Wundefwaffe

«Корсары» прибывают

 

Истребительные эскадрильи кор­пуса морской пехоты США перевоору­жались «Корсарами» по мере поступ­ления самолетов. Из США на Тихий океан прибывали новые подразделе­ния, сменяя оснащенные «Уайлдкэтами» эскадрильи. Вслед за эскадрильей VMF-124 в Юго-Восточной Азии по­явились эскадрильи VMF-213, -121, -112, - 221, -122 и VMF-214. Последней в начале июля «Корсары» получила VMF-123, с этого момента все истре­бительные подразделения корпуса морской пехоты США воевали только на «Корсарах». В бесчисленных воз­душных боях летчики этих эскадрилий сбили большое число японских само­летов, многие пилоты стали асами. Эскадрилья VMF-213 майора Бритта прибыла в Эспириту-Санто 2 марта. Тогда на вооружении подразделения еще находились «Уайлдкэты», но в первый боевой вылет летчики подразделения пошли уже на «Корсарах». Капитан Джеймс Н. Капп по количе­ству сбитых самолетов (13 побед) стал третьим в эскадрильи. Капп трижды совершал «туры» в пекло воздушных сражений над Тихим океаном.

Шансов полетать на новом истре­бителе фирмы Чэнс-Воут у нас было немного. «Корсарами» на Гуадалканале была вооружена всего одна эскад­рилья, ощущалась острая нехватка за­пасных частей - ближайший склад на­ходился на территории Соединенных Штатов. Нам выделили для переучи­вания три аэроплана, но вскоре все они оказались прикованными к земле из-за проблем с запасными частями. Мы прибыли на юг до зубов оснащенны­ми узлами и агрегатами к «Уайлдкэтам», из них ничего, даже стартеры к двигателям, не годилось для установ­ки на «Корсар». Лейтенант Хэртсок и лейтенант Кюн из эскадрильи VMF-124 предоставили нам всю возможную ин­формацию об опыте боевого примене­ния новых истребителей. С их помощью, а также после упорного изучения инст­рукций, мы вскоре сумели ощутить себя достаточно компетентными для пилоти­рования «Корсаров» летчиками.

После успешной сдачи зачетов на знание материальной части и инструк­ций по технике пилотирования нас на­правили на Новую Каледонию за но­венькими истребителями. Самолеты доставил из Штатов небольшой авиа­носец, ни один «Корсар» еще не был облетан после океанского перехода корабля. Как только истребители пе­ревезли на аэродром Тонтоута-Филд, о. Новая Каледония, у нас начались проблемы. Выяснилось, что никто из механиков толком не знает как обслу­живать истребители F4U. Через неде­лю был получен приказ возвращаться на Гуадалканал, мы смогли принять только шесть из 28 доставленных авиа­носцем «Корсаров».

Гуадалканала мы достигли 1 апре­ля, действовать нам предстояло с «взлетно-посадочной полосы №1». Четырнадцать изрядно потрепанных «Корсаров» нам передали из эскадри­льи VMF-124. Осмотрев их, большин­ство пришло к неутешительному выво­ду: должно очень сильно повезти, что­бы от земли оторвалось хотя бы восемь из четырнадцати «Корсаров».

Первым делом мы занялись изуче­нием географии центральной части архипелага Соломоновы острова -процесс был достаточно простым, по­скольку каждый остров имел неповто­римую индивидуальную конфигура­цию. Знать район боевых действий следовало хотя бы для того, чтобы в случае чего не совершить вынужденную посадку на территории, контроли­руемой японцами. Японские гарнизо­ны островов были малочисленны, рас­полагались они, чаще всего, на побе­режье. Тогда японцы еще доминиро­вали в северной и западной частях Со­ломонов. Через весь архипелаг, от Гуадалканала до Бугенвилля, пролегала «Щель» - пролив длиной 350 миль и шириной 70 миль. В южной части Щели лежал Гуадалканал с авиабазой Хендерсон-Филд и истребительными полосами. Еще один наш аэродром находился на острове Русселл, лежа­щим в 70 милях от Хендерсон-Филда. Затем шла группа островов Новая Джорджия, здесь на острове Мунда также имелась взлетно-посадочная по­лоса. Дальше шли острова Рендова, Коломбангара, Велла-Лавелла, Шортлэндс и, наконец, Бугенвилль. В север­ной части Щели находились Тулаги-Харбор в группе островов Флорида, остров Сан-Кристобаль с портом Роката-Бэй. Бугенвилль вызывал особый интерес - здесь находился крупнейший на Соломонах японский аэродром в Кахили. В заливе рядом с аэродромом имелись причальные сооружения, из этого залива осуществлялось снабже­ние всех японских гарнизонов в архи­пелаге. На острове Балалди, располо­женном в заливе, была построена взлетно-посадочная полоса для истре­бителей.

Майор Бритт учил нас тактическим приемам, стандартным для любой ис­требительной эскадрильи авиации корпуса морской пехоты, тем не менее своя интерпретация в тактике суще­ствовала в каждом подразделении. Раз­личия касались прежде всего дисцип­лины полетов, методам руководства боем со стороны командира. Летный состав эскадрильи VMF-213, пожалуй, готовился к бою дольше, чем в любом другом истребительном подразделе­нии корпуса морской пехоты США, переброшенном на Соломоновы ост­рова. Мы успели хорошо слетаться. Пара держалась в воздухе, словно еди­ное целое. Мы знали чего ждать от каждого летчика. Ведомый должен аб­солютно доверять своему командиру. При полете ночью или в плохую пого­ду самолет ведущего является для ве­домого единственным пилотажным инструментом. Обязанность ведомого беречь в бою ведущего пуще себя.

В нашей эскадрилье имелось 30 лет­чиков, три звена по восемь пилотов в каждом плюс запасные летчики в каж­дом звене. Звено делилось на две чет­верки. Из-за нехватки самолетов и осо­бенностей боевых действий мы чаще всего летали на задания четверками. Позже, по мере удовлетворения по­требностей в «Корсарах», изменился характер воздушных операций, они приобрели больший размах. В наряд на день стали выделятся все три звена эс­кадрильи, тем не менее мы не разу не летали группой, в которой было бы больше 16 «Корсаров». Теперь стала проявляться другая причина, ограни­чивающая масштабы действий эскад­рильи: мы имели достаточно истреби­телей, но мало летчиков! Боевой поря­док четверки имел ярко выраженное пространственное положение. Ведо­мый командира четверки летел сзади ниже со сдвигом вправо относительно самолета ведущего. Вторая пара шла в таком же строю сзади и ниже первой, со сдвигом влево относительно веду­щей пары. Подобное боевое построе­ние обеспечивало летчикам хороший суммарный обзор воздушного про­странства по всем секторам.

При выполнении заданий по со­провождению бомбардировщиков на первый план выходила дисциплина полета. Вариантов построения группы истребителей сопровождения суще­ствовало несколько. Наибольшее вни­мание уделялось защите тяжелых само­летов от атак сверху и из задней полу­сферы. Иногда выделялись самолеты для отражения вероятных лобовых атак, в этом случае группа прикрытия занимала место как можно ближе к охраняемым самолетам выше и ниже их. Открывать огонь разрешалось только когда противник подойдет вплотную. Ни в коем случае не разрешалось преследование выходящих из атаки истребителей противника, даже если они были подбиты или горели. Для настоящего летчика-истребителя наблюдать как из-под носа ускользает почти сбитый самолет противника -огромная мука. Нельзя сказать, что у звена, которое прикрывала бомбарди­ровщики на удалении 1000-2000 футов работа была более увлекательная, чем у пилотов группы непосредственного сопровождения. С одной стороны им разрешалось первыми атаковать при­ближающиеся самолеты противника, с другой - запрещалось ввязываться в длительный воздушный бой или пре­следовать выходящих из боя японцев. Мне достался надежный истреби­тель, за которым очень хорошо следили закрепленные за самолетом техни­ки. Так, двигатель моего «Корсара» проработал без переборки более 300 часов, хотя повсеместно моторы чис­тили после 60-часовой наработки. Лишь однажды, в первом боевом вы­лете, меня подвел карбюратор, после чего мотор встал. В то утро перед нами стояла задача прикрыть медлительные пикирующие бомбардировщики «Даунтлесс» в налете на остров Мунда. Скорость бомбардировщиков не пре­вышала 120 миль/ч, нам же, чтобы удержаться в одном строю с «Даунтлессами» пришлось почти полностью убрать газ. Через два часа такого полета карбюратор двигателя моего истребите­ля вышел из строя. Я потерял несколько тысяч футов высоты и массу времени, прежде чем смог запустить двигатель. Все это время ведомый страховал меня от возможных атак неприятеля.

25 апреля майор Пейтон повел свое звено на штурмовку острова Мунда. По пути домой он обнаружил пример­но в 10 000 футах выше большую груп­пу японских истребителей и бомбарди­ровщиков. Наши истребители были вынуждены атаковать, еще не успев набрать высоты - противник заметил «Корсары». Первым атаковал лейте­нант Эскарт из второй четверки, лей­тенант Пик подбил одного «агрессо­ра», прежде чем его самолет получил попадание в двигатель. Пику при­шлось выйти из боя, после чего взять курс домой. Майор Пейтон и лейте­нант Веддер (6 побед) не теряли надежды набрать высоту. При выполнении этого маневра самолет Веддера был сбит. Лейтенант выпрыгнул с парашю­том, вернулся он в эскадрилью через несколько дней со сквозным пулевым ранением в бедре. Майор Пейтон вер­нулся домой как положено - по возду­ху на «Корсаре», но в его самолете на­считали 82 пробоины. Пейтон с парня­ми сорвал налет группы бомбардиров­щиков, которые сопровождали семь истребителей «Зеро».

11 мая нам на смену прибыла эскад­рилья VMF-124, по этому поводу мы устроили хороший праздник. Штаби­сты приказали угомониться к полуно­чи. Тем не менее, на утро самые стой­кие сильно «болели» - слишком долго мы жили на крекерах и прочих «вкус­ностях» из рациона «К», отвыкли от настоящей пищи, но и от живительной огненной влаги конечно.

После шестинедельного отдыха в Австралии эскадрилья VMF-213 снова вернулась на Гуадалканал - второй тур на войну. Капитан Капп продолжает:

Мы знали, что скоро начнется кам­пания за острова Рендова и Мунда, а нам предстоит принять в ней самое живое участие. Теперь мы меняли пар­ней из эскадрильи VMF-124. Командо­вание предоставило нам две недели на подготовку к предстоящим боям. С тех пор как мы покинули Гуадалканал, здесь появилось много новых, только с завода, истребителей. Среди передан­ных нам эскадрильей VMF-124 «Корсаров» имелось всего несколько старых самолетов. Новые «Корсары» перего­нялись на Гуадалканал с Новой Кале­донии. Каждый летчик получил по «собственному» истребителю, за кото­рым были закреплены постоянные ме­ханики. Один из наших сержантов, Дон Бармэнн, придумал каждому са­молету свое имя и разработал дизайн «наскальной живописи». О таких кар­тинках можно было лишь мечтать. Гас пожелал, чтобы на борту фюзеляжа его самолета красовался суслик, Пончо попросил орла, а Треффер, самолет которого постоянного ломался, захо­тел строптивого дракона.

Ежедневные дожди нейтрализова­ли японские аэродромы в Мунде и в Коломбангаре. Таким образом, когда десант морской пехоты высадился на Рендове японцам пришлось летать с их Кахили. Американская авиация дей­ствовала над Рендовой и Мунда. Пе­ред нами стояла задача не допустить самолеты противника к районам вы­садки десанта. Проблему представля­ло значительное удаление, 200 миль, района патрулирования от аэродрома базирования. Полет к району патрули­рования и обратно занимал полтора часа, а весь полет - более четырех. В день эскадрилья совершала не более трех вылетов на патрулирование.

Несмотря на то, что я постоянно летал на задания, контакта с против­ником установить не мог. Японцы по­являлись, когда самолетов нашего зве­на в районе патрулирования не было, мы в это время или взлетали, или са­дились. Скоро наше звено осталось единственным в эскадрилье, ни разу не вступившим в бой с противником. Си­туация беспокоила командира эскад­рильи майора Грегори Вейссенбергера (5 побед). Командир считал, что на счету каждого летчика должна быть хотя бы одна групповая победа, вмес­те с тем он не жаждал появления в его подразделении «героев» с индивиду­альными победами. Нам «всего-то» требовалось оказаться в нужное время в нужном месте. Что же касается «ге­роев», то летчики с внушительным списком личных побед очень хорошо выглядят на бумаге где-нибудь вдали от района боевых действий. Обычно, погоня за личным успехом осложняет отношения между пилотами, в то вре­мя как истребительное подразделение может эффективно действовать толь­ко единой командой.

Наши торпедоносцы и пикирую­щие бомбардировщики мало отвечали требованиям, которые к ним предъявляла война. Почти в каждом боевом вылете они несли потери от зенитного огня, а в воздушных боях тихоходные и неманевренные аэропланы не имели шансов противостоять вертким «Зеро». 17 июня мы эскортировали группу бомбардировщиков в налете на аэродром Кахили. С Кахили японцы транспортными самолетами перебра­сывали подкрепления на остров Мунда. В том вылете все мой наличные силы состояли из трех самолетов: соб­ственного, Теда (ведомый) и сержанта Ходди. Действовать тройкой гораздо сложнее, чем четверкой.

«Корсар», летевший ниже нас по­пал в переделку - к его хвосту прице­пился «Зеро». Мы с Тедом удачно спи­кировали, от наших очередей вражес­кий истребитель загорелся. Чтобы не столкнуться с обломками «Зеро» нам пришлось разомкнуться. В результате мы потеряли друг друга. Затем я уви­дел как «Зеро» атакуют группу торпе­доносцев TBF и пикирующих бомбар­дировщиков SBD. Других наших ис­требителей поблизости не было - я ус­тремился на выручку. Три японских истребителя решили позаботиться об одиночном «Корсаре» - то есть обо мне. Приманкой в собачьей свалке по­служил мой самолет. Один японец до­вольно быстро зашел мне в хвост и сблизился на дистанцию стрельбы. Рез­ким движением по курсу и крену од­новременно мне удалось избежать опасности. «Зеро» снова зашел в хвост, я опять извернулся. Так повторялось несколько раз. Зная, что «Корсар» име­ет лучшие скоростные характеристики, японцы стремились не дать мне воз­можности пикированием выйти из боя. К трем «Зеро» подошла помощь, те­перь карусель со мной крутила восьмерка японских истребителей.

Тем временем над бомбардировщи­ками вились еще два «Зеро». Один из «Зеро» неосторожно подошел к бомбардировщику слишком близко. За японцем потянулся шлейф дыма - воз­душный стрелок бомбардировщика не промахнулся. Самолет сначала скрыл­ся в облако, но тут же вывалился из него уже в виде пылающего факела. Второй «Зеро» повернул в сторону Кахили. Я сумел выкрутиться, сбли­зился с бомбардировщиками. С ними я летел до контролируемой американ­цами зоны, после чего взял курс домой.

После каждого полета мы делали доклад приданному эскадрилье офице­ру разведотдела лейтенанту Харрисону. Он собирал воедино и анализиро­вал всю информацию, тем не менее ему довольно часто не удавалось восстано­вить действительную картину воздуш­ного боя. Наши рапорты противоречи­ли друг другу.

30 июня 1943 г. моя четверка в со­ставе лейтенантов Брауна, Вотау, Споиди и меня самого, взлетела в 11.15, мы взяли курс на Рендову, чтобы перехва­тить группу из 30 японских самолетов. Мы набрали высоту 25 000 футов, в период времени с 12.15 до 13.00 мы не обнаружили ни одного самолета про­тивника. Высадка десанта на острова Рендова шла без помех со стороны японской авиации. Мы благополучно приземлились на Гуадалканале, где оставались вблизи своих самолетов в ожидании приказа на взлет. В 13.50 стало известно, что летчики эскадри­лий VMF-221 и VF-11 установили кон­такт с самолетами противника. В 15.45 моя четверка и четверка лейтенанта Шелтона Хэлла (Хэлл, Шо, Морган и Джонс) получила команду на взлет, перед нами поставили задачу при­крыть корабли и транспорты в районе острова Рендова. Четверка Хэлла взле­тела через три минуты после моей. Мы набрали высоту 15 000 футов, остава­лись в районе патрулирования до 16.45. Противник появился на высоте 8000 футов, японские самолеты шли по на­правлению к кораблям. Мы изготови­лись к атаки, но из-за облачности не­приятеля не обнаружили. По радио нас предупредили о появлении восьми гид­росамолетов противника, но мы их также не смогли найти. Мы безуспеш­но занимались поиском японских са­молетов в течение полутора часов. На базу вернулись в 19.15.

Пока мы выполняли первый полет, по тревоге в воздух поднялись самоле­ты майора Вейссенбергера, кэптена Клоаки, лейтенантов Томаса, Дрэйка, Дефабио, Гэрисона, Макклири и Боэга. Они взлетели непосредственно пе­ред нашей посадкой. Четверка Вейссенбергера вышла к Рендове на высо­те 26 000 футов в 14.45. Четверка Дефабио взлетела на пять минут позже группы майора, но соединится с Вейссенбергером не сумела. Над Рендовой Дефабио вызвали по радио, сообщив о самолетах противника. Лейтенант снизился до высоты 8000 футов, где обнаружил пару «Зеро». Дефабио ата­кой слева сверху сбил ведущего непри­ятельской пары. Самолет Дефабио оторвался от группы, он сам был ата­кован множеством «Зеро», но сумел унести ноги. Затем к Дефабио присое­динился лейтенант Гарисон, после чего они вдвоем вернулись на базу.

Майор Вейссенбергер вместе с лей­тенантами Томасом и Гэрисоном ата­ковал летевшую ниже группу из 15-20 «Зеро». Майор сбил три японских ис­требителя, прежде чем был сбит сам.

Третий «Зеро» Вейссенбергер сбил в лобовой атаке. И американский, и японский летчик открыли огонь одно­временно. «Зеро» сначала загорелся, а потом взорвался в воздухе. «Корсар» также запылал, но Вейссенбергер су­мел выпрыгнуть из горящей машины на высоте 800 футов. Парашют рас­крылся у самой воды, к счастью майор приземлился у самого борта американ­ского эсминца, через несколько дней летчика доставили на Гуадалканал. Вейссенбергер, получил ранения сред­ней тяжести - после прыжка его пока­лечил стабилизатор собственного са­молета.

Теперь наша работа стала сравни­тельно легкой. Вместо обычных трех ежедневных полетов на патрулирова­ния мы стали выполнять два. В эскад­рильи ощущался некомплект летчиков, поэтому лишние самолеты у нас поза­имствовали другие подразделения. Пришла очередь десанта на остров Мунда. До конца очередного тура мы потеряли еще два самолета. Их сбили, когда нас подняли на отражение нале­та японских пикирующих бомбарди­ровщиков. Мы подошли слишком по­здно, не успели набрать высоту. Япон­цы воспользовались ситуацией, один «Зеро» прошил очередями «Корсар» Теда от хвоста до носа. 26 июля док­тор Ливингуд запретил все полеты по причине полной физической измотанности летчиков.

После очередного восстановитель­ного отдыха в Сиднее, эскадрилья по­лучила пополнение и была опять пере­брошена на Гуадалканал. В должнос­ти командира эскадрильи майора Вессенбергера сменил майор Дж. Р. Ан­дерсон. Капитан Капп продолжает:

На Мунде наши прекрасно распи­санные самолеты собрали в «общий котел». Теперь на них летали разные летчики из разных эскадрилий. Одно это способно поразить привыкавшего к своему самолету, как к живому суще­ству, летчика, но когда один их меха­ников поинтересовался у нас куда на самолете заливать бензин и масло...Мы были очень близки к тому, чтобы со­брать манатки и свалить домой в Шта­ты. На базе имелось всего несколько добросовестных механиков, но они всегда были заняты на самолетах фир­мы Грумман, а наши маленькие «птич­ки» остались без должного надзора. Самолеты быстро заросли грязью. Наши «Корсары» медленно умирали. Морская пехота готовилась к оче­редному прыжку по Соломоновым ос­тровам. Следующим объектом был выбран Бугенвилль. Чтобы противо­действовать японской авиации, действовавшей с Кахили и Балали нас пе­ребросили на остров Мунда. Еще одна полоса для истребителей была постро­ена в Велла-Лавелла. Аэродром япон­ских бомбардировщиков в Коломбангара теперь оказался совсем рядом, но теперь противник им почти не пользо­вался. Здесь базировалось лишь не­сколько гидросамолетов, обнаружить которые днем не имелось ни малейшей возможности. Ночные налеты гидропла­нов доставляли беспокойство нашим войскам, несколько раз гидроавиация бомбили аэродром на острове Мунда. Ночных тревог добавляли челночные рейды японских бомбардировщиков, мы их прозвали «Washing-machine Charlie» - стиральная машина Чарли.

Теперь моим ведомым летал Уэлли, вторую пару четверки составили Звери и Стюарт. Парни еще не разу не побывали в воздушном бою. 17 сентяб­ря мы патрулировали над Велла-Лавелла, когда по радио нас предупреди­ли о появлении прямо по курсу боль­шой группы японских самолетов.

Верхняя граница прерывистой об­лачности находилась на высоте 18 000 футов. Мы начали набирать высоту над южной оконечностью острова, пробивая на пути облака. В разрыве облачности показалась большая груп­па пикирующих бомбардировщиков противника, летевших в пяти милях от нас на одинаковой высоте. Я задрал голову - всего в 100 футах выше ходи­ла зигзагами восьмерка «Зеро». Мы нырнули в облака. Я передал на зем­лю курс и место японских самолетов. «Зеро» не стали нас преследовать. Мы шли параллельно бомбардировщикам противника в надежде отыскать оче­редной разрыв в облачности. К нам на помощь подошла вторая четверка, од­нако из-за плохой видимости мы ни­как не могли построить боевой поря­док. Первая атака «Зеро» была безре­зультатной. Второй раз они по ошиб­ке попали как раз в брешь между дву­мя звеньями «Корсаров». Японцы про­скочили мимо. Все события проходи­ли на малой высоте.

Между тем, бомбардировщики по­дошли совсем близко к объекту нале­та. Когда мы набрали высоту, то об­наружили, что японцы уже перешли в пикирование. На одной с нами высоте осталось всего несколько самолетов. Это были старые аэропланы с неболь­шой скоростью. Нам очень сложно было держать одну с ними скорость. Невозможно «повиснуть» на хвосте, дабы всадить в бомбардировщик доб­рую порцию свинца из шести стволов «Корсара». Мы прижались к ним сни­зу, сбросив обороты моторов до мини­мальных. Мы навязывали дистанцию боя сами и легко могли открыть огонь в любой момент. Через остекление ка­бины самолеты напоминали мне боль­шие детские игрушки. Мгновенье - от «игрушки» полетели куски, а потом она просто пропала. Один бомбарди­ровщик перешел в пикирование. Я, убедившись, что Стюарт плотно дер­жится меня устремился за ним. В гори­зонтальный полет мы вышли над са­мой водой. Мы летели чуть выше са­молета противника. Все внимание я сфокусировал на одном аэроплане, поэтому появление второго бомбарди­ровщика стало для меня сюрпризом. Затем появился еще, и еще. Мы случай­но вышли в точку рандеву, в которой после налета все японские бомбарди­ровщики собирались для возвращения в Кахили. Единственным средством самообороны бомбардировщиков яв­лялся легкий пулемет в руках воздуш­ного стрелка.

Я прибавил газу. Появление «Кор­саров» повергло экипажи бомбарди­ровщиков в панику. Самолеты пыта­лись уйти на малой высоте, отдельные машины шли на высоте не более 10 футов над волнами. Я спокойно выб­рал цель. После выпущенной мной оче­реди японский самолет моментальной упал в воду. Я набрал высоту для вто­рого захода. Выбранный объектом ата­ки бомбардировщик энергично манев­рировал, поэтому я не спешил откры­вать огонь. По мере того как мой «Кор­сар» приближался, японец нервничал все больше; наконец он зацепил кры­лом за волну. Стрелять не пришлось. Стюарт также не терял времени даром, я насчитал три сбитых им самолета, хотя уследить за действиями ведомого было сложно. Сам я отправил на дно четыре бомбардировщика, хотя 100% уверенности в этом быть не может.

Повредил я их однозначно, но процесс падения до точки встречи с океаном удавалось рассмотреть не всегда.

Мы оказались в голове колонны, когда мой маленький мирок пилотской кабины начал рушиться. Выпущенный из пушки «Зеро» 20-мм снаряд прошил фюзеляж «Корсара», прямо под сиде­ньем рванул баллон с СО2. Грохот за­полонил голову. Еще один снаряд про­свистел рядом с головой, он вонзился в носовую часть фюзеляжа между ко­зырьком фонаря кабины и двигателем, третий - вырвал кусок обшивки левой плоскости крыла. В задней полусфере выше моего «Корсара» находились еще четыре «Зеро», готовых атаковать. Стюарт проскочил вперед и не отвечал на мои вызовы по радио. Я отчаянно вопил: «Help!!!», не капли не сомнева­ясь, что мой полет завершится гораз­до раньше, чем планировалось. Я мог уйти разворотом вправо на противни­ка, но противник наверняка этого и ждал. Альтернативный вариант - сектор газа до упора, самому молиться. Я решил совместить все варианты. Само­лет, а вместе с ним и нарисованная на борту прекрасная русская борзая, дро­жал словно в аду. Японцы должно быть сильно удивились, увидев мой самолет. У меня не было времени - пока японцы увлеклись Стюартом. Стюарт продержался недолго - в наборе высо­ты его «Корсар» загорелся. Стюарт вернулся на базу на следующий день, совершив «увлекательный» восьмича­совой круиз на настоящем туземном каноэ. Я же смог вернуться домой на своей «борзой».

19 числа мою четверку в небо не направляли, но 20-го мы попросились сами. «Чарли» кружили над аэродро­мом всю ночь. Я поднялся в пять утра, без труда увидел на высоте примерно 10 000 футов самолет. В темпе привели себя в порядок, после чего взлетели на перехват. Парни держали строй кры­ло к крылу - тьма еще не рассеялась. Вскоре я уже смог определить тип самолета противника - это был «Бетти». У японца имелся шанс ускользнуть -мы слишком долго набирали высоту, догнали его только над горой Коломбангара.

Я уже собирался точными очередя­ми завершить работу, когда стало па­дать давление в топливной системе. Включил аварийный электронасос по­дачи горючего, но ничего не измени­лось. Я передал по радио своим ребя­там, что мне придется возвращаться. Я спросил их способны ли они обна­ружить японца. Парни, между тем, потеряли японца. Не понятно, куда он мог деться, если летел прямо перед нами и на одной с нами высоте. Я не мог обмануть надежды своих ведомых на удачный перехват, пока еще оста­вался хоть небольшой шанс на успех. Я увидел «Чарли», он шел выше нас. Очень мне хотелось нарисовать 13 по­бедную отметку на борту фюзеляжа своего истребителя.

Я рассчитывал атаковать снизу в незащищенное брюхо японского бом­бардировщика. Мои ребята насядут на противника сверху, дав мне возмож­ность ударить снизу. Я знал, что пуле­мет воздушного стрелка самолета про­тивника не мог отклоняться вниз на угол более 45 град., поэтому крайне неприятным сюрпризом стал раскрыв­шийся бомболюк бомбардировщика, из которого ударили установленные стволами в них пушки. Прежде чем я успел моргнуть, «Корсар» получил три прямых попадания. Все три снаряда прошили центральную часть фюзеля­жа непосредственно за кабиной. По­явились пока еще небольшие языки пламени. Многомесячный боевой опыт заставил меня действовать даль­ше на автомате: отсоединить штекер шлемофона, расстегнуть привязные ремни, сдвинуть назад фонарь кабины. Я встал на сиденье, прежде чем пере­валиться через борт кабины оглядел­ся. Самолет рассекал воздушное про­странство со скоростью более 300 миль в час, набегающий поток обдирал лицо. Я мог не прыгать!

Я опять устроился на сиденье. Сек­тор газа стоял на максимале, сдвинуть его назад у меня не получилось. Само­лет начал вращение, я пытался пари­ровать его рулями - бесполезно. Само­лет умер.

Пришлось опять вспомнить о па­рашюте. Качаясь на стропах под купо­лом я хорошо видел, как рухнул в воду мой самолет. Левая нога саднила от ожогов особенно сильно, пострадала от огня одежда. Весь обгоревший, пла­мя не коснулось только лица и правой руки, я выглядел аки дьявол, явившей­ся из преисподней!

Капитана Каппа спасли, обгорев­ший пилот провел в госпиталях 18 ме­сяцев, перенес 14 операций. Его фи­нальный боевой счет составил 12,5 официальных побед в воздушных боях.