Wundefwaffe

«Хайме I»

 

5 февраля 1912 года на освободившемся от линкора «Эспанья» месте произошла за­кладка нового линейного корабля «Хайме I».

Торжественный спуск на воду в присутствии инфанта Карлоса и инфанты Луисы состо­ялся 21 сентября 1914 года.

Из-за начавшейся войны получение ряда материалов и оборудования из-за рубежа стало невозможным, в результате вместо плановой даты ввода в строй в 1916 году линкор не был готов вплоть до сентября 1921-го, а приемный акт представители флота подписали лишь в январе следую­щего года.

Уже 22 января линкор решили послать в Марокко. Но, принимая во внимание абсо­лютно несплаванный экипаж, к серьезным операциям его не допускали. Впрочем, это не помешало ему «вляпаться в историю». Осенью 1922 года линкор отправили в Кон­стантинополь для защиты испанских инте­ресов в ходе начавшейся греко-турецкой войны. И первая же дипломатическая мис­сия ознаменовалась инцидентом. Благопо­лучно избежав подрыва на мине, которыми кишели проливы, «Хайме I», тем не менее, умудрился столкнуться 15 декабря с паро­ходом «Грасс» и получить тяжелые повреж­дения корпуса. Состоявшееся следствие установило полную невиновность команди­ра линкора в происшествии, так что ремонт, прошедший в Поле, оплатил владелец па­рохода. Пользуясь случаем, на линкоре (только что вошедшем в строй!) провели ка­питальный ремонт всей артиллерии.

По окончании работ, в своеобразный знак признательности итальянцам, «Хайме I» и «Альфонсо XIII» в ноябре 1923 года нанес­ли визит в Италию.

В 1925 году линкор участвовал в марок­канской кампании. 27 мая он вместе с «Аль­фонсо XIII» отчалил из Картахены, а 10 июня перешел в Альхесирасскую бухту, где сосре­дотачивался испанский флот перед опера­цией в Алукемасе.

В соответствии с планами накануне вы­садки корабли испанского флота подверг­ли бомбардировке ряд ключевых пунктов марокканского побережья, чтобы дезори­ентировать противника с точки зрения ме­ста будущей операции. И как не странно, единственным кораблем, имевшим потери в личном составе после этой демонстра­ции, стала не какая-нибудь канонерка, а «Хайме I»! Правда, произошло это на бе­регу, куда были отправлены оба его десант­ных орудия вместе с прислугой. В отличие от большинства испанских кораблей, «Хай­ме I» находился в заливе до победного конца, лишь в начале ноября 1925 года он бросил якорь в Картахене.

3 июля 1927 года на борт линкора подня­лись король и королева Испании. Сопровож­даемый крейсерами «Мендес Нуньес» и «Ре­йна Виктория Эугения» линкор посетил го­рода усмиренного протектората: Сеуту, Мелилью и Вилью Санхурхо, после чего 8 июля благополучно высадил монархов в Малаге.

Как ни странно, но пришедшее к власти республиканское правительство сочло на­звание линкора вполне благонадежным, по­скольку оно более ассоциировалось не с конкретным монархом, а со славными стра­ницами Реконкисты. 19 августа 1931 года оба линкора и три крейсера типа «Либертад» свели в 1-й дивизион эскадры. Но наиболее известное событие этого периода из жизни линкора связано опять-таки с представитель­скими функциями. 29 октября 1933 года «Хайме I» принял в Ментоне на борт остан­ки известного испанского романиста Висенте Бласко-Ибаньеса, чтобы доставить гроб в Валенсию.

В начале 1930-х годов предполагалось осуществить коренную модернизацию лин­кора, и он отправился на судостроительный завод. Но последовавшие за этим пробле­мы в финансовой системе привели к тому, что пришлось ограничиться незначительным ремонтом. Хотя во времена правления рес­публики линкор и сохранил боеготовность, но имел многочисленные проблемы. Так, например, дефекты в трубках котлов не да­вали возможность поддерживать долгое вре­мя эскадренный ход. Поэтому, номинально оставаясь флагманом эскадры, «Хайме I» фактически являлся лишь плавучей батаре­ей, что наглядно продемонстрировали весен­ние маневры 1932, 1933 и 1934 годов.

Первоначальные реформы республикан­цев привели к резкому падению дисципли­ны. Интересно отметить, но часовые в этот период находились на посту не более од­ного часа днем и двух ночью. А с субботы по понедельник практически весь личный состав уходил в увольнение! Но даже в ус­ловиях таких неслыханных послаблений экипаж «Хайме I» постоянно проводил ак­ции протеста по поводу притеснений. Первое крупное выступление произошло уже 9 мая 1931-го, в первый год существо­вания республики. В этот день возмущение матросов было вызвано тем, что старпом кого-то не отпустил в увольнение. Ситуация сложилась довольно серьезная, и для ее смягчения на борт линкора прибыл даже сам морской министр!

Поскольку силовые методы воздействия на экипажи в этот период полностью исклю­чались, морское министерство сделало став­ку на «боевую и политическую подготовку». Следует отдать должное: маневры в этот пе­риод проводились регулярно и довольно ин­тенсивно.

Так, в маневрах, начатых 15 мая 1934 года, отрабатывались удары «Красной» эскад­ры по берегу в районе Таррагоны-Барселоны (3 крейсера типа «Либертад» и 4 эсминца), которой противостояла «Синяя» эскадра («Хайме I», крейсер «Република», 5 эсмин­цев, 8 подводных лодок и береговая авиация). По окончании маневров все участники про­шли в парадном строю перед морским мини­стром, находившимся на борту «Хайме I».

Но кроме учений флоту в этот период довелось проводить и вполне реальные бое­вые операции. В 1934 году республиканское правительство, желая примирить основные политические силы в стране, включило в кабинет министров трех представителей партии CEDA, считавшейся оплотом фаши­стов. Незамедлительно в знак протеста по всей Испании прокатилась волна митингов и выступлений. Наиболее серьезная ситуация сложилась в Астурии. Горняки организовали красную гвардию в составе свыше 30 000 че­ловек и готовились к походу на Мадрид с целью свержения правительства. Все это вылилось в широкомасштабные боевые дей­ствия, где (о, гримаса фортуны!) главную ударную силу правительственных войск со­ставил иностранный легион генерала Фран­ко. А приморский фланг легионеров, как это велось еще со времен Марокканской кампа­нии, прикрывал флот. В течение этих 15 ок­тябрьских дней «Хайме I» вел обстрел Хихона и холма Сайта Каталина, прикрывая вы­садку десантников (из которых, кстати, к вос­ставшим дезертировало два человека). Офи­циальными итогами октябрьских боев (по докладу министра внутренних дел от 3 ян­варя 1935 г.) стала гибель 1325 и ранение 2951 человека, основную массу которых, разумеется, составляли красногвардейцы.

В мае 1936 года «Хайме I» участвовал в крупных военно-морских маневрах, прошед­ших в районе Канарских островов. В ходе этих учений командование эскадры встрети­лось с генералом Франко, где были уточне­ны планы мятежа и согласовано участие в нем флота. Хотя переговоры проводились в обстановке строгой секретности, есть все основания утверждать, что Франко встретил­ся с начальником главного морского штаба Хавьера де Саласой именно на борту «Хай­ме I». По окончании маневров линкор и крей­сера отправились на север для осуществле­ния учебных стрельб.

В Ферроль «Хайме I» прибыл 14 июля 1936 года. Ночью 15 июля морской министр Хираль принимает решение отправить ряд кораблей в те места, где их присутствие бу­дет необходимым, чтобы поддержать граж­данские власти в случае непредвиденных обстоятельств. 17 июля «Хайме I» вместе с эсминцем «Альмиранте Антекера» вошел в Сантандер. Здесь произошла смена ко­мандования корабля, которое морское ми­нистерство считало слишком близким к мя­тежникам. Вместо капитана 1 ранга Хулио

Иглесиаса Абелайры командиром назна­чался капитан 1 ранга Хоакин Гарсия дель Валье, а вместо старпома капитана 2 ран­га Луиса Вьерна Беландо — капитан 3 ран­га Бернардо Наварро Капдевила.

Сразу после мятежа выяснилось, что ос­новным оплотом мятежников является Ма­рокко, откуда на полуостров в срочном по­рядке началась переброска войск. Морской штаб немедленно приказал верным прави­тельству кораблям срочно идти на юг. В 11.45 18 июля «Хайме I» вышел в море. Первона­чально предполагалось перейти в Виго, где бункероваться и ждать дальнейших инструк­ций. На линкоре существовала организация офицеров, готовых поддержать мятеж, но у них не было никакой информации. К тому же вовлеченный в заговор лейтенант Феликс Фернандес Фурнье с 16 июля находился в отпуске, как и треть экипажа. Поэтому вы­ступление в Марокко стало неожиданностью не только для верных правительству членов экипажа, но и для заговорщиков.

19 июля линкор бросил якорь в Виго, где на его борт поднялся представитель сухопут­ного командования с предложением присо­единиться к антиправительственному вы­ступлению. Но, как ни странно, сам поддер­живавший мятежников дель Валье ответил отказом. На линкоре после увольнения час­ти команды был жестокий некомплект всего персонала, и формирование подразделения для действий на берегу, куда неизбежно вош­ли бы наиболее активные сторонники мяте­жа, сделало бы корабль легкой добычей про­правительственных агитаторов.

Между тем, разрозненные сведения о мятеже у экипажа начали складываться в цельную картину. И здесь же, в Виго состоя­лось совещание офицеров «Хайме I» для обсуждения планов дальнейших действий. Перво-наперво предлагалось списать на бе­рег всех ярых сторонников правительства, во-вторых, рекомендовалось взять под кон­троль радиорубку линкора и, в-третьих, бой­котировать приказы министерства. Но опыт­ный дель Валье возразил, сказав, что в дан­ной ситуации надо действовать очень осто­рожно, чтобы не спровоцировать экипаж на ответные действия. Командир предложил продолжить выполнение приказа правитель­ства и идти на юг, но вместо предполагае­мой бомбардировки Кадиса ночью бросить якорь в одном из портов африканского по­бережья, например, Сеуте, где при помощи местных войск взять корабль в свои руки.

20 июля «Хайме I» вышел в море. Но в 12.45, когда линкор находился приблизитель­но на траверзе мыса Мондего, радиотеле­графист принял сообщение с флагманского крейсера «Либертад», в котором содержал­ся приказ немедленно арестовать всех мя­тежных офицеров, игнорировать приказы Кадиса как полностью фальшивые. Это со­общение заставило судовой комитет дей­ствовать безотлагательно. Тут же экипажу было роздано оружие, а все находившиеся порознь офицеры взяты под стражу.

Командир корабля и четыре офицера оказались в это время в штурманской руб­ке линкора. Чтобы лишить их желания к со­противлению, члены судкома окружили мо­стик, предварительно установив пулеметы на кормовом мостике и башнях № 2 и 3, а также поместив несколько стрелков с кара­бинами на марсах. На требование матро­сов передать им командование линкором руководство ответило отказом. В завязав­шейся перестрелке, продолжавшейся око­ло 20 минут, несколько человек было убито и ранено. Сам дель Валье получил ране­ние в плечо. Недостаток боеприпасов за­ставил офицеров сдаться, и в 16.30 в мини­стерство полетела радиограмма: «Верные франкистам начальники и офицеры отстра­нены от должности. Сопротивление оказа­ли находящиеся на мостике начальники и офицеры. В результате убиты капитан 3 ран­га и лейтенант, тяжело ранены лейтенант и мичман, а также капрал артиллерии и два матроса, верные правительству. Просим срочно указать, что делать с трупами. Коор­динаты на 15 часов N 39°37', W 9°24'».

В итоге линкор направился в международ­ный порт Танжер. На подходе к нему (посколь­ку уже стало ясно, что корабль находится под контролем правительства) его атаковала франкистская авиация, но безрезультатно; тем не менее, среди матросов поднялась на­стоящая паника. 21 июля в 19.00 «Хайме I» бросил якорь в Танжере. Здесь все раненые, как офицеры, так и матросы, были переведе­ны в береговой госпиталь, где позднее от ран скончались еще два человека.

Между тем, практически все побережье Гибралтарского пролива, кроме международ­ной зоны в Танжере, перешло под контроль мятежников. Под давлением иностранных правительств, в первую очередь француз­ского, командование вынуждено было увес­ти корабли в Испанию. В ночь с 22 на 23-е основные силы республиканского флота — линкор, оба крейсера и эсминцы — прибы­ли в контролируемую правительством Ма­лагу. Присоединение последней крупной единицы флота (крей­сер «Мендес Нуньес» в это время находил­ся в Экваториальной Гвинее, вдалеке от главных событий) га­рантировало респуб­ликанцам временный перевес в силах. Но, к сожалению, к этому моменту наибольший авторитет на линкоре имели анархисты, вы­зывая своими выходками постоянную голов­ную боль командования. Тем не менее, «красная гвардия» корабля обладала весо­мой силой, оказывая мощное влияние на политическую жизнь на флоте.

Согласно новому приказу на пост коман­дира линкора (должность капитана 1 ранга!) назначается мичман Карлос Эстебан Эрнандес. Республиканское правительство пони­мало необходимость активных действий в проливе, но летние акции флота отличались, как правило, низкой эффективностью. И глав­ная причина этого крылась не только в отсут­ствии на кораблях офицеров, а скорее в том, что в штабе не было единого мнения по по­воду этих действий. В результате корабли нередко получали противоречивые приказы. А основная функция «Хайме I» в этот период заключалась в прикрытии легких сил, вы­ступавших против мятежников.

На рассвете 25 июля «Хайме I» получа­ет свое первое боевое задание. Вместе с крейсерами «Либертад» и «Мигель де Сер­вантес» он вышел на бомбардировку во­енных целей в Сеуте. Еще затемно респуб­ликанцы практически вплотную разошлись с пароходом мятежников, перевозившим 5-ю роту легиона на полуостров, не заметив друг друга.

Бомбардировка свелась к двум фазам, каждая продолжительностью примерно по часу. Корабли находились на удалении от 65 до 81 кбт от берега и вели огонь своей глав­ной артиллерией: линкор 305-мм орудиями, а крейсера — 152-мм. По отчетам франкис­тов, основная часть снарядов легла в жилых кварталах. Среди мирного населения погиб­ли 30 и было ранено до 100 человек.

Противодействия корабли не встретили: они находились вне зоны обстрела берего­вой батареи Ачо и крепости Бенсут. Правда, с аэродрома в Тетуане была срочно вызва­на четверка самолетов «Бреге-19», но их налет также окончился безрезультатно. По окончании операции «Хайме I» и «Мигель де Сервантес» вернулись в Малагу, а «Либертад» ушел в Альмерию.

На следующий день линкор участвовал в бомбардировке Мелильи и расположенной неподалеку базы гидросамолетов, сделав 44 выстрела своими 102-мм орудиями. И опять, как накануне, противодействия с берега не последовало, а в ходе обстрела пострадало в основном гражданское население. В этот день огромное значение для франкистов имела поддержка авиации. Хотя все воздуш­ные атаки были безуспешными, они вынуж­дали противника ходить зигзагом, не давая пристреляться к стратегическим объектам. А кроме того, появление самолетов в оче­редной раз деморализующе подействовало на экипаж «Хайме I».

А вскоре республиканское руководство неожиданно вспомнило об одном ставшем уже экзотическим способе противодействия. Несмотря на то, что опыт испано-американ­ской и Русско-японской войн указывал на неэффективность подобных мероприятий, республиканцы решили провести закупорку кадисской базы с помощью брандеров!

Чтобы отвлечь внимание противника, 2 августа «Хайме I» и «Либертад» бомбарди­ровали устье реки Гвадиаро. А ночью эсми­нец «Альмиранте Феррандис» отконвоиро­вал нагруженный цементом пароход «Ландфорт» к устью реки Гвадалквивир. Но, как и следовало ожидать, операция закончилась провалом — затопленный на отмели паро­ход не смог перекрыть фарватер.

3 августа «Хайме I» и «Либертад» снова вышли на бомбардировку. На сей раз их це­лью были Тарифа и Альхесирас. «Хайме I» пытался накрыть своими орудиями предпо­лагаемую зону концентрации войск против­ника в районе городского кладбища и фер­мы Пунта Карнеро. Местные береговые ба­тареи мало что могли противопоставить 305-мм орудиям и, сделав несколько выстре­лов, замолкли (в республиканских рапортах этот эпизод упомянут как «привели к молча­нию береговые батареи»).

Два дня спустя, при полном господстве республиканцев в проливе, франкисты осу­ществили дерзкую акцию по проводке на полуостров целого конвоя с войсками, поз­же получившего известность как «Конвой победы» (по правде говоря, он планировал­ся на 3 августа, но из-за бомбардировки «Хайме I» Альхесираса его отложили на пару дней). В ответ на это республиканцы возна­мерились осуществить акцию возмездия. Предполагалось одновременно произвести обстрел с моря практически всех ключевых позиций в проливе: главных аэродромов, портов и т.д. Задачей «Хайме I» определя­лась бомбардировка порта Альхесираса.

В 8.30 утра 7 августа «Хайме I» вошел в Альхесирасскую бухту. По нему открыли огонь береговые батареи на мысах Пунта Карнеро и Пунта Сан Гарсия, но попаданий не добились.

В это время франкисты еще только начи­нали повсеместное строительство береговых батарей и потому единственной защитой порта была канонерская лодка «Дата» с ее 102-мм орудиями. Естественно, что исход про­тивоборства был предрешен. Перестрелка началась на дистанции 21,5 кбт, и вскоре в бак «Дато» с правого борта попал 305-мм сна­ряд. Разорвавшись внутри корпуса, он разру­шил капитанский мостик, полностью уничто­жил два носовых орудия, радиорубку и сбил фок-мачту. А немного спустя в правый борт канонерки на уровне жилой палубы попало еще два 102-мм снаряда. Один из них проле­тел по диагонали практически через весь ко­рабль и вызвал детонацию боеприпасов зе­нитного орудия левого борта. Многочислен­ные осколки изрешетили корпус, дымовод и катер. В носовой части корабля начался силь­ный пожар. Командир канлодки капитан 3 ранга Мануэль Сунико Кастедо отдал приказ эвакуировать раненых и открыть кингстоны. Но тут в «Дато» попал еще один снаряд глав­ного калибра, взорвавшийся в матросских куб­риках и вспучивший участок палубы под мос­тиком и борт в носовой части. После этого раз­рыва канонерка носом села на грунт; кормо­вые отсеки заполнялись медленно, и пожар в надстройках продолжался еще долго. Всего в ходе сражения корабль потерял 24 челове­ка убитыми, ранеными и контужеными.

Видя, что канонерка тонет, линкор прекра­тил огонь и начал сближение с кораблями, находившимися в гавани. Лишь только при­близившись на 11 — 16 кбт, он возобновил обстрел. На этот раз основным противником «Хайме I» стал сторожевик «Яд Керт». Хотя тот и избежал прямых попаданий, все равно был сильно поврежден осколками, из-за чего вышли из строя котлы, и корабль лишился хода. Его командиру пришлось отдать при­каз покинуть судно, оставив на борту лишь дежурную смену. Третьей жертвой линкора стал миноносец № 19, который своим манев­рированием стремился отвлечь внимание республиканцев от пароходов в гавани. По-видимому, на нем не было торпед, поэтому его действия ограничились лишь инсцени­ровкой торпедной атаки. Но также, не полу­чив прямых попаданий, миноносец опять-таки серьезно пострадал от осколков.

После 15.00 к бомбардировке подключил­ся крейсер «Либертад». Корабли республи­канцев вели огонь до 18.35 и успели нанес­ти неприятелю значительный урон. Из нахо­дившихся в порту пароходов серьезно по­страдал «Сьюдад де Сеута» — на нем были разрушены ряд кают, шлюпки, сбита дымо­вая труба. Серьезные повреждения получил и голландский транспорт «Демпо».

В целом результаты акции 7 августа сле­дует оценить как превосходные: действия франкистов в проливе были фактически па­рализованы. Канонерку «Дато» мятежники вскоре подняли, но до середины февраля 1937 года она находилась на ремонте в Кадисе. «Яд Керт» ремонтировался в Альхеси­расе и был небоеготов вплоть до сентября.

В течение последующих месяцев респуб­ликанский флот оставался в проливе, хотя его активность резко снизилась из-за не­хватки боеприпасов, расход которых в пер­вые недели войны оказался очень большим. Но затем правительственным силам при­шлось делать то, что они не планировали. Каталонцы решили начать «в частном по­рядке» операцию по захвату Балеарских островов, и центральное правительство вынуждено было поддержать своих союз­ников, тем более, что успех в этой опера­ции мог лишить мятежников перевалочно­го пункта по пути из Италии.

Среди привлеченных к операции судов фигурировал пароход «Рей Хайме II», что позволило некоторым историкам утверждать, будто в ней принял участие республиканский линкор. На самом деле по окончании дей­ствий в проливе «Хайме I» для бункеровки зашел в Малагу, где попал под авианалет. 13 августа бомбардировщик «Юнкерс-52» (командир — капитан Хенке) добился пря­мого попадания в нос линкора 250-кг бом­бой. При этом пострадало 47 человек (шесть из них погибли на месте, еще несколько позд­нее умерло от ран). Причем тела двух уби­тых так и не нашли (по одной из версий мо­ряки не погибли, а дезертировали с кораб­ля). «Хайме I» пришлось отправиться в Кар­тахену на ремонт. Интересно отметить, что в тот же день на линкоре состоялось засе­дание революционного трибунала, более похожее на фарс или пародию над правосу­дием. Десятерым офицерам (капитану 3 ран­га, 4 лейтенантам и 5 мичманам) был инкри­минирован ряд преступлений, в том числе содействие фашистам в бомбардировке лин­кора! Несмотря на возражение нескольких членов судкома, всех их приговорили к рас­стрелу. После приведения приговора в исполнение трупы убитых привязали к сна­ряду и выбросили за борт.

Ремонт линкора оказался очень некстати для руководства флота. С самого начала опе­рация на Балеарских островах пошла вкривь и вкось; увязшие в тяжелых боях десантники требовали огневой поддержки пушками «Сантьяго-1» (шифр «Хайме I» в этой операции). Но присоединиться к флоту у Майорки он смог лишь 1 сентября. К тому времени участь де­санта была предрешена. На следующий день линкор обстрелял район Сан-Сервера, но в ночь на 3 сентября, при поддержке трех по­лученных из Италии бомбардировщиков, мя­тежники начали контрнаступление. Орудия «Хайме I» вновь открыли огонь, но инициа­тива уже полностью перешла к франкистам. 4 сентября состоялась эвакуации оставших­ся республиканских частей с мыса Пунта Амер и города Порто Кристо, часть которых разместилась на палубе линкора.

В сентябре — октябре 1936 года республи­канское руководство осуществило крупную операцию — переброску флота на север стра­ны, что, вероятно, стало самой крупной его стратегической ошибкой. Можно спорить о целесообразности посылки эскадры в Кантабрику, но одно бесспорно: включение в ее со­став тихоходного «Хайме I» лишь связывало остальные корабли. И, пожалуй, единственны­ми положительными моментами от похода линкора на север стало то, что, во-первых, четырьмя снятыми с него 102-мм орудиями во­оружили несколько вспомогательных судов баскского флота (бывших траулеров), а во-вто­рых, он использовался как транспорт для до­ставки в этот регион оружия и боеприпасов.

За все время короткого пребывания на севере страны линкор лишь один раз уча­ствовал в более-менее значительной опера­ции — бомбардировке 10 октября, когда «Хайме I» и крейсера «Либертад» и «Мигель де Сервантес» своим огнем уничтожили мост в трех милях от городка Дева. Зато члены экипажа «Хайме I» «отличились» на берегу. Они совершили «налеты» на плавучие тюрь­мы «Алтуна Менди» (25 сентября) и «Кабо Килатес» (2 октября). В обоих случаях мо­ряки расправились со всеми находившими­ся там политическими заключенными, а при приближении вооруженной баскской стражи прятались на своем корабле (Особенно поразил всех расстрел 38 узников «Кабо Килатес». Республиканское командование с горечью призналось, что оно совершенно не имеет рычагов воз­действия на распоясавшихся анархистов «Хайме I». А в отношениях с басками требовалось проявлять из­рядную долю тактичности, поскольку формально они были союзниками).

Оставив на севере эсминцы «Хосе Луис Диес» и «Сискар», республиканская эскад­ра 13 октября взяла курс на Средиземное море. На подходе к Гибралтару ожидалась встреча с противником. Но, на удивление, все свелось к нескольким безрезультатным на­летам авиации. И только сравнение карт прокладки курсов после войны показало, что готовившиеся к бою эскадры разошлись все­го в девяти милях друг от друга!

Следствием Северного похода стало еще более плачевное техническое состояние линкора. В рапорте морскому министру от 2 января 1937 года говорится, что «его недо­статочная военная ценность в значительной степени еще более ослаблена плохим состо­янием трубок котлов, что не позволяет под­держивать скорость, необходимую для каких-либо боевых операций».

В отсутствие республиканского флота на Средиземном море франкистские крейсера успели наладить морскую блокаду неприя­тельского побережья. Так что, возвратившись в Картахену, правительственная эскадра должна была вернуть утраченные позиции. Первостепенное значение приходилось уде­лять проводке транспортов, доставлявших в Испанию необходимые военные грузы. 20 ноября морской штаб спланировал оче­редную проводку от мыса Сан Антонио. Хотя основная нагрузка в операции ложилась на крейсер «Мигель де Сервантес», остальные корабли, включая «Хайме I», находились в готовности выйти на поддержку.

Утром 22 ноября начался выход основных сил флота на внешний рейд. В это время к Картахене подошла подводная лодка «Торричелли», незадолго до этого формально включенная в состав флота франкистов, но сохранившая итальянский экипаж. Первой из возможных целей для атаки командир лодки выбрал «Хайме I». Погода благоприятствова­ла подводникам: стояла дымка, скрывавшая от противника перископ и след торпеды. В 8.30 командир начал выводить субмарину в атаку и идентифицировал вторую цель — крейсер «Мигель де Сервантес». Однако, сблизившись, итальянцы обнаружили, что линкор находится на слишком острых курсо­вых углах, и они решили сначала атаковать крейсер — даже несмотря на то, что он нахо­дился дальше. Но, выстрелив две торпеды по крейсеру, лодка не смогла из-за подняв­шегося на поверхности переполоха повторить свою атаку. Так торпеды, предназначенные «Хайме I», достались крейсеру «Мигель де Сервантес», надолго выведя его из строя.

После этих событий анархистское руко­водство линкора, ссылаясь на то, что рес­публика может потерять в ходе очередной аналогичной атаки столь ценный корабль, фактически самоустранилось от дальнейших операций. А чтобы его не заподозрили в тру­сости, стандартной отговоркой стала «необ­ходимость бункеровки». Поэтому командо­ванию каждый раз приходилось чуть ли не умолять экипаж выйти в море.

Следствием долгого пребывания линко­ра в гавани явилось усиление его ПВО. К ранее установленным двум 76-мм зенит­кам добавились две 47-мм пушки, снятые с эсминцев «Альседо» и «Ласага», а также 25-мм зенитный автомат. Но это были ско­рее полумеры, поскольку для относительно эффективной ПВО линкору требовалось го­раздо более мощное вооружение. Именно в этот период на «Хайме I» был направлен ка­питан-лейтенант Хуан Санчес (советский со­ветник А.П.Лабудин, бывший командир ар­тиллерийского дивизиона на линкоре «Ок­тябрьская революция»), чтобы привести эки­паж хоть в какую-то боевую готовность. В на­чале 1937 года начались упорные бои за Ма­лагу, и республиканское командование пы­талось убедить анархистов принять участие в поддержке ее героических защитников. Однако «Хайме I» остался в базе.

Кстати, франкисты также не могли понять логику республиканцев, не высылающих для поддержки приморского фланга линкор. По­этому постам наблюдения постоянно мере­щился «Хайме I», спешащий к линии фрон­та. А в ночь с 16 на 17 января специально для поисков линкора, который якобы обна­ружила франкистская разведка в 50 милях к югу от Малаги, даже были посланы торпед­ные катера «Фаланге» и «Рекете», естествен­но, никого не встретившие.

После падения Малаги было наконец най­дено соломоново решение по поводу даль­нейшего использования линкора. Его отпра­вили в Альмерию, ближайший к проливу рес­публиканский порт. С одной стороны, это га­рантировало большую устойчивость сухопут­ных частей, ощущавших у себя за спиной поддержку крупнокалиберных орудий, а с другой — удаление необузданного экипажа подальше от основных сил флота.

10 февраля под эскортом эсминцев «Лепанто» и «Алькала Галиано» «Хайме I» перешел в Альмерию; по завершении своей миссии эсминцы отправились на бомбарди­ровку Алукемаса.

Для предотвращения дальнейшего продви­жения франкистов на приморском фронте ору­дия линкора были готовы в любой момент от­крыть огонь по врагу. На суше расположились корректировочные посты, поддерживавшие с кораблем телефонную связь. Не исключалась и стрельба прямой наводкой — в случае, если франкисты прорвутся к городу. Конечно, появ­ление линкора в Альмерии повысило мораль­ный дух защитников города, но в то же время «Хайме I» как магнит притягивал неприятель­ские самолеты и торпедные катера.

Впрочем, первая и, похоже, последняя попытка атаковать линкор торпедными кате­рами «Наполи» и «Сицилия», предпринятая в ночь с 19 на 20 февраля, закончилась без­результатно. А вот авианалеты происходили с завидным постоянством, и первый состо­ялся уже спустя два дня после прихода лин­кора в город. Для защиты корабля в гавани республиканцам пришлось развернуть четырехорудийную зенитную батарею под коман­дованием «компаньеро русо», военного со­ветника М.Антоненко. Интересно отметить, что на вооружении батареи стояли новейшие советские приборы управления огнем, еще не поступившие на вооружение РККА! Когда на рассвете 19 февраля на «Хайме I» обруши­лось несколько десятков 100 — 200-кг бомб, четыре из которых взорвались в опасной бли­зости на молу и в воде, но сильных повреж­дений не принесли, зенитчикам Антоненко тремя залпами удалось сбить летящий на высоте 2000 м гидросамолет.

Еще через два дня совместными действи­ями береговых и бортовых зенитчиков был сбит одиночный франкистский бомбардиров­щик, пытавшийся атаковать линкор с моря со стороны солнца, он упал в районе мыса Гата. 22 февраля снова отличились берего­вые батареи, сбившие один бомбардиров­щик из трех, пытавшихся атаковать порт (Информация взята из работы С.В.Абросова «В небе Испании» (М., 2003), написанной в основном по мате­риалам РГВА. Как правило, оказавшись под зенитным огнем, пилоты выполняли пикирование с выходом из зоны огня на малых высотах, из-за чего у наземных на­блюдателей создавалась иллюзия сбитого самолета. Опубликованные испанские данные подтверждают ги­бель только одного самолета за указанный период).

Особенно неприятными были ночные на­леты. В этой связи в Альмерию отправили три прожекторных установки советского производ­ства, которые, кстати, обслуживали электри­ки линкора. Эта мера привела к повышению эффективности ночного зенитного огня. Но даже несмотря на постоянные воздушные тревоги, большинство членов экипажа «Хайме I» продолжало праздно шататься по окру­ге — дисциплина на корабле падала все боль­ше и больше. Пытаясь хоть как-то поднять ее, республиканское командование решило привлечь линкор к бомбардировке Малаги 24 апреля: какой-либо военной необходимо­сти в том не было, но требовалось хоть чем-то занять экипаж!

Непосредственно обстрел побережья на участке Монтриль — Торрох производили идущие в кильватер «Либертад», «Хайме I» и «Мендес Нуньес». Несколько эсминцев вы­двигались далее к Малаге для ее бомбардировки, а в случае появления противника они должны были заманить его на главные силы.

Ближе к вечеру эскадру атаковали не­сколько самолетов франкистов, и около 16.00 корабли повернули назад. Хотя результаты операции оказались более чем скромными, настроение моряков резко повысилось.

Около 20.00, на траверзе Альмерии «Хай­ме I» отделился от эскадры в сопровожде­нии двух эсминцев. Глубокой ночью, прохо­дя мимо маяка Сабиналь, линкор сел на мель. Маяк из-за войны был потушен, а пос­ле встряски от стрельбы главным калибром старое навигационное оборудование рабо­тало крайне неудовлетворительно. В резуль­тате проводка линкора велась по счислению из расчета 11-узловой скорости по оборотам машин. Реальная же скорость составляла около 10 узлов, так что поворот на Альме­рию выполнили слишком рано.

К счастью, сильных повреждений подвод­ной части линкор не получил. Всю ночь и утро продолжались спасательные работы, и толь­ко совместными усилиями портовых букси­ров и эсминцев его удалось стащить на глу­бокую воду. Кстати, вовремя: еще затемно находившийся поблизости крейсер «Лейп­циг» сообщил франкистскому командованию об аварии «Хайме I», и утром у маяка по­явился крейсер «Канариас». Но он опоздал, линкор к тому времени укрылся в Альмерии.

Вознамерившись заблокировать линкор в порту, еще ночью 6 апреля торпедные катера «Фаланге» и «Рекете» выставили у входа в гавань небольшое минное заграждение, и 13 мая мины нашли свою жертву — британ­ский эсминец «Хантер». Среди прочих кораб­лей, чьи экипажи оказывали помощь англи­чанам, был и «Хайме I». На линкоре разме­стились раненые, бортовые медики оказы­вали им должный уход, пока английских мо­ряков не перевели на борт госпитального суд­на «Мэйн». Еще одно событие мая — коман­диром линкора стал капитан 2 ранга Франсиско Бенавенте Гарсия де ла Вега, а поли­тическим комиссаром — Габриэль Прадал.

Франкистская авиация осуществляла нале­ты на Альмерию практически каждый день; наиболее интенсивные бомбардировки про­шли 21, 23 и 24 мая. В ночь с 23 на 24 мая одиночный гидросамолет «Савойя-62» пытал­ся атаковать линкор, но все четыре бомбы легли на удалении около 500 м от корабля, не нанеся ему, разумеется, никаких повреждений.

Утром 24 мая, когда «Хайме I» стоял у мола Леванте, в воздухе появилась пятерка SM-79 под командованием майора Марио Араму. С высоты 3000 м бомбардировщики сброси­ли 12 250-кг бомб, легших в непосредствен­ной близости от линкора. Семь из них взор­вались на моле, одна в воде между молом и линкором и две попали в «Хайме I». Наиболь­шие повреждения причинила бомба с четвер­того самолета, взорвавшаяся на батарейной палубе у левого борта, выведя из строя 102-мм орудие. Еще одна бомба, пробившая верхнюю палубу, вызвала пожар в корме, с которым удалось быстро справиться. Были убиты 5 человек, еще 23 получили ранения.

Для ремонта линкор в ночь на 28 мая под прикрытием флотилии эсминцев, торпедных катеров и подводной лодки С-1 перешел в Картахену. Здесь А.П.Лабудин сдал свои дела капитану 3 ранга В.Л.Богденко, только что закончившему Ленинградскую военно-морскую академию и командированному в Испанию под именем Хулио Оливарес. Но вступить в должность Богденко не успел.

В полдень 17 июня на линкоре, пришвар­тованном к молу Курро, раздался сильный взрыв в районе погребов башни № 3. На ко­рабле вспыхнул пожар. К месту происше­ствия прибыли буксиры с мощными водомет­ными средствами. Но «Хайме I» продолжал гореть. Вскоре на нем начали рваться сна­ряды, расположенные на верхней палубе у зенитных орудий. Линкор накренился на пра­вый борт, и его палуба полностью погрузи­лась в воду. Погреба главного калибра ока­зались затоплены, и пожар в оставшихся над водой надстройках уже не представлял опас­ности для других кораблей.

Следственная комиссия сочла причиной гибели линкора халатность личного состава. Взрыв погребов 102-мм снарядов произошел от газовых резаков, использовавшихся при ремонте одной из поврежденной итальянски­ми бомбардировщиками переборок, в непос­редственной близости от погреба. От них сдетонировали погреба главного калибра башни № 3 (крыша башни была сорвана, взрывом полностью разрушило дымовую трубу). Но, как всегда, к делу были примешаны причины политического характера: франкистской про­паганде было выгодно напомнить о наличии «пятой колонны» в республиканском тылу, а советским советникам пресловутая «колон­на» стала оправданием: мол, как мы могли победить, если везде были шпионы. Мнения же республиканцев после их поражения ник­то не спрашивал. Известное высказывание Н.Г.Кузнецова о курении в пороховых погре­бах линкора, также, как ни странно, принад­лежит франкистам, по правде говоря, не имев­шим ни малейшего представления о положе­нии дел в республиканском флоте. Чего сто­ит, например, непоколебимая уверенность, будто у республиканцев нет торпед, и в результате в ночной бой у мыса Палое франкистские крейсера вышли без прикры­тия эсминцами!

Характерно, что данные о потерях лично­го состава, приводимые в разных источниках, значительно различаются и варьируются в пределах от 80 до 300 человек убитыми и от 150 до 200 ранеными. Официальные цифры республиканского правительства — 20 уби­тых и 100 раненых. Но, скорее всего, в спи­сок убитых были включены имена лишь тех моряков, чьи тела были найдены на месте трагедии, а также членов экипажа, умерших от ран. Впоследствии, после подъема корпу­са «Хайме I» в 1947 году, все обнаруженные останки были переданы на Картахенское го­родское кладбище, и, судя по документам, там захоронили около 300 тел.

Ряд оборудования, зенитная и противо­минная артиллерия линкора нашли свое вто­рое применение на кораблях и берегу еще при республиканцах, в то время как неповрежден­ные взрывом шесть орудий главного калибра достались уже франкистам. В этой связи уме­стно напомнить, что в некоторых военно-мор­ских изданиях говорится о планах строитель­ства Испанией по программе 1939 года крей­серов «супервашингтонского» типа с 305-мм орудиями. Но на самом деле, по недавно рас­секреченным данным, основным вооружени­ем этих 17 500-тонных кораблей должны были стать 8 — 9 или даже 12 203-мм орудий. Дру­гое дело, что в одном из вариантов испанцы, по примеру англичан, утилизировавших свои 381-мм пушки с крейсеров типа «Корейджес» для линкора «Вэнгард», рассматривали во­прос о применении находившейся на складах главной артиллерии «Хайме I». Но, разуме­ется, шести орудий могло хватить только на один корабль. Хотя с Германией и велись пе­реговоры о продаже для вооружения осталь­ных крейсеров главного калибра с «Дюнкер­ка» и «Шарнхорста», все эти намерения так и не осуществились.

А в итоге все шесть орудий главного ка­либра «Хайме I» смонтировали в одно­ствольных башнях и установили для усиле­ния береговой обороны в заливе Майорки: три на побережье Коста-де-Рефебекс и три на мысе Кабо Бланке. Батареи модернизи­ровались в 1950 и 1974 годах и были окон­чательно разукомплектованы и демонтиро­ваны в 1994-м. До настоящего времени на прежнем месте сохраняется одно орудие, привлекая многочисленных туристов, еще одно представлено в экспозиции морского музея Сан Карлос в Пальма-де-Майорке.