Wundefwaffe

Испытания

 

Испытания головного корабля проек­та 122а «Артиллерист» (завод № 340) начались осенью 1941 г. на Каспийском море. Позже к нему присоединился и «Минер». Организацию и проведение этих испытаний поручили старшему ко­рабельному инженеру Управления ко­раблестроения ВМФ В.Н.Бурову. Приемо-сдаточную базу организовали в Баку. Здесь была сформирована Посто­янная приемная комиссия; в нее входи­ли известные моряки-катерники Б.В.Ни­китин и Н.Е.Хавин. Несколько позже, в 1943 г., в Махачкале при эвакуирован­ном туда из Ленинграда Учебном отря­де подводного плавания им. С.М.Киро­ва были созданы классы по подготовке командиров противолодочных кораб­лей. Естественно, практику они прохо­дили на БО проекта 122а, дислоциро­вавшихся в Баку.

По воспоминаниям Никитина, в ходе приемки очередного большого охотника с усиленным зенитным вооружением бри­гада рабочих завода № 340 и экипаж ра­ботали практически без отдыха, урывая лишь часа четыре в сутки для сна. Все понимали необходимость скорейшего ввода корабля в строй. «В порту у прича­лов стояли большие охотники — БО. Уз­кий стальной корпус с приподнятым но­сом делал их похожими на маленькие миноносцы. Вооружение БО состояло из 85-миллиметровой пушки на баке, двух крупнокалиберных пулеметов и больших глубинных бомб в бомбосбрасывателях на корме. Гидроакустические станции установлены не были, так как аппаратура еще не прошла даже начальной стадии испытаний. Впрочем, в условиях, не по­зволяющих перебросить большие охотни­ки ни на Балтику, ни в Белое море, они и не были нужны как противолодочные ко­рабли. Им предстояло стать кораблями охранения танкерного флота — обеспе­чивать воздушную оборону на переходе по Каспию из Баку и Красноводска в Аст­рахань. Но 85-миллиметровая пушка не могла вести огонь по самолетам из-за малого предельного угла возвышения, а пулеметы были малоэффективны».

Поэтому, не прерывая испытаний, уполномоченные Постоянной комиссии обратились с письмом к Л.М.Галлеру, в котором предложили усилить артилле­рийское вооружение БО 37-мм зенитным автоматом и еще одним крупнокалибер­ным пулеметом, даже если придется снять с кораблей большие глубинные бомбы. Заместитель наркома ВМФ при­нял предложение, дал соответствующие указания, и работа началась незамедли­тельно. Четыре БО, принятые в состав Каспийской флотилии, успешно выпол­няли задачу сопровождения танкеров на Каспии и Волге, а позже в составе Волж­ской флотилии участвовали в боях под Сталинградом.

В то же время испытания головного корабля «Артиллерист», проведенные осенью 1941 г. на Каспии, выявили серь­езные недостатки проекта. Подтверди­лось, что у охотника отсутствует малый бесшумный ход для прослушивания под­водной обстановки. Кроме того, корабль не мог быстро переходить с малой ско­рости на максимальную для атаки обна­руженной лодки.

Выявилась и недостаточная проч­ность сварного корпуса корабля (обшив­ка по правому борту БО «Артиллерист» дала трещину), что потребовало ее ук­репления. Позже на трех больших охот­никах Черноморского флота были обна­ружены трещины в днищевой обшивке средней части корпуса. Специально со­зданная комиссия пришла к выводу: за­водом № 340 нарушена технология сва­рочных работ. В заключении комиссии указывалось: «Местную прочность дни­ща большого охотника проекта 122а пер­вой серии из-за трещин, образовавших­ся в результате больших усадочных на­пряжений в процессе сварки корпусов, считать необеспеченной».

Испытания больших охотников на Се­вере дали еще больше «пищи» для раз­мышлений. Моряки, служившие на этих кораблях, говорили о них много нелест­ного, часто называя их «утюгами». Обид­ное прозвище появилось не случайно — из-за неудачно сконструированных обво­дов носовой части охотники «рыли но­сом», ходовой мостик заливало даже при небольшом волнении моря. Это признал и председатель приемной комиссии ка­питан 1 ранга Сергеев: «Длинный узкий корпус сильно заострен в носовой части (корабль имеет дифферент на нос 20 см). В свежую погоду корабль плохо всхо­дит на волну и принимает много воды на бак. При малом волнении сильно забрыз­гиваются носовое орудие и мостик. При состоянии моря 4 — 5 баллов боковая качка стремительная, крен достигает 40 градусов... Корабль имеет невысокие мореходные качества».

Много замечаний отмечено по меха­низмам. Слабые электромоторы на пол­ном ходу плохо перекладывали руль с борта на борт. Мощность трюмно-пожарных насосов была явно недостаточной. Вспомогательный котел «задыхался»: при задраенных люках и дефлекторах ему не хватало воздуха. Вообще, двига­тели работали с перебоями, когда в кин­гстоны системы охлаждения попадал мягкий лед — выяснилось это только на испытаниях седьмого корабля — БО-152 «Электрик». Слаботочная аппаратура связи и наблюдения оказалась не защи­щенной фильтрами от помех.

«Мостик высок и неудобен, — записа­но в «Особых замечаниях и пожелани­ях».— Железный обвес мостика слиш­ком низкий, не защищает ни в какой сте­пени от ветра и брызг. Работать на та­ком мостике очень утомительно...»

Поражало то, что на корабле полнос­тью отсутствовали... спасательные сред­ства. Не было даже легких плотов, не то что шлюпок! По воспоминаниям ветера­нов, англичане, как-то побывавшие во время войны в дивизионе наших охотни­ков с дружеским визитом, долго диви­лись этому факту, а иные даже думали, что их разыгрывают, сняв с кораблей средства спасения.

Заводские и государственные испыта­ния «Штурмана» — головного БО заво­да № 402 — проходили в Кольском за­ливе, на самой настоящей войне. Из-за сложной ледовой обстановки в Белом море кораблю пришлось «проталкивать­ся» из Молотовска к чистой воде Барен­цева моря. 10 февраля 1944 г. он при­был к месту назначения. 18 февраля начались испытания, продолжавшиеся 60 дней вместо десяти по плану. Прохо­дили они в сложной боевой обстановке. 9 мая, например, 10 немецких бомбар­дировщиков совершили налет на Кольс­кий залив, повредив БО-207 (американ­ской постройки) и потопив тральщик Т-31. И дальше, вплоть до 15 мая, когда был подписан приемный акт «Штурма­на», дня не проходило без воздушных тревог...

Вооружение против самолетов оказа­лось недостаточным. От массированной атаки с воздуха большой охотник, как, впрочем, и любой из советских кораблей начала войны, отбивался с трудом.

Забегая вперед, скажем, что с 16 июля по 12 августа 1944 г. «Штурман» прини­мал участие в государственных испыта­ниях 37-мм спаренного автомата В-11. По их результатам артустановка была принята на вооружение.

Председатель госкомиссии по прием­ке головного «Штурмана» капитан 1 ран­га Сергеев был человеком принципиаль­ным и мужественным. Свое заключение он, не боясь обвинений в преклонении перед Западом, написал жестко и чест­но: «Большой морской охотник проекта 122а получился средним кораблем меж­ду катерами МО и малыми кораблями открытого моря — корветами. Данный тип... потерял все преимущества катеров МО и не приобрел хороших мореходных качеств кораблей типа корветов... Боевая практика Отечественной войны настоя­тельно требует иметь в строю флота мно­гочисленный класс малых противолодоч­ных кораблей с сильным артиллерийским универсальным вооружением для много­целевого назначения». При этом Серге­ев рекомендовал взять за образец аме­риканские корветы того времени.

Из-за «некомплектности поставок», как это сформулировано в приемных ак­тах, несколько больших охотников заво­да № 402 ушли на флот с бомбометами без тележек; далеко не на всех «заказах» устанавливались радиопеленгаторные станции, на иных отсутствовала и сис­тема «Тамир-1». Отмечены вынужден­ные замены приборов связи, измери­тельной аппаратуры и электрооборудо­вания. Палубы не покрывались нескользящей краской, как то требовалось по технологии, — из-за отсутствия таковой. Почти на всех молотовских кораблях про­екта 122а в иллюминаторах ходовой руб­ки вместо стекол «триплекс» ставили обыкновенные стекла.

Отечественные дизельные установки работали надежно, и претензий к ним не было. Чаще выходила из строя импорт­ная техника. Так, у 10 дизель-генерато­ров фирмы «Дженерал моторе» выкро­шилась заливка вкладышей подшипни­ков. Недостаточно взрывостойкой оказа­лась электроаппаратура — в 1944 г. ее установили на специально изготовлен­ные амортизаторы.