Wundefwaffe

...а «Зеленые сердца» остаются при своих

 

Серия мощных контр-ударов Крас­ной Армии, которая последовала пос­ле сражения на Курской дуге, ограни­чилась центральным и южным секто­рами Восточного фронта. Тем време­нем на севере 1943 год прошел относи­тельно спокойно. Фашистские войска продолжали блокаду Ленинграда, линия фронта была стабильной (к северу от Великих Лук находилось 12 советских армий, по сравнению с 49 армиями на юге) и север представлял собой разитель­ный контраст с центром и югом.

Однако для обоих дивизионов JG 54, оснащенных Fw 190, пришлось рас­прощаться со спокойной жизнью, ко­торую они вели на аэродромах в Красногвардейске и Сиверской. Для I./JG 54 конец спокойным денечкам насту­пил раньше всего. Этому дивизиону пришлось перебраться южнее, где он вместе с JG 51 участвовал в операции «Цитадель». Это участие обернулось для дивизиона потерей трех команди­ров - Зайлера, Хомута и Гётца, погиб­ших один за другим. В августе I./JG 54 возглавил обер-лейтенант Отто Вин-цент (Vincent). В это же время к I./JG 54 присоединились II./JG 54 и только что сформированный IV./JG 54, осна­щенный Bf 109. Вместе эти дивизионы составили так называемую «бригаду огневой поддержки», которую пере­брасывали между 6-м и 4-м Воздушны­ми флотами, в зависимости от того, где Красная Армия наносила разящие уда­ры: на центральном участке фронта или на Украине. И во время всей этой неразберихи один человек смог вос­пользоваться сложившейся ситуацией и стать одним из самых знаменитых «экспертов» Восточного фронта.

В августе обер-лейтенант Вальтер Новотны сбил 49 самолетов противни­ка. (В это же время начала восходить звезда другого немецкого аса - Эриха Хартмана. Хартман воевал в рядах JG 52 и сбил сотый самолет противника 20 сентября, в то время как Новотны разменял вторую сотню 15 июня). 21 августа Новотны назначили на долж­ность командира I./JG 54. Вот что пи­сал новоиспеченный командир в пись­ме домой:

«Вчера я сбил 161-й самолет, дру­гими словами это моя 37-я победа за последние 10 дней. Также хочу сооб­щить, что меня назначили на долж­ность командира дивизиона. Два заме­чательных события я отмечаю одно­временно! Не каждый день случается, чтобы 22-летний обер-лейтенант стано­вился командиром дивизиона истреби­телей. Эту должность обычно занима­ют майоры, и это значит, что скоро меня произведут в гауптманы или даже в майоры. Просто не верится. Однако к Дубовым листьям меня еще не пред­ставили».

Из письма видно, что у Новотны уже отчетливо просматривались сим­птомы «ангины», так летчики люфт­ваффе в шутку называли склонность некоторых своих коллег коллекциони­ровать у себя на шее ордена. Хотя, сле­дует заметить, что Дубовых листьев к Рыцарскому кресту немецкому асу пришлось ждать довольно долго. Если в первый год войны пилоты истреби­тельной авиации получали Дубовые листья за 40 сбитых самолетов, то к 1942 году планку подняли до 100 само­летов. В 1943 году «Цветная капуста», как непочтительно называли эту высо­кую награду, оценивалась уже в 120 самолетов противника. Новотны дос­тиг этой планки 24 июня. В тот день он сбил десять самолетов.

Несмотря на недостаток официаль­ного признания Новотны продолжал делать свое дело. Вместе с тремя дру­зьями: ведомым- «качмариком» Кар­лом «Кваксом» Шнёррером (Schnerrer), чей необычный псевдоним взят из популярного в те годы кино­фильма о неудачливом пилоте, Анто­ном «Тони» Дебелем (Debele) и Рудоль­фом Радемахером (Rademacher), Но­вотны образовал звено, на счету кото­рого было 524 воздушные победы!

1 сентября Новотны одержал еще десять побед; семь самолетов он сбил в течение 17 минут во время утреннего вылета, а три - за девять минут в пос­леобеденном вылете. Вот описание не­которых событий того дня:

«В 6:00 мы отправились сопровож­дать бомбардировщики. Идя на боль­шой высоте мы заметили шесть совет­ских истребителя, приближающихся к нам. Я сбил четыре из них. Вдруг я за­метил, что под нами кружат еще пять русских истребителей. Я сбил два из них, и уже поймал в перекрестье прице­ла третий, как заклинило пушку. «Черт!» - подумал я про себя, - «ведь до линии фронта 180 км». (Видно, что Новотны не придерживался правила не удаляться за линию фронта дальше дистанции плани­рования). Но я твердо решил сбить седь­мого. Поэтому я приблизился почти вплотную и открыл огонь из пулеметов. Когда я его все же сбил, то оказалось, что я лечу над городом и нахожусь в са­мой гуще заградительного огня, откры­того русскими зенитками. Ничего страш­ного, просто мне пришлось снизиться и лететь между домов. На высоте пяти мет­ров я прошел над дорогой, перепрыг­нул позицию зенитчиков и оказался на краю города.

После полудня мы завязали бой с пятеркой советских истребителей. Мы задали им жару и уцелевшие самолеты начали играть в прятки с нами среди кучевых облаков. Я подождал немно­го, и по мере того, как русские самоле­ты высовывались на чистый участок неба, я одного за другим сбил три ис­требителя. Таким образом в тот день мне удалось сбить десятерых».

Вскоре Новотны сбил 190-й само­лет. Примерно в это время брат Новот­ны написал Вальтеру письмо, в кото­ром сетовал на то, что хотя Мёльдерс, Галланд и Марсель даже близко не сто­яли по результативности с Новотны, но уже давно получили Бриллианты к Рыцарскому кресту, и спрашивал брата, не может ли Вальтер что-либо сделать, чтобы устранить эту вопиющую неспра­ведливость. Ответ аса был краток и уме­стился на почтовой открытке:

«Отвечаю на твое последнее письмо:

1) Ты мне ничем не поможешь.

2)  Не забивай себе голову моими проблемами.

3) Если начальство не хочет награ­дить меня Дубовыми листьями, я сам себя награжу Бриллиантами.

Твой Вальтер».

И все произошло именно так!

4 сентября 1943 года обер-лейтенант Вальтер Новотны наконец стал 293-м кавалером Дубовых листьев. Оказа­лось, что в задержке не было ничего криминального, просто в очередной раз подняли планку, добавив еще 70 побед к уже требовавшимся 120. И Новотны стал первым пилотом, полу­чившим Дубовые листья по новому критерию. Но кто-то из высших чинов обратил внимание на эту явную не­справедливость. Поэтому когда через три недели Новотны прибыл в ставку Гитлера, чтобы получить Дубовые ли­стья, его одновременно наградили дру­гим высоким орденом фашистской Германии - Мечами. Новотны стоял в одной шеренге с другими пилотами дневной и ночной истребительной авиации и фюрер самолично наградил пилота. Когда Вальтер вернулся в свою часть, там царила не столь формаль­ная обстановка. Во время дружеской попойки один из пилотов произнес та­кой тост: «Старик, ты получил к «Цветной капусте» «Нож и вилку»!»

Тем временем Новотны сбил еще 29 самолетов и стал первым по результа­тивности пилотом. Военный коррес­пондент сообщал:

«В течение двух дней ничего не про­исходило. Имея на счету 203 победы, командир дивизиона находился среди первых по результативности пилотов. Сможет ли он чуть-чуть поднажать и вырваться вперед? Было прохладно и ясно, видимость - отличная, но на небе не было ни одного большевика. Вдруг, днем 14 сентября наши зенитки откры­ли огонь. Большая группа русских бом­бардировщиков, сопровождаемая истре­бителями, приближалась к нашей базе.

Наши истребители взвились в воз­дух, но среди них не было командира дивизиона. Он в то время отсутствовал - конвоировал наши пикировщики. На обратном пути Новотны повел свое звено в свободную охоту. Вскоре в на­ушниках пилотов и в динамике, уста­новленном в наземном оперативном пункте раздался голос ведущего: «Aufpassen!» («Осторожно!»). Обычно Новотны таким образом давал понять своему ведомому, чтобы тот обратил внимание на сбитый самолет. Это был 204-й самолет, сбитый командиром дивизиона. Вскоре последовал 205-й, 206-й, 207-й...

Обер-лейтенант Вальтер Новотны стал самым результативным истреби­телем люфтваффе. Но на земле не было времени для поздравлений. Большеви­ки решили размягчить нашу оборону воздушным ударом, чтобы затем осу­ществить на этом участке прорыв. Ко­мандир пересел в другой самолет и сно­ва поднялся в воздух».

Спустя несколько дней Новотны снова предстал перед фюрером, на этот раз для того, чтобы получить звание гауптмана. В тот день на счету аса чис­лилась 235 воздушных побед. Обер-лейтенант Хюбнер (Hubner) - военный кор­респондент - писал:.

«Вчера вечером внезапно вернулся командир дивизиона. Никто его не ожидал. После церемонии награжде­ния ему полагался отпуск. Но Новот­ны сказал, что провел два неплохих денька в Вене и что с него этого до­вольно.

После многих ужасных облачных дней наступил погожий осенний денек, небо было безоблачным, воздух - свежим. Новотны запихал подальше в че­модан парадный мундир и достал свои «победные штаны». На них виднелось несколько огромных заплат, от посто­янной носки они выцвели, вытерлись и стали серыми. Но командир не рас­стался бы с ними, даже если бы их пред­ложил купить какой-нибудь музей».

Небо к югу от Великих Лук кише­ло советскими самолетами. После по­лудня Новотны сбил три из 14 «Аэро­кобр», летевших на 1000 метров ниже встречным курсом. Первая «Аэрокоб­ра» вошла в штопор, оставляя за собой дымный след, который висел в возду­хе еще минуту после падения самоле­та. Второй советский истребитель взорвался в воздухе, тоже через мину­ту случилось с третьим. «Квакс» Шнёррер сбил четвертого.

На следующий день все повтори­лось. Шесть «Аэрокобр», может быть из числа уцелевших вчера, завидев Fw 190, развернулись и попытались спастись бегством. Уйти удалось только двум. Следующий день пропал даром - во вре­мя боя у Новотны заклинило пулеметы и пришлось возвращаться на базу.

Спустя сутки удача снова поверну­лась лицом к Вальтеру. За девять ми­нут ему удалось сбить четыре самоле­та противника: «Кертис Р-40», «Аэро­кобру», ЛаГГ-3 и еще один Р-40. Пос­ледний самолет стал 235-м.

Чтобы сбить следующие 15 самоле­тов противника Новотны потребовался почти целый месяц. 9 октября коман­дир дивизиона сбил 6000-й самолет, записанный на счет JG 54. О событи­ях, случившихся 13 октября вспомина­ет обер-лейтенант Хюбнер:

«Как только наши Ju 87 ринулись в атаку, показались истребители про­тивника. Новотны сбил один Р-40, усевшийся было на хвост «штуке». Рус­ский истребитель рухнул на землю и его обломки исчезли среди разрывов бомб, сброшенных пикировщиком.

Новотны начал набирать высоту и не заметил, как сзади на него вышел дру­гой советский истребитель. Только предупредительный крик его «качмарика» заставил «эксперта» обернуть­ся. Преимущество было на стороне большевика, но Новотны сумел-таки разделаться с противником.

«Штуки» направились на базу, а Новотны заметил еще одну группу со­ветских истребителей, идущих на низкой высоте через линию фронта. Один из этих самолетов стал его 246-м трофеем.

На следующий день несколько большевистских истребителей попыта­лись перехватить несколько наших раз­ведчиков, летящих на задание. Пока Новотны сбил троих, остальные успе­ли скрыться. Разведчики смогли про­должить полет.

Наконец, уже находясь над линией фронта, Вальтер заметил одиночный советский истребитель Р-40. Это был достойный противник! Новотны при­шлось провозиться с ним целых десять минут, прежде чем «Кертисс» врезался в землю. 250!

На базе царило бурное веселье. Командир зенитчиков устроил в честь командира дивизиона настоящий са­лют, в небо взвились разноцветные ракеты - знак приветствия первому пилоту, перевалившему за 250 побед».

У этой истории был постскриптум. После того как командующий Luftflotte 6 ,генерал Риттер фон Грайм (von Greim) поздравил Вальтера Но­вотны (это было первое официальное поздравление), командир дивизиона сказал Шнёрреру:

- Квакс, я обещал, что когда собью 250-й самолет, то устрою себе настоя­щий праздник. Возьму курьерский са­молет, слетаю в Вильно и там хоро­шенько подзаправлюсь. Не хочешь слетать со мной?»

Шнёррер благоразумно отказался. Однако у этого разговора были свиде­тели, поэтому Шнёррер остался орга­низовывать праздник в дивизионе, а Новотны на Bf 108 отправился в Виль­но. Празднование состоялось дивизионой столовой и перешло в настоящий кутеж, все запасы спиртного были вы­питы до капли.

И в самый разгар веселья вновь позвонил «папа» - генерал фон Грайм - и попросил к телефону командира дивизиона. Вспоминает «Квакс» Шнёррер:

«Все посмотрели на меня. Я попы­тался встать на ноги. Меня одновре­менно бросало и в жар и в холод. Я-то хорошо знал, где сейчас Новотны, но что же мне сказать генералу?

Я плюхнулся на стул возле телефо­на и попытался прочистить горло. Но все что я смог из себя выдавить было хриплое «Герр генерал?». Едва ворочая языком я попытался объясниться, но генерал меня резко прервал: «Ты что, свинья, нажрался?»

Отпираться было бессмысленно и я сказал в трубку «Яволь!».

«Папа» Грайм был старым пило­том, летавшим еще в 1-ю Мировую войну, и он хорошо понимал, что те­перь творится в дивизионе. «Ради все­го святого, Квакс», - заорал он, -«возьми себя в руки и скажи мне, где сейчас Новотны. Фюрер хочет поздра­вить его и наградить Бриллиантами».

Услышав это я мгновенно протрез­вел. «Герр генерал, Новотны отправил­ся в Вильно, в Риа-Бар, отметить свое достижение».

«Ясно. Делайте что хотите, но чтоб к 8:00 Нови и ты были у фюрера на связи!»

Я бросил трубку и бегом вернулся в столовку. Не смотря на то, что я «ис­полнял обязанности командира диви­зиона» мне стоило больших усилий навести в столовой относительную ти­шину. Однако стоило мне повторить собравшимся мой разговор в «папой» Граймом шум и ликование началось с новой силой. Только несколько отно­сительно трезвых пилотов поняло что произошло. Соединить Гитлера с Риа-Баром было никакой возможности. Что же оставалось делать?

Однако наладить связь все же уда­лось. Позже Новотны рассказал мне, что когда его подозвали к телефону и адъютант сказал ему, что с ним сейчас будет говорить сам фюрер, он почув­ствовал как земля разверзается у него под ногами. Он сидел в баре и держал на коленях красотку, а Главнокомандую­щий Вооруженными силами Германии говорил с ним из своей штаб-квартиры в Восточной Пруссии и поздравлял с высшей воинской наградой Рейха!

«Если бы Адольф знал, где я нахо­жусь, полагаю, он вряд ли вручил бы мне Бриллианты», - закончил свой рас­сказ Нови.

На утро фон Грайм прислал за мной курьерский Не 111 и мы отпра­вились в Вильно за Новотны. Мы быстро приняли душ, надели парадную униформу и полетели в Восточную Пруссию. На аэродроме мы пересели в гигантских размеров «Мерседес» и поехали в штаб-квартиру фюрера, пре­одолев по дороге три линии контроля. Нам предложили кофе и сэндвичи, но в головах у нас еще стоял сумбур пос­ле весело проведенной ночки. Я был бледен как полотно и чувствовал, что умру, когда окажусь перед Гитлером. Поэтому мы решили, что я подожду на свежем воздухе, а Нови один скрылся в святая святых.

Спустя час он вышел ко мне, на его лице сияла улыбка от уха до уха, а на шее у него блестели Бриллианты. Вско­ре из бункера показался фюрер. Он вышел и встал задумчиво, держа на поводке Блонди, его немецкую овчар­ку. Новотны не удержался от искуше­ния и представил меня Гитлеру!»

Тем временем каждый день про­должался бой не на жизнь, а на смерть. Успехи, подобные успехам Новотны, одержали еще один-два пилота, напри­мер лейтенант Эмиль «Булли» Ланг (Lang) из II. дивизиона, установивше­го мировой рекорд результативности. В конце октября в районе Киева Ланг сбил за один день восемнадцать само­летов противника. Но достижения были щедро оплачены жизнями пило­тов. Разрываясь между тремя Воздушны­ми флотами от Ленинграда до Украины JG 54 потерял за последние месяцы 1943 года 30 пилотов. Хотя большинство из них были неопытными мальчишками, прослойка «стреляных зайцев» станови­лась все тоньше и тоньше.

11 октября знаменитый квартет Новотны превратился в трио. Лейте­нант Антон Дёбеле погиб во время столкновения в воздухе с другим не­мецким истребителем в районе шоссе Смоленск-Витебск. Дёбелю не хвати­ло до 100 всего нескольких побед. Ги­бель Дёбеле стала началом конца. На следующий день «Квакс» Шнёррер получил серьезное ранение. В тот день Шнёррер и Новотны вылетели в про­ливной дождь на подмогу пехоте, ата­кованной советскими штурмовиками в районе Невеля. Не смотря на нелетную погоду, каждый из немецких пилотов смог сбить по одному самолету. Вне­запно Новотны закричал: «Квакс, ты горишь!»

Огонь быстро разгорался. «Пры­гай, ты не сядешь, здесь кругом дере­вья!» Новотны видел, как его ведомый пытается выбраться из охваченной пламенем кабины. Уже выйдя из обла­ков, на высоте всего 50-70 метров Шнёррер сумел это сделать. Его вы­тяжной парашют только начал вытя­гивать основной купол, когда Квакс упал в грязь. Контуженного с перело­мами обеих ног Шнёррера подобрали пехотинцы, вскоре на «Storch'e» за ним прилетел Новотны. Квакс пролежал в госпитале почти до самого конца вой­ны и вернулся в дивизион тогда, когда там уже вовсю летали на реактивных Me 262. За время своей службы в JG 54 лей­тенант Карл Шнёррер, первый страж хвоста Новотны, сбил 35 самолетов.

15 ноября 1943 года Новотны сбил 255-й самолет и это была его последняя победа на Восточном фронте. В даль­нейшем его назначили на должность командира экспериментального полка, оснащенного Me 262 и носящего его имя. Восстановить в точности собы­тия, имевшие место 8 ноября 1944 года в небе над городом Ахмером, в резуль­тате которых Новотны был сбит и по­гиб, очевидно никогда не удастся.

«Зеленые сердца» потеряли в бою «только одного своего командира. Этим неудачником стал оберст-лейтенант Губертус фон Бонин, сбитый 15 декаб­ря под Витебском. Фон Бонин, приняв­ший командование JG 54 из рук оберста (полковник) Траутлофта в июле, за всю свою карьеру сбил 77 самолетов, в том числе четыре победы он одержал в небе Испании. На место фон Бонина встал майор Мадер (Mader), который прежде возглавлял JG 11, сражавший­ся на Западном фронте.

В середине января 1944 года на се­верном участке Восточного фронта, который столь долго находился в спяч­ке, внезапно началось крупное наступ­ление Красной Армии. 21 января совет­ские части заняли Мгу, прорвав тем самым кольцо блокады вокруг второй столицы. I./JG 54 и II./JG 54 в спешном порядке были отозваны, соответствен­но, с центрального и южного участков фронта. Прибыв на свои прежние мес­та дислокации, летчики вскоре поня­ли, что остановить наступление про­тивника не удастся, как это не удава­лось на Украине. Ведя бои JG 54 от­ступал через Прибалтику примерно с той же скоростью, с какой в 1941 году продвигался вперед.

К февралю I./JG 54, который воз­главил гауптман Хорст Адемайт (Ademeit), базировался в эстонском городке Везенберг. В марте I. и II./JG 54 соединились в Дерпте (Тарту) и Пе­чуре (Пецери), к западу от Чудского и Псковского озер. В это время потери в обоих дивизионах были минимальны, а успехи значительны. 23 марта лейте­нант Альбин Вольф (Wolf) сбил свой 135-й самолет, который стал 7000-м самолетом противника, сбитым летчи­ками JG 54. Спустя десять дней Вольф, занимавший пост командира 6./JG 54, погиб от прямого попадания зенитно­го снаряда в его самолет в районе Пскова. За эти десять дней Вольфу уда­лось сбить еще девять самолетов про­тивника, доведя таким образом свой боевой счет до 144 побед, а ведь это именно Вольф говаривал, что Fw 190 «приземляется как мокрый мешок»!

В июне 1944 года началось наступ­ление Красной Армии в Белоруссии, в результате которого прибалтийская группировка немецких войск оказа­лась отрезанной от основных сил. В то же самое время Красная Армия пере­шла в наступление на Карельском фронте. I./JG 54 перебрался из Эстонии в Латвию, а 1 ./JG 54 отправился в Тур­ку, для прикрытия с воздуха немецких кораблей, находящихся на Северной Балтике. II./JG 54 (командир - майор Эрих Рудорффер (Rudorffer)) в полном составе также отправился в Финлян­дию, где вошел в состав Gefechtsverband Kuhlmey (боевой груп­пы), до этого состоявшей из пикиров­щиков Ju 87 и Fw 190 в варианте ис­требителя-бомбардировщика. В тече­ние нескольких месяцев, проведенных в северной Карелии (Иммола) II./JG 54 сбил 66 советских самолетов.

Сюрпризом оказалось прибытие на Восточный фронт омоложенного и пополненного IV./JG 54. После того как этот летавший на Bf 109 дивизион отступил в Румынию, его отвели с фронта, оснастили Fw 190A-8 и вклю­чили в систему Обороны Рейха. В это время дивизион насчитывал четыре эскадрильи по 16 машин в каждой. Однако в верхах было решено, что при­сутствие IV./JG 54 более необходимо на Восточном фронте и дивизион при­был 30 июня на советско-польскую границу, чтобы оказать прикрытие отступающих сухопутных частей вер­махта. Возглавлял IV./JG 54 майор Вольфганг Шпетелатер (Spetelater), ко­торый сумел прославиться, возглавляя JG 400, оснащенную Me 163 «Komet». На востоке IV./JG 54 пробыл два месяца, понес тяжелые потери и в начале сентяб­ря был снова отведен в тыл.

Тем временем I./JG 54 и II./JG 54 оставались на территории Латвии, ба­зируясь, соответственно, в Шрундене (Цирава) и Либау-Гробине. В этот пе­риод в дивизионах шла реорганизация. 8 августа майор Хорст Адемайт не вер­нулся на базу. Это был один из нечас­тых случаев, когда красноармейцам удалось огнем из стрелкового оружия сбить самолет. В последний раз маши­ну Адемайта видели теряющей высоту над территорией, занятой противни­ком. Адемайт воевал в рядах JG 54 со времени Битвы за Англию и за свою карьеру сбил 166 самолетов противни­ка. Освободившееся место командира I./JG 54 занял майор Франц Айзенах (Eisenach), который прежде возглавлял 3./JG 54, а потом получил ранение в мае 1943 года.

В конце сентября оберст-лейтенант Мадер передал управление полком оберсту Дитриху Грабаку (Hrabak). Грабак был очень опытным летчиком, его карьера началась в феврале 1938 года, когда он попал в ряды JG 52. Гра­бак уже служил в JG 54 во время Бит­вы за Англию и возглавлял II./JG 54. Для полка было трудно найти лучше­го командира, особенно если учесть те испытания, что ожидали полк впереди.

К маю 1944 года два дивизиона JG 54 стали единственными, если не счи­тать штабной эскадрильи JG 51, истре­бительными частями на Восточном фронте, оснащенными Fw 190 и про­должали сражаться, находясь в окру­жении. Не смотря на затруднительное положение, дивизионы были реоргани­зованы - в состав каждого из них вве­ли четвертую эскадрилью. Теоретичес­ки, это должно было увеличить общую численность дивизионов до 130 машин, однако на практике в середине октяб­ря 1944 года дивизионы располагали в общей сложности всего 56 боеспособ­ными самолетами. Возникла новая проблема - нехватка авиационного бен­зина. Поскольку в Курляндию все при­ходилось доставлять морем или по воз­духу, ситуация с топливом вскоре обо­стрилась до предела. Дело доходило до того, что самолеты выкатывали на взлет­ную полосу при помощи быков, чтобы сэкономить топливо на рулежке!

Кроме того стало не хватать само­го главного - пилотов. В начале войны практиковалась система, согласно ко­торой каждый новоиспеченный пилот направлялся сперва в Ergenzungsgruppe (запасной дивизион), имевшийся в каждом боевом полку. В 1942 году за­пасные дивизионы расформировали, а функцию дообучения летчиков взял на себя специальный запасной полк (Ergenzungsjagdgeschwader - EJG).

EJG состоял из двух дивизионов: «Ost» и «West». Дивизионы, в свою оче­редь состояли из эскадрилий, причем каждая эскадрилья готовила пилотов для какого-нибудь одного полка. Опыт­ные боевые летчики периодически отзы­вались из своих полков и направлялись в EJG на инструкторскую работу.

Ergenzungstaffel, готовивший кад­ры для JG 54 первое время находился на юго-западе Франции в Бержераке, Биаррице и Тулузе, затем его перевели на восток Рейха в Лигниц, Рогау-Розенау и Заган. Во время обучения посто­янно случались происшествия, иной раз носящие трагический характер. Например, один из курсантов, пытаясь выполнить первую в своем жизни пет­лю, свалился в штопор и с высоты 2000 рухнул на землю. Другой курсант, сде­лал еще большую глупость. Заходя на посадку на аэродром с бетонной ВПП на самолете, оборудованном подвесным топливным баком, он забыл выпустить шасси. Посадка была отличной, на три точки. Присутствующие зажмурились и зажали уши ладонями, ожидая взрыва... но ничего не случилось!

Другой раз классическую посадку с убранным шасси совершил один из инструкторов, возвращаясь из боево­го вылета (дело в том, что инструкто­ров часто привлекали к воздушным операциям). Заходя на посадку пилот увидел, что правое шасси не вышло (о том, что шасси вышло свидетельство­вал небольшой металлический стер­жень, который выступал над поверхно­стью крыла при выпущенном шасси). На приборной панели горели и зеленые и красные лампочки. «Береженного Бог бережет», - решил пилот и совер­шил прекрасную посадку на брюхо... с выпущенным шасси. Интересно, что кроме этого пилота, все в эскадрильи знали о том, что правый стержневой ин­дикатор на крыле этого самолета вышел из строя уже несколько дней назад.

Хотя программу обучения посто­янно сокращали (боевые части несли большие потери, а лимиты на горючее все время урезали), учебный полк про­должал свою деятельность. Но уровень подготовки молодых пилотов продол­жал падать. В условиях превосходства противника в воздухе, многие из ново­испеченных летчиков, хотя и имели желание бороться, не возвращались из своего первого боевого вылета.

Несмотря на то, что пополнения поступали регулярно, многие пилоты просиживали без дела, так как им было не на чем летать. Нехватка машин по­стоянно ощущалась в частях, сражав­шихся на Восточном фронте, поэтому только немногие ведущие пилоты име­ли собственные самолеты. Остальные летчики получали самолет только на время боевого задания, а механики быстро регулировали высоту кресла и педали под конкретного пилота.

16 октября 1944 года Красная Ар­мия начала наступление в Курляндии. К марту 1945 года советские войска провели шесть операций, пытаясь лик­видировать котел, однако окруженная группировка удерживала занимаемые позиции. Гитлер запретил эвакуиро­вать войска, попавшие в окружение. В воображении фюрера рисовалась грандиозная наступательная операция, в которой Курляндии отводилась роль трамплина, с которого будет нанесен удар по правому флангу противника. Однако этот план, как и многие дру­гие планы наступательных операций, возникшие в 1944 году, так и остался на бумаге из-за острой нехватки живой силы и техники.

Окруженные войска не могли ак­тивно влиять на ход событий и просто медленно отступали, цепляясь за каж­дый сантиметр и ведя непрерывные бои. На протяжение шести оставших­ся месяцев I./JG 54 и II./JG 54, распо­лагавшие в сумме 50 самолетами, за­нимались исключительно тем, что при­крывали сухопутные войска и морские коммуникации. При этом следует учесть, что противник направил для ликвидации курляндского котла 3600 самолетов.