Wundefwaffe

В кампании и на ремонте

 

За пять лет службы на Дальнем Востоке "Рю­рик" стал ветераном эскадры, наплавал без малого 100000 миль и сжег в топках до 50000 т угля. Многое на корабле износилось, требовали ремонта его кор­пус и механизмы, а гребные валы — замены. Внуши­тельным был перечень предложений по усовершен­ствованиям, накопленных сменявшими один другого командирами крейсера. Корабль нуждался в модер­низации.

Известие о предстоящем ремонте крейсера во Владивостоке было встречено на корабле без энту­зиазма. Немало было сказано о "недомыслии наших петербургских сановников", обрекавших корабль на затяжную и небезвредную для его корпуса более чем полугодовую зимнюю стоянку на блоках и клетках в доке, а офицеров — на долговременное и разоритель­ное в условиях владивостокской дороговизны бере­говое содержание [3].

Распадалась и сдружившаяся за время плава­ния кают-компания этого лучшего, как с гордостью писал мичман П.А. Вырубов, корабля эскадры: часть офицеров в силу извечного некомплекта расписывали на другие корабли. Действительно, не в пример крей­серу "Память Азова", с ремонтом которого в Нага­саки в 1898 г. справились за два месяца, "Рюрик", окончив кампанию в декабре 1900 г., пробыл в ре­монте более полугода. К неудобствам затяжных ра­бот присоединились и такие чисто бытовые, как от­сутствие отопления и освещения. В доке не было водопровода пресной воды, и пополнять ее запасы для питья команды приходилось с помощью ушатов, которыми каждый день вооружались специально вы­деляемые для этого наряды матросов. В довершение всего сам док нуждался в ремонте из-за критическо­го состояния его бетонной облицовки, которую на­чали заменять гранитной.

Тем не менее хотя и не очень быстро, но ремон­тные работы на корабле развернулись повсеместно: меняли гребные валы, чинили руль, по всей длине корпуса исправляли основательно пострадавшую медную обшивку, под тараном в носовой части рас­таскивали по днищу дока и очищали якорные цепи и якоря. На палубе обновляли рангоут, который, на­конец-то вследствие большого износа и сомнитель­ной эффективности решили, так же как на крейсере "Память Азова", освободить от всех парусов и соот­ветственно облегчить. Правда, МТК, признавая "со­временное стремление на наших боевых судах умень­шать рангоут и парусность", полностью отказаться от парусов все же не решился. Предложено было, со­хранив прежние стальные мачты, уменьшить пло­щадь парусов до 700 м2, приняв схему вооружения с деревянными стеньгами и реем только на фок-мачте (по примеру крейсеров "Россия" и "Память Азова").

О предполагавшейся в 1897 г. замене огнетрубных котлов водотрубными (и об усилении защиты артиллерии за счет экономии веса, которую дала бы такая замена) уже не было и речи. Чтобы увеличить надежность подачи боеприпасов в случае поврежде­ния элеваторов, по предложению командира крейсе­ра оборудовали вблизи них герметичные горловины с проводкой подъемных талей для ручной подачи. После более чем годичной переписки начальника эс­кадры с МТК получили разрешение и начали уста­навливать броневые колосники для защиты во вре­мя боя машинных люков. Для подъема крышек такого рода (весом по 500 кг) приспособили тали, а для сообщения машинных отделений с жилой па­лубой во время боя предусмотрели запасные выхо­ды. На грот-мачте перестроили площадку, на кото­рой устанавливаются прожектора, чтобы они могли действовать в ночном бою. Заменили и старые про­жектора. В системе вентиляции погребов боеприпа­сов были заменены 16 маломощных и износившихся электрических вентиляторов. Вместо медных шкен­телей, неоднократно рвавшихся, установили заказан­ные в Кронштадте медные цепи.

Долгих предварительных выяснений и ожив­ленной переписки стоила и установка на "Рюрике" электрического привода к золотнику паровой руле­вой машины и электрических указателей положения пера руля (такой привод, установленный при пост­ройке, оказался непрактичным). Техническими тре­бованиями к таким устройствам не располагали и в МТК. По счастью, на броненосце "Наварин" благо­даря настойчивости энтузиаста электротехники лей­тенанта А.А. Реммерта была уже доработана и на­дежно действовала система электрического управления рулем с помощью электродвигателей (французской фирмы "Сотер и Харле"). Эту систему и предложили установить на "Рюрике" и "России" при содействии А.А. Реммерта, ставшего теперь флагманским минным офицером эскадры. 6 июля 1899 г. МТК (журнал № 103) со­гласился с этим решением и разрешил сделать заказ на электродвигатель фир­ме "Сотер и Харле". Необходимый в ка­честве резервного валиковый привод рекомендовалось для сохранения его ра­ботоспособности контролировать "воз­можно чаще", а впоследствии заменить его гидравлической системой инженера Балтийского завода Пайдаси, испытан­ной на "Храбром".

Разрешалось заказать и прибор лейтенанта Колокольцова для указания положения пера руля. Однако сменив­ший Ф.В. Дубасова новый начальник эс­кадры Я. А. Гильтебрандт, опасаясь за качество прибора, изготовленного в полукустарных мастерских Владивосто­ка, в октябре 1899 г. просил МТК зака­зать для "Рюрика" систему Гейслера, уже проверенную на "России" и броне­носцах "Петропавловск" и "Полтава". Ко времени прихода эскадры из Порт-Артура во Владивосток "Рюрик" 27 июня начал кампанию, находясь еще в доке. Новые валы были уже установ­лены, дело оставалось за соединительными муфта­ми, при посадке которых образовался зазор около 37 мм. МТК потребовал строгого соблюдения техничес­ких требований, и муфты пришлось с неимоверными усилиями срубать на валах. Новые муфты установи­ли в горячем состоянии, но после остывания от чрез­мерных внутренних напряжений одна из них раско­лолась. Муфту с Балтийского завода могли доставить не ранее чем через три месяца, поэтому 6 июля "Рю­рик" освободил док для ожидавшего своей очереди "Адмирала Нахимова". Констатируя, что работа ока­залась не по плечу "слабым техническим силам пор­та", новый (с сентября 1900 г.) начальник эскадры вице-адмирал Н.И. Скрыдлов просил для установки муфт командировать специалистов, а с каждой зака­занной муфтой присылать несколько запасных бол­ванок из прессовой стали, чтобы мастерские Влади­востокского порта в случае новой неудачи могли выполнить их расточку на месте.

Плавание под одним из двух имевшихся вин­тов оказалось вполне сносным, и, выйдя 12 июля под флагом начальника эскадры в Амурский залив, "Рю­рик" по 1 августа успешно выполнил весь комплекс боевой подготовки, включая и стрельбы из учебных стволов. Тревоги и учения, проведенные Н.И. Скрыдловым, убедили его, что время, отведенное крейсеру на учебу, было проведено "с видимой пользой". Бла­годаря таким результатам было решено оставить корабль в кампании и поручить ему тренировки ко­мендоров кораблей, остававшихся в резерве. До ухо­да эскадры "Рюрик", приняв очередную партию комендоров-практикантов, регулярно уходил на неделю-две к месту своей постоянной в это лето стоянки — в Амурский залив, где вновь и вновь отрабатывал учебные стрельбы. Опыт такого плавания был очень кстати для кораб­ля, проведшего в бездействии целый год и по­терявшего за это время значительную часть обученного экипажа из-за увольнения в запас отслуживших срок матросов. Прием около 1000 человек молодых матросов Сибирского экипажа последнего призыва не устранил (не­смотря на задержку увольнения матросов-спе­циалистов) некомплект по эскадре, составляв­ший до 200 человек.

17 июля 1901 г., завершив плавание, во­шел на Владивостокский рейд "Громобой". По итогам инспекторского смотра корабля, про­веденного на следующий день начальником эс­кадры, крейсер оказался "вообще в порядке", но, по мнению адмирала, недостаточно интен­сивно (как и ранее прибывшие броненосцы "Полтава" и "Севастополь") использовал вре­мя плавания "в учебном отношении". Упоми­налась тут и единственная за время похода стрельба, выполненная лишь по выходе из На­гасаки, да и то по приказанию адмирала. Су­ровым был и отзыв адмирала о состоянии ма­шин, крейсера, которые "не осматривались и не перебирались с ухода из Кронштадта".

Действительно, их пришлось подверг­нуть во Владивостоке основательной двухме­сячной переборке. Из других неисправностей важнейшими оказались неполная (около 50 % проек­тной) производительность испарителей, вследствие чего, по отзыву адмирала, крейсер постоянно испы­тывал "чрезвычайные затруднения" в снабжении пи­тательной водой котлов и вынужден был приобретать ее "в огромном количестве". Комиссия порта счита­ла, однако, что виноваты не испарители, а личный состав крейсера во главе со старшим механиком, до­пускавшие большую утечку воды через неисправные фланцы труб. Впрочем, в холодильниках число неис­правных трубок (300!) признали незначительным: не­приятности с холодильниками на всем флоте были по­стоянными. Отмечались трещины в четырех (из десяти) донках Бельвиля и перегревание электричес­кого шпиля. По донесению адмирала, выхаживание якоря вручную происходило быстрее, чем при работе шпиля, который мог действовать только на малой ско­рости и его часто приходилось останавливать.

К недостаткам крейсера была отнесена и чрез­мерная облегченность его корпуса, вследствие чего при большой его длине на высоких скоростях воз­никала "чрезвычайно сильная вибрация оконечно­стей", угрожавшая его прочности и представлявшая, по-видимому, "немалую помеху" при стрельбе из носовых и кормовых орудий. Трехнедельная стоянка в доке (с 6 октября) в общем подтвердила прак­тичность новой (но образцу крейсеров "Паллада", "Диана", "Аврора") упрощенной однослойной де­ревянной обшивки с креплением ее к корпусу сквоз­ными бронзовыми болтами. Несмотря на полугодо­вое плавание в сложных условиях, потребовали замены лишь несколько брусьев фальшкиля, досок обшивки и медных листов.

Последним из пришедших летом во Владивос­ток кораблей стал в док крейсер "Россия". На нем предстояло выполнить ремонт подводной части кор­пуса, забортной арматуры и гребных валов, которые, как и на "Рюрике", могли иметь значительный кор­розионный износ. Но опыт зимнего ремонта "Рюри­ка" заставил, как это когда-то предсказывал мичман Н.А. Вырубов, отказаться от малопродуктивной зим­ней стоянки в необорудованном доке и отложить ра­боты по замене валов до весны. В связи с этим на­чальник эскадры в строевом рапорте докладывал, что аттестация владивостокских мастерских "на степень первоклассного адмиралтейства" еще "далеко впере­ди". Чтобы увеличить производительность работ, приходится около каждой специализированной мас­терской экстренно сооружать такую же мастерскую увеличенных размеров, но до готовности их оставался еще не один год, и работы подчас приходилось вести в расположенных рядом шалашах, пригодных лишь для летнего времени. Замечательно, что при явном превосходстве технического оснащения Владивосток­ского порта над Порт-Артурским адмирал отдавал предпочтение, очевидно не успевшим обюрократить­ся, мастерским Порт-Артура, в которых "живое дело меньше затрудняется бумагами и перепиской", как это "вошло в порядок" отечественных казенных адмиралтейств, включая и Владивостокское.

28 июля 1901 г. "Громобой", подняв флаг на­чальника эскадры, вышел в море для стрельбы из орудий малых калибров и ми­нами на ходу, выявившей полезный эффект патронов фосфористого кальция, ко­торыми были снабжены мины новейшего образца. Поиск всплывшей мины значительно облегчался благодаря облаку дыма, который образовывался при взаимодействии каль­ция с водой.

До конца июля крей­сер оставался в Амурском заливе, занимаясь учениями и стволиковыми стрельба­ми. 9 августа крейсеру сде­лал смотр командующий морскими силами в Тихом океане адмирал Е.И. Алек­сеев, прибывший во Влади­восток на крейсере "Адми­рал Корнилов".

20 августа "Россия" под флагом начальника эс­кадры провела в море пер­вую "примерно-боевую" стрельбу. 27 сентября "Рос­сия" (флаг начальника эс­кадры) и "Рюрик" вместе с другими кораблями вышли в море для эволюции и при­няли участие в четырехднев­ных маневрах сухопутных войск, проводившихся 1-м Сибирским корпусом под командованием генерал-лейтенанта Н.П. Линевича. Десант численностью до 1200 человек высаживали с броненосцев, крейсера вы­полняли разведку и высад­ку отвлекающего корабель­ного десанта. В пути встретили направлявшиеся с визитом во Владивосток японские крейсера "Ивате", "Касаги" и австрийский "Мария Терезия". На приемах и на балу данном на крейсере "Громобой", японский адмирал Ито, европейски образованный, долгое время служивший в Париже, не скупился на любезности и уверения в дружбе со своим северным соседом. Японских гостей вскоре сменили итальянс­кие: "Витторо Пизани" (под флагом контр-адмира­ла графа Кондиани) и "Фиерамоцци"', которые по­сетили залив Посьета.

Пользуясь благоприятной погодой, корабли эс­кадры продолжали боевую подготовку, отрядами или порознь выходя в море для маневрирования и стрельб. 2 сентября "Громобой" и "Рюрик" в при­сутствии адмирала провели первую для них контргалсовую стрельбу — одно из самых интересных и поучительных упражнений, требовавших особого внимания и быстрой реакции при расхождении ко­раблей на близком расстоянии.

6 октября эскадра в составе броненосцев "Пет­ропавловск" (флаг начальника эскадры), "Полтава" и "Наварин" вышла в Порт-Артур, совершив обход корейских портов. Повсюду наблюдалось активное проникновение японцев в Корею: новые здания прав­лений и новые пристани японской пароходной ком­пании, налаженный местный каботаж ее пароходов с рейсами до Владивостока, японские телеграф, шко­ла, казармы японских солдат, размещаемых неболь­шими группами по окрестностям. Из русских пред­ставителей в Гензане (Вонсан), например, оказался лишь агент пароходства Общества Восточно-Китай­ской железной дороги (ОВКЖД).

На подходе к Порт-Артуру эскадра провела большие маневры, имитируя блокаду Порт-Артура неприятельским флотом.

Под флагом младшего флагмана контр-адми­рала Г.П. Чухнина 13 ноября пришел в Порт-Артур крейсер "Громобой". Вместе с эскадрой он участво­вал в трех (3-5 дней каждое) особенно тяжелых учеб­ных походах, когда почти все время плавание и ма­невры кораблей осложняли то скрывавшая мателоты метель, то заволакивающий горизонт непро­ницаемый туман. Особенно тяжело приходилось ми­ноносцам, до самых дымовых труб непрерывно об­даваемым ледяными брызгами.

Опыт этих совместных плаваний позволил на­чальнику эскадры говорить о неудовлетворительных эволюционных качествах "Громобоя", вы­разившихся в очень большом радиусе циркуляции. Как считал адмирал, это не позволяло ставить "Гро­мобой" (в отличие от "России") в общую линию эс­кадры и заставляло держать его в походе вне строя в качестве разведчика (недостаток, который в войне как-то не проявился...).

12 декабря гарнизон и флот провожали в Рос­сию отряд кораблей, вынесших на себе основную тя­жесть освоения нового театра. Артур покидали вете­раны, первыми пришедшие на его рейд: броненосцы "Сисой Великий", "Наварин" и крейсера "Дмитрий Донской". "Владимир Мономах", "Адмирал Корни­лов". Отряд возглавлял контр-адмирал Г.П. Чухнин.

С первого декабря и до дня ухода прощальные обеды следовали один за другим. "Насколько была холодна и неприветлива артурская погода, настоль­ко же были теплы и сердечны устроенные Артуром проводы нашей эскадры",— писал отслуживший свою службу на "Рюрике" мичман П.А. Вырубов [3. С. 75]. И вот настал день, когда остававшиеся кораб­ли вышли в море, и пройдя 10 миль, повернули на­встречу уходившему из Порт-Артура отряду. Вскоре на контркурсах на расстоянии 180-300 м две колонны ко­раблей сошлись. Краткий, волную­щий миг прощания, приветственные воз­гласы, торжествен­ный гром салютов флагманских броне­носцев — и корабли расходятся в сумрач­ной зимней мгле. Многие—навсегда и каждый — навстречу своей судьбе.

Наступившая суровая зима с нео­бычно обильными снегопадами сдела­ла стоянку на внеш­нем Порт-Артурском рейде, как писал начальник эскадры, бесполезной. Из-за волнения на открытом внешнем рейде прекратилось даже сообщение с берегом. Для продолжения программы плавания "Петропавловск" и "Полтава" 20 декабря отправились в Японию, а ос­тавшиеся крейсера "Громобой" (флаг младшего флаг­мана контр-адмирала К.П. Кузьмича), "Рюрик", "Адмирал Нахимов" и броненосец "Севастополь" вошли во внутренний бассейн.

Первым кораблем, построенным по новой су­достроительной программе 1898 г., стал крейсер "Ва­ряг", прибывший 13 февраля 1902 г. в Нагасаки. На нем поднял флаг контр-адмирал К.П. Кузьмич, а до­ставивший его из Порт-Артура в Нагасаки "Громо­бой" отправился во Владивосток. Здесь ему при­шлось вступить в вооруженный резерв: тем самым высвобождались средства, необходимые для плава­ния "Варяга". Такими "маневрами", обеспечиваю­щими каждому кораблю возможность практических плаваний, начальнику эскадры приходилось заниматься постоянно. В марте и апреле к эскадре, возоб­новившей интенсивные учения, стрельбы и маневры в море, присоединились заградители "Амур" и "Ени­сей", броненосец "Пересвет", а в мае — пришедший из Владивостока (через Нагасаки) крейсер "Россия".

"Громобой" задержали во Владивостоке не­предвиденные обстоятельства: 23 апреля при вводе его в док в момент посадки на кильблоки начали деформироваться днищевой набор и котельные фун­даменты, дала трещину переборка на 36-м шпан­гоуте. Пришлось немедленно откачать воду и выве­сти крейсер из дока. Комиссия под председательством командира "России" капитана 1 ранга П.И. Серебренникова обнаружила ряд по­вреждений в наборе крейсера и разрывы болтов ко­тельных фундаментов, из чего был сделан вывод, что корпус крейсера и раньше испытывал в доках недо­пустимые напряжения. Свою роль могли сыграть не­правильная установка кильблоков из-за неисправ­ности днища дока, а также то, что крейсер входил в док чуть ли не с полными запасами.

По мнению комиссии, МТК следовало соста­вить перечень грузов, с которыми допустим ввод крейсера в док, ибо в данном аварийном случае на­грузка была такой, что "грозила полным разруше­нием корпуса". Со своей стороны, начальник эскад­ры считал главной причиной аварии "недостаток технических знаний у корабельных инженеров Вла­дивостокского порта", хотя, конечно, был согласен с тем, что давно пора выработать подобную инструк­цию по вводу новейших кораблей в док, подобно тому, как это было сделано в свое время для де­ревянных кораблей.

Боевая учеба, прерванная походом в Чифу, имевшим целью продемонстрировать в иностранном порту внушительный состав эскадры, продолжалась до конца мая. В поход во Владивосток для докования отряд крейсеров ("Рюрик", "Россия", "Адмирал Нахимов") под командованием контр-адмирала К.П. Кузьмича вышел 30 мая, а 4 июня во Владивосток (и тоже с заходом в Японию) ушли четыре броненосца. "Варяг" (артурский док имел достаточные для него размеры) оставляли в Желтом море.