Wundefwaffe

Глава 9. Учитывая опыт войны

 

Первым сигналом к начавшейся безостановоч­ной перекройке проектов по опыту войны с Японией стало решение МТК 27 октября 1904 г., отменявшее предполагавшееся размещение на кораблях мин заг­раждения. Этому решению предшествовали опыты на Черном море, предпринятые после катастрофы с броне­носцем "Петропавловск" в Желтом море 31 марта 1904 г. Результаты опытов были доложены генерал-ад­миралу, который и приказал "на новых судах мин заг­раждения не иметь", на остальных — принять меры к безопасному их хранению. Об этом решении "за на­чальника ГМШ" контр-адмирал А. А. Вирениус (1850-1919) 15 октября 1904 г. и сообщал в МТК. Мины ко­рабли возили в своих погребах для заграждения во время войны той бухты, в которой флот мог располо­житься на стоянку. С этой целью, традиционно привыч­ной, но малопонятной в условиях обороны Порт-Арту­ра, мины сохранялись и на кораблях эскадры Тихого океана. С.О. Макаров не успел избавиться от этого анахронизма, и считается, что детонация запаса мин по­губила броненосец "Петропавловск" 31 марта 1904 г. Теперь с минами на больших кораблях окончательно расстались, а для их массовой постановки с крейсеров и миноносцев стали применять специальные рельсовые скаты. Приняли и сделанное 21 декабря предложение минного отдела МТК об исключении из вооружения ко­раблей кормового минного аппарата.

Последующие почти не прекращавшиеся пере­мены в вооружении и бронировании носили столь же неорганизованный и случайный характер, каким от­личалась вся деятельность Морского министерства перед началом и в продолжение войны с Японией. Члены МТК, пользуясь фактическим бесправием пе­ред ними подчиненного им Главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта Д.В. Скворцова, принялись широко экспериментировать над строящимся на казенной верфи кораблем. Согласно военной субординации, Д.В. Скворцов обязан был безропотно выполнять то или иное решение, которое под влиянием случайно поступивших из Порт-Артура и не подвергшихся всестороннему анализу сведений принимал МТК.

Так, несмотря на мнение участников войны о неэффективности в боевых условиях 75 и 47-мм пу­шек, МТК продолжал сохранять их в вооружении ми­ноносцев, строившихся на добровольные пожертвова­ния, заменив, правда, 47-мм пушки на 57-мм. Половинчатым было и первое решение об изменении вооружения "Андрея Первозванного" и однотипного "Императора Павла I". Отказавшись 26 апреля 1905 г. от применения на них 47-мм (журнал МТК по артил­лерии № 10), решили к прежним двадцати 75-мм пуш­кам добавить еще двенадцать. Для удобства действия артиллерии в средней части корпуса средние башни 203-мм орудий поднимали палубой выше. Средние 75-мм пушки с батарейной палубы передвигались в каземат на верхней палубе, а новые рассредоточива­лись на спардеке и мостиках. Добавлялась боевая кор­мовая рубка. Эти новые грузы рассчитывали частично компенсировать за счет более экономного переконст­руирования всех башенных установок, включая и 305-мм (т.е. обрекая их на новые переделки). Бронирова­ние казематов 75-мм пушек и борта на батарейной палубе должно было осуществляться—ив этом прямо признавались — "за счет перегрузки".

Единственным здравым решением из всего про­деланного была ликвидация 47-мм пушек и упраздне­ние боевого марса с пулеметом. Неоправданным было и появление "блуждающей" кормовой боевой рубки. При обсуждении ранее многих проектов кораблей эта рубка в зависимости от вкусов участников заседаний и состояния весовой нагрузки проекта то предусматри­валась, то упразднялась. Теперь, признав весомость доводов опыта войны, рубку, закрыв глаза на пере­грузку, признали для корабля необходимой.

Активизация проектной перекройки корабля, стала, несмотря на скромное продвижение работ на стапеле, побудительным мотивом для проведения це­ремонии официальной закладки корабля. При множе­стве совершившихся в русском флоте закладок кораб­лей, чему материальным свидетельством служит сохранившаяся в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге обширная коллекция закладных досок, в истории не обнаруживается каких-либо объяснений и руководящих указаний о стадии готовно­сти, позволявшей провести закладку, и о ритуале это­го торжественного, но условного акта. Единицами исчисляется и описание того, где и как крепилась на корабле закладная доска. МТК не требовал, а всегда безумно занятые строители не успевали или забывали составить эскиз крепления закладной доски.

Образцом для такого конструктивного решения могло быть крепление, осуществленное на Галерном островке 28 апреля 1905 г. на эскадренном броненосце "Андрей Первозванный". Серебряная сувенирная дос­ка, поступившая в музей в том же 1905 г., символизи­ровала, как вскоре стало видно, закат доцусимской бюрократии. В последний раз упоминался в ее тексте приведший флот к Цусиме и присутствовавший на це­ремонии закладки "Его императорское высочество ге­нерал-адмирал Алексей Александрович". Милостиво разрешивший провести церемонию закладки, он мыс­лями был уже в Париже, куда каждую весну и осень влекло его нетерпеливое холостяцкое сердце, где все­гда ждали его объятий дамы тамошнего полусвета.

Чрезвычайно довольным собой должен был ка­заться и Н.Е. Кутейников, еще не уставший, видимо, от блеска и тяжести генерал-лейтенантских эполет. Только в начале минувшего года получил он этот на­стоящий военный чин и избавился от прежнего полу­штатского "звания", которые продолжали носить из­гои флота — корабельные инженеры. Карьера теперь казалась и вовсе блестящей и обеспеченной. Спокойны и довольны службой должны были быть и другие при­сутствовавшие при закладке важные чины. Управляю­щий морским министерством генерал-адъютант Ф.К. Авелан занял свою должность благодаря смерти в 1903 г. его предшественника П.П. Тыртова. Благополучный пятый год твердой рукой вершил делами в МТК, толь­ко что (14 марта 1905 г.) сделавшись генерал-адъютан­том, первый, как он думал о себе, интеллектуал флота вице-адмирал Ф.В. Дубасов. Грех было жаловаться на свою только что (в октябре 1903 г.) полученную долж­ность и через год полученный вице-адмиральский чин командиру Санкт-Петербургского порта Н.П. Кузьми­чу. Бывший (в 1891-1900 гг.) черноморец, четыре года отслуживший затем в должности младшего флагмана эскадры Тихого океана, он теперь получил вполне зас­луженную столичную "награду".

Но никому из названных высоких чинов уже не суждено было присутствовать при еще какой-нибудь новой закладке, для всех 1905 г. стал последним го­дом благополучной службы, всем — кому под давле­нием последствий цусимской катастрофы, кому — под ножом террориста — предстояло прервать столь бла­гополучную до того службу. Пока же в счастливом не­ведении об ожидавшей их судьбе все высокие админи­страторы вместе с автором проекта Д.В. Скворцовым и строителем корабля, младшим судостроителем Афонасьевым вполне благополучно совершали всегда волнующий и обещавший кораблю счастливое буду­щее ритуал закладки.

Но прошло три недели, и проект должен был претерпеть новые серьезные переделки, продолжавшие тот невыразимо изменчивый путь семнадцати вариан­тов, которые впоследствии насчитали на Адмиралтей­ском судостроительном заводе. 17 мая журналом по кораблестроению, учитывая уже совершившийся цу­симский опыт, все тридцать две 75-мм пушки решили из проекта изгнать и заменить на 20 120-мм. Соответ­ственно численность команды с 800 чел. сократилась до 750 чел. Выручило другое, может быть самое кон­структивное решение МТК — из четырех подводных аппаратов оставить только два. Журналом по кораб­лестроению № 11 от 21 июня 1905 г. для облегчения корпусов обоих кораблей палубный броневой настил (кроме бортового стрингера) с 38,1 мм уменьшали до 31,7 мм. Это предложение Д.В. Скворцова пришлось принять, несмотря на то, что подлежащие замене пли­ты были уже изготовлены. Толщину верхней и нижней палуб уменьшали до 6,35 мм. Их бимсы устанавлива­ли на расстоянии 1,22 м (проектная шпация), на протя­жении брони казематов предусматривались промежу­точные шпангоуты. Итоговая экономика веса составляла 130 т.

Задумываться пришлось и о боевой остойчивос­ти — той, какая обеспечивается только высотой над­водного борта, прикрытого броней. Все были потрясе­ны происходившими при Цусиме одна за другой катастрофами с потерей остойчивости новейших бро­неносцев типа "Бородино". Страхи, правда, оказались преувеличенными — корабли погибали, как это почти всегда бывает, не от конструктивных дефектов, а но вине человеческого фактора. Потери остойчивости можно было избежать (как это и было сделано на "Орле") своевременным открениванием кораблей пу­тем контрзатопления отсеков. Едва ли не решающую роль в этих катастрофах, как показало исследование корабельного инженера Матросова, сыграло наличие больших масс воды, скапливающейся на внутренних палубах кораблей в результате тушения пожаров. Те­перь задача решалась одновременно на обоих берегах Невы на Балтийском заводе и на Галерном островке. Известно, что подполковник А.Н. Крылов, состоя кон­сультантом Балтийского завода, 8 августа 1905 г. по­дал начальнику завода докладную о недостаточной боевой остойчивости броненосца "Император Павел I" и мерах, необходимых для ее повышения.

Параллельно с этой инициативой, или, может быть, под ее влиянием Д.В. Скворцов 25 августа обра­тился к главному инспектору кораблестроения с раз­вернутым докладом (№ 2757). В нем он перечислял сформированные еще до войны основные задания на проектирование броненосца "Андрей Первозванный". Назывались 18-уз скорость, артиллерия в двухорудийных башнях, большой запас угля, 5 минных аппара­тов, броневой пояс по всему борту 3,66 м ширины с уг­лублением 0,91 м ниже ватерлинии, усиленное и частое подразделение корпуса переборками против минных взрывов. Не забыл он указать и на предъявленное проектантам условия по возможности огра­ниченного водоизмещения, немного превосходящего водоизмещение перегруженных броненосцев типа "Бородино". "После порт-артурских морских боев" пришлось пойти на сильное изменение проекта с заме­ной 75 и 47-мм пушек на двадцать 120-мм, подняв часть их на одну палубу выше и предусмотрев их за­щиту броней.

Это решение мотивировалось тем же боевым опытом (хотя и существовали мнения о бесполезности такой защиты, недейственной против огня тяжелой ар­тиллерии). Опыт Цусимского боя, считал Д.В. Сквор­цов, указал на недостаточность обеспечения остойчи­вости русских кораблей. Расчетная проверка по материалам проекта "Андрея Первозванного" показа­ла, что "при разрушении всего надводного борта, не­защищенного броней, максимум остойчивости кораб­ля получается только при крене 15°, между тем, при целом борте этот максимум приходится при 30°. Историк судостроения и флота М.М. Дементьев о линей­ных кораблях—дредноутах типа "Севастополь" как-то отозвался в словах "это проект напуганных". Речь шла о "размазанности" брони этих кораблей, не обес­печившей, как об этом запоздало догадались, защиты от огня тяжелых орудий. Эта "напуганность", невыра­зимо острая в год цусимской катастрофы, по-видимо­му, безраздельно владела всеми кругами судострое­ния и флота. Все словно бы забыли о недавней пионерской роли отечественного судостроения в реше­нии непотопляемости кораблей и тех преимуществах, которые она несет для обеспечения его живучести.

Опыт "Орла", который умелым применением средств непотопляемости спасли от гибели его инжене­ры В.П. Костенко (походная подготовка) и Н.М. Румс, еще находившийся в плену, собравшимся не мог быть известен. И потому Д.В. Скворцов с убежденнос­тью делал заключение: "отсюда ясно видно, что защи­та броней бортов этого броненосца ("Андрей Перво­званный" — P.M.) недостаточно распространена и необходимо изыскать средства для получения этой за­щиты за счет других каких-либо весов". Ничем не упо­миная средств непотопляемости, Д.В. Скворцов видел решение проблемы в замене средних 203-мм башен одиночными казематными установками и употребле­нии на броню полученного выигрыша веса. Следовало также ввести поперечные переборки между верхней и поперечной палубами и принять меры к понижению всех надводных грузов (рубок, шлюпок, мостиков), что позволит понизить центр тяжести.

Ликвидация башен и устранение вырезов прохо­дящих в средине корпуса в палубах, увеличит "про­дольную крепость судна" и уменьшит шансы на поте­рю от одного снаряда сразу двух расположенных в башне орудий. К недостаткам предлагаемого решения Д.В. Скворцов относил некоторое замедление стрель­бы, уменьшение углов обстрела и несколько худшую, как считалось, защиту орудий в казематах в сравне­нии с установкой в башне.

Но в МТК все эти недостатки, как и 200-тон­ную перегрузку, увеличивавшую осадку до 7,93 м, сочли несущественными. Общим собранием отделов МТК, состоявшимся 27 августа 1905 г. поднятую им проблему признали безоговорочно важной, а его пред­ложения одобрили. Чтобы достичь "наименьшей зат­раты веса", рекомендовалось на 50,8 мм и на 25,4 мм уменьшить толщину вращающихся частей башен 305-и 203-мм орудий. Было признано неоправданным пре­вышение этих толщин над толщиной пояса по ватерли­нии, где значение брони для обеспечения остойчивости и плавучести имеет наибольшее значение. Особое мне­ние высказал артиллерийский отдел, который, принци­пиально соглашаясь с необходимостью переделки про­екта, указывал на трудности уравновешивания башен. Позднее — 31 августа — он сделал и ряд конструктив­ных предложений. Выгоды, вытекающие из предложе­ния Д.В. Скворцова, заставляли отказаться от распо­ложения четырех орудий в средних башнях. К тому же, как считали конструкторы, можно соответствующими изменениями сохранить и для палубных установок тот же 25° угол возвышения, какой они имеют в башнях. Признавалось безусловно необходимым иметь полную 102-мм броневую переборку впереди носовых 120-мм пушек на верхней броневой палубе. "Иначе все снаря­ды, попадавшие в небронированный борт с носа, будут разрушать легкую поперечную переборку позади этих пушек, и проходить в подбашенный отсек и далее". Признавая необходимость усиления борта, артиллерий­ский отдел соглашался "за неимением веса" с предло­женном в новом проекте уменьшением толщины подачных труб и усилением их верхних частей. Тем самым в бронировании башен будет устранено слишком уязви­мое место. Из-за малого числа элеваторов и удлинен­ного пути доставки снарядов по палубе к 120-мм пуш­кам увеличить скорость элеваторов следовало до 8, или, по крайней мере, 6 снарядов в минуту.

Позднее в ноябре признали необходимым борто­вую броню между верхней и батарейной (средней) палу­бами с 75 мм увеличить до 127 мм. Качественной оцен­ки степени повышения живучести корабля, конечно, произведено не было и обоснованность принятого реше­ния, как и в большинстве других случаев, не доказыва­ли. Впоследствии, на основании известных опытов стрельб в Черном море по бывшему броненосцу "Чесма" было установлено, что фугасный 305-мм снаряд нового типа с легкостью пробивает броню и той, и дру­гой толщины. Но пока что ни на заводах, ни в МТК о воздействии новых снарядов и не задумывались. После же бронирования оконечностей между верхней и бата­рейной палубами и установки броневых траверзов впе­реди носовых 120 мм на верхней (средней) броневой палубе водоизмещение корабля составило уже 17151 т.

Все это время вместе с продолжавшейся сбор­кой корпусов кораблей, не прекращалась неустанная проектная деятельность двух заводов. Сознавая несов­местимость новых усовершенствований проекта с за­данным водоизмещением, конструкторы кроили и пе­рекраивали чертежи кораблей вместе с таблицами весовой нагрузки и диаграммами остойчивости. Уже 1 сентября 1905 г. Д.В. Скворцов представлял в МТК результаты работы по пяти вариантам проекта. Веса, отводимые на артиллерию, менялись в них от 902,7 т (еще с 75-мм пушками) до 1055,42, 1173,7 и 1337,87 т. Устройство башен отнимало от 894 до 1124 т, под­крепление башен — от 397 до 557 т, броня — от 4193,43 до 4718 т. Запас угля 803,2 т оставался неиз­менным. Главной задачей этих вариантов, отличав­шихся разным расположением артиллерии и брониро­вания (водоизмещение от 16642 т до 17400 т) состояло в ограничении объема переделок, — чтобы не уничто­жать "произведенных уже на стапеле работ" и удержа­нии осадки в пределах 8,23 м, еще позволявших ко­раблю пройти Суэцким каналом.

Балтийскому заводу с участием А.Н. Крылова (продолжая заведовать Опытовым бассейном, он 7 но­ября был введен в состав МТК) поручалась переделка проекта с вариантами уширения корпуса до 15,3 м. Это позволяло полнее забронировать корабль и удер­жать в пределах "суэцкой" осадки.

Большая работа перепроектирования замыка­лась, однако, на ограничениях числа составляющих орудий. Проект по существу переваривался в "соб­ственном соку". С этой работой соединялось составле­ние проекта для последующей постройки второй пары усовершенствованных кораблей. Наиболее суще­ственное отклонение в их вооружении состояло в заме­не 203-мм орудий на 254-мм. Проект с таким соста­вом вооружения, по-видимому, должен был придти на смену проекту "Андрея Первозванного".

Так в МТК реагировали на проект "Лорда Нельсона" и уже начатого постройкой осенью 1905 г. "Дредноута". Но превращение корабля в "дредноут" так и не произошло. С появлением же "Дредноута" проект с применением 254-мм и 305-мм пушек был ос­тавлен без осуществления. Надо было думать уже о проекте действительно дредноутного класса.

Все это предстояло в скором будущем, пока же все усилия заводов и МТК были направлены на не­прекращавшие доработки проекта "Андрея". Нельзя не посочувствовать участникам этих работ, выполняв­ших огромный объем почти что сизифова труда. Не городьбой и разгораживанием переборок, траверзов и казематов, как и непрерывным передвиганием орудий следовало бы заниматься, а, признав превосходство "Дредноута" в скорости, добиваться компенсации это­го превосходства повышением артиллерийской мощи. Не составляло труда дать кораблю и 305-мм 50-калиберные пушки и соответствующие им башни. Решение этой задачи было вполне под силу и отечественной промышленности и русскому инженерному корпусу. Достаточно вспомнить башни 254-мм орудий броне­носца "Победа" с углом возвышения 35°. Нет сомне­ния, что найдись в кораблестроении трезвые головы, и всей энергии с избытком хватило бы на превращение корабля в настоящий дредноут.

Но возня продолжалась, и не было видно ей ни конца, ни края. Изменений было так много, что ко­рабль, словно при Петре Великом, проектировался "с чистого листа" — на основании лишь теоретического чертежа. Почти не разрешимой оказалась проблема плутонгов 120-мм орудий. Из них носовые орудия, за­ливаемые на ходу водой, вообще стрелять не могли. Любопытно, что именно такие плутонги из-за неимени­ем другого выхода пришлось принять для отечествен­ных дредноутов, где их пушки также при сильной не­погоде действовать не могли. На "Андрее" пушки этих плутонгов, благодаря наличию центрального ка­земата, разместили на его крыше для стрельбы поверх 203-мм башен. Не удержались от соблазна (предложе­ние 12 апреля 1906 г. артиллерийского офицера Санкт-Петербургского порта капитана 2 ранга К.И. Дефабра) добавить на миделе по одной центральной 120-мм пушке. Все было, как в начале XIX в., когда коман­дир строящегося корабля гордился, если ему удавалось где-нибудь в подходящем месте установить ка­кую-либо дополнительную пушку.

В стремлении полнейшим образом усилить бро­нирование, отказались от традиционных бортовых ил­люминаторов, превратив офицерские каюты и кубрики в "темницы" со слабой освещенностью, естественным светом лишь от палубных иллюминаторов.

Чтобы уменьшить помехи в стрельбе отказа­лись, наконец от архаичной системы укладки якорей на подушках на палубе и перешли к втягивающимся в бортовые клюзы бесштоковым якорям. Все эти види­мые новшества потянули за собой очередную цепь пе­ределок. Одним из радикальных с неоправданной по­спешностью внедрявшихся новшеств по опыту войны было решение обойтись на кораблях только одной мачтой. Считалось, что тем самым противник лишает­ся возможности определить направление движения ко­рабля по изменению створа его прежде имевшихся двух или трех мачт.

Однако еще до войны адмирал С.О. Макаров указывал на неудобства, которые сигналопроизводству создавала имевшаяся на крейсере "Новик" толь­ко одна мачта, она не позволяла поднять сразу или от­репетовать сложный флажный сигнал. На следующих кораблях серии "Жемчуг" и "Изумруд", учитывая на­стояние адмирала, было установлено три мачты. Но выводы "науки" были признаны более убедительным, чем практическое удобство службы. И крейсер "Ад­мирал Макаров" заказали в 1905 г. во Франции с од­ной мачтой. "Науку" решили приложить к строящим­ся броненосцам. Вместо двух мачт приказано было ставить одну. Оказалось, однако, что противник мо­жет ориентироваться и по створу дымовых труб.

Следом явилась другая напасть: прямое попада­ние в фок-мачту "Цесаревича" в бою 28 июля 1904 г. грозило ее падением. Для предотвращения подобных ситуаций и решено было обратиться к примеру мачт, применявшихся в американском флоте. Строго гово­ря, это были мачты русского инженера В.Г. Шухова (1853-1939), отличавшиеся особой технологичностью — возможностью собирать их из прямых связей. На ко­раблях такие мачты, будучи почти прозрачной сеткой, трудно было поразить прямым попаданием снаряда. Широкую сетчатую конструкцию такой мачты разру­шить было весьма сложно. Но была у этих мачт своя особенность — они как это видно на снимках амери­канских линкоров, требовали весьма обширного осно­вания. У нас это неудобство решили устранить весьма просто. Площадь основания подогнали к габаритам, которые определялись расстоянием между носовой ды­мовой трубой и боевой рубкой. Совсем не шуховской оказалась и конструкция мачты. Секрет ее в докумен­тах пока что объяснений не находит. Получилась очень узкая и потому подверженная вибрации решет­чатая ферма, напрочь лишенная достоинств мачт В.Г. Шухова. Но очень уж, видимо, казались они ориги­нальны, слишком явственно демонстрировали новизну решения, а потому и были установлены.

Восстановив "блуждающую" кормовую боевую дальномерную рубку, увеличение нагрузки отчасти компенсировали ликвидацией блока административ­ных помещений, расположившихся в надстройке. Ре­шено было обойтись двумя-тремя запасными каютами, которые при необходимости могли предоставить адми­ралу. Замечательно, что в 1909 г. все более заявлявший о себе Морской Генеральный штаб (МГШ) научно обо­сновал необходимость восстановления на корабле по­мещений не только для адмирала, но и для его штабных чинов и команды штаба. Можно было бы подумать об этом заранее, но как-то не получилось.

С середины 1906 г. вновь обозначилась пробле­ма усиления живучести корабля. 7 июня МТК одобрил предложенное Д.В. Скворцовым автоматическое уст­ройство, позволявшее воду из затопленного машинно­го отделения перепускать в междудонные и бортовые отсеки и погреба башен 203-мм орудий. Таким путем крен с 13,5° уменьшался до 8°. Приводы ручного кон­трзатопления бортовых отсеков позволяли уменьшить крен еще на 4°. Так был реализован метод выравнива­ния крена, предложенный А.Н. Крыловым на крейсере "Баян" еще в 1902 г., а В.П. Костенко — на броненос­це "Орел" в 1905 г. Но в МТК пережили после Цуси­мы почти полную смену кадров, и им было не до обоб­щения опыта по борьбе за непотопляемость. Сказаться могло и давнее неприятие Н.Е. Кутейниковым таблиц непотопляемости, которые А.Н. Крылов предложил флоту еще в 1901 г. Следы этой сложной борьбы со­хранились в документах, упоминаемых в примечаниях к "Воспоминаниям" А.Н. Крылова (1956, с. 850). Да и в этой, казалось бы, подробно представленной исто­рии еще остаются свои "белые пятна". В частности, неизвестно, какую роль в совершенствовании непотоп­ляемости новых броненосцев сыграло исследование корабельного инженера Р.А. Матросова, основанное на опыте Цусимского боя.

Больной для кораблестроения вопрос о традици­онной слабости бронирования палуб на совещании в МТК поднял представитель МГШ лейтенант А.В. Кол­чак. Решение вопроса он видел в применении двойной броневой защиты палуб. Предложение было подкрепле­но обстоятельным исследованием действенности такой защиты. Возражающих не было: ведь двойные броне­вые палубы были применены еще на броненосцах типа "Бородино". Нельзя не заметить, что родоначальник этого типа броненосец "Цесаревич" имел едва ли не по­казательное бронирование своих палуб — нижней бро­невой — 40 мм, верхней — 70 мм.

Очевидной была и необходимость усиления уз­лов крепления бортовых броневых плит. В Цусиме взрыв снаряда часто вдавливал плиту внутрь поддер­живавших ее стоек и броневой рубашки, вызывая при этом поступление воды в корпус. Надо было броневые палубы сделать опорой для кромки плиты. И здесь вы­вод был ясен, как ясно было и то, что МТК, занятый "внутренними разборками", не нашел времени или не сумел провести опрос офицеров и инженеров с оценкой технической стороны кораблестроения во время войны, хотя такой опрос ГМШ провел с охватом едва ли не вех проблем — от рациональной маскировочной окраски до типов кораблей будущих программ.

От этого неведения выгодно отличался доклад В.П. Костенко о поведении в Цусимском бою броне­носцев типа "Бородино". Известно, что сразу после боя 28 июля 1904 г. на "Цесаревиче" в Циндао собрали много замечаний и предложений по результатам боево­го опыта. Но этот опыт стал достоянием флота лишь после окончания войны. В полной мере его обобщение осуществил А.Н. Крылов. 10 октября 1905 г. он как консультант Балтийского завода подал его начальнику докладную записку о перебронировании строящегося корабля и сформулировал выявившиеся к тому време­ни основные принципы обеспечения непотопляемости. Первым было наличие действенной системы выравни­вания крена за счет соответствующих отсеков, соеди­ненных системой перепускания воды. Второй — приме­нение системы затопления отсеков по желанию для выравнивания корабля. Третий принцип—максималь­ное ограничение объема затопляемого отсека при по­вреждении брони делением на меньшие отсеки.

Но в МТК сочли слишком радикальными пред­ложения А.Н. Крылова об уширении корабля, уста­новке 152-мм броневого пояса до верхней палубы, превращение этой палубы в броневую и отказе от бро­нировании нижней палубы. Но и собственной вариант перебронирования в МТК сумели разработать лишь к ноябрю 1906 г. Оказалось, однако, что для его осуществления следовало разобрать и разломать огромное уже заклепанное и прочеканенное пространство, мно­жество продольных и поперечных переборок и связан­ных с ними других конструктивных узлов. И потом, уже переделав все заново, взамен разбираемой нижней палубы следовало уложить новую броневую. Гигантс­кий размер разрушительной работы, которую без пол­ной уверенности в насущной ее необходимости, бесстрашно предлагал МТК, потряс даже Д.В. Скворцова, немало повидавшего на своем веку примеров подобного и часто привычного (особенно в пору И.А. Шестакова) судостроительного варварства.

Нельзя так бесцеремонно топтать чувство рабо­чей гордости — такова была мысль Д.В. Скворцова, возражавшего против слишком запоздалой инициати­вы МТК. Ведь этот самый вопрос, напоминал он, "мог быть решен в прошлом году без необходимости произ­водить теперь такой ломки и переделки". Протест Д.В. Скворцова, поддержанный начальником Балтийского завода П.Ф. Вешкурцевым, заставил отказаться от пе­ределки бронирования нижней палубы. Однослойной (из 25,4-мм листов) оставили и верхнюю (среднюю или бывшую батарейную) палубу. На 6,35-мм слой верх­ней палубы вне каземата уложили слой листовой той же толщины, в каземате палуба имела толщину 12,7 мм. Котельные кожухи между палубами прикрывали 25,4-мм броней, продольные переборки бортовых ко­ридоров нижней палубы — 22,2 мм.

Переделки завершили в январе 1908 г., на них затратили более 700 тыс. рублей.