МИРАЖ
ТРАФАЛЬГАРА
Очень трудно дать непротиворечивое описание следующей фазы боя,
известного в Англии как Ютландская битва, а в Германии — как бой у Скагеррака.
Слишком много событий произошло практически одновременно в 18.00. Однако самое
важное из них можно выделить без колебаний. Перед тем, как вступить в бой с
Шеером, Джеллико должен был развернуть свой флот в боевой порядок. Уже давно
британские адмиралы согласились с тем, что принцип Нельсона «походный порядок
одновременно является боевым» был хорош только для парусных флотов. В эпоху
пара и радио он устарел. Дредноуты могли ввести в действие максимальное
количество орудий только если противник находился внутри «дуги А» (то есть плюс-минус 50° от траверза). Поэтому, чтобы
одновременно все корабли флота могли вести огонь из максимального числа орудий,
его боевой порядок должен быть кильватерной колонной. Но для похода такой
строй невыгоден. Длинная колонна линкоров плохо маневрирует, эсминцам трудно
охранять ее. Поэтому походным строем Гранд Флита были 6 кильватерных колонн
по 4 дредноута, возглавляемых адмиралами. На левом фланге шел Джеррам на «Кинг Георг
V», далее шла остальная часть 2-й эскадры под командой
контр-адмирала А.К. Левесона на «Орионе», Джеллико на «Айрон Дьюке» возглавлял
третью колонну, еще 4 корабля 4-й эскадры линкоров составляли следующую,
которой командовал Стэрди на «Бенбоу». Пятую колонну вел контр»» адмирал Е.Ф.
Гонт на «Колоссусе», и правофланговую - остальные 4 корабля 1-й эскадры
линкоров — вел Берни на «Мальборо».
Многие адмиралы ломали голову над тем, чтобы решить проблему
наилучшего развертывания такого компактного строя в единую кильватерную
колонну, прежде чем враг откроет огонь. Проводились многочисленные, учения, но
вопрос так и оставался открытым. Метод и направление развертывания зависели от
положения противника. Когда бои шли на дистанциях 4000 — 6000 ярдов, адмирал
имел вполне достаточно времени, после того как сам обнаруживал врага. Так как
корабли научились стрелять до самой линии горизонта, Джеллико следовало
выполнить развертывание заблаговременно. Поэтому он целиком зависел от своих
передовых соединений, доносящих о пеленгах, расстояниях, строе, курсе и
скорости врага. Но как раз в этом его адмиралы и капитаны крепко подвели его.
Хотя «Боевые инструкции Гранд Флита» особо подчеркивали необходимость
своевременных и точных сообщений о противнике, большинство британских командиров
забыло об этом. После первого сообщения Синклера от 14.30 британский
главнокомандующий ничего не слышал до рапорта Нэпира после 15.00. Более того,
никто не удосужился сообщить ему о кораблях Хиппера, пока около 15.40 Джеллико
не получил радиограммы Битти, Гуденафа и Нэпира. Через 15 минут Битти добавил,
что ведет бой, но Эван-Томас хранил гробовое молчание, и Джеллико пришлось
радировать ему в 16.17: «Сопровождаете ли вы командующего Флотом Линейных
Крейсеров?» На это он получил невразумительный ответ: «Я веду бой с
противником». Никто из них не понял важности момента, и ни Битти, ни Эван-Томас
не могут быть оправданы. Они были обязаны сообщить любой ценой, что видят
линкоры Шеера. В 16.38 ситуация резко переменилось, пришло сообщение от
Гуденафа, потом от Фэри, в 16.45 от Битти, хотя радиограмма последнего
была переврана при передаче ее через «Принцесс Рой-ял». Так Джеллико узнал, что
вражеский линейный флот, несмотря на уверения Адмиралтейства, находится всего в
50 милях от него. У адмирала почти не оставалось времени, чтобы решить, на
какой фланг разворачиваться и какой
курс выбрать. После прекрасных сообщений Гуденафа в 16.48 и 17.00 он снова не
имел никакой информации в течение 40 минут. В 17.00 Адмиралтейство передало
ему сообщение о пеленгах противника на 16.09 и повторило его в 17.45, дав
пеленги на 16.30. Из них можно было предположить, что враг где-то впереди по
курсу. Расстояние до линкоров Шеера и пеленг на них оставались
совершенно неизвестны, хотя оба флота сближались со скоростью 40 узлов.
В 17.30 Битти повернул свои линейные крейсера и 5-ю эскадру линкоров на
NNO, чтобы увести Хиппера от британского Линейного Флота.
«Фалмут», находившийся в 4 милях севернее «Лайона», заметил «Блэк Принс»,
правофланговый крейсер завесы Джеллико. Визуальный контакт между двумя
британскими соединениями мог дать Джеллико информацию, в которой он нуждался,
однако Нэпир сообщил только: «Линейные крейсера ведут бой на
SSW», что «Блэк Принс» передал на «Айрон Дьюк» в
совершенно искаженном виде: «Вражеские линейные крейсера по пеленгу
S, расстояние 5 миль». Последующие донесения
«Саутгемптона», «Блэк Принса» и «Дифенса» были не более полезны, поэтому
Джеллико оставался в неведении до 17.50, когда Берни заметил «Лайон» и «Барэм»
и передал их пеленги на «Мальборо». Сразу стал очевиден ужасающий факт, что
имели место ошибки счисления, и «Лайон» находится на 11 миль ближе к «Айрон Дьюку»
и гораздо западнее, чем предполагал главнокомандующий. Поэтому Джеллико должен
был увидеть флот Шеера на 20 минут раньше, чем предполагал. Он располагал
гораздо меньшим временем для развертывания и по-прежнему не знал пеленг на
флагманский корабль противника. Джеллико приказал своим эсминцам выдвинуться
вперед в готовности к отражению атак вражеских эсминцев.
«Огромные массы дыма сотен кораблей, идущих на большой скорости,
образовали непроницаемую завесу между двумя линиями, плывущую на северо-восток.
Тут и там ее прорезали вспышки залпов, разрывов снарядов, пламя пожаров и
взрывов», — писал германский историк. 3-я эскадра линейных крейсеров в 15.10
была выдвинута вперед, однако она не сделала ничего, чтобы пройти сквозь
туман, так как Худ выбрал курс
SSO, чтобы отрезать вражеские силы, пытающиеся укрыться в
Скагерраке. Капитан 1 ранга Р.Н. Лоусон на легком крейсере «Честер», находясь
в 6 милях на правом траверзе «Инвинсибла», заметил вспышки выстрелов на
юго-востоке и повернул туда.
«Очень скоро слева по носу мы заметили легкие крейсера, идущие на
NNO. В тумане они были видны очень плохо и были
достаточно похожи на нашу 1-ю эскадру легких крейсеров. Мы повернули
параллельно им, и почти тотчас вспышки выстрелов пробежали вдоль борта «Франкфурта»
— флагманского корабля 2-й Разведывательной Группы Бёдикера, которая находилась
впереди линейных крейсеров Хиппера. Первый вражеский залп дал перелет в 2000
ярдов, второй — недолет 500 — 700 ярдов, а большая часть третьего накрыла нас.
За несколько секунд до этого
мы дали первый залп, который оказался и последним, большая часть орудийных
расчетов, переговорные трубы и телефонные кабели были уничтожены вражеским залпом.
Так как на нас сосредоточила огонь целая эскадра, то мы получили больше, чем могли
вынести, и капитан решил укрыться за 3-й эскадрой линейных крейсеров. Повернув
на северо-восток, мы оставили противника за кормой и пошли зигзагом, чтобы
уклониться от новых залпов. К счастью, машинные и котельные отделения не были
повреждены, и, развив скорость 28 узлов, мы сумели оторваться от противника и вышли в голову «Инвинсиблу». Мы получили 18
прямых попаданий и огромное количество осколков от близких разрывов. Талисман
механиков — черный котенок — с началом боя был унесен вниз и, судя по всему, с
честью выполнил свой долг!»
Среди жертв этого короткого боя на «Честере» был наводчик бакового
орудия юнга первого класса Джон Треверс Корнуэлл.
«Смертельно раненный в начале боя, он один оставался на своем посту,
спокойно ожидая приказов, хотя большая часть расчета орудия лежала мертвая и
раненная вокруг него. Ему было всего 16,5 лет. Я сожалею, что он погиб, но
рекомендую специально наградить его, чтобы увековечить память о нем и отметить
высочайшее мужество».
Эта высокая оценка, сделанная Битти, принесла Корнуэллу посмертно
Крест Виктории, Он стал самым юным среди имеющих эту
награду.
Возмездие Бёдикеру последовало довольно быстро. Худ
повел свои линейные крейсера на помощь «Честеру».
«В 17.55 «Инвинсибл» открыл огонь, через 5 минут это же сделали «Инфлексибл»
и «Индомитебл». Слева по носу мы могли видеть «Честер», ведущий жаркий бой с
эскадрой вражеских легких крейсеров. Мы открыли огонь с дистанции 11200 ярдов,
которая потом сократилась до 8000 ярдов. Мы прошли между нашими легкими крейсерами
и неприятелем, задав тому хорошую трепку. Один из его кораблей исчез в огромном
облаке дыма и пара, другой потерял ход, и вся его средняя часть была охвачена
пожаром».
«Висбаден» был превращен в дымящиеся руины, скорость «Пиллау» упала до
24 узлов, «Франкфурт» получил тяжелые повреждения. От окончательного
уничтожения эскадру Бёдикера спасло только появление линейных крейсеров
Хиппера, которого Битти уводил от линкоров Джеллико. Но Хиппер не вступил в бой
с Худом, поверив донесению Бёдикера, что это эскадра
линкоров. Хиппер приказал выйти в атаку своим миноносцам. Сам Хиппер повернул
на юго-запад и вскоре увидел 3-ю эскадру линкоров Бенке, идущую на
NNO. После этого он повернул и занял место в голове
германской колонны.
3-я эскадра линейных крейсеров была атакована «Регенсбургом» и 2-й, 6-й
и 9-й флотилиями. Однако миноносцы Гейнриха выпустили только 12 торпед, от
которых британские корабли уклонились, отвернув
прочь. Одна торпеда прошла под килем «Индомитебла», одна перед форштевнем, одна
— за кормой. Еще одна несколько секунд медленно дрейфовала вдоль борта
британского корабля. После этого 4 эсминца Худа сами
ринулись в контратаку.
«Дивизион, возглавляемый капитаном 2 ранга Лофтусом Джонсом на «Шарке»,
бросился на германскую эскадру, открывшую огонь из всех орудий, которые можно
было направить на нас. Несмотря на свое численное превосходство, германские
миноносцы отвернули прочь, встретив такое решительное нападение. Но из тумана
появились 3 линейных крейсера, и отважный дивизион попал под настоящий ливень
снарядов. Один из них разбил руль на «Шарке» и ранил рулевого унтер-офицера
Гриффина. Капитан приказал перенести управление на кормовой пост и вместе с
рулевым спустился с мостика на изуродованную снарядами палубу. Раненный в бедро
и лицо, Лофтус Джонс обнаружил, что снаряд взорвался в машинном отделении и
повредил главные машины, а также рулевое управление. Капитан-лейтенант Дж. О.
Бэррон отважно поставил «Акасту» на линии вражеского огня и запросил, нуждаемся
ли мы в помощи. Капитан «Шарка» ответил: «Нет. Позаботьтесь лучше о себе и не
позволяйте утопить себя из-за нас». Поэтому «Акаста» пошел за двумя остальными
эсминцами, которые присоединились к линейным крейсерам и скрылись в тумане.
После этого неприятель подошел к «Шарку», который каждую минуту
содрогался под новыми и новыми ударами. Раненые заползали под ненадежное
укрытие обвесов и труб, в напрасных попытках найти убежище. Командир приказал
попытаться заделать пробоины и удержать корабль на плаву. Рулевой, наполовину
ослепнув от крови, руководил группой, спускающей шлюпки и плотики. Среднее
орудие под командованием мичмана Т. Смита продолжало вести огонь, хотя расчет
сократился до 2 человек. Когда один из них упал, обессилев от потери крови,
капитан занял его место. Мгновением спустя снаряд оторвал ему правую ногу выше
колена.
Уже теряющий последние силы Лофтус Джонс больше всего опасался, что
его корабль будет захвачен врагом. Он спросил, что случилось с флагом, и
матрос ответил, что флаг сбит снарядом. В страшном волнении капитан приказал
немедленно поднять новый. Увидев развевающийся флаг, он сказал: «Вот и
хорошо». Однако конец был уже близок. «Шарк» сел носом так, что волны начали
заливать палубу, и когда подошли два германских миноносца, чтобы нанести
последний удар, Лофтус Джонс отдал последний приказ: «Спасайся, кто может!» Ему
помогли спуститься в воду, и он плавал на спасательном жилете, тогда как
остатки экипажа — около 10 человек - бросились к спасательным плотикам. 2
торпеды попали в «Шарк», и он затонул с поднятым флагом через полтора часа
после того, как сделал первый выстрел. Видя проходящие мимо линейные крейсера,
преследующие неприятеля, капитан спросил, чьи они. Узнав, что английские, он
сказал : «Вот и хорошо!» Затем его голова упала, и
его отважный дух отлетел».
Вскоре после полуночи несколько человек из экипажа «Шарка» были
подобраны датским пароходом. Один человек скончался еще до прихода в порт, но
остальные за свою отвагу были награждены Медалями за выдающиеся заслуги.
Несколько недель спустя тело капитана 2 ранга Лофтуса Джонса было выброшено на
шведский берег, где его и похоронили со всеми почестями на церковном кладбище
Фикесбакке. Посмертно он был награжден Крестом Виктории.
Если Бёдикер и Хиппер все сообщали своему командующему, то Джеллико не
получил никакой информации о происходящем. Ему оставалось лишь гадать, указывает
ли грохот залпов 3-й эскадры линейных крейсеров, слышный слева по носу от
«Айрон Дьюка», пеленг на линейный флот Шеера, который ему так требовался. К
счастью, это противоречило остальной имеющейся у Джеллико информации, и адмирал
отказался от такой гипотезы. Это оказалось совершенно правильно, так как в
18.01 «Лайон» вынырнул из тумана с противоположной стороны. Флаг-капитан
Джеллико Дрейер вспоминает: «Битти появился справа по
носу от «Айрон Дьюка» во главе своих великолепных линейных крейсеров, которые
вели бой с невидимым противником. Я обратил внимание на дым, который валил из
пробоины в полубаке «Лайона». Вражеские снаряды, падающие рядом с этими огромными
кораблями, поднимали призрачные серые столбы воды». Джеллико немедленно
запросил прожектором: «Где вражеский линейный флот?» В 18.03 Гуденаф радировал,
что он потерял контакт с Шеером. Битти тоже не знал,
где находится Шеер, и ответил: «Вражеские линейные крейсера по пеленгу
SO». В отчаянии Джеллико повторил свой запрос. К
счастью, туман к югу от «Лайона» в 18.10 слегка разошелся. Дрейер пишет:
«Я следил за рулевым, когда услышал, как сигнальщик читает ответ
Битти: «Вижу неприятельский линейный флот по пеленгу
SSW». Потом я услышал резкие характерные шаги
главнокомандующего. Примерно 20 секунд он молча смотрел на магнитный компас. Я
следил за его умным обветренным лицом, гадая, о чем же он думает. Он был
спокойным и неподвижным, как всегда. Потом он поднял взгляд и прервал молчание
приказом капитану 2 ранга Вудсу: «Поднять сигнал «Поворот по-дивизионно все
вдруг на SO». Флагманский связист спросил: «Может, лучше довернуть на румб влево, чтобы
все поняли, что разворачиваемся на левофланговую колонну?» Джеллико ответил:
«Хорошо. Поднимайте «Поворот все вдруг по-дивизионно на
SO-t-O». Вудс крикнул старшине сигнальщиков: «Поднимайте
Равная Скорость Чарли Лондон». Одновременно в 18.15 сигнал был повторен по
радио».
По этому сигналу колонна Джеррама, которую возглавлял «Кинг Георг
V», должна была повернуть всего на
несколько градусов влево. Остальные флагманы поворачивали свои колонны
одновременно влево на 70°, чтобы выстроиться в единую кильватерную колонну,
следуя за Джеррамом по курсу
SO-t-O. Проводя такое
развертывание, Джеллико руководствовался двумя факторами. Он пытался добиться «crossing Т» и
наилучших углов обстрела одновременно. Но этот великолепный маневр достиг
большего: он поставил британский Линейный Флот между Флотом Открытого Моря и
его базами!
Один из величайших британских моряков адмирал флота лорд Каннингхэм,
который не участвовал в Ютландском бою, однажды написал, что, если бы он командовал
Гранд Флитом, то, надеется, что у него хватило бы здравого смысла произвести
такое же развертывание. Несмотря на крайне сложную ситуацию, острый ум
Джеллико позволил его флоту к 18.20 построиться в кильватерную колонну. Хотя
эта колонна была изогнута на 110°, она все равно охватывала голову колонны
противника. Это позволяло британским линкорам вести огонь всем бортом. Его
критиковали за то, что он предпочел вести артиллерийскую дуэль на большой
дистанции. В действительности дистанция очень быстро сократилась до 10000
ярдов. Единственной альтернативой был разворот на правофланговую колонну, что
поставило бы кильватер изгибом к противнику (не считая потери выгодного
положения к востоку от немцев). Это помешало бы многим британским кораблям
вести огонь в течение первых и самых важных 20 минут. Более резонно выглядит
предложение разворачиваться на центральную колонну, ставя «Айрон Дьюк» во
главе флота. Это позволило бы Джеллико достичь всех его целей, и позволило бы
его дредноутам вести огонь с более выгодных дистанций. Но это было невозможно.
Такой метод был отвергнут еще до войны, так как адмирал
мог эффективно управлять большим флотом, только находясь в центре колонны, а
не на одном из ее концов. Черчилль в своей книге «Мировой кризис», называя
такое развертывание обыкновенным маневром, откровенно лжет. Такой маневр мог
привести британский линейный флот в полное замешательство, половина кораблей
перекрыла бы директрису другой половине как раз, когда флот оказался бы под
орудиями линкоров Шеера. Однако цитируем адмирала Ричмонда: «Бой решался не
разворотом Джеллико направо или налево, а тем, насколько твердой была его
решимость уничтожить врага и добиться решающей победы».
На стремительно сужающейся полоске воды между двумя флотами произошло
много событий. Тут маневрировали многочисленные линейные крейсера, крейсера,
эсминцы обоих противников, а вдобавок к ним еще и 5-я эскадра линкоров... Они
носились на большой скорости под градом снарядов, и этот пятачок в
кают-компаниях Гранд Флита заслужил название «Ветреного угла». Незадолго до
18.00 3-я эскадра легких крейсеров Нэпира, находившаяся к северо-западу от
«Лайона», обрушилась на поврежденный «Висбаден», который пытался уползти на
запад. Орудия крейсеров нанесли ему дополнительные повреждения. Его обстрелял и
эсминец «Онслоу», прежде чем Тови
«увидел, что вражеские линейные крейсера выполнили еще один поворот, и
он находится в идеальной позиции для торпедной атаки. Он пошел на противника,
и на расстоянии 8000 ярдов от головного линейного крейсера развернулся влево,
чтобы навести торпедные аппараты. К несчастью, в середину корабля попал снаряд,
и эсминец окутался клубами пара. В замешательстве удалось выпустить только одну
торпеду из 4. Капитан послал суб-лейтенанта на корму, чтобы выяснить что
произошло. Обнаружив, что остались еще 3 торпеды, и
видя «Висбаден» в парс миль па траверзе, он навел аппарат и выпустил одну
торпеду в него. Она попала под боевую рубку. Вернувшись на мостик,
суб-лейтенант доложил, что остались еще 2 торпеды. Поэтому Тови решил
совершить еще одну попытку и повернул в атаку на появившуюся из тумана колонну
линкоров противника. Затем он начал отходить малым ходом, пока 2 снаряда, взорвавшиеся во второй кочегарке, не остановили эсминец. К
счастью, битва удалялась, и вскоре сражающиеся флоты пропали из вида. В 19.15
появился «Дифендер», также имевший повреждения. Он мог
развить скорость не более 10 узлов, так как 305-мм снаряд попал ему в носовую
кочегарку. Поэтому Тови принял его предложение взять «Онслоу» на буксир».
Но прошло еще двое суток, прежде чем «паралитики», как их называл
Киплинг, добрались до Абердина. С такой же отвагой «Акаста», оторвавшийся
от своей флотилии, произвел атаку на «Зейдлиц». Но этому эсминцу повезло
больше, он всадил торпеду в носовую часть линейного крейсера.
Незадолго до 18.00 1-я эскадра крейсеров Арбетнота заметила 2-ю
Разведывательную Группу Бёдикера, выходящую из неравного боя с 3-й эскадрой
линейных крейсеров. Не зная точно о передвижениях Шеера, Арбетнот, который 10
декабря 1914 года упустил «золотую возможность», ринулся в погоню, открыв
огонь по поврежденному «Висбадену». Но через 2 минуты из тумана выскочили
линейные крейсера Хиппера и 3-я эскадра линкоров Бенке. Они немедленно открыли
огонь с расстояния всего лишь 7000 ярдов. Устаревшие броненосные крейсера не
могли противостоять огню дредноутов. «Дифенс» попал под плотный огонь, всплески
буквально окружили его. Он получил множество попаданий, словно сам ад
обрушился на несчастный корабль. Командир эсминца «Обидиент» вспоминает:
«Сначала нам показалось, что «Дифенс» не получил повреждений. Однако он
попал под плотный обстрел, и снаряды падали вокруг него. В 18.15 залп попал
позади кормовой башни, и взвился огромный столб красного пламени. Корабль
накренился, но быстро выпрямился и продолжал идти. Почти одновременно другой
залп попал между носовой башней и первой трубой, и крейсер проглотило
колоссальное облако черного дыма высотой несколько сот футов. Когда оно
рассеялось, от корабля не осталось ни следа».
В этом ужасном взрыве погибли контр-адмирал Арбетнот, капитан 1 ранга
Эллис и все 900 человек экипажа флагманского корабля.
«Уорриор» капитана 1 ранга Молтено оказался между вражеским линейным
флотом и нашей 5-й эскадрой линкоров. Поэтому, дав по «Висбадену» 2 последних
залпа из орудий правого борта, я отошел. «Уорспайт» находился в 2 милях за
кормой нашей эскадры, описывая широкую циркуляцию в направлении противника,
потому что его руль заклинило. Когда он проходил между «Уорриором» и вражескими
линкорами, те перенесли огонь на него, что, несомненно, спасло «Уорриор» от
потопления».
«Уорриор», тем не менее, находился в плачевном состоянии. Он получил
не меньше 15 попаданий тяжелыми снарядами и имел не менее 100 убитых и раненых.
На корме бушевал пожар, верхняя палуба была разворочена, он имел крен на
правый борт, прекратилась подача пара к машинам. Однако к 19.00 крейсер отошел
на запад из района боя, где его заметил гидроавиатранспорт «Энгедайн». Через 2
часа корабль Робинсона взял поврежденный крейсер на буксир.
«Однако ночью погода ухудшилась, и его корма ушла глубоко в воду. На
рассвете экипаж приготовился покинуть крейсер. Шла свежая волна, но «Эигедайн»
был ламаншским паромом, оборудованным огромными резиновыми кранцами,
облегчавшими причаливание. Два корабля сильно било друг о друга, грохот стальных
бортов был просто ужасным, и «Энгедайн» получил несколько пробоин. Наши
офицеры и матросы хватали каждого, кто перепрыгивал через борт, раненых
передавали на носилках. Последний из них соскользнул и упал между кораблями.
Несколько офицеров и матросов вспрыгнули на фальшборт, собираясь броситься за
ним, но капитан закричал, чтобы никто не смел прыгать
за борт. Бедный парень зацепился за кранец, но через
несколько секунд сорвался в воду. Я увидел, что его отнесло достаточно далеко,
чтобы можно было попытаться спасти его без риска быть раздавленным бортами. Я
схватил конец и бросился в воду, подхватил раненого и приказал стоящим на палубе вытаскивать нас».
За этот самоотверженный поступок Ратленд получил медаль Альберта
вдобавок к Ордену за выдающиеся заслуги, которым он был награжден за
разведывательный полет. Молтено и его экипаж крикнули троекратное «Ура!»
тонущему «Уорриору», когда Робинсон повел свой корабль в Розайт.
«Блэк Принс» встретил более ужасный конец.
Серьезно поврежденный тяжелыми снарядами, он также вышел из боя. Но поскольку
крейсер еще мог дать 12 узлов, капитан 1 ранга Т.П. Бонхэм опрометчиво пошел
следом за флотом Джеллико. Около полуночи его заметил «Тюринген», и на крейсер
обрушились сразу 5 дредноутов. «Блэк Принс» взорвался и затонул со всем
экипажем. Таким образом, от всей эскадры Арбетнота остался один «Дьюк оф
Эдинбург». Капитан 1 ранга Г. Блэкетт укрылся за дредноутами Джеллико и
позднее присоединился к эскадре Хита.
Видимость в районе «Ветреного угла» была такой скверной, что Берни
заметил «Барэм» только в 17.50, а Эван-Томас не видел «Мальборо» до 18.00.
Предположив, что видит головной корабль уже развернутого флота, Эван-Томас
попытался вывести свою эскадру ему в голову. Поняв свою ошибку, он решил не
проходить вдоль фронта линкоров Джеллико, чтобы не перекрывать им линию огня.
Вместо этого он пристроился сзади, делая невозможным использование высокой
скорости своих кораблей, как то предусматривалось
«Боевыми инструкциями Гранд Флита». Более того, 5-й эскадре линкоров пришлось
совершить крутой поворот влево, попав под огонь линейных кораблей Шеера. Все
они получили новые повреждения, а на «Уорспайте» был заклинен руль.
«Мы прошли под кормой «Вэлианта» и продолжали описывать циркуляцию в
направлении противника, подойдя очень близко к нему, прежде чем Филлпотс сумел
выправить корабль, управляясь машинами. Вся головная эскадра сосредоточила
огонь на нас, пока мы циркулировали, корабль получил множество попаданий. Все
подумали, что нам конец. К счастью, гунны потеряли нас в дыму и всплесках и
прекратили стрельбу».
Рулевая машина «Уорспайта» отказала при положенном на 10° руле, и
корабль описал второй круг на расстоянии 10000 ярдов от колонны Шеера, прежде
чем капитан сумел восстановить управление. Но эти непроизвольные повороты
спасли «Уорриор» от катастрофы, погубившей Арбетнота и его флагманский
корабль, хотя и стоили «Уорспайту» 13 новых попаданий. Когда его рулевое управление
вновь начало шалить, Эван-Томас приказал Филлпотсу возвращаться в Розайт,
оставив Шеера ошибочно уверенным, что ему удалось потопить несчастный линкор.
На самом деле «Уорспайт» благополучно вернулся в гавань, несмотря на попытки
атак U-51 и
U-63.
Все это время германский главнокомандующий и не подозревал о
приближении британского линейного флота, развертывание которого скрыл
затянувший район боя дым. Надеясь уничтожить часть
Гранд Флита - Хиппер сообщил о 3-й эскадре линейных крейсеров как о 4 линкорах,
— Шеер повернул голову колонны на 2 румба вправо, прежде чем иллюзия
рассеялась. Весь горизонт прямо перед ним внезапно озарился яркими вспышками
выстрелов с 24 грозных серых силуэтов. В 18.17 «Мальборо» открыл огонь по
флагманскому кораблю Бенке, за ним последовал «Азинкур», потом «Ривендж», а
следом и все остальные. Некоторые британские дредноуты стреляли по линейным
крейсерам Хиппера, другие, как «Айрон Дьюк», — по обреченному «Висбадену».
Джеллико и его офицеры испытывали глубочайшее удовлетворение. Наконец, после
почти двух лет ожидания, они сумели навязать бой Флоту Открытого Моря. Более
того, Джеллико захватил Шеера врасплох. Германский командующий даже не успел
развернуть свой флот в боевой порядок. Вынужденный прорываться с боем к
фарватерам в минных полях, ведущим к Яде, имея флот
из 3 эскадр линкоров, построенных в одну кильватерную колонну, германский
главнокомандующий не имел шансов повернуть, чтобы улучшить свое тактическое
положение. А ведь Джеллико сумел добиться классического
«crossing Т»!
Лишь небольшая часть германских кораблей могла отвечать на огонь англичан.
«Лютцов», «Дерфлингер», «Кёниг», «Гроссер Курфюрст» и «Маркграф» получили
попадания, зато артиллеристы Шеера ничего не добились в ответ.
Но в то же время эскадра Хиппера добилась еще одного потрясающего
успеха. Когда «Лайон» со своими 3 спутниками выходил в голову 2-й эскадры
линкоров, Худ умело пристроился впереди флагманского корабля Битти, полностью
оправдав славное имя, которое он носил. 7 британских линейных крейсеров
завязали жаркий бой с 5 германскими и добились 9 попаданий в «Лютцов» и 4 в
«Дерфлингер». В это же время крейсера Нэпира провели безуспешную торпедную
атаку. Как раз в этот момент адмирал Худ сказал
старшему артиллеристу, находившемуся на фор-марсе: «Вы стреляете очень хорошо.
Стреляйте как можно чаще. Каждый снаряд попадает в цель». Фон Хазе писал: «Было ясно, что теперь неприятель может видеть
нас гораздо лучше, чем мы его. Но в 18.29 пелена тумана внезапно рассеялась,
словно поднялся театральный занавес. Мы увидели четкий силуэт «Инвинсибла». В
18.31 «Дерфлингер» дал по нему последний залп». Один снаряд попал в башню
Q, через несколько секунд взорвался погреб
Q, а немного погодя — Р. Так
как корабль имел длину 567 футов, а затонул он на глубине менее 30 фатомов,
офицеры «Индомитебла» «видели две его половины, торчащие перпендикулярно из
воды. Корабль, похоже, разломился пополам, и каждая половина уперлась в дно. Спасшиеся карабкались на плавающие обломки. Я никогда не
видел ничего более великолепного, чем их приветственные возгласы, когда мы
проходили мимо». 6 человек подобрал эсминец «Бэджер»
Однако отважный адмирал, капитан 1 ранга Э.Л. Клэй и более 1000 человек
погибли не напрасно. Линейные крейсера Хиппера оказались в гораздо более
скверном положении, чем уцелевшие британские линейные крейсера. «Лютцов»
«получил многочисленные попадания, башня В и
радиостанция вышли из строя, было затоплено торпедное отделение, пост
управления артогнем и пост связи залила вода. Корабль мог следовать только
малой скоростью. Я <Хиппер> был вынужден перейти на миноносец
G-39» после того, как корабли повернули на
SW и
укрылись в тумане. Адмирал приказал капитану 1 ранга Хардеру самостоятельно
возвращаться в гавань, не имея ни малейшей уверенности, что это ему удастся.
Капитан I ранга
Хартог возглавил на «Дерфлингере» оставшиеся германские линейные крейсера, хотя
его собственный корабль получил более 20 попаданий тяжелыми снарядами, потерял
180 человек убитыми и ранеными и принимал воду через большую пробоину в носу,
а его радиостанция тоже была уничтожена. Хиппер попытался перейти за
«Зейдлиц» — только для того, чтобы обнаружить, что корабль капитана 1 ранга
фон Эгиди тоже поврежден слишком тяжело. Он погрузился носом до средней
палубы. Так как экипаж капитана 1 ранга Ценкера не мог отремонтировать башни
«Фон дер Танна», «Мольтке» оставался единственным кораблем, пригодным для
адмирала. Но прошло много времени, прежде чем Хиппер сумел перебраться на
него.
Линкоры Бенке могли получить такие же повреждения, если бы немцы не
решились на рискованный маневр. Поворот последовательно привел бы к полной катастрофе,
поворот «все вдруг» был невозможен, так как германская линия была изогнута по
дуге. К счастью, немцы практиковали альтернативный маневр —
Gefechtskert-wendung, при
котором первым поворачивал концевой корабль, а остальные клали руль, как только
видели, что задний мателот начал поворачивать. (Интересно отметить,
что Джеллико высказывался категорически против поворота «все вдруг». Он
предпочитал поворот по-дивизионно. В этом случае одновременно
поворачивали командиры дивизий, а их корабли поворачивали последовательно,
хотя это приводило к временному прекращению огня.) Поняв, что Джеллико
поставил его в тактически невыгодное положение, Шеер приказал в 18.25
выполнить «боевой разворот» вправо под прикрытием дымзавесы эсминцев. Маневр
был выполнен просто превосходно, и через 4 минуты весь его линейный флот шел на
запад, прямо от противника. Исключением был «Лютцов», ползущий на юг. Линейные
крейсера Хиппера шли за главнокомандующим, так же поступили крейсера Бёдикера и
фон Рейтера. В результате к 18.45 Флот Открытого Моря исчез в тумане, исключая
подбитый «Висбаден» и 3-ю флотилию миноносцев. Хотя капитан 1 ранга Холльман
находился в благоприятной позиции для атаки, его корабли выпустили только 6
торпед по линейным крейсерам Битти, прежде чем Михельсен приказал им отходить.
Самой большой трудностью для Джеллико стала кратковременность этого
первого столкновения линейных флотов. Несмотря на умение, с которым британский
главнокомандующий поймал Флот Открытого Моря, плохая видимость позволила Шееру
вывести корабли из ловушки, после того, как «Айрон Дьюк» сделал всего 9
залпов. Но у Джеллико не было оснований унывать. Гранд Флит занимал позицию,
которая перекрывала немцам пути отхода через Скагеррак и назад к Яде. Единственной компенсацией Шееру было то, что до
наступления темноты оставались всего 2 часа. Единственным
решительным противодействием маневру Шеера была общая погоня.
Многие британские капитаны видели, что делают немцы, но никто не
догадался сообщить об этом главнокомандующему. Поворот Шеера наблюдали линкоры
и крейсера, особенно выгодная позиция была у
«Фалмута» и «Кентербери». Поворот успел заметить даже старший артиллерист
«Айрон Дьюка», находившийся на фор-марсе, однако и он не сумел передать
сообщение в боевую рубку. Джеллико мог полагаться только на то, что видел сам.
А видел он всего 4 дредноута Шеера, и потому предположил, что враг пропал
из-за сгущения тумана. Несколько минут спустя он подумал, что Шеер мог слегка
изменить курс, и в 18.44 повернул свой линейный флот по-дивизионно на
юго-восток. Прошло еще 11 минут, прежде чем он понял, что Шеер совершил крутой
поворот, и сам повернул на юг, то есть пошел под прямым углом к курсу врага.
Хотя Джеллико без малейших колебаний навязал противнику бой, сейчас он сделал
то, что и обещал. Британский адмирал не рисковал висеть на хвосте уходящего
противника, так как опасался массированных атак эсминцев и плавающих мин в
кильватерной струе. Эти опасения усилила в 18.55 торпеда с поврежденного
«Висбадена», попавшая в «Мальборо». Обреченный крейсер нанес последний удар
противнику. На линкоре была затоплена кочегарка, и скорость корабля упала до
17 узлов. Поскольку это могла быть мина, Джеллико подождал еще 10 минут, прежде
чем повернуть свой флот на
SW-t-S. Прошло уже
полчаса после поворота Шеера на
W, а британские
крейсера так и не сообщили, что делает неприятель. Линейные крейсера Битти
тоже задержались с преследованием, так как из-за поломки гирокомпаса на
«Лайоне» они выписывали невероятные круги на месте.
Однако все это не имело большого значения, так как Шеер принял решение,
которому нет ни объяснения, ни оправдания. Было бы вполне понятно, если бы он
продолжал следовать на запад, чтобы до наступления ночи избежать новых
столкновений с грозным противником. Вместо этого в 18.52 он приказал флотилиям
Геле и Шурра совершить торпедную атаку. Затем в 18.55 он новым боевым
разворотом повернул свой линейный флот на новый курс - прямо на линию Джеллико.
Этот поступок, который был форменным самоубийством, германский
главнокомандующий объясняет так:
«Если бы неприятель последовал за нами, то, при сохранении курса,
принятого после поворота, наши действия должны были бы принять характер
отступления. Если бы при этом наши концевые корабли получили повреждения, то
нам пришлось бы либо пожертвовать ими, либо избрать иной образ действий,
навязанный нам волей противника и, следовательно, для нас невыгодный. Противник
занимал позицию по отношению к нам, которой он добивался. Он перехватил у нас
инициативу и перекрывал нам пути отхода к германскому побережью. Оставался
только один способ противостоять этому — нанести врагу второй безжалостный
удар и бросить на него все наши миноносцы. Так можно было захватить врага
врасплох, смешать его планы на остаток дня и, если удар получится достаточно
сильным, облегчить ночное сражение. Это также предоставляло возможность оказать
помощь расстреливаемому «Висбадену» и спасти его экипаж».
Германская официальная история сравнивает это с тактикой Нельсона при
Трафальгаре. «Я думал, что это застигнет врага врасплох и собьет его с толку.
Они не знали, что я намеревался сделать». Однако следующая фраза Нельсона
немцами в данном контексте не цитируется. «Это привело бы к превращению боя в
свалку, чего я и добивался». Утверждают, что Шеера ввело в заблуждение сообщение
«Мольтке» от 18.45, в котором говорилось, что британский линейный флот
находится по пеленгу
O-t-S. Кроме того,
Шеер ошибочно принял 3-ю эскадру линейных крейсеров за 4 дредноута, и мог
решить, что флот Джеллико находится южнее, чем на самом деле. В этом случае
можно предположить, что он собирался сделать «crossing Т»
арьергарду англичан, двигаясь на восток. Это ? также
могло позволить ему проскользнуть за кормой Джеллико. Правда содержится в
заявлении Шеера австрийскому военно-морскому атташе, сделанном через несколько дней после боя. «Я
не имел определенной цели. Я пошел вперед потому, что думал, что смогу помочь
«Висбадену», а также потому, что ситуация была совершенно неясной. Я не
получал никаких радиограмм».
Действительно, крейсера Шеера, особенно 2-я Разведывательная Группа
Бёдикера, совершившая довольно нерешительную вылазку на восток, действовали так
же плохо, как и крейсера Джеллико. Они не сообщили Шееру никаких сведений. Но
своему начальнику штаба, капитану 1 ранга фон Трота, Шеер заметил: «Если бы я
сделал это на маневрах мирного времени, меня отрешили бы от командования». Фон
Трота позднее заметил, что это решение адмирала было примером того, как не
следует поступать.
Во всем английском флоте нашлось только одно блестящее исключение из
полной неспособности крейсеров действовать в качестве «глаз флота». Гуденаф
следовал за отходящим Шеером и в 19.04 сумел передать
Джеллико координаты германского линейного флота и сообщить о переменах курса. В
это время сзади вспыхнула орудийная стрельба — это линкоры Гонта отбивали атаку
3-й флотилии эсминцев Холльмана. После безуспешной попытки спасти экипаж
«Висбадена» германские эсминцы выпустили торпеды по британским линкорам, одна
из торпед едва не попала в «Нептун». Все эти новости, а также приближение
флотилий Геле и Шурра заставили Джеллико в 19.09 выстроить свой флот в единую
колонну, идущую на юг. Минутой позже линейные крейсера Хиппера и линкоры Бенке
вынырнули из тумана по правому борту от него, и британский главнокомандующий
снова оказался в положении «crossing
Т», охватив голову колонны противника. В
19.12 «наш флот представлял впечатляющее зрелище, когда залп за залпом
прокатывались по длинной линии кораблей», писал один из мичманов «Нептуна».
Несчастному «Висбадену» снова досталось, и ночью он затонул со всем экипажем,
кроме одного кочегара. «Колоссус» и «Коллингвуд» сосредоточили огонь на
«Лютцове». «Колоссус» сделал по нему 5 залпов с дистанции примерно 8500 ярдов.
Его охватило пламя, он накренился и отвернул прочь, получив тяжелые
повреждения. Через несколько часов
сопровождавшие «Лютцов» эсминцы предпочли снять экипаж и прикончить корабль
торпедой. Но большая часть британских линкоров обстреливала головные линкоры
Шеера. «Мальборо» заметил 3 корабля типа «Кёниг» и открыл огонь по одному из
них с дистанции 10750 ярдов. Шестой, двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый
залпы были достоверными попаданиями. Большое облако серого дыма поднялось в
районе фок-мачты германского линкора. Корабли Битти, шедшие в 3 милях впереди
флагмана Джеррама, присоединились к нему. В 19.20 «Индомитебл» вновь открыл
огонь по вражеским линейным крейсерам с дистанции 14000 ярдов. Эскадра Битти
получила великолепную возможность потренироваться в стрельбе. Раз за разом
тусклые оранжевые вспышки появлялись на борту германских кораблей. Один из них
покинул строй с охваченной пламенем кормой. Германские корабли вяло отстреливались.
Единственным из линкоров Джеллико, получившим попадания, был «Колоссус». Его
несколько раз накрывали вражеские залпы, и столбы воды обрушивались на полубак.
Множество осколков изрешетили борт в носовой части. В 19.16 один из немецких
залпов все-таки поразил цель. В корабль капитана 1 ранга Дадли Паунда попали 3
снаряда калибром 305 мм. Два разорвались в носовой надстройке, а третий
рикошетировал от броневой плиты напротив башни
Q. Но повреждения «Колоссуса» оказались небольшими, и
всего 5 человек были ранены. Зато серьезно пострадали многие из германских дредноутов,
в том числе флагманский корабль флота и «Кениг», на котором был ранен адмирал
Бенке. В «Гроссер Курфюрст» попали несколько снарядов, был затоплен ряд отсеков
и возник крен 4° на левый борт. Шеер решил пожертвовать линейными крейсерами,
чтобы вывернуться из смертельно опасного положения. Он поднял сигнал:
«Сблизиться с врагом и таранить». Этот эпизод по-разному описывается разными
источниками. В основном все ссылаются на мемуары старшего артиллериста
«Дерфлингера» фон Хазе. Сам Шеер в своей книге просто
не говорит ни слова о собственном приказе. В имеющемся у меня рапорте командира
«Зейдлица» капитана 1 ранга фон Эгиди тоже не говорится ни слова о приказе
адмирала.
Попробуем разобраться, что же тогда произошло. Скорее всего, был
поднят флаг «R» — «Ричард». Это означало «Ran
an
der
feind» — «Сблизиться с противником и таранить. Корабли
должны сражаться до конца». Так переводит приказ главнокомандующего фон Хазе. На кораблях германского флота этот флаг толковали
гораздо проще: «Таранить!» Но сигнальная книга предлагает более мягкий вариант
расшифровки: «Всем на противника. Корабли должны атаковать, невзирая на
последствия».
Так или иначе, но германские линейные крейсера бросились на противника.
Они уже получили тяжелые повреждения, адмирал болтался где-то позади, потеряв
собственную эскадру, но капитан 1 ранга Хартог на «Дерфлингере» без колебаний
выполнил приказ.
«Они бесстрашно бросились на врага. Плотный град огня обрушился на них.
Попадание за попаданием сотрясали «Дерфлингер». 381-мм снаряд пробил броню башни
«Цезарь» и взорвался внутри1. Капитан-лейтенанту фон
Больтенштейну оторвало обе ноги, почти весь расчет башни погиб. Снаряд поджег
два кордитных заряда. Пламя перебросилось в рабочее отделение и подожгло еще 4
картуза, оттуда — в перегрузочное, где вспыхнули еще 4 заряда. Горящие картузы
выбрасывали огромные языки пламени высотой с дом. Однако картузы только сгорели,
не взорвавшись, как это произошло у противника. Это спасло корабль, но почти
весь расчет башни — более 70 человек - погиб, спаслись лишь 5 человек. Через несколько минут произошла
новая катастрофа. 381-мм снаряд пробил крышу башни «Дора», и все эти ужасы
повторились. Мгновенно погибли еще 80 человек, за исключением одного, которого
силой взрыва выбросило через входной люк».
«Зейдлиц» и «Фон дер Танн» тоже получили попадания, но от германских
линейных крейсеров не потребовалось завершать свой «рейд смерти». В 19.17 Шеер
отдал другой приказ — «Действовать против авангарда противника», поэтому они
могли прикрывать отход своего линейного флота с более безопасного расстояния,
не попадая под сокрушительный огонь. Однако Хартог маневрировал так неудачно,
что опасно сблизился с головой колонны Шеера и вынудил «Кёниг» уклониться с
курса. В результате корабли 3-й эскадры линкоров сбились в кучу, и некоторым из
них пришлось вывалить из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Корабли
следовали с малой скоростью, на минимальном расстоянии один от другого,
практически строем фронта. Несмотря на уменьшение скорости, «Кайзерин» прошел
под самым бортом у «Принц-регента Луитпольда» и обрезал корму «Кайзеру». Часть
кораблей была вынуждена застопорить машины или даже дать задний ход. Подобное
скучивание кораблей под сильнейшим огнем противника было крайне опасным, и за
короткое время англичане добились большого количества попаданий. Шеер в третий
раз за вечер приказал выполнить боевой разворот на 16 румбов вправо. Маневр
был выполнен в основном благодаря инициативе отдельных капитанов. «Фридрих дер Гроссе», например, повернул влево, «Маркграф» и
«Остфрисланд» совершили поворот, не дожидаясь «Кайзера» и «Тюрингена». Спасти ситуацию помог флагман адмирала Бенке, который вышел
на ветер и поставил дымовую завесу. Кризис разрешился в 19.35, когда все
линкоры уже отходили на запад с максимальной скоростью, которую могли выжать
броненосцы Мауве. Отход прикрывали 4 линейных
крейсера, пережившие ужасные испытания. После стычки, длившейся 15 минут против
25 минут первой перестрелки, германские корабли опять скрылись в тумане. А в
целом впечатление от этого эпизода может быть только одно — немцы не выдержали
сосредоточенного огня британских линкоров и в панике бежали, сломав строй. Это
беспрецедентный случай в истории морской войны. Даже разгромленные и уничтоженные
эскадры не позволяли себе ничего подобного. Испанцы под Сантьяго, русские при
Цусиме, японцы в проливе Суригао до конца держали строй, их эскадры действовали
как единое целое. Лишь отдельные корабли пытались спастись, когда битва уже
фактически завершилась. Случаев панического бегства целого флота лично я
припомнить не могу.
Почему Джеллико, видя, что противник бежит в полном замешательстве,
позволил ему второй раз подряд ускользнуть от разгрома? Шеер
приказал своим флотилиям эсминцев прикрывать его отход, но этот приказ сумели
выполнить только Шульц и Геле, которые получили соответствующие инструкции 20
минут назад. 3-я, 5-я и 7-я флотилии находились слишком далеко на севере, а
корабли Шурра двигались так медленно, что их пришлось отозвать. 6-я и 9-я
флотилии попали под огонь среднего калибра британских линкоров, их
контратаковала 4-я эскадра легких крейсеров Ле Мезюрье и 11-я флотилия
эсминцев Хоксли. Тем не менее, 20 эсминцев сумели выйти на расстояние 8000
ярдов и выпустили 31 торпеду. Это несколько странный залп — полторы торпеды на
корабль. Из всех торпед только 10 дошли до британской линии и произвели эффект
совершенно непропорциональный для такого ничтожного количества. Джеллико был
твердо уверен, что их гораздо больше. Битти, кстати, думал точно так же. В
ходе русско-японской войны из более чем 100 выпущенных торпед в цель попали
менее 5 процентов. Но сторонники этого оружия сумели убедить адмиралов (и
английских, и немецких, заметим), что теперь торпеды дадут не менее 30
процентов попаданий. Ведь за прошедшие
10 лет их скорость и дальность хода значительно увеличились. От массированной
торпедной атаки мог спасти только радикальный маневр уклонения. «Боевые
инструкции Гранд Флита» подчеркивали, что наилучшим маневром является уклонение
поворотом по-дивизионно ОТ торпед, чтобы корабли могли выйти за пределы их
дальности хода. До Ютландского боя никто не предполагал, что в условиях плохой
видимости это приведет не только к увеличению дистанции боя на 3000 – 4000 ярдов,
это еще полбеды. Но одновременно это вело и к потере контакта с противником.
Поэтому в таких условиях был оправдан более рискованный поворот НА торпеды.
Стэрди открыто выражал разочарование тем, что «вся колонна отвернула от
торпедной угрозы. Поворот на торпеды в некоторых случаях мог быть более
разумным». Только в 1936 году сам Джеллико признал, что «поворот на торпеды в
некоторых случаях является более полезным». Но в 1916 году он думал иначе, и в
19.23, одновременно с третьим боевым разворотом Шеера, Джеллико приказал
повернуть прочь. Он не хотел выполнять этот маневр и сначала решил ограничиться
поворотом на 2 румба, но через пару минут приказал довернуть еще на 2 румба. В
итоге немцы двинулись на запад, Гранд Флит — на юго-восток. Поэтому Шеер быстро
скрылся в тумане. Англичане потеряли противника, но ничуть не уменьшили
опасность для своих кораблей. Нескольким линкорам все равно пришлось
уклоняться от торпед. Например, «Мальборо» повернул направо, и первая торпеда
прошла по носу, вторая — так близко по корме, что лишь поворот спас корабль от
попадания, а третья вообще нырнула под килем.
Однако решение Джеллико само по себе не послужило причиной потери
контакта с противником, который совсем не рвался продолжать бой с
превосходящими силами англичан. Джеллико думал, что Шеер пропал из-за Того, что сгустился туман. Новых сообщений о маневрах
германских линкоров к нему не поступало, хотя концевые корабли его колонны
ясно видели немцев. Например, «Вэлиант» в 19.23 отметил поворот германской
колонны. Когда британский главнокомандующий решил, что торпедная опасность
миновала, в 19.35 он приказал Повернуть на 5 румбов —
на 1 больше, чем предыдущий отворот. Это должно было восстановить контакт и
позволить снова завязать бой. Однако Шеер, который сначала шел на запад, сам
повернул на 3 румба от курса схождения. Самым последним из британских
линкоров, который видел противника днем, оказался «Малайя». Но его капитан
хладнокровно наблюдал, как противник уходит, даже не подумав сообщить об этом
Джеллико. Гуденаф, который видел Шеера на новом курсе,
тоже не сообщил ничего. Однако в 19.40 донесение с «Лайона» прояснило Джеллико,
что его поворот был недостаточен, он повернул еще раз, но, увы, лег на
параллельный курс с невидимым противником. Битти по-прежнему рвался вести бой
на дистанции пистолетного выстрела. Его не смутила такая мелочь, как поломка
компаса. Повернув вправо, он имел перестрелку с германскими линейными крейсерами,
и в 19.45 дал пеленг на голову колонны Шеера и, что более важно — его курс. К
несчастью, Гуденаф все запутал сообщением о неизвестном количестве вражеских
кораблей на северо-западе, полностью сбив с толку главнокомандующего. До 20.00,
когда Шеер оказался в 15 милях, Джеллико не предпринимал никаких решительных
маневров для восстановления контакта. Лишь когда до темноты оставался всего
час, британский адмирал круто повернул на запад. Однако и теперь он не увеличивал
скорость, чтобы не отстал поврежденный «Мальборо», который не мог дать более
17 узлов. Минутой позже Джеллико получил новый сигнал от Битти: «Предлагаю
отправить головные линкоры следом за линейными крейсерами. Мы отрежем весь
вражеский линейный флот». На поиски последнего Битти отправил свои легкие крейсера.
Это был разумный сигнал, хотя недоброжелатели Битти порицали его за такое
нарушение субординации. Но к задержке при передаче сигнала (радиограмма была
отправлена в 19.47) Джеллико добавил новую. Только
через 15 минут он приказал Джерраму «следовать за нашими линейными
крейсерами». Однако теперь корабли Битти больше не были видны с «Кинг Георга
V». Джеррам двинулся туда, где он в последний раз видел
Битти и где слышал выстрелы (это вели бой крейсера Нэпира).
Он не увеличивал скорость и не догадывался, что расходится с противником на 2
румба.
Тем не менее, два флота продолжали сближаться. Опасаясь слишком далеко
оторваться от своих баз, в 19.45 Шеер повернул на юг, находясь всего в 12 милях
к востоку от «Айрон Дьюка». По донесениям своих эсминцев он понял, что
сражался со всем британским линейным флотом. Шеер писал: «Если бы мы могли
парировать охватывающее движение противника и выйти к Хорнс-рифу раньше него,
то сохранили бы инициативу на следующее утро. Чтобы добиться этого, ночью
следовало бросить в атаку все миноносцы, даже рискуя остаться без них в
утреннем сражении. Германский Линейный Флот должен был прорваться к Хорнс-рифу
кратчайшим путем, не уклоняясь от курса и не обращая внимания на атаки
противника». Результатом этого решения стали последние контакты между
сражающимися флотами до наступления темноты. На «Индомитебле»
«в 20.20 были снова замечены вражеские линейные крейсера, и через несколько секунд они открыли
огонь. Большинство расчета моей орудийной башни вышло наружу подышать свежим
воздухом. Люди бросились обратно, сломя головы. В 20.26 мы снова вели жаркий
бой на дистанции 8600 ярдов. Немцы стреляли хорошо и несколько раз накрывали
нас. Но и многие залпы нашей эскадры попадали в цель. Мы видели большие пожары
на борту нескольких вражеских кораблей. К 20.42 они получили вполне достаточно и отошли, мы прекратили огонь. Если нам повезет,
то мы дадим им еще один бой. У нас в башне имелись 2 граммофона - один в самой
башне, второй - в рабочем отделении прямо под нами. Во время каждой передышки
мы крутили пластинки, причем разные. Эта какофония была не хуже остальных
ужасов войны».
Германские линейные крейсера, которые пытались выйти в голову Линейному
Флоту Шеера, около 20.25 попали под сильный огонь соединения Битти. Сами они уже
не могли отвечать. Во-первых, они видели только вспышки орудийных залпов
противника, а во-вторых, уже имели очень тяжелые повреждения. На «Дерфлингере»
осталось только 2 исправных орудия главного калибра, и корабль принял более
3000 тонн воды. Поэтому Хартогувел 1-ю Разведывательную Группу на другой борт
колонны Шеера, прикрывшись его дредноутами. Эта короткая стычка произошла как
раз, когда Хиппер попытался перейти на борт «Мольтке». В результате он снова принял
командование эскадрой только в 21.00.
Крейсера Нэпира в этот момент тоже вели бой. Как вспоминает один из
офицеров «Ярмута», им было
«приказано произвести поиск в западных секторах, чтобы обнаружить
голову колонны противника. Мы начали развертывание в указанном направлении,
когда в 20.20 «Фалмут» заметил 5 вражеских легких крейсеров по пеленгу
NNW. За ними следовали 2 линейных
крейсера, которые вели бой с нашими линейными крейсерами. Мы построились в
кильватерную колонну и завязали бой с вражескими легкими крейсерами на
дистанции 7000 ярдов. Их залпы ложились недолетами, а наши, похоже, шли ничуть
не лучше из-за того, что не было никакой возможность корректировать огонь при
такой безобразной освещенности. Противник отошел, и мы больше его не видели».
После этого Битти заметил броненосцы Мауве, которые теперь возглавляли
германский линейный флот, и открыл огонь по ним. Несколько попаданий заставили
«Шлезвиг-Гольштейн», «Поммерн» и «Гессен» уклониться на юго-запад и скрыться.
Ле Мезюрье и Хоксли тоже видели это, но, «видя, как «Кинг Георг
V» отворачивает, мы решили, что следует идти за ним,
чтобы не потерять контакта с нашим собственным флотом». Просто потрясающий
пример полного служебного несоответствия. Командир эскадры крейсеров не
понимает, что его главная обязанность — служить глазами флота. Немудрено, что
сразу после боя Битти изменил свои боевые инструкции. Он писал: «Обязанностью
младших флагманов становится ожидание конкретных приказов и действия в духе
требований главнокомандующего. Этих требований всего 2, и они очень просты:
пока вражеские тяжелые корабли остаются на плаву, мы
должны их обнаружить и сообщить, атаковать и уничтожить».
Немного раньше, в 20.10, Хоксли заметил 5-ю флотилию эсминцев Хейнеке
к востоку от остальных сил Шеера и повел свои эсминцы в атаку на него. Атаку
эсминцев поддержала 4-я эскадра легких крейсеров. Британские корабли заметили
эскадру Бенке, которая теперь замыкала строй Шеера. Хоксли не сумел выполнить
торпедную атаку, корабли Ле Мезюрье действовали гораздо лучше. Один из
офицеров крейсера «Каллиопа» вспоминает:
«Мы приблизились на 8500 ярдов и повернули на курс, параллельный курсу
противника. До разворота по нам не стреляли, вероятно, они не были уверены —
свои мы или враги. Но затем они быстро поняли свою ошибку и накрыли нас.
Выпустив торпеды, мы отошли на восток на большой скорости, чтобы соединиться с
нашим флотом. Мы видели германские линкоры в течение 10 минут и получили 5
попаданий. Только высокая скорость и зигзаг спасли нас от уничтожения».
Хотя повреждения флагманского корабля Ле Мезюрье помешали ему передать
сообщение, Джеллико сам видел вспышки выстрелов в 20.38 и прожектором запросил «Комус»:
«По кому вы стреляете?» Из ответа капитана 1 ранга Э.Г. Готэма: «По вражеским
линкорам» главнокомандующий заключил, что он сближается с врагом. Это же вроде бы подтвердила вспыхнувшая через несколько минут короткая
перестрелка в хвосте британской линии, где Гуденаф имел стычку с 2-й флотилией
эсминцев. Один из «Ноттингема» так описывает этот момент боя:
«В сгущающихся сумерках мы имели короткую перестрелку с германскими
эсминцами, в ходе которой «Саутгемптон» вроде бы потопил один из них. Однако
они так быстро скрылись в тумане, что мы не сумели сблизиться на дистанцию
эффективного огня. Лично я находился на мостике с 14.00, не имея лишней
одежды. Никогда раньше я так не замерзал, но никому в голову не пришло бы
послать вестового в каюту за плащом в разгар Ютландской битвы».
Но лишь к 21.00 после донесений «Лайона» и «Фалмута» ситуация немного прояснилась.
Затем произошло третье, более важное столкновение. «Керолайн» и «Роялист»,
расположенные впереди «Кинг Георга
V», на
котором Джеррам все пытался догнать потерявшиеся корабли Битти, заметил колонну
Шеера. Капитаны 1 ранга Г.Э. Крук и Г. Мид повернули, чтобы атаковать
броненосцы Мауве торпедами, и сообщили об этом Джерраму. Флагманский штурман
убедил Джеррама, что это британские линейные крейсера, и адмирал запретил
атаку. Когда Крук повторил, что это неприятель, Джеррам ответил: «Если вы уверены
— атакуйте». «Керолайн» и «Роялист» выпустили свои торпеды. Хоксли тоже
заметил эти корабли, опознал их как неприятельские и повернул на них, ожидая,
что 2-я эскадра линкоров откроет огонь. Однако Джеррам оставался
убежден, что это корабли Битти. Кроме адмирала никто в это не верил. На
«Орионе» флаг-офицер сказал Левесону: «Сэр, если сейчас вы выйдете из колонны и
повернете на них, ваше имя станет таким же знаменитым, как имя Нельсона».
Однако, как и Эван-Томас, Левесон был приучен исполнять любой приказ. «Мы
должны сохранять кильватер», - отрезал он. Корабли Шеера отвернули на запад,
прежде чем окончательно лечь на южный курс. Джеррам продолжал вести британский
линейный флот параллельным курсом, не пытаясь сблизиться.
Это была последняя встреча двух флотов, прежде чем на Северное море
опустилась ночная тьма. Солнце должно было снова подняться примерно через 5
часов. Несмотря на тяжелые потери, которые почти целиком являются заслугой
линейных крейсеров Хиппера, Гранд Флит по-прежнему командовал ситуацией. Шееру
дважды пришлось бежать от сокрушительного огня соединения, которое сейчас
располагалось в 10 милях от него, как раз на пути к безопасным гаваням. Хотя 31
мая второй Трафальгар не состоялся, в основном из-за отвратительной видимости
и твердого намерения Шеера избегать столкновения, Джеллико, все его офицеры и
матросы вполне могли надеяться на повторение «Славного Первого
Июня» на следующий день.
Этот день был одной их самых славных страниц в истории Королевского
Флота. 1 июня 1794 года адмирал лорд Хоу разбил французский флот адмирала
Вилларе-Жуаеза и захватил несколько линейных кораблей. Сражение происходило
так далеко от берега, что не получило другого названия. Впрочем, французы тоже
нашли повод гордиться этой датой. Одним из погибших кораблей был «Венжер дю
Пепль» — «Народный мститель», чью гибель очень красочно описал Жюль Верн в
романе
. «20000 лье под водой». Но вот что совершенно не приходило в голову
Джеллико — это возможность оказаться в положении адмирала Мэтьюза, который
после Тулонского сражения получил письмо от французского адмирала. «Если бы
только не ваши капитаны, я сегодня находился бы у вас в плену...»