Wundefwaffe

На путях сообщения противника

 

"Война есть продолжение политики иными средствами" [24]. Есть войны, в которых огромная разоблачительная сила этой мысли предельно об­нажена. Русско-Японская, всесторонне изученная по ее дипломатической истории и во всех фактических подробностях, с редкой обстоятельностью описан­ная в официальных трудах, мемуарах и докумен­тах,— наглядный пример того явления, когда на глазах исследователя перо дипломата превращает­ся в меч завоевателя.

Долгий период дипломатических переговоров о сферах влияния с участием представителей круп­нейших европейских стран убедил Японию, что ей нечего опасаться единого фронта держав, который по инициативе России лишил ее многих плодов по­беды над Китаем в 1895 г. Умело был использован и такой козырь, как выгодно заключенный союз с Ан­глией. Россия, не имевшая перевеса сил на Востоке, лишенная надежных союзников, должна была идти на уступки, но и они казались Японии недостаточ­ными: требовалось, чтобы Россия полностью отказа­лась от всех экономических и политических интере­сов в Корее и Манчжурии. Воинственные правители Страны восходящего солнца все более склонялись к мысли, что достигнутый ценой огромного напряже­ния, но уже начавшийся уменьшаться военный пере­вес, редкая возможность воспользоваться поддерж­кой союзной Англии, строгий германский нейтралитет, а со стороны США даже "благо­желательный", такие обстоятельства никогда не по­вторятся. Эта логика агрессора, обычно заблуждаю­щегося в последствиях своих авантюр, забывающего уроки истории, толкнула и Японию на путь войны. О ней было решено уже за месяц до нападения, и с той норы все усилия японской дипломатии пресле­довали одну цель: замаскировать, скрыть военные приготовления и сорвать все мирные инициативы русской стороны. Мирное посредничество француз­ской дипломатии лишь ускорило развязку: теряя все поводы к войне, японцы оборвали переговоры, что­бы хотя бы процедурными отговорками оправдать свое нападение.

23 января 1904 г. командующий японским со­единенным флотом адмирал Того получил импера­торский указ начать войну, а 24 января полностью готовый флот с транспортами для высадки войск вышел из Сасебо в Желтое море. В этот день Япония объявила о разрыве отношений с Россией, а на воп­рос русского посланника, означает ли "это войну, ему с дружеской улыбкой отвечали, что конечно, это пока не война. Война началась утром 25 января, когда японский флот, выйдя в Желтое море, захватил "по праву военной добычи пароход "Россия" РОПИТа.

В Японском море у о-вов Цусима был задержан и отведен в Фузан шедший из Владивостока пароход Добровольного флота "Екатеринослав". Были так­же захвачены ремонтировавшийся в доке в Нагасаки пароход ОВКЖД "Манчжурия", в Фузане и Сасебо пароходы того же общества "Мукден" и "Малайя". Не пощадили и находившиеся в Нагасаки три рус­ских частных китобойных судна, и шедший в Нага­саки срочным пассажирским рейсом пароход ОВКЖД "Аргунь". В море его перехватил и привел в Сасебо крейсер "Адзума". Пятый пароход ОВКЖД "Шилка", вышедший из Владивостока 21 января, арестовали 24 января по приходе в Нагасаки. К ночи ему разрешили разгрузку и выход в море — на виду держав в этом международном порту Япония про­должала играть в миролюбие. Каким-то чудом избе­жав все опасности пароход пришел в Порт-Артур на второй день войны.

Усиленные приготовления, начатые японцами еще в октябре 1903 г., не составляли секрета для на­местника Е.А. Алексеева, постоянно получавшего ин­формацию о них от военно-морского атташе капи­тана 2 ранга А.И. Русина (в 1897-1899 гг. служил на "России"). 16 января 1904 г. наместник телеграфиро­вал в Петербург, что судя но характеру переговоров, Япония не удовлетворится уступками со стороны России и потому военное столкновение неизбежно. Следующим его естественным шагом, ввиду неопре­деленной политической обстановки, был приказ от 18 января привести флот в боевую готовность. Эс­кадра начала кампанию и 19 января вышла на вне­шний рейд Порт-Артура.

21-22 января совершили первое учебное пла­вание. Во время стоянки на рейде флот охраняли два дежурных крейсера и два периодически уходивших в море миноносца (с открытыми ходовыми огнями!) Более серьезные средства — противоторпедные сети, практиковавшиеся ранее сторожевые цепи из паро­вых катеров для перекрытия подходов к стоянке фло­та, — применены не были. Загадкой для историков остается и отказ Е.А. Алексеева от предлагавшейся начальником эскадры вице-адмиралом О.В. Огар­ком 25 января поочередной посылки двух пар крей­серов на разведку к мысу Шантунг и архипелагу Клиффорд. Из бюрократической ли привычки "уре­зать" все требования и предложения, идущие "сни­зу", под влиянием ли успокоительных заверений собственной дипломатии или из царедворческой боязни вызвать неудовольствие верхов, но намест­ник согласился послать лишь один крейсер и не тот­час же, а лишь 28 января. Не был отозван из Чемуль­по уже несколько дней не имевший сообщений с Порт-Артуром крейсер "Варяг".

Складывалось впечатление, что в России умышленно подыгрывали агрессору, приглашая его к нападению демонстрацией своей неготовности к отпору. По сути, жертва провоцировала преступни­ка. Моральный паралич режима, разлагаемого дей­ствовавшей под покровительством Николая II "безобразовской шайкой" (предтеча распутинщины), которая напрямую вмешивалась даже в дипломатию, привел к тому, что от наместника Е. А. Алексеева, от­ветственного за безопасность огромного края, утаи­ли ту часть полученного 25 января японского уведом­ления о разрыве отношений, что содержала зловещий намек на некое "независимое действие", которое Япо­ния может предпринять для "укрепления и защиты своего угрожаемого положения" [20]. Петербургские "миротворцы" остались глухи и к предостережениям начальника Главного штаба русской армии генера­ла В.В. Сахарова и главного командира Кронштадт­ского порта вице-адмирала С.О. Макарова, которые утром 25 января докладывали каждый своему началь­ству о реальной опасности японского нападения на Порт-Артурскую эскадру.

В ночь с 26 на 27 января это нападение стало свершившимся фактом, и только грубый просчет японского адмирала Того, пославшего свои мино­носцы не одновременно, а разрозненными последо­вательно подходившими группами, спас русский флот от полного уничтожения. Быстро справившись с замешательством от атаки первой группы, кото­рая подорвала броненосцы "Ретвизан", "Цесаревич" и крейсер "Паллада", русские корабли, вопреки ожи­даниям японцев, не поддались панике и яростным огнем в течение всей ночи встречали японские ми­ноносцы. В последовавшем затем дневном бою с главными силами ад­мирала Того наша эс­кадра заставила япон­цев отступить.

Владивостокс­кий отряд крейсеров эскадры Тихого океа­на начал кампанию одновременно с эс­кадрой в Порт-Арту­ре утром 18 января 1904 г. В этот и пос­ледующие дни кораб­ли, окруженные льда­ми бухты Золотой Рог, заканчивали по­грузку угля(кардиф в мешках) и запасов снабжения, опробывали после зимнего ремонта механизмы, проверяли расписа­ния по тревогам. 20 января проводили навстречу его несчастливой судь­бе пароход Добровольного флота "Екатеринослав". В ночь на 22 января на "России" спустили флаг начальника отряда контр-адмирала Э.А. Штакельберга и подняли брейд-вымпел временно командую­щего капитана I ранга Н.К. Рейценштейна, прибыв­шего в этот день из Порт-Артура. Из-за серьезной болезни Э.А. Штакельберг 22 января покинул крей­сер. В понедельник 26 января крейсера из прежнего белого цвета (с желтыми трубами) перекрасили в бо­евой зеленовато-оливковый цвет, установленный еще в марте 1903 г. приказом начальника эскадры. Ок­раску силами всей команды выполнили на "России" за восемь часов в две смены.

Телеграмма из Порт-Артура о начале войны пришла ночью 27 января. Крейсерам предлагалось, действуя с "должной смелостью и осторожностью", немедленно выйти в море, чтобы нанести "чувстви­тельный удар и вред сообщениям Японии с Кореей и торговле". После утреннего сигнала сбора — три холостых выстрела и шлюпочный флаг, поднятый на "России",— корабли приготовились к походу. Ледо­кол "Надежный" взломал лед вокруг крейсеров, и в 13 ч 40 мин они начали выходить из бухты. Толпы жителей города провожали уходивших "Россию", "Громобой", "Рюрик" и "Богатырь". С крепостью, по обыкновению, обменялись салютами. На кораб­лях, после сдачи на берег значительной части оставав­шихся на них деревянных изделий, шли многократ­но отработанные на учениях последние приготовления к боевым действиям: в кранцах заме­няли боевыми еще приготовленные по-мирному учеб­ные снаряды и патроны, вооружали ручную подачу и стрелы для заводки пластыря. Все гребные суда, чтобы меньше было от них разлетающихся при взрывах опасных для людей обломков, обмотали толстыми стальными концами.

Главной задачей крейсеров, определенной пос­ледней инструкцией Е.А. Алексеева от 27 декабря 1903 г., было отвлечь с начала военных действий в северную часть Японского моря корабли неприятель­ского флота и тем уравновесить силы, действующие под Порт-Артуром. Степень успеха зависела от "предприимчивости наших крейсеров и решительно­сти их действия" в Японском море, где следовало ис­треблять транспорты с войсками и военными груза­ми, каботажные суда и береговые сооружения. Для отпора неприятельским крейсерам и их уничтожения выходить в море следовало только всем отрядом. Стоянки во Владивостоке разрешались лишь на вре­мя пополнения запасов, которые заблаговременно должны были подготовиться к очередному приходу крейсеров. Исходным пунктом крейсерства указыва­лись западная часть Сангарского пролива (пролив Цугару), куда отряд и направлялся в этот первый боевой поход.

В пути проверили предельные скорости кораб­лей, которые составили для "России" 18, для "Рюри­ка" 17,5 уз. На подходе к японским берегам 29 янва­ря перехватили первый японский пароход, совершавший рейсы в Корею (с заходом во Владиво­сток). Людей приняли на "Громобой", пароход ар­тиллерийским огнем утопили. В переходе на Гензан корабли за трое суток испытали два жестоких штор­ма силой до 9 баллов. Море, осыпаемое снежными зарядами, кипело от брызг, ледяные валы, прокаты­ваясь по палубам и захлестывая юты кораблей, рас­качивали их все сильнее. Из-за перебоев винтов ход уменьшили до самого малого — лишь бы удержать­ся на курсе. Нелепо погиб в это время на "Громобое" командирский вестовой: конец, на котором его спус­тили за борт, чтобы задраить иллюминатор на бал­коне, оборвался.

Несмотря на специально приготовленные на­дульные парусиновые чехлы, вода, проникшая в штормовых условиях в каналы орудий, вскоре пре­вратилась там в лед. Выколотить его из каналов не удавалось, и корабли утратили боеспособность. Это заставило отказаться от продолжения похода на Ген­зан. Не пройдя трети пути, повернули назад. Во Владивосток пришли утром 1 февраля. Несколько дней путем разных ухищрений выколачивали и вы­тапливали лед из каналов и разряжали орудия. Для этого даже изготовили специальные разрядники и, чтобы отогреть стволы, применили змеевики с паром.

Во второй поход вышли только 11 февраля, за­держали также и пополнение запасов (в порту по-пре­жнему не хватало барж и грузчиков), и ремонт по­врежденных льдом наружных деревянной и медной обшивок. Более суток крейсировали в море на пути судов из Японии в Гензан, но ни в море, ни в этом порту японских судов не обнаружили. Безуспешным был и поиск судов при последовательном осмотре бухт на побережье к северу от Гензана. Правда, тща­тельно обследовать бухты с помощью паровых кате­ров не попытались, хотя тихая погода это позволя­ла, не сделали попыток обнаружить японские посты и радиостанции (на "Рюрике" были перехвачены подозрительные переговоры), а также опросить на­селение. Но даже этот, без видимых результатов по­ход заставил японское командование перебросить из Желтого моря большое соединение кораблей "для демонстрации и устрашения русских".

Утром 22 марта японская эскадра в составе новейших башенных крейсеров "Идзумо" (под фла­гом контр-адмирала Камимуры), "Адзумо", "Якумо", "Ивате" и двух легких — "Кассаги" и "Иошино" направилась к о. Аскольд и, преодолев плавающие льды, углубилась в Уссурийский залив. Сделав вдоль восточного берега полуострова Му­равьев-Амурский два галса, японцы открыли по Владивостоку огонь, выпустив около 200 снарядов. Однако результата они не достигли: до западной части города с его основными строениями и стоян­кой крейсеров снаряды даже не долетели. Тем не менее многие жители, напуганные стрельбой, стали покидать город.

Получив известие о подходе японцев, крейсе­ра русского отряда начали разводить пары и спустя 10-15 мин после того, как японцы начали обстрел, приступили к съемке с якорей. Выход из бухты силь­но задержали льды (их напором "Громобой" нава­лило на "Россию", развести корабли оказалось де­лом долгим и нелегким) и сложность маневрирования при проходе через недавно установленные минные заграждения. Но такое медленное продвижение было тем не менее кстати, поскольку задержать выход, как писал участник событий, просил комендант крепос­ти, надеявшийся подманить японцев под огонь сво­их батарей с таким расчетом, чтобы, когда они, под­битые, начали отходить, их добили подошедшие крейсера. Однако японцы, наученные опытом под Порт-Артуром, держались вне достижимости огня русских батарей.

Отряд крейсеров вышел в Уссурийский залив только в 16 ч 50 мин, когда японцы, окончив стрель­бу, начали отходить. Полной 16-узловой скоростью, оставив "Рюрика" догонять по способности, отряд пытался преследовать японские корабли, уже скры­вавшиеся за горизонт, — виднелись лишь верхушки мачт. Но погоню пришлось прервать — наступали сумерки. Пройдя 20 миль, русские крейсера поверну­ли обратно. На следующее утро японцы появились между о-вами Аскольд и Скрыплев, однако наш от­ряд выйти в море не смог — с береговых постов со­общили, будто с кораблей противника сбрасывали мины. Зайдя в заливы Америка и Стрелок, японцы, повернув обратно, около часа маневрировали перед Владивостоком, зашли в залив Посьета и, не откры­вая огня, удалились.

Из-за минной опасности и отсутствия во Вла­дивостоке тральных сил капитан 1 ранга Н.К. Рейценштейн доложил, что не может выполнить приказ только что назначенного командующего флотом Тихого океана вице-адмирала С.О. Макарова — по­слать один из крейсеров на разведку к о-вам Цусима. Это послужило причиной смещения Н.К. Рейценштейна. "Нахожу, что там (во Владивостоке — P.M.) нужен адмирал",—докладывал главнокомандующе­му Е.А. Алексееву С. О Макаров [12 С. 579].