В изложении этих двух эпизодов из опыта русского флота в мировую войну мы не преследовали задач больших, нежели те, которые высказали выше во вступлении к этой работе: проследить характерные черты тактики старого флота и оттенить тот несомненно уродливый уклон ее, явившийся следствием узкого понимания задач боя. Типичные моменты этих эпизодов, иллюстрирующих высказанное нами положение, подчеркнуты в порядке самого изложения.
Это направление должно быть изжито в тактике возрождающегося Красного флота, которая должна быть построена не на односторонних увлечениях, а на объективной опенке условии боя и вытекающих отсюда заданий не к одной какой-либо отрасли деятельности флота, не в абстрактных условии, а в стремлении предвосхитить всю совокупность данных обстановки боя, ведя обучение к тому, чтобы флот был в состоянии не только успешно стрелять на учебных стрельбах, но и быть способным успешно провести весь бой. Рамки тактики должны быть раздвинуты и должны охватить все стороны боевой подготовки, начиная с искусства стрельбы и маневрирования и кончая искусством руководительства в широком понимании этот слова.
При ближайшем исследовании примеров из опыта войны, этой или другой - безразлично, приходится убедиться, что на тактику, па поступки отдельных начальников в бою имели крупнейшее влияние данные морального порядка, сложившиеся или воспитанные в круп' обстановки, предшествовавшей бою, обстановки, в которой он готовился и воспитывался.
Влияние этих данных возможно проследить и в приведенных двух примерах. В частности, борьба активной идеи и идеи осторожной обороны, выражавшейся в стремлении избежать рискованных положений, свойственна как бою с "Гебеном" Черноморского флота, так, в известной степени, и бою балтийских крейсеров. В Черном море причины крылись, несомненно, в кругу самого командования флотом, в Балтийском - в кругу тех влияний, которые исходили из оборонительного плана кампании. Но помимо этого были и другие причины, которые крылись, несомненно, в личном составе старого флота, в особенности в кругу офицеров и адмиралов старой "доцусимской" школы, с которыми так боролся Н.О.Эссен.
Здесь мы имеем дело с какой-то отдаленной традицией, пустившей глубокие корни в аппарате Морского ведомства и русского флота вообще. Пути се тянутся к давно прошедшим временам, к Крымской кампании, где флот был обречен на пассивную роль и погиб в Севастополе, они проходят через Русско-японскую войну, с ее артурской эпопеей, явившейся повторением истории Севастополя, они дотягиваются и до мировой войны, в которой задача пассивной местной обороны доминирует над всем оказывает решающее влияние на общее направление мысли и воспитания командного состава.
Несмотря на "школу Эссена", несмотря на то, что имелись прекрасные командиры, несомненно, склонные к активности, несмотря, наконец, на то. что целый ряд операций, активных по замыслу и выполнению, имел место в течение кампании, эта пассивная идея является основным мотивом.
И если для Балтийского флота тому были причины, ввиду подавляющего неравенства сил русского флота по сравнению с германским, то был ли какие-либо причины на Черном море? Почему там у командования сложились тенденции, вызывающие чувство глубокого осуждения? Над этим надо подумать!
Надо отыскать их, эти причины.
И если окажется, что они кроются и идеях, которые господствуют в военно-морской пауке, и в частности в тактике, то новая тактика, новая наука Красного флота должна тщательно устранить их. подведя иное основание, активное, полное горячего призыва к инициативе, к воспитанию умения рисковать и находить правильное решение без применения схоластических методов, продиктованное здравым смыслом и жаждой победы.
