Wundefwaffe

ГОНЧИЕ СПУЩЕНЫ

 

«Секретарь Адмиралтейства с сожалением сообщает, что вследствие отсутствия новой информации следует предпо­ложить, что ЕВК «Гуд Хоуп» и «Монмут» погибли.

Список офицеров и матросов, которые, согласно све­дениям Адмиралтейства, служили на этих двух кораблях во время боя, в скором времени будет опубликован».

 

Прочитав это сообщение, английские моряки невольно вспоминали другое сражение не столь далекого прошло­го. Почему-то раньше они были уверены, что подобная участь минует эскадры Королевского Флота, овеянные славой десятков победоносных сражений, но сейчас мно­гие из них, качая головой, шептали: «Это же настоящая Тсу-Сима...»

 

К 22.15 фон Шпее решил, что «Глазго», «Отранто» и «Гуд Хоуп» ускользнули от него. О первых двух он особо не беспокоился, но «Гуд Хоуп» был настолько серьезно поврежден, что мог пойти в Вальпараисо на ремонт, где можно было убедить чилийские власти интернировать его. Однако «против «Канопуса» мы вряд ли могли что-ни­будь предпринять», а из перехваченных радиоперегово­ров фон Шпее сделал вывод, что броненосец находится поблизости. Поэтому он до утра шел на NNO, а затем передал своим кораблям: «Возблагодарим Бога за вели­колепную победу. Мои благодарности и наилучшие пожелания экипажам». Его гордость была оправданной, те­перь он господствовал на море в южноамериканских во­дах, правда, не в последнюю очередь благодаря скверно­му качеству британских снарядов. Те 2 снаряда, которые попали в «Шарнхорст», не взорвались. Из 4 снарядов, попавших в «Гнейзенау», только один причинил легко исправимые повреждения и легко ранил 3 человек. Одна­ко его корабли израсходовали почти половину боепри­пасов и пополнить их не могли.

«Канопус» находился не столь близко, как боялся фон Шпее. Получив сообщение Крэдока, что он наме­рен вступить в бой, Грант бросил угольщики и пол­ным ходом пошел к месту сражения. Но, имея ско­рость 16,5 узлов, он, разумеется, не мог успеть. Полу­чив предупреждение «Глазго» о поражении адмирала, Грант решил, что идти и разыскивать неприятеля, оз­начает погубить «Канопус», потому что из-за скверной погоды орудия немецких крейсеров имели большую дальность стрельбы, чем старые пушки броненосца. Его лучше следовало использовать для прикрытия отхода «Глазго» и «Отранто». Поэтому Грант повернул назад к своим угольщикам и приказал им возвращаться в Порт-Стэнли вокруг мыса Горн.

«Глазго» получил 5 попаданий с «Лейпцига» и «Дрез­дена», однако повреждения крейсера были минималь­ны, а потери малы. Из рапорта Люса:

 

«Дух моих офицеров и матросов не подорвали серьез­ные неудачи, их непоколебимое желание — чтобы ко­рабль участвовал в дальнейших операциях против этого врага. Я не могу найти слов для выражения глубочайше­го сожаления о смерти сэра Кристофера Крэдока, его капитанов, офицеров и матросов «Гуд Хоупа» и «Мон­мута». Должен засвидетельствовать решительность, с ко­торой эти корабли сражались до самого конца. Хотя ре­шимость нашего адмирала атаковать превосходящие силы противника, чтобы не рисковать возможной потерей контакта с ними, ожидая прибытия подкреплений, оказа­лась злосчастной, она полностью отвечает лучшим тра­дициям Флота Его Величества».

 

«Бедный Кит Крэдок, он всегда надеялся погибнуть в бою или сломать шею на охоте», — прокомментировал контр-адмирал Роберт Арбетнот печальную новость о катастрофе. Битти написал: «Несомненно, лучше было дать сражение и проиграть его, чем не сражаться вооб­ще». Этот вердикт был подтвержден преемником Черчилля на посту Первого Лорда Адмиралтейства, когда в 1916 году Бальфур открывал памятник Крэдоку в Йоркском аббатстве.

 

«Почему он намеренно атаковал соединение, кото­рое не мог рассчитывать ни уничтожить, ни обратить в бегство? Германский адмирал был далеко от любого порта, где можно провести ремонт. Поэтому, если бы его корабли получили повреждения, пусть даже ценой более серьезных повреждений английских кораблей, то его мощь разом уничтожалась. Он был серьезной опас­ностью до тех пор, пока его эскадра оставалась целой. Адмирал Крэдок мог считать, что он сам и его экипажи оправданно погибнут, если уничтожат мощь этого вра­жеского соединения. Тогда не найдется ни одного чело­века, который не скажет, что такие рассуждения выка­зывают величайшую отвагу во имя интересов своей стра­ны. Мы никогда не узнаем, что он думал, когда ему ста­ло понятно, что битва проиграна и успех недостижим. Он и его отважные товарищи лежат далеко от мирных английских берегов. Однако они не остались без возна­граждения, обессмертив свои имена, как великие герои».

 

Командующий линейными крейсерами Гранд Флита вице-адмирал сэр Дэвид Битти рубанул с солдатской прямотой: «Бедный старый Кит Крэдок погиб при Коронеле. Его смерть, гибель его кораблей и отважных экипажей следует целиком отнести на счет некомпетентности Адмиралтейства. Раз за разом они нарушали основные принципы стратегии». Нашлось, однако, много людей, которые, подобно Битти, но в гораздо более крепких выражениях проклинали Адмиралтейство за это пораже­ние, которое, по словам германского историка, «нанес­ло самый тяжелый удар по британскому престижу за пос­ледние сто лет. Миф о его <флота> непобедимости был безжалостно развеян». Черчилль ответил на это обвине­ние в своей книге «Мировой кризис» вскоре после окон­чания войны:

 

«Я не могу принять от имени Адмиралтейства ника­кой ответственности. Первое правило войны: сосредото­чить превосходящие силы для решающего боя, избегать разделения сил, не принимать бой, имея только часть сил. Телеграммы Крэдока показывают, что он ясно по­нимал это. Адмиралтейство однозначно подтвердило его намерение следовать этим принципам».

 

Эти объяснения целиком возлагают ответственность на самого Крэдока. Однако их нельзя принять, если не исследовать детально степень виновности каждого участ­ника этой истории.

Начиная с 17 августа, Адмиралтейство получало пред­упреждения, что германские броненосные крейсера на­правляются к Южной Америке. Джеррам и Пати посто­янно твердили об этом. Хотя 23 августа Адмиралтейство заявило, что «уничтожение «Шарнхорста» и «Гнейзенау» имеет первостепенную важность», оно не сделало никаких усилий для этого. Так как фон Шпее вероятно мог атаковать судоходство в дальневосточных водах, Джерраму было приказано держать свои корабли там. Поскольку британское правительство подтолкнуло Ав­стралию и Новую Зеландию на немедленный захват без­защитных германских колоний, кораблям Пати пришлось прикрывать эти экспедиции. Не осталось ни одного корабля, который можно было бы двинуть на восток, че­рез Тихий океан.

Эскадру Крэдока, напротив, передвинули в Атлантике на юг, к берегам Южной Америки. 6 сентября Адмирал­тейство передало ему, что Магелланов пролив может быть целью фон Шпее (№ 3 и № 4). Оно считало, что Крэдок имеет достаточно сил, чтобы противостоять этой угрозе. 14 сентября Адмиралтейство послало ему детальные инст­рукции (№ 5). Подчеркивая, что он должен встретиться с врагом, имея превосходящие силы, Адмиралтейство лишь повторяло прописные истины. Поняв, что у Крэдока нет таких сил, оно решило усилить его 3 броненосными крей­серами, однако это число тут же сократилось до 1. «Гуд Хоуп», «Монмут» и «Дифенс» могли противостоять нем­цам, но «Шарнхорст» и «Гнейзенау» могли прибыть к Южной Америке раньше «Дифенса». Адмиралтейство по­советовало Крэдоку держать с собой «Канопус», однако в № 5 указало, что маленькая скорость броненосца, даже если он сумеет развить все 17 узлов, помешает уничто­жить быстроходные германские крейсера. Более того, Ад­миралтейство подчеркнуло, что до присоединения «Ди­фенса» Крэдок должен ограничиться простым поиском «Шарнхорста» и «Гнейзенау», используя «Канопус» как сдерживающий фактор против возможных атак немцев.

Однако Адмиралтейство послало эти путаные и про­тиворечивые инструкции только после того, как фон Шпее был замечен на Самоа. Одновременно «Эмден» начал пиратствовать в Бенгальском заливе, и Адмирал­тейству пришлось послать часть кораблей Джеррама в Индийский океан. Поэтому оно тут же отвергло все ран­ние свидетельства истинных намерений германского ад­мирала. Японский флот продолжал бесполезное патрули­рование западной части Тихого океана, «Аустралиа» был добавлен к эскорту первого войскового конвоя, хотя его следовало послать на восток. Зато Крэдоку передали, что больше нет необходимости держать свои силы сосредо­точенными (№ 6), посоветовав все-таки использовать «Канопус» для поддержки. Одновременно, не сообщив Крэдоку, «Дифенс» задержали на Мальте. Всему этому может быть лишь одно оправдание: ложный отход фон Шпее от Апиа на северо-запад. Однако нет ни извине­ний, ни оправданий бездействию Адмиралтейства, ког­да неделю спустя германские корабли появились на Таи­ти—в 1350 милях к востоку. Не было предпринято ника­ких мер, чтобы предотвратить встречу фон Шпее и Крэдока, который послал корабли в Тихий океан в погоню за «Дрезденом» согласно № 5 и для атаки германского судоходства у западного побережья Южной Америки в соответствии с № 7.

Еще не поздно было исправить ситуацию, приняв ре­шительные меры по усилению эскадры Крэдока, даже когда Адмиралтейство узнало, что «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Нюрнберг» идут к острову Пасхи. Вместо этого ему передали инструкцию встретить германскую эскад­ру, имея «Канопус», «Глазго», «Монмут» (или «Гуд Хоуп») и «Отранто» (№ 10). Если Крэдок сомневался, что 2 старых броненосных крейсера вместе с еще более старым броненосцем превосходят «Шарнхорст» и «Гнейзенау», что же он должен был подумать сейчас? Эскадра фон Шпее усилилась «Нюрнбергом», а у Крэдока остал­ся только 1 броненосный крейсер, 1 броненосец, 1 лег­кий и 1 вспомогательный крейсера. Его ответ (№ 11) крайне сдержан, хотя он отмечает, что теперь эскадра фон Шпее состоит, вероятно, из 2 броненосных и 3 лег­ких крейсеров. Но Крэдок сам запутал все, не прояснив своих намерений. Он отправил «Канопус» на Фолклен­ды, «где я намерен сосредоточить силы, избегая разделе­ния». Но ведь 3 его корабля действовали в Тихом океане! Его дальнейшие разъяснения (№ 12) не помогли Адми­ралтейству понять его. Вообще-то командир «Глазго» ка­питан 1 ранга Люс сделал ядовитое замечание относи­тельно действий своего адмирала: «У меня осталось ощу­щение, что Крэдок не имел ясного плана. Он всегда был склонен действовать под влиянием минутного импульса».

Тем не менее, 14 октября Черчилль и Баттенберг со­гласились, что Крэдок должен сосредоточить силы на Фолклендах, отправив на Тихий океан только «Глазго». Кроме того, они признали, что, не получив подкрепле­ний, его эскадра может только обнаружить противника и следить за ним. Но их ответ Крэдоку не говорил этого, ему лишь передали, что эскадра под командованием Стоддарта послана на восточное побережье и что «ваше со­средоточение «Гуд Хоупа», «Монмута», «Глазго» и «От­ранто» для совместных операций одобрено», что можно истолковать как утверждение создания тихоокеанской эскадры (№ 13). Более того, Крэдок остался уверен, что его целью остается «уничтожение германских крейсеров», как говорилось в телеграмме от 14 сентября (№ 5). Он ясно дал это понять, когда сообщил Адмиралтейству, что скорость «Канопуса» ограничена 12 узлами, «однако он надеется, что обстоятельства позволят ему навязать <немцам> бой» (№ 15). Но Адмиралтейство истолковало v эту телеграмму как подтверждение своих последних пожеланий и уверилось, что Крэдок сосредоточивает свои силы на Фолклендах.

Адмирал рассеял их иллюзии через неделю телеграм­мой № 16, однако Адмиралтейство не вмешалось по трем причинам. Эскадра Сгоддарта сосредоточивалась на вос­точном побережье Южной Америки и не могла двигаться к Фолклендам. Когда его телеграмма пришла в Уайтхолл, Крэдок уже находился в Тихом океане. Адмиралтейство решило, что Крэдок использует «Канопус» для решения поставленной 14 октября новой задачи: «Не имея доста­точно сил для атаки, сделать все возможное для слежения за фон Шпее, ожидая прибытия подкреплений». Это ока­залось куда как далеко от интерпретации Крэдока. В своем № 17 он говорил, что намерен уничтожить вражескую эс­кадру, и сообщал, что «Канопус» для этого бесполезен, поэтому адмирал намерен поручить ему сопровождение угольщиков, а его место займет «Дифенс». Однако он не уточнил, что собирается отослать «Канопус» до прибытия «Дифенса». Он наступил Адмиралтейству на больную мо­золь, невнятно упомянув свою встречу с «Карлсруэ» 6 августа. Эти две причины заставили Адмиралтейство отве­тить, что у него достаточно сил для боя с фон Шпее, и отменить его приказы «Дифенсу» (№ 18). Люс доставил это сообщение адмиралу 1 ноября, когда тот уже искал «Лейпциг». Это могло подтвердить мнение адмирала, что от него ожидают боя с фон Шпее, хотя он не имеет до­статочно сил, чтобы победить. И, как на грех, через пару часов он встретил «Шарнхорст» и «Гнейзенау»...

Таким образом, вина Адмиралтейства за Коронель за­ключается в следующем. Во-первых, считая главной за­дачей уничтожение германских броненосных крейсеров, оно почти все корабли в дальневосточных водах задей­ствовало для выполнения второстепенных задач. В сере­дине сентября оно грубо ошиблось, предположив, что фон Шпее идет за запад, а не на восток, и поэтому не усилило эскадру Крэдока. Адмиралтейство считало, что «Гуд Хоуп» и «Монмут» при поддержке «Канопуса» мо­гут выдержать бой с фон Шпее. Все его инструкции были так плохо сформулированы, что Крэдок мог решить, будто от него ждут боя с фон Шпее, хотя сил для побе­ды у него было недостаточно.

Почему Адмиралтейство совершило эти ошибки? Одно объяснение дал адмирал Уэмисс в 1919 году. «Адмирал­тейство нуждалось в большом и эффективном штабе. Имевшийся совершенно не отвечал требованиям руко­водства военными действиями». В эпоху Наполеона Ад­миралтейство вполне могло руководить действиями фло­та, отдавая приказы общего характера. Для этого вполне хватало членов Совета, которым помогал Секретарь с дюжиной клерков. К концу века телеграфные кабели и радиостанции дали Адмиралтейству возможность опера­тивной отдачи приказов рассеянным по всему миру ко­раблям и контроля за их ежедневными передвижениями. Морские операции резко усложнились с появлением па­ровых машин, дальнобойных орудий, торпед и мин, а позднее — с рождением подводных лодок. Это сразу сде­лало невозможным руководство войной для узкой кучки людей. Совету Адмиралтейства требовались обученные штабные офицеры, чтобы решать множество мелких воп­росов, давать обоснованные рекомендации и превращать решения Совета в четкие и исчерпывающие приказы. Однако Адмиралтейство долгие годы упрямо отказыва­лось признать это. Хотя Бересфорд сумел создать в 1887 году Разведывательный Отдел Адмиралтейства, еще чет­верть века он оставался не более чем зародышем Мор­ского Генерального Штаба. Например, для Фишера он был только «великолепной конторой для коллекциони­рования газетных вырезок». Он и Уилсон верили, что планы войны должен составлять в одиночку Первый Морской Лорд и не делить эту работу ни с кем.

К счастью, Агадирский кризис 1911 года вскрыл одно из самых серьезных последствий. Планы Адмиралтейства настолько отличались от планов Военного министерства, что лорд Холдейн, военный министр, сказал, что не ос­танется на своем посту, если Адмиралтейство не создаст Морской Генеральный Штаб, аналогичный армейскому. После этого Асквит назначил динамичного Черчилля Первым Лордом Адмиралтейства, чтобы привести в по­рядок обветшавшее здание. Уилсон категорически отка­зался создавать штаб и был заменен на посту Первого Морского Лорда сначала Бриджменом, а в марте 1913 года — Баттенбергом. В 1912 году был создан Морской Генеральный Штаб, а в Военно-Морском колледже был введен курс штабной работы. Но эти новшества не могли за три года превратить Адмиралтейство в эффективную военную машину, отвечающую требованиям XX века. Срок был слишком мал, а такая задача требовала жизни целого поколения. Адмирал Ричмонд писал: «Морскому Генеральному Штабу недоставало всех качеств, необхо­димых для штабной работы. Все дела шли через началь­ника штаба. Децентрализация отсутствовала, он должен был решать каждую возникающую проблему, даже ее детали. В результате Первый Морской Лорд и начальник Морского Генерального Штаба были настолько загруже­ны текучкой, что не могли заниматься перспективными вопросами».

Это в основном объясняет грубейшие ошибки Адми­ралтейства, повлекшие за собой разгром при Коронеле. Однако это не оправдание для тех, кто непосредственно руководил операциями. Начальник Оперативного отдела контр-адмирал Артур Левесон отбрасывал все советы своего штаба послать сильное соединение к западным берегам Южной Америки. Когда же он, наконец, согла­сился, то не сумел убедить командование в необходимо­сти такого шага. Обязанностью Секретаря Адмиралтей­ства коммодора Генри Оливера было доводить до Перво­го Лорда Адмиралтейства точку зрения Морского Гене­рального Штаба, поэтому его нельзя обвинить за совер­шенно неверный обзор ситуации, представленный Чер­чиллю 29 октября. Как консультант Совета Адмиралтей­ства по океанским операциям, адмирал сэр Генри Джек­сон несет главную ответственность за подталкивание Ав­стралии и Новой Зеландии к немедленной атаке Новой Гвинеи и Самоа. Это связало эскадру Пати и помешало ей принять участие в охоте за броненосными крейсерами фон Шпее.

Упомянем и будущего победителя фон Шпее, непо­средственного начальника Левесона вице-адмирала Стэрди. Он принял руководство только что созданным Мор­ским Генеральным Штабом менее чем за 3 месяца до начала мировой войны. Однако этот человек в принципе мало подходил для этого поста. Его аналитическому уму не хватало гибкости и способности принимать быстрые решения. Хотя Стэрди служил начальником штаба у Бересфорда, он физически не мог отдать кому-то хоть часть работы. Он не мог приказать штабу подготовить анализ ситуации, он должен был сделать это сам. Стэрди не мог приказать штабу подготовить приказ, он должен был на­писать его собственноручно. В результате он оказался так чудовищно перегружен работой, что опаздывал с самы­ми неотложными решениями.

Общее руководство принадлежало Баттенбергу, по словам Фишера — самому способному адмиралу со вре­мен Уилсона. Никто из моряков не сомневался, что он должен стоять у руля Адмиралтейства во время войны. Однако Первому Морскому Лорду пришлось иметь дело с десятками проблем одновременно, и среди них океан­ский театр занимал не самое первое место. Вникать во все детали стремительно меняющейся многоплановой ситуации, многие из которых сами по себя являлись до­статочно сложной проблемой, без помощи эффективно­го штаба — это просто за гранью человеческих возмож­ностей. Но Баттенбергу мешали еще два обстоятельства: во-первых, ему приходилось тратить слишком много вре­мени, чтобы управиться с не в меру энергичным Пер­вым Лордом Адмиралтейства; во-вторых, его отвлекали обстоятельства, в конце концов заставившие 28 октября написать Черчиллю: «Я пришел к грустному заключе­нию, что мое немецкое происхождение мешает моей ра­боте в Адмиралтействе. Я считаю своим долгом подать в отставку». Но даже эта позорная дрязга не освобождает его от главного вклада в вину Адмиралтейства за Коронель, хотя потребовалось много времени, чтобы все это изложить.

Теперь остается доля Черчилля. Со времен Трафальга­ра Первый Лорд Адмиралтейства был морским офице­ром и членом парламента. Энсон, Хок, Хоу, Сент-Вин-цент, Барэм — все они имели огромный опыт, позволя­ющий руководить флотом, за который они отвечали пе­ред страной. Но в XIX веке Первый Лорд Адмиралтей­ства стал политиком, непосредственное командование флотом перешло к Первому Морскому Лорду. Обстоятель­ства появления Черчилля в Адмиралтействе таковы, что человек его калибра неизбежно занялся бы морскими опе­рациями. Многое из того, что он сделал в этой области, критики не заслуживает, часто он оказывался прозорливее профессиональных моряков. Но его методы ведения дел вызывали недовольство. Он не мог сдержать своего воинственного пыла, занимаясь делами Адмиралтейства. Черчиллю было мало послать в октябре 1914 года мор­скую бригаду защищать Антверпен, ему захотелось само­му ее возглавить. Кабинет отверг это, однако в критичес­кую неделю перед Коронелем Черчилль отсутствовал в Лондоне. Хотя внимание, которое он уделял эскадре фон Шпее, вспыхивало спорадически, кусок работы у Пер­вого Морского Лорда он отхватил, а значит, должен при­нять на себя и часть вины Адмиралтейства.

Действия Адмиралтейства 3 ноября, через два дня после боя, лишь дают новые поводы для критики. Вынужден­ный искать нового Первого Морского Лорда, Черчилль вернул назад Фишера. Тому уже исполнилось 74 года, однако он сохранил большую часть своего энергичного гения. 30 октября Черчилль вместе с ним пошел в Опера­тивный отдел, чтобы «обсудить дислокацию и задачи всех кораблей. Очевидно, что критической точкой были юж­ноамериканские воды. Говоря о Крэдоке, я спросил: «Как вы считаете, должен ли он принимать бой без «Канопуса»?» Он не дал ясного ответа». Но, как только фон Шпее появился у побережья Чили, Фишер понял слабость эс­кадры Крэдока и рискованность его замыслов. К несчас­тью, было уже слишком поздно. № 19, формулирующий новые задачи Крэдоку, опоздал. И, как заметил обозре­ватель «Монинг Пост», «нападая на память отважных мучеников своего долга и его приказов, Первый Лорд Адмиралтейства обвиняет главные жертвы своих же оши­бок. Было бы гораздо умнее оставить в покое репутацию погибших моряков».

 

Через два дня после Коронеля «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Нюрнберг» бросили якоря на рейде Вальпара­исо. Международные законы запрещали одновременный заход в порт более чем 3 кораблей воюющей стороны, и «Дрезден» с «Лейпцигом» пошли на Мас-а-Фуэра. Жители чилийской столицы тепло приветствовали фон Шпее, так же как и моряки 32 германских судов, стоящих в порту. Моряки эскадры радовались первому визиту в го­род после 3 месяцев плавания. Однако настроение адми­ралу испортили новости о японских подкреплениях, на­правляющихся в Южную Америку, чтобы отрезать ему путь к Панамскому каналу. Из Берлина пришло сообще­ние: «Советуем вам постараться прорваться со всеми ко­раблями и возвращаться домой». Прорваться сквозь коль­цо, которое создано всей мощью британского Гранд Флита? Но что еще можно сделать? Фон Шпее не за­блуждался относительно своей судьбы. «Я совершенно без­домен. Я не могу достигнуть Германии. У нас нет другой безопасной гавани. Я должен разрезать волны океана, принося столько зла, сколько смогу, пока не израсхо­дую все боеприпасы, или более сильный враг не пойма­ет меня». Эти фразы взяты из его письма, написанного в Вальпараисо.

Когда германская эскадра собралась на Мас-а-Фуэра, адмирал почти окончательно решил, что следующей за­дачей будет атака судоходства в Южной Атлантике. По­чти, но не наверняка, потому что исключительная тяжесть его задачи повлияла на его предусмотрительность. Есте­ственно, что Англия должна была отреагировать на его победу отправкой значительных сил, чтобы уничтожить его эскадру. Поэтому, чем скорее он обогнул бы мыс Горн, тем было бы лучше. Однако фон Шпее колебался. В отли­чие от пути через Тихий океан, когда он провел крайне мало времени в гаванях, фон Шпее остался на Мас-а-Фуэра и отправил «Дрезден» и «Лейпциг» в Вальпараисо, чтобы опровергнуть упорные слухи, будто 2 германских корабля потоплены в бою у Коронеля. Только 15 ноября он двинулся на юг, оставив «Принца Эйтеля-Фридриха» вести радиопередачи, чтобы создать у союзников впечат­ление, будто его эскадра все еще в Тихом океане.

21 ноября его 5 крейсеров встали на якорь в бухте Сан-Квентин, чтобы пополнить запасы угля с транспортов, вышедших из чилийских портов. Германский посол в Чили фон Эркердт сумел добиться разрешения германским судам выходить из портов для снабжения эскадры углем и продовольствием. Когда через 5 дней они пошли даль­ше, их палубы были завалены углем, чтобы эскадра мог­ла обогнуть мыс Горн и дойти до порта Санта-Елена, где 5 декабря ее должны были встречать угольщики из Мон­тевидео. «Дрезден» привез из Вальпараисо письмо, в ко­тором Берлин детализировал свое указание:

 

«Мы рекомендуем вести крейсерскую войну в стро­гом соответствии с законами призового права. Крейсер­ская война на Тихом океане обещает мало перспектив. В Атлантике ее могут вести только группы кораблей, дос­таточно сильные, чтобы встретиться с вражескими эс­кадрами, которые сейчас патрулируют на торговых путях. С другой стороны, становится все труднее и труднее ;    снабжать углем группы кораблей. Поэтому вы должны сами решить, следует ли прекратить крейсерскую войну , и прорываться домой. Вы можете преуспеть, если вашим планам будет сопутствовать удача. Вы должны заблаговременно сообщить о своих намерениях, чтобы при со­действии Флота Открытого Моря прорваться сквозь вражеские патрули в Северном море».

 

В ответном сообщении фон Шпее передал встревожен­ному Адмиралштабу: «Крейсерская Эскадра намерена про­рываться домой». Он добавил, что его броненосные крей­сера израсходовали половину боеприпасов, а легкие крей­сера — еще больше. В Сан-Квентине фон Шпее также уз­нал, что германский морской агент в Сан-Франциско про­сил Берлин помочь ему, выслав в Северную Атлантику линейный крейсер. Но, похоже, он не получил обескура­живающего ответа, что это невозможно. Этот германский агент, кажется, был единственным человеком, понимав­шим необходимость быстрых действий. 11 ноября он пере­лил фон Шпее: «Если эскадра решит возвращаться домой, это следует сделать немедленно. По моему мнению, ее положение опасно». Но адмирал связал это с сообще­нием от 7 ноября, в котором говорилось, что «Дифенс», «Корнуолл», «Карнавон», «Бристоль», «Глазго» и «Канопус» сконцентрированы на Фолклендах.

Теперь фон Шпее располагал более свежим сообще­нием из Монтевидео, что соединение Стоддарта отправ­лено для подавления восстания буров в Южную Африку. Это донесение разведки было чистым вымыслом. Однако радиопереговоры англичан прекратились, и это сработа­ло против фон Шпее, убедив его в справедливости абсо­лютно ложного сообщения.

 

А как обстояли дела у англичан в действительности? Двое суток после Коронеля для «Канопуса» были

 

«крайне тревожным временем. Мы могли дать только 15 узлов, а «Шарнхорст» и «Гнейзенау» — 22 узла, по­этому они могли легко нас перехватить. Мы пробира­лись узкими проливчиками между островами у чилий­ского побережья и благополучно достигли Магелланова пролива. На входе в пролив мы ожидали встречи с не­приятелем, но его там не оказалось. Вскоре после этого мы установили связь с «Глазго» и узнали о происшед­шем. Буквально все стали молчаливы и подавлены».

 

6 ноября эти два корабля встретились в бухте Ломас. Там они узнали, что «Отранто» находится в безопаснос­ти и следует вокруг мыса Горн. Люс отправил в Адми­ралтейство короткое сообщение о поражении Крэдока. Однако более детальные известия уже пришли в Лондон 4 ноября от британского генерального консула после за­хода фон Шпее в Вальпараисо. Это заставило Первого Лорда Адмиралтейства и Первого Морского Лорда пред­принять решительные шаги. Так как буквально вчера гер­манские линейные крейсера обстреляли Ярмут, в Адми­ралтействе царило настроение, очень близкое к панике,

тем более, что «Канопус» пока не давал о себе знать. После того, как публике стали известны детали разгрома, на Адмиралтейство обрушился ураган критики. 12 ноября граф Селборн, бывший Первый Лорд Адмиралтейства, сделал запрос в парламенте: «Мой долг спросить, как стало возможным послать для защиты нашего флага на Тихом океане такую эскадру, большая часть которой была уничтожена... Совершенно ясно, что для разгрома нем­цев присоединение к ней «Канопуса» было совершенно недостаточным».

Но еще задолго до получения рапорта Люса Первый ; Лорд Адмиралтейства и Первый Морской Лорд начали действовать совместно, чтобы отплатить за первое пора­жение, которое потерпел Королевский Флот за после­дний век. 4 ноября Фишер отправил Стоддарту приказ:

 

«Карнавон» и «Корнуолл» присоединятся к «Дифенсу» возле Монтевидео. «Канопусу», «Глазго» и «Отран­то» приказано перейти туда же. «Кенту» из Сиерра-Леоне приказано присоединиться к вашей эскадре у Аброльоса. Неприятель, вероятнее всего, двинется на торго­вые пути к Рио. Вам вскоре будут отправлены подкреп­ления из Англии».

 

Губернатор Фолклендов получил сообщение:

 

«Может иметь место рейд германских крейсеров. Все угольщики должны быть спрятаны в уединенных бухтах. Будьте готовы уничтожить припасы и шифры при появ­лении вражеских кораблей».

 

Третье сообщение было более важным. Черчилль вспом­нил предложения Баттенберга и Стэрди и предложил послать линейный крейсер на помощь Стоддарту. «Но я нашел лорда Фишера в еще более отважном состоянии духа. Он предложил отправить два таких мощных кораб­ля». Главнокомандующему Гранд Флитом приказали:

 

«Передать «Инвинсиблу» и «Инфлексиблу» приказ немедленно принять полный запас угля и срочно перей­ти в Берехейвен. Они необходимы для отправки за рубеж. Адмиралу и флаг-капитану перейти на «Нью Зиленд». В самом ближайшем времени вам будет придан «Тайгер».

 

«Сэр Джон Джеллико понял ситуацию и отдал 2 ли­нейных крейсера без единого слова», когда личное посла­ние Первого Лорда Адмиралтейства объяснило, для чего именно они нужны. А ведь он только что потерял дредно­ут «Одейшиес», подорвавшийся на минах, поставленных у Малин-Хед минным заградителем «Берлин» в ходе опе­рации, которую лучше всего определяет имя жертвы(Audacious — Отважный). Но он резко запротестовал, когда через неделю от него по­требовали послать «Принцесс Ройял» в Атлантический океан, чтобы помешать фон Шпее пройти через Панам­ский канал — хотя протестовал он напрасно. Черчилль и Фишер настояли на принятии скалькулированного риска. Они пошли на дальнейшее сокращение и без того сомни­тельного превосходства Гранд Флита над Флотом Откры­того Моря, так как проходил испытания новый линей­ный крейсер «Тайгер» и были почти готовы новые линко­ры «Бенбоу», «Эмперор оф Индиа» и «Куин Элизабет». Но эту отважную предприимчивость не поддержала Девенпортская верфь. Когда «Инвинсибл» и «Инфлексибл» прибыли в Девенпорт, адмирал-суперинтендант, который не имел понятия о поставленной перед ними задаче, со­общил, что ранее 13 ноября они выйти в море не смогут. К счастью, Черчилль снова правильно оценил ситуацию и подписал приказ, предрешивший судьбу фон Шпее.

 

«Корабли должны отплыть в среду 11 ноября. Они тре­буются для выполнения боевого задания, и верфь обя­зана это обеспечить. Если потребуется, рабочие верфи выйдут на кораблях в море. Вы несете полную ответствен­ность за быстрый выход этих кораблей в полной боевой готовности. У.С.Ч.»

 

Они отплыли в намеченный день. Доезжачие спустили свору гончих, чтобы затравить одинокого волка. Черчилль любил называть линейные крейсера «гончими океана», однако более прочно к ним приклеилась другая кличка «splendid cats» — «великолепные кошки». Ее происхожде­ние более чем прозрачно — «Лев», «Тигр», отмененный постройкой «Ягуар». Вот только на дальние дистанции бе­гают кошки плоховато, даже самый быстрый среди них — гепард — отличный спринтер, но уже средние дистанции он тянет неважно. И путешествие «Инвинсибла» и «Инфлексибла» еще раз об этом напомнило.

Контр-адмирал Мур имел недостаточно высокое зва­ние, чтобы занять пост главнокомандующего морскими силами Южной Атлантики и юга Тихого океана. Поэтому на «Инвинсибле» был поднят флаг вице-адмирала сэра Доветона Стэрди.

Вернувшись в Адмиралтейство за 10 дней до этого, Фишер дал понять, что не потерпит пребывания Стэрди на посту начальника Морского Генерального Штаба, так как он ранее был сторонником Бересфорда. Но Черчилль остался лоялен к старому знакомому. Фишер временно отступил, однако не упустил возможности сделать из Стэрди главного козла отпущения за Коронель. Ему пред­ложили сменить Джеррама в Сингапуре, одновременно увеличив зону ответственности Китайской станции, при­бавив к ней зоны Пати и Пирса. Стэрди отказался, так как это означало береговую должность. Он предпочел терпеть Фишера, пока не освободится морская вакансия. Но, когда известие о Коронеле пришло в Уайтхолл, и было решено послать 2 линейных крейсера в Южную Атлантику, Стэрди бестактно напомнил, что он предла­гал такую операцию до катастрофы. Однако это оберну­лось против него, Фишер поспешил заявить, что не потерпит более ни одного дня этого «сраного дурака» в сте­нах Адмиралтейства. Черчилль постарался найти решение, которое смягчило бы оскорбление. «Уничтожение герман­ской эскадры, сосредоточенной у западных берегов Южной Америки, является задачей особой важности и срочности. Я предлагаю вам выполнить ее». Стэрди согла­сился без колебаний. Он сразу сдал свою должность Оли­веру и уже 9 ноября поднял флаг на «Инвинсибле».

Фредерик Доветон Стэрди родился в 1859 году. Впер­вые он заявил о себе как специалист по торпедному во­оружению. Он умело выкрутился из сложной дипломати­ческой ситуации на Самоа во время стычки с Германией и США в 1899 году, за что был произведен в капитаны 1 ранга. Он служил помощником начальника Разведотдела Адмиралтейства, потом командовал несколькими крей­серами в составе Флота Метрополии, стал начальником штаба Бересфорда, сначала в Средиземноморском фло­те, потом во Флоте Канала. Произведенный в контр-ад­миралы, он был назначен младшим флагманом 1-й эс­кадры линкоров. Следующей его должностью было ко­мандование крейсерскими силами Флота Метрополии. Именно в это время Джеллико отметил, что «этот офи­цер специально изучал тактику». Когда началась война, он имел репутацию «очень умного плавающего офицера с большими практическими способностями — человека, который может руководить и командовать в бою своей эскадрой умело и решительно».

«Инвинсибл» и «Инфлексибл» покинули Англию, имея приказ:

 

«Покинув Девенпорт, следовать в южноамериканские воды. На переходе к Сент-Винсенту вы можете по радио получить приказ следовать в Вест-Индию, если появит­ся информация, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» дви­жутся на север вдоль американского побережья. Ваше при­сутствие в Вест-Индии будет необходимо на случай про­хождения германской эскадры через панамский канал. Самой главной вашей задачей является поиск германс­ких броненосных крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», чтобы навязать им бой. Все прочие соображения должны быть подчинены этой задаче».

 

Об этих кораблях было сказано достаточно много, что­бы ясно представить их превосходство над броненосны­ми крейсерами фон Шпее. Но под командование Стэрди переходила еще эскадра Стоддарта, тому было приказа­но отозвать «Бристоль» и «Македонию» с поисков «Карлс­руэ». Во всех остальных отношениях приказы Адмирал­тейства четко отражали слабости Морского Генерально­го Штаба. Ни слова не говорилось о том, что линейные крейсера должны следовать со всей возможной поспеш­ностью, и ничего не было предпринято, чтобы сохра­нить их передислокацию в секрете.

Было предпринято еще множество мер, чтобы покон­чить с германской эскадрой. Японские корабли были по­сланы на Фиджи и Каролинские острова, чтобы при­крыть Австралию и Новую Зеландию, поэтому адмирал Пати повел линейный крейсер «Аустралиа» к западному побережью Северной Америки. «Дифенсу» было прика­зано идти к мысу Доброй Надежды, где уже находились крейсера «Минотаур», «Дартмут», «Веймут» и бронено­сец «Альбион», на случай, если германские корабли по­явятся там. В западноафриканских водах находился бро­неносец «Виндженс», броненосные крейсера «Уорриор», «Блэк Принс», «Донегал» и «Камберленд», а также крей­сер «Хайфлаер». Броненосец «Глори» и броненосные крей­сера «Бервик», «Ланкастер» и «Конде» охраняли Кариб­ское море, куда был направлен и «Принцесс Ройял». Как отметил Черчилль, «чтобы обеспечить уничтожение 5 кораблей, только 2 из которых были броненосными, понадобилось привлечь почти 30 кораблей, включая 21 броненосный, не считая мощной японской эскадры и французских кораблей, а также вспомогательных крей­серов, которые использовались для ведения разведки».

Однако эти передвижения кораблей по всему миру были не столь важны, как маневры в южноамериканских водах. Предписанное сосредоточение сил возле Монте­видео было не очень выгодно. Когда «Канопус» передал, что ему требуются 5 дней на ремонт машин, Адмирал­тейство приказало Гранту

 

«оставаться в Стэнли Харбор. Пришвартовать корабль так, чтобы его орудия контролировали вход в гавань. Поставить мины на входном фарватере. Приготовиться к обстрелу с моря, снять стеньги. Подтолкнуть губернато­ра организовать силы самообороны и создать прочные позиции. Расположить на берегу наблюдательные посты, чтобы получить возможность вести огонь по кораблям вне гавани. Нет возражений против посадки вашего ко­рабля на грунт».

 

Эти инструкции Грант выполнил задолго до того, как фон Шпее вышел с Мас-а-Фуэра. 16 ноября Грант сооб­щил Адмиралтейству, что приняты все необходимые меры.

«Глазго», прибывший 11 ноября к Инглиш-банке, встретился там с броненосными крейсерами «Корнуолл» и «Дифенс» (флагман адмирала Стоддарта). Броненосный крейсер «Карнавон» и вспомогательный крейсер «Орама» находились поблизости. На следующий день «Глазго» был отправлен в Рио для ремонта в доке. Он простоял там 5 дней, нарушая международные законы. Но все про­тесты германских представителей оказались напрасны. Бра­зильцы проявили исключительную доброжелательность по отношению к флоту, который только что потерпел унизительное поражение. На соединение с кораблями Стоддарта к рифам Аброльос 17 ноября прибыли броне­носный крейсер «Кент» капитана 1 ранга Аллена и вспо­могательный крейсер «Эдинбург Кастл».

В этот день «Инвинсибл» и «Инфлексибл» пришли на Сент-Винсент. Чтобы двигаться дальше, им следовало принять уголь. В маленьком порту это было сложной задачей, и бункеровка затянулась на целые сутки. Ни Ад­миралтейство, ни Стэрди не поняли значения секретно­сти, ведь в этом порту стояли несколько германских тор­говых судов, которые могли по телеграфу сообщить в Берлин о приходе линейных крейсеров. Хотя немцы это­го не сделали, Западная Телеграфная компания переда­ла потрясающую новость с островов Зеленого Мыса по кабелю через океан в Южную Америку.

Зато Стэрди искренне возмутила бесконечная болтов­ня французов по радио. Поэтому он издал приказ: «Бес­смысленные радиопередачи могут принести исключитель­ный вред. Не следует нажимать на ключ, если только это не вызвано совершенной необходимостью». Но сам ад­мирал вел себя довольно беспечно. Пересекая Атланти­ку, Стэрди останавливал для осмотра торговые суда, ко­торые могли сообщить о его линейных крейсерах. Более того, 23 ноября он использовал рацию «Инвинсибла», чтобы связаться с «Эдинбург Кастлом». Поэтому не уди­вительно, что к 24 ноября германские агенты в Монте­видео узнали, что Стэрди достиг рифов Аброльос. К сча­стью для англичан, немцы не смогли оценить чрезвы­чайную важность этих сведений. На одном из угольщи­ков, идущих в порт Сайта Елена, было отправлено пись­мо. Однако германский адмирал на назначенное рандеву прибыть не смог. Некоторые свидетельства говорят, что эти сведения могли быть переданы по телеграфу фон Шпее через Пунта Аренас. Если это было так, он вполне мог принять их за британскую уловку, потому что не ве­рил, будто Гранд Флит способен отправить два таких мощных корабля к черту на кулички.

Новости из Монтевидео, тем не менее, несколько опережали события. Линейные крейсера посетили рифы Рокас на случай, если «Карлсруэ» принимает там уголь. Они встретились с эскадрой Стоддарта только 26 но­ября. Пока они принимали уголь и другие припасы, Стоддарт перенес флаг на «Карнавон», чтобы «Дифенс» мог идти к мысу Доброй Надежды. Люс, вернувшийся из Рио, сумел убедить Стэрди двигаться на Фолклен­ды как можно быстрее, поэтому вся эскадра вышла через 48 часов после прибытия к рифам Аброльос, а не через 72, как сначала планировалось. Из Адмиралтей­ства прибыли новые инструкции, на которые Стэрди махнул рукой.

 

«15 ноября эскадра «Шарнхорста» находилась на Мас-а-Фуэра. Более поздние свидетельства менее надежны и указывают, что 21 ноября она была в Сан-Квентине. Сле­дуйте на юг со всей эскадрой и угольщиками. Исполь­зуйте Фолкленды как основную базу для угольщиков. Приняв уголь, следуйте к побережью Чили, избегая про­водить тяжелые корабли Магеллановым проливом. Ос­мотрите все заливы и проходы Магелланова пролива, взяв с собой угольщики, если это будет необходимо. «Аустралиа» и японская эскадра прибудут на Галапагосские острова примерно 2 декабря и направятся на юг, если немцы останутся на юге. Мощная японская эскадра со­средоточивается в Сува на островах Фиджи и вероятно проследует на Маркизовы острова».

 

Этот сигнал подчеркивал необходимость сохранить в тайне прибытие линейных крейсеров к берегам Южной Америки. В результате Стэрди приказал вести радиопере­дачи только через «Глазго» и «Бристоль», о присутствии которых немцы и так прекрасно знали. Но это оказалось напрасной предосторожностью, так как через неделю Стэрди сам приказал использовать радио, чтобы собрать рассыпавшуюся эскадру.

В то же время приказ Адмиралтейства не требовал двигаться на юг с максимальной скоростью, что едва не привело к роковым последствиям. Фон Шпее мог обо­гнуть мыс Горн и оказаться в Атлантике уже к концу месяца, однако Уайтхолл не верил, что это входит в его планы. Более того, Адмиралтейство считало, что Стэр­ди понимает необходимость спешить, и линейные крейсера прибудут на Фолкленды не позже 3 декабря. Это было вполне возможно, но расчеты Морского Генераль­ного Штаба не оправдались. Хотя Стэрди мог двигаться со скоростью 16—18 узлов, адмирал предпочитал эко­номить топливо и следовал экономической скоростью 10 узлов. Кроме того, он осматривал встреченные тор­говые суда. Стэрди вполне разумно решил провести учеб­ные стрельбы, но это привело к новой задержке. Букси­ровочный трос мишени намотался на винты «Инвинсибла». Несмотря на предупреждения Люса, Стэрди на 12 часов остановил всю эскадру, пока водолазы осво­бождали винты, хотя можно было остановить только флагманский корабль, с тем, чтобы он позднее нагнал эскадру.

Поэтому Стэрди опоздал к Фолклендам на 4 дня про­тив расчетов Адмиралтейства. К счастью, покинув Сан-Квентин, германская эскадра была задержана страш­ным штормом, который угрожал даже броненосным крейсерам, не говоря уже о легких. Она обогнула мыс Горн только в ночь на 1 декабря. Более того, «Дрезден» сообщил, что у него не хватит угля, чтобы дойти до Сайта Елены. Чтобы поправить дела, фон Шпее захва­тил британский барк «Драммюир» с 3000 тонн угля и привел его на якорную стоянку у острова Пиктон. Там крейсера приняли уголь с «Зейдлица», а груз «Драммюира» был переправлен на «Баден» и «Сайта Исабель». Но даже не эта задержка предрешила судьбу герман­ской эскадры.

Фон Шпее собрал своих капитанов на совещание пе­ред тем, как 6 декабря его корабли подняли якоря. Адми­рал сообщил капитанам, что, по данным разведки, на Фолклендах британских кораблей нет. Поэтому он решил уничтожить радиостанцию и угольные склады, располо­женные там, а также взять в плен губернатора в отместку за пленение германского губернатора Самоа. Операцию должны будут провести «Гнейзенау» и «Лейпциг» под прикрытием остальных кораблей.

Филитц, его начальник штаба, и фон Шёнберг горя­чо ратовали за этот рейд. Меркер, Людеке и Гаун считали такое решение ошибкой. Они сомневались, что корабли Стоддарта ушли в Южную Африку, и рекомендовали обогнуть Фолкленды с востока, чтобы внезапно появиться возле устья Ла-Платы. В этом они были полностью правы. Если фон Шпее и собирался предпринять какие-то дей­ствия против союзников до возвращения в Германию, ему следовало безотлагательно обрушиться на судоход­ство в районе Ла-Платы, что принесло бы богатейшую добычу. Но для германского адмирала такие атаки были не самым важным аспектом крейсерской войны. Фон Шпее атаковал вражеские острова на Тихом океане и намеревался повторить то же в Атлантике. 7 декабря он отдал роковой приказ:

 

«Отделившись, «Гнейзенау» и «Нюрнберг» проследу­ют со скоростью 14 узлов до точки к востоку от мыса Пемброк, откуда можно просматривать гавань Стэнли Харбор (Стэнли Харбор состоит из двух якорных стоянок, соединенных уз­ким каналом. Внешняя, более глубокая — Порт Вильям, внутренняя — Порт Стэнли. Там же расположен крошечный деревянный городишко Стэнли с населением около 1000 человек. Мыс Пемброк, на котором стоит маяк — южный из двух мысов, образующих вход в Порт Вильям.). Если она окажется пустой, «Нюрнберг» прове­дет разведку на север до Беркли-Саунд. «Гнейзенау» спу­стит шлюпки возле Порт Вильяма, чтобы очистить про­ход от мин. Затем «Нюрнберг» проследует в Порт Стэн­ли, чтобы забрать припасы и разрушить портовые со­оружения. «Гнейзенау» проследует до пролива, соединя­ющего Порт Вильям и Порт Стэнли, станет на якорь и пошлет в город вооруженные катера под командовани­ем лейтенанта Коттхауса с ультиматумом губернатору и постарается забрать его на корабль. Катера будет при­крывать «Нюрнберг». Оба корабля должны присоединить­ся к эскадре не позднее 19.30».

 

Когда Меркер сообщил адмиралу, что, по его мне­нию, в операции должен участвовать второй легкий крей­сер, фон Шпее передал сигналом:

 

«Начиная с 5.30, «Гнейзенау» и «Нюрнберг» возьмут курс на точку в 5 милях от маяка Пемброк. Они выйдут в эту точку к 8.30. Главные силы будут следовать в 15 ми­лях позади них».

 

Фон Шпее по радио приказал угольщикам ждать его в Сайта Елене, добавив, что эскадра задерживается на сутки. Но на рандеву германская эскадра не прибыла...