Wundefwaffe

18. Снова на Балтике

 

С приходом "Петра Великого" в Кронштадт великий князь Николай Ни­колаевич приказал создать комиссию из восьми человек под председательством старшего флагмана Балтийского флота вице-адмирала Брюмера. В комиссию вошли генерал-лейтенант Ф. В. Пестич и генерал А. И. Соколов, отдавшие строи­тельству и испытанию броненосца много сил и времени.

Утром 7 сентября комиссия отправи­лась на рейсовом пароходике "Фонтанка" в Кронштадт. В это время в Кронштадте по приглашению министра иностранных дел находился японский принц Арисугава Но-Мия, который, внимательно осмот­рев крепостные сооружения, решил посе­тить и "Петр Великий". Сейчас можно лишь предполагать, о чем думал наслед­ник престола экзотичной восточной стра­ны, известной своими жестокими саму­райскими традициями, глядя на жерла многотонных орудий, видневшихся из ам­бразур орудийных башен. Для осуществ­ления будущих планов, в которых уже тогда просматривались притязания даль­невосточного хищника, требовался флот, а в его составе и корабли подобной мощи. Но в 1882 году флот Японии еще был сла­бым и имел в своем составе только броне­носец "Фусо" в 3700 т, который за пять лет до этого построили в Англии, два не­больших броненосца береговой обороны "Адзума" и "Рюдзе" и несколько учебных корветов. Несомненно, знакомство прин­ца с Кронштадтом явилось одним из пер­вых шагов на том пути, который через 20 лет привел Японию к войне с Россией.

Стоящий под парами броненосец принц со свитой осматривал до вечера. Поэтому запланированный выход на мер­ную милю отложили. Прибывшая вече­ром комиссия сразу же осмотрела поме­щения корабля.

На следующее утро "Петр Великий" отправился на мерную милю, а затем в район Биорке-Зунда. После обеда комис­сии предоставили возможность убедиться в слаженности действий команды пи тре­вогам и умелой работе абордажных пар­тий.

Утром 9 сентября, снявшись с якоря, начали подготовку к стрельбам. Для этого в дрейфе уже находились два щита: один для 305-мм, другой, пирамидальный, для малокалиберных орудий.

Сначала в течение часа стреляли из орудий Гочкиса и Энгстрема. Идя полным ходом на щит, с расстояния 6 каб. (1100 м) открыли по нему беглую стрель­бу. Затем, повернув, продолжили стрель­бу бортом. Как отмечалось потом в отче­те: ".стрельба производилась скоро, и ко­мендоры обнаружили достаточное уме­ние". Составной частью умелой стрельбы являлась и скорострельность, которая для пушек Гочкиса достигла 20, а для Энгст­рема - 3 выстрелов в минуту. Всего из 357 снарядов, выпущенных орудиями в щит, имитировавший миноносец, попало 52, что составило 14 % и являлось отлич­ным результатом.

К 9 часам утра стрельбу окончили. Следующим этапом проверки являлась стрельба из орудий главного калибра. Ес­ли при стрельбе из малокалиберных ору­дий мостик и палубы заполнялись людь­ми, а сами выстрелы и всплески у щита были эффектным зрелищем, то при обес­печении стрельб 305-мм орудий на кораб­ле практически не оставалось ни одного свободного матроса. Слишком много тре­бовалось людей для доставки снарядов и зарядов. В 9 часов утра сигнал барабана и горна оповестил экипаж об учебной тре­воге и начале приготовлений к стрельбе. Сразу же во всех помещениях произошло оживление. У каждого орудия заняли свои места по 12 комендоров, вооружившись банниками, прибойниками, надев под­сумки с трубками воспламенительных за­рядов, подготавливали ящики и жестяные банки с маслом, ключи для переключения вентилей станков. В обеих крюйт-каме­рах для подъема и доставки на жилую па­лубу медных кокоров с зарядами заняли свои места по 26 человек.

Многие матросы были задействованы для доставки снарядов и зарядов к баш­ням, которые они перемещали их по жи­лой палубе. Жилая палуба при этом напо­минала оживленный людской муравей­ник, где в грохоте тележек и талей отры­висто звучали команды руководивших унтер-офицеров.

В башнях тем временем сначала от­крывали ставни амбразур, после чего по команде командира башни "к борту" при­двигали орудия на станках, выводя дуль­ные срезы наружу. Одновременно комен­доры, отвечавшие за работу компрессоров отката, следя за манометром, доводили давление до уровня, необходимого для по­глощения энергии от выстрела. По коман­де "снаряд" лежавший в желобе снаряд подводили, умело работая талями, к сов­ку у казенной части орудия. Затем снаряд перетаскивался на смазанный маслом со­вок, проталкивался вручную, дружными усилиями в канал орудия и подбивался окончательно на место в каморе прибой­ником (правильное нахождение снаряда в каморе определялось по марке, нанесен­ной на рукоятке прибойника). По коман­де "картуз" два матроса поднимали на со­вок картуз, а два других проталкивали его далее прибойником. Раздается команда "замок", и клиновый затвор надежно замуровывает канал с тыльной его части. Звучит команда "трубка", и первые ко­мендоры при каждом орудии доставали из подсумка трубку (воспламенительное ус­тройство) и вставляли ее в запал (трубка воспламеняла запал, а запал, в свою оче­редь, заряд). Так при слаженной работе расчета орудие готовилось к выстрелу.

Параллельно с этим на мостике угло­мером системы Врангеля путем совмеще­ния двойного изображения щита (на зер­кале и призме) измеряли угол зрения на цель (в бою, естественно, совмещали изо­бражения вражеского корабля). Измерен­ный угол и известная длина цели явля­лись исходными величинами для опреде­ления артиллерийским офицером по таб­лице дистанции, переводившейся уже в прицел (вертикальный угол, образован­ный осью ствола и палубой).

Зная дистанцию, артиллерийский офицер учитывал и деривацию, рассчи­тывая по таблице угол отклонения рейки башенного прицела, смотревшего на щит в прорезь у амбразуры. Щит, имевший длину 6,4 м и высоту 5,5 м, на расстоянии 8 каб. (около 1,5 км) в угле зрения являл­ся эквивалентным кораблю длиной 100 м, находившемуся на дистанции 22 каб. (4 тыс. м), которая была максимальной для орудий при их наибольшем возвыше­нии в 13°. Сама же башня, управляемая комендором, вращаясь, плавно отслежи­вала щит, ловя его в перекрестие прицела.

Наряду с меткостью стрельбы, подго­товка артиллерии на корабле являлась од­ним из основных показателей. От этой подготовки, в которой присутствовали все элементы созданной за десятилетия уче­бы артиллерийской школы, зависел и ус­пех от первого попадания в неприятеля. А это имело огромное моральное воздейст­вие на обе воюющие стороны.

Через 14 минут после объявления тревоги орудия подготовили к выстрелу, произвели все необходимые расчеты, из­вестен прицел и целик, по значению кото­рых ось канала ствола заняла определен­ное положение. Звучит команда "товсь", а затем и "пли". Извергая вулкан огня и дыма, тридцатипятитонное орудие, двигае­мое колоссальной энергией, с легкостью откатывается от амбразуры. В башне по­является дым, проникший через амбразу­ры, который сразу же вытягивается через обширный раструб на крыше.

Затем все повторяется по отработан­ному сценарию, именуемому в артилле­рийских документах "действия номеров по боевому расписанию".

Первый выстрел прозвучал в 9 часов 22 минуты. В щит, находившийся полево­му борту на расстоянии 8 каб. (1480 м), выстрелило одно из орудий кормовой башни. Оставив всплеск у щита, чугун­ный снаряд рикошетировал от воды. Через 2 минуты прозвучал залп из носовой баш­ни. После поворота, приведя щит на такое же расстояние, по левому борту произве­ли попеременно залпы из обеих башен. Затем, развернув броненосец, произвели залп левым бортом из всех орудий. Продолжив циркуляцию, в щит, находив­шийся вновь с правого борта на расстоя­нии 7 каб. (1296 м), произвели еще три выстрела.

Сделав в общей сложности 12 выстре­лов из носовой башни и 8 из кормовой, добились трех попаданий в щит, что всег­да являлось отличным результатом. Око­ло 11 часов стрельбу окончили.

Следующим в плане проверки явля­лась стрельба из носовых выдвижных тор­педных (по тогдашней терминологии -минных) аппаратов, установленных на корабле в Англии. Выдвигание труб аппа­ратов произвели на полном ходу за 50 се­кунд. После команды "пли" до момента выхода торпед из трубы проходило около 5 секунд. Сначала произвели один двухторпедный залп, затем другой. Мины с ус­тановленной дальностью на 411 ми уг­лублением 3 м вышли "исправно".

 

Вступление „Петра Великого" в состав Балтийского флота совпало с началом русско-ту­рецкой войны 1877-1878 гг. Напряженная политическая обстановка заставила Морское мини­стерство 9 июня 1878 г. создать „Особую комиссию по вопросу наиболее выгодного употребле­ния наших морских сил на Балтике" в случае войны с Англией, обеспокоенной победами Рос­сии на Балканах. Наряду с другими рассматривался вопрос об усилении артиллерийского вооружения броненосных кораблей. Предлагалось установить нарезные 299-мм мортиры на девяти кораблях и две из них —на „Петре Великом", сразу же за броневым бруствером на па­лубе кормового среза. Станки к ним и боковые прицелы изготавливались по чертежам, разра­ботанным генерал-лейтенантом Ф. В. Пестичем. Проведенные в конце 1878 г. пробные испыта­ния показали малую точность стрельбы и большую деформацию корпусов стреляющих кораб­лей. После 1880 г. эти орудия с броненосца сняли, оставив лишь приспособления для крепле­ния мортирных станков.

Выдвижные шесты для мин, располагавшиеся в подводной части у форштевня, оказались несовершенными и непрактичными. В 1880 г. к минному вооружению добавили два решетча­тых приспособления, крепившихся к борту корабля и предназначавшихся для выпуска мин Уайтхеда. Однако и это устройство оказалось совершенно непригодным. Просьбы командира корабля капитана 1 ранга И. К. Вогака о замене шестов двумя подводными трубами для мин Уайтхеда были удовлетворены в период замены механизмов в Глазго. В разное время устрани­ли недостатки, связанные с уборкой якоря, спуском кормовых буксируемых мин, работой гидравлики орудий главного калибра, осветительных фонарей Яблочкова, с малой шириной мостика на рубке надстройки.

После прихода „Петра Великого" из Англии в последующих плаваниях обнаружилось, что устройство подъема шлюпок оказалось непрактичным. В 1885 г. 1б-весельный баркас и один из паровых катеров перенесли на палубу кормового среза, так как несовершенный способ их подъема на надстройку отнимал много времени. Вследствие быстрого развития на флотах кораблей миноносного класса броненосец в том же году снабдили противоминными сетями, изготовленными по чертежам корабельного инженера подполковника В. А. Каткова. С по­мощью особых обухов к броневому поясу каждого борта прикрепили по 12 деревянных выстре­лов, изготовленных в мачтовой мастерской Кронштадтского порта; сами сети изготавливались за границей. Спустя два года на грот-мачте установили площадку с двумя малокалиберными орудиями. С конца 80-х годов и до переоборудования корабль имел три мачты; на одной из них в 1896 г. по инициативе вице-адмирала С. О. Макарова установили мачтовый семафор.

 

К обеду стали на якорь. После обеда спущенный на воду паровой катер с шес­товыми минами произвел учебную атаку на щит. Под щитом взорвали две мины. К вечеру проверили умение матросов, вхо­дивших в десантный взвод, стрелять из винтовок. Стреляли в поставленный у борта небольшой щит.

Утром 10 сентября сыграли сначала пожарную, а затем и водяную тревогу. Через 1,5 минуты после того, как пробила пожарная тревога, запустили первую помпу, а через две минуты все остальные пожарные средства. Из всех имеющихся на корабле пожарных шлангов забили мощные струи, выбрасывая в сумме 3,3 куб. м воды в минуту.

После объявления водяной тревоги задраили все водонепроницаемые пере­борки. Через пять минут в кормовую часть броненосца, где предполагалась пробоина, подвели пластырь.

В обед "Петр Великий" ушел на мер­ную милю. Вечером вернулся на рейд. В целом выводы комиссии после скрупулез­ного анализа были удовлетворительными, а это означало, что Морское ведомство считало прибывший броненосец сильней­шей боевой единицей Балтийского флота.

1882 год в истории судостроения име­ет свое, значение. К этому времени про­изошло резкое усиление германского и итальянского флотов/Турецкий флот в то время был несоизмеримо сильнее Черно­морского. Особенно тревожило Морское министерство постоянно увеличивающая­ся численность зарождавшегося герман­ского флота. К тому времени в его составе находились уже 17 броненосцев, новей­шими из которых были два корабля типа "Захсен". В этом году Морское министер­ство получило 242 миллиона 360 тысяч рублей для строительства новых кораблей для всех флотов и флотилий империи. На­меченная к осуществлению программа войдет позже в историю под названием "Двадцатилетней программы", которую затем усиливали в 1890 и 1895 гг. В это время началось строительство броненос­цев, равнозначных по мощи "Петру Вели­кому", на Балтике (планировалось 16 ко­раблей) и на Черном море (8 кораблей).

В течение последующих 10 лет "Петр Великий" исправно нес свою службу. Ежегодно корабль в мае начинал свою кампанию и завершал ее в конце ноября. Ежегодно корабль выходил на рейд, про­ходил мерную милю и в составе Практи­ческой эскадры совершал переходы в Ре­вель, на артиллерийский полигон, прово­дя там плановые стрельбы и учения. Так проходил год за годом, пока не износились котлы, отслужившие свой положенный срок. В 1892 году Кронштадтский Паро­ходный завод изготовил для броненосца новые котлы, подобные старым. В течение зимы котлы заменили, и очередную кам­панию "Петр Великий" встретил, как и прежде, в боевой готовности.