Wundefwaffe

ГЛАВА III

БОИ СТАНОВЯТСЯ БОЛЕЕ ОЖЕСТОЧЕННЫМИ

 

Столкновения 12 и 21 октября 1940 года

 

11 октября гражданский самолет, следующий в Ли­вию, сообщил, что видел британские линкор и авиано­сец в 100 милях к юго-востоку от Мальты.

Информация оказалась сюрпризом для Супермарины, которая продолжала гадать: почему разведывательные самолеты флота не видели этих кораблей? Тем не менее, чтобы защититься от нападения кораблей, которые при­были на Мальту и ночью могут выйти на поиск, Супермарина приказала установить линию ночного патруля к востоку от острова. Для этого были выделены эсминцы «Артильере», «Авиере», «Джениере», «Камичиа Нера» и миноносцы «Айроне», «Альчионе», «Ариэль». Кроме того, к северу от Мальты патрулировали 4 торпедных катера. Еще одна флотилия эсминцев и торпедные катера были развернуты в Сицилийском проливе на случай, если бри­танские корабли направятся на запад.

Предположения Супермарины оправдались, когда 12 октября в 1.35 «Альчионе» заметил вражеский крейсер и пошел в торпедную атаку. Миноносец выпустил 2 торпе­ды и начал маневрировать, чтобы атаковать с другого направления, одновременно вызывая ближайшие кораб­ли. «Айроне», который подошел в это время, выпустил первые из своих торпед с расстояния 2000 метров. Про­должая идти на сближение, миноносец выпустил вто­рую пару торпед с дистанции всего 700 метров, одновре­менно открыв огонь из своих трех 100-мм орудий и до­бившись по крайней мере 7 попаданий. Британский ко­рабль, оказавшийся крейсером «Аякс», сначала сделал опознавательный прожектором и не отвечал на огонь до четвертого залпа «Айроне». «Айроне» к этому моменту находился всего в 300 метрах от крейсера. Миноносец помучил множество попаданий 152-мм снарядами и по­терял ход. После этого в дело вступил «Ариэль», кото­рый выпустил торпеды и открыл огонь из орудий, но тоже был накрыт ответным огнем. Миноносец затонул через несколько минут с большей частью экипажа. Все это произошло так стремительно, что, когда «Альчионе» завершил свой маневр и приготовился атаковать, бри­танский крейсер уже исчез, а «Ариэль» затонул. «Альчи­оне» не осталось ничего другого, как снять экипаж с го­рящего и медленно тонущего «Айроне».

Некоторое время спустя, «Артильере», который мчался в район боя на полной скорости вместе с остальными тремя эсминцами, был замечен крейсером. (Как пишет в своих мемуарах адмирал Каннингхэм, «Аякс» имел ра­дар. Благодаря ему, крейсер сразу обнаружил итальянс­кие корабли.) Прежде чем эсминец сумел приблизиться на дистанцию торпедного выстрела, он был тяжело по­врежден и остановился. Погибли все офицеры корабля, кроме старшего механика. «Авиере» в ходе атаки получил несколько попаданий, но выпустить торпеды тоже не су­мел, так как вражеский корабль изменил курс и вышел из боя. «Камичиа Нера», который заметил крейсер, ког­да тот поворачивал, потерял контакт сразу после этого. Поэтому эсминец пошел на помощь «Артильере», кото­рый был весь объят пламенем. «Джениере», который на­ходился дальше всех от места боя, прибыл, когда короткая стычка уже завершилась. Все, что ему оставалось, — сопровождать поврежденный «Авьере» обратно в порт.

Остальные вражеские корабли, которые следовали за «Аяксом», предпочли оставить все, как есть. Поэтому «Альчионе» сумел без помех спасти экипаж «Айроне». Командир «Айроне» капитан 2 ранга Альберто Банфи отказался покинуть корабль, так как там оставались ра­неные, которых нельзя было эвакуировать. К счастью, воздушный пузырь выбросил отважного офицера на по­верхность, и он был спасен против своей воли. «Камичиа Нера» взял на буксир «Артильере» и пошел на север. Однако после 8.00 английские самолеты обрушили на эту пару серию бесконечных атак. Заметив приближающуюся вражескую эскадру в составе 2 крейсеров и 4 эсминцев, «Камичиа Нера» отдал буксир и скрылся. «Артильере» позднее был торпедирован и потоплен крейсером «Йорк».

Как только было получено известие о столкновении, Супермарина приказала 3-й дивизии крейсеров выходить в море. Соединение на полной скорости бросилось в рай­он боя, но обнаружить противника не сумело.

Рапорты участников боя дали почву долгим размыш­лениям. Враг получил только несколько попаданий с «Айроне» и «Ариэля», что равнялось повреждениям, по­лученным одним «Авьере». Но ведь итальянцы потеряли вдобавок 1 эсминец и 2 миноносца. Мало того, это были лучшие корабли флота, которыми командовали выдаю­щиеся офицеры. Каждый корабль, установив контакт с противником, вел себя отважно во всех отношениях, зас­лужив восхищение даже неприятеля.

Однако приходится отметить, что итальянцы техни­чески отставали от англичан/, по крайней мере в том, что касалось ночных боев. Возможно, это отставание ог­раничивалось только наличием радара на «Аяксе». Ита­льянцы даже не подозревали, что англичане доработа­ли его до такой степени, что могли использовать в бою. О существовании боеспособного радара у врага итальян­цы узнали только после боя у Матапана в марте 1941 года. Поэтому исход боя с «Аяксом» считался полной слу­чайностью, хотя и очень неприятной. (Как случайно уз­нал автор, это был первый случай использования радара в морском бою.)

На следующее утро Супермарина приказала флоту приготовиться к бою. Однако приказы на выход были отменены, когда стало известно, что вражеские корабли уже на полпути к Александрии и перехватить их уже не­возможно. Самолеты ВВС бросились в погоню, но по ошибке они отбомбились по 3-й дивизии крейсеров, возвращающейся в базу. К счастью, попаданий не было.

Оглядываясь на происшедшее, итальянцы поняли, что флоту лучше было бы находиться в море, так как на сле­дующее утро английское соединение было вновь замече­но к западу от Крита (Когда англичане возвращались в Александрию, итальянский тор­педоносец повредил крейсер «Ливерпуль», и тот едва не затонул). Но итальянцы теперь точно знали, что их корабли будут обнаружены британскими разведы­вательными самолетами сразу после выхода в море, и избавиться от постоянной слежки не удастся. Неприятель уже находился достаточно далеко, и поэтому имел дос­таточно времени, чтобы предпринять любой маневр для уклонения от нежелательной встречи. Эта ситуация по­вторялась много раз, когда неприятель уступал в силах. В таких случаях, если итальянский флот выходил в море, то не достигал ничего, кроме расходования ресурсов и износа машин. Попытки решить эту головоломку и вы­нудить врага на встречу в невыгодных для него условиях подчинили себе все усилия Супермарины. Однако, если не считать нескольких особо благоприятных стечений обстоятельств, которые нельзя было предвидеть зара­нее, превосходство английской воздушной разведки ис­ключало любую встречу флотов, если англичане сами не желали принять бой. Поэтому для итальянского фло­та оказалось a priori невозможным дать бой, когда он этого желал и когда условия складывались благоприят­но для него.

Тем временем, на далеком Красном море продолже­ние войны означало израсходование запасов топлива без всякой надежды пополнить их. Несмотря на это, италь­янский флот не упускал возможности предпринять ак­тивные действия, если ситуация складывалась благопри­ятно. Именно это произошло ночью 21 октября, когда эсминцы из Массауа атаковали большой конвой, направ­ляющийся в Суэц. 4 итальянских эсминца вступили в бой с кораблями сопровождения конвоя. На одном из эсмин­цев, «Нулло», отказало рулевое управление, и он поте­рял контакт с тремя остальными. На рассвете он был обнаружен и перехвачен тремя английскими кораблями, начался долгий бой.

После часовой перестрелки «Нулло» потерял ход, но сумел укрыться под защитой итальянской береговой ба­тареи на острове Хармиль. Батарея обстреливала англий­ские корабли, пока «Нулло» тонул. Итальянские артил­леристы добились попадания в эсминец «Кимберли», который пришлось отбуксировать в Порт Судан. В ходе этого боя случился эпизод, возможно, уникальный в морской истории. Командир «Нулло» капитан-лейтенант Борсини видя, что все уцелевшие спасены, отказался покидать корабль. Его ординарец матрос Чиараволо, уже находившийся в шлюпке, прыгнул обратно в море, как только понял, каким было решение командира. Верный ординарец вернулся к Борсини и погиб вместе с ним.

 

Начало войны против Греции

 

В это время идея захвата Греции укрепилась в голове Муссолини. Он не только держал германского партнера в неведении относительно своих намерений, но также не ставил в известность и собственный флот, возможно, потому, что догадывался — флот будет против этой авантюры. Поэтому итальянский флот и не подозревал, что планирование операции идет полным ходом. Представи­тели флотского командования даже не были приглаше­ны на совещание в канцелярии Муссолини 15 октября, когда обсуждался вопрос оккупации Греции.

Как только на следующий день флот узнал о принятых решениях, его командование выступило против операции. По мнению морского командования, такие действия ухуд­шили бы стратегическую ситуацию в центральном Среди­земноморье и н Ионическом море. Далее, гарнизон Додеканезских остронов оказался бы в крайне трудном положе­нии, а силы флота были бы раздроблены еще больше. Но решение было принято окончательно, и флот в очередной раз поставили перед свершившимся фактом. Поэтому фло­ту не оставалось ничего другого, как немедленно (19 ок­тября) приступить к организации перевозок на другой бе­рег Адриатики. Операции предстояли масштабные, и они имели решающее значения для успеха наступления на суше.

Словно для того, чтобы усугубить существующие про­блемы, 22 октября пришел приказ организовать десант на Корфу. Пришлось немедленно создать так называемое «Специальное морское соединение» и начать собирать его корабли в портах нижней Адриатики. В него входили: два старых крейсера «Бари» и «Таранто», 2 эсминца, 3 мино­носца, 4 торпедных катера, 3 десантных корабля типа «Чечиа». В то же время для перевозки десанта были под­готовлены 4 больших войсковых конвоя. Надо заметить, что начало военных действий было отложено на 2 дня (26 — 28 октября) из-за шторма, бушевавшего в Адриа­тике. Эта задержка была, скорее, божьим даром, чем роковой ошибкой, как писал Муссолини.

Корабли, выделенные для высадки десанта на Кор­фу, прибыли к цели ночью 31 октября, но на следую­щий день получили приказ срочно высадить войска в Валоне. Высадка на Корфу отменялась. Требовалось как можно скорее заткнуть опасные дыры, образовавшиеся в итальянском фронте.

Недооценка ситуации, столь характерная для началь­ного этапа греческой кампании, сказалась и на работе албанских портов. Они имели пропускную способность 3500 тонн грузов в день, а требовалось по крайней мере 10000 тонн в день. К 1 ноября в Дураццо скопилось 70 судов, ожидающих разгрузки, а портовые склады были забиты 30000 тоннами грузов.

Опасная ситуация, сложившаяся на фронте, оказала влияние на ход морских перевозок. Флот выбивался из сил, чтобы перевезти все, что требовалось. Но ведь кро­ме этого необходимо было обеспечить сопровождение плановых конвоев, обеспечить безопасность нижней Ад­риатики патрулированием торпедных катеров, каноне­рок, эсминцев и даже крейсеров. Неодолимым врагом стала штормовая погода, господствовавшая в нижней Адриатике всю зиму. Один шторм следовал за другим, и часто флоту приходилось задерживать выход в море на несколько дней. Временами море буквально кишело ко­раблями, малая длина маршрута становилась недостат­ком. Больших усилий стоило управлять движением мно­жества судов всех размеров, особенно по ночам.

Война с Грецией привела к тому, что греки отдали свои аэродромы в распоряжение англичан. После этого итальянские порты на обоих берегах нижней Адриатики, почти всегда переполненные судами, каждую ночь стали подвергаться бомбежкам. ПВО, особенно в Бриндизи и Валоне, удерживала потери от этих налетов на приемле­мом уровне, было сбито изрядное количество атакую­щих самолетов. Невольное уважение к мастерству зенит­чиков заставило британских пилотов назвать Бриндизи «вулканом в нижней Адриатике», а Валону — «дырой смерти». Тем не менее, если в Бриндизи удавалось удер­жать самолеты врага вне оборонительного периметра, в Валоне миноносец «Андромеда» и госпитальное судно «По» были потоплены авиаторпедами.

Несмотря на все трудности, в том числе увеличиваю­щуюся активность врага, перевозки в Албанию осуществлялись в ходе всей греческой кампании, и оконча­тельные потери были совсем невелики. Фактически было потоплено только одно судно, имевшее хоть какое-то значение. 29 декабря греческая подводная лодка «Протеус» потопила грузовое судно «Сардиния». Из примерно 200 солдат, находившихся на борту, погибли только двое или трое, спрыгнувшие в панике в воду, вместо того что­бы оставаться на судне. Почти немедленно «Протеус» был протаранен и потоплен миноносцем «Антарес».

Тот факт, что греко-албанский фронт все-таки стра­дал от тяжелейшей нехватки снабжения, ни в коей мере нельзя поставить в вину флоту. Он целиком выполнил свою часть задачи по конвоированию судов с армейски­ми грузами. Флот сумел защитить линии снабжения вполне удовлетворительно.

 

Провалы воздушной разведки

 

Вечером 7 ноября Супермарина узнала, что Гибрал­тарское соединение снова направилось на восток, а 3 линкора и авианосец вышли из Александрии в море. Ожидая более конкретной информации о передвижени­ях англичан, итальянский флот тоже приготовился к выходу, но воздушная разведка на следующее утро ничего не дала. Только после полудня разведывательные са­молеты обнаружили и центре Средиземного моря кон­ной, направляющийся к Малые. Увы, итальянский флот уже не успевал перехватить его. К закату южнее конвоя было обнаружено Александрийское соединение, идущее на юг. В море были отправлены еще 9 итальянских под­водных лодок, на ночь возле Мальты были развернуты торпедные катера, а 25 самолетов были высланы для атаки неприятеля. Однако летчики не сумели обнаружить врага.

На следующий день, 9 ноября, стало ясно, что Гиб­ралтарское соединение изменило курс, выполняя ставшую для англичан классической операцию. В отношении восточного соединения рапорты были самыми разнооб­разными и противоречивыми, К вечеру Супермарина смог­ла сделать вывод, что в 15.00 оно находилось в 300 милях от Таранто и возвращалось в Александрию.

Одним из следствий скудости данных авиаразведки стало ошеломляющее сообщение наблюдательных постов на Пантеллерии и Линосе, которые заметили группу кораб­лей, очевидно, отделившихся от Гибралтарской эскадры накануне вечером и ночью прошедших Сицилийским про­ливом. После войны стало известно, что это было под­крепление, посланное в Александрию. Эскадра состояла из линкора «Барэм», 2 крейсеров и нескольких эсминцев.

Во второй половине дня 10 ноября разведывательные самолеты сообщили о присутствии группы кораблей к востоку от Мальты. Ни типа кораблей, ни их количества определить не удалось. Это соединение на следующее утро заметили почти в той же точке, но высланные для атаки бомбардировщики не обнаружили врага. Если бы после войны англичане не объяснили, что происходило, ита­льянцы и по сей день оставались бы в неведении. Очевид­но, что при таком несовершенстве разведки и оператив­ной неопределенности Супермарина не могла эффективно руководить морской войной.

 

«Ночь в Таранто»

 

Но недостатки итальянской воздушной разведки дол­жны были привести к более серьезным последствиям, что и случилось на следующую ночь, 12 ноября, знаме­нитую «Ночь в Таранто». Так получилось, что весь день 11 ноября английская эскадра двигалась к центру Иони­ческого моря незамеченная. В 20.30, находясь примерно в 170 милях от Таранто, авианосец «Илластриес» поднял 12 самолетов, а через полчаса еще 11. Их целью были итальянские линкоры, стоящие на рейде Таранто.

В этот период англичанам требовалось срочно пере­бросить подкрепления в Грецию. Они не могли позволить себе безопасный, но слишком долгий маршрут вокруг Африки. Обстоятельства вынуждали их в первый раз вес­ти конвой через Средиземное море. Для прикрытия этого конвоя англичане располагали 3 линкорами в Гибралта­ре и еще 3 в Александрии. Приходилось идти на серьез­ный риск, проводя все их вместе через Сицилийский пролив, чтобы создать превосходство в силах над 5 ита­льянскими линкорами, стоящими в Таранто.

Такая концентрация парализовала действия Алексан­дрийской эскадры, и она не могла ни перехватить ита­льянские конвои, идущие в Ливию, ни проводить бри­танские конвои, не вступив в бой, исход которого для нее стал бы крайне неблагоприятным. Учитывая сло­жившуюся ситуацию и давление Лондона, требовав­шего от Александрийской эскадры проведения этих двух операций, адмирал Каннингхэм решил атаковать ита­льянские линкоры на стоянке, а не ввязываться в бой в открытом море. Для этого он выбрал торпедную ата­ку, планы которой были подготовлены некоторое вре­мя назад.

В тот день автор находился в Оперативном Центре Супермарины. Из Таранто по телефону начали поступать новости, совершенно неожиданные, и одна тяжелее дру­гой. Тревога — самолеты над портом — бомбовая атака — торпедная атака — корабли атакованы, несмотря на ад­ский зенитный огонь — «Литторио» получил 3 торпедных попадания — «Дуилио» получил 1 торпедное попадание — «Кавур» получил попадание торпедой — бомба попала в мостик «Тренто», но не взорвалась — «Либеччио» полу­чил попадание невзорвавшейся бомбой — «Литторио» пока держится хорошо — на «Дуилио» все в порядке — «Кавур» тонет. Бюллетень следовал за бюллетенем. Каза­лось, что проиграна крупная морская битва, и никто не мог представить, когда и как удастся преодолеть ее тяже­лейшие последствия. И удастся ли вообще.

Много говорилось о причинах успеха этого рейда. С воз­можностью торпедной атаки кораблей, стоящих в гавани, Супермарина считалась. 11 июля 1940 года, через день после торпедирования самолетом «Панкальдо», стоявшего в Аугусте, было приказано резко усилить сетевые загражде­ния во всех базах. Однако только в Таранто требовалось 13000 метров сетей, тогда как итальянская промышлен­ность могла в месяц дать не более 3500 метров. Более того, многие высокопоставленные морские офицеры возража­ли против планов Супермарины на том основании, что такое усиление сетевых заграждений затруднит кораблям вход в гавань и выход из нее. В результате реализацию про­екта отложили, пока не будет найдено подходящее реше­ние. Поэтому противоторпедные сети в Таранто к дню атаки так и не были полностью установлены.

С другой стороны, итальянский тип заградительных сетей был спроектирован для защиты от существующих на тот день торпед, поэтому они уходили в глубину вдоль бортов линкора только до киля. Однако — и здесь лежит ключ к успеху — англичане тайно создали магнитный взрыватель для торпед, проходящих под килем атакован­ного корабля. Впервые этот новый тип торпеды был ис­пользован при налете на Таранто. Торпеды, сброшенные той ночью, имели установку глубины, чтобы проходить под сетями.

В любом случае, Супермарина не имела права под­пускать британскую эскадру на 180 миль к берегу — в пределы радиуса действия торпедоносцев. Итальянские силы должны были выйти в море и навязать бой англи­чанам. К несчастью, британская эскадра не была заме­чена, и ее атака увенчалась успехом в результате соче­тания всех этих факторов.

Флот отреагировал на новую угрозу очень быстро. Что­бы избежать повторения подобных налетов, были спеш­но изготовлены усовершенствованные противоторпедные сети. Они опускались до самого дна гавани и полностью окружали корабль. Одна сторона сети могла открываться, чтобы пропустить корабль. Против таких сетей авиа­торпеды были бессильны, и в течение всей войны италь­янский флот более не страдал от подобных атак. С другой стороны, еще год спустя германский и американский флоты пострадали от аналогичных атак, хотя и тот, и другой знали в деталях, что произошло в Таранто. Два германских крейсера, стоящих в Бресте, получили тяже­лые повреждения от авиаторпед, а американцы поплати­лись страшным разгромом в Пирл-Харборе.

Что касается спасательных работ, то «Литторио» и «Дуилио» были вне опасности уже через несколько дней и отправились на верфи для ремонта. Переход «Литто­рио» был особенно деликатной операцией, так как во­долазы обнаружили невзорвавшуюся торпеду в иле под килем. Магнитный взрыватель, конечно, представлял серьезную опасность при малейших подвижках.

Благодаря неутомимой работе и великолепной орга­низации стало возможно ввести два линкора обратно в строй в минимальный срок. «Литторио», несмотря на тя­желые повреждения от взрывов трех торпед, был готов выйти в море в конце марта 1941 года. «Дуилио» был от­ремонтирован к середине мая.

«Кавур», первым из старых линкоров прошедший мо­дернизацию, имел относительно неэффективную систе­му разделения на отсеки, и его пришлось посадить на мель после атаки. С практической точки зрения, он был потоплен. В июле 1941 года «Кавур» был поднят и отбук­сирован в Триест на ремонт, но к моменту перемирия еще оставалось работы на шесть месяцев.

Атака Таранто имела временные, но крайне серьез­ные стратегические последствия. У итальянского флота осталось всего 2 линкора в строю — «Витторио Венето» и «Чезаре». «Дориа», последний из 4 старых линкоров, про­ходил модернизацию и еще не вошел в строй. В результа­те противник захватил господство на море на Средизем­номорском театре. Более того, пришлось отозвать 2 ос­тавшихся итальянских линкора из Таранто, чтобы не подвергать их риску новых торпедных атак, пока не будут готовы защитные сети новой конструкции. Поэтому боль­шая часть эскадры ушла из Таранто в Неаполь. Всего лишь одной отважной атакой англичане вышибли итальянс­кие линкоры из центрального Средиземноморья.

Сюрпризы ночи 12 ноября не ограничились атакой Таранто. В то же время дивизия крейсеров, отделившаяся от английских главных сил, провела быстрый поиск в нижней Адриатике. В 1.30 12 ноября они открыли огонь по конвою из 4 итальянских судов, которые возвраща­лись в Бриндизи, разгрузившись в Валоне.

Конвой прикрывали старый эскортный корабль «Фабрицци» и вспомогательный крейсер «Рамб III». После­дний был обычным торговым судном, получившим сим­волическое вооружение для эскортных работ. Он сделал в ответ 19 залпов и сумел оторваться от противника, не получив повреждений. «Фабрицци», старый эсминец по­стройки Первой Мировой войны, бесстрашно пошел в атаку на превосходящие силы, но немедленно был на­крыт огнем и получил серьезные повреждения. Несмот­ря это, он продолжал бой в надежде отвлечь внимание англичан от торговых судов, которые, тем временем, могли попытаться скрыться. «Фабрицци» прекратил стрельбу, только когда был буквально изрешечен сна­рядами и потерял всякую способность активных дей­ствий. Однако он продолжал маневрировать, пытаясь завлечь британские крейсера на итальянские минные поля. Но англичане, разделив цели, за это время пото­пили все 4 торговых судна. Затем неприятель быстро скрылся. Поэтому ни торпедные катера, крейсировав­шие к северу от Валоны, ни 7-я дивизия крейсеров из Бриндизи не успели перехватить его.

Помимо всех остальных уроков, события 12 ноября в очередной раз продемонстрировали беспомощность итальянской авиаразведки. Оказалось, что большая группа вражеских кораблей весь день крейсировала в центре Средиземного моря, на закате пересекла Ионическое и Адриатическое моря, но так и не была заме­чена итальянскими разведывательными самолетами. Более того, авиаразведка смогла обнаружить англичан только 13 ноября — два дня спустя после боя. Когда британские корабли были наконец замечены, они на­ходились возле Мармарики. С другой стороны, в этих провалах нельзя целиком обвинять пилотов разведыва­тельных самолетов, которые были отважными и уме­лыми летчиками. За эти дни флот потерял 3 самолета. Похоже, истребители с английского авианосца сбили их, как раз когда они собирались передать сообщение об обнаружении английской эскадры. Гипотезу подтвер­дил адмирал Каннингхэм в своей автобиографии. Он рассказал, что итальянские самолеты перехватывались «Фулмарами» с «Илластриеса», которые использовали данные радиолокатора авианосца. Каннингхэм писал: «Можно было только пожалеть несчастных итальянс­ких пилотов, пытающихся выполнить безнадежную за­дачу па своих неуклюжих самолетах».

Супермарина снова потребовала от ВВС обеспечить авиаразведку. Кроме всего прочего, штаб флота отметил, что малое число разведывательных самолетов ложится тяжелым грузом на их экипажи. Потери устаревших Кант Z.501 были неизбежно велики, а новые гидросамолеты Кант Z.506, приспособленные для морской разведки, еще не поступили в части и соединения, хотя это предпола­галось еще 15 октября.

Никое качество авиаразведки заставило флот выде­лить дополнительные силы для прикрытия морских пу­тей в Албанию. Начиная с 12 ноября, как только прихо­дило известие о любых передвижениях британского фло­та, пусть даже сомнительное, к входу в Адриатику вы­ходило соединение из крейсеров, эсминцев и минонос­цев. Патрулирование проводилось каждый раз, когда в море выходили войсковые транспорты или конвои с, особо важными грузами, даже если разведка ничего не сообщала.

 

Бой у мыса Теулада

 

 

Англичане были уверены, что — как заявил Черчилль в Палате Общин — «уничтожили итальянский флот на­всегда». Но флот, хотя и получил серьезный удар, ни в коей мере не потерял своего боевого задора. Когда через 4 дня после атаки Таранто пришло сообщение, что бри­танская Гибралтарская эскадра вышла в море и направ­ляется на восток, итальянское соединение немедленно вышло ей навстречу.

Англичане намеревались ограничиться посылкой са­молетов на Мальту с позиции к югу от Балеарских островов, но итальянцы не знали их намерений. Поэтому итальянское соединение расположилось юго-западнее Сардинии и на рассвете 17 ноября было готово всту­пить в бой. Однако в течение всего предыдущего дня от разведывательных самолегов не поступило никакой ин­формации о передвижениях англичан, а 17 ноября при­шло сообщение о сомнительном контакте: в 10.00 анг­личане находились возле Бужи и направлялись на за­пад. Опираясь на недостоверную информацию, италь­янцы пошли в этот район, но далее никакой информа­ции о вражеских кораблях не поступало вообще. По­этому итальянцы вышли к мысу Бон, никого не обна­ружили и вернулись в базы.

Этот эпизод дал понять англичанам, что итальянские линейные силы еще боеспособны, и 2 линкора находят­ся в строю. Поняв это, они были вынуждены внести из­менения в свои планы прикрытия конвоя, пересекаю­щего Средиземное море. Часть кораблей была переведена из Александрии в Гибралтар, где теперь оставался всего 1 линкор. Конвой, который теперь состоял из 3 грузовых судов, прикрывали крейсера «Манчестер» и «Саутгемптон» и 5 эскортных кораблей. До меридиана Сардинии конвой сопровождало соединение, состоящее из авиа­носца «Арк Ройял», линейного крейсера «Ринаун» и 9 эсминцев, под командой адмирала Сомервилла. В назначенной точке они соединились с Александрийской эс­кадрой — линкор «Рэмиллис», крейсера «Бервик», «Нью­касл», «Ковентри» и 5 эсминцев. Самую опасную зону предполагалось пересекать под мощным прикрытием. Перед самым мысом Бон Гибралтарская группа должна была отделиться и вернуться в свою базу, а остальные корабли продолжали идти в Александрию. Конечно, весь этот план не был известен Супермарине. Отчеты гово­рят, как виделось все это итальянцам и как была прове­дена операции в целом.

Утром 25 ноября Супермарина получила сообщение, что Гибралтарская эскадра вышла в море и направилась на восток. О конвое и его эскорте, которые пришли пря­мо из Атлантики, известий не было. На следующий день Александрийская эскадра была замечена возле Крита. Предположив, что неприятель проводит важную опера­цию, Супермарина немедленно отправила в море италь­янский флот, приказав занять позицию южнее Сарди­нии утром 27 ноября. Итальянское соединение состояло из линкоров «Витторио Венето» и «Чезаре», 6 тяжелых крейсеров и 14 эсминцев. Вдобавок в Сицилийском про­ливе был создан ночной дозор из флотилии эскортных миноносцев и 2 флотилий торпедных катеров.

Вскоре после полуночи 26 ноября один из эскорт­ных миноносцев заметил «неизвестные корабли», иду­щие на запад возле мыса Бон. Он атаковал их торпеда­ми, оставшись незамеченным, но попаданий не добился. Эта невнятная информация не помогла прояснить на­мерения врага.

Британский разведывательный самолет заметил ита­льянское соединение в 9.56 27 ноября. Поэтому адмирал Сомервилл на полной скорости пошел на соединение с «Рэмиллисом». 45 минут спустя итальянский разведыва­тельный самолет заметил группу Сомервилла возле мыса Бон, но сообщил, что она состоит из 1 линкора, 2 крей­серов и 4 эсминцев. Адмирал Кампиони, командовавший итальянской эскадрой, немедленно пошел навстречу англичанам, надеясь навязать бой до того, как они соединятся с Александрийской эскадрой, подходящей и» Сицилийского пролива.

Вскоре после этого пришли новые неточные донесе­ния авиаразведки. Хотя оба английских соединения в дей­ствительности встретились в 11.30, недостаток согласо­ванности в действиях разведывательных самолетов не позволил итальянцам точно определить силы англичан. Однако был сделан вывод, что они определенно превос­ходят итальянцев. Эти сообщения дали основания пред­положить, что англичане имеют 3 линкора и 1 авианосец. Учитывая критическую ситуацию, в которой находился итальянский флот после атаки Таранто, Кампиони по­лучил приказ вступить в бой только с заведомо более слабым противником. Поэтому, когда к полудню были получены сообщения о превосходящих силах англичан, адмирал Кампиони начал маневрировать так, чтобы ук­лониться от встречи и вернуться в базу. Теперь мы знаем, что итальянцы имели 2 линкора, 6 крейсеров и 14 эс­минцев. Им противостояли 2 британских линкора, 1 авиа­носец, 7 крейсеров и 15 эсминцев. Снова неточные дан­ные авиаразведки привели к ошибочному решению ко­мандующего эскадрой.

Однако, как только итальянцы повернули в Неаполь в 12.15, 3-я дивизия крейсеров (адмирал Сансонетти), находившаяся южнее главных сил, заметила группу бри­танских крейсеров. В 12.30 итальянские крейсера открыли огонь с дистанции 23000 метров. Почти немедленно в бой вступила 1-я дивизия крейсеров адмирала Иакино. Сна­чала стрельба итальянцев была точна. Первые два залпа, по данным англичан, легли всего в 90 метрах от крейсера «Манчестер». Вскоре после этого получил попадание крей­сер «Бервик». Немного позднее он получил второе попа­дание, был вынужден покинуть строй и на малой скоро­сти направился в Гибралтар. Множество залпов легло вок­руг крейсера «Манчестер», обдавая его мостик столбами воды, но чудом корабль не получил попаданий. Хотя по итальянцам открыл огонь даже линейный крейсер «Ринаун», у них только эсминец «Ланчиере» получил 2 по­падания и потерял ход.

Адмирал Кампиони продолжал считать, что встретился с превосходящими силами. Поэтому он приказал крейсерам выйти под корму «Витторио Венето» и поставить дымовую завесу, не прерывал боя. Этим он хотел отвлечь огонь «Ринауна», который вступил в бой в 12.24, и за­щитить крейсер «Фиуме», снизивший скорость из-за по­ломки в машине. В этот момент адмирал Сомервилл по­слал в атаку 11 торпедоносцев с «Арк Ройяла». 5 из них обрушились на крейсер, а 6 атаковали «Витторио Вене-то». Но благодаря умелому маневрированию, все торпе­ды прошли мимо. Хотя Сардиния была очень близко, итальянские истребители так и не появились, чтобы за­щитить свои корабли. Эта атака торпедоносцев показала, насколько рискованной будет попытка итальянских лин­коров двинуться на помощь своим крейсерам, которых сейчас обстреливал «Ринаун».

Кампиони уже потребовал помощи от своих ВВС, однако они появились на сцене слишком поздно. Британская эскадра впервые была атакована в 14.07. Вторая атака последовала в 16.45, и «Арк Ройял» едва не получил попадание бомбой.

В 13.00 британские крейсера подошли достаточно близ­ко к «Витторио Венето», и линкор открыл огонь. Четвертым залпом он накрыл вражеские крейсера. Как только те обнаружили, что их обстреливают 381-мм орудия, они сразу повернули на юго-восток, поставив дымовую завесу. Обе стороны потеряли друг друга из вида, ив 13.10 стрельба прекратилась. Кампиони, помня приказы и учи­тывая свое видение ситуации, решил, что будет слиш­ком рискованно возобновлягь бой, и приказал флоту возвращаться в базы. С другой стороны, адмирал Сомер­вилл также не выказал желания продолжать бой, хотя у него были основания считать, что положение гораздо благоприятнее, чем было на самом деле, так как пилоты торпедоносцев заявили, что добились попаданий в «Витторио Венето» и 3 крейсера итальянцев. В любом случае, он ничего не предпринял, когда 3-я дивизия крейсеров вернулась на помощь поврежденному «Ланчиере», кото­рый в одиночестве стоял без хода. «Ланчиере» отбуксировали в Кальяри без противодействия со стороны анг­личан. Поведение английского адмирала в Лондоне со­чли настолько неудовлетворительным, что, вернувшись в Гибралтар, он немедленно оказался «в интересном по­ложении» — перед следственной комиссией, которая выясняла: почему он не вел бой более энергично? Но Сомервилл был оправдан.

Тем не менее, бой у мыса Теулада стал неудачей и для итальянцем, хотя баланс потерь был в их пользу. Ан­гличане добились своего и провели конвой. Более того, учитывая реальное соотношение сил в бою, итальянцы обязаны были действовать решительнее, имея все шансы добиться благоприятного исхода. Все эти выводы, конеч­но, сделаны задним числом. Во время боя неточные со­общения разведывательных самолетов убедили Супермарину и адмирала Кампиони, что британская эскадра пре­восходит итальянскую.

Снова столкновение показало, к чему приводит от­сутствие немедленной и эффективной авиационной поддержки в морском бою. Хотя итальянский флот нахо­дился очень близко к аэродромам Сардинии, британские торпедоносцы смогли атаковать без противодействия со стороны итальянских истребителей. Как и Каннингхэм у Пунта Стило, Сомервилл смог использовать свои само­леты, добившись значительного тактического результата. Со своей стороны, Кампиони пришлось требовать вы­сылки итальянских бомбардировщиков у Супермарины, которая передала требование Верховному Командованию ВВС. Оно, в свою очередь, попыталось оценить ситуа­цию и выработать план действий, который был доведен до нижестоящих командиров. Те передали приказы на аэродромы... Что же удивляться, если авиация прибыла с опозданием.

Поэтому британский конвой беспрепятственно про­шел к Сицилийскому проливу, где итальянцы не могли первыми ничего предпринять. Этому мешала узость про­лива и поставленные ими же минные поля. Наконец, флот мог попасть под удар английской авиации с Мальты (Единственным исключением из правил стал бой 15 июня 1942 года возле Пантеллерии. Но там действовала одна дивизия крейсеров при исключительно благоприятных условиях). Конечно, британский конвой проходил совсем рядом с итальянскими аэродромами на Сицилии, но обычно этот отрезок пути англичане старались пройти ночью, зная, что итальянские ВВС не располагают самолетами для ноч­ных действий. В тех случаях, когда англичане были вынуж­дены форсировать пролив днем, они двигались под истре­бительным прикрытием такой силы, о котором итальянс­кие адмиралы не смели даже и мечтать в своих операциях.

По этим причинам британский конвой в Сицилийс­ком проливе был атакован лишь незначительными сила­ми итальянских легких кораблей и подводных лодок. 4 итальянских миноносца имели контакт с различными британскими кораблями, но эти спорадические стычки не были скоординированы н не дали никаких результа­тов. Итальянские торпедные катера не смогли обнаружить противника. Подводные лодки «Тембием» и «Дессие» ата­ковали британское соединение возле Мальты и сообщи­ли, что добились попаданий двумя торпедами.

 

Период реорганизации

 

10 декабря начальник Штаба ВМФ адмирал Каваньяри был заменен адмиралом Риккарди. Адмирал Кампиони оставил пост командующего флотом, чтобы стать за­местителем начальника штаба вместо адмирала Сомильи. Командующим флотом был назначен адмирал Иакино, который до этого командовал 2-й эскадрой. В это время флот был преобразован в единое соединение.

«Витторио Венето» — флагман адмирала Иакино и 2 эскадры эсминцев

5-я Дивизия: «Чезаре», «Дориа» и 1 эскадра эсмин­цев; адмирал Бруто Бривонези

1-я Дивизия: «Зара», «Пола», «Гориция», «Фиуме» и 2 эскадры эсминцев; адмирал Каттанео

3-я Дивизия: «Триесте», «Тренто», «Больцано» и 1 эскадра эсминцев; адмирал Сансонетти

7-я Дивизия: «Эугенио ди Савойя», «Дука д'Аоста», «Монтекукколи» и 2 эскадры эсминцев; адмирал Кассарди

8я Дивизия: «Дуки дельи Абруцци», «Гарибальди», «Аттендоло» и I эскадра эсминцев; адмирал Леньяни

4-я Дивизия: «Банде Мере», «Диац» и 2 эсминца; ад­мирал Маренко (эта дивизия находилась под прямым командованием Супермарины)

В течение следующих двух месяцев не произошло ни­каких достойных упоминания событий. Но в то же время итальянский флот был занят множеством дел, каждое из которых само по себе было мелким, но в целом они лег­ли тяжелым бременем на плечи флота. Основным была переброска подкреплений и припасов в Грецию и Ливию. Эта малозаметная деятельность поглощала все силы и ресурсы флота и приводила к износу техники и усталос­ти людей. Кроме того, Штаб ВМФ пересмотрел всю стра­тегию морской войны в свете последних, дорого обо­шедшихся уроков и все более ясного понимания, что война будет долгой.

Хотя нет нужды описывать множество аспектов этих переоценок, чтобы не занимать место, кое-что все-таки следует упомянуть, чтобы показать сложность проблем, с которыми столкнулся флот. Эти проблемы часто каса­лись областей, далеких от прямых интересов флота. На­пример, так как существующие возможности не обеспе­чивали резко возросший объем связи с Албанией, флот выделил кабельное судно «Читта ди Милане» в сопро­вождении 6 кораблей для прокладки дополнительных те­лефонных кабелей из Отранто в Дураццо и Сасено, а также ремонт существующих линий между Отранто и Валоной, между Бриндизи и Валоной. Учитывая частые требования поиска и спасения сбитых над морем летчи­ков, флот переоборудовал 5 маленьких судов в госпи­тальные, специально приспособленные для такого рода работ. Британское правительство не признало статус этих судов как госпитальных, поскольку на них не распрост­ранялась Женевская конвенция. В результате они часто подвергались атакам, и некоторые были потоплены.

К ноябрю были потоплены уже 17 итальянских под­водных лодок, и напряженная служба привела к значи­тельному износу оставшихся лодок и усталости экипа­жей. Потребовалось как можно скорее сформировать но­вые экипажи. Поэтому школа подводного плавания в Поле получила новое оборудование, Ей были выделены несколь­ко подводных лодок и вспомогательных судов для прове­дения тренировок в море.

После британской атаки авиаторпедами дамбы водохра­нилища электростанции Тирсо флоту пришлось выделить и установить противоторпедные сети на дамбах Тирсо и Когинас на Сардинии и Аполлино и Арво в Калабрии.

При организации ПВО портов проводились экспери­менты с искусственным туманом. Эту защиту сочли эф­фективной против существующих методов воздушных атак, но с появлением американских «Летающих крепо­стей» она потеряла свое значение. Чтобы отражать воз­душные атаки, тысячи дымогенераторов были расстав­лены по берегу во всех портах. От атак с малой 1ысоты порты прикрывались аэростатами. Количество зенитных орудий на судах снабжения и эсминцах резко возросло, их оборудовали дымогенераторами новой конструкции для постановки дымзавес в случае воздушной атаки.

Флот продолжал делать все возможное, чтобы уско­рить создание торпедоносца, а пока что дал взаймы зна­чительное количество торпед ВВС. Было сформировано подразделение специалистов для обслуживания торпед на аэродромах. Германия также начала использовать само­леты-торпедоносцы и потребовала от итальянского флота поставок авиаторпед, взамен предложив необходимые ему материалы и оборудование.

Несмотря на неблагоприятную погоду, всю зиму про­должалась постановка мин вдоль итальянского побере­жья и вокруг Мальты. Несколько новых линий загражде­ний были поставлены в Сицилийском проливе, где силь­ные зимние шторма сорвали с якорей множество ранее поставленных мин. Новые заградительные операции в этом районе, проводимые большей частью эсминцами (триж­ды и минных поста попках участвовали крейсера), были особенно рискованными. Каждый раз, начиная постанов­ку, требовалось определить, где она была завершена в прошлый раз, чтобы не налететь на собственные мины. Работать приходилось при сильном волнении, не имея пеленгов на сушу или каких-то других ориентиров.

Из-за оккупации все новых районов росли и расши­рялись перевозки по морю, поэтому так же быстро росли объемы тральных операций. Зимой флот выработал про­грамму улучшения минно-тральной службы и постройки новых тральщиков. Более того, из-за большой опасности на пути в Ливию, которую представляли сорванные с якорей плавающие мины, стало необходимым организо­вать группу кораблей по уничтожению этих мин. Регуляр­ное выполнение этой задачи возложили на вспомогатель­ные суда на маршруте Трапани — Триполи.

Так как во время войны с Грецией существовала воз­можность в любой день услышать требование высадить десант, Специальные Морские Силы не были расфор­мированы. Напротив, их перевели в Полу, где они про­водили интенсивные тренировки и опробовали новое десантное снаряжение.

 

Эпопея «Сан Джорджио» и эвакуация Киренаики

 

9 декабря англичане начали свое первое наступление в Африке, и после тяжелых, упорных боев, длившихся

два месяца, итальянские войска были вынуждены отсту­пить на край пустыни Сирт. Хотя эта кампания потребо­вала резкого увеличения перевозок в Ливию, флот пол­ностью выполнил требования армии. Несмотря на увели­чивающиеся трудности, с октября 1940 года по январь 1941 года в Африку было доставлено 197742 тонны гру­зов. Потери были минимальными: никаких в октябре и ноябре и около 7% в декабре и январе.

Быстрое окружение Бардяи и Тобрука поставило воп­рос о снабжении войск, находившихся таи. Это могли сделать подводные лодки. Они прибывали в сумерках, раз­гружались и на рассвете выходили обратно в море. В этой работе им помогали маленькие бронированные суда из Бенгази, которые, благодаря своей незамегносги, име­ли некоторые шансы проскочить мимо англичан.

Используя орудия, снятые с итальянских эсминцев, потопленных в гавани Тобрука, флот создал несколько береговых батарей, укрепивших оборону Бардин. В Тоб­руке находился «Сан Джордхио», Этот старый броненос­ный крейсер стоял на якоре в порту и использовался исключительно как плавучая батарея. Хотя корабль впер­вые участвовал в бою еще в итало-турецкой войне в 1911 году, он оказался весьма эффективным в новой роли. Его палуба была закрыта мешками с песком, вокруг были поставлены противоторпедные сети. Экипаж корабля на­ходился на боевых постах практически круглосуточно, «Сан Джорджио» отбил за семь месяцев огромное количество атак Королевских ВВС, использовавших буквально все имеющиеся типы самолетов. Живучесть старого крейсера была просто поразительной, и вскоре он стал легендой даже для врагов.

Когда Тобрук должен был пасть, экипаж решил вы­вести корабль из гавани, предпочитая погибнуть, сража­ясь в море, а не уничтожать корабль на якорной стоянке. Супермарина ответила согласием, но итальянское Вер­ховное Командование решило, что вклад «Сан Джорд­жио» в оборону Тобрука настолько велик, что нельзя

начинать подготовку к выходу, так как это ослабит обо­рону крепости. Все понимали, что уход корабля подорвет дух солдат на берегу. Поэтому «Сан Джорджио» приказа­ли оставаться в Тобруке и оказывать поддержку войскам как можно дольше. Затем экипажу следовало затопить корабль.

Тем временем, береговые батареи тоже готовились отражать наступление с суши. Вместе с орудиями «Сан Джорджио» они оказались самым эффективным средством противодействия англичанам. Однако, днем 21 января морская база была окружена, и был потерян контакт с итальянскими сухопутными силами. На закате вражеская артиллерия, подойдя вплотную, начала обстрел «Сан Джорджио». «Чудо» подошло к концу. Ночью экипаж в полном порядке высадился на берег, на борту остались только командир и несколько специалистов, чтобы под­готовить уничтожение корабля. Этой же ночью все соору­жения и оборудование Тобрука были полностью уничто­жены. Несколько маленьких суденышек попытались про­скочить сквозь линию блокады британских судов. Боль­шинству это удалось.

22 января в 5.00 «Сан Джорджио» встретил свой ко­нец — он был взорван собственным экипажем. Чтобы удостовериться, что подрывные заряды сработают, офи­цер и торпедист пожертвовали своими жизнями. Командир корабля, капитан 2 ранга Пульезе тоже остал­ся на борту, по был спасен, хотя и получил тяжелые ранения. В 8.30 было сломлено последнее сопротивле­ние моряков в Тобруке, и морскую базу заняли англи­чане.

Неделю спустя, когда кольцо вокруг Бенгази стало плотнее, флот сумел эвакуировать весь подвижной состав и оборудование и весь свой личный состав. Все со­оружения и припасы были уничтожены. Капитан порта покинул Бенгази со своим последним подразделением, когда англичане уже входили в город.

 

* * *

 

Уход из Киренаики дорого обошелся флоту. Он поте­рял хорошо оборудованные порты и большое количество припасов. Особенно тяжелой была потеря Тобрука, ведь эта хорошо оснащенная база строилась много лет. Кроме того, отступление из Киренаики вызвало потерю при­мерно 50 мелких вспомогательных судов, которые не уда­лось эвакуировать из-за полученных ими повреждений и по другим причинам. Эти потери оказались относительно тяжелыми и нанесли серьезный удар по ограниченным ресурсам флота. В будущем они еще дадут о себе знать — во время повторного захвата Киренаики, когда флоту понадобится восстановить потерянные запасы оборудо­вания, техники и припасов, которые ранее имелись в Африке.

Потеря Киренаики, а особенно порта Бенгази, имела большие стратегические последствия. Обладание порта­ми и аэродромами западной Киренаики, Греции и Маль­ты дало англичанам контроль над центральным Среди­земноморьем и сделало проблему обеспечения путей снаб­жения Триполитании еще белее серьезной, чем раньше. Исход войны в Африке для обеих сторон определялся способностью снабжать свои войска там. Теперь англича­не начали методически проводить операции, которые могли сделать снабжение Триполитании если не невоз­можным вообще, то, по крайней мере, исключительно трудным. Разумеется, основой этого плана была Мальта, куда неприятель начал перебрасывать все виды оружия, имевшегося у него. Английские подводные лодки, корабли и самолеты, имея в своем распоряжении такую мощную исходную позицию, грозно нависли над маршрутом Ита­лия — Африка.

Усиление Мальты также представляло угрозу любым операциям итальянского флога — как в центральном Сре­диземноморье, так и в Сицилийском проливе. Оно также означало, что неприятель может бомбить южную Италию. Более того, оно давало прочную опору любым бри­танским операциям как раз на полпути из Гибралтара в Александрию.

Поскольку было совершенно ясно, что итальянские ВВС недостаточно сильны, чтобы помешать переброске английских подкреплений на остров, флот потребовал использовать представившуюся возможность и попытаться оккупировать Мальту. Муссолини наконец согласился потребовать поддержки Люфтваффе, хотя и сделал это против собственного желания. Гитлер уже зимой собрал значительные силы, так как намеревался вмешаться в африканскую войну. Поэтому в конце 1940 года он по­слал X авиакорпус — около 400 самолетов — в Сицилию непосредственно для нейтрализации Мальты. Воздушное наступление началось 16 января 1941 года. В среднем в день совершалось от 70 до 80 вылетов — для тех времен достаточно высокая цифра. Количество вылетов не уда­лось удержать все время на этом уровне, так как некото­рые части пришлось использовать в Ливии. Тем не менее, это воздушное наступление значительно подорвало мощь Мальты.

 

Гибель эскортного миноносца «Вега»

 

В декабре англичане с аэродромов на Мальте и в Гре­ции начали бомбардировки портов южной Италии. Глав­ной их целью стал Неаполь, потому что он был исход­ной точкой ливийских конвоев. Кроме того, в Неаполь после атаки Таранто 12 ноября была переведена большая часть итальянского флота. Учитывая сложное положение, в котором оказался линейный флот, нельзя было позво­лить себе риск потерять еще хоть 1 линкор. Поэтому, после налета на Неаполь 14 декабря, когда получил попадание крейсер «Пола», флот покинул и Неаполь. Корабли раз­делились на 2 группы, одна пошла в Маддалену, другая — в Кальяри. Этот перевод кораблей дальше на запад еще больше ограничил возможности стратегических опера­ций флота в центральном Средиземноморье.

Англичане немедленно использовали полученное пре­имущество, послав небольшой конвой из Александрии на Мальту. Итальянский флот получил о нем, как: обыч­но, запоздалые и неполные сведения. Именно по этой причине, а отнюдь не по глубоким стратегическим сооб­ражениям, конвой встретили только подводные лодки и самолеты. В ходе операции итальянская подводная лодка «Серпенте» потопила британский эсминец «Хилерион» к юго-востоку от Мальты. Чтобы помешать противнику использовать преимущества перебазирования флота на Сардинию, часть кораблей пришлось вернуть в Неаполь, несмотря на угрозу с воздуха.

8 января 1941 года стало известно, что Гибралтарское соединение двинулось на восток. В него входил авиано­сец «Арк Ройял», и Супермарина решила, что операция будет заключаться в переброске новых самолетов на Мальту с авианосца из района южнее Балеарских ост­ровов. В этом случае итальянский флот не успевал к мес­ту действия, чтобы сорвать операцию англичан. Поскольку на следующий день итальянская разведка не заметила бри­танское соединение, был сделан вывод, что неприятель повернул назад в Гибралтар. В эту ночь Неаполь подверг­ся новому, особенно сильному налету, в ходе которого был поврежден «Чезаре». Супермарина отправила его в Специю на ремонт и приказала «Витторио Венето» со­провождать поврежденный линкор. Так как «Витторио Венето» оставался последним невредимым итальянским линкором, казалось неразумным подвергать его риску новых бомбардировок.

Скудость сообщений разведки помешала итальянско­му командованию понять, что англичане проводят круп­ную скоординированную операцию по всему Средизем­ному морю. Поэтому Супермарина с величайшим изум­лением 9 января начала получать донесения, пусть неяс­ные и разрозненные, указывающие на присутствие британских кораблей севернее Туниса. Они двигались к Си­цилийскому проливу. Так как уже невозможно было пе­рехватить их прежде, чем они пройдут мыс Бон, ничего не оставалось делать, как бросить наспех собранные тор­педные катера патрулировать возле Бона и Мальты. Кро­ме того, 2 эскортных миноносца были отправлены в район Пантеллерии.

9 января чуть севернее Туниса Гибралтарская группа повернула назад, я 4 судна снабжения, 1 крейсер и 4 :к мшим отделились и пошли к Мальте. В это же время британский флот им Александрии, находясь к востоку от Мальты, выслал группу, состоящую из крейсеров «Саутгемптон» и «Бонавенчер» и 2 эсминцев, к мысу Бон навстречу конвою. Сильное волнение заставило итальян­ские патрульные торпедные катера вернуться в порты. Однако 10 января в 7.41 два маленьких эскортных мино­носца «Вега» и «Чирче», несмотря на превосходство про­тивника и занимающийся рассвет, пошли в торпедную атаку, открыв огонь по британским крейсерам. Их встре­тил яростный отметим и огонь. Как упоминает в своих мемуарах адмирал Каннингхэм, «Бонавенчер» израсхо­довал 75% боеприпасов, стреляя по этим кораблям, и следующие 2 недели не мог действовать из-за отсутствия боеприпасов.

Чуть позднее 2 миноносца повернули, чтобы отойти. Но, если «Мирчс» сумел оторваться, получив только ос­колочные попадания, «Негу» накрыл полновесный залп. Так как корабль получил роковые повреждения, его ко­мандир капитан 2 ранга Фонтана повернул опять на про­тивника, чтобы сделать свою стрельбу более эффектив­ной. Корабль продолжал вести огонь из всех орудий и пулеметов с короткой дистанции. Когда миноносец по­шел на дно, командир пожертвовал жизнью, отдав свой спасательный жилет матросу и оставшись на корабле.

Некоторое время спустя наблюдательные посты на Пантеллерии сообщили, что видят два корабля, стоящих на месте и объятых пожаром. Однако до сих пор нет никаких сведений о потерях англичан. Адмиралтейство опуб­ликовало только общий отчет адмирала Каннингхэма и держит детали боя с двумя миноносцами в секрете. Твер­до ясно другое — атака двух миноносцев косвенно при­вела к успеху, так как завлекла британскую эскадру на минное поле южнее Пантеллерии. Эсминец «Галлант» налетел на мину и потерял носовую часть. Британский эсминец сумел добраться до Мальты, но так и не вошел в строй до конца войны.

В 12.30 начались массированные налеты итальянских ВВС и X авиакорпуса. Впервые германские Люфтваффе участвовали в боях на Средиземном море. Авианосец «Илластриес» получил тяжелейшие повреждения от попада­ний 6 бомб. На нем начались сильнейшие пожары, и он еле сумел добраться до Мальты. Если бы налеты X авиа­корпуса на Мальту начались не через шесть дней, а не­медленно, вполне возможно, что авианосец больше не вошел бы в строй. Однако англичане хорошо использо­вали предоставленную передышку. Они спешно подре­монтировали «Илластриес» и перевели его в Александ­рию. Случайно этот факт остался совершенно незамечен­ным итальянской разведкой. Но в любом случае кораблю пришлось отправиться в США на капитальный ремонт, и Александрийский флот на два месяца остался баз авиа­носцев. Потом прибыл «Формидебл».

11 января во время воздушной атаки был серьезно по­врежден «Саутгемггтон», и англичанам пришлось самим затопить крейсер. Этой же ночью корабли, шедшие к Маль­те, были атакованы подводной лодкой «Сеттимо».

Так как информация о противнике была очень запу­танной и противоречивой, Супермарина считала, что итальянский флот сумеет извлечь выгоду из благоприят­ной ситуации, если такая возникнет (О повреждении «Галланта» и «Илластриеса» стало известно лишь через несколько дней, о гибели «Саутгемптона» узнали много позже. А все детали хода операции стали известны только после войны). На этот случай эскадре, прибывшей в Специю, было приказано отправить­ся обратно на юг. Линкор «Дориа», только что завершил модернизацию и находился в Специи на учениях. Он полу­чил приказ присоединиться к эскадре вместо повреж­денного «Чезаре». Так как ситуация, на которую рассчи­тывали, не возникла, примерно через 15 часов кораблям приказали вернуться в Специю. На этот раз Супермарина извлекла выгоду из того, что британская операция за­вершилась. В период с 12 по 24 января она сумела прове­сти и Линию несколько особенно важных конвоев. Они прошли без противодействия со стороны неприятеля.

24 января была замечена активность англичан в райо­не Бенгази. На этот раз X авиакорпус попытался провес­ти первую массированную атаку кораблей в море. Однако первая волна из 113 самолетов не сумела обнаружить свою цель. Другая группа из 25 самолетов атаковала противни­ка, но не добилась серьезных результатов. Эта группа в конце концов потеряла строй, 12 машин приземлились в IJeiinnn, a 4 вообще сели на воду. Этот случай показал, что какими бы мужественными и опытными ни были экипажи, необходимы специальные тренировки для дей­ствий над морем.

1 февраля Гибралтарская группа опять была замечена и море южнее Балеарских островов. Итальянский флот еще раз приготовился выйти в море. Но англичане не подошли ближе и на следующее утро выслали с авианос­ца 8 торпедоносцев для атаки плотины гидроэлектро­станции в Тирсо. Эта атака успеха им не принесла.

В тот же день гражданский самолет, следующий в Три­поли, заметил конвой, идущий с востока к Мальте. Ита­льянские самолеты-разведчики опять не сумели его об­наружить. X авиакорпус выслал самолеты для атаки кон­воя, но ни один из самолетов не нашел цели.

События второй половины декабря, 9—11 января и 2 февраля снова подтвердили полнейшую беспомощность итальянской авиаразведки. Каждый раз это сводило к нулю эффективность действий флота. Если итальянские корабли вступали в бой, страдая сильнейшей близорукостью, то британская авиаразведка позволяла своим кораблям действовать свободно, не опасаясь никаких сюрпризов. Она была хорошо оснащена технически, действовала так­тически умело, проводила гораздо больше полетов. Разу­меется, это тяжело сказывалось на действиях итальянс­кого флота.

Чтобы подвести итог, скажем, что работа разведыва­тельных авиаподразделений итальянского флота была смертельно опасной, и несправедливо было бы требо­вать от них лучших результатов. Учитывая, что экипажи мирились с долгими часами полета и несовершенством оборудования, следовало бы облегчить их бремя. В любом случае, самолеты, выделенные для этих целей, не могли проводить дальнюю стратегическую разведку, которая становилась все более и более необходимой. Когда при­был X авиакорпус, флот пересмотрел подход к пробле­ме, чтобы наладить взаимодействие с представителями германских и итальянских ВВС. В результате обязанности были перераспределены. Появились надежды, что это радикально улучшит ситуацию. Было решено, что авиа­ционные подразделения флота возьмут на себя прибреж­ную и ближнюю разведку. Итальянские ВВС будут прово­дить разведку в западном Средиземноморье и на пути следования ливийских конвоев. X авиакорпус брал на себя разведку в восточном и центральном Средиземноморье.

Хотя флот в значительной мере облегчил нагрузку на свою авиацию, как оказалось, улучшение работы авиа­разведки было скорее количественным, чем качествен­ным. Немедленно выяснилось, что заставить пилотов Люфтваффе и итальянских ВВС принять систему связи флота и его методы оценки визуальных контактов вряд ли возможно. Хотя такие тренировки были совершенно необходимы, чтобы разведка действовала эффективно. В результате поступали противоречивые донесения, и оп­ределить, какое из них наиболее точно, не представля­лось возможным.

4 января эскортный миноносец «Пегасо» был атако­ван британским торпедоносцем возле мыса Бон. Во вто­рой половине дня 27 января подобной атаке подвергся конвой из 3 судов, направляющийся в Триполи. Эти два эпизода ясно показали, что эффективный радиус дей­ствия торпедоносцев с Мальты превысил ранее суще­ствовавший предел — 100 миль. Поэтому большой отре­зок маршрута итальянских конвоев вдоль побережья Ту­ниса попал иод воздействие вражеской авиации. А это потребовало достичь соглашения с итальянскими ВВС и Люфтваффе о воздушном прикрытии — по крайней мере, наиболее важных конвоев, которые в это время подоб­ного прикрытия просто не имели. Учитывая ограничен­ные возможности истребителей того времени, было не­обходимо принять такие системы прокладки маршрутов и навигации, которые позволили бы наиболее полно ис­пользовать преимущества прикрытия с воздуха в днев­ное время. Выполнение этих требований уменьшило бы значение прочих мер безопасности, принимаемых фло­том. Но нехватка самолетов, их скверные летные харак­теристики, недостатки технической организации, нехват­ка специальной тренировки вызвали большие потери в людях и самолетах, временами слишком большие потери. Поэтому желаемые результаты получались только от слу­чая к случаю. С этого времени воздушное прикрытие ста­ло одной из наиболее острых проблем, стоящих перед флотом. Именно это помешало флоту добиться ожидае­мой эффективности действий.

 

Обстрел Генуи

 

8 февраля несколько британских истребителей были замечены к югу от Балеарских островов. Итальянские раз­ведывательные самолеты не обнаружили никаких кораб­лей, но эти истребители могли стартовать только с авиа­носца. По этой причине Супермарина решила, что Гибралтарская эскадра находится в этом районе. Донесение, полученное вечером 6 февраля, указывало, что Гибрал­тарское соединение ушло в Атлантику. Оно состояло из линкоров «Ринаун» и «Малайя», авианосца «Арк Ройял», крейсера «Шеффилд» и 10 эсминцев. Так как не было возможности определить подлинные намерения против­ника, Супермарина немедленно приказала линкорам «Витторио Венето», «Чезаре» и «Дориа» выйти из Спе­ции, а крейсерам «Триесте», «Тренто» и «Больцано» вме­сте с эсминцами выйти из Мессины. По счастливому со­впадению адмирал Кампиони приказал своим кораблям на рассвете 9 февраля встретиться в 40 милях западнее пролива Бонифаччо, гораздо севернее, чем обычно В по­добных случаях рандеву предусматривалось юго-западнее Сардинии.

На следующее утро, пока ожидали донесений авиа­разведки, в 8.37 из Генуи по телефону в Суперяарину пришло известие, что вражеские корабли обстреливают город. Залив возле города покрывал густой туман. Англи­чане стреляли очень метко, используя самолеты-коррек­тировщики, висящие над городом. Зато итальянские бе­реговые батареи не видели противника и стреляли всле­пую, наводя орудия на вспышки выстрелов, еле разли­чимые в густом тумане. Иногда они стреляли вообще на звук вражеских залпов.

Итальянский флот не мог желать лучшей позиции для перехвата британских кораблей. Он также имел серьез­ное превосходство в силах. Даже само присутствие италь­янских кораблей в море было неожиданностью для про­тивника. Так как британские самолеты на рассвете 9 фев­раля сбросили магнитные мины на выходе из гавани Специи — явно с целью помешать выходу итальянских линкоров или хотя бы затруднить его, — англичане мог­ли думать, что итальянский флот стоит в гавани. Более того, неприятель не мог знать, что за день до этою «Че­заре» завершил ремонт повреждений, полученных при бомбардировке Неаполя 9 января. Поэтому англичане считали, что у итальянцев всего 2 линкора. По этим при­чинам итальянцы очень надеялись на успех. Тем более, что ВВС отдали приказ всем своим частям в северной и центральной Италии выслать самолеты для атаки. На этот раз даже X авиакорпус выслал с Сицилии 80 своих само­летов. Казалось, что наступает великий день.

Примерно после получаса обстрела британские кораб­ли отошли от Генуи и исчезли в клубах густого тумана, который, к счастью для англичан, в это утро покрывал иол иную час и. Лигурийского моря. Десятки итальянских и германских самолетон обыскивали море, но проходил час за часом, а новых известий о вражеских кораблях не поступало. Только однажды молчание нарушил запозда­лый и неточный рапорт. Это выглядело невероятно, аб­сурдно, однако обнаружить британское соединение не удалось, хотя ограниченный район осматривало множе­ство самолетов.

Фактически эти поиски были не совсем напрасны. Был замечен британский авианосец, идущий на юг в 10.45 в 40 милях западнее мыса Корее. В 11.05 самолеты итальян­ских ВВС с аэродрома Витербо к северу от Рима сброси­ли бомбы на 7 кораблей, идущих на северо-запад в 70 милях западнее мыса Корее. В 13.00 самолет с аэродрома в Ломбардии сбросил бомбы на группу кораблей, вклю­чающую авианосец, в 35 милях южнее Империи. Но все эти самолеты никогда ранее не участвовали в морских разведывательных операциях и не входили во флотскую систему связи. Поэтому Супермарина получила инфор­мацию только после их возвращения на аэродромы в 12.20, 13.25 и 15.10 соответственно. В действительности первые 2 группы были французскими торговыми судами, следу­ющими на Корсику, пилоты по ошибке приняли их за английскую эскадру. Об этой ошибке стало известно много позже. А в это время адмирал Иакино свои маневры стро­ил на основе этих донесений.

Главная часть британской эскадры была в 12.00 заме­чена самолетом «Кант.Z». В это время корабли неприятеля шли к побережью Прованса в 40 милях к северо-западу от мыса Корее. Этого сообщения хватило бы, чтобы не дать англичанам ускользнуть без боя. Но разведывательный самолет был сбит истребителями с британского авианосца как раз в момент радиопередачи. Он так и не успел ничего сообщить. Супермарина узнала об этом в 17.15, когда спасшиеся летчики были подобраны италь­янским миноносцем.

На этот раз системы флотской связи сработали с за­держками и ошибками. В результате новость об обстреле Генуи, который начался в 8.12, и последующие приказы Супермарины флоту в море адмирал Иакино получил только в 9.50. Эта задержка может снять часть обвинений в позорной неудаче итальянской тактики. Короче говоря, если утро сулило радужные перспективы, день завершился разочарованием.

В 8.00 итальянская эскадра собралась в намеченной точке. Ожидая новой информации, адмирал Иакино пошел на юго-запад, считая, что противник может дви­нуться в этом направлении. Туда же он направил и самолеты-разведчики, катапультированные с кораблей. Ког­да в 9.50 он получил приказ отрезать англичанам пути отхода от Генуи, он повернул на север.

В 12.50 эскадра получила упомянутое выше донесе­ние о вражеском авианосце, идущем на юг западнее мыса Корее, помеченное 10.45. Адмирал Иакино, не зная деталей, решил, что враг пытается проскользнуть вдоль западного побережья Корсики, и повернул на северо-восток, чтобы перехватить англичан. В 15.30 на востоке были замечены мачты 6 кораблей, эскадра повернула туда, чтобы начать бой. Как раз когда итальянцы собирались открыть огонь, таинственные кораб­ли были опознаны как французские торговые суда, идущие на Корсику. Так было потеряно время, необхо­димое для того, чтобы достигнуть зоны у южного по­бережья Прованса, через которую на самом деле дви­гались англичане.

В 15.50 адмирал Иакино, решив, что англичане долж­ны идти вдоль южного побережья Франции, пошел на запад на самой полной скорости, надеясь догнать-таки противника. Через 2 часа он решил, что надежд на это не осталось, и повернул обратно в порт. Ни итальянские, ни германские самолеты больше не видели вражеских кораблей. Днем 11 февраля пришло известие, что те бла­гополучно прибыли в Гибралтар.

Обстрел Генуи принес городу серьезные разруше­ния. Н порту бы ни потоплены 4 грузовых судна, а также «Гаравента» - старое учебное судно для сирот моря­ков. С другой стороны, главная цель — линкор «Дуилио», ремонтировавшийся в Генуе после полученных 11 ноября в Таранто повреждений, не пострадал.

 

Перевозка Африканского корпуса —  Бой у Керкенны

 

Британское наступление на Ливийском фронте сняло вопрос о перевозках в Африку. Зато перевозки на Греческо-Албанский фронт резко увеличились. И вдруг возник­ла необходимость новой крупной транспортной опера­ции. Отступление из Аджедабии и «протесты» Грациани убедили Муссолини в том, что он должен принять гер­манскую помощь в виде Африканского корпуса. Теперь перед итальянским флотом встала задача перевезти в Африку мощное механизированное соединение и снаб­жать его там.

Перевозка Африканского корпуса началась в первых числах февраля 1941 года. Ее серьезно осложнили зимние шторма и в гораздо меньшей степени — британские са­молеты и подводные лодки. Александрийский флот, не­смотря на истерические требования Лондона, оставался совершенно пассивным, любуясь на многочисленные войсковые конвои. В конце концов Адмиралтейство по­требовало от адмирала Каннингхэма принять «решительные меры» против этих конвоев. Но тот возразил, что без значительных подкреплений кораблями и самолетами ничего не сможет сделать.

К концу марта итальянский флот завершил переброс­ку Африканского корпуса почти без потерь. Учитывая это достижение, Берлин прислал Супермарине послание, в которой, помимо всего прочего, говорилось: «Особенно примечателен тог факт, что операция проведена с таки­ми ничтожными потерями, несмотря на большие труд­ности и опасность вражеских действий. Мы убеждены, что операция была успешной благодаря использованию множества военных кораблей для сопровождения конво­ев, а также мерам, предусмотренным оперативным пла­ном, разработанным итальянским Штабом ВМФ. Эти планы оказывались неизменно верными в складывающих­ся ситуациях».

В таких условиях 1 апреля в Африке началось второе наступление против англичан, оно же первое совместное итало-германское, которым командовал Роммель. Наступление быстро развивалось. Была отбита обратно Киренаика, однако 20 апреля у прохода Хальфайя на­ступление было остановлено. Эти наступательные опера­ции срочно потребовали массы снабжения и свежих под­креплений. На итальянский флот рухнули новые обязан­ности. Несмотря на воздушное наступление против Маль­ты, количество ж эффективность британских самолетов и подводных лодок, базирующихся на острове, росли.

Теперь всерьез начали ощущаться последствия двой­ной ошибки — отмены оккупации Мальты и Туниса. Сам Роммель, прежде чем отправиться в Ливию, упрямо на­стаивал на захвате Мальты и Туниса. Б письме Гитлеру, датированном 19 июля 1941 года, после того, как он лично ознакомился со средиземноморскими проблемами, Роммель писал: «По моему мнению, проблему Мальты сле­дует решить немедленно... Действия против Туниса и Бизерты совершенно необходимы для успешного развития наступления в долине Нила». Он добавлял:

 

«Необходимо иметь на Средиземном море большие силы авиации. X авиакорпуса не хватает не только для контроля над Средиземным морем, но и для воздушной поддержки Африканского фронта. Итальянские ВВС име­ют мало самолетов, они устарели и плохи. Постановка службы совершенно не отвечает требованиям, их взаи­модействие с наземными войсками — миф, хотя пилоты способны творить чудеса... Необходимо, чтобы конвои в Сицилийском проливе не встречали противодействия. Итальянский флот усилил спою систему конвоев, но тре­буется усилии, воздушную поддержку... Только благодаря маккиавеллиевым маневрам итальянских адмиралов и командиров эскортных групп потери не были больше».

 

Наблюдения Роммеля полностью отражали мнение, высказанное итальянским флотом в начале войны. Но даже голос Роммеля сгинул в аду добрых намерений.

Хотя воздушное прикрытие конвоев было заметно улуч­шено, итальянский флот столкнулся с непреодолимым препятствием в виде ограниченного количества самолетов. Увеличенные требования вынудили привлечь к сопровож­дению конвоев пилотов, которые не имели морской под­готовки. В результате часто оказывалось, что такие летчики часами кружили на месте и возвращались на аэродром, даже не найдя конвой, который должны были сопровождать.

Напряжение эскортной работы, для которой флоту не хватало специальных кораблей, начало тяжело сказывать­ся на ее эффективности. В начале войны итальянский флот имел около 120 эсминцев и миноносцев. 20 из них уже были потоплены, еще 20 стояли в ремонте, либо залечи­вая раны, либо проходя профилактику. Ведь эскортные корабли проводили в море 27 — 28 дней в месяц, макси­мум интенсивности их работы пришелся на драматичес­кую весну 1943 года. Но уже сейчас напряжение начало сказываться. Вдобавок в апреле перевозки в Грецию, Ал­банию, Югославию стали еще больше, и нехватка эс­кортных кораблей начала ощущаться острее.

Чтобы завершить картину, упомянем, что ночью 13 апреля конвой, следующий в Ливию, подвергся несколь­ким атакам торпедоносцев. До этого времени атаки про­водились только днем или —большей частью — в сумер­ках. Эти атаки продемонстрировали, что, несмотря на бомбардировки, англичане сумели создать на Мальте сложную структуру, способную проводить подобные ноч­ные операции. Итальянские корабли оказались почти без­защитны перед новым типом атак. Не было ни радара, ни ночных истребителей, и вряд ли хоть одна система оружия флота могла отразить подобную атаку. Пришлось возвращаться к пройденному: пересматривать маршруты, маневрирование, применять ночные дымзавесы для при­крытия конвоев.

Несмотря на эго, итальянские конвои продолжали следовать в Ливию без перерывов. Это достижение заста­вило британское .Адмиралтейство снова нажать на адми­рала Каннингхэма. «Следует предпринять все возможные шаги, чтобы помешать снабжению достигать Ливии... Неспособность флота помешать таким переходам будет считаться унижением для нас», — говорилось в получен­ном им приказе. Лондон оценил ситуацию столь резко, что потребовал не только послать на Мальту флотилию эсминцев, но и закупорить порт Триполи, не останавли­ваясь перед затоплением линкора «Барэм».

В ответ на давление Лондона в середине апреля из Александрии на Мальту были посланы 4 эсминца. Они прибыли на место, а днем 15 апреля вышли в море, не замеченные итало-германскими самолетами. В результате ночью они захватили врасплох итальянский конвой возле банки Керкенна, на который их навели свои самоле­ты-разведчики.

Атакованный конвой состоял из 5 торговых судов и эсминцев «Тариго», «Валено» и «Лампо». Британская атака была стремительной и дерзком. В образовавшейся свалке корабли стреляли в упор. Итальянские эсминцы, атако­ванные одновременно с моря и воздуха, немедленно ответили на вражеский огонь, но получили роковые по­вреждения уже от первых британских залпов. «Тариго», флагман конвоя, получил попадание в мостик уже пер­вым залпом. Хотя его командиру капитану 2 ранга де Кристофаро оторвало ногу осколком снаряда, он кое-как перевязал культю и продолжал руководить боем, пока не умер от потери крови. Корабль продолжал стрелять из кормовых орудий до самого конца. На «Валено» первыми залпами были убиты капитан и все офицеры. Так как корабль уже тонул, уцелевшие направили его на отмель, где он продержался па поверхности еще 2 дня, после чего внезапно перевернулся и затонул. «Лампо», который находился на противоположном фланге конвоя, вместо того, чтобы попытаться спастись, пошел в атаку, стре­ляя из всех орудий. Он успел выпустить торпеды, после чего, тонущий, тоже выбросился на мель (После 4 месяцев работ «Лампо» удалось временно отремонтировать. 8 августа, после нескольких попыток, его подняли со дна и отбуксиро­вали в Италию, где он был окончательно отремонтирован).

Британские эсминцы также потопили 3 торговых суд­на, но 2 сумели выброситься на отмель. Тем временем, хотя «Тариго» уже тонул, один из его мичманов сумел выпустить 2 торпеды, которые попали в эсминец «Мохаук». Он быстро затонул рядом с «Тариго».

Ожесточенность боя и предельно малые дистанции заставляют думать, что остальные вражеские корабли тоже получили попадания. В конце этой короткой стыч­ки англичане подобрали спасшихся с «Мохаука» и скрылись в темноте. Авиаразведка не обнаружила их и на сле­дующий день.

Повреждения, полученные итальянскими кораблями при первых же залпах, помешали им сообщить об атаке. Поэтому Супермарина узнала о катастрофе только на следующее утро, когда германский самолет заметил по­врежденные корабли и плавающих в море людей, в том числе солдат, спасшихся с потопленных транспортов. Гидросамолеты, 7 эсминцев из Триполи и 2 госпиталь­ных судна были немедленно отправлены на поиски. Уда­лось спасти более 1300 человек.

Внезапность в бою у Керкенны была результатом не­достатков итало-германской авиаразведки, которая не заметила британских судов, Инцидент также показал от­личное взаимодействие британских кораблей и самолетов. Самолеты навели эсминцы на конвой, осветили его в нужный момент и атаковали одновременно с ко­раблями.

А вот противоположный пример. Когда итальянский эсминец «Вивальди» вместе с остальными кораблями подбирать людей, германский самолет прислал сообще­ние: «Большое соединение в 10 милях к югу от вас». «Ви­вальди» прекратил спасательные работы и приготовился к бою, а Супермарина немедленно отправила из Палер­мо 4-ю дивизию. Через 3 часа другие самолеты подтвер­дили, что неприятеля поблизости нет. Наконец удалось выяснить, что германский самолет допустил ошибку при шифровке сообщения. И словно для того, чтобы в том же ключе закончить этот беспокойный день, в сумерках 15 германских бомбардировщиков атаковали эсминец «Да Ноли», доставлявший спасенных в Триполи. К счастью, они не добились попаданий.

Британская атака 16 апреля оказалась единственным серьезным ударом, нанесенным по ливийским конвоям за весь период перевозки Африканского корпуса и при­пасов для сухопутного наступления. В целом потери были невелики, учитывая объем перевозок и условия, в кото­рых они проводились. Именно в этот период англичане предприняли энергичные усилия, чтобы помешать ита­льянскому флоту снабжать Ливийский фронт. Насколько серьезно британское Адмиралтейство оценивало ситуа­цию и собственную неспособность перерезать линии снаб­жения, видно из приказа, посланного адмиралу Каннингхэму. Линкор «Барэм» следовало принести в жертву, чтобы закупорить Триполи. Каннингхэм считал эту жертву полностью бессмысленной, и это вызвало маленькую перепалку между ним и Адмиралтейством.

В конце концов англичане решили провести крупно­масштабную операцию по обстрелу и бомбардировке Триполи, полагая, что слабость авиаразведки противни­ка поможет достичь внезапности. План сработал великолепно. 21 апреля в 4.30 британские самолеты подверг­ли Триполи ожесточенной двухчасовой бомбардировке. Одновременно Александрийский флот и течение получаса обстреливал город.

Итальянцы до самого начала обстрела имели только «дно донесение самолета-разведчика. Оно было неопределенным и неточным, так как говорило, что в 8.50 20 апреля в центральном Средиземноморье замечена эскад­ра, идущая... в Александрию. Такое сообщение не требовало от итальянского флота никакой реакции. На следу­ющий день противник вообще не был замечен.

Адмирал Каннингхэм в своей автобиографии замеча­ет, что эта операция «прошла невероятно удачно, возможно, благодаря Божественному провидению».

Черчилль в своих мемуарах писал, что бомбардировка вызвала большие разрушения в Триполи. На самом деле разрушения в порту были невелики. Фактически поступ­ление снабжения не прекратилось ни на день. Поэтому британская операция закончилась полным провалом, так как не достигла поставленных целей. Возможно, по этой причине Адмиралтейство пожелало немедленно повто­рить ее, но адмирал Каннингхэм отказался ввиду «зна­чительного и неоправданного риска», который она пред­ставляла.

Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, италь­янский флот сумел в первые 6 месяцев 1941 года удов­летворить потребности итало-германских армий в Ли­вии. Их запросы в это время составляли 70000 тонн в месяц. В феврале в Ливию было переброшено 79183 тон­ны грузов, в марте — 95753 тонны, включая топливо. В апреле в Ливию прибыло 57796 тонн грузов и 23676 тонн топлива, в мае — 49309 тонн грузов и 20027 тонн топли­ва. В июне была достигнута наибольшая за всю войну циф­ра — 125076 тонн грузов, из которых 35850 тонн топлива.

Потери на море были много меньше, чем ожидалось. По отношению к общему объему перевозок потери со­ставили 1,5% в феврале, 9% в марте, 8% в апреле и мае и 6% в июне. Флот перебрасывал снабжение с учетом все возрастающих потребностей фронта, за 8 месяцев, с июня 1940 по январь 1941 года, 5ыло перевезено 365559 тонн грузов. За следующие 5 месяцев, с февраля по июнь, — 447815 тонн, ежемесячное поступление грузов выросло в два раза.

В эту статистику не включены перевозки войск, кото­рые, учитывая личный состав Африканского корпуса, росли еще быстрее. Они составили 47687 человек за пер­вые 8 месяцев и 81785 человек за следующие 5 месяцев. Сюда также не включены обратные переходы, когда мно­гие тысячи гражданских лиц были перевезены обратно в Италию. Потери в людях тоже были очень малы. В первый период их вообще не было. Во второй период они достиг­ли 4,8% и практически ограничивались конвоем «Тариго» плюс погибшие на трансатлантическом лайнере «Конте Россо», потопленном подводной лодкой 24 мая возле Сиракуз.

Обратный захват Киренаики потребовал от флота до­полнительных и очень важных усилий. Нужно 5ыло не­медленно возродить работу штабов и служб в портах, реорганизовать систему доставки снабжения, создать за­ново береговую оборону и минные поля, флотские арсе­налы, направить вспомогательные суда из Италии. Хотя в это время флот занимался аналогичной работой в Юго­славии и Греции, береговые и портовые сооружения по­всюду — от Сирта до Соллума — были отстроены с опе­режением графика. Порт Бгнсгази снова начал действо­вать всего через 9 дней поел* его захвата. В Дерну первый корабль прибыл через 2 дня после захвата порта.

 

Конец флота в Красном море

 

Новости, поступающие из Эритреи с января 1941 года, ясно показывали, что скоро англичане оккупируют эту колонию. По этой причине итальянскому флоту пришлось наконец решать: что же делать с кораблями, базирую­щимися в Массауа? Эсминцы, эскортные корабли и тор­педные катера не могли проделать долгий путь до бли­жайшего сою того или нейтрального порта. Поэтому Сумермарина приказала им оставаться в Массауа и зато­питься, когда придет конец. 4 уцелевшие подводные лод­ки — «Гульельмоти», «Феррарис», «Аркимеде» и «Пер­ла» — получили приказ совершить путешествие вокруг всей Африки в Бордо, то есть переход длиной более 14000 миль. Корабли находились не в лучшем состоянии, а на помощь во время перехода рассчитывать не приходилось. Более того, «Перла» была маленькой лодкой прибреж­ного действия с одним исправным двигателем.

«Перла» и вышла из Массауа первой 1 марта. Двумя днями позже вышли остальные лодки. Все они благополучно проскочили узости возле Перима и через несколь­ко дней были уже в Индийском океане. Поход этих 4 под­водных лодок, их приключения могут послужить матери­алом для целой книги.

Достаточно сказать, что усилия и самопожертвование экипажей помогли всем им благополучно добраться до Бордо. «Гульельмоти» прибыла первой, проведя в море 64 дня, «Перла» добралась последней, 20 мая. Ее путеше­ствие продлилось 80 дней.

В Массауа находился также «колониальный шлюп» «Эритрея»; способный совершать большие переходы, а также торговые суда «Рамб I», «Рамб II» и «Рамб IV», которые в начале войны были переоборудованы во вспо­могательные эскортные корабли. Супермарина приказа­ла переоборудовать «Рамб IV» в госпитальное судно для того, чтобы эвакуировать больных и раненых. Эта задача оказалась невыполнимой. Двум другим кораблям и «Эритрее» приказали прорвать английскую блокаду и следо­вать в Японию, откуда они могли действовать в качестве рейдеров на Тихом океане. «Эритрея» и «Рамб II» успеш­но прошли пролив Еерим и пересекли Индийский оке­ан, отважно прошли море Сунда и 23 марта прибыли в Кобе. А вот «Рамб I» был в Индийском океане перехва­чен крейсером «Линдер», который приказал ему сдаться. Вместо этого корабль открыл огонь, но тяжелые орудия крейсера, конечно, быстро потопили его.

В начале войны около 50 торговых судов различного тоннажа, в том числе и германские, оказались заперты­ми в Массауа и Чисимайо. После долгой стоянки на яко­ре лишь немногие из них оказались в состоянии, пригод­ном для прорыва, и только около десятка попытались это сделать. «Гималайя» пересек Индийский и Тихий оке­аны, обогнул мыс Горн и достиг Рио-де-Жанейро. Дру­гие, не в состоянии совершить подобный вояж, напра­вились на Мадагаскар, оставшийся верным Виши. До цели добрались всего 2 судна, остальные были или потопле­ны, или захвачены в пути.

Тем временем, 1 февраля принц Амедео ди Савойя-Аоста решил назначить командующим обороной Массауа адмирала Бонетга, подчинив ему все силы. Адмирал не­медленно принял меры по созданию оборонительных ли­ний окопов и минных полей вокруг города, который со стороны суши был совершенно беззащитен. Гарнизон со­стоял из бригады туземных войск, нескольких мелких под­разделений таможенников и моряков. Когда было собрано все имеющееся оружие в морском арсенале и с кораблей, подлежащих затоплению, оказалось, что можно усилить линию обороны примерно 60 полевыми пушками и не­сколькими десятками пулеметов. Береговая оборона была усилена новыми минными полями. Были приняты меры, чтобы обеспечить затопление кораблей, которые не мог­ли спастись, и уничтожение береговых сооружений.

Настоящая атака неприятеля на Массауа началась 1 апреля. На следующий день англичане потребовали сдачи порта, но не получили ответа. 4 и 5 апреля англичане атаковали в северном секторе, но были легко отбиты. 6 и 7 апреля враг атаковал с севера и запада, однако защит­ники, подвергавшиеся сильному обстрелу, сумели снова отбить противника. 8 апреля англичане начали финаль­ную атаку и захватили некоторые опорные пункты, от­крыв бреши, через которые их танки к вечеру ворвались в город. Тем временем, были затоплены стоящие в порту суда, а портовые сооружения полностью уничтожены. Старый эскортный миноносец «Ориани» стрелял до са­мого последнего момента и был затоплен, только когда противник уже занял центр города. С этого времени узкая полоска Красного моря стала полностью британской, исчезло даже умеренное сопротивление, которое могли оказать корабли из Массауа.

Боевые корабли в Массауа использовали до последне­го свои скудные ресурсы. Когда пал центр города, тор­педный катер Mas-213 покинул гавань и атаковал группу британских кораблей. Попав под шквал огня, он отваж­но подошел на 300 метров к крейсеру «Кейптаун» и вы­пустил торпеды. Одна попала в цель, и крейсер был от­буксирован в Порт Судан, где простоял на ремонте бо­лее года. Торпедный катер был затоплен в соответствии с заранее намеченным планом.

Эсминцы также отвергли идею затопиться в порту. 3 самых больших, «Пантера», «Тигре» и «Леоне», потре­бовали разрешения провести почти абсурдную атаку су­доходства в порту Суэца, которого можно было достичь только через 50 часов путешествия во вражеских водах, из них 10 — в узком коридоре Суэцкого залива. Супермарина добилась согласия Люфтваффе на сотрудничество в этой отважной попытке путем одновременной бомбар­дировки Суэца. 3 меньших эсминца, «Манин», «Сауро» и «Баттисти», должны были в это время провести анало­гичную атаку Порт Судана.

Группа «Пантеры» уже готовилась выйти в море во второй половине дня 31 марта, когда пришло известие, что немцы не смогут бомбить Суэц. Тем не менее, ве­чером 3 эсминца покинули порт. Проходя мимо остро­вков, лежащих возле Массауа, «Леоне» налетел в тем­ноте на подводную скалу и получил смертельные по­вреждения. «Пантера» и «Тигре» были вынуждены по­топить систершип артиллерией и вернуться в Массауа, так как уже почти наступил рассвет. В этот момент 5ыло принято решение направить все 5 уцелевших эсминцев к Порт Судану.

Во второй половине дня 1 апреля, когда было отверг­нуто первое предложение англичан сдаться, эти 5 эсмин­цев в последний раз вышли в море. Все на борту кораб­лей понимали, что из этого похода они не вернутся. Един­ственным неизвестным моментом оставалось, кто же именно потопит корабли: противник в бою или собствен­ные экипажи после боя. Но что было точно известно — уже через несколько часов очень многие погибнут.

Великолепное сумасшествие этого предприятия зак­лючалось в том, что кораблям предстояло сначала про­скочить британские патрули у Массауа, а потом пройти 300 миль во вражеских водах без помощи, без разведки, ничего не зная о противнике. Они должны были прибыть к цели на рассвете, чтобы миновать рифы, окружающие порт. А потом должен был начаться бой с британскими кораблями, береговыми батареями и самолетами. Если бы итальянские корабли избежали повреждений, — случай совершенно невероятный, один шанс из миллиона, — они должны были попытаться пересечь Красное море и затопиться у аравийского берега

Уже через 2 часа после выхода эсминцы были атако­ваны вражеским самолетом. Это означало, что надежды на внезапную атаку больше нет, и англичане в Порт Су­дане будут настороже. Но жребий был брошен, и экипа­жи предпочитали идти вперед, навстречу гибели, хотя теперь это было не более чем благородный жест. Через несколько часов машины «Баттисти» сдали, и он начал терять скорость. У командира не оставалось другого выхода кик салютовать уходящим в темноту товарищам и направить корабль к аравийскому берегу. Там он и был затоплен на следующий день.

4 оставшихся эсминца на полной скорости мчались к Порт Судану, и оставшаяся часть ночи прошла без про­исшествий. Но с первыми лучами света, когда до цели оставалось 30 миль, 2 британских самолета появились над головой. В 7.00 показался Порт Судан, и шансы на успех круто поднялись, до одного против десяти тысяч. Однако в этот момент начались яростные воздушные атаки. В них участвовали самолеты с аэродрома Порт Судана и авиа­носца «Игл». Первые атаки проводились с большой вы­соты, но, по мере ослабления зенитного огня из-за по­вреждения орудий и гибели расчетов, самолеты начали спускаться ниже. Сначала атаки сконцентрировались на «Манине» и «Сауро», позволив крупным эсминцам «Пан­тера» и «Тигре» отойти. Хотя самолеты преследовали их, они достигли аравийского берега и затопились прежде, чем британские корабли догнали их.

«Мании» и «Сауро» продолжали отважно отбиваться. Только через 2 часа тяжелого боя в 9.00 «Сауро» был накрыт целым залпом. Поврежденный корабль взорвался и затонул в течение нескольких минут почти со всем эки­пажем. На борту «Манина» тяжело раненный командир продолжал руководить роковым боем. Его корабль был буквально изрешечен, но экипаж продолжал отчаянно сражаться, питая фантастическую надежду привести ко­рабль к аравийским берегам. И лишь в 1 1.00, через 4 часа после начала боя, британские самолеты добились попаданий 2 тяжелыми бомбами, сброшенными с малой вы-. соты. «Манин» также затонул.

Этим смелым боем в безнадежных обстоятельствах завершилась история итальянского флота в Красном море.

 

 

Э.Б. Каннингхэм

ОДИССЕЯ МОРЯКА

 

Глава XXIII

 

Мы не оставляли идею атаковать итальянский флот в Таранто. Контр-адмирал Листер тщательно готовил все необходимое и тренировал экипажи. Чтобы обеспечить успех, нам требовалось наладить тесное сотрудничество с разведывательными подразделениями КБВС на Маль­те, так как мы полностью зависели от них в деле полу­чения свежей информации о диспозиции вражеского флота и, если это окажется возможным, фотоснимков гавани. В этом отношении нам повезло, так как к этому времени на Мальту прибыли «Мэриленды». Они значи­тельно превосходили летающие лодки «Сандерленд», ко­торые, несмотря на всю отвагу экипажей, совершенно не подходили для этой работы. Я позднее писал в своем рапорте, описывая атаку итальянских линкоров в Та­ранто: «Успехом ВСФ в немалой степени обязаны вели­колепной разведке, проведенной разведывательным зве­ном «Мэрилендов» КВВС (№ 431) с Малыы, несмотря на трудные условия и противодействие вражеских ис­требителей».

К середине октября мы далеко продвинулись в реали­зации наших планов и хотели провести атаку Таранто 21 октября. Однако из-за пожара в ангаре «Илластриеса» операцию пришлось отложить. Днем атаки был выбран 11 ноября, когда снова будет подходящая луна. Проводи­лась дальнейшая разведка и фотографирование Таранто. Но после тщательного изучения мы обнаружили, что те­перь якорная стоянка прикрыта аэростатами загражде­ния, а линкоры окружены сетями. Это заставило серьез­но изменить метод атаки.

Мы предполагали, что в атаке примут участие «Илластриес» и «Игл». Но за 2 дня до выхода в море на «Игле» произошла авария в системе заправки бензином самоле­том, возможно, как результат множества близких разрывов во время атак бомбардировщиков, которым он подвергался. Вся команда корабля была страшно разочаро­вана. Единственное, что нам осталось сделать — пере­дать 5 его «Суордфишей» на «Илластриес» вместе с 8 пилотами и 8 наблюдателями, имевшими опыт ночных полетов. В результате по крайней мере 5 экипажей «Игла» могли принять участие в атаке.

Операция по времени была приурочена к проводке конвоев в бухту Суда и на Мальту, а также к проходу через Сицилийский пролив подкреплений для Средизем­номорского флота, состоящих из линкора «Барэм», крей­серов «Глазго» и «Бервик» и 6 эсминцев.

«Уорспайт», «Илластриес», «Вэлиант», «Малайя», «Рэмиллис» вместе с эсминцами вышли из Александ­рии 6 ноября во второй половине дня и направились на запад, чтобы прикрыть упомянутые конвои. Исключая обычное внимание итальянских разведчиков и бомбардировщиков, с которыми истребители «Илластриеса» ус­пешно справлялись, флот прибыл к Мальте без проис­шествий. «Рэмиллис» и эсминцы отправились в порт для заправки.

В 7.15 10 ноября к нам присоединились крейсера, ко­торые проводили поиск на севере. Через 3 часа мы радо­стно приветствовали долгожданные подкрепления. Пос­ле этого флот пошел на NO, чтобы занять позицию за­паднее Ионических островов, одновременно прикрывая 4 торговых судна, идущих с Мальты в Александрию. Во вгорой половине дня «Фулмары» отбили воздушную ата­ку, и противник покидал бомбы кто куда. На следующий день, 11 ноября, «Фулмары» снова были очень заняты, отгоняя и сбивая вражеские разведчики, что они делали с большим успехом. Одним из важнейших требований плана был скрытный выход в точку пуска самолетов, примерно в 40 милях на W от Кефалонии и 170 милях от Таранто. Там «Илластриес» должен был находиться все время, пока отсутствуют его самолеты. В этот день он от­правил самолет на Мальту, чтобы забрать последние фотографии, сделанные разведчиками.

На снимках, сделанных в Таранто, были видны 5 лин­коров. Весь день разведчики КВВС постоянно висели над портом. Они сообщили, что прибыл шестой линкор. Все курочки вернулись в свое гнездышко.

Одновременно с атакой Таранто было решено совер­шить рейд в Отрантский пролив и временно нарушить сообщение между Италией и Албанией. Эту операцию должен был провести вице-адмирал Придхэм-Уиппел с крейсерами «Орион», «Сидней», «Аякс» и эсминцами «Нубиэн» и «Мсхаук». Они отделились от главных сил 11 ноября в 13.00.

В 18.00 контр-адмиралу Листеру на «Илластриесе» в сопровождении крейсеров и эсминцев был» приказано начать выполнение приказа на операцию «Джадкмент». Авианосец унес с собой надежды и добрые похелания всего флота. Перед тем, какой отделился, я поднял сиг­нал: «Удачи вашим парням в их отважном предприятии. Их успех может самым серьезным образом повлиять на ход всей войны на Средиземном море». Можно легко понять, что всю эту ночь мы провели, как на иголках.

Атаку Таранто много описывали, поэтому мне нет нужды вдаваться в детали. Атака была произведена двумя волнами с интервалом примерно час. Каждая волна со­стояла из 12 самолетов, причем по 2 самолета сбрасыва­ли осветительные бомбы вдоль восточного берега Map Гранде, чтобы силуэты линкоров очерчивались яснее. Это облегчало атаку торпедоносцев, заходивших с юго-запа­да. Кроме того, мы надеялись, что осветительные ракеты и бомбы отвлекут внимание от ударных самолетов, так же как бомбовая атака против крейсеров и эсминцев в Map Пикколо.

Великолепно спланированная и отважно выполнен­ная, несмотря на плотный зенитный огонь, операция «Джаджмент» была огромным успехом. 3 итальянских линкора были тяжело повреждены. Фотографии, сделанные на следующий день, показали, что 2 из них выбросились на мель, а третий сел носом. В результате бомбалрдировки были повреждены 2 крейсера в Map Пикко­ло. Мы потеряли 2 самолета и 4 отважных летчиков, ко­торые не вернулись.

Энергию и энтузиазм, с которыми были проведены эти атаки на относительно тихоходных самолетах при плотном зенитном огне, нельзя переоценить. Это был великий день Воздушных Сил Флота. Он показал, на что они способны, когда им предоставляется возможность. Таранто и ночь 11—12 ноября 1940 года будут памятны вечно, так как показали, что в лице ВСФ флот имеет свое самое мощное оружие. Все время боя составило 6,5 часов — полет от авианосца до гавани и обратно. Но 12 самолетов нанесли итальянскому флоту более крупные потери, чем имел германский Флот Открытого Моря после целого дня Ютландского боя.

«Илластриес» и эскадра вице-адмирала Придхэм-Уиппела соединились на рассвете 12 ноября. Как только «Ил­ластриес» появился в пределах видимости, я приказал поднять флажный сигнал: «Илластриес», маневр хорошо выполнен». Это было жутким преуменьшением. Летчики торжествовали. Они рвались повторить атаку на следую­щую ночь. Сначала я согласился, когда контр-адмирал Листер предложил это, хотя знал, что возбуждение прой­дет и тогда начнет сказываться пережитое напряжение. Было бы нечестно отправлять летчиков в новый полет, поэтому я с некоторым облегчением узнал, что ухудше­ние погоды автоматически отменило второй налет.

Придхэм-Уиппел и его крейсера тоже пережили бур­ную ночь. В 1.15 они натолкнулись на конвой из 4 торго­вых судов и 2 эсминцев возле Валоны. 1 судно было по­топлено, 2 оставлены горящими и тонущими, четвертое утло под прикрытием дымзавесы. Оба эсминца удрали на полной скорости, после того как один из них получил попадание и был поврежден.

Утром 12 ноября итальянцы предприняли колоссаль­ные усилия, чтобы найти ваш флот, готовя в отместку мощные налеты бомбардировщиков. Однако им не по­везло, так как 3 летающие лодки «Кант» был и сбиты истребителями «Илластриеса». Последняя стычка произошла прямо у нас над головой, и мы увидели массивный фю­зеляж «Канта», вываливающийся из туч, тогда как 3 «Фулмара» висели у него на хвосте. Конец мог быть толь­ко один, и вскоре небо прочертил пылающий метеор, волочащий за собой длинный хвост черного дыма. Мы могли только пожалеть бедных итальянских летчиков, которые пытались вы пол ни 11 безнадежную задачу на не­уклюжих самолетах.

Крейсер «Бервик» был одним из кораблей, пришедших к нам двое суток назад. Его командиром являлся капитан 1 ранга Ги Я. Уоррен, мой бывший флаг-капитан на «Галатее». Когда пылающий «Кант» падал в море, он передал сигналом: «Прекрасная охота в лесах Греции».

Выведя из строя половину итальянского флота од­ним ударом, мы радикально изменили стратегическую ситуацию на Средиземном море. Неприятель быстро от­вел остатки флота в Неаполь. Оттуда они могли выйти для действий в центральном Средиземноморье только через Мессинский пролив, но при этом попав под при­стальное наблюдение самолетов-разведчиков KB ВС с Мальты.

Этот удар сильно уменьшил, если не устранил вооб­ще угрозу вражеского флота перехватить непрекращаю­щееся движение наших конвоев на Крит и в Грецию. Кроме того, он позволил сократить наш линейный флот на Средиземном море. Это в свою очередь уменьшило нагрузку на измотанные эсминцы, так как теперь требо­валось более скромное противолодочное сопровождение. Через несколько недель «Малайя» и «Рэмиллис» ушли в метрополию.

Поздравления хлынули отовсюду и ото всех. Его Вели­чество король выразил величайшее удовлетворение всем флотом «Последние успешные операции флота под ва­шим командованием были источником гордости и благодарности всей страны. Позвольте мне принести мои теплые поздравления Средиземноморскому флоту, а осо­бенно Воздушным Силам Флота за их блестящие успехи против итальянских кораблей в Таранто».

Главнокомандующий авиацией сэр Артур Лонгмор прилетел в Александрию и специально посетил «Илластриес», чтобы поздравить летчиков. Такой поступок ста­рого морского летчика, который служил еще в Королев­ских Морских Воздушных Войсках в годы Первой Миро­вой войны был особенно трогательным.

Атака Таранто также оказалась долгожданной поддер­жкой для тех, кто нес свое тяжкое бремя в метрополии. Можно провести почти полную параллель с замечанием лорда Сент-Винцента (Учитель Нельсона адмирал Джон Джервис получил этот титул после своей блестящей победы), когда он вел свои корабли на врага перед боем у мыса Сент-Винцент: «Победа сегодня осо­бенно важна для Англии». Первый Морской Лорд напи­сал мне: «Перед тем, как пришли новости из Таранто, кабинет едва не впал в отчаяние. Однако известие их про­сто вдохновило».

14 ноября флот вернулся в Александрию, однако не получил отдыха. Ожидали отправки новые конвои в Гре­цию и на Крит, и в течение 2 дней большинство кораб­лей снопа вышло в море. Около 3400 солдат были погру­жены на борт «Бервика», «Йорка», «Глазго» и «Сиднея» для доставки в Пирей.

Возможно, и отместку за Таранто итальянские самоле­ты постоянно пытались атаковать Александрию. Когда флот был там, это было абсолютно безразлично для нас, так как итальянцы не могли прорваться сквозь огневой заслон, который ставили корабли. Зато когда нас не было, италь­янцы просто наслаждались, летая в гавани над самой водой круглый день. Эсминец «Дикой» получил бомбу в офи­церскую кают-компанию, к счастью, корабль не был серь­езно поврежден. Однако что было очень серьезно — так это несколько бомб с часовым механизмом, сброшенных ита­льянцами на плавучий док, которые взрывались логом в течение 3 дней. Док был единственным местом, где круп­ные корабли могли ремонтировать подводные поврежде­ния, и он оказался серьезно поврежден. Эсминец, стояв­ший в доке, едва не погиб. Но счастье всегда былое нами. Тем не менее, эти налеты показали мне, что организация ПВО хромает. Она состояла из зенитных и прожекторных установок со смешанными англо-египетскими расчетами, и вопрос командования оставался загадкой.

Я поставил этот вопрос перед начальником Ближне­восточного Командования, отмечая, что атакующие са­молеты не были обнаружены радаром, стрельба берего­вых зенитных батарей была плохой и неэффекгивной. Прожектора не смогли осветить налетчиков. Несмотря на множество атак, не был сбит ни один самолет. Гавань Александрии мог защитить только находящийся там флот, однако это создавало дополнительную нагрузку на ар­тиллеристов, которые уже находились на боевых постах многие часы во время походов. Эта нагрузка могла ока­заться непосильной, если береговые батареи не будут выполнять свою задачу защиты флота в базе как следует. Я добавил, что не считаю политические соображения настолько важными, чтобы учитывать их в таком серьез­ном вопросе. Я отметил, что много зенитных орудий и истребителей в Египте охраняют места, которые никто и никогда не угрожал.

Генерал Уэйвелл выразил мне полную поддержку, хотя ему не хватало практически всего. После этого началось постоянное укрепление обороны Александрии, хота никто не мог сказать, выдержит ли она решительную атаку. Когда флот находился в гавани, мощь зенитного огня была до­статочной. Когда он выходил в море, ПВО становилась совершенно иной.

 

Глава XXIV

 

Операция «Иксесс» началась согласно плану. 10 января в 4.30 «Уорспайт», «Вэлиант», «Илластриес» и 7 эсминцев находились северо-западнее Мальты, двигаясь навстречу конвою. День начался хорошо. Вскоре после рассвета, который наступил в 7.30, крейсер «Бонавенчер», подошедший с запада, сообщил, что видит 2 вражеских эсминца. Почти одновременно мы заметили вспышки выстрелов на западе, поэтому увеличили скорость - на случай, если конвою нужна помощь. Когда ми проходили мимо конвоя, то прорезали его строй, не­которые эсминцы прошли сквозь конвой. Мы могли ви­деть фигуры солдат на палубах торговых судов. Я поду­мал, что их взволновал вид 3 крупных кораблей, идущих на полной скорости на грохот выстрелов. В то ясное серое утро это могло быть прекрасным зрелищем.

Вскоре после 8.00 окончательно рассвело, и мы ока­зались в 5 или 6 милях от Пантеллерии. «Бонавенчер» и «Хируорд» расстреливают с малой дистанции потеряв­ший ход и горящий вражеский эсминец. Второй сумел удрать. Эсминец взорвался, и после этого линейный флот повернул следом за конвоем.

Но затем дела пошли скверно. Я следил, как эсмин­цы прикрытия занимали свои места. Это всегда умилительное зрелище для старого миноносника. Внезапно я заметил сильный взрыв под носом «Галланта». Он подорвался на мине, а район, через который прошел ли­нейный флот, был недавно заминирован. Нос эсминца был начисто оторван, и он остановился. «Мохаук» по­вел на буксире кормовую часть «Галланта» на Мальту. Контр-адмиралу Ренуфу вместе с «Глостером», «Саутгемптоном» и «Бонавенчером» было приказано прово­дить то, что осталось от эсминца, на Мальту. Рано ут­ром на следующий день корабль прибыл на остров, но так и не был отремонтирован. В 1943 году он все еще стоял на мели в порту.

Тем временем флот двигался на юго-восток следом за конвоем. Флот был обнаружен неприятельским самоле­том-разведчиком. Он был сбит «Фулмарами» «Илластриеса», однако незадолго до 12.30 мы были атакованы торпедоносцами, которые летели низко над водой. Их тор­педы прошли за кормой «Вэлианта». Этот инцидент имел вполне естественный, но несчастливый результат. Истре­бители прикрытия, патрулирующие в воздухе, спусти­лись следом за ними.

Почти сразу на севере была замечена большая груп­па самолетов. Очень быстро они оказались над нами. Их опознали как 3 эскадрильи германских пикировщиков Ju-87. «Илластриес» поднял дополнительные истребители, однако ни они, ни уже находившиеся в воздухе не успели набрать высоту. Мы открыли огонь из всех зени­ток, когда Ju-87 начали один за другим входить в пике. Почти весь яд своих атак они излили на «Илластриес». Временами он почти пропадал в лесу огромных столбов воды. Нас слишком заинтересовал этот новый вид воз­душной атаки, чтобы мы испугались по-настоящему. Не было сомнений, что нас подкараулили настоящие спе­циалисты. Самолеты образовали большой круг над на­шим соединением. Мы не могли не восхищаться их уме­нием и меткостью. Один за другим они вываливали из строя, выходя в атаку. Самолеты сбрасывали бомбы в упор. Когда они выходили из пике, некоторые из них пролетали вдоль полетной палубы «Илластриеса» ниже уровня трубы.

Я увидел, что он сразу получил попадание перед мо­стиком. А всего в течение 10 минут авианосец получил 6 попаданий 1000-фн бомбами. Он покинул строй, охва­ченный сильным пожаром. Рулевое управление авианос­ца было повреждено, элеваторы не действовали, экипаж понес тяжелые потери.

«Уорспайт» получил 1 попадание в лапу правого яко­ря. Я сам видел взрыв бомбы. Но, к счастью, взрывчатка сдетонировала не полностью и большого вреда не причинила. Один из офицеров, находившихся на корме, ска­зал мне потом, что вспышка была размером с диван.

«Илластриес» сообщил, что получил тяжелые повреж­дения и направляется на Мальту. Однако только к 15.30 он сумел восстановить управление и развить 17 узлов. Все это время мы оставались рядом, чтобы прикрыть его. Между 16.00 и 17.00 его и линкоры атаковали в общей сложности еще 20 пикировщиков. Мое сердце замирало, когда я следил за авианосцем, поражаясь, как он с та­кими тяжелыми повреждениями все еще держится.

Мне не следовало беспокоиться. Я увидел, что все ору­дия авианосца ведут огонь. Это было прекрасное, вдох­новляющее зрелище. Более того, его истребители «Фулмар», которые летали заправляться на Мальту, появи­лись снова. Они сумели сбить 6 или 7 Ju-87 и повредить еще несколько. В 21.45 «Илластриес» наконец прибыл на Мальту и благополучно вошел в гавань.

На линкорах потери были ничтожными — «Вэлиант» потерял 1 человека убитым и 2 раненными.

В течение ночи мы отходили на восток, прикрывая конвой. Нам было о чем поразмыслить. За несколько минут изменилась вся стратегическая ситуация. Одним ударом наш флот был лишен истребительного прикрытия, а его господству на Средиземном море угрожало оружие, гораздо более эффективное и опасное, чем все, с чем мы сталкивались до сих пор. Усилия Реджиа Аэронаутика ничего не значили по сравнению со смертоносными Ju-87 Люфтваффе. Более того, пока «Илластриес» будет стоять. на Мальте, прямо под носом у немцев, они не пожалеют усилий, чтобы прикончить его.

Однако наши беды на этом не закончились.

Проводив «Галлант» до порта, контр-адмирал Ренуф с крейсерами «Глостер» и «Саутгемптон» 11 января в 5.00 покинул остров, чтобы соединиться с флотом. Ни один корабль не имел радара. В 15.00 я получил сообщение, что корабли были внезапно атакованы 12 пикировщика­ми, зашедшими со стороны солнца. Оба крейсера получили попадания. «Глостер» получил попадание в крышу КДП бомбой, которая не взорвалась. Он был тяжело по­врежден, 9 человек погибли, 14 были ранены. Контр-ад­миралу Ренуфу не повезло. Это был уже четвертый ко­рабль его эскадры, вышедший из строя, но сам он ока­зался счастливчиком. Второй раз его флагманский крей­сер получал попадание в мостик неисправной бомбой.

«Саутгемптон» получил 2 попадания с совершенно иными последствиями. По несчастливому стечению обстоятельств атака совпала с отбоем, так как команды обоих крейсеров находились на боевых постах уже 48 ча­сов. Команды в это время обедали. На «Саутгемптоне» бомба попала в офицерскую и унтер-офицерскую кают-компании. Таким образом, самые опытные руководители пожарных и аварийных партий были выведены из строя.. Крейсер загорелся, Вскоре после 19.00 огонь окончательно вырвался из-под контроля, корабль пришлось оставить и добить торпедой. Экипаж был принят на «Глостер» и эс­минец «Дайамонд».

«Илластриес» стоял в Гранд-Харборе на Мальте. Вся верфь работала, чтобы ввести его в строй. Но трудно было ждать, что Люфтваффе упустят свой шанс. День за днем корабль подвергался яростным атакам. 16 января был осо­бенно сильный налет 70 бомбардировщиков, когда «Илластриес» снова получил попадание, хотя и не был серь­езно поврежден. Зато торговое судно «Эссекс», прибывшее вместе с конвоем, получило бомбы прямо в машин­ное отделение, 15 человек погибло, 23 были ранены. Ка­ким-то чудом 4000 тонн взрывчатки в его трюмах не взор­вались. Во время налета близкими разрывами была по­вреждена подводная часть крейсера «Перт». Значитель­ные повреждения получила верфь, среди гражданского персонала было много жертв.

18 и 19 января Мальта поверглась новым мощным; налетам. «Илластриес» ползчил тяжелые повреждения обшивки днища от близких разрывов, которые сработа­ли подобно минам. Истребители КВВС и ВСФ взяли серьезную плату с атакующих. Орудия «Илластриеса» не остывали. Рабочие лихорадочно пытались как можно ско­рее подготовить авианосец к выходу в море. Старший инженер верфи мистер Дж. К. Джугин лично работал на водолазном боте вместе с водолазами. Это был великий человек.

19 января я сообщил в Адмиралтейство, что ситуация сложная и Мальта подвергается сильным налетам. Сроч­но требовалось убрать оттуда «Илластриес» и крупные торговые суда. Однако плохая погода мешает мне послать эсминцы. Я добавил, что это следует сделать как можно скорее, и крейсера уже собраны в бухте Суда, чтобы обес­печить прикрытие в центральной части Средиземного моря. «Игл» вышел из строя из-за неисправности кормо­вых сальников, а для сопровождения 2 линкоров, кото­рые следовало послать на помощь «Илластриесу» и тор­говым судам, почти не осталось эсминцев. Самым же на­сущным было усиление истребительной авиации на Маль­те. По этому поводу я имел беседу с командиром авиа­ции Ближневосточного Командования.

Было ясно, что если «Илластриес» намерен уцелеть, ему следует как можно быстрее убираться с Мальты. В ре­зультате свехчеловеческих усилий он вышел в море но­чью 23 января и пошел в Александрию со скоростью 24 узла. Неожиданно высокая скорость стала причиной того, что он разминулся с крейсерской эскадрой, посланной ему навстречу. Возможно, это оказалось к лучшему, так как крейсера подверглись мощному воздушному налету. Однако авианосец установил контакт с линкорами, и 25 января израненный триумфатор прибыл в Александрию. При входе в гавань его приветствовали радостными кри­ками команда «Уорспайта» и всех остальных кораблей.

Эпизод с «Илластриесом» является подлинным три­умфом британских конструкторов и кораблестроителей, а также тех, кто ремонтировал его на Мальте. Я послал радиограмму командующему Мальтийской базой, выражая самую теплую благодарность за проделанную в труднейших условиях работу. Персонал Мальтийской верфи полностью заслужил наши похвалы.

Мы со своей стороны с удовлетворением получили радиограмму Его Превосходительства губернатора Мальты, в которой он выражал сожаление по поводу понесенных в последней операции потерь и выражал благодарность всего острова Средиземноморскому флоту за доставку припасов.

«Илластриес» пришлось отправить для серьезного ре­монта. Он вышел из строя на многие месяцы. Но 12 января, через 2 дня после того как он был побежден, Адмиралтейство решило прислать нам «Формидебл», который находился в Южной Атлантике. Авианосец дол­жен был обогнуть мыс Доброй Надежды и прибыть к нам где-то в марте.