Wundefwaffe

Глава 14. В бригаде линейных кораблей

 

Постройка двух додредноутов сделала возмож­ным формирование на Балтике по примеру Черноморс­кого флота первого после Цусимы полноценного боево­го соединения — бригады линейных кораблей. В ней с новыми кораблями соединились два других линкора — "Цесаревич" и "Слава". Ранее в 1906-1908 гг. (с крей­сером "Богатырь"), они составляли известный "Гарде­маринский отряд" (полуофициальное название "Отдель­ного отряда судов, назначенных для плавания с корабельными гардемаринами"), а в 1908-1911 гг. вхо­дили в несколько расширенный (за счет крейсеров "Рю­рик", "Адмирал Макаров" в 1910 г.) Балтийский отряд.

Приказом по морскому ведомству № 57 от 28 февраля 1911 г. в состав полностью переформирован­ного флота одновременно с бригадой линейных кораб­лей (с причислением к ней броненосного крейсера "Рю­рик") вошли бригада крейсеров ("Громобой", "Баян", "Паллада", "Адмирал Макаров") бригада крейсеров 1-го резерва ("Россия", "Богатырь", "Олег", "Авро­ра", "Диана"). В большинстве это были корабли, ос­тавшиеся от погубленного доцусимского флота. Как много мог бы сделать этот флот в свое время, окажись во главе его подлинные, а не мнимые флотоводцы. Те­перь же по весне, флот на Балтике начал воссоздавать­ся заново. Впервые была сформирована Эскадра Бал­тийского моря. Ее образовали бригада линейных кораблей, бригада крейсеров и 1-я минная дивизия. Все четыре дивизиона (по восемь-девять кораблей) и Осо­бый полудивизион (четыре корабля) минной дивизии— всего 37 эскадренных миноносцев принадлежали к кораблям новой —доцусимской постройки, но, к сожа­лению, не лучших проектов. Такими же отстававши­ми от времени были проекты и четырех условно новых крейсеров — "Рюрик" и типа "Адмирал Макаров". И прежде, чем создание бригады могло считаться реаль­ностью, а не только строкой в приказе, на кораблях предстояло совершить еще огромное количество дост­роечных работ.

К 1 февраля 1911 г. на "Андрее Первозванном" каждый день были заняты своим делом 360-370 рабо­чих. Экипаж все еще насчитывал 497 человек, но офи­церский состав был существенно пополнен. И это было верным показателем неуклонно совершавшего­ся перехода корабля в ведение флота. Так, прибыли вахтенные начальники лейтенант Сергей Арнаутов, мичман Георгий Герберт (1888-1980, Хельсинки), Ан­тон Репнинский, вахтенный офицер мичман Арнульф Эверлинг, вахтенные механики: инженер-механики подпоручики Федор Шмидт 3-й, Владимир Нейман 3-й. Все они, пройдя школу приемки и освоения кораб­ля, введения его в строй и превращения в грозную бо­евую единицу, и в дальнейшем вплоть до 1917 г., продолжали службу на флоте, хотя уже на других ко­раблях и в других должностях.

На рубеже 1910 и 1911 гг. оставались нере­шенными принципиальные проектные задания. На основании испытаний, проведенных в опытовом бассейне И.Г. Бубновым в декабре 1910 г., Балтий­скому заводу МТК поручил (под наблюдением И.Г. Бубнова) разработать чертеж "площадки" в носовой части кораблей, "служащей" для отражения волн и бурунов, а за­тем изготовить модель для испыта­ний. Это было самое дешевое и наи­менее эффективное средство в сравнении с вариантами проведен­ных в бассейне испытаний. Передел­кой носа с удлинением ГВЛ на 3,23 м бурун при скорости 19,3 уз вместо 6,7 м уменьшался до 2,7 м. Был и вариант с фальшбортом высотой до 2,43 м - но он мог помешать стрельбе (его, кстати, построили на "Парижской коммуне" для перехо­да в Черное море). Занявшее много времени, решение так и осталось неосуществленным.

Отказаться пришлось и от про­ектов прорезания брони. Как 31 де­кабря 1910 г. председатель МТК вице-адмирал Лилье сообщал товари­щу морского министра, работа эта, потребовав непомерных расходов, не дает должного эффекта — диаметр 229 мм для освещения слишком мал, а вентиляция на корабль будет усиле­на дополнительной искусственной вы­тяжкой. Тогда же (или ранее) решени­ем Совета командиров строившихся кораблей (появилось в обновленном флоте и такая демократическая фор­ма управления) на кораблях, включая и "Андрея Первозванного", установ­ленные ранее напорные цистерны во­допровода пресной воды с верхней палубы перенесли под верхнюю бро­невую. Здесь они были защищены от риска быть пробитыми в бою.

В марте 1911 г. вместе с энер­гично продолжавшимися работами, от которых корабль гудел снизу до­верху, в числе окружавших командира забот оставал­ся грозивший затяжными неприятностями все тот же некомплект машинной команды. Вместо полного шта­та (цифры в скобках) корабль имел 10(14) машинных унтер-офицеров, 33 (100) машинистов, 14 (20) коче­гарных унтер-офицеров, 32 (235) кочегара, 5 (9) трюм­ных унтер-офицеров, 8(18) трюмных. И это — несмот­ря на возрастающую потребность в энергии и уже почти завершавшуюся приемку трюмных систем!

7 марта 1911 г. отношением № 584 начальник ГМШ Яковлев передавал товарищу морского мини­стра И. К. Григоровичу выписку из очередного строе­вого рапорта командира Шванка с надписями морско­го министра, обращавшего внимание товарища на особенно памятные недоделки и задержки работ. Из нее следовало, что корабль может быть готов к плава­нию к 15 мая, но не будут закончены две большие работы: приборы управления артиллерийским огнем (срок окончания заводом Н.К. Гейслера 1 июня) и се­тевое ограждение, которому еще не приступали. Ос­тальные работы, кроме нескольких мелких, по мнению командира, могли бы, при должной энергии заводов, к названному сроку закончиться.

Радиотелеграф с мощной станцией был готов, но еще 10-14 дней требовалось на работы по основа­нию "воздушной проводки" (антенн). "Не с желатель­ной быстротой" заканчивались устройства спуска мин и прожекторов, оставалась неподготовленной за­водом к сдаче последняя динамомашина. Водоотлив­ная и осушительная системы при испытании комисси­ей действовали удовлетворительно, но окончательная оценка ее ожидалась после вскрытия и осмотра до­нок. Еще две-три недели требовало незавершенное подкрепление корпуса: надо было закрепить пиллерсы, окончить клепку бимсов, установить на места снятые из-за работ по подкреплению трубы вентиля­ции и каютные переборки.

Установка вентиляции, включая фундаменты для вентиляторов, даже при самой интенсивной работе должна была занять не менее двух недель. Осталось невыполненным и "подкрепление флоров для уничто­жения обнаруженных помятостей после пребывания в доке". Задержка этих работ и отведенное им в перечне последнее место позволяют думать, что повреждения корпуса не считались существенными. Окончательно все работы командир рассчитывал выяснить к 1 апре­ля. Выход же в плавание 15 мая он считал совершенно необходимым, чтобы позволить выявить и своевремен­но устранить все неполадки и вполне познать ходовые и маневренные качества корабля.

В частности, обратить внимание следовало на его рыскливость, о которой командир для МТК подал соответствующий рапорт (от 6 ноября 1910 г. № 2567). Главному командиру Кронштадтского порта. Ведь могло быть, что рыскливость происходила лишь из-за недостатка практики в управлении. Правда, министру о рыскливости своевременно доложено не было, и он на выписке из рапорта сделал адресованную своему това­рищу "надпись": "Почему об этом не было доклада?"'

В апреле приняли от завода Вольта последнюю динамомашину, провели испытания орудийных элеваторов и башенных механизмов при углах крена 0° и 8°. Испытания подачи к 203-мм орудиям двумя спосо­бами — с помощью совков по рельсам и желобам, выявили преимущества последнего, особенно при крене, а потому большую часть рельсов можно было и снять. Так еще раз обнаружилась неоправданность чрезмерного увеличения разного рода механически­ми приспособлениями, которыми очень грешили баш­ни броненосцев типа "Бородино". Выяснилось также. что прислуги на подачу надо существенно больше. теперь же некомплект ее составлял 111 человек. Баш­ни действовали исправно, но вертикальное наведение 305-мм пушек малой скоростью, от которой зависит точность наводки, действовали с отказами. Их мото­ры, оказавшиеся слишком маломощными, предстоя­ло заменить вместе с установками муфт Дженни, Си­стема продувания оставалась по-прежнему без движения. Для ее установки и устройства гальвани­ческой стрельбы затворы 305-мм орудий после окон­чания испытаний были сняты и отправлены на Обуховский завод. Надо было всемерно ускорить их возвращение на корабль.

Машинная команда была почти в комплекте, но на три четверти это были ученики "с очень слабыми познаниями". Имелось только 54 обученных кочегара. Пока же вместо 235 кочегаров в наличии имелось только 168. Существенной доработки требовала ма­шинная мастерская. Идти же без нее в плавание ко­мандир считал очень нежелательным, В мае остава­лись неготовыми приборы гальванической стрельбы, освещение установленных ранее прицелов, приспособ­ления против возможности открывания замка орудия при затяжном выстреле. Только еще завершали трубо­провод для продувания орудий, стопора на ставнях 203-мм орудий и крючки для сцепления совков с ору­диями. Еще не было получено и дальномеров. К дей­ствию успели подготовить пока что два из предус­мотренных проектом 5 групп аэрорефрижераторов по­гребов боеприпасов. 5 мая, испытав, приняли пожар­ную систему.

Начать плавать не позже 15 мая командира Шванка заставляли стремление поскорее преодолеть рутину достроечного периода и значительно более ши­рокие, чем прежде, задачи боевой подготовки. Надо было непременно принять в июле участие в эскадрен­ной стрельбе и маневрах, где необходимо приобрести первый опыт в организации управления огнем и такти­ке. Именно этот опыт в новом флоте становился реша­ющим для достижения кораблем подлинных высот боеспособности. Командир понимал, что теперь толь­ко во взаимодействии с другими кораблями, а не толь­ко в искусстве одиночной стрельбы, как думали до Цусимы, возможна победа над противником. Перед флотом стояла задача всесторонне овладеть отрабо­танными в 1906-1908 гг. в Черном море методами массирования огня — т. е. того искусства сосредото­ченной стрельбы, которое японцы продемонстрирова­ли при Цусиме.

Массирование могло быть централизованным, когда огнем всего флота по избранной для уничтожения цели управлял один флагманский артиллерист, и де­централизованным (в этом слу­чае огонь по цели корабли ведут каждый самостоятельно, соблю­дая лишь заранее установленную очередность). Децентрализован­ный метод позволял каждому ко­раблю проявить достигнутый им высший уровень артиллерийско­го искусства. При централизован­ном методе огонь кораблей до из­вестной степени нивелировался, но зато при особо искусном уп­равлением огнем ничто не могло сравниться с эффектом безостано­вочно накрывающих цель десят­ков тяжелых снарядов. Оба мето­да на практических стрельбах и начали изучать корабли.

Оказалось, однако, что но­вое искусство требует широкого приборного обеспечения, о кото­ром при проектировании кораб­лей и не задумывались. Этим обеспечением и пришлось зани­маться вплоть до начала новой войны. Их составляли новые, не­сопоставимые с применявшимся в Цусиме (база — 0,91 м), длинно-базисные (база 2,74 м) дальноме­ры, оптические прицелы, система раздельной наводки орудии, муф­ты Дженни, позволявшие наво­дить орудия совершенно плавно и с любой желаемой скоростью, си­стемы продувания каналов ору­дий после выстрела и другие тон­кости, на которые до войны внимания не обращали. И только после вдруг осознали, что стрелявшему комен­дору, чтобы удачно произвести прицеливание и выст­рел, надо было иметь "две головы и три руки". Теперь от этой гибельной экономии начали избавляться — го­ризонтальную и вертикальную наводку раздельно осу­ществляли соответственно два комендора.

Осознана была и высказавшая еще до войны не­которыми офицерами необходимость привычки комен­дора к своему орудию и недопустимость распростра­ненной тогда обезлички. Специально готовились офицеры для управления огнем. Соответственно резко возрастала ответственность всех офицеров и команды: штурманов и артиллеристов, сигнальщиков и дально­мерщиков, комендоров и рулевых, машинистов и при­слуги подачи. От знаний, внимания и искусства каж­дого зависел эффект сосредоточенной стрельбы корабля. Это был новый, несравнимый с доцусимским уровень артиллерийского искусства. Из постылой, лишь по принуждению изредка совершавшейся, почти случайной повинности, стрельба теперь становилась главным боевым упражнением флота и первым пока­зателем боеспособности корабля. И только пройдя всю эту науку, корабль и ожидавшего его готовности бри­гада могли считать себя достойными своего времени. Назначенный самому себе командиром Шванком контрольный срок начала кампании 15 мая ока­зался нереальным. Недоделки по разным частям цеп­кой хваткой держали корабль у стенки Средней гавани Кронштадта. Извечный конфликт между задачами до­стройки корабля и задачами боевой готовности флота и полного вступления корабля в строй, с особой остротой выразил начальник действующего флота Балтийс­кого моря вице-адмирал Н.О. фон Эссен.

12 мая 1911 г. в обращении к новому товари­щу морского министра (министром с марта 1911 г. стал И.К. Григорович) контр-адмиралу М.В. Бубно­ву Эссен со свойственной ему энергией и резкой эмо­циональностью писал: "Вполне соглашаюсь с мнени­ем Вашего превосходительства, что новые суда должны вступать в строй совершенно готовыми, я должен заметить, что благодаря постоянным затяги­ваниям заводов на строящихся судах обыкновенно никогда ничего не бывает готово к сроку, а потому, если ждать окончания всех работ, все наши строящи­еся суда отслужат свой срок или вступят в строй с из­ношенными котлами и большими дефектами". Что же касается ремонта, то "суда не могли бы вовсе пла­вать". Адмирал добавлял также, что "постоянная го­товность судов и уход их в море с неисправленной и незаконченной материальной частью, действует в мо­ральном отношении развращающе на личный состав, причем никогда нельзя доискаться причин неисправ­ности и определить, есть ли это результат неудовлет­ворительного ухода личного состава или это есть вина порта или завода, которые отнеслись небрежно к выполнению данного им заказа".

Этими словами адмирал добивался непременно­го выхода в море к 1 июня 1911 г. "Императора Пав­ла I", но, очевидно, что их в равной мере можно было отнести и к "Андрею Первозванному". О нем подобно­го представления не было только потому, что адми­рал, зная о майских планах командира, не считал нуж­ным подгонять этот корабль, но неготовность и второго корабля на всегда считавшемся оперативно действовавшем Балтийском заводе довела его до точ­ки кипения. Оказалось, однако, что при всей убеди­тельности доводов адмирала, задержать выход "Анд­рея Первозванного" все же пришлось. Необходимость такой задержки добивался начальник Адмиралтейско­го завода корабельный инженер генерал-майор А.И. Моисеев (1868-1918), так как давно ожидавшиеся на корабле добавочные вентиляторы фирма Шуккерт обещает сдать 17 июня. Поэтому решили задержать корабль до 1 июля. К 1 июня к удовлетворению ко­мандира справились с трюмной системой. Вентиляци­онную систему с уже готовыми трубопроводами на­чали оснащать первыми уже полученными (хотя срок был в марте!) из Риги тремя вентиляторами "Всеоб­щей кампании электричества".

С 25 мая испытали также чрезвычайно запоздав­шую систему аэрорефрижерация погребов фирмы Дюфлон. Из-за ее неготовности задерживалась прием­ка боеприпасов. 29 мая с завистью наблюдали, как крейсер "Громобой" на Кронштадтском рейде прини­мал гостившую в русских водах до 5 июня американс­кую эскадру во главе с дредноутом "Южная Кароли­на". "Андрею Первозванному" было не до приема гостей: командир Шванк энергично "расправлялся" со списком 111 разного рода недоделок, включая уже такие относительно мелкие, как добавочные ванты и реи к мачтам, походное крепление курятника и т. п.

Готовясь к вводу в док и проверяя рулевое устрой­ство, вдруг обнаружили, что оно Ижорским заводом было изготовлено и поставлено без необходимых за­пасных частей.

Флот тем временем терял последние остатки тер­пения. Неудержимо уходило короткое балтийское лето, в продолжении которого непременно надо было собрать всю бригаду линейных кораблей и провести ее первые испытания, совместные учения, маневры, стрельбы. "Слава" после ремонта в Тулоне пришла в Кронштадт 20 июля. Немилосердно торопили и почти насильно выгоняли в море увешенного гирляндой не­доделок "Императора Павла I". Спешно вызывали из Ревеля начавший кампанию еще 1 мая "Рюрик". Он должен был пройти докование перед "Андреем Перво­званным". Наконец, проверили в доке дейдвуды, ру­левое устройство, винты и 8 июня начали кампанию.

Для практики машинной команды и получения данных для тактического формуляра начали ежеднев­но выходить в море. Не прекращали и те работы, что значились в обширном перечне командира Шванка и были возможны в условиях плавания. Обозначились и новые чертежи 75 палубных иллюминаторов, кото­рые разработал новый строитель корабля поручик В.А. фон Озаровский. Эту работу Адмиралтейский завод мог выполнить в срок 2,5 месяца и за 6231 руб. Тогда же потребовалось для сильно нагревавшихся мачт заказать трапы из стального троса "с металли­ческими балясинами".

9 июля Шванк, придя в Гельсингфорс, доклады­вал начальнику бригады линейных кораблей эскадры Балтийского моря контр-адмиралу Н.С. Маньковскому (1859-1939) о постигшей его корабль серьезной проектной аномалии. Оказалось, что приняв полные запасы угля и полный боекомплект, корабль при съем­ке с якоря в Кронштадте, имел неприлично большой дифферент на нос, или, как наверняка по флотскому обыкновению говорили моряки, "сидел свиньей". Осадка форштевнем составляла 28 ф. 11 дм, кормой 27 ф. Если же добавить не принятые и все подлежащие размещению в носу 127 т груза, то дифферент на нос возрастет еще на 2 дюйма и составит 2 ф. 1 дм. Чтобы спасти лицо корабля и престиж проектантов, командир предлагал в кормовой балластной цистерне размес­тить 100 т чугунного балласта. Этим, возможно, и за­нимались, когда "Андрей Первозванный" 11 июня был на неделю возвращен в вооруженный резерв.

Короткое время, которое начальство, скрепя сердце отрывало от достроечной страды, надо было в полной мере употребить на боевую службу. Почти все время она проходила под личным наблюдением Н.О. Эссена, который вместо прежней должности начальни­ка действующего флота Балтийского моря и команду­ющего эскадрой (в составе бригады линейных кораб­лей, бригады крейсеров и 1-й минной дивизии) с 9 мая 1911 г. был переименован в "Командующего морски­ми силами Балтийского моря". Ему теперь подчинялся не только весь Действующий флот, но также и все корабли 1-го и 2-го резерва. Фактически адмирал полу­чил права командующего флотом.

В силу малочисленности название ''флот" пока решили не применять. "Андрей Первозванный" с присоединившейся к бригаде 14 июля "Славой" прошел полный курс начальной боевой подготовки, после чего 17 июля принял большую группу сухо­путных офицеров — членов "Общества ревнителей военных знаний". После ознакомления с кораблем в постройке в 1908 г. офицеры могли видеть корабль в полной (хотя бы внешне) готовности, И хотя до боя с "Дредноутом", как этот случай рассматривался в вышеприведенном 1908 г. буклете, дело не дойдет, но учебный бой бригады и отражение ночной атаки миноносцев были продемонстрированы гостям с полным успехом. Разные виды боевой деятельности и условия корабельной службы сухопутные офицеры — их было до 250 человек — могли прочувствовать за время плавания 17, 18 и 19 июля. За эти дни ма­неврами флота, вышедшего из Ревеля, руководил лично И.О. Эссен.

26 июля бригада в полном составе собиралась на Большом Кронштадтском рейде для первого после войны большого императорского смотра. Торжество состоялось 27 июля в день 107-летия неукоснительно праздновавшегося флотом гангутской победы. Мало­численность крупных кораблей (четыре линейных и пять крейсеров) лишь отчасти скрашивали стоящие в строю 34 миноносца. Вся эта по внешности внуши­тельная армада далеко уступила в боевой мощи со­всем недавно отправленным императором с этого рей­да кораблям 1-й и 2-й тихоокеанских эскадр, И люди, и корабли — три прибывших на парад, были участни­ками войны с Японией — слишком хорошо помнили, что стало с флотом в 1904-1905 гг.

При всей вредоносности не вовремя наводимо­го, изнуряющего людей и срывающего все работы предсмотрового лоска решено было все же порадовать императора посещением "Андрея Первозванного". Высочайший визит планировали и для "Императора Павла I". Все недоработки на нем начали прятать под смотровое обличие. 22 июля после нескольких дней на­пряженного ожидания командиру "Императора Павла I" сообщили, что смотр на неопределенное время от­менен, а ему надлежит следовать для учений в Биорке.

После смотра "Цесаревич" и "Рюрик" в награ­ду за полную боеготовность были отправлены в крат­ковременное плавание в Травемюнде, а два больших додредноута втянулись в Кронштадтскую гавань для возобновления некстати прерванных работ.