Wundefwaffe

Победа в Чифу

 

22 ноября 1894 г., уступив свое место в эс­кадре прибывшему 9 ноября крейсеру "Влади­мир Мономах" (командир капитан 1 ранга З.П. Рожественский (1848-1909), "Память Азова" покидал Пирей. С ним шли через океан на Дальний Восток его конвоиры — новопостро­енные, пришедшие с Балтики минные крейсера "Всадник" и "Гайдамак". Срочность поруче­ния была такова, что кораблю не дали отме­тить в Пирее его судовой праздник — день свя­того Георгия, приходившийся на 26 ноября, праздник отметили в пути. В Суэцком канале, чтобы приблизиться к требующейся правила­ми канала допустимой осадке 25 фт 4 дм, при­шлось заняться основательной разгрузкой ко­рабля. Но особые изнурительные хлопоты, разительно отличавшие плавание от прогулоч­ного путешествия с наследником, доставили кораблю заботы об обеспечении безопасности плавания "Всадника" и "Гайдамака".

Громко именовавшиеся минными крей­серами, они были небольшими 400-тонными кораблями, заостренные обводы которых чрезвычайно затрудняли плавание при вся­ком, даже незначительном волнении. В океане же, имея весьма ограниченные запасы угля, корабли без конвоира идти не могли. Для сбе­режения их машин "Память Азова" должен был поочередно их вести на буксире. И Г.П. Чухнин с блеском отработал в походе искусст­во сложнейшего вида морской практики -буксировку. Он же наладил надежное снабже­ние кораблей на буксире провизией и углем по лееру. Об этих полных тревоги днях похода с двумя небольшими суденышками Г.П. Чухнин записывал: "Нельзя было смотреть без сожа­ления на маленькие крейсера, которым иногда приходилось очень плохо. Норд-остовый мус­сон в Индийском океане порой разводил та­кую волну, что раскачивало и "Азов", а крейсера выматывались до чрезвычайности. Дру­гой раз покроет волной до половины, и дума­ешь: цел ли? С полубака льются целые каскады брызг, покрывают и мостик, и трубу.

Днем еще видно, что там делается, а но­чью, когда закроет волной отличительные огни, так жутко станет" (А. Беломор, с. 49). Следить приходилось и за буксируемым, и за шедшим самостоятельно. Случалось, он от­ставал, терял ход и начинал "выписывать восьмерки", показывая то левый, то правый борт. 23 декабря при сильной, быстро усили­вавшейся NO зыби и 6-7-балльном ветре, вы­сота волны дошла до 12 фт, а длина 250 фт. Это составляло уже почти предел выносливос­ти для минных крейсеров. Боковые размахи доходили до 30°, килевые до 15°, все реальнее становилась опасность их гибели, среди бес­новавшихся вокруг них пенных гребней, когда любое повреждение рулевого привода или ма­шин могло означать верную гибель.

Истинный героизм и замечательное ис­кусство проявил Г.П. Чухнин, когда в этих ус­ловиях "Гайдамак" поднял сигнал "не могу управляться". Пока крейсер ложился на курс поиска, огни корабля потерялись в ночи. На сигнал "показать свое место" ответа не полу­чили. Кругом зловеще ходили волны, вспыхи­вая белыми гребнями. Неожиданно далеко об­наружился во тьме красный аварийный огонь. Разобрали сделанный фонарем сигнал. Всю ночь продолжалась отчаянная борьба за спа­сение корабля, команда которого, вконец обессиленная штормом, оказалась не в силах выбрать линь, удачно переброшенный через корабль спасительной ракетой с "Памяти Азова". Чтобы легче было подтянуть соеди­ненный с линем буксирный кабельтов, его плавучесть увеличили привязанными поленья­ми дров. Но и этот способ не помог. Кабель­тов выбрали и начали осторожно подтягивать "Гайдамак", выбирая спасательный линь. Только к 4 часам утра, приблизив к себе ко­рабль до расстояния 25 сажень, смогли пере­дать один, а за ним и другой кабельтов.

Идя на восток, где от корабля могла по­требоваться действительная боевая служба, Г.П. Чухнин с особыми настойчивостью и последо­вательностью добивался от офицеров и коман­ды повышения их профессионального уровня, ответственного и инициативного исполнения служебных обязанностей. Недостаток этих ка­честв, определяющих боеготовность корабля, ощущался тогда на многих кораблях.

"Драмы" в отношениях со своими офи­церами командира "Владимира Мономаха" Ф.В. Дубасова объяснялись, видимо, и этими обстоятельствами. Доходило до того, что его старший офицер Г.Ф. Цывинский, как он об этом писал в своей книге, взял за обыкнове­ние, не надеясь на офицеров, непосредственно распоряжаться действиями матросов на уче­ниях и работах. Но Г.П. Чухнин не мог удо­вольствоваться таким ненормальным устрой­ством службы. Он не переставал настойчиво воспитывать своих офицеров. На одном ар­тиллерийском учении Григорий Павлович был Удивлен тем, что один мичман не произ­водит занятий и остается лишь безучастным зрителем. На вопрос же командира отвечал, что "не получил приказания". В приказе по этому поводу Г.П. Чухнин напоминал, что этот мичман и прежде обнаруживал свою ин­дифферентность при работах и учениях, но так и не нашел нужным полюбопытствовать, что приказано делать у орудий. Командир вы­ражал удивление тем, что мичман оказался не­способен осознать свое упущение. Эти неус­танные усилия по привитию офицерам духа творчества, инициативы Г.П. Чухнин не пре­кращал в продолжение всей своей службы, вплоть до должности главного командира Черноморского флота. Эта беспредельная без­заветная преданность долгу службы помогла Г.П. Чухнину справиться в 1905 г. с революци­онным брожением на флоте и силами флота подавить восстание на крейсере "Очаков". Этого ему и не простили.

Урок истинно крейсерской службы (чего, кажется, не хватало в свое время командиру "Варяга") и высокого штурманского искусст­ва Г.П. Чухнин продемонстрировал своим офицерам и на подходе к Гонконгу. Его подо­зрения вызвало необъяснимое уменьшение глубины на западном подходе к Гонконгу, ко­торое в сравнении с ранее выпущенными, по­казывали новейшие английские карты. Ока­завшись вблизи этого входа (из-за значительного сноса), командир решил прове­рить, в самом ли деле глубины могли так силь­но увеличиться в сравнении с прошлыми года­ми. И вместо обычного, считавшегося глубоководным, восточного входа в Гонконг он повел свой "Азов" рискованным западным проходом. Пролив оказался вполне проходи­мым, и крейсер, проверяя глубины лотом, бла­гополучно пришел в Гонконг. Разоблачая оче­видную английскую военную хитрость, Г.П.

Чухнин писал: "Просто хотят людей оморочить. Наделают несуществующих банок, ста­рые карты потом уничтожаются, а командиры новые, не видевшие старых карт, будут увере­ны, что нечего там ходить... А со стороны это­го прохода Гонконг плохо укреплен и защи­тить трудно, так как ширина в шесть миль, причем противоположный берег принадлежит китайцам. Ни перед чем ни постоят англичане. А "Азов" свободно прошел там, где они гово­рят, что Боже упаси, проходить с углублением 26 фт" (А. Беломор, с. 51-52).

По приходе в Нагасаки 6 февраля 1895 г. корабль оказался в полной тревоги предгро­зовой обстановке. 7 апреля было получено уведомление о возможности боевых действий. Между тем эскадра Тихого океана под командованием вице-адмирала С.П. Тыртова 2-го (1839-1903) в силу японских правил была раз­рознена по портам Японии. В Нагасаки нахо­дились флагманский крейсер "Память Азова" и крейсер "Владимир Мономах". 6 апреля к ним присоединился флагманский корабль эс­кадры Средиземного моря броненосец "Импе­ратор Николай I" под флагом контр-адмирала С.О. Макарова (1848-1904). В Кобе стояли крейсера "Адмирал Нахимов" и "Рында", а также канонерская лодка "Кореец" (которая, как и "Манчжур", в марте была выведена из Владивостока через канал, пропиленный во льдах. В Иокогаме был крейсер "Адмирал Корнилов", в Чифу (с 25 марта) крейсер "Раз­бойник", в Тянцзине — канонерская лодка "Сивуч", в Чемульпо — крейсер "Забияка", в

Шанхае, крейсер "Крейсер", канонерские лод­ки "Манчжур" и "Гремящий", миноносец "Свеаборг", в Гонконге — все еще не дошед­шая до места назначения канонерская лодка "Отважный" с конвоируемыми ею миноносца­ми "Борго" и "Ревель".В порту Гамильтон (о. Комундо) рейдовыми учениями занимались канонерская лодка "Бобр", минные крейсера "Всадник" и "Гайдамак".

Все наблюдали за развитием обстановки. Встречи С.П. Тыртова с командующими отря­дами кораблей западных держав убедили его, что предпринимать совместные действия с русскими они не намерены. В результате уси­ленного обмена депешами между Петербур­гом, русским посланником в Токио и команду­ющим эскадрами для сосредоточения эскадр был избран признанный для этого наиболее подходящим китайский порт Чифу. Сюда 14 апреля пришел "Владимир Мономах", 23 ап­реля — "Память Азова", "Император Нико­лай I", минные крейсера "Всадник", "Гайда­мак", миноносец "Свеаборг". В составе эскадры Средиземного моря числились крей­сера "Адмирал Нахимов", "Адмирал Корни­лов", "Рында", "Разбойник". Остальные — че­тыре канонерские лодки, два крейсера — "Владимир Мономах, "Разбойник", два мин­ных крейсера и миноносец "Свеаборг" были из состава эскадры Тихого океана. Из Влади­востока ожидали подхода миноносцев "Уссу­ри" и "Сунгари".

Днем 22 апреля корабли, уходившие из Нагасаки, застопорили машины, и с "Памяти Азова" для С.О. Макарова передали записку начальника соединенных эскадр. В ней, как за­писывал С.О. Макаров в своем дневнике, со­держалась просьба "составить соображения о том, как приготовить суда к бою и как вести бой". О том же, как видно из обширных вы­держек из дневниковых записей (А. Беломор, с. 52-57), не переставал думать и Г.П. Чухнин. Назначенный с приходом в Чифу начальни­ком штаба командующего соединенными эс­кадрами Тихого океана и Средиземного моря (им стал С.П. Тыртов) и оставаясь команди­ром "Память Азова", Г.П. Чухнин стал во гла­ве деятельно развернувшейся на эскадре под­готовки к бою. По сведениям А. Беломора, сосредоточение флота в Чифу состоялось по настоянию Г.П. Чухнина.

В своем дневнике тех дней он записывал: "Единственным средством для ведения войны с сильной противницей, имеющей сильный и подготовленный флот к военным действиям, является уничтожение способов сношения японской армии с Японией, для чего все силы нашего флота должны быть направлены на уничтожение японского флота. Базой должен быть г. Чифу, куда и должна собраться вся эс­кадра Тихого океана" (А. Беломор, с. 54). Его заслугой было, вероятно, и то, что, отбросив личные амбиции, он, ради сбережения време­ни и ввиду прямой угрозы войны, подсказал С.П. Тыртову решение выпустить за своей подписью (почти без изменений) приказ, про­ект которого на пути к Чифу успел разрабо­тать С.О. Макаров. Иначе поступить было нельзя: флот еще не имел отработанной и ос­военной тактики.

В 43 пунктах подписанного С.П Тыртовым приказа давались строго предметные указания о подготовке к бою по всем основ­ным элементам корабля: по механизмам, уст­ройствам и системам, всем видам оружия, средствам связи и наблюдения, борьбе за жи­вучесть и непотопляемости. Предусматрива­лись, в частности, меры по заделке пробоин, по подкреплению переборок, по предвари­тельному — на случай толчка при таранной атаке — подкреплению упорами котлов, аг­регатов и тяжелых массивных грузов.

Кроме традиционной системы сигналь­ных фонарей предлагалось оборудовать лам­пы для передачи сигналов по азбуке Морзе. Сторожевые шлюпки и катера (которые спус­тя 10 лет под Порт-Артуром почему-то приме­нены не были) предлагалось держать (для их безопасности при отражении атаки) не ближе 20 каб. от стоянки. Корабельные минные кате­ра ("миноноски") рекомендовалось перед боем спустить на воду, чтобы они также могли использовать возможность атаковать против­ника. Эта мысль в "рассуждениях" С.О. Мака­рова была развернута в целом разделе (пар. 156), завершавшемся выводом о том, что при удачном маневрировании паровым катерам и миноноскам представится случай "может быть, даже решить дело". Этим адмирал еще раз предвосхищал идею торпедных катеров.

Революционным на флоте был уже при­каз о немедленном окрашивании кораблей в защитный "светло-серый цвет". Эта задача вполне решалась нанесением белой краски на черный корпус. "Хотя при этом черный цвет и не вполне закроется, но это не имеет значения, так как все дело тут не в щегольстве, а в умень­шении видимости судов ночью и в затруднении наводки неприятельских орудий днем". Эти столь очевидные и бесспорные указания со временем, однако, оказались забыты, а двое из участников тех событий под влиянием условий мирной обстановки (Ф.В. Дубасов и З.П. Рожественский) приложили руку к тому, чтобы вовсе отказаться от идеи маскировоч­ного окрашивания. Пока же, в условиях под­готовки к бою, командиры в полной мере ис­пользовали предоставленные им возможности собственным опытом и вкусом подобрать наиболее эффективный цвет окраски.

Так, флагманский "Память Азова" был окрашен Г.П. Чухниным в несколько розова­то-серый цвет под тон цвета местности. Не только ночью, но и вечером и рано утром ко­рабль совершенно сливался с морем. Хорош был цвет "Владимира Мономаха" под "мок­рую парусину", но он в лучах прожектора но­чью давал отблеск. Наиболее эффективным и простым оказался цвет, рекомендованный С.О. Макаровым.

Эталоном стала лодка "Отважный". Она свой черный борт окрасила легким слоем жидких белил. "Даже с расстояния 2-3 каб., -вспоминал лейтенант граф А.П. Капнист (1871-1918), - корабль этот скрывался во мраке ночи, сверх того, борт его не блестел под лучами прожектора..." Также, по-види­мому, в соответствии с рекомендациями С.О. Макарова, был окрашен и "Император Ни­колай I". Он и в остальных мерах подготовки к бою оставался эталоном. "И не могло быть сомнений, — как писал Ф.Ф. Врангель — от­носительно того, в чьи руки перешло в эти критические дни фак­тическое руководство нашими морскими си­лами".

Вместе с интенсив­ной подготовкой кораб­лей к бою, выходом в море для совместных эволюции и стрельб С.О. Макаров был оза­бочен сбором предло­жений об усовершен­ствовании кораблей и перспективами разви­тия флота в Тихом океа­не. По его инициативе С.П. Тыртов провел на "Императоре Николае I" два больших совеща­ния флагманов и командиров кораблей 1 ран­га. Среди дальнейших предложений по усовер­шенствованию кораблей было одобрено и предложение С.О. Макарова, на котором он ранее неоднократно настаивал, об испытании переборок строившихся кораблей наливом воды в отсеки. Рекомендовано было провести и испытания также неоднократно предлагав­шейся адмиралом системы вспомогательных двигателей.

Было обращено внимание на развитие базы во Владивостоке, где следовало органи­зовать выпуск самых крупных деталей кора­бельных механизмов и артиллерийских уста­новок, а также наладить постройку миноносцев. Было очень нерационально из­нашивать хрупкие механизмы этих кораблей, ведя их за 14 000 миль через океаны. Обраще­но было внимание на крайнее несовершен­ство корабельных систем сетевого загражде­ния, которое бывает "так неудобно, что им нельзя пользоваться" (дело, как видно, обсто­яло не так просто, как это сегодня кажется не­которым нашим "новым историкам"). Снаб­жать же сетями С.П. Тыртов, С.О. Макаров и Г.П. Чухнин считали необходимым все ко­рабли, начиная с водоизмещения 3000 т. Дру­гие считали возможным применять сети лишь для кораблей, начиная с водоизмещения 6,6 или даже 10 тыс. т.

В обсуждении перспективных типов ко­раблей и состава того флота, который с наи­большей эффективностью мог бы противосто­ять флоту Японии, совещание обнаружило значительное расхождение мнений. Оно, конечно, было обусловлено весьма слабым раз­витием понятий о тактике и отсутствием того мозгового центра флота, который еще в 1888 г. предлагал создать адмирал И.Ф. Лихачев и который руководящая верхушка Морского ведомства по-прежнему считала для флота не­нужным. Волюнтаристское управление фло­том было несовместимо с научным мозговым центром, и потому о Морском генеральном штабе вспомнили, как известно, только после русско-японской войны.

В качестве основного типа боевого ко­рабля русского флота в Тихом океане на борту "Императора Николая I" были предложены едва ли не все образцы тогдашнего судострое­ния: бронепалубный крейсер по образцу япон­ского "Такачихо" водоизмещением 3700 т (С.О. Макаров), броненосный крейсер водо­измещением 8000 т (П.П. Молас), броненосец "Император Николай I" (Е.И. Алексеев), об­легченный броненосец по образцу английско­го "Центуриона" водоизмещением 10500 т (З.П. Рожественский), броненосец водоизме­щением 12000 т (Г.П. Чухнин). Эскадру из та­ких 15-20 кораблей в пределах предположен­ного общего тоннажа 150000 т дополняли крейсерами и миноносцами.

Г.П. Чухнин, обнаружив, наиболее близ­кое понимание задач мирового прогресса, предложил, бесспорно, наиболее рациональ­ное и эффективное распределение заданного тоннажа. Вместе с пятью броненосцами по 12000 т водоизмещением он предлагал постро­ить семь броненосных крейсеров по 8000 т (предвосхитив японскую программу), пять крейсеров с броневой палубой по 5000 т, трид­цать 220-тонных истребителей и пять 800-тон­ных разведчиков. Этот последний класс ко­раблей предложил он один (Врангель, т. II, с. 206). Тем самым он предвосхитил тип подлин­ного эскадренного миноносца.

Тем временем эскадра ни разу, как оказа­лось, не выходившая в море при С.П. Тыртове, продолжала учения и эволюции совместно с отрядом С.О. Макарова, и он в дневнике от 29 апреля записывал: "К сожалению, нет ос­новного фундамента, то есть правил равнения хода". В этом плавании "Император Николай I" возглавлял левую колонну, которую состав­ляли канонерские лодки "Гремящий", "Коре­ец" и крейсер "Владимир Мономах". В правой колонне шли флагманский крейсер "Память Азова", крейсера "Адмирал Корнилов" и "Рында". На правом траверзе адмирала шли минные крейсера "Всадник", "Гайдамак" и миноносец "Свеаборг". Это было, пожалуй, первое боевое построение русского флота в Тихом океане. Условным, как можно видеть, было и разделение флота на две эскадры.

С возвращением в порт продолжали го­товиться к бою: свозили на берег рангоут и выполняли другие предписания приказа-на­ставления С.П. Тыртова. Артиллеристы и минные офицеры собирались Г.П. Чухниным для выработки правил ведения боя и поста­новки минных заграждений. Поразительно, насколько все эти уроки смог впоследствии за­быть участвовавший в событиях тех дней З.П. Рожественский, которого С.О. Макаров в Гре­ции аттестовывал как знающего и деятельного командира. Дополнительные боеприпасы, предметы снабжения и ремонтные материалы для кораблей доставил прибывший из Влади­востока пароход Добровольного флота "Пе­тербург". 22 мая с углем и другими запасами пришел пароход "Хабаровск".

1 мая, когда исход мирного разрешения конфликта был уже предопределен, к шапоч­ному разбору на лодке "Манчжур" с лодкой "Отважный" и "Забиякой" прибыл из Шанхая сильно запоздавший новый начальник эскад­ры Тихого океана контр-адмирал Е.И. Алек­сеев. 20 мая под конвоем канонерской лодки "Бобр" присоединились к флоту пришедшие из Владивостока миноносцы "Уссури" и "Сун­гари". Эскадра, готовясь ко всем случайнос­тям, продолжала эволюции в море и боевую подготовку.

Не обошлось и без накладок. Каким-то образом, не справившись с управлением сво­им кораблем, командир "Всадника" 13 мая 1895 г. сумел форштевнем ударить в борт "Па­мяти Азова". Шпирон минного крейсера пере­резал Z-образное железо крепления деревян­ной обшивки, дошел до брони, нагнулся и на уровне броневой палубы сломался. В подвод­ной части он на 1 '/, фута скользнул по наруж­ному обводу, поцарапав медную обшивку. 26 мая командир Г.П. Чухнин докладывал на­чальнику соединенных эскадр об исключи­тельно самоотверженной работе, которая в продолжение 9V, суток силами 17-ти человек машинной команды (в три смены день и ночь), позволила кораблю собственными силами справиться с повреждением.

Чтобы исправить медную обшивку, ко­рабль откреновали. Водолазы и их ученики под руководством мичмана И.К. фон Шульца (1870-? , с 1878 — помощник начальника водо­лазной школы и водолазной партии, плавал на "Памяти Азова" в 1894-1897 гг.) работали под водой в общей сложности 45'/9 час. Они выру­били четыре листа медной обшивки и у семи досок деревянной обшивки их раздробленные участки. Плотники заменили деревянную и медную обшивки. Матросы, владевшие сле­сарным искусством просверлили 596 отвер­стий. Были откованы соединительные планки, вырезано место для установки бортового ил­люминатора, который и установили. Все эти и другие работы были выполнены вручную, от­лично и быстро. Их успех командир Г.П. Чухнин приписывал "как знанию, так и всегдаш­нему безукоризненно-усердному отношению ко всякой работе" старшего инженер-механи­ка А.А. Миккова (1852-?) и "добросовестной работе" водолазного офицера мичмана Шульца. Приказом адмирала им были объявлены благодарности, а рапорт командира представ­лен управляющему Морским министерством.

Спустя год при проверке состояния кор­пуса в акте от 29 ноября 1896 г. отмечалось, что "благодаря аккуратной работе водолазов и хорошей конопатке" проникновение воды под деревянную прокладку в месте происше­ствия было неукоснительно и "во всяком слу­чае — не больше, чем в остальных местах.

Энергичные усилия С.О. Макарова и организаторская деятельность Г.П. Чухнина, поддержанные С.П. Тыртовым, творческое участие других опытных командиров, вклю­чая Ф.В. Дубасова, превратили соединенные эскадры в мощную боевую силу. И Япония "в уважение дружеских держав для упрочения мира" выразила готовность отказаться от Ляодуна. Русский флот одержал свою самую вы­дающуюся (после "американской экспедиции" 1863 г.) бескровную победу.