Wundefwaffe

18. Крейсера на войне

 

Кампанию 1911 г. "Адмирал Макаров" начал в составе впервые сформированной бригады крейсеров, в которую входили также "Баян", "Паллада" и толь­ко что завершивший затяжной ремонт "Громобой". Вместе с одновременно сформированными бригадой ли­нейных кораблей и 1-й минной дивизией крейсера об­разовали "Эскадру Балтийского моря", которая теперь с наибольшей эффективностью могла заниматься ско­ординированной плановой боевой подготовкой. Ко­мандование эскадрой было возложено на начальника действующего флота, который, по новому положению от 9 мая 1911 г., был переименован в Командующего Морскими силами Балтийского моря вице-адмирала Н.О. Эссена. Флот наконец получил наиболее близкую к условиям службы боевую организацию, которая те­перь с наибольшей эффективностью могла заниматься плановой боевой подготовкой.

Обстановка, в которой "Адмирал Макаров" про­ходил курс четырехлетней предвоенной боевой подго­товки, а затем и действовал в войне на Балтике, во многом отображена в не раз упоминавшихся книгах автора о линейных кораблях "Цесаревич", "Слава", "Андрей Первозванный", "Император Павел 1".

Эти три крейсера вместе с миноносцами и крейсе­рами резерва с первого дня войны — 19 июля 1914 г. — приступили к дозорной службе на ближних и даль­них подходах к защищавшему вход в Финский залив центральному минному заграждению и одновременно готовились к ожидавшемуся вторжению германского флота. 28 июля /10 августа крейсера в составе флота ушли в "шведский поход", в котором Н.О. Эссен рас­считывал нейтрализовать шведский флот.

Намерение русского командующего не получило одобрение верховной власти, и флот вернулся в свои базы. Замечательно, однако, что подобную же операцию спу­стя два года и на другом краю Европы — в гавани Пи-рея — с участием России осуществили союзные флоты, заставившие разоружиться греческий флот. О напряжен­ности службы крейсеров в продолжение четырех лет войны можно судить по сохранившимся в РГА ВМФ (фонд 770, оп. 1, д. 218) вахтенных журналах "Адмира­ла Макарова". Для одного из них — "Паллады" все пре­рвалась в роковой день 28 сентября 1914 г.

О нем расскажем особо.

Безоговорочно доверяя постоянно (в соответ­ствии с вахтенным журналом) подтверждавшейся стро­гой дневниковой точности записей в книге Г.К. Гра­фа, автор поначалу принял за полную истину версию событий, произошедших 28 сентября 1914 г. Вот как она выглядит в изданиях книги 1922 г. (Мюнхен): "Ут­ром нам пришлось опять продолжать охоту за подлод­ками. В море мы получили радио от начальника 1-й бригады крейсеров с приказанием идти конвоировать крейсер "Палладу" и "Баян", возвращавшиеся из до­зора. Идя навстречу им, недалеко от Лапвика мы встре­тили "Громобой" (флаг начальника 1-й бригады крей­серов) и "Адмирал Макаров". С "Громобоя" стали нам семафорить текст уже принятого нами радио о конво­ировании и этим нас сильно задержали. Отойдя от "Громобоя", мы вскоре открыли на горизонте мачты

и трубы "Паллады" и "Баяна", которые шли нам на­встречу. Вдруг мы заметили огромный взрыв и столб воды и дыма. Все на мостике так и впились в бинок­ли, силясь разглядеть, что произошло. К нашему ужасу, один из крейсеров исчез, а другой, увеличив ход, стал идти переменными курсами. Мы сейчас же дали самый полный ход и понеслись к нему" (с. 23). Тогда же было получено радио о том, что неприятельская подлодка взорвала "Палладу".

Торпеда не промахнувшейся на этот раз U26 вызвала детонацию боеприпасов на "Палладе", и ко­рабль с ужасающей быстротой, оценивавшейся очевид­цами в 2-3 секунды, исчез с поверхности моря. Даже тел полностью погибшего экипажа — 25 офицеров и 512 матросов — не обнаружили.

Проведенные автором исследования вахтенных журналов позволили выяснить, что в тот роковой день помимо "Новика", "Громобоя", "Баяна" и "Резвого", свидетелями катастрофы были также крейсера "Россия" и "Аврора". Они шли навстречу "Палладе" и "Баяну" и не могли пройти незамеченными "Новиком". "Громобой" и "Адмирал Макаров" встретились "Новику" под северным берегом. Эскадренные миноносцы "Бо­евой", "Уссуриец", "Финн", "Эмир Бухарский", "Ка­занец", "Достойный", "Дельный", "Расторопный", "Сибирский стрелок", "Пограничник", "Сторожевой" и "Разящий" в предшествовавшие дни участвовали или были вблизи находившихся в дозоре "Громобоя" и "Ад­мирала Макарова". "Деятельный" после неудачи пер­вой атаки немецкой подлодки 27 сентября был занят ее поиском. "Стройный" и "Мощный" 28 сентября ох­раняли "Палладу" и "Баян", а незадолго до взрыва "Паллады" перешли в охрану "России" и "Авроры". При таком множестве кораблей казалось невероятным, чтобы "Паллада" могла остаться без охраны. Что же в конце концов выяснилось? Прежде всего, отпала явив­шаяся версия о полной беззаботности русского коман­дования, не внявшего будто бы урокам "Абукира", "Хога" и "Кресси". Атаки немецких подводных лодок ожидались. В примечании к книге Р. Фирле (с. 205) М.А. Петров писал, что в предвидении атак немецких подлодок Н.О. Эссен "приказал судам в дозоре ходить переменными курсами и к крейсерам выслал для охраны миноносцы". Ход событий показал, что этот приказ, если он и был отдан, в должной мере оказался не вы­полнен.

 

Список офицеров крейсера «Паллада» погибших с кораблем 28 сентября/11 октября 1914 г.

(РГА ВМФ, ф. 417, оп. 3, д. 341, л. 39)

Должность	Чин	Имя, отчество, фамилия	Год рождения	Семейное положение
Командир	Капит. 1 ранга	Сергей Рейнгольдович МАГНУС	1871	Женат, 2 детей
Старший офицер	Капит. 2 ранга	Анатолий Михайлович РОМАНОВ	1880	Холост
Ст. мин офицер	Лейтенант	Андрей Арсеньевич ИЗМАЙЛОВ	1884	,,
Вахт, начальник		Григорий Петрович КОРИНФСКИЙ	1883 .
Ст. артилл. офицер	,,	Леонид Андреевич ГАВРИЛОВ 2-й	1886
Ст. штурм, офицер	,,	Юрий Константинович Быков 3-й	1886
Мл. арт. офицер	,,	Владимир Константинович ГУТ	1886	,,
Мл. минн. офицер	,,	Александр Ипполитович СТУДНИЦКИЙ 2-й	1886	Женат
Вахт, начальник		Михаил Нилович ШТИР	1883
Мл. шт. офицер	..	Константин Сергеевич БУТОМО	1887
Ревизор	,,	Георгий Александрович фон ПЕТЦ	1889	Холост
Вахт, начальник	Мичман	Иван Борисович АМАНТОВ	1891
Вахтенный офицер	,,	Николай Александрович БАУЛИН	1891	,,
То же	,,	Леонид Вячеславович ВОСКРЕСЕНСКИЙ	1891
,,	,,	Георгий Генрихович ЦЫВИНСКИЙ	-	,,
,,	,,	Людомир Марианович ИЗДЕТСКИЙ	-
.,		Сергей Сергеевич ПОЛТАНОВ	-
Старший механик	Инж-мех. к. 1 р.	Александр Александрович ДЕШЕВОВ	1873	Женат, детей нет
Трюмный механик	Инж-мех., м-н	Бернгард Андреевич РЕЙНСОН	1890	Холост
Водолазн. механик	То же	Генрих Петрович ГОЛИНСКИЙ	1889	,,
Минный механик	,,	Александр Генрихович ВОЛЬФ	-	,,
Старший врач	Надв. советник	Александр Михайлович ЧМЫХОВ	1876	Женат, 1 ребенок
Младший врач	То же	Георгий Павлович СИЛЬВЕРСВАН	1881	Женат
Старший судовой священник		Николай Антипович СЫСОЕВ	-	,,
Подполковник военно-морского судебного ведомства врем, исполн. должность обер-аудитора штаба бригады кр.: Сергей Иванович СИКОРСКИЙ, назначенный приказом начальника бриг. кр. от 21 септ. 1914 г. (1885 г. р.)
Корабельный гардемарин		Иосиф Вячеславович ЗДАНОВСКИЙ Сведений нет
»		Николай Евгеньевич СВЕШНИКОВ То же

Примечание: Даты рождения добавлены автором

 

"Переменные курсы", которыми ходили дозор­ные крейсера, еще не составляли того часто менявше­гося противолодочного зигзага, который вскоре вошел в обыкновение. И здесь — еще одна загадка того дня. Важно было знать, как понимали противолодочную оборону четыре контр-адмирала — начальники двух

бригад крейсеров и двух минных дивизий. Вахтенные журналы свидетельствуют, что еще 21 сентября/4 ок­тября 1914 г., находясь в дозоре в квадрате 54, крей­сер "Россия", как и сопровождавшие его эсминцы -"Уссуриец" и "Боевой", находясь в широте 59°24'N и долготе 22°10'Ost, ходили только переменными курса­ми". Утром 28 сентября/11 октября на "России", вышед­шей во главе 2-й бригады крейсеров, подняли сигнал "отражение минной атаки", а в вахтенном журнале было прямо записано, "Приготовились к отражению атак подводных лодок". То же делали, как уже отмечалось, и на "Палладе" и на "Баяне", но противоло­дочным зигзагом они не ходили.

Прокладка "Новика" с 11 ч показывает, что ко­рабль едва ли не первым на флоте применил противо­лодочный зигзаг. Казалось, осуществляя целенаправ­ленный поиск подводных лодок, "Новик" все делал правильно. О шедших вместе с ним кораблях штурман Кемарский не пишет, и приходится предполагать, что поиск корабль осуществлял в одиночку. И это было не­сомненным просчетом его командира или поручившего ему эту задачу начальника 1-й минной дивизии. Указания о совместном поиске в жур­налах, оказавшихся доступными для автора, не встречаются. Пол­ную ясность, мог бы составить от­чет о разбирательстве обстоятель­ства гибели "Паллады", но и о нем в архивных документах упомина­ний не встречается. Не исключено, что отчет, возможно, еще и будет обнаружен. Пока же приходится до­вольствоваться имеющимися дан­ными, из которых видно, что мар­шрут "Новика", соответствующий назначенному ему участку поиска, был объективно вполне обоснован.

После поиска непосред­ственно к востоку от линии заве­сы крейсеров, проходившей между островом Эрэ и маяком Нижний Дагерорт, корабль переместился в глубь залива. Предполагалось, видимо, что охрану крейсеров завесы будут осуществлять находившиеся при них миноносцы. А они, как свидетельствовал вах­тенный журнал "Баяна", действительно при них были. Самоубийственного решения (или полученного свы­ше приказа) командира "Паллады" передать свои ох­ранные миноносцы пришедшим на смену, но почему-то без миноносцев, "России" и "Авроре" никто на "Новике", да и па других кораблях, предположить, ко­нечно, не мог.

Оценивая опасность обстановки, командир "Но­вика" мог, конечно обратить внимание командования на появление новой смены дозора без охранных мино­носцев. Ведь на его глазах в условиях объявленной по флоту подводной опасности (радио "Адмирала Мака­рова" от 27 сентября "об атаке близ банки Аякс было принято, надо думать, всеми кораблями"), вторая бри­гада крейсеров в то же утро курсом на северо-запад вышла в море кильватерной колонной без всякого зиг­зага и минного охранения. Через два часа (в 8 ч 40 мин) после выхода из Ревеля от бригады отделились "Бога­тырь" и "Олег". "Россия" (флаг начальника бригады контр-адмирала П.Н. Лескова (1864-1937) и "Аврора" продолжали путь курсом на запад навстречу возвра­щавшимся с дозора "Палладе" и "Баяну". Как видно, крейсера свою дозорную службу продолжали видеть направленной исключительно против надводных ко­раблей. "Новик", наверное, мог самостоятельно всту­пить в охрану "России" и "Авроры". Но это было бы нарушением дисциплины. Наконец, он мог предпола­гать, что в охрану крейсеров могут быть назначены ми­ноносцы из числа имевшихся поблизости. Выполняя свое задание, "Новик" шел зигзагом.

Зигзаг шел почти строго поперек параллели 59°36', которым, завершая дозор и трехдневное в нем пребывание, возвращались в Ревель "Паллада" и сле­довавший за ней "Баян". Контркурсом им шли на смену "Россия" и "Аврора". Это обстоятельство отмечено в безукоризненно ведшимся вахтенном журнале "Баяна" (старший штурманский офицер лейтенант Н.Н. Сте­панов, (1887-?). Из него следует, что отряд "Паллады" сопровождали миноносцы "Строгий" и "Мощный" и что эти миноносцы в момент расхождения кораблей в 11 ч 35 мин по сигналу "Паллады" повернули за "Рос­сией" и "Авророй".

"Новик" в это время, совершая 3-й галс своего зигзага, находился от "Паллады" и "Баяна" в рассто­янии около 14 миль восточнее. И именно на этом, ос­тавшемся без охраны 14-мильном пространстве заня­ла позицию пришедшая от Оденсхольма U26 (уничтожение почти готового к буксировке "Магдебурга" она, понятно, оставила напоследок).

Своим самоубийственным решением командир "Паллады" капитан 1 ранга С.Р. Магнус (1871-1914), который по иронии судьбы недавно командовал соеди­нением подводных лодок, представил немецкому коман­диру возможность действовать почти что в полигон­ных условиях.

В 14 ч "Новик" встретили миноносец "Резвый", который вступил ему в кильватер, и через полчаса они подошли к месту взрыва, видели плавающие койки, пробковые пояса и деревянные обломки, но людей не нашли (с. 31). В 15 ч 20 мин они прекратили поиск и через 2 часа пришли в Лапвик.

Неправильное с точки зрения тральной такти­ки поведение тральщиков оказалось полезным проти­володочным маневром. Не ожидавшая столь быстрой реакции сил охранения и чувствуя приближение дру­гих миноносцев, лодка отказалась от попыток продол­жать свои атаки и ушла на запад.

В момент взрыва вблизи Лапвика маневрировали "Громобой" и "Адмирал Макаров". К ним, чтобы их сменить, двигались отделившиеся от 2-й бригады "Олег" и "Богатырь". В разных местах в заливе при­сутствовали до двух десятков (названных ранее) мино­носцев. Но их действия, как приходится думать, не были скоординированы, и район расхождения крейсеров ока­зался без прикрытия.

Все это позволило немцам провести атаку как на учениях. Лишь изредка выдвигая перископ, U26, сво­бодно маневрируя, поджидала первую жертву, кото­рая позволит выйти на нее в атаку. В водах залива скры­валась еще одна лодка — U23, но она по немецкому плану, выйдя в заданный ей район — к востоку от ме­ридиана 23° 10', должна была начать действовать толь­ко после атаки первой лодки, находившейся на "внеш­ней позиции — к западу от разделительного меридиана.

Ожидалось, видимо, что после ее атаки русские корабли обратятся в бегство по направлению к Реве­лю, и тогда U23, расположившаяся на подходах к о. Нарген, без труда выберет себе подходящую жертву. В этом своем расчете немцы, как и японцы 26 января 1904 года, просчитались. Эффект внезапности дости­гается скрупулезной координацией и одновременным применением всех назначенных в операцию сил, а не­мецкое командование явно недооценило исключитель­ную важность именно одновременного применения подводных лодок в качестве нового оружия. Плохо, видимо, ориентировались немцы и в распознании ти­пов русских кораблей. И потому, вместо трех или че­тырех больших крейсеров, удар пришелся лишь по одной "Палладе".

Истолковав появление "Паллады" и "Баяна" как счастливый случай возвращения только что прошед­ших на запад русских кораблей, немецкий командир двинулся в подводном положении прямо навстречу кур­сом W. "Параллельным с лодкой курсом шел большой эскадренный миноносец, держась с ее правого борта на расстоянии от 1000 до 2000 м. Был ли это "Новик", очередной зигзаг которого в сторону востока на какой-то момент мог показаться немецкому командиру "па­раллельным курсом", или какой-то другой миноносец, и в какое время эти корабли были замечены — вопрос также остается открытым. Трудно судить о располо­жении сторон, если, как впоследствии выяснилось, U26, несмотря на то, что часть пути на север шла от Оденсхольма в надводном положении, ошиблась в опреде­лении своего места на 7 миль (примечание М.А. Пет­рова к книге Р. Фирле).

Заблаговременно отвернув вправо, лодка в 11 ч 10 мин, с расстояния 500 мм сделала выстрел из кормо­вого торпедного аппарата. После погружения сразу на 20 м на лодке будто услышали выстрелы, делавшиеся, как пишет немецкий историк, упоминавшимся большим эсминцем. М.А. Петров это обстоятельство никак не ком­ментирует, и "Новик", судя по всем данным, был слиш­ком далеко, чтобы иметь возможность стрелять. Ведь вначале, как казалось, на эсминцах-"циклонах" причи­ной гибели предполагали подрыв на мине.

Только в 13 ч 45 мин с "Баяна" (после сообще­ния о взрыве "Паллады" в 12 ч 32 мин) в штабе флота было получено второе радио "Баяна" с уточнением, что в широте 59°36' и долготе 22°47' "Паллада" была ата­кована подводной лодкой и что лодка перед взрывом была замечена с "Баяна", после чего был открыт огонь. Возможно, что и немецкие подводники в силу особо­го стрессового состояния могли перепутать последо­вательность событий. Взрыв неслыханной мощности, в мгновение ока уничтоживший "Палладу", мог выз­вать повреждения и на немецкой лодке. Это также могло заставить ее отказаться от продолжения атак.

По наблюдениям с "Баяна" (вахтенный началь­ник лейтенант П.В. Лемишевский), в момент расхож­дения с "Россией" и "Авророй" корабль находился в широте 59°36,5' и долготе 22°37,5'. Плавание за день составляло всего 6 миль (что исключало какое-либо применение противолодочного зигзага). Скорость со­ставляла "экономические" 13 уз, что было даже менее 15 узлов, считавшихся по тогдашним доморощенным понятиям, безопасной скоростью против атак подвод­ных лодок. В 11 ч 08 мин, завершив 2-й за время дозо­ра курс (22°), по сигналу "Паллады" легли на курс ухода из линии дозора (90°).

В 11 ч 15 мин окончили богослужение. В 11 ч 35 мин разошлись контркурсом с "Россией" и "Авро­рой". За ними по сигналу с "Паллады" повернули "Стройный" и "Мощный". Смехотворной для крейсера 16-уз скоростью корабль шел навстречу гибели.

 

Список офицеров броненосного крейсера "Баян" на 3 октября 1914г.

(строевой рапорт командира от 3 октября 1914 г. Большой Ревельский рейд) (РГА ВМФ, ф. 485, оп. 1., д. 40, л. 128)

Должность	Чин	Имя, отчество, фамилия	Даты жизни
Командир	Капит. 1 ранга	Александр Константинович ВЕЙС	1870-1923, после
Старший офицер	Капит. 2 ранга	Павел Оттович ШИШКО	1881-1967, США
1 -и вахтенн. начальник	Мичман	Александр Ипполитов СОСНОВСКИИ	1889-?
2-й вахтенн. начальник	,,	Курт Иванович НОТБЕК фон (Иоганович)	1890-1961, Н.-Иорк
3-й вахтенн. начальник	,,	Оттомар Оттомаров барон БУКСГЕВДЕБ	1891-?
Ревизор	,,	Павел Викторович ЛЕМИШЕВСКИЙ	1889-?
Ст. минный офицер	,,	Анатолий Степанович БОРЕИША	1886-?
Мл. минный офицер	,,	Владимир Николаевич СЕЛЯНИН	1887-?
Ст. артилл. офицер	,,	Алексей Алексеевич БОРОШЕНКО	1887-?
И. д. мл. арт. офицера	, ,	Борис Константинович НОВИЦКИЙ	1888-?
Ст. штурм, офицер	,,	Николай Николаевич СТЕПАНОВ	1887-?
Мл. штурм, офицер	,,	Дмитрий Васильевич ТРЕТЬЯКОВ	1889-?
1-и вахтенный офицер	,,	Григорий Романович ГРЕВЕ	1892-1937
2-й вахтенный офицер	,,	Владимир Иванович ПЕРЕБЕРСКИИ	1894-?
3-й вахтенный офицер	,,	Георгий Михайлович МОЛЧАНОВ	1892-?
4-й вахтенный офицер	,,	Борис Арсентьевич МОЗОВСКИЙ	1892-?
1-и судовой механик	Инж-мех. к.2 р.	Николай Николаевич КУРАЧКИН	1879-?
И. д. трюмный механик	И.м. мичмана	Сергей Константинович ФЕДОРОВСКИЙ	1888-?
Вр. и. д. арт. механика	То же	Николай Семенович ГРУЗИНОВ	1890-?
Вр. и. д. мин. механика	,,	Владимир Ефимович ОСИПОВ	1888-?
Сверх вст. слуш.	,,	Павел Иванович БАРТ	1891-?
Администратор	Коллеж, совет.	Эрнест Эрнестович ИОН	1870-?
Старший судовой врач	Лекарь	Арвид Петрович ТАУБЕ	1883-?
Судовой священник, игумен отец Вассиан
Кор. Гардемарины	Корнет гардемарин	Александр Сергеевич ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ	1893-?
Кор. Гардемарины
Игорь Осипович АХРАМОВИЧ	1893-?

 

Непостижимая беспечность капитана 1 ранга Магнуса передалась, видимо, и командиру "Баяна" капитану 1 ранга А.К. Вейсу (1870-после 1923). Из за­писей в вахтенном журнале не видно, чтобы командир какими-либо способами пытался предостеречь ведущего от непростительной беспечности, особенно после неожиданного для "Баяна" ухода миноносцев. На это ведь требовалось большое гражданское мужество -переступить через подозрения в трусости и паникер­стве. Таков был в тот момент "человеческий фактор". Правильнее, конечно, было бы говорить о крайних не­вежестве и бескультурье командования игнорировав­ших законы техники, тактики и здравого смысла. По­казательно, что и С.Н. Тимирев, став позднее командиром "Баяна", похоже, не давал себе труда вник­нуть в трагедию двух кораблей. Вместо просчета с от­казом от миноносной охраны, они пишут лишь о том, что с крейсера "Паллада" пи один человек спасен не был, так как около него не находилось конвоирующих миноносцев" (с. 17).

Весь флот оставался зрителем уже неминуемой трагедии.

Запись на "Баяне" в 12 ч 14 мин: "Крейсер "Пал-лада" взорвался. "Паллада" была сразу объята огнем и дымом, который закрыл весь корпус с мачтами. Боль­ше "Паллады" видно не было. Когда дым рассеялся, "Баян" был от места взрыва в 1,5-2 каб. На поверхности ничего не видно. Застопорили машины. Широта 59°36,5', долгота 22°46' по счислению. В момент взрыва расстояние между крейсерами было 7 каб.

12 ч 15 мин дали полный ход назад.

12 ч 24 мин заметили на правой раковине перис­коп подводной лодки или его след. Дан полный ход вперед. Открыли огонь по струе правым бортом (если принять, что лодка атаковала слева, это может озна­чать, что "Баян", давая задний ход, мог развернуться носом на лодку, а затем привел ее на правый борт) из 8-дм, 6-дм и 75-мм орудий. Предполагаемое место под­водной лодки приведено к корме. Курс по главному носовому компасу 46°, поправка — 1°, лаг 54,0.

12 ч 32 мин — прекратили огонь.

12 ч 41 мин находимся в широте 59°40S', долго­те 22°54', курс по ГНК 92°

12 ч 50 мин подошел с W миноносец "Резвый". Миноносец послан к месту взрыва крейсера "Паллады" в 1 ч пополудни. Подошел эскадренный миноно­сец "Новик" и передал, что прислан конвоировать "Баян". "Новик" послан идти вперед.

В 2 ч 45 мин обстрелял плавающий предмет, при­нятый (так записано в журнале), "за перископ подвод­ной лодки". Первым выстрелом из орудий правого бор­та предмет был потоплен.

В 3 ч в широте 59°35' и долготе 24°2' по счисле­нию с правого борта была замечена идущая напересечку курса самодвижущаяся мина. Уклонившись вправо, две минуты вели огонь из 75-мм пушек правого бор­та. (Не была ли это атака U23, неудачу которой немец­кий историк Р. Фирле, с. 206 мог пытаться скрыть?).

На Ревельский рейд, пройдя по лагу 114,3 мили и израсходовав два 8-дм, 14 6-дм и 37 75-мм снарядов, "Баян" пришел в 4 ч 18 мин дня, где застал только что пришедшие "Громобой" и "Адмирал Макаров".

"Адмирал Макаров" и "Баян", миновав почти каждодневно грозившую им гибель от вражеских (а подчас и отечественных) мин и торпед подводных лодок, благополучно провоевали всю войну. Биогра­фия каждого была богата особо значимыми и судьбо­носными событиями. И первым из них стало столкно­вение находившегося в дозоре "Адмирала Макарова" и "Баяна" с флагманским кораблем пришедшего в рус­ские воды диверсионного отряда, крейсером "Аугсбург". Этот донельзя, как оказалось, дерзкий и удач­ливый корабль уже ранее, 4/17 августа, возглавлял и вместе с другим таким же 27-уз крейсером "Магдебург" прикрывал постановку первого на Балтике минного заграждения. Составлявшие его 200 мин на линии Гонге-Тахкона выставил переоборудованный из паро­ма заградитель "Дейчланд". И вот теперь "Аугсбург" под флагом деятельного и едва ли не самого способ­ного германского флагмана контр-адмирала Беринга привел к русским берегам уже целый отряд. Он должен был, используя фактор внезапности, прорваться в Финский залив и атаковать встреченные русские ко­рабли торпедами двух крейсеров, двух миноносцев и приведенной на буксире подводной лодки U3.

По счастью, для русских немцы, как и японцы под Порт-Артуром, оказались неспособны оценить эффект первой внезапной атаки и привели только одну лод­ку, и притом устаревшего типа. Операцию обеспечи­вали, буксируя лодку до подхода к о. Даго, устарелый крейсер "Амазоне" (21,5 уз) и миноносец A3. Операция, как это следовало из "Боевой летописи русского фло­та", кончилась полной неудачей: U3 не сумела выйти в атаку на русские крейсера, "Магдебург", выскочив­ший на камни у маяка Оденсхольм, пришлось подо­рвать, а "Аугсбург", обстреливавший русские траль­щики (они определяли границы немецкого заграждения), был, как говориться в "Летописи" (с. 363), отогнан подошедшими дозорными крейсера­ми "Адмирал Макаров" и "Баян".

Сказать об этом следовало несколько иначе. Ус­пев потопить один из русских тральщиков (их поче­му-то не охраняли), "Аугсбург" хитроумными манев­рами вплоть до имитации повреждения котлов и паропроводов (Р. Фирле с. 111-115), пытался навес­ти два русских крейсера на позицию U3. Но старший в отряде командир "Адмирала Макарова" на уловки не поддался. Был ли он столь проницателен, что су­мел разгадать маневр противника или, подобно та­кому же доблестному начальнику своей бригады Н.И. Коломейцеву, как это было при постановке нем­цами 4/17 августа 1914 г. своего заграждения на виду русских дозорных крейсеров (Фирле, с.84, 89), просто перетрусил, но о попытках решительного сближения с противником для его немедленного уничтожения не было и речи. Весь флот был под все более нарастав­шим тяжким гнетом ожидания вот-вот грядущего неминуемого вторжения неисчислимой германской армады, и многим русским командирам любой появив­шийся с запада легкий крейсер противника начинал казаться всем германским флотом.

Был ли опознан противник на "Адмирале Ма­карове" и дано ли было об этом оповещение флоту не­известно. В выписках о плавании крейсера — запись за 14 августа гласит: "6 ч. 35 м. пополудни открыли огонь из 8-дм орудий по германскому крейсеру, кото­рый ответил залпами бортовых орудий. 7 ч. 10 м. - отбой боевой тревоги.

Долгого боя, как это выглядит в книге Р. Фир­ле, не получается. Получается другое. Из записей во­енного дневника И.И. Ренгартена следует, что "Мака­ров" и "Баян", находясь от "Аугсбурга" южнее, имели все возможности отрезать ему путь к отходу, но в силу "совершенно нелепых действий" командира "Макаро­ва" сделано это не было. 18 августа он был уже смещен Н.О. Эссеном с должности. Его заменил капитан 1 ранга П.М. Плен (1875-1918, чекисты), имевший в Порт-Артуре, где он был на "Баяне", репутацию "от­личного моряка и очень храброго' человека". Так пи­сал о нем В.М. Белли, а Н.Н. Ренгартен в дневнике заметил коротко: "этот дела не испортит". Тактичес­ки и материально проиграв (за потопленный тральщик "Проводник" русским достался "Магдебург"), немцы одержали стратегическую победу с далеко идущими по­следствиями. Они практически убедились в том, на­сколько слаба или просто отсутствовала оборона рус­ских берегов и до какой степени безынициативны оказались два русских крейсера, неизмеримо превос­ходившие по мощи "Аугсбург".

Немцы не получили того урока, который мог бы заставить их воздержаться от дальнейших операций. Их предприимчивость была подавлена, если бы два русских крейсера, будь при них миноносцы, могли бы изловить и по частям уничтожить разрозненно действу­ющие корабли немецкого отряда. Все получилось на­оборот. Они убедились, что можно и в дальнейшем предпринимать и более рискованные операции в сла­бо защищенных русских водах. В итоге последовала цепь событий, которые косвенно привели к гибели "Паллады", а затем и почти беспрепятственным дей­ствиям германских подводных лодок вблизи баз рус­ского флота — вплоть до Кронштадта.

Н.О. Эссен прилагал усилия к тому, чтобы па­рировать немецкую активность и 14-16 сентября, как планировал ранее ("в первый шторм, в безлунную ночь сходить к немцам"), на "Рюрике" в сопровождении "Паллады" совершил рейд до параллели Хоборга. Не­мецких дозоров не обнаружили и, выдержав в пути жестокий 11 балльный шторм, вернулись на новый рейд близ о. Эре.

В то же время невообразимая удача U9, после­довательно потопившей 9/22 сентября три английских дозорных крейсера "Абукир", "Хог" и "Кресси", ока­залась для русского флота недостаточна. Несмотря на приказ Н.О. Эссена об охране крейсеров миноносца­ми, их опять не оказалось около "Адмирала Макаро­ва", который 27 сентября/10 октября во время осмот­ра парусника подвергся атаке U26, появившейся в русских водах вместе с U23. По счастью (крейсер, окон­чив осмотр, дал ход в момент залпа U26) или искусству командира (В.А. Белли писал, что П.М. Плен сумел "увернуться"), обе торпеды немецкой лодки (командир крейсера считал, была выпущена и третья) в "Адмирал Макаров" не попали.

Командир немедленно дал радио об обнаруже­нии немецкой подводной лодки, миноносцы во главе с "Новиком" приступили к ее поиску, продолженному и на следующий день. Но и новая угроза не стала уро­ком для "Паллады", которая, возвращаясь из дозора с "Баяном", отпустила охранявшие их два миноносца (они вступили в охрану пришедших на смену крейсе­ров "Россия" и "Аврора").

U26 дождалась новой удачи, беспрепятственно выбрав позицию, уверенно с расстояния 500 м пора­зила торпедой идущую головной "Палладу". Детона­ция погребов уничтожила корабль со всем экипажем. Только тогда был дан по флоту приказ о возвраще­нии на базы всех крейсеров и замене их в дозорах ми­ноносцами.

Новый момент истины для оставшихся без "Пал­лады" двух крейсеров наступил в дни предпринятых флотом активных минных постановок. Немецкие ди­версии у русских берегов и напряженность затянувше­гося ожидания вторжения германских дредноутов по­рождали и усиливали в русском флоте все более угнетавшие людей депрессивные настроения. "Еще один шаг, — писал И.И. Ренгартен в дневнике 2 октября, — и мы войдем в состояние беспросветной обороны". 8 октября обнаружено единственное из всего экипажа "Паллады" тело лейтенанта Л.А. Гаврилова.

Панихида о нем стала едва ли не панихидой по всему флоту. Люди были близки к прострации. "А мы все стоим, — продолжал И.И. Ренгартен свои записи 16 октября — это отчаянно тяжело и никто из лично­го состава даже не знает, что флоту категорично зап­рещено начинать активные действия, и нам строго указана операционная зона к Ost от линии Дагерорта". Опасность застоя поняли наконец и в ставке. Н.О. Эссен после настойчивых ходатайств получил раз­решение на проведение активных минио-заградительных операций. Их мотивировали оказанием помощи флангам армии. Оставалась, конечно, и главная задача — оборона на минно-артиллерийской позиции у Ревеля. После трех оборонительных постановок мин у Либавы и Виндавы поставили семь заграждений между Мемелем и Полангеном.

Тщательно отработав за это время свою минную технику, 1 декабря в море вышли с минами и крейсе­ра. В этой операции "Макаров" (63 мины) занял мес­то головного вместо "Баяна", который из-за непола­док в котлах должен был вернуться в базу. "Рюрик" выставил свои 120 мин, а пришедший во втором отряде 2 декабря "Енисей" — еще 240 мин. Его прикрывали "Олег" и "Богатырь". С моря к западу от о. Борнхольм в прикрытии были подводные лодки "Акула" и англий­ские Е1 и Е2.

Отделившийся в соответствии с планом опера­ции от "Рюрика", "Макаров", несмотря на сильный туман, свои мины выставил в виде трех банок и точ­но в назначенном месте. Это место и свои координа­ты он уточнил по маякам на южной оконечности о. Готланд и каждый раз, чтобы не выдать факт и место постановки, своевременно уклонялся от встречных судов. Не встретив в назначенном рандеву свои кораб­ли, "Макаров" отходным путем самостоятельно при­шел в Утэ. В итоге операции отходы к Данцистской бухте были перекрыты системой банок из 433 мин.

В последующих 13 постановках, выполненных в течение 1915 г., "Макаров" и "Баян" в октябре и в но­ябре действовали совместно с крейсерами "Рюрик", "Олег" и "Богатырь", выставивших вместе 1260 мин. Еще в двух операциях в начале 1915 г. "Макаров" и "Баян" с "Рюриком" прикрывали постановку к востоку от о. Борнхольм 200 мин ("Олег" и "Богатырь") и к северу от маяка Аркона 10 мин ("Россия"). На них 12/25 января подорвались крейсера "Аугсбург" и "Га­зелле" и погиб германский пароход.

Поход "Макарова", начатый 30 января/12 фев­раля 1915 г. для прикрытия вместе с "Рюриком" очередкой, как планировалось, еще более масштабной заг­радительной операции (крейсера "Олег" и "Богатырь" со 100 минами каждый и полудивизион особого назна­чения со 140 минами), сорвался и для больших кораб­лей был отменен из-за аварии "Рюрика". Корабль шел в тумане недопустимо большим 16 уз ходом и не вос­пользовался опытом переднего метелота "Макарова" и не проверял глубину лотом.

Сильно, наверное, на "Макарове" удивлялись странности поведения шедшего за ним "Рюрика", на котором проявили такое же "горе от ума", какое в 1907 г. случилось с царской яхтой "Штандарт". Ее также по­садили на необозначенный на карте огромный валун.

Из других событий войны на Балтике самым зна­чительным для двух крейсеров было их участие в сра­жении в открытом море 19 июня/2 июля 1915 г. В не­мецкой литературе он известен также как бой у Эстергарна (название маяка на восточной оконечно­сти о. Гогланд). Этот бой, в котором русские имели все шансы на решительную победу, мог бы стать и весо­мым уроком для германского флота, заставив его ко­мандование (в случае полного уничтожения германс­кого отряда) воздержаться от активных операций.

Бой произошел в результате совпадения двух операций, из которых немецкая удалась раньше. Но­вый командующий вице-адмирал В.А. Канин (1862-1927, Марсель), сменивший скоропостижно скончав­шегося Н.О. Эссена, задумал операцию, поверив донесениям агентуры о сборе германского флота в Киле на смотр перед кайзером. Но немцы, как оказалось, по­ступили умнее, чем думали о них русские. Для поста­новки мин в русские воды, может быть, в качестве "боевого подарка" в составе особого отряда был по­слан заградитель "Альбатрос" с грузом 160 мин.

Русский флот, выйдя в море для обстрела Мемеля и уничтожения сил противника, разошедшийся с ним в тумане немецкий диверсионный отряд обнаружить не сумел. И это был первый серьезный просчет ново­го командующего. Дозорная цепь миноносцев, будь она развернута в походе, могла бы обнаружить немцев до того, как они, поднявшись к входу в Финский залив, сумели в тылу шедшего к Мемелю русского отряда по­ставить с заградителя "Альбатрос" его 160 мин.

Русские не сумели воспользоваться предоставля­ющимися им исключительными возможностями (точное радионаведение И.И. Ренгертеном бригады крейсеров на шедшие отдельно "Аугсбург" и "Альбатрос") и по эффективности огня русские корабли, несмотря на бли­стательные предвоенные успехи в стрельбе, оказались на уровне эскадры З.П. Рожественского. Выпустив едва ли не половину боезапаса, "Макаров", "Баян", "Олег", "Богатырь" сумели лишь незначительно повредить ничтожный по своему вооружению "Альбатрос" и по­зволили ему, выбросившись на берег, спастись в ней­тральных шведских водах. Не лучшим был и резуль­тат второго боя, когда, как писал немецкий историк о "Рюрике" (он всю ночь искал потерянную им вмес­те с "Новиком" бригаду): "Наступил в первый раз за всю войну удобный случай бросить на весы истории его тяжелую артиллерию" (С. Ролльман, с. 160). Гер­манский крейсер "Роон" (аналог "Баяна" и "Адмира­ла Макарова") с его четырьмя 210-мм и 10 150-мм ору­диями) и шедший с ним "Любек", как все остальные отчаянно и искусно отбивавшиеся немецкие крейсера, сумели уйти от огня "Рюрика" и четырех крейсеров русской бригады.

В оправдание русского командующего можно, конечно, привести неблагоприятные природные усло­вия (туман), искусно применявшиеся немцами радио­сигналы о вызове в действительности отсутствующих вблизи германских подлодок, маломощность кора­бельных радиостанций, постоянную оглядку па воз­можность появления превосходящих сил противника и, наконец, израсходование на удивительно безрезуль­татную стрельбу большой части боеприпасов. Но в том и состоит искусство флотоводца, чтобы превоз­могать все неблагоприятные обстоятельства.

К сожалению, результаты вполне подтвержда­ют тот полный боли за неудачу флота анализ, который содержит самое нелицеприятное его описание в рабо­те Петрова (1885-1938, чекисты). "Два боя" (Л., 1926). В ней, нуждающейся лишь в одном уточнении (вмес­то "Бремена" должен значиться крейсер "Любек"), в частности, говорилось, что неприятель был слаб и его следовало без промедления раздавить. Вместо этого бригада занялась нелепым, совершенно неоправданным усложненным маневрированием, а в стрельбе были на­рушены все выработанные до войны правила управ­ления огнем и все те рекомендации, которые в работе Н.И. Игнатьева (1880-1938) "Заметки по тактике" (Пет­роград, 1914) обобщали весь накопленный перед вой­ной опыт.

В частности, самым непостижимым образом были проигнорированы и эпиграф "Заметок", гласив­ший, что "при данном вооружении, снабжении и обу­чении действительность стрельбы всецело находится в руках тех, кто увлекался маневрированием". А в ре­комендация № 96 (с. 35) о массировании огня говори­лось: "Если противник слаб, то его надо окружить, чтобы он не мог уклониться от боя, но никогда не надо стрелять в него с большого числа кораблей, чем это допускается условиями управления огнем, так как излишки числа путающих друг друга кораблей толь­ко оттягивают развязку и вызывают ненужный расход снарядов и износ пушек".

Сдержанно, но внятно о результатах боя гово­рилось в примечаниях Н.В. Новикова (1880-1957) к ис­следованию немецкого историка Г. Ролльмана, "Война на Балтийском море", 1915 г. (М., 1935, с. 158): "То, что в течение полуторачасового боя четыре русских крей­сера, из которых каждый был сильнее "Альбатроса", не смогли уничтожить противника и дали ему укрыться в нейтральных водах, свидетельствует прежде всего о неудовлетворительном руководстве боем и чрезвычайно низкой дисциплине огня (разрядка моя — P.M.). Напоминая о дезорганизовавшей бой "продолжитель­ной суматошной стрельбе всех кораблей по одной цели", Н.В. Новиков почти слово в слово повторяет затем те последствия нарушения правил массирования огня, о которых предостерегала рекомендация № 96 в работе Н.И. Игнатьева.

В сбалансированном и вполне объективном опи­сании боя, приведенном в работе "Флот в мировой вой­не" (М., 1964, с. 169-174), также прямо говорится о том, что русский адмирал "допустил ряд грубых тактических ошибок". Невысоко оценивалось и поведение коман­дира "Рюрика", который "не проявил должной настой­чивости в бою с крейсером "Роон" и не развил перво­начального успеха", (с. 173).

По всем этим обстоятельствам "Баян" и "Адми­рал Макаров", имевшие решающую для боя 8-дм (хотя и не очень эффективную) артиллерию, в полной мере реализовать свои возможности не могли.

Корабли подтвердили свою отличную боевую выучку. На флагманском "Макарове" (командир П.М. Плен), как писал автору участник войны Б.Л. Дандре (1889-1968), отличился старший артил­лерийский офицер старший лейтенант В.Н. Вощинин (1887-?), который в погоне за "Аугсбургом" из одноору-дийной 8-дм башни на предельном расстояние "влепил" ему два снаряда. Окажись при этой погоне странно от­ставший и еще более странно самовольно вернувший­ся в базу "Новик", участь этого до чрезвычайности удач­ливого немецкого крейсера могла бы быть решена.

"Баян" под командованием капитана 1 ранга В.Л. Вейса (1870-после 1918) в бою с вдвое превосходив­шим его по боевой мощи "Рооном" зигзагообразным ма­неврированием на курсовой угле 90° умело вводил про­тивника в заблуждение, отчего четырехорудийные залпы башен противника, хотя и ложились исключительно кучно по целику, но "по прицелу не давали накрытия". Свидетельствовавший об этом участник боя на "Баяне" П.В. Лемишевский (1889-?) в сборнике "Русское военно-морское искусство" (М., 1951 с. 420-434) подчеркивал, что до войны он был призовым кораблем по стрельбе, и в бою с "Рооном" достиг по крайней мере двух попа­даний из 40 выпущенных 8-дм снарядов. Это давало исключительно высокий 5% результат, намного превос­ходивший результаты германского (3,3%) и английского (2,2% флотов в Ютландском бою.

Кораблям не представилось случая проявить свою индивидуальную подготовку, как это совсем не­давно, 27 апреля 1915 г., с блеском удалось сделать в Черном море линейному кораблю "Пантелеймон". Пользуясь случайной удаленностью от своей бригады и не участвуя в неудачно сложившейся ее стрельбе, он, применив метод децентрализованной стрельбы вмес­то централизованной, левым залпом заставил выйти из боя напавший на бригаду линкоров германо-турец­кий линейный крейсер "Явуз Султан Селим" ("Гебен"). (P.M. Мельников. "Броненосец "Потемкин", Л., 1980г., 1981. с. 241.). Такая возможность предоставлялась "Рю­рику", но он ею не воспользовался. Не поддержав все­рьез свои крейсера, он во многом предрешил фактичес­кую неудачу боя.

Бой у Эстергарна еще раз подтвердил, что доб­лесть и выучка отдельных кораблей могут оказать­ся недостаточны для победы над таким отлично подготовленным и инициативно действующим противником, как германский флот. Обнаружилось также, что острая нехватка высококлассных флагманов при командовании в море и стратегов в штабах всех уров­ней, не исключая и ГМШ, продолжала, как и в про­шлой войне с Японией, оставаться главной бедой рус­ского флота.

И не этим ли фатальным отсутствием (исклю­чая Н.О. Эссена) действительных, а не формальных лидеров приходится объяснять стремительно произо­шедшую в 1917 г. дезорганизацию командования флотом. Проявившие себя выдающимися военачаль­никами Л.Б. Кербер (1863-1919) и А.В. Колчак (1874-1920, чекисты) не удержались на Балтике — один из-за стойкого на флоте германофобства (немецкое происхождение ставили в вину и Н.О. Эссену) дру­гой — из-за наклонности императора к кадровой че­харде. По-хамски сменив В.А. Канина (есть подозре­ние, что из-за слишком энергичных настояний на осуществлении десантных операций в Рижском за­ливе в 1916 г.) и поставив во главе флота не оправ­давшего его надежд А.И. Непенина (1871-1917, мат­росы), император тогда же, обезглавив уже полностью подготовленную операцию, с непонятной спешностью перебросил А.В. Колчака на должность командующего Черноморским флотом. Здесь он сменил уволенного А.А. Эбергарда.

Плоды этой дезорганизации и невысокого уровня разработки операций и командования не раз проявляли себя и в последующих после Эстергарна операциях. И если относительно простые крейсерские и минно-заградительные походы, обходившиеся без боевых стол­кновений, вполне флоту удавались (в них почти всегда участвовали "Баян" и "Адмирал Макаров"), то ком­бинированные операции могли принести совсем не те результаты, которые ожидались.

Так было в двух главных операциях, каждая из которых по-своему решала судьбу флота. "Баян" и "Макаров" участвовали в конвоировании перевода в Рижский залив в 18/31 июля 1916 г. линейного кораб­ля "Слава".

Центральное место "Баян" и "Адмирал Мака­ров" должны были занять во второй готовившейся 6 июня и назначенной на 16 августа 1916 г. семидневной десантной операции. Она должна была коренным образом изменить ход войны на суше и па море. В опе­рации 1916 г. на "Баян" предполагалось возложить со­действие армии у Риги, а на "Макаров" (совместно с "Цесаревичем", "Богатырем" и миноносцами) конво­ирование транспортов с войсками у Моонзунда к ме­сту высадки, а затем — демонстрации у Домеснеса и охрана Ирбенского пролива. С полной обстоятельно­стью (на 350 стр.) подготовка операции и ее органи­зация освещены в работе профессора Н.А. Данилова "Смешанная операция в Рижском заливе в июне-августе 1916 г." (Л., 1927) и отчасти затронута в книге авто­ра "Эскадренные миноносцы класса "Доброволец" (С-Пб, 1999).

Оба крейсера в порядке подготовки к операции 13 августа и 2 сентября 1916г. были введены в Моон-зунд. "Баян" после напряженной службы в Рижском заливе 13 августа вернулся на Балтику. В походе для докования в Кронштадт "Баян" счастливо избежал немецких мин, на одной из которых 6/19 ноября 1916г. у о. Гогланд подорвался шедший впереди "Рюрик".

"Адмирал Макаров" впервые в той войне был оставлен для зимовки вместе с "Цесаревичем". Здесь на рейде Куйваста они встретили нежданно нагрянувшие февральские дни, перевернувшие судьбу России в 1917г. Совсем иной должна была стать и предстоящая кораблям решающая операция того года.