Wundefwaffe

История создания

 

Первая мировая война преподнесла военно-морским стратегам неприятный сюрприз: на сцене появилось грозное оружие — подводные лодки. Перед фло­тами воюющих государств встала прин­ципиально новая задача — организация борьбы с подводным противником. И в 1917 г. в США были созданы первые мо­торные катера-истребители, ставшие родоначальниками нового класса бое­вых кораблей — морских охотников.

В нашей стране Морской штаб РСФСР впервые сформулировал требования к морскому охотнику уже в 1922 г. (ско­рость хода — 30 узлов, вооружение — 102-мм орудие и глубинные бомбы). Гид­роакустические средства специально не оговаривались. Эти требования нашли свое отражение в «Проекте пятилетнего плана усиления РККФ», подготовленном в марте 1925 г.

Первая программа советского военно­го кораблестроения на 1926—1932 гг., названная шестилетней, была принята постановлением Совета Труда и Оборо­ны (СТО) 26 ноября 1926 г. В ней значи­лись и морские охотники. Однако вскоре начали поступать предложения о расши­рении круга задач, решаемых этими ко­раблями,— потребовалась установка торпедных аппаратов, мин заграждения, усиление зенитного вооружения, увеличение скорости хода до 35 узлов. Други­ми словами, вместо специализирован­ных противолодочных речь шла уже о многоцелевых сторожевых катерах водо­измещением около 150 т, а затем — и о более крупных сторожевых кораблях. В том же 1926 г. Научно-технический коми­тет морского ведомства (НТКМ) подгото­вил проработки по одиннадцати вариан­там сторожевых катеров и кораблей во­доизмещением от 65 до 850 т.

Первая группа (три варианта) пред­ставляла собой катера водоизмещени­ем 65 — 180 т со скоростью хода 30 — 35 узлов и легким бензиновым или ди­зельным двигателем. Вторая группа (шесть вариантов) — корабли водоизме­щением 285 — 300 т со скоростью 28 — 30 узлов и легким дизельным двигате­лем. Наконец, третья (два варианта) — корабли водоизмещением 650 — 850 т со скоростью 30 узлов и паротурбинной установкой. Следует заметить, что тех­ника того времени еще не позволяла создать двигатели внутреннего сгорания мощностью более 2000 л.с., а опыт при­менения паротурбинных установок пока­зал их весьма низкую экономичность при малых агрегатных мощностях.

В марте 1928 г. руководство УВМС предлагало дополнительно включить в шестилетнюю программу военного судостроения постройку 20 сторожевых ка­теров, или, по терминологии того време­ни, «искателей подводных лодок» (по­зднее — «охотников за подводными лод­ками»). Распорядительным заседанием СТО 4 февраля 1929 г. было принято постановление, утверждавшее програм­му военного судостроения на 1928 — 1933 гг., в которой количество охотников за подводными лодками сократилось до 5 единиц. Но из-за отсутствия отече­ственных легких дизельных двигателей и невозможности получения их в требу­емом количестве из-за границы от реа­лизации данного пункта программы при­шлось отказаться.

Тем не менее формирование облика охотника за подводными лодками про­должалось. 12 января 1929 г. УСУ УВМС РККА обратилось к председателю НТК ВМС Н.И. Игнатьеву с просьбой о выпол­нении по оперативно-тактическому зада­нию (ОТЗ) ВМС эскизного проекта охот­ника за ПЛ, «внесенного в программу судостроения 2-й очереди для Балтийс­кого моря». Требования к ТТЭ этого ка­тера выглядели более умеренными, чем требования 1926 г.: охотник представлял­ся морякам в виде корабля со стальным корпусом водоизмещением 80 — 100 т со скоростью хода 23 узла, вооруженно­го одним 75-мм орудием, 12,7-мм пуле­метом и 15 глубинными бомбами. В ап­реле 1929 г., согласно уточненному ОТЗ, появился дополнительно один 37-мм автомат. Следующий вариант ОТЗ, под­писанный Игнатьевым 18 июня 1929 г., допускал в качестве материала корпуса наряду со сталью дерево.

На основании этого ОТЗ НТК УВМС с 1929 г. начал разработку эскизного про­екта охотника за ПЛ. 11 сентября 1931 г. УК ВМФ выдал новое оперативно-такти­ческое задание, согласно которому ка­тер водоизмещением 80 т должен нести артиллерийское вооружение: одно 75-мм орудие, один 37-мм автомат и два 12,7-мм пулемета. Из противолодочного воору­жения—16 больших ГБ. Количество и мощность двигателей не оговаривались, но скорость устанавливалась в 24 узла. Однако все эти проработки остались на бумаге.

Следует отметить, что параллельно с работами по охотнику за ПЛ в НТК УВМС проектирование сторожевого катера во­доизмещением 100 т вело ОКТБ-2 НКВД в Ленинграде, поскольку интересы ВМФ и НКВД, куда относилась Морпогранохрана, совпали. Еще в 1918 г. в составе ВЧК были сформированы морские час­ти погранвойск. Для МПО ОГПУ на не­больших верфях осуществлялась еди­ничная постройка пограничных катеров водоизмещением от 14 до 29 т и длиной 13 — 22,6 м, сравнительно тихоходных (7 — 12 уз.), вооруженных, как правило, пулеметами и иногда 45-мм пушкой. В марте 1928 года единственная частная верфь А.Л.Золотова в Ленинграде, спе­циализировавшаяся в области проекти­рования и строительства катеров, взяла подряд на серийную постройку погранич­ных «65-футовых» катеров типа «ЗК» (Золотовский катер). Но эти катера об­ладали недостаточной мореходностью и автономностью и для флота не годи­лись. В 1929 г. Золотовская судоверфь была национализирована, перешла в ве­дение Пограничных войск ОГПУ и под на­званием Судостроительная мастерская (Судоверфь) ОГПУ стала работать цели­ком на нужды этого ведомства. Кроме того, в системе НКВД стали создаваться особые конструкторские бюро, в которых работали репрессированные специали­сты-судостроители.

После того как в июле 1929 г. РВС СССР принял решение о сокращении фи­нансового плана строительства в 1928 — 1933 гг. на 85 млн. руб. и из принятой про­граммы охотники за подводными лодка­ми были исключены, ОГПУ предложило свое решение проблемы. Возникла идея создания единого сторожевого катера — охотника за подводными лодками для ПВ ОГПУ и ВМС. То есть в случае мобилиза­ции сторожевые катера ОГПУ без каких-либо переделок могли вступить в строй действующего флота ВМС РККА. Эти со­ображения легли в основу программы строительства сторожевых катеров на 1932 —1936 гг., основу которой состав­ляли быстроходные катера — охотники за подводными лодками водоизмещением около 30 т и их более крупные аналоги водоизмещением 80 т.

В декабре 1930 г. начальник ГУПО и ВОГПУ выдал особым КБ НКВД общие задания, согласованные с УВМС РККА, на разработку целого ряда сторожевых катеров для Пограничной охраны на ре­ках и морях СССР, в том числе — морс­кого сторожевого катера — охотника за подлодками, который рассматривался как «единый тип сторожевого катера по­гранохраны ОГПУ и охотника за ПЛ ВМС РККА».

Согласно заданию ГУПО-ВОГПУ раз­меры этого корабля задавались следу­ющими: длина (наибольшая) — 30 м, ширина по грузовой ватерлинии — 5,0 м, осадка 1,3 м. Водоизмещение катера составляло около 90 т. Главные двига­тели катера — один дизель МАИ мощно­стью 800 л.с. и два ГАМ-34 мощностью 750 л.с. — должны были обеспечить ско­рость хода около 25 узлов. Дальность плавания наибольшей скоростью — 250 морских миль (460 км). При этом корпус предусматривался деревянным.

Первоначально проект разрабатывал­ся в ОКТБ-2 ОГПУ Ленинградской области, которое размещалось тогда на тер­ритории Адмиралтейского судострои­тельного завода им. А.Марти. Персо­нальное составление эскизного проекта катера было поручено репрессирован­ному инженеру В.Ф.Попову, бывшему до ареста техническим директором этого завода. В проектировании принимали участие репрессированные инженеры-кораблестроители А.Л.Константинов, Г.И.Китаенко, И.А.Калинников. Работа над проектом велась форсированными темпами. Для достижения катером 25-узловой скорости Попов предложил ус­тановить дизели МАИ 30/38 мощностью 800 л.с., которые начал осваивать Коло­менский завод. Кроме того, он решил увеличить отношение длины к ширине корпуса до 7,2 (вместо 6, указанного в ОТЗ). Водоизмещение «единого» катера возросло до 100 т.

Из-за перегруженности ОКТБ-2 основ­ными проектными работами по подвод­ным лодкам разработку 100-тонного сто­рожевого корабля-охотника передали вновь созданному конструкторскому бюро верфи Морпогранохраны НКВД на Петровском острове (КБ Судоверфи ПВ ОГПУ). Сюда перевели некоторых про­ектировщиков ОКТБ-2, перевезли разра­ботанные чертежи и документацию эс­кизного проекта по кораблю. Уже здесь был проработан детальный технологи­ческий процесс работ на верфи.

Дефицит в стране судостроительной стали заставлял проектировать деревян­ные суда. Положение усугублялось от­сутствием опыта проектирования подоб­ных кораблей — это была первая серь­езная работа КБ. Корпус катера проек­тировался с трехслойно-диагональной сосновой обшивкой, поперечный на­бор — из дуба, в моторном отделении часть поперечного набора и фундамен­ты под главные двигатели устанавлива­лись стальные. Надстройки на палубе — также из стали с обшивкой деревом из­нутри. Внутренние помещения: в носо­вой части — помещение старшего и среднего комсостава — каюты команди­ра, его помощника, механика, две каю­ты для 6 человек старшин и кают-компа­ния, в корме — помещение для 14 чело­век команды с отдельной читальней(!). Умывальник и гальюн команды устрое­ны на палубе в специальной кормовой рубке, что, по мнению проектировщиков, представляло большие преимущества в санитарном отношении. В средней над­стройке располагались ходовая рубка, камбуз и радиокаюта. В трубе катера размещались глушители выхлопного тракта главных двигателей и расходные цистерны.

Согласно проекту КБ Судоверфи, ко­рабль вооружался 76-мм пушкой, 37-мм полуавтоматом и двумя 12,7-мм пулеме­тами. Имелось и «специальное вооруже­ние для охоты за подводными лодками», состоявшее из 16 глубинных бомб весом 180 кг каждая, специальный противолодочный трал; буксируемый акустический прибор (гидрофон), «позволяющий по слу­ху определить присутствие подлодки»; 4 баллона с хлорсульфатной кислотой и противогазы. В качестве энергетической установки принимались два двигателя МАИ 30/38 мощностью 800 л.с. каждый, но скорость снижалась до 18 узлов.

Такие характеристики не удовлетворя­ли ни то, ни другое ведомство, но имев­шийся в распоряжении типаж главных двигателей не позволял получить более приемлемые характеристики без корен­ного изменения технического задания. Лишь в сентябре 1931 г. начальник Мор­ских сил (наморси) В.М.Орлов под дав­лением финансовых проблем согласил­ся на компромисс — создание единого типа сторожевого катера-охотника для МПО ОГПУ и ВМС РККА, но настоял на сохранении состава вооружения и ско­рости хода в 24 узла. При этом военные моряки не исключали возможности уве­личения водоизмещения. Для погранич­ников заданный состав вооружения был явно избыточен и они предпочли бы для повышения скорости пойти на сокраще­ние вооружения и уменьшение водоиз­мещения. Этот путь был особо привле­кателен для пограничников потому, что он позволял существенно снизить сто­имость катера и в пределах выделенных средств получить большее их количе­ство. Попытки найти единую точку зре­ния заняли весь 1932 г.

В феврале 1932 г. технический проект 100-тонного сторожевого катера типа «охотник за подводными лодками» рас­сматривался НТК УВМС. При этом на­чальник верфи Д.Л.Блинов сообщал, что «общий, то есть технический проект 100-тонного катера будет закончен силами своего КБ к 15 июля 1932 г. при условии благоприятных результатов испытаний модели в опытовом бассейне в конце июня». НТК сделал ряд замечаний по проекту, в частности, «о преуменьшении некоторых весов», о том, что выбранные двигатели тяжелы для данного проекта и т.п. 2 августа проект был направлен в Москву начальнику ГУПО и ВОГПУ ОГПУ, а 3 сентября — в РВС Морских сил Бал­тийского моря.

Однако, по мнению моряков, проект был выполнен не в полном объеме (от­сутствовали расчеты нагрузки, прочнос­ти корпуса, остойчивости и скорости хода), и его утверждение затягивалось. НИВК тоже рассмотрел проект, провел даже модельные испытания в своем бас­сейне и в отзыве от 3 марта 1933 г., под­писанном Н.В.Алякринским, сделал по нему ряд замечаний: «...совершенно не удовлетворительны тактические элемен­ты, не обеспечены непотопляемость и остойчивость при затоплении двух смеж­ных отделений, ожидаемая значитель­ная перегрузка — делают проект неудов­летворительным». В итоге: «Общее зак­лючение по проекту — отрицательное... Постройка корабля на основании вышеизложенного отзыва НИВКа... не может быть допущена». В середине 1933 г. от разработки рабочих чертежей отказа­лись, и строительство 100-тонного еди­ного сторожевого катера типа «охотник за подводными лодками» ВМС решили не производить.

Это была явная критика ВМС проек­та НКВД. Однако обострять разногласия в период подготовки новой пятилетки было опасно для каждой из сторон, так как в условиях конкуренции с авиатора­ми, танкистами, подводниками после­дние могли перехватить ассигнования, просигнализировав руководству страны о том, что моряки и пограничники сами не знают, что они хотят.

Для решения вопроса 12 — 14 июня 1933 г. в Ленинграде состоялось опера­тивное совещание заместителя началь­ника ГУПВО В.И.Матвеева с «командо­ванием судостроительной Верфи Морпогранохраны ОГПУ» — начальником верфи А.В.Крюковым, его заместителем Д.Л.Блиновым, главным инженером В.Е.Бурачеком и главным конструктором А.К.Зворыкиным. Совещание признало проект 100-тонного сторожевого катера типа «охотник за ПЛ», разработанный ОКТБ-2, неудачным. В протоколе совеща­ния отмечалось: «Наиболее крупным недо­статком этого проекта является приме­нение тяжелых дизель-моторов, вызвав­шее невыгодное образование формы корпуса и дающее катеру максимальную скорость 18 — 19 узлов, что не удовлет­воряет заданиям для этого катера ни на мирное, ни на военное время, а поэтому от постройки такового надлежит отка­заться...» Эта же мысль содержится и в письме начальника ГУПВО М.П.Фриновского на имя зам. председателя ОГПУ Г.Г.Ягоды от 4 июля 1933 г., в котором разработку детального проекта катера предлагается отложить «до разрешения вопроса о производстве... легких быст­роходных двигателей-дизелей».

Тем временем ни «шестилетняя» про­грамма (1926 г.), ни так называемая про­грамма первой пятилетки (1929 г.) к 1933 г. не были полностью выполнены. Значение «провала» принятых программ было остро воспринято на самом «верху», и в 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и СТО приняли ряд решений, которые изменяли направлен­ность строительства РКВМФ. Тогда же у руководства страны окрепло решение о радикальном усилении военного флота.

В «Основных соображениях по разви­тию ВМС РККА на вторую пятилетку (1933 — 1937 гг.)», в частности, указыва­лось: «Особое внимание должно быть уделено развитию вспомогательных сил флота (...охотники за подводными лод­ками и др.), без которых боевые опера­ции и боевая подготовка... будут встре­чать крупнейшие и недопустимые зат­руднения». Поэтому в очередную «Пяти­летнюю программу военно-морского су­достроения на 1933 — 1938 гг.» снова включили единые катера.

В несколько сокращенной Реввоенсо­ветом программе военно-морского стро­ительства на 1933 — 1938 гг. помимо ко­раблей основных классов значилось 143 вспомогательных судна для ВМС РККА и 26 кораблей для «флота ОГПУ». Среди вспомогательных судов фигурировало 60 сторожевых кораблей, из них 30 — по типу морского охотника. Даже корректи­ровка принятой программы в ноябре 1933 г. не затронула запланированного количества охотников за подводными лодками: к 1938 г. предстояло ввести в строй 60 единиц. Вместе с тем, для обес­печения строительства новых кораблей требовались и значительное расширение и реконструкция научно-проектной и про­мышленной базы всех видов оружия для них. Однако в процессе согласования программы с промышленностью из-за «недостатка мощностей» Главморпром сократил некоторое количество типов со­здаваемых в 1933 — 1938 гг. кораблей, а из программы военного судостроения ВМС вновь исключили охотники за под­водными лодками. Их строительство вы­нуждено было взять на себя ОГПУ. В то же время военные моряки и погранични­ки, исходя из сложившейся ситуации и учитывая финансовые возможности страны, договорились разделить работы по созданию единого катера на два са­мостоятельных направления — проекти­рование малого охотника водоизмещени­ем 50 т и проектирование катера-охот­ника водоизмещением 100—150 т (бу­дущий проект ОП). Для того чтобы полу­чить приоритет, пограничники не без ви­зантийской хитрости обещали, что на новом катере будет размещен практически полный состав вооружения единого катера (в перегруз по варианту военно­го времени), а моряки, понимая, что про­ектное предприятие принадлежит погра­ничникам и спорить бесполезно, сдела­ли вид, что полностью с этим согласны. В 1933 г. СТО утвердил кораблестрои­тельную программу для пограничных войск.

Постановлением Правительства от 13 августа 1933 г. № 58 в программу судостроения верфи ОГПУ в Ленинграде включили «сторожевой катер — охотник за подводными лодками» типа ОП водо­измещением 100 — 150 т. Проектная ра­бота проводилась в КБ верфи (позже завод № 5). Правда, вскоре выяснилось, что из-за малой мощности конструктор­ского подразделения верфи оно могло полноценно вести только один проект 50-тонного катера типа МО: по нему ра­боты успешно продвигались, а по проек­ту ОП — постоянно откладывались.

Одновременно шло усовершенство­вание противолодочного оружия. В 1930-х годах были модернизированы малая (4В-М) и большая (4В-Б) бомбы. Талан­тливый конструктор А.М.Каретников раз­работал новые большую ББ-1 и малую БМ-1 глубинные бомбы, которые в 1933 г. были приняты на вооружение, а также бомбосбрасыватель, существенно об­легчивший применение глубинных бомб. Он представлял собой тележку, переме­щающуюся по минным рельсам. В одном бомбосбрасывателе размещалось пять бомб ББ-1.

Возобновились и работы с реактив­ным противолодочным оружием. В соот­ветствии с проектом ТТЗ минной секции НТК ВМФ в январе 1932 г. Газодинами­ческая лаборатория в Ленинграде при­ступила к разработке «реактивно-мета­тельных глубинных бомб». Бомбы пред­полагалось «метать по траверзу кораб­ля» на дистанции от 100 до 500 м. Боко­вое и продольное отклонение бомб не должно было превышать 10%. Оконча­тельное задание на разработку реактив­ных бомб заместитель наморси РККА И.М.Лудри утвердил 21 октября 1932 г.

Понимая, что катера типа МО явля­ются промежуточным решением, Мор-погранохрана НКВД по собственному ОТЗ продолжила линию развития кате­ра типа ОП. Проектирование проводи­лось силами КБ Адмиралтейского заво­да (ОКТБ-2 НКВД при этом заводе в 1929 г. начало разработку единого кате­ра). Не дожидаясь результатов работ по проектированию сторожевика и пресле­дуя свои интересы, НТК ВМФ 13 января 1936 г. выдало этому КБ ТТЗ на проекти­рование БО. Разработка проекта нача­лась в феврале того же года. За основу был взят проект разрабатывавшегося ПСК для Морпогранохраны с целью при­способить его для целей ПЛО.

27 мая 1936 г. СТО при СНК СССР при­нял решение о строительстве большого флота. Но в программе нашлось место лишь для двух охотников за подводны­ми лодками, причем они должны быть введены в строй только в 1941 г. В это время развернулась невидимая посто­роннему глазу борьба за большие охот­ники: здравый смысл «сражался» с по­литическими интригами. Конец 1930-х годов ознаменовался калейдоскопом сменяемых один другим проектов судостроительных программ, который допол­нялся непредсказуемой сменой руковод­ства ВМФ. Так, в августе 1937 г. после­довало правительственное постановле­ние о переработке судостроительной программы 1936 г., создатели которой оказались «врагами народа» и попали к этому времени в тюрьмы НКВД. В сен­тябре 1937 г. М.В.Викторов, назначенный в августе наркомом ВМС, и его замести­тель по кораблестроению Л.М.Галлер представили И.В.Сталину новый вариант «Плана строительства боевых кораблей Морских сил РККА». Но этот план так и не был официально утвержден; хотя рас­сматривался в Политбюро ЦК ВКП(б) и Комитете Обороны. Тем не менее сам проект плана послужил основой для дальнейшей работы над проектами ко­раблей и отчасти для определения сро­ков их реализации.

В декабре 1937 г. в целях дальнейше­го укрепления морских рубежей СССР был образован Народный комиссариат Военно-Морского Флота (НКВМФ). Нар­комом ВМФ назначили армейского ко­миссара 1 ранга П.А.Смирнова. Казалось бы, с созданием Наркомата ВМФ моря­ки получили большую самостоятель­ность в определении перспектив строи­тельства флота. Однако очередной ва­риант плана военного судостроения, пред­ставленный в Комитет Обороны 16 фев­раля 1938 г. наркомом ВМФ П.А.Смирно­вым и начальником ГМШ Л.М.Галлером, на ближайшую перспективу не претер­пел принципиальных изменений и все те же два больших охотника фигурировали в планах лишь на 1941 г.

После обсуждения в Комитете Оборо­ны доработанный проект «Программы строительства боевых и вспомогатель­ных кораблей на 1938 — 1945 гг.» 27 фев­раля того же года был представлен И.В.Сталину и В.М.Молотову. Но и новый вариант программы, рассчитанный на 8 лет (до 31 декабря 1945 г.), также не был утвержден. Важно отметить, что в эту «большую» программу была включена постройка уже 115 охотников за подводными лодками (тип не указывался), по-прежнему относившихся к вспомогатель­ным судам.

Решить проблему пополнения кора­бельного состава Морпогранохраны в ус­ловиях всеобщего дефицита (недоста­точное количество КБ, производствен­ных мощностей, материалов, финанси­рования) НКВД попытался своими сила­ми. В числе основных задач фигуриро­вало «постепенное перевооружение бо­лее совершенными типами судового со­става охраны морских границ Финского залива, Черного и Каспийского морей в связи с износом действующего».

Для обеспечения выполнения указан­ной задачи морским отделом ГУПВО была разработана судостроительная программа на 3-ю пятилетку (1938 — 1942 гг.) и в феврале 1938 г. наркомом внутренних дел Н.И.Ежовым представ­лена Комитету Обороны СССР на утвер­ждение. Из этой программы следовало, что НКВД предполагал строить по уни­фицированным с НКВМФ проектам 20 сторожевых кораблей.

Таким образом, тип «охотника за ПЛ», идея которого была высказана еще в 1920-х годах («искатель подводных ло­док»), сформировался из сторожевого корабля морской пограничной охраны с имеющимся на то время противолодоч­ным вооружением. Проектирование пос­леднего по ОТЗ НКВД и ТТЗ УВМС про­водилось КБ завода № 5. В новом про­екте корпус корабля был предусмотрен стальным. Обеспечение высокой скоро­сти потребовало и повышения мощнос­ти энергетической установки, что, в свою очередь, повлекло за собой увеличение водоизмещения —до 200 т. Планирова­лось установить более совершенное противолодочное вооружение.

Таким образом, рост водоизмещения привел к тому, что этот корабль вышел из второй группы проработок НТКМ 1926 г. и приблизился к третьей группе. Про­ект получил в общей для всей судостро­ительной промышленности номер 115 (в КБ завода № 5 НКВД обозначение проектов начиналось с литеры П).

К 1938 г. технический проект был раз­работан и утвержден руководством НКВД. Полубачная конструкция корабля, спроектированная специалистами ста­рой школы, напоминала миниатюрный эсминец-«новик». Однако вне внимания специалистов-кораблестроителей по­гранвойск осталось много специальных технических вопросов, касающихся не­достаточной прочности корпуса и низкой остойчивости корабля. Другого было трудно ожидать, так как к тому времени опыт создания ПСКР в стране был поте­рян почти полностью (такие корабли не проектировались и не строились более тридцати лет — со времен Русско-япон­ской войны). Специалисты ВМФ совер­шенно справедливо обратили внимание на недостатки проекта, а также сочли его совсем не удовлетворяющим требовани­ям противолодочной обороны.

ВМФ, долго вынашивавший идею боль­шого охотника, по согласованию с НКВД, в том же году передал его для доработки в КБ Балтийского завода им. Г.К.Орджони­кидзе, где он получил индекс 122.

В июне 1938 г. был арестован и затем расстрелян очередной «враг народа» П.А.Смирнов, и его обязанности стал ис­полнять флагман флота 2 ранга П.И.Смирнов-Светловский, один из самых спо­собных и образованных руководителей флота послереволюционного поколения. Но в ноябре 1938 года наркомом ВМФ был назначен заместитель Н.И.Ежова по Морпогранвойскам М.П.Фриновский, ко­торый уже в декабре провел расширен­ное заседание Главного военного сове­та ВМФ. Вероятно, по результатам этого заседания и было принято решение о строительстве судостроительными мощ­ностями НКВД больших охотников за подводными лодками для ВМС по еди­ному проекту. При этом, при утвержде­нии пятилетней программы кораблестро­ения для НКВД на 1938 — 1942 гг. было прямо указано, что корабли по этой про­грамме должны строиться по единым проектам с ВМФ. Нет прямых свидетельств, но, вероятно, тот факт, что нар­ком ВМФ пришел из Морпогранвойск, оп­ределенным образом повлиял на судь­бу больших охотников.

2 марта 1939 г. был утвержден проект БО под номером 122 в стальном свар­ном корпусе водоизмещением 216,4 т. Главная энергетическая установка со­стояла из трех дизелей Коломенского завода 9Д (38-НРН-8) заявленной мощ­ностью по 1120 л.с. при 600 об/мин. При запасе топлива 14,5 т соляра установка обеспечивала скорость полного хода 22,5 уз. (23,5 уз. с форсировкой). Воору­жение составляло одно 76-мм артилле­рийское орудие 34К, два одноствольных 12,7-мм пулемета ДШК на тумбах и один двуствольный пулемет ДШК на тумбе, 16 больших ГБ по 180 кг, 40 малых ГБ по 40 кг. Назначение БО также предполагало некоторую универсальность. Основной задачей, возлагаемой на эти корабли, являлось несение дозорной и охранной службы в ближней зоне наших военно-морских баз и на путях развертывания сил нашего флота (МПО НКВД). Пред­полагалось, что это будет достаточно мореходный и быстроходный корабль с увеличенной дальностью плавания, ко­торый был бы способен нести современ­ное по тому времени вооружение для борьбы с подводными лодками (ВМФ).

Строительство кораблей сочли целе­сообразным осуществлять на верфях речного судостроения в городах Киев и Зеленодольск. Такое решение выгляде­ло оптимальным, так как размерения проекта 122 были весьма близки к реч­ным судам, и на выбранных верфях к тому времени уже имелся некоторый опыт проектирования речных судов со сварными корпусами и освоена техноло­гия их крупносерийного строительства. К тому же ЦКБ-51 (бывший Горьковский речсудпроект), куда ВМФ передал про­ект для дальнейшей разработки черте­жей, уже привлекалось к работам в ин­тересах ВМФ и имело опыт взаимодей­ствия с военными заказчиками.

Корабль утвержденного проекта 122 полностью удовлетворял Морпогранохрану. Стремясь быстрее освоить выде­ленные средства, МПО НКВД в 1939 г. настояла на закладке на двух судострои­тельных заводах (зеленодольском № 340 и киевском № 300) нескольких кораблей проекта 122 для своих потребностей. Уже в 1940 г. МПО рассчитывала полу­чать от промышленности 200-тонные ПСКР.

Однако иное положение сложилось в Военно-Морском Флоте, который кораб­ли проекта 122 не удовлетворяли в пол­ной мере. Необходимость в специализи­рованных противолодочных кораблях наглядно представлялась в «10-летнем плане строительства кораблей ВМФ», который нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов пред­ставил правительству СССР 6 августа 1939 г. Согласно плану к 1 января 1943 г. в состав ВМФ должны были войти 22 БО (из 36 подлежащих закладке). А к 1948 г. на всех театрах предполагалось иметь

274 охотника за подводными лодками. Военно-морской академии поруча­лось провести обоснование ОТЗ боль­шого охотника, предназначенного «для эскортирования и действия по вызову вне районов базы», которое было выпол­нено к концу 1940 г. Требования ВМФ сводились к вооружению корабля двумя 76-мм орудиями, большими (18 — 24 шт.) и малыми (36 — 48 шт.) глубинными бом­бами. Скорость полного хода корабля устанавливалась 22 — 24 узла", даль­ность плавания 2500 миль; мореход­ность до 7 — 8 баллов, водоизмещение 275 — 325 т.

Понимая, что эти требования вызовут коренную переделку готового проекта, руководство НКВМФ, приняв за основу корабль морской пограничной охраны проекта 122, поручило ЦКБ-51 перера­ботать его с целью установки гидроакус­тической станции, после чего проект по­лучил новый номер — 122а. Общий про­ект корабля выполнялся под руковод­ством Главного конструктора К.Д.Корни­лова, затем Н.Г.Лощинского. Изменению подверглись количество и качество ар­тиллерийского вооружения в сторону усиления зенитных средств, а также раз­мещение подкильной ГАС. Корректиров­ка проекта в ЦКБ-51 велась параллель­но с постройкой.

Согласно проекту корабль со сталь­ным корпусом имел стандартное водо­измещение свыше 200 т, что позволило усилить состав его вооружения. БО нес универсальное артиллерийское воору­жение— одну АУ калибра 76,2 мм, дополненную тремя зенитными 12,7-мм пулеметами ближнего боя ДШК, бомбо­сбрасыватели больших (16 шт.) и малых (40 шт.) глубинных бомб и гидроакусти­ческую станцию. Нормальное водоизме­щение составило 209 т, скорость 23 уз., дальность плавания 2410 миль.

Хуже обстояло дело со средствами по­иска и обнаружения подводных лодок. Имевшиеся на время проектирования БО шумопеленгаторы «Посейдон» (ГАС пас­сивного действия) не могли работать на ходу (только на «стопе») и на время хода их приходилось поднимать на палубу. По­этому проект 122а изначально был наце­лен на подкильную ГАС. По указанию за­местителя главкома ВМФ И.С.Исакова за­воду № 206 еще в 1939 г. был выдан за­каз на разработку и поставку опытных об­разцов гидроакустической аппаратуры типа «Тамир», позволяющей работать на малом ходу кораблей. В ноябре 1940 г. опытный образец станции прошел испы­тания на катере типа MO-IV.

Основным недостатком глубинных бомб в то время считалась малая зона поражения, размер которой определял­ся только количеством сброшенных бомб. СКБ-4 завода № 7 в Ленинграде получи­ло ТТЗ на разработку бомбомета, обес­печивающего выстреливание бомб ББ-1 по траверзу корабля с целью расширения зоны поражения. При полном отсутствии опыта в проектировании таких установок группа конструкторов под руководством Б.И.Шавырина с задачей справилась в рекордно короткий срок. В 1940 г. под шифром БМБ-1 бомбомет был принят на вооружение; он выстреливал бомбы ББ-1 на дистанцию 40, 80 и 110 м. В том же году на вооружении появился разработан­ный инженерами ленинградского завода им. М.И.Калинина Д.Г.Мелковым и П.Г.Щеголевым взрыватель К-3, предназначав­шийся для бомб ББ-1 и БМ-1 взамен взрывателя ВГБ.

По результатам испытаний головного БО рабочая документация подверглась корректировке, и к крупносерийному стро­ительству охотников за подводными лод­ками по проекту 122а приступили уже пос­ле начала Великой Отечественной вой­ны — во второй половине 1941 г. Исходя из опыта войны на море, Управление ко­раблестроения ВМФ выдало ЦКБ-51 за­каз на усиление зенитной артиллерии ко­раблей. В августе 1942 г. это КБ выпол­нило проект по установке дополнитель­но двух зенитных автоматов 70-К калиб­ром 37 мм.

На молотовском заводе № 402 к труд­ностям технологического характера до­бавилась новая проблема — корабли закладки 1941 и 1942 гг. не были обес­печены отечественными двигателями 9Д, поскольку Коломенский завод эвакуиро­вали в тыл. Поэтому в 1942 г. ВМФ вы­дал ЦКБ-51 срочное задание: дорабо­тать проект 122а под установку импорт­ных главных двигателей, которые пред­полагалось получать по ленд-лизу.

Доработка проекта по усилению воору­жения БО и вынужденный переход со сварного корпуса на клепаный привели к ухудшению остойчивости и мореходности корабля. Наибольшее беспокойство выз­вало падение величины метацентрической высоты, характеризующей остойчи­вость корабля, с 0,51 до 0,43 м. Эту про­блему посчитали настолько серьезной, что ее рассматривали на специально созван­ном совещании под председательством члена-корреспондента АН СССР Ю.А.Шиманского с участием признанных автори­тетов кораблестроения академиков А.Н.Крылова и В.Л.Поздюнина. Специа­листы посчитали минимально допустимой метацентрическую высоту 0,47 м. Был предложен и выход из создавшегося по­ложения — увеличение ширины корпуса корабля. В сентябре 1941 г. этот вопрос рассматривался в ЦКБ-51, и нарком ВМФ дал согласие на разработку эскизного про­екта БО с уширенным корпусом.

Одновременно сотрудники эвакуиро­ванного из Ленинграда в Казань ЦНИИ-45 в 1942 г. внесли предложение по обо­рудованию большого охотника пр.122а механической установкой малого хода. Предполагалось дополнительно устано­вить американский двигатель фирмы «Дженерал моторе» мощностью 90 л.с. Однако впоследствии расчетами было определено, что управляемость кораб­ля на малом ходу (2,7 уз.) не обеспечи­валась. К тому же единственный имею­щийся в наличии из гидроакустической аппаратуры шумопеленгатор «Посей­дон» не гарантировал обнаружение под­водных лодок даже на «стопе». Поэтому работы по малошумной двигательной установке малого хода для проекта 122а прекратили.

В сентябре того же 1942 г. ЦКБ-51 раз­работало эскизный проект большого охотника композитной конструкции (стальной набор, деревянная обшивка), а в октябре — технический проект БО в удлиненном корпусе с увеличенным во­доизмещением и усиленным вооружени­ем. Взамен снятых с производства артустановок 34-К (калибр 76,2 мм) прини­малось 85-мм орудие 90-К, а к двум 37-мм автоматам 70-К добавлялись два пу­лемета ДШК. Кроме того, устанавлива­лись два бортовых штоковых бомбоме­та БМБ-1. Проект получил номер 152. Однако, не желая тормозить выпуск БО, уже строящихся по проекту 122а, Управ­ление кораблестроения ВМФ 29 мая 1943 г. решило дальнейшую работу по проекту 152 приостановить и ориентиро­вать промышленность на более плавный переход к новой модификации проекта.

К концу 1942 г. план военного кораб­лестроения был откорректирован: пере­работка по замечаниям ВМФ техничес­кого проекта 122а с отечественными и импортными двигателями, намеченная на февраль 1942 г., поручалась ЦКБ-51 с переносом сроков на январь 1943 г. Следует отметить, что представленный Управлением кораблестроения план проектных работ на 1943 г. носил про­граммный характер, поэтому долго не утверждался. Наконец, 12 июля 1943 г. его рассмотрел нарком ВМФ. В соответ­ствии с планом, ЦКБ-51 должно было закончить технический проект БО с уши­ренным корпусом в ноябре 1943 г.

Работы по проекту 122а с уширенным корпусом, то есть с измененным теоре­тическим чертежом, возглавляемые в ЦКБ-51 Н.Г.Лощинским, привели к ново­му проекту, которому присвоили номер 122бис. К началу работ над этим проек­том уже был накоплен опыт испытаний головного корабля «Артиллерист» и уч­тены проблемы, возникшие при его экс­плуатации. Но речь об этом пойдет ниже.