ГЛАВА 2
ДЕЙСТВИЯ ИТАЛЬЯНСКОГО ФЛОТА
«Формидебл» стоял на своем обычном месте в гавани Александрии. Вскоре после полудня в четверг 27 марта 1941 года начались приготовления к выходу в море. Это было совершенно неожиданно, так как «Формидебл» вернулся в порт всего 3 дня назад, после похода всем флотом на северо-запад с целью прикрытия конвоев операции «Ластр» (Lustre — люстра, но также и блеск, слава) — переброска британских войск из Египта в Грецию. Однако ошибиться было нельзя — нам предстоял новый поход. Прибыл обслуживающий персонал авиачасти, грузились различные припасы. На палубе натягивались толстые тросы аэрофинишеров, слышался хруст испытываемых аварийных барьеров.
В 15.30 «Формидебл» вышел в море, а через час развернулся против ветра, чтобы принять эскадрильи, вылетевшие с аэродрома Декхейла. Это всегда было волнующим зрелищем. Стоял прекрасный солнечный весенний день, обычный для восточного Средиземноморья в это время года. Небо было ясно-голубым, плыли редкие облачка, ветер был слабым. Хлопот у метеорологов было немного, а срочных дел вообще никаких. Мы гордились нашим «Формидеблом». Это был новейший бронированным авианосец водоизмещением 23000 тонн со скоростью 31 узел. Он был принят в состав флота всего 4 месяца назад в Белфасте, и прибыл в Египет, совершив долгое путешествие вокруг мыса Доброй Надежды, чтобы сменить поврежденный «Илластриес». Однако проход через Суэцкий канал был отложен на несколько дней из-за вражеских мин, и мы прибыли в Александрию только 10 марта. С тех пор у нас почти не было отдыха. «Формидебл» со своими эскадрильями истребителей и торпедоносцев оказался весьма ценным прибавлением к флоту, который получил не только сверхдальнобойное оружие и поисковые возможности, но и защиту от надоедливых преследователей и вражеских бомбардировщиков. Именно здесь британский Средиземноморский флот адмирала сэра Эндрю Каннингхэма имел ясное преимущество над итальянским флотом. Во всем остальным мы уступали, по крайней мере на бумаге. Корабли были старше и тихоходнее, пушки меньше. Особенно острой была нехватка эсминцев. Британии повезло, что в конце тридцатых годов было принято решение строить бронированные авианосцы, несмотря на ожесточенное сопротивление. Италия не имела авианосцев, так как Муссолини решил, что практически по всему Средиземному морю его флот будет действовать под прикрытием береговой авиации.
Наши эскадрильи провели на авианосце достаточно времени, что мы смогли хорошо узнать друг друга. Поэтому все с большим интересом ожидали прибытия самолетов. Они уже начали соскальзывать с высоты, повинуясь жестам руководителя полетов капитан-лейтенант Саймона Боретта. Самолеты ударялись о палубу и цепляли хвостовым крюком тросы финишера.
Капитан 1 ранга Майк Хауорт, тогда лейтенант-наблюдатель, пишет:
«Я служил в эскадрилье «Альбакоров», приписанной к «Формидеблу», которая дислоцировалась на базе ВСФ в Декхейле, в 3 милях от Александрии. Днем 27 марта мы получили приказ подготовиться к перебазированию на корабль. Для корабельной авиации это то же самое, что поднять пары, поэтому нескольким сотням человек пришлось хорошо потрудиться. По сравнению с поднявшейся суетой, обычные общие учения по понедельникам смахивали на читальный зал академии. Сначала мы подумали, что выходим в море на учения, и даже после вечернего инструктажа экипажи, получившие задание на утренние разведывательные вылеты, совсем не подозревали, что нас вскоре ожидает».
Мы с большим интересом следили, как садятся эскадрильи, гадая, что за операция нас ждет на сей раз. Чуть позднее наши гадания получили новую пищу, так как стало известно, что линейные корабли тоже покинули Александрию после наступления темноты. Теперь мы шли вместе на северо-запад со скоростью 20 узлов. В состав эскадры входили 3 старых линкора с 15" орудиями — «Уорспайт», «Барэм» и «Вэлиант», бронированный авианосец «Формидебл» и 9 эсминцев прикрытия — «Джервис», «Янус», «Нубиэн», «Мохаук», «Стюарт», «Грейхаунд», «Гриффин», «Хотспур», и «Хэйвок». Все корабли шли без огней. Главнокомандующий адмирал Каннингхэм держал флаг на «Уорспайте».
Наше возбуждение усилилось, когда пришло сообщение, что итальянский флот тоже вышел в море. Предположительно, они намеревались сорвать пышный букет в виде британского войскового конвоя. Со времени Ютландского боя не происходило генеральных сражений между линейными флотами, и все надеялись, что сейчас-то оно случится. Старпом «Формидебла» капитан-лейтенант Джордж Кодрингтон-Болл заметил, что наши три линкора как раз и участвовали в Ютландском бою. Поэтому они выглядели довольно пожилыми по сравнению с итальянским «Витторио Венето».
Операция «Ластр» началась 4 марта, когда войска, техника и припасы были погружены на транспорты и вышли в море под слабым прикрытием. Этот переход прикрывал командующий легкими силами вице-адмирал Г.Д. Придхэм-Уиппел со своей эскадрой: легкие крейсера «Орион», «Аякс», «Перт», «Глостер» и эсминцы «Айлекс», «Хэсти», «Хируорд», «Вендетта», так как он в этот момент находился в Эгейском море.
В 12.20 27 марта пришло сообщение от летающей лодки, что в 80 милях восточнее юго-восточной оконечности Сицилии замечено соединение итальянцев из 3 крейсеров с эсминцами. Они шли на юго-восток примерно в направлении Крита. Адмирал Каннингхэм предположил, что их могут поддерживать вышедшие в море итальянские линкоры. Если бы это оказалось правдой, ему следовало быть осторожней, чтобы не выдать преждевременно своего присутствия. К счастью, в этот момент в море находился только один британский конвой — AG-9, который шел в Пирей с войсками. Он находился южнее Крита. Каннингхэм приказал ему следовать прежним курсом до наступления темноты, а потом повернуть назад. Выход конвоя из Пирея в Александрию был задержан. Он также решил продержать британские линкоры в гавани до наступления темноты. Когда в 14.00 над Александрией пролетел итальянский разведывательный самолет с Родоса, он сообщил, что в гавани находятся 3 линкора, 2 авианосца и несколько крейсеров. Очевидно, англичане ничего не подозревали. Однако с 25 марта итальянцы начали усиленно отслеживать все передвижения кораблей Средиземноморского флота и часто высылать самолеты-разведчики в Александрию. Это убедило Каннингхэма, что итальянский флот готовит крупную операцию. Самой вероятной операцией была бы атака слабо защищенных британских конвоев, но также было совершенно ясно, что итальянцы ничего не станут предпринимать, если наш флот выйдет в море. Другими возможностями были высадки в Греции, Киренаике или на Мальте.
26 марта были предприняты некоторые подготовительные меры. 27 марта, после того, как были замечены итальянские крейсера, пришлось принять кое-что в дополнение к ним. Придхэм-Уиппелу с его кораблями было приказано выйти в точку в 30 милях к югу от острова Гавдос — крохотного скалистого островка в 20 милях южнее Крита — к 6.30 утра на следующий день. Королевские ВВС, которые имели в Греции около 30 «Бленхеймов» 84-й, 113-й и 211-й эскадрилий, должны были обеспечить поиск в южной части Ионического моря, юго-восточной части Эгейского и к югу от Крита. Соединение греческих эсминцев получило приказ стоять в немедленной готовности к выходу в море.
Каннингхэм в своих мемуарах «Одиссея моряка» говорит, что разработал собственный план обмана неприятеля. После полудня он отправился на берег с большим чемоданом, словно намеревался переночевать на берегу. Сразу после заката он вернулся на «Уорспайт». Флот вышел в море в 19.30. Капитан 1 ранга М.Т. Броунригг, который тогда был флагманским штурманом, рассказывает:
«Операцию мы разработали утром, и нарочно отослали самолетом основных штабных офицеров, чтобы рассеять все подозрения итальянских шпионов. Мы также развернули тенты, а от имени адмирала были разосланы приглашения на обед. Как только наступила темнота, мы быстренько скатали тенты, офицеры вернулись на корабль, а обед отменили».
Мы в то время не знали, что офицер связи германского ВМФ в Риме убедил итальянский морской генеральный штаб, что англичане имеют только 1 боеспособный линкор — «Вэлиант», а «Барэм» и «Уорспайт» повреждены во время налетов бомбардировщиков на Александрию. Мы также не знали, что он доказывал, что интенсивное судоходство между Египтом и Грецией может стать заманчивой добычей, так как конвои прикрыты очень слабо.
Весь флот пребывал в состоянии нервного возбуждения, хотя в тот момент мы не знали ничего ни о силах итальянцев, ни об их намерениях. Однако все были твердо уверены, что генеральное сражение близко, и мы получили возможность исправить неблагоприятное соотношение сил на Средиземноморском театре. Эту возможность Каннингхэм искал со дня вступления Италии в войну 10 июня 1940 года.
Все, кроме вахтенных, начали готовиться к раннему подъемы, гадая, что день грядущий нам готовит. Невольно закрадывалась мысль, что эта ночь для многих из нас может оказаться последней... Вполне вероятно, что неприятель испытывал точно такие же чувства.
