский флот в течение всей вой­ны серьезно уступал своим противникам.

 

Супермарина

 

Перед началом хронологического описания событий войны обязательно следует аппарат высшего оперативно­го командования флота, который отвечал за проведение операций на морс. Этот штаб известен как Супермарина.

Современное состояние средств связи и военного ис­кусства делают совершенно необходимым сосредоточе­ние в одной структуре, находящейся на берегу в хорошо защищенном штабе, функций сбора и координации ин­формации о морских операциях. Это требование особен­но существенно при действиях в такой относительно уз­кой акватории, как Средиземное море. Только такая ко­мандная организация может надлежащим образом коор­динировать диспозицию всех имеющихся военных средств. Поэтому итальянская Супермарина имела штаб в мини­стерстве Военно-морского флота до тех пор, пока Рим не был объявлен открытым городом. Позднее ее штаб перебазировался в огромный подземный центр радиосвязи в Сайта Розе на Виз Кассиа.

В большой и сложной организации подобного рода сами военно-морские группы составляют лишь небольшую часть, хотя на примере итальянцев видно, что это самые важные фигуры на шахматной доске морской войны. Подобная система приводит к тому, что адмирал, ранее командовавший флотом на каждом его шаге, раздваива­ется. Одна его часть становится стратегом, который изу­чает и планирует предварительные фазы боя и руководит развертыванием сил из постоянного центрального штаба на берегу. А вторая часть является тактиком, который командует флотом непосредственно в бою.

В случае Супермарины эта система, как всякое творе­ние рук человеческих, имела ряд недостатков. Самым главным, по-видимому, было стремление централизовать управление сильнее, чем это действительно требовалось.

Вторым серьезным недостатком было то, что коман­диры на берегу, так же, как командиры соединений в море, постоянно чувствовал: за спиной незримое при­сутствие Супермарины, иногда предпочитая ожидать приказов или даже требовать инструкций, хотя они вполне могли, а подчас просто были должны действовать само­стоятельно. Однако, как автор мог сам заметить, Супермарина чаще ошибалась воздерживаясь от вмешательства, чем в случаях, когда она брала руководство на себя. Пы­таясь не связывать свободу действий высшего командую­щего в море во время фазы развертывания сил и самого боя. Супермарина часто не передавала директивы, кото­рые требовалось передать, по се же собственным оценкам, или те, которые были продиктованы более полным видением ситуации. Ретроспективное изучение этих боев показывает, что соответствующая директива могла при­вести к более успешным результатам.

Другим дефектом итальянских командных структур была иерархическая организация Супермарины. На вершине стоял начальник Штаба ВМФ, он же заместитель военно-морского министра, в силу этого сильна загруженный делами министерства. В результате на практике оператив­ное руководство Супермариной оказывалось в руках заме­стителя начальника штаба, который часто был единствен­ным человеком, знакомым со всеми деталями текущего положения, но чья активность и инициатива были огра­ничены. Его положение усложнялось тем, что только его начальник лично обсуждал все оперативные проблемы с Муссолини, являвшимся верховным главнокомандующим вооруженными силами и с итальянским Верховным Командованием. Как упоминалось выше, начальник Штаба ВМФ не всегда хорошо знал нюансы положения, чтобы убедить Верховное Командование принять точку зрения флота. Положение дел становилось еще более плачевным, поскольку само итальянское Верховное Командование, слабо понимало стратегические и технические проблемы морской войны, которая велась на Средиземном море.

Начальник германского Абвера адмирал Канарис, ум­ный и хорошо информированный наблюдатель, сказал маршалу Роммелю: «Итальянский флот, в основном, высокого качества, что позволит ему противостоять луч­шим флотам мира. Однако его Верховному Командова­нию не хватает решительности. Но, скорее всего, это результат того, что ему приходится действовать под ру­ководством итальянского Верховного Командования, которое контролируется армией».

Работа различных отделов складывалась в функцио­нирование Супермарины в целом. Самым важным из них был так называемый Оперативный Центр. Через него проходили все донесения, он отдавал все специальные и экстраординарные приказы. С помощью картотеки боль­ших настенных карт Оперативный Центр отслеживал местонахождение всех кораблей, своих и вражеских, в море и в портах. Оперативный Центр был той точкой, откуда осуществлялось руководство флотом в целом и всеми итальянскими кораблями, начиная от линкоров и кончая последним буксиром. Этот нервный центр италь­янского флота непрерывно функционировал с 1 июня 1940 года, когда начала действовать Супермарина, и до 12 сентября 1943 года, когда начальник Морского Гене­рального Штаба, прибыв после подписания перемирия в Бриндизи, принял там командование флотом.

В целом Супермарина была высокоэффективной орга­низацией, а ее Оперативный Центр вполне удовлетвори­тельно справлялся со своими обязанностями в ходе всей войны. Остальным отделам Супермарины в общем не хва­тало воображения, чтобы отыскать то остроумные реше­ние среди тысяч вариантов, которое будет ключом к ус­пеху. Эта слабость не была недостатком отдельных офи­церов Супермарины. Скорее, она была следствием их перегруженности канцелярской работой, что не остав­ляло им времени для выработки и четкой формулировки «оперативных идей». Это было особенно верно для офи­церов, занимавших высшие посты.

Работа Супермарины была тесно связана и зависела от функционирования систем связи, чья роль столь велика во всех областях современной войны. Итальянский флот с самого начала уделял максимальное внимание всем ви­дам связи. Ведь первые опыты Маркони по радиосвязи на море были проделаны итальянским флотом. В начале вой­ны флот имел свою собственную разветвленную и высо­коэффективную сеть связи, в которую входили телефон, радио и телеграф. Сложная «нервная система» имела свой центр в штабе Супермарины. Кроме нее, существовала своя отдельная секретная телефонная сеть, связывавшая все флотские штабы па полуострове и в Сицилии. Из Супер­марины можно было связаться с флагманскими корабля­ми, когда они находились в Специи, Неаполе или Таран­то. Этим способом можно было передавать наиболее сек­ретные и срочные сообщения прямо по телефону из Опе­ративного Центра без постороннего вмешательства. Когда вспоминаешь миллионы телефонных, радио- и телеграф­ных сообщений, переданных за годы войны по сетям связи флота, легко оценить эффективность их работы. До 8 сентябри 1943 года один только римский центр зарегистрировал более 3000000 сообщений.

Эта система связи использовала различные шифры, секретность которых была особенно важна. Ее следовало сохранять любой ценой. В целом эта служба действовала очень неплохо, особенно когда представляешь огромный объем проделанных работ и большое количество исполь­зованных шифров. Итальянский флот также создал высокоэффективную службу радиоперехвата и дешифровки. Этот отдел работал в условиях строгой секретности, и даже сегодня о нем нельзя рассказывать. Криптографи­ческая служба, возглавляемая маленькой группой талан­тливых офицеров, проделала огромную и исключитель­но полезную работу в ходе войны. Например, немедлен­ная расшифровка британских разведывательных донесений имела огромное значение и помогала флоту до некоторой степени компенсировать недостатки собственной разведки, так как позволяла Супермарине использо­вать работу вражеской разведывательной службы.