Тем временем в эскадре Средиземного моря проходила плановая замена устаревших кораблей более современными. Так, на смену "Агамемнону", имевшему на вооружении еще дульнозарядные пушки, и "Тандереру", у которого почти постоянно текли котлы, пришли "Кампердаун" и однотипный с "Викторией" броненосец "Сане Парейль". На вновь прибывшие корабли сразу же возложили представительские функции. В середине ноября 1892 г. оба броненосца ошвартовались в гавани Пирея. 30 числа того же месяца на борту "Кампердауна" побывал король Греции, осмотревший корабль. Еще через два дня броненосцы, снялись с якоря и ушли на соединение с эскадрой. Им предстояло принять участие в маневрах, на которых предполагалось выяснить, насколько опасны атаки миноносцев для линейных кораблей, стоящих в гавани. Эти учения органично вписались в новую систему боевой подготовки, разработанную командующим Средиземноморской эскадрой вице-адмиралом Дж. Трайоном.
Напряженная внешнеполитическая обстановка заставляла британских адмиралов интенсивно готовить флот к возможной войне. Средиземноморская эскадра, защищавшая интересы Империи в одном из самых беспокойных и важных для нее регионов, могла в любой момент подвергнуться неожиданному удару превосходящих сил противника. Поэтому, заняв пост командующего Средиземноморской станцией 21 сентября 1891 г., Трайон сразу же энергично взялся за пересмотр стандартной программы обучения подчиненных ему сил. Каждое отрабатываемое упражнение он попытался максимально приблизить к реалиям войны.
Маневры, прошедшие с 8 по 19 ноября 1892 г., не стали исключением. Хотя команды выделенных для учений кораблей заранее знали о "грозящей им опасности", но дата и время атаки оставались неизвестными. Командиры миноносцев получили полную свободу действий относительно способа и времени удара по условному противнику. Броненосцы, в том числе и "Кампердаун", стояли с опущенными противоторпедными сетями в порту Сюрби. Чтобы дезориентировать атакующие миноносцы, корпуса и надстройки линкоров замаскировали "под берег" деревьями и ветками. Тем не менее в одну из ночей три миноносца ворвались в гавань и смогли сблизиться с броненосцами на дальность эффективной стрельбы торпедами. И если два из них, сбитые с толку камуфляжем линкоров, отстрелялись по берегу, то третий выполнил поставленную перед ним задачу на отлично. Его торпеда, пущенная с дистанции 4 кбт, поднырнула под опущенные противоторпедные сети и ударила в боковой киль "Сане Парейля".
Атаку признали успешной, а адмиралы в очередной раз убедились в слабости противоминной артиллерии броненосцев. Экипаж "Кампердауна" также сделал из прошедших учений неутешительные выводы. Оказалось, что вести интенсивный огонь по быстро-движущимся целям одновременно из всех орудий, установленных в батарее, не представлялось возможным. Дополнительные 6-фунтовки хотя и увеличили огневую мощь корабля, но мешали орудийным расчетам 6" пушек. Чтобы все артустановки действовали беспрепятственно, требовалась более длинная батарея. Раньше этот недостаток не проявлялся, поскольку стрельба велась в невысоком темпе и только б-дюймовками или 6-фунтовками.
Следующие крупные маневры, в которых довелось участвовать "Кампердауну", прошли в июне 1893 г. И завершились они катастрофой. Хотя начиналось все достаточно обыденно. 24 мая все корабли британской эскадры, находившиеся в большой мальтийской бухте, украсились флагами расцвечивания и произвели артиллерийский салют в честь дня рождения королевы Виктории. В этот же день на "Кампердауне" поднял свой флаг контр-адмирал Александр Маркхем. Через три дня 1-я дивизия броненосцев Средиземноморской эскадры покинула гавань Ла-Валетты. Кильватерную колонну возглавлял флагманский корабль вице-адмирала Трайона "Виктория". За ней на расстоянии 2 кбт следовал "Кампердаун", ставший временным флагманом Маркхема.
Трайон находился в то время в зените своей карьеры. Ему исполнился 61 год, и под его командованием находилась самая мощная эскадра британского флота. Ее главные силы состояли из 10 броненосцев 1-го класса, разделенных на две дивизии. Среди морских офицеров Трайон пользовался непререкаемым авторитетом прирожденного флотоводца.
Зато младший флагман эскадры контрадмирал Маркхем представлял собой полную противоположность командующему и больше всего подходил к той категории морских начальников, которая характеризуется определением "сухопутный адмирал". Хотя он зарекомендовал себя толковым штабистом, способным организовать взаимодействие между флотом и армией в сложных условиях, флотоводцем Маркхем оказался неважным. Он плохо ориентировался в быстроменяющейся обстановке, особенно при эволюциях большого числа кораблей. Главным камнем преткновения стал разбор нестандартных сигналов, подаваемых командующим эскадрой. Маркхем подолгу не мог понять, что же он должен делать, увидев ту или иную комбинацию флагов. Это немедленно вызывало взрыв негодования у вице-адмирала Трайона, не отличавшегося мягким и обходительным нравом. Он буквально третировал своего младшего флагмана публичными разносами, причем не особо стесняя себя в выражениях.
Неудивительно, что младший флагман Средиземноморской эскадры пытался при каждом удобном случае исчезнуть с глаз своего начальника. Благо, что обстановка позволяла делать это достаточно регулярно: находящаяся под командованием контр-адмирала Маркхема 2-я дивизия броненосцев большую часть времени находилась в Восточном Средиземноморье, демонстрируя британское присутствие в этом регионе. Когда в январе 1893 г. у Марк-хема начался приступ жесточайшего радикулита, вызванного остаточными явлениями перенесенной им в 1892 г. мальтийской лихорадки, он сдал командование кэптену Дж. Ноэлю и отправился на лечение в Фиу-ме. Возвращение Маркхема на службу затянулось до мая. Трайону потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить младшего флагмана приступить к исполнению своих прямых обязанностей. Естественно, это не улучшило и без того натянутых отношений между адмиралами.
На вторые сутки после выхода в море, сразу же после полуночи, начались учения. Помимо обширного перечня эволюции на всех кораблях первой дивизии провели артиллерийские упражнения и стрельбы из орудий вспомогательного калибра. Затем приступили к торпедной практике, после чего броненосцы взяли курс на турецкий порт Мармарис, в районе которого предполагалось соединиться со 2-й дивизией линкоров. После встречи отрядов Маркхем принял от Ноэля бразды правления своим соединением. Вслед за этим состоялись обширные эволюции с увеличенным составом линейных сил.
После трехдневной стоянки в Мармари-се, где корабли пополнили запасы угля, эскадра взяла курс на Акру. Затем ее путь пролег в направлении Хайфы и Бейрута. Все дни, пока соединение находилось в море, Трайон использовал для интенсивного маневрирования, что стало для его младшего флагмана сущим адом. Заход в Хайфу оказался лишь небольшой передышкой в напряженной учебе. Заслуженный же отдых команды получили только в Бейруте. Там же британские моряки отметили очередную годовщину восшествия на престол королевы Виктории. Но дни отдыха пролетели очень быстро, и уже в 10 часов утра 22 июня восемь броненосцев и крейсера стали сниматься с якоря. Однако выход из Бейрута вице-адмирал Трайон произвел в присущем только ему стиле. По сигналу командующего корабли 1-й дивизии прошли в интервалы между броненосцами 2-й дивизии, еще стоящими на якоре. Затем последовал сигнал кораблям, которыми командовал Маркхем - по кратчайшему пути присоединиться к 1-й дивизии. Причем все эти рискованные перестроения производились на достаточно высокой скорости. К счастью, на сей раз все обошлось. Большинство командиров кораблей уже привыкли к нестандартным маневрам своего адмирала. И уже в 10.30 эскадра в строе фронта со скоростью 8,2 уз. двинулась в северо-восточном направлении.
Следующим портом, населению которого предстояло оценить мощь Британской империи, был Триполи, расположенный в 60 милях от Бейрута. Поскольку в Триполи предполагалось прийти около 17.30, то никаких эволюции не планировалось. Хотя, зная непредсказуемый характер Трайона, практически все находились в напряжении, ожидая очередного сигнала с "Виктории". Однако все шло по плану. В 12.40 на флагманском броненосце затрепетали сигнальные флаги, указывающие кораблям эскадры порядок постановки на якорь. Через 40 минут скорость хода увеличили до 8,8 уз., а курс переменили с северо-восточного на северный.
В это время Трайон, изнывающий в своей каюте от жары и скуки, решил немного "развлечься", сопроводив перестроение для входа в порт изящным маневром. Он вызвал к себе командира флагманского корабля кэптена М. Бурка и начальника штаба Т. Хаукинса-Смита и, уточнив позицию эскадры, изложил им суть предстоящих эволюции. Предварительный маневр заключался в перестроении кораблей в две кильватерные колонны подивизионно, причем дистанция между 1-й и 2-й дивизиями должна была составлять всего 6 кбт. Хаукинс-Смит сразу же обратил внимание командующего на опасную близость колонн для проведения последующего поворота и рекомендовал увеличить расстояние до 8 кбт. На это Трайон буркнул в ответ: "Ну восемь, так восемь". Успокоенный начшта-ба вышел из каюты, чтобы передать распоряжение адмирала флаг-лейтенанту, адъютанту командующего лорду Р. Ч. Гилфорду. Далее последовала череда событий, приведших к трагическому финалу.
Гилфорд решил на всякий случай уточнить приказ у самого Трайона. Войдя в каюту, он поинтересовался, действительно ли адмирал желает перестроить эскадру в две кильватерные колонны так, чтобы они располагались на траверзе порта. Командующий ответил утвердительно, при этом уточнив, что дистанция между колоннами - 6 кбт. И чтобы снять все последующие вопросы, написал свое распоряжение на бумаге.
Когда Гилфорд вернулся на мостик, Хаукинс-Смит вопросительно поглядел на него. Флаг-лейтенант ответил, что приказано перестроиться в две колонны на дистанции 6 кбт. Последовал недоуменный вопрос начальника штаба: "Как на шести, ведь адмирал хотел иметь между колоннами восемь кабельтовых?" Адъютант показал листок с приказом. Хаукинс-Смит попросил флаг-лейтенанта еще раз уточнить дистанцию. Гилфорд, спустившись в каюту Трайона, спросил, действительно ли тот хочет построить колонны на 6 кбт, поскольку начальник штаба утверждает, что дистанция должна соответствовать 8 кбт. Трайон еще раз подтвердил свое распоряжение. Кэптен Бурк недоуменно переспросил: "Сэр, разве шесть?". Командующий, уже не скрывая раздражения, произнес: "Шесть кабельтовых, и попрошу больше не задерживать маневр". В 14.15 на "Виктории" взвился сигнал о перестроении в две колонны. Поскольку подобная эволюция производилась не раз, затруднений с ее выполнением не возникло. Уже через несколько минут корабли обеих дивизий стали уменьшать скорость, выравнивая строй.
Во главе левой колонны шла "Виктория", за ней следовали броненосцы "Нил", "Дредноут", "Инфлексибл", "Коллингвуд" и крейсер "Фаэтон". Вторая дивизия состояла из броненосцев "Кампердаун", "Эдинбург" и "Сане Парейль". Ее походный порядок замыкали крейсера "Эдгар" и "Амфион".
В 15.25 на "Виктории" подняли новый сигнал: "Первой дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на левый борт, сохраняя ордер флота. Второй дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на правый борт, сохраняя ордер флота". Вскоре сигнал отрепетовали все корабли эскадры, за исключением "Кампердауна". Когда об этом доложили Трайо-ну, его возмущению не было предела. Последовала длинная тирада в адрес Маркхема и "злосчастного" броненосца. После чего командующий потребовал узнать, в чем причина задержки. В это время на мостике "Кампердауна" контр-адмирал А. Маркхем обсуждал создавшуюся ситуацию с флаг-офицером. Младший флагман считал этот маневр не только опасным, но и совершенно невыполнимым. Флаг-офицер посоветовал держать репетуемый сигнал до половины, показывая тем самым, что он не понят. На "Виктории" дальнейшая затяжка маневра стала беспокоить уже и Хаукинс-Сми-та, ведь до земли оставалось всего 3 мили! На скорости 9 уз., с которой двигалась эскадра, это означало, что через 20 минут корабли выскочат на берег. На флагманском броненосце подняли сигнал, обращенный к "Кампердауну": "Чего вы ждете?".
Когда же с "Кампердауна" ответили, что предыдущий сигнал не понят, то на мостик "Виктории" вызвали сигнальщика, который флажным семафором передал на корабль младшего флагмана - "Поворачивайте на правый борт". Дальше тянуть с исполнением маневра было невозможно. И Маркхем приказал отрепетовать сигнал о повороте...
В 15.31, как только на "Виктории" спустили все сигнальные флаги, Маркхем приказал начать поворот на правый борт. В это же время флагманский броненосец Трайона стал поворачивать влево. Сам командующий эскадрой, даже не взглянув в сторону "Кампердауна", пошел на кормовой мостик следить за идущими в кильватер кораблями. За ним двинулся кэптен Бурк. Догнав Трайона, он стал говорить ему, что корабль младшего флагмана окажется слишком близко. Но адмирал, погруженный в свои мысли, не обратил на слова командира "Виктории" никакого внимания.
Броненосцы катились навстречу друг другу, при этом "Кампердаун" поворачивал по большему радиусу, так как руль на нем был положен всего на 28° (при максимуме в 35°), в то время на "Виктории" перо руля переложили на 35° на борт. Старший штурманский гардемарин Ланион по приказу кэптена Бурка постоянно измерял дистанцию до корабля младшего флагмана. Когда между броненосцами осталось всего 2 кбт чистой воды, командир "Виктории" попросил разрешения у вице-адмирала Трайона пустить машины враздрай, чтобы уменьшить диаметр циркуляции. Командующий, опять даже не взглянув в сторону "Кампердауна", ничего не ответил. Ситуация становилась все более критичной. Бурк еще дважды обращался к Трайону с просьбой разрешить перевести левую машину на задний ход, и вновь безрезультатно. Наконец нервы у него сдали и он, вопреки дисциплине, чуть ли не закричал: "Сэр, мы скоро столкнемся, разрешите дать левой машине задний ход!".
Только после этого Трайон, как бы очнувшись от своих мыслей, дал согласие на работу главных механизмов враздрай. Затем он повернулся и взглянул на "Кампердаун". Увиденная картина сразу же вывела его из состояния благодушия. "Обе машины полный назад!" - закричал командующий эскадрой. Одновременно с этим Бурк приказал сыграть аварийную тревогу и задраить водонепроницаемые переборки. На "Кампердауне" тоже поняли, что столкновение неизбежно. Кэптен Джонстон распорядился задраить водонепроницаемые двери и пробить аварийную тревогу. Обе машины перевели на "полный назад", но из-за отказа работы машинного телеграфа непосредственно у механизмов был получен приказ дать только 3/4 полного заднего хода. Хотя это мало что меняло. Скорость удалось сбавить лишь до 6 уз.
В 15.34 таран "Кампердауна" распорол борт флагманского броненосца приблизительно на расстоянии 20 фт (6,1 м) впереди носовой башни ГК. Нос корабля вошел внутрь "Виктории" до уровня якорных стопоров и там застрял. Мощный удар отбросил флагманский броненосец на 70 фт (21,3 м) в сторону от линии его курса. "Виктория", также двигаясь по инерции со скоростью около 5 уз., стала разворачивать "Кампердаун". В результате корабли стали сходиться кормами, что еще больше увеличило их повреждения. Все это сопровождалось ужасным скрежетом и лязгом рвущихся и ломающихся корпусных конструкций. Но, перекрывая весь этот хаос, над сцепившимися кораблями раздавался зычный голос вице-адмирала Трайона, высказывающего младшему флагману все, что он о нем думает. Единственное, что смог ответить Маркхем в свое оправдание, так это то, что он до сих пор не понимает смысл первоначального сигнала.
По приказу Трайона "Кампердаун" дал задний ход и через две минуты высвободил свой нос из корпуса "Виктории". Флагманский броненосец, получивший огромную пробоину, в 13.44 повалился на правый борт и затонул. Положение "Кампердауна" также оказалось незавидным. Острый край броневой палубы "Виктории" проделал в 10 фт (примерно 3 м) от его форштевня пробоину неправильной формы размерами 6x10 фт (1,81x3 м). Она находилась в 12 (3,7 м) - 18 фт (5,5 м) от верхней палубы, причем ее нижняя кромка пришлась как раз против уровня броневой палубы. Форштевень, сломанный над тараном, был свернут в левую сторону листы обшивки с правого борта оторвались от штевня. В результате этого образовалась вертикальная щель высотой 10 фт. В 5 фт ниже ватерлинии ее ширина составляла 11", а в 10 фт от поверхности воды щель сходила практически на нет.
Хотя приказ на задраивание водонепроницаемых переборок последовал за несколько минут до столкновения, полностью выполнить его не удалось. Слишком много времени требовалось на их герметизацию. Поэтому через повреждения наружной обшивки вода стала быстро распространяться по отсекам. Вскоре оказались затопленными плотницкая мастерская, малярная каюта, переднее балластное отделение, платформа для шпилевой машины, водяной трюм, минные кладовые и пространство для патентованного топлива по левую сторону от цепных стопоров. Нос броненосца погрузился в море на 4 фт 3"(1,3 м).
Остановить дальнейшее распространение воды по кораблю удалось только благодаря героическим действиям экипажа. Так, один из кочегаров продолжал запирать и герметизировать водонепроницаемые двери, стоя уже по горло в воде. Поперек же главной палубы матросы, под руководством корабельного плотника, установили временную деревянную переборку, но из-за недостатка времени она оказалась невысокой. На счастье британцев, море было спокойным, и вода, дойдя до кромки этого барьера, за него не переливалась. Кстати, несмотря на тяжелые повреждения, "Кампердаун" принял участие в спасении команды затонувшей "Виктории". Однако в 17.30 поступление воды внутрь корпуса резко увеличилось, и кэптен Джон-стон счел за благо направиться в Триполи. К этому моменту Маркхем успел перенести свой флаг на броненосец "Нил".
Вечером на кораблях эскадры отслужили панихиду и отдали последние воинские почести погибшим - салют из 17 орудийных залпов с минутными промежутками. На "Кампердауне" же, после прихода в Триполи, при помощи водолазов удалось обследовать подводные пробоины и завести на них пластырь. К временной заделке повреждений приступили сразу же после осушения затопленных отсеков. Успешное завершение этих работ позволило броненосцу совершить переход на Мальту, и 3 июля 1893 г. он бросил якорь в Гранд-Харборе, а через три дня был введен в док. Внимательный осмотр дополнительных повреждений не выявил, за исключением отвалившегося носового украшения, которое затонуло вместе с "Викторией". Ремонт длился с июля по сентябрь, после чего броненосец продолжил службу в составе Средиземноморской эскадры.
Судебное разбирательство по факту гибели "Виктории" началось 17 июля 1893 г. на борту старого трехдечного линкора "Хи-берния". Председательствовал на суде новый командующий Средиземноморской эскадрой вице-адмирал сэр Кульм-Сеймур. Завершив опрос свидетелей, представительная комиссия сделала следующие выводы.
"Виктория" затонула столь быстро, получив повреждения в носовой части, потому что на броненосце слишком много дверей в переборках оставались открытыми. В результате вода беспрепятственно распространялась по отсекам, а после того, как под воду ушли открытые орудийные порты, удержать броненосец на плаву не могла уже никакая сила. К тому же сама "Виктория" в части обеспечения непотопляемости имела ряд конструктивных недостатков, которые в совокупности с незадра-енными водонепроницаемыми переборками ускорили ее гибель.
Действия личного состава погибшего броненосца признали совершенно правильными. До последнего момента на корабле поддерживалась идеальная дисциплина. Попытки сохранить броненосец на плаву оказались безуспешными, так как экипаж располагал слишком малым временем, чтобы предпринять эффективные меры для его спасения. Относительно большое число жертв катастрофы (359 человек) объяснялось тем, что много людей, особенно членов машинной команды и кочегаров, погибло на боевых постах, до последней минуты обеспечивая работу динамомашин и водоотливных средств. Часть из тех, кто оказался в воде, покалечились и погибли, когда при опрокидывании "Виктории" прыгали за борт через вращающийся винт корабля. Еще больше моряков было убито всплывающими из глубины обломками рангоута, шлюпок и т.д. Кроме того, со всей очевидностью встал вопрос о том, что значительная часть экипажей не умеет плавать (особенно много таковых - среди морских пехотинцев). В дальнейшем эту проблему решили чисто административным путем: обучение плаванию стало обязательным.
Главной причиной катастрофы стала ошибка вице-адмирала Трайона, неправильно рассчитавшего маневр. Но все обвинения с него сняли в связи с гибелью адмирала вместе с броненосцем. Младшего флагмана оправдали, хотя и вынесли частное определение: он виновен в том, что не предупредил командующего об опасности проведения маневра, который считал невыполнимым. Все спасшиеся офицеры штаба и броненосца "Виктория" были освобождены от судебной ответственности. Ведь любые их действия, предпринятые без приказа командующего флотом, являлись бы дискредитацией действий адмирала, граничащей с грубейшим нарушением дисциплины. Командиру "Кампердауна" Адмиралтейство объявило порицание за то, что он, предвидя столкновение, не сделал вовремя соответствующих распоряжений, тем самым поставив свой корабль в опасное положение.
Последнее стало прямым следствием многих технических решений, примененных при составлении проекта "адмиралов". Так, конструкция водоотливной и перепускной систем оказалась очень сложной и ненадежной. Значительное количество запорных клапанов располагалось в недоступных дпя обслуживания местах. Поэтому в критический момент многие из них не действовали. Все это в точности повторяло ситуацию, случившуюся за полгода до того на "Хоу". Оба эти случая заставили британских кораблестроителей полностью пересмотреть конструкцию вышеназванных систем.
Также потребовалось усовершенствовать устройство водонепроницаемых дверей с целью сократить необходимое для их запирания время. А пока проектировщики ломали голову, каким образом это осуществить, решили ограничиться административными мерами. В перечень обязательных учений включили тренировки по запиранию водонепроницаемых дверей. Попытки же держать переборки всегда задраенными оказались несостоятельными. Еще один вопрос, поставленный этой катастрофой: общее состояние водонепроницаемых переборок и палуб на британском флоте. До аварии "Виктории" все отдавалось на откуп командирам кораблей. Например, на "Коллингвуде" кэптен Фиц-джеральд приказал прорубить дополнительные двери в водонепроницаемых переборках котельных отделений для более удобного доступа к котлам. Работы производились корабельными средствами, так что герметичность новых дверей вызывала большие сомнения. После аварий "Хоу" и "Виктории" требования к целостности переборок значительно ужесточились, изменения теперь производились только силами верфей, притом с одобрения кораблестроителей.
