Wundefwaffe

Глава 3

 

Утром 13 мая «У-557» была готова к отплытию. По установившемуся обычаю, мы перед походом поброса­ли за борт кое-что из своей одежды, некоторые личные вещи — письма, книги, зубные щетки, снимки родных или подруг. Брать с собой на борт бритвенные принад­лежности запрещалось. Наши бороды должны были ра­сти нетронутыми, поскольку запас воды на лодке огра­ничен и используется только для питья и приготовления пищи. Лейтенант Сайболд, ответственный за складиро­вание продуктов, внимательно следил за нашими пере­мещениями. После многократных проверок он обнару­жил несколько запрещенных бутылок ликера, избыток одежды и сигарет. Постепенно Сайболд добился необ­ходимого баланса между пожеланиями и реальными по­требностями.

В 11.30 команда лодки собралась на лайнере для про­щального обеда. К нам пришли и офицеры штаба Пятой флотилии, чтобы пожелать счастливого пути. Мы стали вдруг важными персонами — центром внимания. После лукуллова пира командующий флотилией предложил тост за командира и команду подлодки, а также пожелал нам успешного выполнения боевого задания. К этому он до­бавил:

— Поскольку у одного из вас сегодня день рождения, 13 мая становится благоприятным днем для начала похо­да. Пусть это будет знаком удачи, не покидающей вас все время плавания. С днем рождения, курсант Вернер.

Я был взволнован. Подозреваю, что утечку моих био­графических данных допустил Сайболд, который был знаком с ними.

С большим воодушевлением мы опустошили после­дние бокалы шампанского и высыпали на пирс. Мор­ской оркестр играл бодрый марш, вокруг собралась боль­шая толпа. Как только мы пересекли узенькие сходни, ведущие на «У-557», начались корабельные будни. Пос­ледняя перекличка, несколько команд —- и швартовы сняты с кнехтов.

«У-557» отчалила задним ходом в полной тишине. Очень медленно она отошла от пирса, высвободила свои горизонтальные рули и затем увеличила скорость. В 50 мет­рах от пирса старпом развернул лодку на 180 градусов и приказал включить дизели. Весь корпус лодки задрожал от сильной вибрации, на мгновение черные клубы дыма выр­вались из выхлопных труб. Сдвоенные гребные винты под кормой взбивали пенистые водовороты.

— Оба двигателя средний вперед, курс 95, — раздалась команда.

«У-557» резко развернулась правым бортом и рвану­лась вперед к центру бухты. Музыка оркестра постепен­но затихала, толпа на пирсе расходилась.

Через час мы прошли по шлюзам плотины Холтенау в Северо-Восточный морской канал. Остаток дня и сле­дующую ночь двигались с малой скоростью по узкому водному пути. На рассвете достигли западной оконеч­ности канала и шлюзов, выходящих в реку Эльба у Брунсбюттеля, где нашего прибытия поджидали две другие подлодки.

В 10.00 наша «волчья стая» направилась в открытое море. Низкий берег вскоре превратился в тонкую ли­нию, затем исчез за темным горизонтом. Лодки двига­лись в кильватерном строю, впереди — «У-557». До по­лудня была моя вахта. Я взбирался на мостик, чтобы отстоять четыре часа под командованием главного штур­мана Визнера и третьего вахтенного офицера, в 8.00 и 20.00. Это было частью моих обязанностей во время похода. После короткого завтрака я вернулся на мос­тик, чтобы помочь в наблюдении за плавучими минами. Вскоре показался остров Гельголанд со стороны порта. Однако дождевая завеса сильно ухудшала видимость.

Лодки продолжали двигаться вперед. К востоку за го­ризонтом показалась Дания. К западу, лишь в несколь­ких милях отсюда, почти у самой поверхности затаились обширные минные поля. После захода солнца я вновь взобрался на мостик на очередную вахту. Четверо из нас следили, не появятся ли в небе самолеты противника или дрейфующие мины на воде. Медленно смеркалось, море становилось все темнее и темнее. У меня была уйма времени, чтобы общаться с Богом.

В полночь меня сменил на вахте Герлоф. Я нырнул в люк и спустился внутрь темного корпуса лодки. Руб­ка освещалась лишь слабым мерцанием фосфоресциру­ющего циферблата компаса. Центральный пост тоже был затемнен. Я с трудом различал приборы, вентили, пе­реключатели, клапаны и другое оборудование. Неболь­шая лампа, основательно зачехленная, бросала неяркий свет на штурманский столик. Я прошел по шатающей­ся под ногами палубе в кают-компанию для унтер-офи­церов, где за мной были закреплены крохотный рун-дучок и узенькая верхняя койка. Взобравшись в нее, я запер алюминиевый поручень ограждения и разместил­ся между шкафом и стеной. Долгое время мне не дава­ли уснуть ритмичный шум работающих дизелей, плеск воды о корпус лодки и мысли о морском походе на врага.

Около 6.00 я стал просыпаться. Лодку сильно качало. Мы вошли в пролив Скагеррак. В 8.00 я встал на вахту, одетый в тяжелую промасленную робу. Море неистовство­вало. Сквозь мостик проносились клочья морской пены и водяная пыль. Когда тяжелые волны били в рубку, лодку нещадно трясло. Две подлодки — наши попутчицы — по­терялись где-то в ночи. «У-557» одиноко брела в необъят­ной бурной морской пустыне. Вахтенные на мостике мол­чаливо осматривали море, горизонт и небо.

Мы повернули к востоку от Шетландских островов, пробивая себе путь среди громад морских волн и пены, и двинулись далее на запад-северо-запад, в Атлантику. В 23.00 капитан приказал снова изменить курс — прямо на запад. Мы достигли точки, расположенной пример­но в 70 милях к северу от Шетландских островов. Здесь нам придется прорываться сквозь морскую и воздушную блокаду Великобритании. Надежно работавшие дизеля «У-557» позволяли делать 14 узлов в штормящем море. Эпизодически в просветах между несущимися по небу об­лаками появлялась луна. Мы, четверо вахтенных, были защищены надстройкой, однако потоки воды периоди­чески превращали мостик в ледяную прорубь. Полотен­це, которым я укутал шею, насквозь промокло. Вода тек­ла мне на спину и грудь. Пока я глядел в бинокль, она проникала уже в мои рукава и просочилась в сапоги.

Внезапно третий вахтенный крикнул:

— Тень прямо по курсу, пеленг 3—2, выглядит как транспорт!

Я быстро обернулся, направил окуляры своего би­нокля в указанном направлении. Впереди, на дистанции шесть-семь тысяч метров, слабо различимый объект на­меревался пересечь наш курс под тупым углом. Судно двигалось на запад-северо-запад.

— Командира — на мостик, — передал Визнер свой вызов в рубку.

Внутри корпуса вызов повторили дважды. Нескольки­ми мгновениями позже из люка показался Паульсен. Виз­нер указал на цель.

Командир, привыкнув к темноте, нашел судно и при­казал:

— Беру управление на себя, спускайся вниз и готовь атаку. _ Затем крикнул внутрь корпуса: — Все по местам! Право на борт! Объект по пеленгу 3—2. Полный вперед!

Охота началась.

Паульсен полностью сосредоточил свое внимание на цели. Мы, трое вахтенных, пристально осматривали мор­скую поверхность. В рубку пришел старпом и водру­зил свой бинокль поверх прибора управления стрельбой (ПУС). На мостике сменились два матроса. Один из них установил в рубке счетно-решающее устройство. Группа торпедистов бросилась к аппаратам. Экипаж приготовил­ся к бою.

Тем временем транспорт повернул через фордевинд налево, показав нам свою корму. Сейчас мы оказались в невыгодной позиции. Паульсен повернул лодку про­тив ветра, который гнал теперь волны с носа прямо на рубку. Затем черные облака полностью закрыли луну. Долгую минуту мы не видели цели. Когда же луна по­казалась вновь, наша жертва, несущаяся полным ходом на запад, появилась вновь.

Паульсен, недовольный ходом преследования, заорал через переговорную трубу в радиорубку:

— Перейди на диапазон 600 метров и отслеживай движение судов на международных линиях! Если нас засекли, транспорт может запросить помощи у со­седей.

Пока он отдавал приказ, цель повернула вправо, ло­жась на свой прежний курс. Старпом определил новый пеленг, передал свои данные в рубку, и запросил:

— Сообщите скорость хода и курс цели. Через минуту снизу ответил Визнер:

— Скорость 14 узлов, курс по пеленгу 2—6.

Транспорт был быстроходным, новым судном, по­пытавшимся пересечь Атлантический океан в одиночку. Однако в течение первых 70 минут преследования мы заметно сократили дистанцию. Теперь уже становилось очевидно, что транспорт никогда не доберется до бере­га. Гонка продолжалась. Нас захватил охотничий азарт. Мы уже не чувствовали воды, плещущей нам в лицо и стекавшей под одежду. Впереди маячила добыча — ос­тальное не имело значения. Мы неслись в ночи по рас­четному курсу, держа в поле зрения обреченное судно и оставаясь невидимыми для него. Только кончик на­шей рубки возвышался над поверхностью воды. В 2.15 цель находилась по левому борту, под углом в 270 гра­дусов. Мы неустанно неслись вперед благодаря дизелям, работающим в режиме атаки. К 3.00 после некоторой корректировки курса Паульсеном нам удалось добиться упреждающего угла атаки, продолжая оставаться незаме­ченными. Радио транспорта молчало. Он менял курс че­рез одинаковые промежутки времени, что гарантирова­ло успех нашей торпедной атаки.

В 3.25 капитан приказал старпому подготовить пуск торпед. Керн навел ПУС на судно противника и крикнул в рубку, перекрывая шум дизелей:

— Аппараты с первого по четвертый приготовиться к торпедной атаке! Снять крышки! Угол атаки 50 градусов, скорость цели 14 узлов, дистанция — 1000 метров, глуби­на хода торпеды семь метров. Товсь!

Снизу отрапортовали:

— Аппараты с первого по четвертый к стрельбе готовы.

Следующий маневр оставался за транспортом. Если наши расчеты правильны, этот маневр должен был стать для него последним. Так оно и случилось. Транспорт повернулся к нам носом и помчался прямо в западню, устроенную для него Паульсеном. Капитан вывел лод­ку на угол атаки, показав ее силуэт противнику.

Транспорт несся на нас подобно монстру, сокращая разделявшую нас дистанцию до 1000 метров.

— Старпом, пли! — приказал капитан.

Керн еще раз прицелился и затем скомандовал:

— Первый аппарат — пли! Второй — пли!

Одновременно он манипулировал рычагом ПУС, осво­бождая путь торпедам. Произведя два толчка, торпеды вы­скочили из корпуса лодки и понеслись к транспорту, вспенивая воду.

Мы сфокусировали свои бинокли на неясных очерта­ниях стальной громады, увеличивавшейся в размерах с каждой секундой. Кто-то считал:

— Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь...

Вдруг мощный столб огня поднялся с транспорта в небо. Чуть позже нас оглушил грохот взрыва. Корабль погибал.

В переговорной трубе прозвучал возбужденный голос Сайболда:

— Докладывает радиорубка. Передаю текст радиограм­мы транспорта: «Нас торпедировала германская подлод­ка, тонем, 59 градусов северной...» Радиограмма не окон­чена.

Почти сразу транспорт стал крениться на левый борт. Я видел, как его команда спускает несколько шлюпок. Остальные нелепо болтались на шлюпбалках. Огромный разбитый корпус судна выделялся своей чернотой на фо­не красных, желтых и золотистых языков пламени. Это было великолепное зрелище.

Паульсен увел лодку из зоны, где плавала масса облом­ков погибшего судна. Торпедные аппараты были закры­ты крышками, члены команды оставили боевые посты. Смертельно раненный транспорт все глубже и глубже по­гружался в воду. Затем нос судна конвульсивно дернулся вверх, и оно исчезло под водой кормой вниз. На поверх­ности моря не осталось ничего, кроме раскачивающихся на волнах спасательных плотов и шлюпок.

Первый транспорт противника мы уничтожили 19 мая в 4.10. Эта скорая победа, добытая в районе, который боль­шинство подлодок старалось избегать, была выдающимся подвигом и записала на наш счет по меньшей мере 7 ты­сяч тонн. Напряжение, которое в последние дни накапли­валось, ушло. «У-557» двинулась новым курсом на макси­мальной скорости. Капитан стремился удалиться от места затопления судна как можно скорее, разумно полагая, что здесь в ближайшее время сосредоточатся крупные силы противника.

После девятичасовой вахты на мостике я вымок и дрожал от холода. Вода из сапог выливалась всякий раз, когда я ступал по алюминиевому трапу, спускаясь вниз. Освободившись от робы и нижнего белья, я повесил их сушиться в торпедном отсеке на корме, затем пробежал голым через всю лодку и залез в свою тесную койку.

Несколько дней «У-557» шла средним ходом в над­водном положении. Дул сильный ветер, море шторми­ло. Лодка беспрерывно раскачивалась с борта на борт и с кормы на нос. Внутри нее стояла невыносимая сырость. Влага конденсировалась на поверхности холодного сталь­ного корпуса и стекала ручейками на дно. Продовольст­вие портилось, его приходилось выбрасывать за борт. Хлеб отсырел и размяк. Бумага разжижалась. Одежда ста­ла липкой и никогда не просыхала. К чему ни прикос­нешься — все мокрое и скользкое. В течение нескольких дней мы не могли определить свое местоположение до­статочно точно: не видели ни единой звездочки, ни луны, ни солнца. Лишь ежедневные погружения под воду спа­сали от непрерывной качки. Там в спокойной глубине мы завершали работу, которую не успели сделать, и ели, не роняя пищу на палубу. Час, два восстанавливали силы пе­ред новыми атаками волн и ветра. Но ежедневные погру­жения никогда долго не продолжались; всплытие, наобо­рот, казалось преждевременным.

В эти дни противоборства со стихией мы получили из штаба радиограмму. Сообщалось, что наш крупней­ший корабль — линкор «Бисмарк» — выходит для выполнения боевого задания в Северную Атлантику в со­провождении тяжелого крейсера «Принц Ойген». 24 мая экипажи всех подлодок были оповещены о быстрой по­беде «Бисмарка» над линейным крейсером «Худ», самым мощным кораблем королевского флота Великобритании. Подлодкам рекомендовалось руководствоваться прика­зами, учитывающими будущие боевые операции «Бис­марка». Мы считали внезапное появление в Атлантике этих надводных германских кораблей большим событи­ем. Северная Атлантика превращалась в наш передовой рубеж обороны, и отныне кораблям британских ВМС и коммерческим судам союзников находиться там стало смертельно опасно. Радиоперехваты с других подлодок также говорили о крупных успехах. «У-556» во время своего последнего похода потопила суда тоннажем бо­лее чем в 30 тысяч тонн. «У-203», «У-93» и другие унич­тожили в предшествующие недели суда союзников об­щим тоннажем в 100 тысяч тонн.

25 мая третья вахтенная смена нашей лодки наблю­дала в промежутке между заходом солнца и сумерками, как черная пелена застилает облака на западе. Через не­сколько минут мы поняли, что увидели десятки дымя­щих пароходных труб, а затем показались оконечности многочисленных мачт. Мы шли курсом, пересекающим движение конвоя.

Визнер быстро отреагировал, крикнув:

— Командира — на мостик!

Появился Паульсен. Он оценил обстановку и отдал несколько приказаний. Взвизгнула сирена. Мы попры­гали в рубочный люк. «У-557» зарылась в волны и че­рез 20 секунд уже оказалась под водой. Пока лодка вы­равнивалась, члены экипажа разбежались по своим бое­вым постам.

— Погружение на перископную глубину, — скомандо­вал командир.

«У-557» скользнула на заданную глубину. В рубку под­нялся старпом, я взялся за штурвал. Жужжание мотора, перемешавшего перископ, заполнило тесное помещение. У Паульсена что-то не ладилось. Он дергал перископ вверх и вниз в промежутках между подъемом и спадом волны. Акустик сообщил, что конвой приближается. Вскоре мы услышали шум множества вращавшихся вин­тов невооруженным ухом. Затем акустик засек впереди конвоя группу эскорта. Шум вращавшихся винтов рит­мично нарастал с запада. Затем послышалось резкое ме­таллическое позвякивание импульсов «асдика», которые посылали эсминцы, чтобы обнаружить подлодки. Для большинства из нас это была новинка. Каждая высоко­частотная звуковая волна ударяла о поверхность лодки как молоточек камертона. Затем она распространялась по всему корпусу лодки, уходила и расплывалась по го­ризонту. Между тем глухие мощные удары поршневых двигателей и завывание турбин становились все громче и отчетливей. Акустик сообщил, что конвой повернул в южном направлении.

Внезапно мы услышали шум быстро вращающегося винта эсминца. Паульсен, повернув перископ вокруг своей оси, произнес:

— Три эсминца, курс по пеленгу 3—2, дистанция 3 ты­сячи метров. Лево руля, меняем курс на юг.

Мы могли бы атаковать эсминцы, от которых исходи­ла опасность, но Паульсен принял более мудрое и безо­пасное решение. Вскоре он возбужденно закричал:

— Вот так картина! Все пять торпедных аппаратов — к бою! Скорость цели 10 узлов, угол атаки 30 градусов, глубина погружения семь, дистанция 1200 метров. Стар­пом, погляди на этот парад!

Керн наклонился вперед и прижался к резиновой по­душке вокруг окуляров перископа. Затем он выдохнул:

— Там их по крайней мере тридцать. Переваливаются, как слоны.

Капитан возобновил круговые движения перископом, но вскоре одним толчком втянул его внутрь лодки и ско­мандовал:

— Полный вперед! Механик, тащи лодку вниз! С бешеной скоростью завращались гребные винты. Лодка, сильно вибрируя, нырнула еще глубже под воду.

— Угроза атаки глубинными бомбами! Погружение — 70 метров.

Резкий, действующий на нервы грохот приближав­шейся группы эсминцев становился громче, заглушая шум тридцати с лишним транспортов. Эсминец пересек наш курс за кормой лодки, затем поспешно удалился в северо-восточном направлении. Федер, совершив 20-ми­нутный маневр, постепенно вернул лодку на перископ­ную глубину. Тем временем конвой продолжил свое зигзагообразное движение. Быстрый поворот рукоятки перископа дал возможность Паульсену убедиться, что лодка попала в невыгодную позицию — она не могла рассчитывать на успешную торпедную атаку, поскольку слишком удалилась к северу.

В 21.15 Паульсен решил дождаться темноты, всплыть и атаковать конвой с кормы. Дождевики передали вах­тенной смене, которая уже готова была подняться на мостик. Как один из дозорных этой смены, я был ос­вобожден от вахты на штурвале. Мы провели полчаса в молчании, пока капитан стоял согнувшись и прижав­шись к окулярам перископа. Затем акустик сообщил, что конвой вновь изменил курс. Шум множества пор­шневых двигателей и вращавшихся винтов, который ясно слышался в прозрачной океанской воде, заставлял уча­щенно биться наши сердца.

В 22.45 Паульсен метнулся в сторону от перископа и скомандовал:

— Продуть балласт!

Как только «У-557» всплыла, командир щелчком рычага открыл крышку рубочного люка. Ветер брызнул нам в лица водяной пылью. Пятеро моряков последо­вали за капитаном на мостик. Ночь была безлунная и темная — идеальное время для атаки. Лодка шла в по­лупогруженном положении: палуба вровень с поверхностью моря. Она набрала скорость и устремилась за ухо­дящими целями.

— Тени на горизонте, пеленг 2—5, дистанция 5 тысяч метров, — доложил один из вахтенных.

— Тени, пеленг 3—5, — сообщил другой.

Конвой шел прямо перед нами. Постепенно мы пре­одолели разрыв в дистанции. Искусными маневрами Паульсен сократил расстояние. До кормы ближайшего транспорта оставалось 300 метров. Невероятно, но кон­вой остался без сопровождения. Эскорт вел поиск в лож­ном направлении. Волк оказался в самом центре стада!

— Двигатели на треть оборотов! — приказал Пауль-сен. Затем он обратился к старпому: — Вклинимся меж­ду двумя колоннами. На каждую торпеду — одно суд­но. Выбирайте сначала самые дальние и крупные цели, потом ближайшие. Атакуйте с двух сторон и держитесь строго по центру.

Теперь расстояние от лодки до ближайших транспор­тов составляло от 400 до 700 метров. Сложилась порази­тельная ситуация: наша лодка шла незамеченной в центре вражеской армады судов, выбирая по своему усмотрению цели, обреченные на гибель.

Старпом несколько раз убедился в том, что парамет­ры целей определены точно.

— Угол ровно 70 градусов, расстояние 500 метров, ско­рость 12 узлов.

Командир крикнул, перекрывая завывание ветра:

— Атакуй, старпом, дай им дрозда!

Сквозь шум волн прозвучала команда старпома:

— Первый аппарат — пли! Второй — пли!

Затем он взглянул налево и отдал аналогичные прика­зы аппаратам три, четыре и пять. Было 23.40. Пять тор­пед понеслись к качающимся на волнах судам-фантомам. Мы напряженно ждали, не желая менять курс до тех пор, пока первая из торпед не достигнет цели.

Первый взрыв прозвучал с правого борта. Вторая тор­педа разорвалась с левого, затем еще одна. Новая вспышка пламени и целая серия взрывов потрясли воздух. Взви­лись красные и желтые языки огня, вверх поднялась рас­каленная лава расплавленной стали. Мы слышали грохот ломавшихся переборок и треск падающих мачт. Адское светопреставление достигло кульминации. На наших ли­цах мелькали отблески буйного огня.

Конвой просигналил о катастрофе десятками ракет, которые располосовали небо огромными изгибами. Од­но из пораженных судов, семитысячетонный транспорт, накренилось на борт, гася в море языки пламени. Зад­рав киль и корму кверху в предсмертной агонии, оно обнажило при колеблющемся свете пожара руль и греб­ной винт, затем быстро скользнуло под воду. Половин­ки второго судна, пораженного в середину, разошлись в стороны, как концы ножниц. Оно затонуло со страш­ным треском. Третий транспорт, объятый пламенем, вы­шел из колонны. Взрыв разметал его мостик и отпра­вил в небо новую огненную вспышку. Части огромных стальных конструкций и другие обломки падали в море вокруг нас. Мы прятались за ограждение рубки и жда­ли, когда прекратится стальной дождь. Это была агония гибнущего судна. Оно исчезло под водой менее чем че­рез минуту. Несколько горящих обломков дерева — вот все, что осталось от трех британских транспортов. По­тери были бы большими, если бы конвой после нашей первой торпедной атаки не развернулся резко на севе­ро-восток. Две наши торпеды прошли мимо целей.

После атаки я стал следить за тем, что происходит за кормой лодки, прислонившись к перископному корпу­су. Позади нас к конвою приближались два эскорта. Их вахтенные не могли заметить очертания нашей лодки в бурном море. Паульсен повел ее под прикрытие конвоя. «У-557» снова пошла на безопасном расстоянии от бли­жайшего транспорта и следовала в его кильватере. Керн покинул мостик, чтобы проследить, как перезаряжаются торпедные аппараты. Сайболд передал на штабную под­лодку радиограмму, сообщавшую о нашей боевой операции. Вахтенные на мостике продолжали следить за зигзагообразным движением конвоя и были готовы к возобновлению торпедной атаки.

В 2.30 старпом доложил, что все торпедные аппара­ты перезаряжены. Капитан пристроился к конвою с на­мерением повторить нашу успешную боевую операцию. Двигатели лодки работали на предельных оборотах. В непосредственной близости кораблей сопровождения не наблюдалось. В любом случае мы находились слиш­ком близко к конвою, чтобы эсминцы смогли пресле­довать нас без помех.

В отверстии люка появился Сайболд. Он надрывался, перекрикивая грохот шторма:

— Герр капитан, радиограмма из штаба: «Прекратить атаки, сообщите ваше местонахождение, поддерживайте связь до новых указаний»!

Паульсен выругался сквозь зубы. Приказ обязывал нас выжидать до тех пор, пока сигналы нашего радиомаяка не будут приняты другими подлодками, призванными разделить нашу добычу. Рассерженный командир при­казал убавить скорость лодки. «У-557» снова ушла в хвост колонн конвоя, потом направилась на северо-северо-во­сток, пытаясь уйти от преследования. Но, отслеживая обстановку впереди лодки, я сразу заметил реальную опасность. На расстоянии 1000 метров к нам с левого борта стремительно приближался эсминец. От его фор­штевня расходились белые барашки пены. За эсминцем, неподалеку, следовали два других корабля сопровожде­ния. На мгновение мой язык прилип к нёбу. Потом я выпалил:

— Эсминец, пеленг 3—40, нулевой угол. Паульсен немедленно откликнулся:

— Право руля, полный вперед!

«У-557», раскачиваясь, кренилась на борт, описывая крутую дугу. Затем лодка на максимальной скорости устремилась на запад. Три преследователя, теперь обра­щенные к нам кормой, тоже испытывали сильную качку. Взбираясь на гребни волн, они обнажали свой киль. Но несмотря на трудные условия хода, разрыв между ними и лодкой сокращался. Я продолжал следить за ними, словно обладал сверхъестественной силой удерживать эсминцы на расстоянии. Если бы мы смогли увеличить скорость на один-два узла, то постепенно оторвались бы от охотников. Двигатели работали на максимальных обо­ротах, лодка сильно вибрировала. Меня пробирал холо­док. Я видел, что дистанция между нами и преследова­телями сокращается.

— Тревога-а-а! — раздался из ночной тьмы крик капи­тана.

Мы бросились вниз сквозь рубочный люк на палубу прочного корпуса лодки. Но тут раздалась новая коман­да Паульсена:

— Погружение на 70 метров. Быстро вниз!

Пока старпом дублировал приказ по радио, командир повернул лодку на обратный курс. Мы двинулись на­встречу эсминцам, которые мчались в направлении пени­стого следа на месте погружения лодки. Теперь следовало уходить из зоны действия глубинных бомб. «У-557» уст­ремилась к океанскому дну под острым углом, однако ее корма все еще находилась в опасной близости от поверх­ности. Шум винтов эсминцев угрожающе нарастал. Мы ожидали неизбежного.

Раздался ужасающий взрыв. Мощная сила подняла корму лодки и встряхнула ее. Члены экипажа попадали на палубу, а сама лодка была отброшена во тьму. Через несколько мгновений раздался второй взрыв. За ним по­следовал глухой продолжительный грохот.

Теперь заорал Федер:

— Включить аварийное освещение, продуть балласт три, пять! Поднять оба горизонтальных руля!.

Замигали несколько ламп. Мощный толчок послал лод­ку на глубину 185 метров, но механик полностью контро­лировал положение. Это было самое быстрое погружение в его жизни, Паульсен приказал поддерживать тишину. Сам он го­ворил глухим голосом, почти шепотом:

— Позаботьтесь о бесшумном движении, левый двига­тель — 70 оборотов, правый — 60.

Все вспомогательные движки были остановлены. Все приборы, в которых не было необходимости, — отключе­ны. «У-557» двигалась бесшумно на невероятной глуби­не. Акустик сообщил:

— Цель по пеленгу 1—2, вторая — пеленг 2—2—5.

Мы не нуждались в докладе акустика, чтобы знать о происходящем наверху. Импульсы радиолокационной системы «асдик» били по корпусу лодки, как стрелы. Эсминцы готовились к новой бомбардировке. Мы слы­шали, как работали их помпы и движки. И даже звук оброненного кем-то молотка на палубу. На мгновение все три охотника остановились. Затем один из эсмин­цев включил турбину, увеличил скорость вращения сво­их винтов и возобновил движение. Шум его двигателей сопровождали звонкие удары импульсов «асдика», кото­рые проникали сквозь стальной корпус лодки в нашу сердца. Когда эсминец прошел над лодкой, мы услыша­ли три отчетливых всплеска от сброшенных в воду глу­бинных бомб.

Последовали три оглушительных взрыва с левого бор­та лодки, ближе к корме. Лодка заскрипела от взрывной волны, затем затряслась от серии новых взрывов. Начал атаку второй эсминец.

— Полный вперед! — крикнул капитан. — Держитесь, моряки!

Прогрохотали еще три взрыва. «У-557» задрожала, па­лубные плиты запрыгали, подтравливая воздух, но лодка: держалась на плаву. Последняя серия глубинных бомб разорвалась с правого борта, опять же ближе к корме. Видимо, охотники не имели ясного представления о на­шем местонахождении: большие волны и экстремальная глубина погружения лодки спасли нас. «У-557» медлен но продолжила движение, оставляя эсминцы далеко за кормой. Три часа мы продолжали свое молчаливое пла­вание, а эсминцы — бомбометание. Затем Паульсен ре­шил, что опасность миновала.

В 5.00 «У-557» всплыла. В корпус лодки устремился свежий воздух. Еще было темно. Мы продвигались на восток при помощи одного дизеля, работавшего на пол­ных оборотах. В это время другие дизели перезаряжали выработанные аккумуляторные батареи. Начались регу­лярные вахты. Мы ускользнули от группы эсминцев и возобновили поиски пропавшего конвоя.

27 мая вскоре после рассвета наш радист принял при­каз из штаба: «Всем срочно. Подводным лодкам, сохра­нившим запас торпед, немедленно, на максимальной ско­рости следовать к «Бисмарку» в сетку квадрата БЕ-29».

Паульсен получил расшифрованную радиограмму в 6.35. К тому времени приказ опоздал на восемь часов, так как был подписан в 21.15 предыдущего вечера, когда мы шли в погруженном положении и не могли его при­нять. Ведь большую часть ночи мы подвергались бом-\ бардировкам глубинными бомбами. Мы ничего не знали о затруднениях «Бисмарка», но догадывались, что лин­кор столкнулся с превосходящими силами противника после того, как его корабль сопровождения «Принц Ойген» пропал без вести.

У Паульсена не оставалось времени на размышление. Какое решение он примет? Продолжит ли преследова­ние конвоя или поспешит на помощь линкору? «Бис­марк» находился более чем в 350 милях на юг от «У-557», слишком далеко, чтобы добраться туда в тот же день. Пока Паульсен обдумывал решение, мы перехва­тили радиограмму с «У-556», в которой сообщалось, что «Бисмарк» втянулся в безнадежный бой. Это заставило капитана немедленно изменить курс лодки и направить­ся в район, где, согласно последнему сообщению, нахо­дился «Бисмарк». Мы еще не знали об этом, но в то время, когда «У-557» спешила на юг, там в морском сра­жении два линкора, авианосец, два крейсера и несколько эсминцев противника наносили смертельные удары по нашему самому мощному военному кораблю.

Океан штормил, дул сильный ветер. Брызги волн хлес­тали наши лица. В 9.25 мы обнаружили два эсминца про­тивника и были вынуждены совершить получасовой обход, чтобы избегнуть встречи с ними. Когда мы вернулись на прежний курс, то в продолжении перехода уже отпала не­обходимость. В 11.15 мы получили из штаба радиограмму: «Бисмарк» стал жертвой массированного огня противни­ка. Всем находящимся поблизости подлодкам вести поиск спасшихся членов экипажа линкора.

Всю ночь и следующее утро мы шли на юг в сетку квадрата БЕ-65, где «Бисмарк» вел свой последний бой. Море успокоилось. Мы прибыли к месту гибели кораб­ля в полдень 29 мая, через два дня и семь часов после нее. Поверхность моря оставалась спокойной. Она была покрыта толстым слоем нефти и множеством плавав­ших обломков. Пока вахтенные следили за возможным появлением противника на море или в небе, остальные подводники высматривали за бортом людей, которые каким-либо образом могли спастись с погибшего «Бисмарка». Мы не нашли ничего. Ни мертвого тела, ни плота, ни иного спасательного средства. Поиск велся целый день. Затем мы повернули на север, в квадрат, где проходили маршруты конвоев.