Wundefwaffe

ГЛАВА II

НАЧАЛО

 

 

Первые операции

 

30 мая 1940 года маршал Бадольо, начальник италь­янского Генерального Штаба, передал приказ Муссоли­ни «приготовиться начать военные действия к 5 июня» адмиралу Каваньяри, начальнику Штаба ВМФ. Война началась 10 июня.

Первые операции итальянского флота относились к подводной и минной войне. В первую же ночь 49 итальян­ских подводных лодок были развернуты по всему Среди­земному морю. Многие чувствовали, что слишком много подводных лодок выделено для активных операций, так как одновременно было задействовано более половины всех лодок, находившихся в строю. Дальнейшую критику вызвало их развертывание, как не отвечающее стратеги­ческой ситуации на Средиземном море. Вдобавок под­водные лодки имели строгий приказ оставаться в преде­лах выделенных для патрулирования зон, и они были слабо знакомы с возможностями ночных действий в над­водном положении. В результате первые усилия не при­несли ничего, кроме разочарования и утомления. Стече­нием времени первоначальные концепции потихоньку менялись, но лишь с середины 1942 года изменилась методика использования подводных лодок, что дало оп­ределенные результаты.

Сразу после объявления войны началась и постановка минных заграждений. Этому оружию флот придавал осо­бое значение. 6 июня 1940 года началась постановка обо­ронительного минного барьера вдоль побережья. Он со­стоял из нескольких тысяч мин, поставленных букваль­но в считанные дни. Следует напомнить, что для поста­новки заграждений вблизи портов неприятеля и вдоль его торговых маршрутов имелось 6 подводных заградите­лей. Фактически «Микка» вышел в море 4 июня, чтобы уже в первую ночь войны поставить заграждение возле Александрии. Однако активность итальянских подводных заградителей в этом квартале оказалась слабой, в основ­ном из-за неисправностей аппаратов для постановки мин, и их достижения оказались не впечатляющими.

Существовала возможность использования мин в наступа­тельных и оборонительных целях одновременно. Речь идет о Сицилийском проливе — узловой точке всей войны на Средиземном море. Эта операция представляла собой слож­ную техническую проблему из-за постоянного сильного волнения в этом районе, сильных течений, резких перепа­дов глубины. Кроме того, глубины были, в основном, зна­чительно больше, чем обычно практиковалось при поста­новке мин. Чтобы преодолеть все эти трудности, следовало приложить немало усилий и умения, пришлось использо­вать больше людей и техники, чем обычно. Более того, чтобы ставить мины на этих глубинах, пришлось спешно созда­вать новый тип глубоководной мины. К концу войны в Сицилийском проливе стояли уже несколько минных по­лей. Всего за время военных действий флот поставил 54457 мин, из которых 16134 — в первые 6 месяцев войны, а 16997 — за первые 8 месяцев 1943 года.

Минные постановки в Сицилийском проливе начались в первую же ночь войны. Считалось, что французский флот, базирующийся на Бизерту, постарается по­мешать им, поскольку такая операция была совершенно логичным первым шагом в любой войне. Поэтому постановки прикрывала группа крейсеров, которые так­же приняли участие и в самих постановках. Но враг не появился ни в первую ночь, ни в последующие, пока длилась операция.

В ночь на 11 июня 3-я и 7-я дивизии крейсеров патру­лировали в Сицилийском проливе, однако ничего не обнаружили. На следующее утро южнее Крита были за­мечены 2 британских крейсера, идущие на запад. Поэто­му 3-я дивизия вместе с 2 флотилиями эсминцев попы­талась ночью перехватить их на подходах к Мальте. В ту же ночь 1-я и 8-я дивизии крейсеров вышли патрулировать в Ионическое море, а 2 флотилии эсминцев патрулиро­вали между Сицилией и Мальтой.

Бои начались 12 июня. 2 британских крейсера и 4 эс­минца потопили маленькую итальянскую канонерку «Дж. Берта», патрулировавшую возле Тобрука. Итальянская подводная лодка «Баньолини» вполне уравновесила эту потерю, потопив британский крейсер «Калипсо» к югу от Крита. Отвагу, проявленную подводниками в этой ата­ке, признали даже враги.

Начиная бурные военные ночи, флот провел опера­цию по уничтожению подводных кабелей, идущих с Мальты. Эти операции выполняли подразделения так называемой группы «Ората», которые имели специаль­ное оснащение. Задача была нелегкой, так как требова­лось найти и выудить скользкие кабели, уложенные на морском дне, в полной темноте в открытом море. Такая операция была особенно опасной потому, что корабль, застигнутый врасплох в ходе работ, не имел шансов спа­стись. Один из кабелей, Гибралтар — Мальта, был пере­резан ночью 11 июня, другой, Мальта — Бон, через два дня. Так происходило каждую ночь до 16 августа, когда группа «Ората» сумела обнаружить и перерезать седьмой и последний кабель между Гибралтаром и Мальтой. Ка­беля были не просто перерезаны. Много тысяч метров кабеля были вытралены и доставлены на базы.

13 июня итальянская подводная лодка «Финци» ус­пешно прорвалась в Атлантику. Она стала первой из 27 итальянских субмарин, которые должны были действо­вать в океане. Все эти подводные рейдеры прошли Гиб­ралтарский пролив без потерь, хотя англичане были на­стороже. Всего же лодки проходили пролив 48 раз.

Ночью 13 июня несколько французских эсминцев об­стреляли Лигурийское побережье, а на следующий день 4 крейсера типа «Фош» и 11 эсминцев, выйдя из Тулона на большой скорости, подошли необнаруженными и провели недолгий обстрел промышленных зон Генуи и Савоны. Итальянские береговые батареи открыли ответ­ный огонь и добились одного попадания 152-мм снаря­дом в эсминец «Альбатрос». Итальянский эскортный ми­ноносец «Каталафими» тоже вступил в бой с француза­ми. 13-я флотилия Mas (торпедных катеров) заметила французов и атаковала их. Их атака с короткой дистанции вынудила французов прекратить обстрел.

После войны стало известно, что 2 французских крей­сера — «Турпиль» и «Дюкеп» совершили рейд в Адриати­ку из Александрии. По и то время итальянцы и не подо­зревали об этом. Всю следующую неделю продолжалась постановка мин и патрулирование эсминцев, однако стол­кновений больше не было. Британские самолеты начали ежедневные бомбардировки Тобрука. Эскадра итальянс­ких эсминцев обстреляла Соллум на границе Египта и Ливии. Под водой борьба продолжалась с переменным успехом: французская подводная лодка «Морзе» погибла на итальянских минах, итальянцы потеряли «Провану».

Ночью 23 июня 7-я дивизия крейсеров патрулировала между Сардинией и Балеарскими островами, чтобы воспре­пятствовать судоходству между Францией и Алжиром. 1-я, 2-я и 3-я дивизии крейсеров находились к востоку от Сардинии, чтобы, в случае необходимости, оказать ей поддержку.

Пока развивалось наступление на французском фронте, флот начал готовить высадку на побережье, но пере­мирие с французами отменило обе операции.

В 1.35 25 июня военные действия против Франции пре­кратились. Флот завершил эту короткую первую фазу вой­ны, полностью пересмотрев свои возможности. Множество боев наступательного характера, в которых участвовали корабли всех классов, подняли боевой дух экипа­жей, хотя настоящих боев пока еще не было. Все стычки прошли успешно, эффективность различных родов войск была опробована и оказалась удовлетворительной. Недостатков, заслуживающих упоминания, не обнаружилось...

 

Провал планов оккупации Туниса и Мальты

 

Выход Франции из войны изменил стратегическое положение Италии в благоприятную сторону, в основном потому, что французский флот, за малыми исклю­чениями, теперь находился под командованием маршала Петэна. Более того, французские корабли в британских портах и эскадра, базировавшаяся на Александрию, от­казались сражаться вместе с англичанами. Эта эскадра осталась в Александрии в полуинтернированном состо­янии до англо-американской высадки в Алжире в 1943 году. Французские корабли в британских портах проде­монстрировали такие враждебные настроения, что анг­личане 3 июля полностью захватили их и разоружили. Остатки французского флота, включая корабли в наибо­лее отдаленных колониях, подчинились условиям пере­мирия, согласно которым они должны были оставаться в портах частично разоруженными.

Хотя перемирие с Францией и не увеличило количества кораблей итальянского флота, оно значительно улучшило общее положение Италии, так как отпала необхо­димость следить за французскими базами. Тем не менее, держаны Оси не сумели использовать это в полной мере, что дало позднее тяжелейшие последствия. Если бы пор­ты и аэродромы Туниса были оккупированы и использо­вались итальянцами без всяких ограничений, результат

мог кардинальным образом повлиять на исход войны. Если бы оба берега Сицилийского пролива находились под контролем итальянцев, то его удалось бы наглухо закупорить для англичан. Проведя линии снабжения к тунисским портам, удалось бы снабжать ливийский фронт го­раздо более экономичным и безопасным путем, чем тот, который приходилось использовать — из Италии в Триполитанию. Мальта, лежавшая как раз на полдороге, кон­тролировала близлежащую зону. Если бы французские морские и воздушные базы н Алжире были оккупирова­ны, удалось бы установить частичный контроль над за­падным Средиземноморьем. В конце концов Мальту уда­лось бы нейтрализовать, а Гибралтар попал бы под уда­ры с воздуха. Это заложило бы основу для последующего захвата этого британского бастиона.

Естественно, итальянский флот немедленно потре­бовал хотя бы оккупировать порты Туниса. Однако Мус­солини, под влиянием иллюзорной идеи короткой вой­ны, даже не обсуждал этот вопрос с Берлином. Гитлер, которого в те дни занимал только сухопутный аспект войны, не сумел понять, что Средиземноморье было единственным театром, на котором можно было сра­жаться с Британской империей, и где следовало сосре­доточить все ресурсы Оси. Поэтому в то время он не учитывал стратегического значения Французской Запад­ной Африки. Гитлер был занят предстоящей кампанией в России, и ввязываться в новые операции на западе казалось ему непозволительной роскошью. Более того, Риббентроп не желал ослабления Франции и усиления Италии на Средиземноморье. Со своей стороны итальянцы не желали появления немцев на Средиземном море (Итальянцы сумели поставить все французское средиземноморское побережье под контроль «Комиссии по перемирию», состоящей ис­ключительно из итальянцев). В результате политические вопросы так запутали проблему, что первостепенные военные соображения оказались забытыми. Эта ошибка, имевшая роковые по­следствия, так и не была осознана политическими ли­дерами, пока не стало слишком поздно. Поэтому выход Франции из войны принес итальянскому флоту гораздо меньше пользы, чем мог бы.

Мальта, ее порты и аэродромы, находилась в самом сердце важнейшей итальянской стратегической зоны. Стратегические соображения требовали немедленной оккупации острова. Фактически еще в 1938 году флот счи­тал захват Мальты первейшим и важнейшим условием любой войны против Великобритании. Когда появились первые признаки возможности участия Италии в войне, Супермарина представила Верховному Командованию план захвата острова. Но Верховное Командование не проявило к нему интереса, считая, что война будет очень короткой. Оно также полагало, что ВВС сумеют полнос­тью нейтрализовать Мальту, лишив ее всякой военной ценности. ВВС, вдобавок, сообщили, что могут выде­лить для поддержки такой операции только 100 устарев­ших самолетов или даже меньше. Стало ясно, что итальянскому флоту придется в одиночку сражаться с британ­ским и французским флотами и авиацией, чтобы выса­дить десант на остров.

Когда началась война, англичане, не колеблясь, на­чали увеличивать силы авиации на Мальте даже ценой ослабления обороны метрополии. После этого самолеты с Мальты заставили итальянский флот напрягать все уси­лия для проводки конвоев в Африку. Тем не менее, кон­вои несли серьезные потери. Ударам начали подвергаться объекты и южной Италии. Позднее Мальта послужила базой для вторжения в Сицилию. Оглядываясь назад, можно сказать, что захват Мальты в начале войны лю­бой ценой оправдался бы. А так Мальта, вне всяких со­мнений, оказалась главным фактором, обеспечившим победу союзников на Средиземном море — на суше, на море и в воздухе.

 

Самопожертвование «Эсперо»

 

После нейтрализации Туниса посылка конвоев в Ли­вию, которая ранее представлялась неразрешимой про­блемой, стала возможной. По этой причине уже в день подписания перемирия с Францией — 25 июня — пер­вый конвой отправился в Триполи. Он прибыл без про­исшествий два дня спустя. Но ливийский фронт требовал все больше оружии и боеприпасов. Из-за трудностей проводки судов в Тобрук было решено использовать для доставки грузов подводные лодки и носимые корабли. Пос­ле походов «Зоеа», «Брагадина» и флотилии «Артильере», описанных выше, 27 июня из Таранто вышли «Эсперо», «Остро» и «Зеффиро», имея на борту 120 тонн боеприпасов, 10 противотанковых орудий и 162 артилле­риста. Через несколько часов вышли миноносцы «Пило» и «Миссори», которые везли еще 52 солдата и несколько десятков тонн грузов.

Утром 28 июня 3 эсминца в открытом море были за­мечены британским разведывательным самолетом, ко­торый некоторое время следовал за ними. Вечером, вскоре после 18.00 появились 5 британских крейсеров и с рас­стояния более 20 километров открыли огонь по «Эсперо». Неблагоприятная видимость на закате помешала италь­янцам заметить врага. В исходе боя сомнений не было, так как палубы всех 3 устаревших итальянских эсминцев были загромождены ящиками, мешавшими вести ответ­ную стрельбу. В этой ситуации командир эскадры (капи­тан 1 ранга Барони) решил пожертвовать своим кораб­лем, чтобы спасти 2 других. Он продолжал бой в одиноч­ку, маневрируя так, чтобы прикрыть 2 остальных эсмин­ца, которым приказал отрываться и уходить. Неравный бой продолжался 2 часа. Британская стрельба оказалось довольно неточной, и «Эсперо» был накрыт лишь пят­надцатым залпом. Но итальянский эсминец продолжал отважно отстреливаться, пока у орудий оставались расчеты. Капитан 1 ранга Барони салютовал своему спасающемуся экипажу, когда корабль тонул. Сам он добровольно остался на мостике. Самопожертвование «Эсперо» спас­ло 2 других эсминца, которые благополучно добрались до Африки.

Этот эпизод наглядно показывает успех британской авиаразведки, которая обнаружила итальянские корабли и навела на них свои крейсера. В тоже время он демонст­рирует и беспомощность итальянской авиаразведки, так как если бы британские корабли были обнаружены вов­ремя, 3 эсминца смогли бы уклониться от неравного боя. Как мы увидим дальше, аналогичные эпизоды повторя­лись много раз, а значит, самое время немного погово­рить о состоянии итальянской авиаразведки.

 

Недостатки итальянской авиаразведки

 

В начале войны итальянский флот располагал примерно 100 разведывательными самолетами. Это количество мог­ло бы считаться достаточным для тех дней, если бы флот выделил для этой цели современные, боеспособные са­молеты. Однако большая часть этих самолетов была од­номоторными гидропланами (Кант Z.501), чьи летные характеристики сегодня кажутся просто смешными. Да и в то время они выглядели так же. Достаточно отметить, например, что их максимальная скорость составляла 180 км/час, или 112 миль/час. Пилоты добивались выдаю­щихся результатов, учитывая техническое несовершен­ство оборудования, но эти результаты абсолютно не от­вечали требованиям войны.

Всем, занятым этой проблемой, было ясно, что тре­буется более современный самолет. Учитывая неудовлет­ворительные характеристики нового трехмоторного гид­роплана (Кант Z.506), флот настоял на использовании для целей разведки самолетов сухопутного базирования. Однако общая нехватка самолетов и грызни между рода­ми войск привели к тому, что флот так и не получил приличных самолетов для этой работы. Вдобавок, невоз­можность восполнить потери и требования увеличить чис­ло вылетов привели к тому, что количество выделенных самолетов начало сокращаться и еще меньше отвечало потребностям.

Наконец флоту пришлось принять компромиссный вариант. Часть вылетов должны были совершать ВВС сво­ими собственными самолетами. Но пилоты ВВС не были обучены выполнению специфических задач. Кроме того флотским наблюдателям было запрещено участвовать в вылетах экипажей, укомплектованных личным составом ВВС. II целом ли полеты ВВС имели мало ценности. До­вольно часто пилоты передавали ошибочную информа­цию, которая дорого обходилась, если флот планировал спои операции на ее основе. Положение еще более ус­ложнилось с появлением на Средиземном море Люфт­ваффе. Немцы приняли на себя часть ответственности за проведение разведывательных полетов, но выполняли их в соответствии со своими собственными правилами, ко­торые сильно отличались от итальянских.

Все недостатки итальянской авиаразведки только силь­нее подчеркивала успешная разведывательная деятель­ность британской авиации, которая во второй половине войны, казалось, достигла предела совершенства. Бри­танская авиация активно действовала и ночью, даже в первые дни войны. Позднее англичане добились по-на­стоящему успешных результатов ночью, используя радар. Итальянский опыт оказался прямо противоположен анг­лийскому. Можно сказать, что итальянской ночной авиа­разведки просто не существовало. Только в конце войны германские самолеты иногда проводили ночные вылеты. Всего 2 самолета были оснащены радаром, и они дей­ствовали лишь несколько недель.

Печальной традицией итальянских самолетов-разведчиков стало прекращение наблюдения с закатом и попытка восстановить контакт утром. Этот недостаток обо­рачивался утомительными поисками, которые часто завершались ничем. Даже обнаружение врага могло про­изойти слишком поздно, чтобы использовать получен­ную информацию. В результате британский флот получил колоссальное оперативное преимущество перед итальян­цами. Воздушная разведка — это глаза флота. В этом смысле оказалось, что итальянский флот если и не был совер­шенно слеп, то страдал сильнейшей близорукостью.

 

Испытания «Торричелли»

 

В конце июня 1940 года итальянские подводные лодки, находившиеся в море в момент начала военных действий, вернулись в свои базы. Многие из них были повреждены, а 9 пропали — 5 из них в Средиземном море, 4 — в Крас­ном. Пропавшие в Красном море составляли ровно поло­вину из 8 субмарин, действовавших там. Никакой другой флот не рисковал держать подводные лодки в этих водах из-за тяжелейших климатических условий. По причине дефектов в системах кондиционирования воздуха на всех итальянских кораблях были часты случаи тепловых ударов и отравления парами хлора. Эту проблему решить в то вре­мя было невозможно из-за изоляции театра.

Также стало известно, что англичане сумели захва­тить «Галилей». Лодка беспомощно дрейфовала, после того как почти весь экипаж погиб в ходе атаки, а уцелевшие отравились ядовитыми газами. К счастью, факт захвата стал известен Супермарине сразу, как только это про­изошло. Почти наверняка все шифровальные книги по­пали в руки врага. Поэтому, среди прочих неотложных мер, в течение нескольких дней пришлось заменить все коды, копии которых имелись на «Галилее». Как теперь стало известно, на борту «Галилея» не было найдено ни одной шифровальной книги. Зато англичане обнаружили оперативный приказ, в котором указывалась зона патру­лирования «Гальвани». Эта лодка была легко обнаружена и уничтожена. J:>;! -Ф

Позднее англичане обнаружили «Торричелли», кото­рая должна была прервать свое патрулирование возле Джибути. Она попыталась вернуться в базу, вынужден­ная двигаться в надводном положении, так как из-за повреждений не могла погружаться. К рассвету 23 июня «Торричелли» сумела проскользнуть мимо британских патрулей в проливе Перим. Подводная лодка двигалась к Иассаве, когда была замечена британским шлюпом «Шорхэм». Вскоре за «Торричелли» гнались уже 3 эсмин­цы и 2 шлюпа. Хотя ситуация была безнадежной, коман­дир лодки капитан-лейтенант Пелози не дрогнул, и в 5.30 субмарина первой открыла огонь по врагу. Это был бой 1 — 100-мм орудия и 4 пулеметов против 18 — 120-мм и 4 — 102-мм орудий и нескольких зенитных автоматов. Тем не менее, уже второй снаряд «Торричелли» попал в «Шорхэм», который был вынужден уйти в Аден на ремонт.

Неравная борьба продолжалась 40 минут, дистанция боя все сокращалась и сокращалась. Подводная лодка выпустила торпеды, от которых корабли противника ук­лонились. Однако «Торричелли» добилась еще несколь­ких попаданий из орудия. Один снаряд вызвал большой пожар на эсминце «Хартум». Стрельба англичан была от­вратительной — первого попадания они добились только в 6.05. Снаряд ранил командира и вывел из строя рулевое управление. В этот момент Пелози приказал затопить ко­рабль, и подводная лодка «Торричелли» медленно по­шла на дно с развевающимся флагом. Люди были спасе­ны эсминцами «Кандагар» и «Кингстон». Они с удовлет­ворением следили, как пламя пожирает «Хартум». Вско­ре британский эсминец взорвался и затонул.

Поведение подводников вызвало уважение и рыцар­ственное восхищение противника. Поднятый на борт «Кандагара» Пелози получил все полагающиеся воинс­кие почести. Командир «Кандагара» Робсон поздравил своего неприятеля, сказав: «Хотя нас было пятеро про­тив одного, мы не смогли ни потопить вас, ни захва­тить, ни заставить сдаться». В Адене Пелози и его старший помощник были приглашены на официальный о бед. Командиры «Хартума» и «Торричелли», потерявшие свои корабли, обменялись сердечными тостами. Командующий Аденской военно-морской базой позднее заявил Пелози: «Вы отважно сражались в Перимском проливе. Я ни­как не могу назвать бой британской победой. Даже не считая наших потерь и повреждений, наши корабли рас­стреляли 700 снарядов и 500 пулеметных патронов, но все-таки не смогли потопить ваш корабль».

 

Бои у Пунта Стило и мыса Спада

 

В первые дни июля предчувствие неминуемой битвы так и витало в воздухе. 29 июня пришли сообщения о передвижениях англичан в центральном Средиземномо­рье и в Эгейском море. 2 эскадры итальянцев приготови­лись поднять якорь. Однако, на основе этих разведданных не было предпринято никаких действий. 1 июля: Супермарина узнала, что Гибралтарская эскадра вышла из порта и направляется на восток. По этой причине ночью 2 июля 1-я и 2-я дивизии крейсеров вышли в море, чтобы прикрыть конвой, возвращающийся из Триполи. В Сицилийском проливе была развернута группа торпедных катеров. На следующее утро британская эскадра, вышедшая из Гибралтара, обстреляла французскую базу в Оране (Мерс-эль-Кебир), после того как французские корабли отвергли приглашение англичан последовать за ними. Линкор «Бретань» был потоплен, еще 2 линкора и эсминец тяжело повреждены. Линейный крейсер «Страс­бург» и 11 эсминцев сумели прорваться в Тулон. Бой при­вел к гибели 1500 французских моряков. Одновременно с этим боем французская эскадра в Александрии была ра­зоружена и переведена на положение интернированной.

Вечером 6 июля важный итальянский конвой, состо­ящий из 5 теплоходов в сопровождении эсминцев, вы­шел из Неаполя в Бенгази. Когда на следующее утро конвой входил в Ионическое море, пришло известие, что группа британских крейсеров прибыла на Мальту. Супермарина немедленно отправила в море крейсерскую ди­визию в качестве дополнительного сопровождения кон­воя. Кроме того, 3 дивизии крейсеров должны были при­крывать конвой со стороны Мальты. Еще одна эскадра, состоящая из линкоров «Чезаре» и «Кавур» плюс 2 диви­зии крейсеров, должна была осуществлять стратегичес­кое прикрытие, так как считалось, что могут встретить­ся и более крупные британские корабли.

Вскоре после этого пришло сообщение, что часть сил Александрийского флота вышла в западном направле­нии. Ночью подводная лодка «Бейлул» сообщила, что обнаружила и атаковала это соединение, которое со­стояло из 3 линкоров, авианосца, 5 крейсеров и 16 эс­минцев. Утром 8 июля Супермарина получила сообще­ние, что Гибралтарская эскадра тоже покинула базу, направившись на восток. Она состояла из 3 линкоров, авианосца, 5 крейсеров и 17 эсминцев. Казалось неверо­ятным, чтобы все эти действия имели единственной целью атаку конвоя, который в любом случае англича­нам было крайне трудно успеть перехватить. После вой­ны стало известно, что Александрийский флот должен был возле Мальты встретиться с конвоем, направляю­щимся в Александрию. Сопровождение этого конвоя было его единственной целью. Однако этот конвой был обнаружен итальянцами только 11 июля уже на подхо­дах к Египту. Со своей стороны, англичане после атаки «Бейлула» предположили, что итальянцы раскрыли их планы и собираются им помешать. На самом деле оба флота преследовали собственные цели и совершенно неправильно истолковали мотивы противника. Поэтому последовавший бой был результатом случайного стече­ния обстоятельств.

Какие бы причины ни вывели врага в море, очевидно, что англичане намеревались запутать Супермарину и заставить ее разделить силы, чтобы разбить их по частям. Этому стратегическому шаблону англичане следовали множество раз с унылой монотонностью.

Совершенно логично Супермарина решила держать свои силы сконцентрированными в центральной части Средиземного моря, чтобы защитить свой собственный конвой, прикрыть Ионическое побережье и навязать бой Александрийскому флоту прежде, чем он соединится с Гибралтарской эскадрой. В этот момент «Чезаре» и «Кавур» были единственными итальянскими линкорами, находящимися в строю. Неприятель имел в резерве мно­го линкоров, и ему выпала блестящая возможность унич­тожить «Кавур» и «Чезаре» раньше, чем войдут в строй остальные итальянские линкоры. Итальянский флот имел, со своей стороны, прямо противоположные намерения — избежать боя с превосходящими силами. Флот надеялся, что самолеты ВВС смогут повредить вражеские линкоры, прежде чем эскадры войдут в соприкосновение. Это не­сколько уравняло бы силы.

Выход Гибралтарской эскадры был правильно расце­нен Супермариной как отвлекающий маневр. Против нее должны были действовать подводные лодки и самолеты. Исходя из этих предположений, итальянские силы про­должали двигаться на юг, прикрывая конвой, который благополучно прибыл в Бенгази вечером 8 июля. В 15.00 того же дня командующий итальянским флотом адмирал Кампиони, корабли которого выполнили основную за­дачу, сообщил Супермарине, что направляется на вос­ток навстречу британской эскадре, вышедшей из Алек­сандрии. Это заявление было свидетельством боевого духа, охватившего флот Кампиони. Но Супермарина имела веские основания запретить подобную акцию. К этому вре­мени были расшифрованы две радиограммы противни­ка, из которых стало ясно, что вражеский флот к завт­рашнему полудню окажется у берегов Калабрии. Британский командующий адмирал Каннингхэм знал, что его эскадра сильнее, так как любой из трех его линкоров превосходил итальянские. Он надеялся использовать тактически выгодное положение своей эскадры, отрезать итальянцев от базы и уничтожить.

На основе этой информации итальянские силы могли бы легко уклониться от неравного боя, взяв курс на Мессину. Однако Супермарина решила принять бой, хотя калабрийские воды были менее пригодны для этого, чем район Киренаики. Поэтому Супермарина приказала ад­миралу Кампиони маневрировать таким образом, чтобы принять бой около полудня в том районе, где, по предположениям, окажется к этому времени британская эскадра - то есть примерно и 50 милях юго-восточнее Пунта Стило (Калабрия). Ночь прошла спокойно, обе эскадры двигались к району боя. Вся разница заключалась в том, что англичане надеялись захватить противника врасплох, тогда как итальянцы сами намеревались навязать бой.

Все утро 9 июля за итальянскими кораблями следили британские самолеты-разведчики. А вот итальянская авиа­разведка не сумела даже обнаружить вражескую эскадру. Эта неудача заставила Супермарину и адмирала Кампио­ни серьезно усомниться в своих действиях. Не отправи­лись ли англичане назад в Александрию? Однако в 13.30 итальянцы подверглись яростной атаке британских тор­педоносцев. Хотя это была первая такая атака, итальян­цы сумели уклониться от всех торпед. Поскольку эти са­молеты могли взлететь только с авианосца, их появление означало, что неприятель находится поблизости. Кампи­они прикачал катапультировать гидросамолет, который вскоре обнаружил британскую эскадру всего в 80 милях. Хотя итальянские ВВС не причинили никакого вреда противнику, итальянские корабли пошли ему навстречу и приготовились начать бой.

Около 15.00 правофланговые итальянские крейсера заметили неприятельские крейсера на расстоянии около 25000 метров и немедленно открыли по ним огонь. Анг­личане не отвечали, пока расстояние не сократилось до 20000 метров. Как отмечают англичане, стрельба италь­янцев была меткой, но лишь легкий крейсер «Нептун» получил одно попадание, причинившее легкие повреж­дения. Тем временем дистанция между линкорами про­тивников все сокращалась, ив 15.53 заговорили тяжелые орудия. Расстояние было 26000 метров. Одновременно адмирал Каннингхэм поднял с авианосца «Игл» новую волну торпедоносцев. Их атака не принесла результата, хотя британские пилоты заявили, что добились по край­ней мере одного попадания.

Вскоре после 16.00 381-мм снаряд с «Уорспайта» по­пал в итальянский флагман «Чезаре», вызвав пожар на нижних палубах. Дым через вентиляцию пошел в котель­ные отделения и заставил погасить группу котлов. Скорость «Чезаре» упала с 26 до 19 узлов. Тяжелый крейсер «Больцано» получил 3 попадания снарядами среднего калибра, которые не причинили серьезных повреждений. Наблюдатели на «Чезаре» считали, что было попадание в «Уорспайт», кормовая башня которого окуталась пла­менем и прекратила стрельбу. Однако из позднейших ан­глийских донесений стало известно, что пожар возник, когда гидросамолет «Уорспайта» был подожжен орудий­ными газами собственных залпов.

Крейсера начали ставить дымзавесу вокруг «Чезаре», который боролся с огнем. Тем временем Кампиони при­казал отходить, так как «Кавур» не мог в одиночку сра­жаться с 3 британскими линкорами. Эсминцы были по­сланы прикрывать отход. Следующая фаза боя оказалась совершенно беспорядочной из-за поставленных завес, и практически все корабли потеряли контакт с противни­ком. Британский адмирал отказался продолжать бой, хотя все обстоятельства складывались в его пользу. В своем ра­порте он написал, что не хотел проходить сквозь италь­янскую дымзавесу, опасаясь эсминцев и подводных ло­док. Он также не пожелал провести ночную торпедную атаку своими эсминцами. Поэтому в 16.45 британская эс­кадра начала отход, а итальянцы совсем не стремились восстановить контакт с противником. Вражеская эскадра направилась к Мальте, чтобы встретить конвой, который итальянские самолеты-разведчики обнаружили только 2 дня спустя уже недалеко от берегов Египта.

Какие выводы можно сделать из короткой стычки у Пунта Стило? Впервые в своей истории итальянскому флоту пришлось сражаться с британским. Объективный анализ результатов может привести к заключению, что бой закончился вничью. Ни один корабль не был потоп­лен. 4 попадания, полученные итальянскими кораблями, не имели серьезных последствий. То же самое можно ска­зать о повреждениях «Нептуна» и «Уорспайта». Оба флота выполнили свои главные задачи, которые они ставили перед собой. Оба конвоя благополучно дошли до цели. Оба флота не сумели помешать противнику, так как плохо понимали, что же он делает. Однако следует помнить, что вечером 8 июля англичане вышли в море, чтобы на­нести решительное поражение итальянцам. Это им пол­ностью не удалось. Ситуация была исключительно благо­приятной для них. Адмирал Каннингхэм давно планиро­вал нечто подобное, но в своей книге он признался: «Бой оказался совершенно неудовлетворительным для нас». Возможно, еще более примечателен другой факт, тоже упомянутый им в своей автобиографии. Сразу после воз­вращения в Александрию он потребовал из Лондона но­вые подкрепления: четвертый линкор, несколько тяже­лых крейсеров, бронированный авианосец, крейсер ПВО и много мелких кораблей. Это требование, сделанное сразу после боя у Пунта Стило, есть прямое выражение уваже­ния к итальянскому флоту.

С другой стороны, бой ясно показал полную несосто­ятельность итальянской авиаразведки и отсутствие взаи­модействия кораблей с самолетами. Неудача была еще более удручающей потому, что бой происходил вблизи итальянского побережья. Ни один итальянский истреби­тель не появился в воздухе, когда адмирал Каннингхэм выслал в атаку свои торпедоносцы. В 15.40 Кампиони потребовал послать в атаку бомбардировщики, так как надеялся нарушить строй англичан в момент завязки боя, как планировала Супермарина ночью накануне боя. Но эти бомбардировщики прибыли, когда бой уже завер­шился. В основном они бомбили итальянские корабли, возвращающиеся в Мессину, а не корабли противника. К счастью, ни один итальянский корабль не пострадал во время этой ошибочной атаки. Тем более не пострадали и вражеские корабли.

Вечером накануне битвы самолеты ВВС добились од­ного попадания в крейсер «Глостер». Летчики также до­бились нескольких попаданий в корабли Гибралтарской эскадры. Ее выход был отвлекающим маневром, что под­твердилось, когда она повернула назад южнее Балеарских островов. Все эти попадания причинили только минимальные повреждении. Тем не менее, Муссолини счи­тал иначе. Чиано и своем дневнике 13 июля записал, что в этом бою «были уничтожены 50% британских морских сил на Средиземном море».

Торпедоносцы с британского авианосца вечером 10 июля атаковали некоторые итальянские корабли, стояв­шие на якорях в бухте Аугусты и торпедировали эсминец «Панкальдо». Однако позже корабль был поднят и отремонтирован.

Когда британская эскадра возвращалась в Гибралтар, ее атаковала итальянская подводная лодка «Маркони», которая потопила эсминец «Эскорт».

 

* * *

 

В греческих водах сновало множество британских су­дом, как военных, так и грузовых. Поэтому Супермарина решила перевести на остров Лерос — итальянскую базу на Додеканезах — 2 легких крейсера: «Банде Нере» и «Коллеоне». Они вышли из Триполи вечером 17 июля и на следующее утро были замечены британскими самоле­тами. В то же время итальянская авиаразведка ничего не могла сообщить о передвижениях англичан. Эти 2 корабля под командой адмирала Кассарди уже входили в Эгейское море между Критом и Цериготто, когда они 19 июля в 6.20 заметили по носу 4 британских эсминца. Крейсера немедленно открыли огонь. Эсминцы начали удирать на восток на большой скорости. Крейсера стали их пресле­довать. Стрельба была очень неточной из-за большого расстояния и исключительно скверной видимости.

После часа преследования, когда крейсера вышли на траверз мыса Спада, из полосы тумана на севере на них внезапно обрушились снаряды. «Банде Нере» почти не­медленно получил попадание, которое не причинило вреда. Итальянские корабли ответили, стреляя по вспыш­кам, которые можно было различить в тумане. Потом появились 2 корабля. Первым был бронированный крей­сер «Сидней», а вторым — эсминец «Хэйвок». Но его силуэт издали был очень похож на крейсерский, и в ре­зультате адмирал Кассарди решил, что 2 его 5000-тон­ным крейсерам, практически лишенным брони, проти­востоят 2 тяжело бронированных крейсера в 7000 тонн и 4 эсминца. Путь отхода лежал на восток, и со своей пре­восходящей скоростью дивизия могла легко уйти в на­правлении Лероса. Вместо этого адмирал Кассарди по­вернул на юг и принял бой.

Последовала долгая дуэль, но ни одна сторона не до­билась попаданий. Затем, примерно после часа интен­сивной стрельбы, в 8.25 «Сидней» добился исключитель­но удачного попадания в «Коллеони». Снаряд взорвался в таком месте машинного отделения, что крейсер сразу потерял ход. 2 британских эсминца торпедировали и по­топили беспомощную, неподвижную цель.

«Банде Нере» капитана 1 ранга Мауджери продолжая бой в одиночку и в 9.26 добился попадания в «Сидней». Хотя британский крейсер не получил тяжелых поврежде­ний, он немедленно отошел, сопровождаемый эсминца­ми. Позднее стало известно, что на «Сиднее» к этому вре­мени уже кончались боеприпасы. После того, как против­ник вышел из боя, «Банде Нере» направился в Бенгази.

Бой, несомненно, был успешным для англичан, хотя успех принесло исключительно удачное попадание. По­бедители не только потопили «Коллеони», но и помеша­ли перевести 2 итальянских крейсера на Лерос.

Следует указать, что во время переходов подобного рода в опасных водах итальянская авиаразведка должна была обнаружить корабли противника — если не накану­не, то хотя бы утром в день боя. Более того, в 7.22 крейсера потребовали выслать бомбардировщики. Те прибы­ли только в 12.37, хотя итальянские аэродромы на Додеканезских островах находились всего в получасе лета. По крайне несчастливому стечению обстоятельств, опоздав­шие бомбардировщики атаковали англичан, когда те спа­сали людей с «Коллеони». В результате множество италь­янских моряков осталось в воде.

В это же время конвой из 5 теплоходов, сопровождае­мых единственным эсминцем, возвращался в Италию из Бенгази. Как только Супермарина получила известие о происшедшем бое, она приказала 8-й дивизии крейсе­ров немедленно выйти для прикрытия конвоя. Однако противник снова не появился.

 

Действия авиации  и увеличение перевозок морем

 

В этот период англичане бомбили Тобрук по несколь­ко раз в день, так что это уже вошло в привычку. Боль­шая часть налетов бомбардировщиков не приносила ощу­тимых результатов. С другой стороны, атаки торпедоносцев становились все более эффективными и опасными. Во время двух отдельных атак 5 и 20 июля были потопле­ны 2 торговых судна и эсминцы «Зеффиро», «Остро», «Нембо». У эсминца «Эуро» был оторван нос. Корабль, несмотря на огромные трудности, был отбуксирован в Таранто и отремонтирован.

Таким образом вся эскадра эсминцев, базировавшая­ся в Тобруке, была уничтожена британскими торпедо­носцами. Она была основной целью налетов, так как ее обстрелы берегового фланга британского фронта причи­няли противнику много беспокойства.

К середине июля конвои в Ливию стали регулярными и важными операциями. Флоту пришлось менять свои первоначальные планы, так как эти операции ранее не предусматривались. Вдобавок флоту пришлось поработать, чтобы организовать регулярные конвои между Триполи и Бенгази для того чтобы перебросить в Киренаику вой­ска, расположенные на границах Туниса. Далее, увеличивающиеся объемы поступающего снабжения застави­ли использовать Триполи как главный распределитель­ный пупке. Полому флот был вынужден постоянно держать в Линии несколько эсминцев и эскортных кораблей и множество вспомогательных судов.

В конце июля, когда армия и ВВС потребовали пере­нести в Ливию большое количество войск и техники, пришлось подготовить конвой из 11 судов большого тоннажа. Учитывая важность конвоя и сообщения о находя­щихся в море британских кораблях, 11 крейсеров, 23 эсминцев и 11 эскортных кораблей вышли вместе с конвоем. Однако британский флот и Александрии не продемонстрировал никаких агрессивных намерений, и конвой дос­тиг цели благополучно.

2 августа пошли в строй новые линкоры «Литторио» и «Витторио Венето». Они были великолепным продуктом лучших конструкторов флота и итальянской промышлен­ности. Вероятно, в то время они были лучшими линко­рами в мире, не столько благодаря своей огневой мощи, как множеству технических нововведений. Чтобы сделать большой корабль полностью эффективным, пришлось решить тысячу и одну проблему. В августе также продол­жались частые постановки мин в Сицилийском проливе. Они уже принесли первые плоды — ночью 24 августа возле мыса Бон подорвался на мине, взорвался и зато­нул эсминец «Хостайл».

30 августа англичане повторили свой тактический при­ем — одновременные операции обоих своих средиземно­морских соединений. Гибралтарская эскадра пошла на восток, а Александрийский флот — на запад. Как только было получено известие об этом, Супермарина приказа­ла итальянскому флоту выйти в море в направлении Киренаики, чтобы перехватить Александрийский флот. Самолеты и подводные лодки должны были заняться Гиб­ралтарской эскадрой. За несколько дней до этого линкор «Дуилио», закончив модернизацию, вошел в строй. Так­же были отремонтированы повреждения «Чезаре», полу­ченные в бою у Пунта Стило. Поэтому в море вышли 5 линкоров — «Литторио», «Витторио Венето», «Чезаре», «Кавур» и «Дуилио» — вместе с 10 крейсерами и 34 эс­минцами. В этот момент итальянский флот находился в великолепном состоянии по своей эффективности, бое­готовности и боевому духу.

Когда британский самолет сообщил о том, что италь­янская эскадра находится всего в 100 милях, британское соединение повернуло на юг, показывая, что не намерено искать столкновения. Шансы перехватить англичан до заката были сомнительны, поэтому в конце дня 31 авгу­ста итальянские корабли повернули назад с приказом вновь повернуть на юг на рассвете. Если бы ночью не­приятель опять двинулся на запад, его можно было бы перехватить прямо в центре Средиземного моря.

Ночью разразился сильный шторм. Итальянским эс­минцам пришлось очень тяжело. Шторм также поме­шал итальянским самолетам-разведчикам получить хоть какую-то информацию о положении восточного и за­падного соединений англичан в течение всего следую­щего дня. В такой ситуации Супермарина утром 1 сен­тября приказала всем кораблям вернуться в базы. Все равно эсминцам уже требовалось пополнение запасов топлива. Многие эсминцы вернулись в порты повреж­денными во время шторма, потеряв несколько чело­век, смытых волнами.

Британские корабли, которые тоже почувствовали удары шторма, сумели под его прикрытием добраться до Мальты и отправились обратно на восток, избежав кон­трударов с моря и с воздуха,

Этот неудачный выход итальянского флота был са­мой большой упущенной возможностью, даже более важ­ной, чем представлялось в то время. Как мы знаем сегод­ня, в тот день линкор «Вэлиант», авианосец «Формидебл» и крейсера ПВО «Калькутта» и «Ковентри» про­шли Сицилийским проливом. Это были подкрепления, посланные в Александрию в ответ на требования адми­рала Каннингхэма после боя у Пунта Стило. Поскольку резкое ухудшение погоды помешало любым действиям авиации, Супермарина даже не подозревала об их пере­ходе. Данные разведки были настолько неточны, что после прибытия британских кораблей в Александрию считалось, что они направляются в Красное море.

6 сентября пришло сообщение, что Гибралтарская эскадра снова вышла в море и движется на восток. Су­пермарина немедленно отправила на перехват 5 линко­ров, 6 крейсеров и 18 эсминцев. Однако англичане пря­мо возле Гибралтара развернулись и ушли в Атлантику для операции против Дакара. Этот маневр разведка Супермарины не заметила. Поэтому последовали безуспеш­ные поиски по всему западному Средиземноморью.

В течение сентября англичане лихорадочно усилива­ли свою авиацию на Средиземном море. Многие самолеты прилетели прямо из Великобритании. Один «Бленхейм», например, сел на Пантеллерии, считая, что это Мальта. Позднее еще один таким же образом занесло на Лампедузу.

Эффект прибытия этих подкреплений итальянцы почувствовали сразу. Резко усилились бомбардировки Бардии, Тобрука, Дерны и Бенгази. Возросли и потери. В по­следнем порту за несколько дней были потоплены эс­минцы «Бореа» и «Аквилоне» и тяжело повреждены ми­ноносцы «Сигно» и «Косенц», а также 3 торговых судна. Поэтому Супермарина потребовала от Верховного Ко­мандования организовать ПВО ливийских портов, так как за их прикрытие от атак с воздуха отвечала армия. До этого времени системы ПВО практически не существовало. В конце концов решение проблемы пришлось взять на себя флоту, так как армия ничего не могла выделить в тот момент.

Начиная с августа, морские перевозки в Ливию резко возросли, так как итальянская армия готовилась на­чать наступление на Египет. Однако британское проти­водействие этим перевозкам было минимальным. Ко­рабли адмирала Каннингхэма не сделали ни малейшей попытки помешать движению конвоев. Плохо обучен­ные британские подводные лодки выпустили много торпед, но не достигли никаких результатов. Бомбар­дировщики в то время еще имели ограниченный ради­ус действия. В результате многие морские маршруты остались открытыми, и Супермарина использовала это преимущество, направляя по ним большинство конво­ев. За период с 10 июня по 30 сентября было перевезе­но 148817 тонн техники и припасов без потерь. Факти­чески до конца ноября действия англичан не нанесли никаких потерь конвоям.

С другой стороны, такое увеличение перевозок погло­щало все большее количество кораблей для их прикры­тия. Сюда, разумеется, не входят те случаи, когда требо­валось вмешательство главных сил флота. К сентябрю 1940 года 35 эсминцев, или всех имевшихся в составе фло­та, плюс множество вспомогательных судов были выде­лены для постоянной работы по сопровождению конво­ев на ливийском маршруте. Такое отвлечение сил имело серьезные последствия при решении остальных задач, возложенных на миноносный флот.

 

Действия флота в конце лета 1940 года

 

В конце августа Верховное Командование потребова­ло от Супермарины как можно быстрее перебросить в Албанию экспедиционные силы. Похоже, эти войска предназначались для действий против Югославии, но в итоге были использованы в Греческой кампании. Супермарина немедленно создала специальный штаб в Бриндизи, придав ему значительные силы: миноносцы, фло­тилии торпедных катеров, катера-охотники, тральщи­ки, буксиры и множество вспомогательных кораблей. За 10 дней, с 10 по 20 сентября, флот перевез в Албанию без всяких потерь экспедиционный корпус в составе: 40310 человек, 7728 лошадей и мулов, 701 машину и 35535 тонн грузов.

Верховное Командование до сих пор еще не открыло Супермарине своих планов в балканском секторе, но поскольку писанию потребовались такие перевозки, флот заподозрил, что готовится нечто серьезное. Так как было ясно, что любые действия на Балканах еще больше ухуд­шат стратегическую ситуацию Италии и ограничат воз­можности флота, адмирал Каваньяри 19 сентября напра­вил Верховному Командованию "большой меморандум. Он предлагал сосредоточить все итальянские силы на Еги­петском фронте и продемонстрировал абсолютную не­обходимость «не распылять нашу энергию по всем на­правлениям». 23 сентября маршал Бадольо ответил ко­роткой нотой, в которой выражал очевидное намерение отделаться от всяких нежелательных советчиков.

В сентябре последовала короткая вспышка военных действий между англичанами и французами в районе Дакара. Хотя сами по себе эти бои имели мало значения, стратегам Оси следовало бы повнимательней к ним при­смотреться. Они показали намерение англичан захватить французские порты в Западной Африке. Выпадал благо­приятный случай пересмотреть свою политику в отноше­нии французских баз в Тунисе и Алжире и оккупировать хотя бы первые. Растущие перевозки в Ливию и британские подкрепления на Мальте потребовали усиления прикрытия конвоев морскими и воздушными силами, базирующимися в Тунисе. Супермарина поставила вопросу перед Верховным Командованием, но в результате про­тиводействия немцев план снова провалился.

Ночью 5 сентября эскадра миноносцев «Альтаира» от­крыла серию новых операций, поставив минный барьер перед британской базой Валетта (Мальта). После этого постановки повторялись еще 35 раз, и на подходах к стра­тегически важному порту был создан опасный минный пояс. Потом он был усилен минами, сброшенными гер­манскими самолетами. После войны узнали, что англи­чане на этих минах потеряли эсминцы «Джерси», «Саутволд», «Куявек», подводную лодку «Олимпус», много вспомогательных судов ^лота и торговых кораблей.

В сентябре не предпринималось важных операций, и британские корабли не покидали гавани Александрии. Итальянский флот использовал эту передышку для ин­тенсивных учений, чтобы повысить индивидуальную и коллективную боеспособность, особенно новых линкоров.

29 сентября произошли важные события. Во-первых, Верховное Командование потребовало от Супермарины остановить проводку конвоев в Ливию. Наземные служ­бы снабжения просто не могли справиться с огромным объемом перевезенных припасов. Во-вторых, флот и ВВС пришли к новому соглашению в старом споре о торпедо­носцах. ВВС признали, что самолет-торпедоносец проде­монстрировал такие возможности, «как долго доказывал флот», что желательно его дальнейшее развитие. Флот также добился, чтобы его наблюдатели руководили действиями этих самолетов, но ВВС быстро забыли об этом. Флот продолжал снабжать ВВС авиаторпедами и обору­дованием для их обслуживания.

В тот же день была поставлена задача обеспечить пере­возку сельскохозяйственных удобрений из Туниса. Флот не мог обеспечить сопровождение этих судов. Поэтому транспорт выходили из Сфакса и Суса парами без со­провождения. Однако, благодаря применению тысячи и одной уловки, долгое время удавалось удерживать поте­ри на минимальном уровне.

Наконец, 29 сентября у Сиди-Баррани была замечена британская эскадра, направляющаяся в центральное Средиземноморье. Супермарина немедленно отправила свой флот в море, но авиаразведка нашла корабли противни­ки только 2 дня спустя. На этот раз они были замечены после полудня 1 октября уже возвращающимися в Алек­сандрию. Тем временем итальянские корабли, не распо­лагая информацией о действиях противника, тоже вер­нулись и базы. Англичане заметили итальянцев раньше, но адмирал Каннингхэм — он признает это в своих мемуарах — нашел, что противник располагает превосходящими силами, и «после некоторых раздумий решил поторопиться». Через несколько дней он получил от Во­енною Кабинета фитиль. В этой депеше Черчилль обви­нял Александрийский флот в том, что он «повернулся спиной к активным операциям против итальянского фло­та», и выражал надежду, что, получив подкрепления, адмирал Каннингхэм «сделает больше».

В этот период из-за возросшей активности вражеских подводных лодок итальянскому флоту пришлось улучшать организацию своих противолодочных сил, которым да сих пор не хватало новой техники. Несмотря на все недостатки, 8 подводных лодок союзников были потоплены с начала войны до конца октября. Сюда входили 7 бри­танских лодок: «Один», «Грэмпус», «Орфеус», «Освальд», «Феникс», «Рэйнбоу» и «Триад» и 1 французская — «Мор­зе». Сами итальянцы потеряли 13 подводных лодок на Средиземном море и 4 — в Красном море.

 

Э.Б. Каннингхэм

ОДИССЕЯ МОРЯКА

 

Глава XXII

 

Флот вышел из Александрии поздно вечером 7 июля, все корабли покинули гавань к полуночи. Он состоял из линкоров «Уорспайт», «Малайя», «Ройял Соверен», авиа­носца «Игл», крейсеров «Орион», «Нептун», «Сидней», «Глостер», «Ливерпуль» и 17 эсминцев. Вскоре после вы­хода в море мы встретили 2 подводные лодки. Их атако­вал эсминец «Хэйвок», но ничего определенного о ре­зультатах я сказать не могу. Остаток ночи прошел без инцидентов.

8 июля вскоре после 8.00 мы получили сообщение от подводной лодки «Феникс», в котором говорилось о 2 вражеских линейных кораблях и 4 эсминцах, замеченных в 5.15 примерно в 200 милях к востоку от Мальты. Они шли на юг, и это наводило на мысль, что линкоры могут прикрывать важный конвой в Ливию. Командующий во­енно-морской базой на Мальте получил приказ напра­вить летающие лодки для слежения за итальянской эс­кадрой. В это время мы шли курсом на северо-восток со скоростью 20 узлов.

Этот наш поход резко отличался от мирного круиза месяц назад. На сей раз итальянцы были настороже, и все наши корабли 8 июля попали под сильную бомбар­дировку самолетов с Додеканезских островов. Мы понес­ли совсем небольшие потери, однако гибель 1 человека оказалась очень болезненной. Взрывом бомбы, попавшей в мостик «Глостера», был убит командир крейсера капи­тан 1 ранга Ф.Р. Гарсайд и еще 17 человек. После этого управлять кораблем пришлось с кормового поста.

Позвольте мне еще раз коснуться вопроса относительно эффективности итальянских бомбардировок и вообще действий авиации над морем, опираясь на опыт, полученный флотом в 1940 — 41 годах. Нам в то время каза­лось, что противник должен иметь несколько эскадри­лий, специально подготовленных для атак против кораб­лей. Его разведывательные самолеты почти всегда обна­руживали наши корабли в море и сообщали о них. Вра­жеские бомбардировщики неизменно прибывали через час или два. Они сбрасывали бомбы с горизонтального полета с высоты около 12000 футов, двигаясь в сомкну­том строю, несмотря ни сильный зенитный огонь кораблей нашего флота. Дли такого типа атак меткость была очень хорошей. Нам просто везло, что мы избегали попаданий.

На сей раз мы провели в море 5 дней. «Уорспайт» и 5 эсминцев, сопровождавших его, за 4 дня были атакова­ны 35 раз. Противник сбросил более 400 бомб. Мне осо­бенно запомнилась яростная атака 12 июля во время на­шего возвращения в Александрию. Вдоль нашего левого борта легли одновременно две дюжины бомб, еще дю­жина взорвалась справа по носу, примерно в 200 ярдах от корабля. Другие корабли испытали нечто подобное. Именно в тот день я увидел, как «Сидней», шедший вместе с нами, совершенно скрылся среди столбов воды высотой с церковь. Когда он снова появился, я запро­сил: «С вами все в порядке?» Капитан 1 ранга Дж.Э. Кол­линз, который сегодня командует Королевским Авст­ралийским Флотом, не без юмора ответил: «Я тоже на это надеюсь».

Не будет преувеличением сказать, что итальянские горизонтальные бомбардировщики, с которыми мы стол­кнулись в первые месяцы войны, были самыми лучши­ми, какие я когда-либо видел, гораздо лучше немецких. Позднее, когда стрельба наших зениток улучшилась, и наиболее хорошо подготовленные эскадрильи Реджиа Аэронаутика были уничтожены нашими истребителями, действия вражеской авиации над морем ухудшились. Но я буду всегда вспоминать их с уважением. Все-таки неко­торым утешением для нас была мысль, что площадь моря значительно превышает площадь палубы. Тем не менее, все чувствовали себя голыми и беззащитными.

8 июля в 15.10 летающая лодка с Мальты сообщила о 2 вражеских линкорах, 6 крейсерах и 7 эсминцах, иду­щих на юг. Они находились примерно в 100 милях на се­веро-запад от Бенгази. Через час они развернулись и по­шли на север. Это, а также интенсивные бомбардировки, создало впечатление, будто итальянцы стремятся не до­пустить нас в центральную часть Средиземного моря, и что обнаруженные корабли действительно прикрывают важный конвой, следующий в Бенгази или оттуда. У нас появлялся шанс перехватить итальянцев, и мы решили временно прервать операцию, ради которой вышли в море. Было решено направиться полным ходом к Таранто, что­бы отрезать итальянцев от базы.

Ночь прошла спокойно, а на рассвете 9 июля «Игл» поднял на разведку 3 самолета. Однако в 7.30 противника обнаружила в 145 милях на северо-запад от нас опять-таки летающая лодка с Мальты. Итальянцы находились примерно в 50 милях от мыса Спартивенто, носка италь­янского «сапога». Последующие донесения наших само­летов показали, что итальянский флот состоит по край­ней мере из 2 линкоров, 12 крейсеров и многочисленных эсминцев. Они были разбросаны на большом простран­стве. Мы быстро сближались с противником и к полудню находились в 90 милях на запад от него.

Это был не тот случай, когда я хотел бы дать бой. Противник имел множество крейсеров, а мы после по­вреждения «Глостера», которое делало его непригодным к серьезному бою, располагали всего 4. Да при этом на них осталось не более 50% боеприпасов. Вдобавок наша скорость сближения была ограничена максимальной ско­ростью «Ройял Соверена». Однако следовало использо­вать любую возможность, и «Уорспайт» помчался на по­мощь нашим крейсерам. Ведь они значительно уступали противнику, имеющему 203-мм орудия, как в числе, так и в огневой мощи.

Я не буду детально описывать бой, все подробности которого изложены в моем рапорте, который опублико­вало 27 апреля 1948 года приложение к «Лондон Газетт». Самое смешное, что он почти до мельчайших деталей повторил бои, которые мы разыгрывали на картах в Портсмуте на курсах тактики. Это делает честь качеству пре­подавания и полученным знаниям. Сначала мы устано­вили контакт с помощью дальних разведчиков. Потом самолеты морской авиации с авианосца установили точ­ное положение противника относительно нашего флота. Донесения хорошо подготовленных наблюдателей были точными и содержательными. Затем атаковали авианос­ные торпедоносцы. К сожалению, в этом случае они ус­пеха не добились, хотя в последующих боях показали себя хорошо. Тем временем крейсера, развернутые строем фронта, выдвинулись вперед, чтобы обнаружить вражес­кие линкоры. Наконец в бой вступили наши линкоры.

Дул северо-восточный бриз, и море было почти спо­койным. На небе виднелись редкие облачка. Видимость колебалась от 15 до 20 миль. В период между 14.52 и 15.00 «Орион» и «Нептун» заметили несколько групп вражес­ких крейсеров и эсминцев. 4 корабля вице-адмирала Тови находились примерно в 10 милях впереди «Уорспайта». Примерно в 10 милях позади нас шли «Ройял Соверен» и «Малайя» под прикрытием 9 эсминцев. «Игл» вместе с 2 эсминцами пытался занять позицию в 10 милях восточнее «Уорспайта». Поврежденный «Глостер» покинул аван­гард, чтобы присоединиться к «Иглу».

В 15.08 «Нептун» капитана 1 ранга Рори О'Конора. заметил итальянские линкоры. Впервые со времен Нельсона британский корабль на Средиземном море; поднял сигнал: «Вижу вражеский линейный флот». Это был звездный час крейсера «Нептун». Через 6 минут колонна из 4 итальянских тяжелых крейсеров открыла огонь. 4 крейсера вице-адмирала Тови открыли ответ­ный огонь. Тем временем и мы на «Уорспайте» замети­ли вражеский авангард и открыли огонь с дистанции 26400 ярдов по одном/ из кораблей, обстреливавших нашу 7-ю дивизию крейсеров.

«Орион», «Нептун», «Ливерпуль» и «Сидней» столк­нулись с большим количеством вражеских крейсеров, которые превосходили их в огневой мощи. Однако адми­рал Тови умело руководил маневрами своей эскадры, и нам понадобилось всего несколько залпов 381-мм ору­дий, чтобы изменить ход боя, который начал склады­ваться слишком неблагоприятно для нас.

В 15.30 противник отвернул, прикрывшись дымзавесой, и огонь был прекращен. «Уорспайт», который раз­вил 24,5 узла, описал циркуляцию, чтобы позволить «Малайе» приблизиться. Через несколько минут мы об­стреляли 2 итальянских крейсера, которые пытались обой­ти нас с востока, чтобы добраться до «Игла». Но самый знаменательный момент наступил в 15.53, когда «Уорспайт» открыл огонь по головному итальянскому линкору с дистанции 26000 ярдов. Оба вражеских линкора ответи­ли. Они стреляли хорошо и накрыли нас, несмотря на большую дистанцию. Однако вскоре в бою наступила кульминация. Стрельба «Уорспайта» также была хоро­шей. Я следил за огромными всплесками наших 381-мм залпов, накрывающих цель, когда в 16.00 увидел яркую оранжевую вспышку сильного взрыва у основания трубы вражеского флагманского линкора. Поднялся столб дыма, и я понял, что противник получил серьезное попадание с дистанции 13 миль.

Это было слишком много для итальянского адмира­ла, моего старого друга Риккарди (Совершенно непонятная ошибка. Итальянской эскадрой командовал адмирал Кампиони, о чем Каннингхэм не мог не знать), которого я принимал в 1938 году на борту «Худа». Он держал книгу «Жизнь адмирала Нельсона» на столике возле своей койки, но... Его корабли отвернули прочь. В 16.04 «Уорспайт» прекра­тил огонь, дав в общей сложности 17 залпов. Весь западный горизонт был затянут плотной пеленой дыма, за которой совершенно скрылись итальянские корабли. На­чиная с этого момента и до 16.40 «Уорспайт» дал не­сколько залпов с большой дистанции по вражескому крейсеру, который укрылся дымовой завесой. Мы также обстреляли из 152-мм орудий итальянские эсминцы, ко­торые выскакивали из дыма и скрывались в нем.

Тем временем все наши эсминцы были посланы в кон­тратаку. В 16.00 они на полном ходу прошли мимо «Уорспайта» с подбойного Порта, увертываясь от итальянских снарядов, ложившихся перелетами мимо нас. Немного позднее они попали под плотный огонь итальянских крейсеров. Еще через несколько минут к ним присоединилась наша 7-я дивизия крейсеров, и эсминцы завязали бой с вражескими эсминцами. Мы увидели следы нескольких торпед. Но итальянские эсминцы атаковали слишком роб­ко и ни разу не подошли на близкое расстояние. Налете­ли мы на вражеские подводные лодки или нет — я не знаю. Во всяком случае, никаких подводных лодок мы не видели.

Один из гидросамолетов «Уорспайта», поднятый в воздух во время боя, держался над вражеским флагма­ном и сообщал нам о его маневрах. Наблюдатель передал несколько забавных сообщений, которые однако нас не слишком обрадовали. Противник полностью потерял строй, и его корабли в беспорядке на большой скорости отходили на запад и юго-запад в направлении Мессинского пролива и Аугусты. Лишь около 18.00 он передал, что итальянцы сумели привести себя в порядок, но в это же время они были атакованы собственными бомбардировщиками.

Однако вернемся назад, когда часы показывали еще 16.40. Я не собирался влезать внутрь вражеской дымовой завесы. Мы решили обойти ее с наветренной стороны, держась к северу от нее. К 17.00 некоторые наши эсминцы прошли дымовую завесу, но противника уже не было видно.

Тем временем в бой вступила Реджиа Аэронаутика, которая задействовала несколько сотен самолетов. С 16.40 до 19.25 мы подверглись серии сильнейших воздушных атак крупных соединений бомбардировщиков. Без внимания не остался ни один корабль. «Уорспайт» и «Игл», которые можно было безошибочно опознать, являлись, по-види­мому, особенно заманчивыми целями. Каждый из них был атакован по 5 раз. Это было довольно жутко. Временами корабль полностью скрывался за огромными всплесками. Мы словно пробирались в густых зарослях чудовищных мрачных елей. Я серьезно опасался за старые корабли вроде «Ройял Соверена» и «Игла», защита которых была не слишком надежной. Любое из яичек, которые сбрасывали эти птички, могло отправить их на дно.

Я всегда буду помнить командира «Игла» капитана 1 ранга Э.Р.М. Брайда. Он сыграл важную роль во время сближения с противником в последовавшем бою. Я ни­когда не встречал более отважных и умелых летчиков, чем пилоты его 17 «Суордфишей». И никогда техники не работали более умело, чем в тот день, чтобы обеспечить полеты. Хотя летчики не добились попаданий в итальян­ские линкоры, они повредили 1 крейсер и проделали огромную работу в период между 16.00 и закатом. Посто­янное ведение воздушной разведки, вылет 2 ударных групп при ограниченном количестве имеющихся летчи­ков и самолетов являются замечательным достижением. На следующий день в воздух была поднята третья удар­ная группа для атаки вражеских кораблей в Аугусте. Она потопила итальянский эсминец.

Бой завершился для нас совершенно неудовлетворительно. Я понимаю, что не следовало ждать от италь­янцев слишком много, они не рискнули бы сражаться с нами до последнего. Однако, если бы они лучше ско­ординировали атаки всех имеющихся кораблей, они могли причинить нам гораздо больше хлопот. Един­ственное попадание 381-мм снаряда с «Уорспайта» дало совершенно непропорциональный моральный эффект. Больше ни разу итальянцы не рискнули встретиться лицом к лицу с британскими линкорами, хотя в нескольких случаях они могли дать бой, имея большое превосходство в силах.

В 17.25 наш флот находился в 25 милях от берегов Ка­лабрии. Так как не оставалось никакой надежды перехва­тить противника раньше, чем он укроется в Мессинском проливе, мы изменили курс, чтобы выйти в район к югу от Мальты. Ночью ничего не произошло, и на следую­щее утро 10 июля «Ройял Соверен» имеете с эсминцами был отправлен для заправки топливом.

Командир военно-морской базы на Мальте получил приказ задержать выход очередного конвоя в Александ­рию. Однако, узнав о бое между линейными флотами, он резонно предположил, что у итальянцев будет слишком много забот и без него, и отправил 9 июля в 23.00 быстроходный конвой, состоящий из транспортов «Эль Нил», «Найт оф Мальта» и «Роди». Их сопровождали 4 эсминца.

Мы крейсировали южнее Мальты до утра 11 июля. В 8.00 к нам присоединились «Ройял Соверен» с эсмин­цами. Так как я спешил в Александрию на важное сове­щание, то я на «Уорспайте» с 4 эсминцами ушел вперед на скорости 19 узлов. Контр-адмирал Придхэм-Уиппел с «Ройял Совереном», «Малайей», «Иглом» и остальными эсминцами: остался прикрывать тихоходный конвой.