Wundefwaffe

Западня!

 

9 мая, в 4.30, "Гебен" снова вернулся из похода в Черном море. Мы медленно заходим в Босфор, в нашу привлекательную бухту Стения. Из Зунгулдака мы отконвоировали два парохода с углем. "Гебен" ещё не пришвартовался к набережной, как уже прозвучало: "Корабль к погрузке угля изготовить!". Баржи с "черными бриллиантами" подходят и швартуются вдоль борта.

Мы были озлоблены на русских и яростно взялись за работу. Русская подводная лодка сыграла с нами злую шутку. Мы ждали перед Зунгулдаком выхода пароходов. Они уже были готовы и только покинули порт, как тут же произошло несчастье. Неожиданно последний пароход был торпедирован. Коварная торпеда проделала в корпусе огромную пробоину и когда исчез неожиданно поднявшийся около судна столб воды, не было видно даже обломков самого парохода. Вместо трех пароходов с углем по левому борту мы видели только два.

Вся эта история произошла настолько неожиданно, что мы сперва протерли глаза, чтобы увидеть место, где только что был пароход. Но его не было! Мы вернулись домой с двумя пароходами. Эта дерзость русской подводной лодки, конечно, здорово нас рассердила. Мы в бешеном темпе грузили уголь, чтобы не так много думать об этом событии.

5 часов вечера. Я снова в радиорубке "Гебена". Моя вахта продлится долго. Когда мы выходим в Черное море, тогда радиорубка — мой боевой пост. Также и вне службы я должен обычно находиться поблизости, чтобы в случае необходимости перевести перехваченную радиограмму. Так что радиорубка мой боевой пост в море и в базе. Но ничего не поделаешь. Это ведь война!

Эй, в чем тут дело? Зунгулдак вызывает так взволнованно, у него срочная телеграмма? Там запахло порохом! Тем временем наступило 5.30 вечера. Телеграмма быстро дешифруется. Нечего сказать, неприятный сюрприз: "Русский крейсер "Кагул" встал на якорь перед Зунгулдаком и высаживает десант". Кажется, десант собирается разрушить радиостанцию, которую трудно обстрелять с моря. Черт подери, русские становятся всё смелее, думаю я в первый момент. Так они до сих пор не рисковали. Ну подождите же! Расплата не заставит себя ждать.

Возможно, прошло 10 минут, как мы послали печальную весть флаг-офицеру, тут посыльный уже возвращается и сообщает нам о приказании поднять пары во всех котлах. Надо было сразу же выходить в море, в Зунгулдак, и погрузка угля была тут же прекращена. Сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Со спокойным днем было покончено. Приготовления к выходу идут теперь достаточно быстро. Офицер уже у нас в радиорубке. В следующий миг отданы швартовы, и "Гебен" устремляется из бухты Стения в Босфор и в Чёрное море. Так как мы лишь недавно вернулись, котлы ещё не остыли, то через короткое время мы были готовы к походу.

В Босфоре "Гебен" увеличивает скорость. Все быстрее мимо бортов корабля проносится встречное течение. Со всё более равномерным и быстрым дрожанием корпуса корабль выходит на максимальный ход. Когда "Гебен" проходил Босфор, над Чёрным морем уже опустился вечер.

Тем временем мы оживленно ведём дебаты в радиорубке. Все разозлены наглостью "Кагула". У меня всё это ещё не укладывается в голове. Какое-то чувство говорит мне, что русские строят совсем иные планы. Когда я открываю свои подозрения офицеру и объясняю, что в случае с "Кагулом" речь всё же легко может идти о провокации, подстроенной русскими, чтобы нас выманить и подкараулить "Гебен" на обратном пути в районе Босфора. Он отвечает: "Ах вот как, но он может быть уже высадил войска. Мы ему покажем, что значит высадка десанта. Мы должны атаковать "Кагул", и теперь ночью мы можем проще всего застать его врасплох. То, что мы зашли в Босфор, он наверняка знает, но о том, что мы сразу же снова вышли, он и не подозревает".

Полным ходом идём курсом Ost в Зунгулдак. Между тем полностью стемнело. Морская поверхность тихо поднимается и опускается в ночной тишине. Только бы мы захватили "Кагул" — это наше единственное желание. Тут в 9.30 с нами снова связывается Зунгулдак. Русский крейсер неожиданно взял на борт свой десант. Кажется, странный визит был только демонстрацией. "Кагул" вновь ушёл в северном направлении! Черт подери, мы так спешили, и, несмотря на это, теперь слишком поздно. Кроме того, вся история кажется достаточно странной. За этим что-то должно стоять. "Кагул" встал на якорь в Зунгулдаке только для того, чтобы затем снова исчезнуть? Странно! Что означает всё это предприятие? Ну, посмотрим.

Предварительно это означает сперва идти дальше, в Зунгулдак. Все напряжены до крайности. Наблюдательные посты внимательно всматриваются в ночь. Где угодно нас в темноте подстерегает неожиданность. Но все остаётся спокойно.

Ночью около 11.30 мы стоим в Зунгулдаке, русского крейсера не видно. Он уже точно далеко в открытом море. Нам ничего больше не остается, как снова медленно возвратиться в Босфор, медленно, так как из-за минных заграждений и русских подводных лодок мы не можем войти перед рассветом. Мы ведь еще с Рождества достаточно осведомлены о русских минах и не хотим еще раз подвергаться опасности.

Всю ночь мы идем обратно и на следующий день в 6.20 уже стоим недалеко от Босфора. Весь поход прошел спокойно, не показывался ни один вражеский корабль. Эта странная тишина нам не нравится. Я всё ещё вынужден думать о странном поведении "Кагула". В конце концов, русские не так уж глупы, чтобы действовать без плана, без определенной цели.

Во всяком случае, что-то повисло в воздухе, что-то неспокойное и подстерегающее, что уже само по себе действует на нервы. Среди подобных размышлений неожиданно раздается срочный вызов турецкой радиостанции Окмейдан. "Гебен" отвечает. Но, когда Окмейдан начинает радировать, сразу большое число русских станций попадает на волну турецкой радиостанции!! Нам мешает целая свора русских радистов, которая сидит на этой волне и что-то передает. Черт подери, что это значит? Молниеносно у меня мелькает в голове, что я, возможно, был прав со своим предположением о том, что история с Зунгулдаком была лишь провокацией и что мы при возвращении встретим перед Босфором весь русский Черноморский флот.

Для раздумья между тем нет времени. В данный момент намного важнее установить связь с Окмейдан. Но это не удалось, русские слишком хорошо препятствуют каждой попытке переговоров.

Проклятая ситуация. Сообщение Окмейдан, безусловно, крайне важно. Возможно, оно принесёт разрешение загадки. Что собственно замышляют русские. Во всяком случае, это пока тайна. Берегись, "Гебен". Если б только мы могли принять Окмейдан! Но наши русские коллеги на своих постах. В подобных случаях есть только один выход: передавать вслепую! Радиограмма, которую из-за вражеских помех нельзя передать обычным образом, много раз повторяется. Есть надежда, что тогда принимающему радисту удастся по крайней мере так или иначе прослушать шифрованные группы.

Слава богу, Окмейдан, конечно, тоже заметил, что случилось, и также начинает передавать вслепую. Русские крайне затрудняют радиосвязь, они хотят любой ценой сорвать радиопереговоры. Но в конце концов мне и моим товарищам все же удается получить несколько групп радиограмм с Окмейдан, хотя русские радисты вели адский концерт. ".. . флот. .. 17. .. Босфор. .. миноносцы. . .", это всё, что мы получили в обход русских. Но нам хватает, мы теперь разобрались. Русские действительно подготовились и поджидают нас перед Босфором со всем Черноморским флотом. Радиограмма определенно гласит: "Русский флот из 17 кораблей находится перед Босфором!"

Противник так хорошо задумал эту провокацию, что мы попались в его сети. К сожалению, в том, что русская эскадра поджидает нас перед Босфором, не остается никакого сомнения. Убедительным доказательством было уже то, как мешал русский флот нашим радиопереговорам. Так как "Гебен" находился недалеко от Босфора, вражеская эскадра тоже могла стоять только перед Босфором. Громкость приёма является для нас, радистов, верным барометром.

Быстро идём со счастливо полученным предостережением к командиру. Радиограмма уже передана на мостик. Командир поручает мне сразу же известить старшего офицера, чтобы он объявил боевую тревогу. Подобные приказы, конечно, исполняются бегом.

Одна вахта у орудий, другая спит в различных местах, погрузившись в сон праведников. Они могут пока ещё немного отдохнуть.

Гремят колокола громкого боя. Они громко звучат над палубой, спящие подскакивают, на пару секунд спешки и беготни — все торопятся разойтись по своим боевым постам, затем снова все успокаивается. "Гебен" готов к бою!

Известие радиостанции Окмейдан пришло все же в высшей степени неожиданно. Мы уже думали после ночного похода сегодня утром снова стоять в нашей бухте Стения и продолжить прерванную погрузку угля, а теперь всё стало иначе! Русские сорвали нам все планы. Какую провокацию они нам подстроили. Теперь мы с наполовину заполненными бункерами в открытом море и должны из-за недостатка угля попытаться как можно скорее вернуться в базу. Мы ведь совсем не начали приём угля, чтоб пополнить наши растаявшие запасы, когда мы уже вновь должны были выйти в море.

Прежде всего, нужно внимательно следить за противником и ждать, что будет. Во всяком случае, мы знаем, что нас ожидает: весь русский черноморский флот — 17 кораблей и мы одни! Перед Босфором лежит легкая пелена тумана. Неясно проглядывают в дымке по левому борту скалистые горы анатолийского побережья. Напряженно все глядят вперед. Где же враг?

Но тут у анатолийского побережья в дымке показывается крейсер "Кагул". Он быстро разворачивается и идет к Босфору. Несколько минут проходят в наивысшем напряжении, туман постепенно рассеивается, и тогда перед нами предстаёт весь русский Черноморский флот. Фантастический вид, картина предельно угрожающая. В колышущейся дымке чётко вырисовываются очертания массивных серых колоссов — во всей своей силе надвигается русская эскадра и недвижимо поджидает там единственный корабль — "Гебен". Эти господа уже на этот раз взялись за дело слишком основательно.

Медленно мы приближаемся к вражеской эскадре. Если русские вызовут нас на бой, на прорыв, мы вступим с ними в схватку.

Знаменательный поединок невиданной силы начинается на рассвете 10 мая. По всей русской линии пробегают зловещие вспышки орудийных выстрелов, гром глухо прокатывается над морем. В этот момент стреляют и орудия "Гебена" — звучит первый залп его 28-см башен. Более лёгкие корабли русского флота сразу же уходят под прикрытие линейных кораблей. "Гебен" должен вести борьбу против 6 линкоров!

А как это тяжело! Сначала "Гебен" берёт на прицел первые два из шести колоссов. Превосходство слишком велико!

При нашем положении мы пытаемся оттеснить русских к Босфору, чтобы задействовать береговые батареи. Но он не сдвигается со своей позиции. Мало-помалу шум битвы усиливается. "Гебен" стреляет во всю мощь своих орудий. Вновь и вновь из стволов вырываются длинные огненные языки, грохочут разрывы в стороне русской линии. Но она не остается в долгу с ответом. Русский Черноморский флот со всей силой обрушивается на своего главного противника.

Некоторое время "Гебен" стоит в окружении столбов воды. Вновь и вновь вокруг нас поднимаются фонтаны от разрывов снарядов. Но вспышка за вспышкой, раскат за раскатом вырываются из орудий, угрожающе направленных на врага. "Гебен" ведет борьбу за свою жизнь. Словно дикий зверь, он пытается захватить инициативу в неравном бою. Все силы корабля задействованы в этот момент без остатка, так как это вопрос жизни и смерти. Русские стреляют очень хорошо, но все же "Гебен" не получил ещё ни одного попадания. Он постоянно успешно маневрирует. К тому же теперь ясно видно, как на втором корабле русской линии "Три святителя" взметнулись языки пламени. С него хватит! Он тут же покидает строй и уходит под прикрытие. Одним противником меньше!

Но тем не менее превосходство противника ещё достаточно велико! Для нас очень опасно, что лёгкий крейсер "Кагул" с самого начала боя играет роль корректировщика огня. Все время русские снаряды падали очень близко, вокруг "Гебена" — частокол всплесков от падающих снарядов. Стальной град осколков сыплется в воду. Когда перед нами встают фонтаны воды — временно буквально пропадает всякая видимость, и "Гебен" исчезает за пенной стеной воды и огня.

Сперва "Кагул" передавал свои сообщения в качестве корректировщика радиотелеграфным путем на русский флагманский корабль. Но практически сразу же радиостанция "Гебена" вышла на ту же волну и сделала невозможным любую передачу его наблюдений. Тут "Кагул" включил свой прожектор и стал передавать свои сообщения светом азбукой Морзе. Тут, конечно, мы были бессильны. Получая сообщения от "Кагула", русские действительно стреляют хорошо. Нависшая над нами опасность всё усиливается.

Тем временем наступает 7 часов утра. Уже 30 минут длится бой. "Гебен" ведет бой на расстоянии 14000 м от кораблей русского Черноморского флота. Затем неустрашимый корабль должен сделать передышку. Экипаж должен немного отдохнуть. Сейчас мы берем курс на "Кагул", чтобы вытеснить лёгкий крейсер с его наблюдательной позиции. Он тут же быстро оставляет позицию и идет к своей эскадре.

После грохота боя, заставляющего сотрясаться воздух, теперь снова спокойно, почти зловещая тишина повисла над водной поверхностью. Но недолго. Нехватка угля вынуждает нас на новую атаку. Мы должны прорваться. С огромным упорством "Гебен" после 15-минутной паузы снова начал бой против превосходящих сил вражеского флота и вновь пытается прорваться. Тут и там вспышки и грохот залпов, поднимаются столбы воды и огня. Корабли с обеих сторон на какое-то время скрываются в пороховом дыму. Немцы и русские дерутся ожесточенно. Жуткий поединок перед Босфором.

Один корабль против целого флота!

Тут первый в линии русский колосс флагманский линкор "Иоанн Златоуст" получил попадание. Чётко видно, как взметнулись языки пламени.

Снова совершенно один "Гебен" выдерживает обрушившийся на него стальной град. Боевая мошь корабля использована до предела. Снаряд за снарядом вырываются из стволов, элеваторы непрерывно доставляют из погребов снаряды и заряды наверх к орудиям.

Внезапное сотрясение — оно пробегает по всему корпусу "Гебена". Что это было? Попадание, мина? Мы, находящиеся внутри "Гебена" на боевом посту, взволнованы до крайности. Никогда не знаешь, что разворачивается вокруг, что происходит снаружи. В этом отношении лучше орудийным расчетам, которые на своих постах могут наблюдать через прицелы орудий всё, что разыгрывается во время боя.

Мы всё ещё ждем момента, когда корабль должен накрениться. Взрыв мины — явление, которое мы уже достаточно хорошо знаем. Но странно! Ничего подобного не происходит. Наш отважный корабль продолжает стрелять. Вновь и вновь ясно чувствуется сотрясение, когда снаряды калибром 28 см вылетают из стволов. Между тем мы изо всех сил стараемся установить связь с радиостанцией Окмейдан или с пароходом "Генерал", на котором находится наш адмирал. Но напрасно. Каждая попытка сразу же искусно подавляется русскими радистами. Уже 20 минут снова идет бой, над морем грохочет смертельная канонада. Шум вокруг нас усиливается. По равномерному дрожанию и вибрации корпуса корабля мы в радиорубке замечаем, что "Гебен" набирает ход.

Что теперь? Мы действительно находимся в тяжелом положении. Единственный вопрос, от которого зависит всё: как мы выйдем из ситуации, в которую нас заманил противник? Больше всего нас волнуют запасы угля. Это самый больной вопрос. У нас на борту больше нет достаточного количества угля. Длительное пребывание в море исключено. Это совершенно невозможно. Единственным выходом остается попытка любой ценой прорваться в Босфор! Но как? Русская эскадра действительно сделает все возможное, чтобы этому помешать.

Дело плохо для нашего славного "Гебена". Станет ли это нашим концом? Этого не должно случиться! Мы должны попасть в Босфор вопреки всему, добиться этого в сражении не на жизнь, а на смерть, или же хитростью! Так или иначе — русские не должны нас захватить! Если б только у нас был уголь!

Да, уголь, дело единственно в нем. Сколько человеческих жизней выводят из игры "черные бриллианты". В мирное время, кажется, что уголь не является проблемой, а на войне постоянно висит угроза нехватки угля. Горе военному кораблю, окруженному врагами, который испытывает еще и эту нужду! Так как мы больше не стреляем, можно вновь покинуть боевой пост. Первый вопрос: как же закончить этот ужасный бой и каким образом теперь прорваться к Босфору? Оказывается, мы получили два попадания. Тяжелый снаряд калибром 30,5 см попал в носовую часть корабля с левого борта. Снаряд пробил палубу полубака и взорвался, также получили повреждения верхняя и нижняя палубы. В них образовалось несколько осколочных пробоин. Снаряд разорвался на тысячу осколков. Под верхней палубой рядом с пробоиной находится матросский кубрик. Там все иссечено осколками. Но хуже, что осколок разорвавшегося снаряда упал вблизи нашей носовой башни и заклинил её. Башня не могла больше вращаться. Незначительная причина — большие последствия!

Когда после небольшой передышки снова прозвучала "Боевая тревога", и люди устремились на свои боевые посты, в носовой части под полубаком, где находятся гальюны, ещё оставался матрос из отсека носового торпедного аппарата. Чуть позже, когда он направился на свой пост, то нашел проход к своему отделению под нижней палубой закрытым. Он не мог поднять в одиночку тяжелый бронированный люк и вынужден был во время второго боя находиться перед входом на свой боевой пост. Тут неожиданно рядом упал крупнокалиберный снаряд. Чудо, что матрос не пострадал от разлетевшихся осколков. Все же от сильнейшего испуга и колоссального давления воздуха в момент взрыва у него в течение следующих двух дней дергались глаза.

Второй снаряд ударил у четвертого каземата по левому борту в район убранной противоминной сети, причем он взорвался и немного повредил левый борт, так же как и сеть. Мощной ударной волной взорвавшегося снаряда в каземате было выведено из строя и отброшено в сторону 15-см орудие. На палубе бросаем быстрый взгляд на море. Ясное, лучащееся небо. Блеск солнца, словно серебристое, игристое мерцание лежит на тихо дышащем море. Если бы всё для нас было не так чертовски серьёзно! Нет ни одной мысли о ясном светлом дне. Вид назад тоже совсем не ободряющий. Выпуская густые облака дыма, русская эскадра устремилась за нами и идёт следом. Движущиеся на горизонте колоссы представляют собой величественную картину.

Действительно, сегодня у них великий день, которого они долго ждали. Сегодня они застали врасплох "Гебен". Куда они теперь идут? Куда-то к Севастополю? Во всяком случае, теперь это так выглядит. Но что им там нужно? "Гебен" настолько незначительно пострадал от огня русского флота, что теперь идёт к Севастополю, чтобы попасть под огонь крепостных батарей?

Русским наше поведение действительно может показаться странным. Они и не предполагают нашей военной хитрости. Это такой отчаянный и, возможно, сомнительный план, что его и не могли бы предугадать в штабе Черноморского флота. И все-таки в связи со складывающейся обстановкой он является для нас единственной возможностью, плодом чёткого хладнокровного размышления, каким бы фантастичным он сначала не казался.

Мы собственно повернули оружие противника против него самого. "Гебен" хочет теперь со своей стороны сыграть с противником злую шутку. Русские хотели нас перехитрить — мы сможем сделать это ещё лучше!

"Гебен" держит курс прямо на Севастополь.

План командира капитана 1 ранга Акермана, следующий: самое позднее, вечером, "Гебен" должен войти в Босфор, так как при нехватке угля мы не можем ещё одну ночь оставаться в море. Чтобы осуществить практически невозможное, прежде всего, нужно отогнать русский Черноморский флот от Босфора, с позиции, занятой им сегодня утром. Раз этого не добиться силой, то нужно действовать хитростью.

Поэтому мы идём курсом на Севастополь. Надежда, что, безусловно, русские с воодушевлением последуют за нами, стала исполняться. Русский адмирал определенно предположил, что "Гебен" хочет обстрелять Севастополь. И так как мы благодаря нашему превосходству в скорости можем прибыть туда раньше, чем русские, он не смог бы предотвратить обстрел.

Но мы совсем не думаем о Севастополе. "Гебен" намеревается сделать кое-что другое. Прежде всего русские должны за нами последовать, чтобы мы выманили их от Босфора. Тогда в 2 часа дня должен настать великий момент, когда решится судьба "Гебена". К этому времени мы будем находиться именно на той широте Черного моря, где можно будет попытаться обогнуть слева или справа весь следующий за нами русский Черноморский флот и, таким образом, вновь невредимыми пройти в Босфор.

К тому же угля ещё хватает! Хорошо, если хитрость удастся, тогда с преследователями будет покончено. Но если не получится, то в таком случае всё выглядит для "Гебена" в мрачном цвете. В лучшем случае мы бы ещё могли достичь нейтрального порта на Чёрном море: либо в Болгарии, либо в Румынии. Но, безусловно, тогда русская эскадра блокирует выход из порта, и понятно, что это значит Г1ри превосходстве противника. "Гебен" далеко бы не ушёл и вскоре после выхода из нейтральной гавани был бы атакован поджидающим противником.

Как должны радоваться русские, когда видят нас идущими по направлению к Севастополю. "Гебен" достанется им таким образом так легко! Им надо лишь идти следом, а затем ненавистный линейный крейсер будет взят в клещи. Тогда они позаботятся о том, чтобы "Гебен" навсегда исчез на дне моря. Впереди адский Севастополь, позади — русский Черноморский флот, а между ними — "Гебен"!

Тем временем мы также хотели узнать, что значила эта вибрация сегодня утром во время боя.

Был замечен только один столб от разрыва снаряда, поднявшийся по левому борту, но сигнализация не сообщила о воде, затопившей какие-либо отсеки. Что должны были означать вибрация и поднявшийся фонтан воды? Эта история для нас полностью загадочна и необъяснима.

10 мая с безоблачного синего неба ярко светит солнце. Горячий воздух тяжело струится над морем, обдавая жарой. С шумом несётся "Гебен" по мерцающему, блестящему морскому великолепию. Наблюдательные посты зорко следят за русским флотом, который по-прежнему следует за нами. По мере приближения критического времени напряжение становится невыносимым. Прибудем ли мы невредимыми домой или нет? Как часто мы уже спрашивали себя об этом.

Наступило тем временем 12 часов дня. Еще два часа! В русском обществе время проходит быстро. Воинственная, прекрасная картина — видеть весь русский Черноморский флот, следующий за нами! Организованно корабли следуют теперь за нами в кильватерной колонне. 17 единиц, длинное-предлинное шествие. Столько же, сколько нам радировала станция Окмейдан, оповещенная турецким патрульным миноносцем. Линкоры, крейсера, эсминцы, тральщики, подводные лодки и минные заградители — и "Гебен" — один!

Число стреляных гильз нашей тяжелой артиллерии, расставленных в несколько рядов на юте, шкафуте и на баке, красноречивее всех слов свидетельствует о том, насколько упорно "Гебен" хочет прорваться в Босфор. Некоторые гильзы, выброшенные по ходу боя из орудийных башен на палубу, во время сражения выкатились за борт. Те, которые сохранились, должны остаться — на заводе боеприпасов в Константинополе их ещё можно использовать, так как материалы для производства боеприпасов в Турции — большой дефицит.

Мы идем именно такой скоростью, чтобы русские могли нас догнать. Уже несколько часов они следуют за нами. Они всё дальше удаляются от Босфора. Скоро они удалятся на такое расстояние, которое нам требуется. Приближается час, когда "Гебен" сможет оторваться от русского флота. Всё готово для того, чтобы развить максимальный ход. Кораблю словно передалось наше волнение, будто сдерживаемая сила, трепеща в ожидании, готовая вырваться, лишь поджидает великого момента.

Час дня! Но что это? Наблюдательные посты сообщают, что первый линкор из следующего за нами флота, головной корабль, поворачивает влево!!

Черт побери, русские пронюхали в чём дело? Дело должно им казаться нечистым. Они не так глупы, как мы думали. Флот таким образом хочет возвратиться к Босфору. Мы всё же должны вернуться, безусловно говорят себе русские. Этот маневр вражеского флота, конечно, перечеркнул все наши планы. Не остается ничего другого, как попытаться обогнать вражескую эскадру прямо сейчас. На это нас теперь вынуждает поведение противника, хотя мы хотели подождать до 2 часов.

На "Гебене" с усердием берутся за работу. Теперь всё должно решиться! Было бы лучше, если бы мы могли начать маневр. Теперь, так как русские разворачиваются, само по себе сложное положение становится ещё более сомнительным. Единственный выход, который нам остается, — попытаться обойти русский Черноморский флот. Если русские корабли в строю кильватера повернут один за другим, успех возможен, если же они повернуться "все вдруг", тогда мы не сможем проскользнуть. Тогда обратная дорога для нас будет отрезана. Речь идет о жизни и смерти!

Все на борту находятся в высшем напряжении, когда начинается фантастическая гонка. Теперь ты, отважный, не раз испытанный "Гебен", подтверди это вновь! Теперь твои стальные легкие, твои турбины, должны нам снова помочь. Машины нашего корабля быстро набирают полные обороты. По бешеному ритму турбин чувствуется, как "Гебен" буквально поднялся из воды под действием своих 85 000 лошадиных сил! Напряженно ревут турбины, шумят винты за кормой, великая, неслыханная борьба неожиданно охватила весь корабль. Всё одновременно подчиняется единому ритму.

Корма глубоко оседает в воду, позади за кораблём пенящейся, кипящей полосой несется море. Носовая часть немного поднялась из воды. Широко разметались носовые волны по обеим сторонам форштевня. При максимальных оборотах турбин весь корпус корабля начинает вибрировать и сотрясаться, "Гебен" мчит что есть сил. В тот момент, когда он бороздит блестящую, мерцающую поверхность воды, он становится похож на бешено мчащийся гоночный катер!

Все оборачиваются к русским. Что они будут делать теперь? Лихорадочно следим за каждым движением кораблей. Слава Богу, они разворачиваются в кильватерной колонне! Один за другим.

"Гебен" мчится словно привидение. На максимальном ходу мы подходим вплотную к вражеским линкорам. Теперь нужно прорваться любой ценой! От русского Черноморского флота нас не отделяют и 10 000 метров. Ещё ни разу у нас не было такой волнующей, напряженной встречи с противником, как теперь. Мы не стреляем, у нас тихо, словно все сосредоточение силы концентрируется только на одной цели: пройти! "Гебен" ещё сможет расстрелять свой боезапас, если котлы не выдержат бешеного, отчаянного напряжения.

Странно, русские линкоры тоже не открывают огня. Не используют малое расстояние! Адмирал Эбергард, командующий русским Черноморским флотом, безмолвен, когда видит дьявольский корабль, несущийся таким образом мимо всех его кораблей. Он ожидал всего, что угодно, только не этого безрассудно-отважного предприятия! Это, должно быть, сказочная, неописуемая картина, как "Гебен" мчится мимо противника.

В жутком напряжении прослеживается каждая отдельная фаза гонки, с тихим удовлетворением отмечается самое малое продвижение. Только бы выдержали котлы: каждый, вышедший сейчас из строя, может определить нашу судьбу. Но все хорошо, материальная часть выдерживает экстремальные нагрузки. Дальше и дальше мы отходим от противника. Скоро всё получится. "Гебен" устремляется дальше, теперь мы проходим последний русский корабль, мы оторвались от них! Парад перед русским Черноморским флотом благополучно завершен.

Только теперь медленно начинает проясняться, что собственно произошло. Благодарно глаза бродят по прекрасному, гордому кораблю. Как только мы не благодарим наши машины! Отважные кочегары "Гебена" вновь хорошо выполнили своё дело, как и ты, милый и дорогой корабль, ты, славный, отважный "Гебен", спас нас от верной гибели. При этой ужасной гонке ты прошел больше, чем в 1912 году на ходовых испытаниях, когда тебя испытывали на максимальную скорость. Теперь ты шёл ещё быстрее, чем тогда в Ионическом море, когда было необходимо уйти от англичан, ты прошел при этой отчаянной гонке свыше 30 морских миль!

Теперь с русскими покончено. Им чуточку могло бы повезти, но снова ничего не вышло. "Гебен" не так-то легко уничтожить. У нас сейчас снова есть свобода передвижения, обычно при подобных преследованиях и стычках скучать не приходится. Мы продвигаемся дальше навстречу Босфору. Мы хотим попасть в нашу бухту Стения ещё до наступления темноты.

17 часов вечера, солнце стоит уже на западе, когда мы радируем "Бреслау": он должен с миноносцами с поставленными тралами выйти нам навстречу и протралить фарватер. Можно с уверенностью предположить, что русские снова поставили мины перед Босфором. В 18 часов мы находимся недалеко от Босфора, нам навстречу уже идет "младший брат". Корабли сближаются. Экипаж "Бреслау" построен на палубе, к нам обращено восхищенное "ура" товарищей. За "Гебеном" ещё одна мастерски проведенная операция.

Теперь отстают и вражеские эсминцы, мы медленно приближаемся к побережью, с наполовину закопчёнными трубами, говорившими о гонке не на жизнь, а на смерть. Перед нами лежат мысы, мы сворачиваем в пролив. Ужасы этого похода уже частично позабыты. В прекрасном великолепии красок над берегами горит закат, когда мы идем вниз по течению. А как нас встречают! Все радостно приветствуют "Гебен".

По обе стороны суши стоят восхищенные турки: женщины и мужчины машут нам и кричат. Размахивают платками, аплодируют, счастливые, радостные люди устремляются в лодках как можно ближе к гордому кораблю, когда они убеждаются, что "Гебен" действительно вновь вернулся целым и невредимым. В восторге они падали в своих шлюпках на колени и благодарили Аллаха за то, что он защитил их "Явуз" от всех бед. Единая, большая радость отражается на их лицах.

Как же они беспокоились! По всей длине Босфора был ясно слышен отзвук сегодняшней утренней битвы. Северный ветер доносил эхо внутрь пролива, и каждый чувствовал, какой неслыханный поединок разгорелся перед Босфором. Все тревожились за "Гебен", который должен был противостоять целому флоту.

Они собрались в мечетях и церквях, и, пока гром битвы глухо раскатывался над Босфором и от Терапи до Бебека при разрыве снарядов дребезжали оконные стеюта, они опускались на колени и молили Аллаха, чтобы тот дал "Гебену" выйти победителем из этого неравного боя против превосходного противника. И Аллах услышал молитвы! Вздох прошел по Константинополю, когда узнали, что "Гебен" вновь невредимым вошел в бухту Стения.

Водолаз на следующее утро обследует борт корабля в том месте, где взметнулся фонтан воды, и находит достаточно большую вмятину. "Гебен" протаранил русскую подводную лодку, которая при атаке налетела на нас и при столкновении взорвалась. Отсюда сотрясение.

Разозленный, как уже было однажды, русский Черноморский флот показался вскоре после этого у Синопа на анатолийском побережье и выместил свой гнев на этом неукрепленном порту. Больше 1000 выстрелов было сделано по городу.

Чтобы отплатить русским за это, турецкий флот обстрелял Анапу, Туапсе, Сухум, Сочи и Поти. На следующий день турецкий миноносец "Муавенет" выполняет с героизмом и отвагой виртуозную операцию. После того как экипаж тщательно изучил организацию охраны кораблей союзников, миноносец выходит ранним утром 12 мая к Моротской бухте, чтобы атаковать стоящие там вражеские корабли. "Муавенет" держит курс близко к побережью и незамеченным проходит на рассвете мимо патрульных кораблей. Ещё мгновение, и турецкий миноносец стоит перед несколькими вражескими линкорами. От одного из серых колоссов он сразу же получает переданный по азбуке Морзе опознавательный сигнал, на что "Муавенет" немедленно открывает огонь.

События происходят затем настолько быстро, настолько неожиданно, что напоминают гром среди ясного неба. Ужасный взрыв разрывает утреннюю тишину! Именно в этот момент, когда было отвечено на опознавательный сигнал, три торпеды уже находились в пути. У линкора "Голиаф" поднимается мощный столб воды — затем грохочет второй взрыв, серый колосс кренится на борт и быстро уходит под воду навстречу гибели.

Незамеченным, как и пришел, "Муавенет" прокрался обратно вдоль побережья, так что сторожевые корабли его даже не увидели. Отчаянное предприятие удалось. Эскадре союзников в Моротской бухте всё это могло показаться призрачным, но место, где ещё недавно стоял "Голиаф", было пусто!

12 мая 1915 г. останется для турецкого народа памятным днём! Действительно, это был отважный, славный подвиг "Муавенета". Весь его экипаж был награжден за отвагу.