Wundefwaffe

ГЕЛЬГОЛАНДСКАЯ БУХТА

 

Война, начавшаяся в 1914 году, была во многих отно­шениях новой. Новые корабли, новая тактика, новое ору­жие, а самое главное — новый противник создали такую ситуацию, в которой не имелось быстрого решения. Даже традиционную стратегию больше нельзя было использо­вать. В войнах прошлого, обычно против Франции или Испании, для Англии было важным сохранить откры­тым Ла-Манш. При этом Западная Эскадра действовала из Плимута или Фалмута. Все это являлось краеугольным камнем британской стратегии. Опираясь на него, Коро­левский Флот одержал много славных побед.

Но теперь противник находился на восточном берегу Северного моря, которое имело 2 выхода в океан. На­глухо закрыть одну из дверей не представляло никакой сложности, так как в этом помогала даже география. Ши­рина восточного входа в Ла-Манш не превышала 20 миль. Для современного флота это практически ничто. Но су­ществовал еще северный выход вокруг Шотландии. На этом пути примерно 350 лет назад нашла свою гибель Непобедимая Армада, но сегодня он не представлял никакой опасности для плавания. Паровые машины и стальные корпуса сделали его безопасным. И теперь бе­рега Ла-Манша уже не имели первостепенного значе­ния, как в войнах прошлого. В 1914 году более важным стало восточное побережье Англии и особенно его се­верная оконечность.

Стратеги много размышляли над решением этой проблемы. Еще в 1903 году, когда Германия только начала прекращаться в первоклассную морскую державу, было решено начать укреплять Розайт для использования его в качестве главной базы флота. Также было решено начать оборудование Скапа Флоу и Кромарти Ферта в качестве вспомогательных баз. Но к 1912 году британский флот так увеличился, что Розайт просто не мог вместить все корабли. В том же году было решено начать строить ук­репления в Скапа Флоу и Кромарти, чтобы они также могли служить базой для главных сил флота.

Пока происходило все это, над Европой сгущались грозовые тучи. В июле 1914 года главные силы британско­го флота были переведены в новые базы на восточном побережье. Вместе с ними отправились и подводные лод­ки. 29 июля первые лодки прибыли в Гарвич. К утру 4 авгу­ста все лодки находились в новых базах. 8-я флотилия, известная как Заморская, состояла из 8 лодок типа «D» и 9 лодок типа «Е» и базировалась в Гарвиче. 5 остальных флотилий, в которые входили более старые 37 лодок типа «С» и 10 лодок типа «В», базировались в Дувре, Хамбе­ре, Тайне и Форте вместе с патрульными флотилиями эсминцев и легких крейсеров.

Общее командование подводными лодками в начале войны было возложено на коммодора Роджера Кийза. Его штаб находился в Гарвиче. Кийз не стал терять время на опробование нового оружия, отданного в его распоряже­ние. Срок ультиматума Германии истекал в полночь 4 ав­густа, а через 3 часа подводные лодки Е-6 капитан-лей­тенанта К.П. Тэлбота и Е-8 капитан-лейтенанта Ф.Н. Гудхарта были направлены в Гельголандскую бухту. Они дол­жны были провести разведку, но при этом не атаковать вражеские корабли. Такой приказ исполнить нелегко, обе лодки видели достаточно целей, о которых подводники могут лишь мечтать. Однако им предстояло сыграть более важную роль. В данный момент от них требовалась только информация о характере патрулей и маршрутах вражеских кораблей. Это показывает, что адмирал Джеллико так и не понял ни специфики подводной лодки как оружия, ни ее возможностей. Он показал это и позднее, когда в качестве Первого Морского Лорда пытался найти сред­ства борьбы с германскими подводными лодками. Самое странное, что такое ограничение сохранялось до самого конца войны, оно лишь немного трансформировалось. Лодкам было запрещено атаковать любые корабли, вы­ходящие из портов. Джеллико боялся испугать герман­ских адмиралов, которые, потеряв один корабль, отме­нят операцию и вернутся в базу. Он намеревался пере­хватить и уничтожить германский флот в открытом море. Ни явное нежелание немцев вообще покидать порты, ни постоянные провалы попыток перехватить вышедшие эс­кадры не изменили мнения Джеллико. До самого конца войны британские подводники могли атаковать лишь воз­вращающиеся германские корабли. Это объясняет более чем скромные успехи британских лодок в Гельголандской бухте. Там, где подводники не были скованы глу­пыми ограничениями — в Мраморном море, на Балти­ке, — они показали себя с наилучшей стороны.

 

Наблюдения в Гельголандской бухте были прерваны 8 августа, когда от Заморской флотилии потребовали вы­полнить иную задачу. Она должна была прикрывать пере­возку Британского экспедиционного корпуса во Фран­цию. В море вышла вся флотилия вместе с приданными эсминцами «Лурчер» и «Файрдрейк». Лодки круглосуточ­но патрулировали на линии немного восточнее Дуврско­го пролива. Перевозка войск заняла 7 дней, и лодки по­лучили шанс проверить себя в ходе продолжительного патрулирования в условиях военного времени. Они не ис­пытали никаких трудностей. Выяснилось, что лодка мо­жет находиться в море гораздо дольше, чем предполага­лось ранее. Это был самый ценный урок.

14 августа патрулирование в Гельголандской бухте во­зобновилось. Донесения подводных лодок позволили английскому командованию составить ясное представление о составе и методах действий германских патрулей. Это была нелегкая работа, так как Гельголандская бухта мел­ководна, и противник все время был настороже. Несколь­ко раз немцы обнаруживали лодки и начинали охоту за ними. Однако навыки, выработанные на учениях мирно­го времени, очень пригодились подводникам. В первый период войны британский флот не потерял ни одной подводной лодки.

После того как подводные лодки представили полную диспозицию германских патрулей, командование присту­пило к выработке плана операции. На 28 августа был на­значен рейд крупных сил британского флота во вражес­кие воды. Хотя главную роль в операции предстояло сы­грать надводным кораблям, в ней были задействованы и 8 лодок Заморской флотилии. Это были D-2, D-8, Е-4, Е-5, Е-6, Е-7, Е-8 и Е-9. 3 лодки — Е-4, Е-5 и Е-9 долж­ны были образовать внутреннюю дозорную линию в ме­ридиональном направлении около Гельголанда. Е-6, Е-7 и Е-Н были развернуты на внешней дозорной линии в 40 милях на северо-запад от острова. D-2 и D-8 должны были на­ходиться в устье Эмса, чтобы перехватить возвращаю­щиеся в базу германские корабли. Успех операции зави­сел от действий лодок внешней дозорной линии.

Большая группа британских эсминцев должна была прочесать бухту. Ее поддерживали легкие крейсера и эс­кадра линейных крейсеров. Первыми в бухту должны были войти 8 подводных лодок. Лодки внешней дозорной ли­нии должны были следовать в надводном положении, чтобы отвлечь на себя патрули противника и увести их как можно дальше на запад. Это им удалось. Несколько германских эсминцев ринулись в погоню.

Именно так начался бой у Гельголанда, первое мор­ское сражение новой войны. Немцы потеряли 3 легких крейсера и 1 эсминец. Им еще повезло, так как прекрас­ная утренняя видимость во второй половине дня смени­лась туманом, который укрыл германские корабли. В частности, подводные лодки не сумели атаковать против­ника. Несколько германских кораблей были повреждены и снизили скорость. В условиях нормальной видимости они стали бы легкой добычей для подводных лодок.

Из всех лодок лишь Е-4 сумела принять какое-то учас­тие в бою. Ее командир капитан-лейтенант Э.У. Лэйр в перископ видел первую стычку этого дня. Британские эс­минцы потопили германский эсминец V-187, а потом спу­стили шлюпки, чтобы подобрать команду. Пока они зани­мались этим, из тумана появился германский легкий крей­сер «Штеттин» и открыл огонь по британским кораблям. Они были вынуждены отойти, не забрав шлюпки. Потом крейсер открыл огонь по шлюпкам. Е-4 попыталась атако­вать его. Однако «Штеттин» заметил большой воздушный пузырь, выскочивший на поверхность в момент пуска тор­пед, и повернул на Е-4. Он уклонился от торпед и попы­тался таранить лодку. Лодка ушла в глубину, и «Штеттин» проскочил над ней. Потом германский крейсер повернул и ушел. Капитан-лейтенант Лэйр снова вернулся к месту гибели германского эсминца, продул цистерны и всплыл. Он забрал на борт лейтенанта и 9 матросов с эсминца «Дифендер». В остальных шлюпках оказались 2 офицера и 26 матросов с V-187, из которых 18 были тяжело ранены. Лэйр забрал 1 офицера и 2 матросов в качестве военно­пленных. В своем рапорте он написал «как образец». Ос­тальным немцам он оставил британские шлюпки, чтобы они могли добраться до Гельголанда. Прежде чем поки­нуть место боя, Лэйр убедился, что немцы имеют доста­точно воды и продовольствия и у них есть компас. Он ука­зал им курс на остров и направился на звуки выстрелов, которые раздавались на юго-востоке.

Этот маленький эпизод показывает отвагу и благород­ство британских подводников. Всплыть днем во вражес­ких водах — значило играть с огнем. Кроме того, в тече­ние 40 минут Лэйр оказывал помощь своим врагам.

В этом бою имелся еще один эпизод, в котором уча­ствовали подводные лодки. Коммодор Гуденаф, командир эскадры легких крейсеров, не знал, где находится внешняя дозорная завеса. В 9.00 его крейсера оказались именно в этом районе. «Саутгемптон», на котором разве­вался брейд-вымпел коммодора, заметил Е-6 капитан-лейтенанта Тэлбота и полным ходом пошел на нее, что­бы таранить. Аварийное погружение спасло Е-6. К счас­тью, Тэлбот успел разглядеть, кто именно пытался его атаковать, и не выпустил торпеды.

В результате этой операции англичане получили один важный урок, который, к величайшему сожалению, был забыт, когда сменилось командование подводными си­лами. Стало ясно, что в условиях современного боя с его стремительно меняющейся обстановкой подводные лод­ки не должны действовать совместно с надводными ко­раблями. Их подводная скорость слишком мала, а само присутствие в районе боя является источником опаснос­ти. Крайне трудно определить национальную принадлеж­ность подводной лодки, когда видишь ее на поверхности. Если виден только перископ, это вообще невозможно. Надводный корабль вполне может атаковать собственную лодку, если считает, что его безопасность зависит от этого.

Бой в Гельголандской бухте также заставил пересмот­реть значение подводной лодки. Уже в первые 4 недели войны она хорошо показала свои возможности в одном аспекте. Только подводная лодка могла находиться во вражеских водах и добывать информацию, с помощью которой командование составляло для себя картину пе­редвижений вражеского флота. Именно на основании та­кой информации командование Гранд Флита сумело спла­нировать и провести успешный бой 28 августа. Но даже находящиеся в районе боя лодки не приняли в нем уча­стия. В действительности они только спутали карты обо­им противникам. Развертывание лодок в районе боя ста­ло следствием ошибочных довоенных представлений об их роли.

Тем временем британские лодки возобновили патру­лирование в Гельголандской бухте, и это почти сразу принесло плоды. Командование сняло запрет на атаки выходящих в море кораблей, и лодкам были полностью развязаны руки.

Первый удар нанес командир Е-9 капитан-лейтенант Макс Хортон. Он патрулировал юго-западнее Гельго­ланда и ночь 12 сентября провел, лежа на дне на глуби­не 120 футов. На рассвете Е-9 подвсплыла на перископ­ную глубину, и Хортон увидел старый крейсер «Хела», который использовался в качестве яхты командующим германским флотом. Крейсер шел на расстоянии 2 миль от лодки. Хортон подошел на дистанцию 600 ярдов и выпустил 2 торпеды, одна из которых попала в цель. Е-9 погрузилась, сопровождаемая градом снарядов, падаю­щих вокруг перископа. Лишь через час Хортон всплыл, чтобы в перископ посмотреть на результаты атаки. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в гибели «Хелы». Увы, этот успех так и остался единственным для британ­ских подводников в Северном море.

Во время следующего похода в Гельголандскую бухту Хортон патрулировал в районе устья Эмса. После несколь­ких дней ожидания он заметил вражеский эсминец. Вре­мени на атаку почти не было, и Хортон выпустил 2 тор­педы, установленные на глубину 8 футов. Эсминец S-116 получил попадание в районе миделя и затонул через не­сколько минут. Но ведь это был всего лишь старый ма­ленький эсминец.

Патрулирование в Гельголандской бухте велось в те­чение всей войны, однако пока мы не будем рассказы­вать об этом. В начале войны британский флот провел несколько других операций, в которых подводные лодки сыграли важную роль. Они также открыли для себя со­вершенно незнакомые ранее театры войны.

Не следует забывать, что первые походы в Гельголанд­скую бухту проводили лодки типов «D» и «Е», страдав­шие от множества детских болезней этого нового типа оружия. Такие походы были серьезным испытанием уме­ния и отваги командира и команды, гораздо более строгим, чем на современных лодках. Но в одном отношении их жизнь была гораздо легче. Тогда еще не были созданы изощренные системы противолодочного оружия, кото­рые применяются сегодня. В августе и сентябре 1914 года подводная лодка была новым и довольно экзотическим оружием. Ей еще предстояло ощупью найти методы дей­ствий. Офицеры и матросы первых лодок показали не только умение высочайшего порядка, но и несгибаемую отвагу, когда приходили в мелководные районы вблизи вражеского побережья. Она плавали на лодках, которые сегодня выглядят смешными и неуклюжими.

Первые походы обошлись почти без потерь, — лишь 18 октября погибла Е-3. Во время первого похода она за­метила севший на воду германский гидросамолет и всплы­ла рядом с ним. Забрав пилота и механика, лодка пото­пила самолет. Во время октябрьского похода она должна была находиться в районе устья Эмса, но зашла слиш­ком далеко в поисках целей. Германские эсминцы отре­зали ее от моря в одной из бухт и потопили артогнем.

В ходе этих операций англичане получили еще один урок. Подводная лодка являлась кораблем-одиночкой. Она действовала без всякой поддержки. С момента отхода от борта плавучей базы и до возвращения домой она была предоставлена самой себе, и все было против нее. Лодка полностью зависела от умения ее командира, стойкости и дисциплинированности экипажа. Большую часть вре­мени она проводила во вражеских водах, где не следова­ло ждать помощи, если что-то пойдет не так. Это была крайне рискованная игра, но такими же остались опера­ции подводных лодок и в будущем.

Если не считать операций на Балтике и в Дарданел­лах, самым важным районом, где действия подводных лодок имели высшее значение, оставалась Гельголандская бухта, голландское и датское побережье Северного моря. По мере хода войны германский Флот Открытого Моря все менее и менее охотно покидал свою главную базу в Вильгельмсхафене. Но, несмотря на это, требовалось бдительно следить за выходами из него. Современ­ное оружие, особенно растущие возможности самоле­тов, сделало невозможной традиционную тесную бло­каду вражеских портов надводными кораблями. То, что делали Хок, Боскауэн и Коллингвуд возле Бреста, а Нельсон возле Тулона, теперь приходилось делать под­водным лодкам.

Но постепенно ситуация в Гельголандской бухте ме­нялась. Появилось новое противолодочное оружие, но­вые методы охоты, что сделало работу подводных лодок еще более опасной. В первые дни войны самым главным врагом лодки были мина, индикаторная сеть, за которой следит патрульное судно, и первые грубые гидрофоны. Лодку можно было потопить таранным ударом или ору­дийным огнем и торпедами, если она находится на по­верхности. В подводном положении она находилась в от­носительной безопасности, если не учитывать мины.

Но теперь на вооружение флотов поступили глубин­ные бомбы с гидростатическими взрывателями, которые можно было устанавливать на любую желаемую глубину. Они еще не стали очень опасным оружием, так как про­тивник не имел асдика, который мог обнаружить лодку в подводном положении. Чтобы глубинные бомбы стали по-настоящему смертоносным оружием, их нужно было использовать в сочетании с устройством, которое может точно определить местонахождение лодки в глубине моря. Только в этом случае можно будет сбрасывать бомбы прямо на нее.

За 2 года войны конструкция гидрофонов была улуч­шена, они стали более чувствительными. Теперь они даже могли определять направление. То есть атакующий ко­рабль по шуму винтов подводной лодки мог определить пеленг и пойти на сближение с ней. Однако гидрофон не мог указать глубину, на которой находится подводная лодка, и потому охота за ней продолжала оставаться труд­ной. Однако британские ученые уже начали работу над асдиком, который стал самым грозным противолодочным оружием. К счастью для британских подводников, эти разработки остались в секрете до окончания войны.

Сиона вступили в силу первоначальные приказы от­носительно правил патрулирования в Гельголандской бухте. Лодкам запрещалось атаковать вражеские корабли, выходящие в море. За ними нужно было следить и сооб­щать о них, хотя лодка все-таки имела право атаковать поз вращающиеся в порт германские корабли. Эти прика­зы были разумными, однако они бесили подводников, которые были вынуждены смотреть, как уходят самые заманчивые цели. Единственным утешением им служила мысль, что их сообщение по радио поможет флоту навя­зать бой этим кораблям. Но в некоторых случаях соблазн был слишком велик, и преждевременная атака подвод­ной лодки заставляла немцев вернуться в порт, а Гранд Флит терял возможность дать бой противнику.

Но существовали и другие соблазны. Долгие дни ожи­дания в пустынном море часто казались командирам ло­док бессмысленной тратой времени, даже если они зна­ли, что их дежурство является частью общего плана кам­пании. По крайней мере, в одном случае лодка бросила выделенный ей район патрулирования, чтобы поискать приключений ближе к неприятельскому берегу. Это была Н-5 лейтенанта Вэрли. Его терпение не было столь ог­ромно, как у моряков прошлого, которые большую часть жизни проводили в ближней блокаде вражеских портов, даже не надеясь на столкновение, которое могло бы скра­сить скуку. Возможно, следует напомнить, что они были истинными стратегами, и что именно это терпение при­несло Великобритании господство на морях всего мира.

11 июля 1915 года Н-5 находилась в районе патрулиро­вания возле Тершеллинга. Море было пустынным, и за прошедшие несколько дней лодка не заметила ни едино­го дымка, который мог бы скрасить монотонное ожида­ние. Тогда Вэрли решил забыть приказ и подойти еще ближе к вражескому берегу в поисках целей. Рано утром па следующий день он находился возле Боркума, патрулируя в подводном положении. Однако и здесь никаких целей не обнаружилось. Единственным происшествием стала неисправность одного из перископов. Он начал за­едать, и его никак не удавалось опустить полностью.

Когда сгустилась темнота, Н-5 поднялась на поверх­ность, чтобы зарядить батареи, а также исправить пери­скоп. Неисправным оказался верхний сальник, и его ра­зобрали, но тут появился германский эсминец. Н-5 при­шлось срочно погружаться. Это было сделано достаточно быстро, но механик забыл все инструменты на мостике, и они пропали. Перископ остался заклиненным, но те­перь уже отремонтировать его не было никакой возмож­ности.

Вэрли продолжал вести Н-5 на восток. Он прошел маяки Вангероог и Роте Ланд и на рассвете погрузился. Далее он двигался в подводном положении, пока не по­дошел к плавучему маяку Внешний Яде, стоящему пря­мо в устье реки Везер. Здесь 13 июля в 10.00 Вэрли обна­ружил германский эсминец, а вскоре после полудня над лодкой прошла целая флотилия эсминцев. Вэрли атако­вал их, но все торпеды прошли мимо.

Однако вскоре появилась новая цель. Утром 14 июля он заметил подводную лодку U-51, выходящую из гава­ни. Вэрли испытывал некоторые трудности из-за силь­ной зыби, пытаясь удержать Н-5 на фиксированной глу­бине. Кроме того, требовались усилия 3 человек, чтобы поворачивать перископ. Однако он сумел незамеченным подобраться на расстояние 600 ярдов к U-51, и его тор­педа отправила германскую лодку на дно.

Для немцев это оказалось уже слишком — противник атаковал их буквально на входе в гавань. На сцене долж­ны были вскоре появиться эсминцы и патрульные суда. Однако Вэрли этого было мало. Ему требовались доказа­тельства своей победы, чтобы оправдаться за нарушение приказа. Он поднял Н-5 на поверхность, надеясь выудить из воды кого-либо из экипажа германской лодки. Но тут на него обрушились орудия эсминцев и сторожевиков.

Вэрли немедленно погрузился, и началась охота, кото­рая длилась весь день. Н-5 все еще находилась на мелко­водье и была очень стеснена в маневрах. Однако Вэрли сумел уклониться от преследователей, хотя лодку несколь­ко раз крепко встряхнуло разрывами глубинных бомб. Наконец Н-5 благополучно отправилась домой.

После этого разразился громкий скандал. В своем ра­порте Вэрли написал: «Я очень сожалею о допущенных мелких отклонениях от приказа». Однако это не спасло его от гнева командования, который не смог смягчить даже отзыв командира флотилии, который написал: «Лей­тенант Вэрли очень способный и отважный подводник. Хотя я не вижу оправданий нарушению приказа и похо­ду к Везеру, я полагаю, что следует учесть его действия. Умелая и успешная атака германской подводной лодки была проведена, несмотря на неисправный перископ. Особенно следует отметить его дальнейшее поведение в критической обстановке во время атаки эсминцев с под­рывными тралами». Но прошло больше года, прежде чем Адмиралтейство сменило гнев на милость и наградило Вэрли за отвагу.

Несмотря на уход Н-5, кольцо блокады вокруг Гельголандской бухты оставалось сомкнутым. Британские лод­ки продолжали бдительно следить за передвижениями вражеских кораблей. 19 августа 1916 года Е-23 капитан-лейтенанта P.P. Тэрнера заметила у Боркумского рифа германский флот, выходящий в море. Это произошло около 3.00, и так как ночь была безлунной, можно было атаковать противника из надводного положения.

Е-23 сообщила о замеченной эскадре, но Тэрнер ре­шил атаковать немцев. В надводном положении он подо­шел на расстояние 800 ярдов к линейному крейсеру «Зейдлиц». Темнота позволила ему проскользнуть внутрь коль­ца эсминцев охранения. Однако Е-23 была замечена са­мим «Зейдлицем», который открыл огонь. Тэрнер вы­пустил торпеду из траверзного аппарата и спешно по­грузился. К сожалению, торпеда прошла мимо.

Немного южнее находились германские линкоры, ко­торые прошли над Е-23 через полчаса. Однако первая эс­кадра находилась слишком далеко, и хотя Е-23 выпусти­ла 1 торпеду с дистанции 4000 ярдов, но не сумела пора­зить цель. Но следом двигалась еще одна эскадра линко­ров в охранении эсминцев. С воздуха ее прикрывал цеп­пелин. Следуя в подводном положении с максимальной скоростью, Е-23 успела атаковать замыкающий линкор. Тэрнер выпустил торпеды из обоих носовых аппаратов, и одна торпеда все-таки попала в цель. Был поврежден линкор «Вестфален».

Германские эсминцы сразу бросились в контратаку, но Е-23 успела погрузиться на 90 футов и осталась цела. Тэрнер поднялся на перископную глубину, чтобы снова атаковать линкор. Однако он промахнулся и снова спеш­но погрузился на 90 футов. Он успел увидеть в перископ, что «Вестфален» имеет сильный крен на правый борт, но линкор все-таки сумел добраться до гавани.

Не следует говорить, что именно атака Тэрнера при­вела к отмене немцами своей операции. Однако остается фактом, что Флот Открытого Моря, едва выйдя из Гельголандской бухты, повернул назад. Гранд Флит даже не успел выйти ему навстречу из Скапа Флоу, после того как получил радиограмму Е-23. Не имеет смысла рассуж­дать на тему, как развивались бы события, если бы Тэр­нер ограничился радиограммой и ждал, пока немцы бу­дут возвращаться, чтобы лишь тогда атаковать.

Аналогичный случай произошел 19 октября, когда Е-38 капитан-лейтенанта Дж. де Б. Джессопа обнаружила Флот Открытого Моря, проходящий через ее район патрулирования у входа в Гельголандскую бухту. Линейные крейсера прошли слишком далеко от лодки, однако Джессоп сумел выпустить торпеды по 2 легким крейсерам, идущим позади линейных. Торпеды прошли мимо, и, судя по всему, немцы их даже не заметили.

Германские линейные корабли тоже прошли слишком далеко от Е-38. Однако Джессоп сумел торпедировать замыкающий строй легкий крейсер «Мюнхен». 457-мм тор­педа попала под первую трубу, но ее заряд оказался слиш­ком мал. Хотя крейсер был тяжело поврежден, он сумел вернуться в гавань. И снова никто не сможет сказать, состоялось бы генеральное сражение двух флотов, если бы Джессоп позволил немцам спокойно пройти мимо.

Менее чем через месяц британская подводная лодка снова встретилась с главными силами германского фло­та. Это произошло 5 ноября 1916 года у Хорнс-рифа. Шеер узнал, что 2 германские лодки сели на мель возле маяка Бовбьерг, и выслал линкоры и линейные крейсера для прикрытия спасательной операции.

Большая подводная лодка J-1 капитана 2 ранга Ло­ренса патрулировала возле Хорнс-рифа. Она находилась на глубине 25 футов, когда в 4000 ярдов от нее показа­лись 4 линкора типа «Кайзер». Сильная волна мешала Лоренсу удерживать J-1 на перископной глубине.

Когда J-1 выходила в атаку, волна подбросила ее нос. Лодка выскочила на поверхность, и Лоренсу пришлось дать полный ход, чтобы загнать лодку обратно под воду. К счастью, наблюдатели на германских линкорах оказа­лись невнимательными и лодку не заметили. Однако на­чатое погружение нельзя было остановить немедленно. Опасаясь потерять противника, Лоренс решил стрелять немедленно, пока лодка не ушла в глубину. Так как J-1 погружалась, он выпустил все 4 торпеды из носовых ап­паратов веером с растворением 5°.

Первую торпеду J-1 выпустила в 12.08. В 12.12 на лодке услышали сильный взрыв, а через 2 минуты еще один. Лоренс попытался поднять J-1 на перископную глубину, чтобы увидеть результаты своей атаки, но вовремя услы­шал, что прямо над ним проходит эсминец. Поэтому Ло­ренс снова пошел в глубину и проторчал там 2 часа, пока немцы безуспешно пытались найти лодку.

В официальном рапорте Лоренс предположил, что попадания получили третий и четвертый корабли в киль­ватерной колонне. Это были линкоры «Гроссер Курфюрст» и «Кронпринц». Хотя ни один из них не затонул, оба вышли из строя на долгое время.

И еще раз британская лодка столкнулась с германски­ми линкорами. Это произошло во время последнего вы­хода Флота Открытого Моря в апреле 1918 года. После этого эпизода противник решил, что осторожность — это лучшая доблесть, и последние 7 месяцев войны не высо­вывал носа из портов.

Е-42 капитан-лейтенанта Аллена уже имела неболь­шое приключение 20 апреля, когда заметила неподалеку чей-то перископ. Решив, что это один из британских под­водных заградителей, Аллен круто положил руля, чтобы не протаранить его. Это было удачное решение, так как перископ принадлежал Е-45, следившей за Е-42.

Вечером того же дня Аллен поднялся на поверхность, чтобы провентилировать отсеки и с помощью заходяще­го солнца поточнее определить свои координаты. Нахо­дясь на поверхности, он заметил на севере дым. Е-42 снова погрузилась и направилась туда на полной скорости. За­меченный дым принадлежал германским линейным крей­серам, которых сопровождала эскадра легких крейсеров. Аллен повернул, чтобы перехватить противника, но тот прошел у него под носом на большом расстоянии. Хотя Аллен выпустил торпеды с предельной дистанции, они прошли мимо.

Но эпизод еще не закончился. Вскоре показался ли­нейный крейсер «Мольтке», который отстал из-за по­ломки винта. В сопровождении 3 эсминцев он малым хо­дом возвращался в базу. В августе 1915 года в Рижском заливе он уже получил торпеду от Е-1 Лоренса.

Аллен сумел подобраться на 2500 ярдов и выпустил 1 торпеду. Потом он начал описывать циркуляцию, что­бы выполнить вторую атаку. Но Е-42 имела дифферент и пошла на погружение. Лодка ударилась о скалистое дно на глубине 55 футов. И тут на нее обрушились германские эсминцы. За час они сбросили на Е-42 около 25 глубин­ных бомб, которые не причинили лодке вреда, «Мольтке» получил попадание в корму, которое не было смертельным. Немцы отбуксировали линейный крей­сер домой, но ему пришлось провести в доке несколько месяцев, ремонтируя повреждения.

Свою долю приключений в Гельголандской бухте по­лучил и «уродец» S-1. Сначала эта лодка называлась «Суордфиш» и была первой подводной лодкой Королевско­го Флота с паровыми турбинами. Она стала прообразом злосчастных лодок типа «К». S-1 всегда страдала от раз­личных проблем с машинной установкой. Именно по­ломка машин и привела ее к совершенно невероятным приключениям.

В июне 1915 года эта лодка под командованием капи­тан-лейтенанта Келлетта патрулировала севернее Гель­голанда. 21 июня она благополучно ушла от атак цеппе­лина, 2 гидросамолетов, 19 траулеров и эсминца. Но по­стоянные погружения привели к поломке левой турбины.

Ночью лодка смогла лишь частично подзарядить бата­реи, используя правую турбину. Весь следующий день ее гоняли германские самолеты, а экипаж лихорадочно пытался починить сломанную турбину. Ночью, когда лодка находилась на поверхности, отказала и машинная уста­новка правого борта, поэтому зарядка батарей стала про­сто невозможна. Весь следующий день S-1 уходила от атак, расходуя драгоценные запасы энергии. Ночью выясни­лось, что отремонтировать машины своими силами лод­ке не удастся. S-1 оказалась в почти безвыходном поло­жении. Ее батареи были почти полностью разряжены, а обе турбины сломаны. Лишь чудо могло вернуть лодку домой.

Чудо пришло на следующее утро в виде германского траулера «Ост». Море было совершенно пустынным, если не считать этого траулера. Используя последние ватты энергии, Келлетт подвел лодку к нему и отправил на траулер абордажную партию. «Ост» сдался без единого выстрела. Призовой экипаж, состоящий из лейтенанта Кеннеди и 5 матросов, быстро занял траулер и повел его в Гарвич. На буксире «Ост» вел беспомощную подводную лодку.

Караван тащился очень медленно. А к вечеру слома­лась и единственная машина «Оста». Келлетт отправил на траулер своих механиков, чтобы они отремонтирова­ли его машину. S-1 и траулер все еще находились во вра­жеских водах, и над ними висела постоянная опасность появления германских патрулей.

К вечеру англичанам удалось кое-как запустить ма­шину траулера. «Ост» с подводной лодкой на буксире снова двинулся к Гарвичу со скоростью 4 узла. На следу­ющее утро машина траулера снова отказала, и измучен­ные механики S-1 снова принялись за ремонт. Хотя они буквально валились с ног, но все-таки сумели заставить траулер двигаться. На сей раз машины выдержали до кон­ца, и через 4 дня траулер сумел доползти до Гарвича, таща за собой лодку.

 

Как ни странно, довольно много испытаний выпало на долю малых подводных лодок типа «С», которые ис­пользовались, в основном, для обороны собственных берегов. О самоубийственном походе С-3 в Зеебрюгге мы рассказывали в первом томе. Вот еще несколько при­меров.

Малая подводная лодка С-25 лейтенанта Белла попа­ла в смертельный переплет, из которого спаслась про­сто чудом. В конце войны она патрулировала возле Гар­вича и была обнаружена на поверхности 5 германскими гидросамолетами, возвращавшимися из налета на Лоу­стофт. Англичане решили, что самолеты английские, так как сначала они просто пролетели над лодкой. Но вне­запно самолеты развернулись и спикировали на лодку. Пулеметным огнем были убиты Белл и еще 2 человека, серьезные ранения получил находившийся на мостике старший матрос Барж. Прочный корпус был пробит в нескольких местах. Когда старший помощник начал по трапу подниматься на мостик, чтобы выяснить степень повреждений, его встретил Барж, который прошептал: «Погружайтесь, сэр. Не беспокойтесь обо мне. Мне все равно конец». Однако погрузиться и оставить человека на верную смерть было просто немыслимо, даже если бы лодку атаковали еще раз. Старший помощник взва­лил Баржа на плечи и втащил через люк в центральный пост. Однако эти усилия были напрасны, Барж скон­чался, когда ему начали оказывать помощь в централь­ном посту.

Пока старпом пытался спасти Баржа, экипаж лодки заделывал пулевые пробоины деревянными пробками. Вскоре С-25 снова могла погружаться. Когда лодка нача­ла уходить под воду, выяснилось, что не удается закрыть рубочный люк. Нога одного из убитых застряла в люке и не позволяла задраить крышку. Пока пытались убрать труп в сторону, еще 2 человека были убиты пулеметным ог­нем. Старший помощник отослал остальных людей из центрального поста и с помощью ножа отрезал злосчас­тную ногу и задраил люк.

Но даже теперь С-25 не могла погрузиться. Ее электро­моторы были повреждены пулями. Вынужденная оставать­ся на поверхности, лодка была обречена на верную ги­бель. Ее спасло появление другой британской лодки. Е-51 возвращалась из похода в Гельголандскую бухту и была привлечена звуком выстрелов. Она отогнала гидросамо­леты огнем орудий, взяла С-25 на буксир и отвела ее в гавань.

Не менее опасные испытания выпали на долю С-23. Возле плавучего маяка Северный Хиндер она заметила голландский пароход, который был обстрелян германс­кой лодкой. Пароход тонул, получив несколько пробоин на ватерлинии. Подойдя ближе, англичане увидели на корме человека. С-23^ подошла к борту парохода, чтобы снять его, но именно в этот момент судно начало пере­ворачиваться, подминая под себя С-23. Рубочный люк ушел под воду раньше, чем его успели закрыть, и в лод­ку попало большое количество воды. Аккумуляторы начали выделять хлор. Перископ был согнут в дугу, а ог­раждение рубки смято.

Несколько минут лодка отчаянно пыталась освободить­ся, а пароход старался утащить ее с собой на дно. Нако­нец он перевернулся вверх килем, и С-23 вырвалась из его объятий. Ей пришлось подняться на поверхность, чтобы провентилировать отсеки. Спасенный человек оказал­ся единственным уцелевшим из всей команды. Немцы расстреляли спасательные шлюпки, когда команда по­кинула пароход. Второй помощник спасся лишь потому, что забыл секстант в своей каюте и вернулся за ним. За это время все шлюпки уже отвалили от корабля.

Необычная стычка произошла между Е-50 и герман­ской подводной лодкой. Британская лодка, которой ко­мандовал капитан-лейтенант Митчелл, патрулировала возле плавучего маяка Северный Гиндер, держась на пе­рископной глубине. Внезапно лодка сильно вздрогнула, врезавшись во что-то форштевнем. Митчелл бросился к перископу и увидел корму германской подводной лод­ки, медленно всплывающей слева по борту. Он понял, что ухитрился протаранить германскую лодку, которая сейчас находилась под килем Е-50. Можно было предпо­ложить, что она получила тяжелые повреждения. Поэто­му Митчелл решил увлечь ее за собой на глубину, наде­ясь, что давление воды раздавит поврежденный корпус вражеской лодки. Он приказал заполнить балластные цистерны и погрузился на глубину 80 футов. Там Е-50 внезапно освободилась. Подвсплыв под перископ, Мит­челл увидел на поверхности большое масляное пятно. Кроме того, выяснилось, что ось левого носового руля глубины — стальной стержень диаметром 9 дюймов — изогнута дугой. Никаких следов германской лодки не было, и Е-50 вернулась в Гарвич для ремонта. Митчелл» очень надеялся, что утопил лодку противника.

Однако он ошибся. Германская лодка все-таки сумела: подняться на поверхность, после того как освободилась из-под киля Е-50, хотя при столкновении получила боль­шую пробоину. Несмотря ни на что, она сумела вернуть­ся в базу. Это просто невероятно, потому что по всем законам она не могла всплыть с глубины при таких по­вреждениях. Это лишь показывает умение и решитель­ность германского командира и его экипажа.

Одной из самых необычных целей, атакованных под­водной лодкой, стал цеппелин L-7. 4 мая 1916 года Е-31 капитан-лейтенанта Феллмана участвовала в операции вместе с минными заградителями «Эбдиэл», «Принцесс Маргарет» и базами гидросамолетов «Энгедайн» и «Виндекс». Планировалось поставить 2 новых минных заграж­дения. Гидросамолеты должны были атаковать ангары цеппелинов в Тондерне. Противник мог попытаться вы­слать корабли, чтобы перехватить базы гидросамолетов. На этот случай между минными полями дежурили под­водные лодки, которые должны были атаковать немцев.

План провалился хотя бы потому, что лишь 1 гидро­самолет добрался до цели. Немецкие корабли в море не вышли. Лишь один цеппелин отправился выяснить, что происходит. Е-31, державшаяся на поверхности, совер­шенно неожиданно обнаружила у себя над головой ди­рижабль. Феллман решил, что сейчас посыплются бом­бы, и срочно погрузился. Потом он поднялся на перис­копную глубину и увидел, что цеппелин кружит низко над водой. Очевидно, у него были какие-то проблемы.

Е-31 снова поднялась на поверхность. Феллман прика­зал орудийному расчету занять свои места. Е-31 открыла огонь по цеппелину, и один из снарядов поджег его. Весь объятый пламенем дирижабль рухнул в море. Подводная лодка подобрала 7 человек его команды и привезла домой в качестве материального подтверждения своей победы.

Во время войны очень многие лодки были переобору­дованы для минных постановок. Они ставили минные заграждения в Гельголандской бухте в основном на про­траленных немцами фарватерах. Первой лодкой, превра­щенной в минный заградитель, стала Е-24, которая провела первую постановку в марте 1916 года. За ней после­довала Е-41, а потом и другие лодки тоже начали опас­ную работу по установке мин прямо на входе во вражес­кие порты.

Е-41, судя по всему, имела самую необычную карьеру среди всех подводных заградителей. Во время похода в июле 1916 года она обнаружила, что мины взрывают­ся практически сразу после постановки. Это было яв­ным указанием на их дефекты, поэтому командир лод­ки решил привезти остатки мин назад, чтобы можно было выяснить характер неисправности. Лодка вернулась, хотя моряки каждую минуту ожидали взрыва своего опас­ного груза.

Но на этом приключения лодки не закончились. Вско­ре она была потоплена таранным ударом лодки Е-4 во время учений возле Гарвича. Форштевень Е-4 пробил дыру длиной около 9 футов в прочном корпусе, но Е-41 дос­таточно долго оставалась на поверхности, и весь экипаж за исключением 7 человек успел выбраться наружу. По­том Е-41 затонула на глубине 65 футов.

Одним из людей, оставшихся в лодке, был старший помощник командира лейтенант Войси. Он собрал шес­терых уцелевших матросов и приказал им выстроиться под люком в центральном посту. По мере того, как вода заливала отсек, повышалось давление воздуха. Внезапно люк резко открылся, и из лодки вырвался большой пу­зырь воздуха. Войси и 3 матроса были захвачены этим пузырем и вылетели на поверхность. Их подобрал эсми­нец «Файрдрейк», пришедший к месту катастрофы.

Но в лодке еще оставались 3 матроса. Двое из них по­дождали несколько секунд в центральном посту, а потом выбрались через люк. Их не сопровождал воздушный пу­зырь, который унес 4 человек. Матросы пробрались че­рез рубку, протиснулись через выходной люк и всплыли с глубины 65 футов. Их тоже подобрал «Файрдрейк».

В лодке остался только машинный унтер-офицер Бра­ун. Он оставил свое место под люком и направился в машинное отделение, чтобы удостовериться, что там никого не осталось. Когда он вернулся, центральный пост быстро заливало. Он задраил водонепроницаемую дверь, чтобы прекратить поступление воды и хлора в кормовые отсеки.

Потом Браун направился к кормовому люку. Это был единственный выход, через который он еще мог спас­тись. Люк был плотно закрыт и зажат съемным бимсом. Крышка люка была очень тяжелой, и обычно ее подни­мали талями. Прежде чем открыть люк, следовало отсое­динить тали. Браун сделал это. Потом он поднял давле­ние настолько, чтобы крышка люка отошла от бимса, и снял его.

После этого ему пришлось затопить машинное отде­ление, чтобы выровнять давление воздуха с забортным. «Я пришел к заключению, что лучшим способом будет затопить отсеки через кормовой торпедный аппарат или открыв вентиляционные люки дизелей и люк глушителя. Сначала я попытался открыть крышку торпедного аппа­рата, но не смог даже пошевелить ее. Потом я снова вер­нулся в машинное отделение. Проходя мимо распредели­тельного щита, я получил несколько чувствительных уда­ров током. Тогда я открыл клапан глушителя, а также опробовал крышки выхлопных патрубков дизелей. Вода поступала и через них», — писал Браун в своем рапорте.

Чтобы ускорить затопление машинного отделения, Браун открыл кингстон в носовой переборке. Через него начала вливаться вода из центрального поста, изрядно приправленная хлором. Когда давление воздуха возрос­ло, он попытался открыть люк. Три раза люк открывался наполовину, и три раза давление воды захлопывало крыш­ку обратно.

Теперь оставалось сделать только одну вещь. Нужно было задраить барашки люка, чтобы он не открылся, пока давление снова не возрастет. Потом, когда давление воздуха уравняется с давлением водяного столба снару­жи, задрайки следует внезапно сбросить, чтобы люк открылся наружу под давлением воздуха внутри корпуса лодки. После этого Браун поднимется на поверхность в воздушном пузыре.

К несчастью, когда Браун впервые открывал люк, он уронил барашки на палубу. Теперь они находились под несколькими футами маслянистой воды. Браун нырнул и на ощупь нашел 2 барашка. Он туго закрыл люк и начал ждать, пока поднимется давление.

Наступил решающий момент. Когда задрайки слете­ли, люк частично открылся, и из него вырвался воздуш­ный пузырь. Находясь в проеме люка, Браун попытался откинуть крышку, чтобы протиснуться наружу. Но давле­ние снаружи было еще слишком велико, и люк снова захлопнулся. При этом рука Брауна оказалась зажатой между комингсом и крышкой люка. Превозмогая страш­ную боль, Браун сумел приоткрыть крышку, чтобы втя­нуть руку обратно.

После этого Браун сделал последнюю попытку. Он дождался, пока вода поднимется до комингса люка. Из воды торчал только его нос, и воздушный карман был просто крошечным. Теперь давление было так велико, что Браун без труда полностью открыл люк и вылетел на поверхность вместе с воздушным пузырем.

Браун знал очень много важных деталей, которые по­зволили быстро поднять Е-41. Через несколько дней лод­ка снова оказалась на поверхности и была отбуксирована на верфь, где начался ремонт. Пробоину от форштевня Е-4 залатали, и в 1917 году Е-41 вернулась в строй в ка­честве подводного заградителя.

Теперь ею командовал капитан-лейтенант Холбрук, первым из подводников получивший Крест Виктории, когда командовал В-11 в Дарданеллах. В июле он вышел в поход в Гельголандскую бухту, чтобы поставить мины на протраленных немцами фарватерах. Сделав это, Холбрук заметил вспомогательное судно в сопровождении несколь­ких сторожевиков. Он торпедировал это судно, а потом намеренно поднялся на поверхность, чтобы сторожевики увидели его. После этого он повел преследователей к заграждению, которое только что поставил. Неподалеку от заграждения Холбрук погрузился и поднырнул под мины. Однако сторожевики не последовали за ним, опа­саясь торпеды, и повернули назад.

Эта отчаянная работа продолжалась до самого конца войны. Несколько лодок пропали без вести, но потери не останавливали новых минных постановок в прибреж­ных водах, куда обычные минные заградители не могли проникнуть. Это была опасная работа, так как Гельголандская бухта была буквально нафарширована минами, как британскими, так и немецкими. Поэтому даже малейшая навигационная ошибка неизбежно при­водила к гибели лодки.

Кроме минных постановок в Гельголандской бухте и патрулирования в Северном море, перед британскими подводными лодками стояла задача борьбы с германски­ми субмаринами. Лодки, не задействованные для реше­ния более важных задач, охотились за германскими суб­маринами и потопили не менее 19 единиц. Это была очень сложная работа. Привлечение подводных лодок к проти­володочной борьбе, если не считать редких случаев, ког­да позиция врага была известна совершенно точно, было неправильным использованием этой системы оружия. Но в годы Первой Мировой войны подводная лодка, фигу­рально выражаясь, еще не выбралась из пеленок. Коман­дованию еще предстояло разработать наилучшие методы ее использования.

Однако самым знаменитым эпизодом в истории под­водных лодок Гранд Флита стала плачевно известная «бит­ва у острова Мэй», которая похоронила паровые лодки типа «К» и поставила под серьезное сомнение саму кон­цепцию «эскадренной подводной лодки».

31 января 1918 года часть сил Гранд Флита получила приказ выйти из Розайта на учения. Первой гавань поки­нула эскадра легких крейсеров. За ней последовал лидер «Итюриэл», который вел 13-ю флотилию подводных лодок, состоящую из 5 лодок типа «К». В 5 милях за ними двигалось Соединение Линейных Крейсеров, за которым следовала еще одна эскадра легких крейсеров. Замыкали строй легкий крейсер «Фиэрлесс» вместе с 12-й флоти­лией подводных лодок, в которую входили также 5 лодок типа «К». В 10 милях позади них шла эскадра линейных кораблей. Все соединение имело скорость 20 узлов, ко­рабли шли по-боевому без огней. Чтобы сохранить выход в тайне от немцев, корабли имели приказ соблюдать стро­жайшее радиомолчание.

Несчастья начались, когда заклинило руль на подвод­ной лодке К-22, второй в колонне 13-й флотилии. Лодку круто бросило влево. Она описала полный круг и столк­нулась с четвертой в строю К-14. Лодки остановились, крепко сцепившись. Они получили серьезные поврежде­ния, а несколько человек погибли. Замыкавшая строй К-9 с огромным трудом избежала столкновения, положив руль на борт.

Через 12 минут появились линейные крейсера. Из-за приказа соблюдать радиомолчание никто на этом соеди­нении даже не подозревал о случившейся аварии. Сами подводники, зная об идущей позади эскадре, тоже не позаботились подать сигнал хотя бы ракетами. Они даже не подумали включить навигационные огни. Авария не превратилась в катастрофу лишь каким-то чудом. Линей­ные крейсера проскочили мимо стоящих без хода лодок, лишь «Инфлексибл» нанес скользящий удар К-14.

Тем временем К-17, которая шла третьей в колонне, как раз между К-22 и К-14, повернула назад, чтобы выяс­нить, что случилось с пропавшими в темноте лодками. Она тоже удачно разминулась с линейными крейсерами. Но ведь позади двигался «Фиэрлесс» вместе с лодками 13-й флотилии! К-17 оказалась прямо под форштевнем крейсе­ра, который не успел ни застопорить, ни повернуть. «Фи­эрлесс» просто разрубил К-17 пополам. Подводная лодка затонула мгновенно, а «Фиэрлесс» с тяжелыми повреж­дениями носовой части вышел из строя и остановился.

Этот неожиданный маневр флагмана привел в полное замешательство 13-ю флотилию. К-4, шедшая сразу за крейсером, круто положила руля вправо и застопорила машины. За ней шла К-6. Она тоже повернула вправо. Ее командир с ужасом увидел, как из темноты внезапно показался силуэт стоящей на месте лодки. К-4 все еще имела скорость 20 узлов, поэтому, хотя командир сразу приказал дать полный назад и повернуть, избежать стол­кновения не удалось. К-6 врезалась в неизвестную лодку под прямым углом и сделала ей огромную пробоину в районе миделя. В результате К-4 пошла на дно, словно камень, со всем экипажем.

Разумеется, подобная катастрофа могла произойти с любым типом кораблей, лишь слепой случай выбрал в качестве жертвы подводные лодки типа «К». Но даже этот самый случай подчас бывает весьма разборчив. Подвод­ная лодка не предназначена для совместных действий с надводными кораблями. Ее рубка слишком низка, и вах­тенный офицер имеет плохой обзор, даже по сравнению с не слишком высоким мостиком эсминца.

Поражение, которое потерпел Гранд Флит в «битве у острова Мэй», привело к тому, что сразу после войны все подводные лодки типа «К» были отправлены на слом.

 

В конце войны подводными силами Королевского Флота командовал коммодор С.С. Хэлл. 12 ноября 1918 года, на следующий день после подписания перемирия, он выпустил большой приказ, где по заслугам оценил подвиги подводников.

 

«Сейчас, когда вступило в силу общее перемирие, я не стану терять время и сразу выражу мою личную благодарность офицерам и матросам подводного флота. Пройдя вместе с ним первые годы его становления, я имел великую честь и огромное счастье командовать им в годы войны. Источником огромной гордости и удовлетворения как для меня, так и для вас может служить тот факт, что наша организация и система подготовки, созданные в мирное время, прошли самое жесткое ис­пытание. Вы прекрасно выполнили множество самых раз­нообразных задач, возложенных на вас.

Подводные лодки первыми вышли в море в начале войны, они постоянно находились в бою, пока война не кончилась. И они последними вернутся в гавань.

Кроме неоценимой пользы, которую принесли наблюдения, патрулирование, минные постановки, обеспечение действий флота и другие операции, на вашем счету числятся потопленные 54 военных корабля и 274 других, судна. Вы больше чем кто-либо сделали для прекраще­ния незаконной вражеской войны против торгового су­доходства. Все это время вам приходилось осваивать но­вые и более сложные типы подводных лодок, которые требовали от вас все более глубоких знаний и высочай­шего умения. Ваши стойкость и мужество, когда гибли многие из ваших отважных товарищей, были несгибае­мы. Они превзошли все ожидания и явятся славными страницами в истории морской войны, когда эта история будет написана.

Сама природа подводного флота не позволяет вашим; старшим офицерам вести вас в бой, как они того жела­ют. Моим долгом было обеспечить вас наилучшим ору­жием, обеспечить честность и справедливость в отноше­нии каждого из вас, поддерживать вашу репутацию достойно и скромно.

Во всем этом мне верно помогали очень многие, и я не могу в достаточной мере выразить свою благодарность и восхищение всеми вами. Результат очевиден. Мы кон­чили войну с чувством законной гордости, какую могла дать эта война».