Wundefwaffe

Глава 18. Накануне

 

Новый 1913 год "Андрей Первозванный" встре­тил в составе всей бригады в вооруженном резерве. В месте с ним на льду Гельсингфорского рейда стояли "Император Павел I", "Цесаревич", "Слава" и при­писанные к бригаде крейсер "Рюрик", транспорты "Рига" и "самый большой в русском флоте 19 000-тон­ный пароход "Анадырь". Опережая историю, нельзя не сказать несколько слов об этом пароходе удивитель­ной судьбы. В числе шести транспортов 2-й Тихооке­анской эскадры он был предназначен на заклание ее командующим З.П. Рожественским, двинувшим эти транспорты со своей эскадрой в пекло Цусимы. Имея трюмы полные боеприпасов, пароход каким-то чудом под огнем японских миноносцев сумел вовремя уйти прямым путем на Мадагаскар и тем избежал даже ин­тернирования, доставил на родину 341 человека спа­сенного с крейсера "Урал". Судьбе было угодно на­значить пароходу одиссею удивительного многообразия и продолжительности.

Пережив 2-ю эскадру, он служил при бригаде линейных кораблей Балтийского моря в продолжении всей мировой войны. Благополучно избежав в 1918 г. захвата немцами в Гельсингфорсе, пароход перешел в Кронштадт и в 1923 г. под названием "Декабрист" со­вершил семимесячный рейс во Владивосток. Затем — служба в Совторгфлоте, боевые рейсы во время Великой Отечественной войны, героическая гибель в нояб­ре 1942 г. во время рейса из Рейкьявика в Мурманск, после атак фашистских самолетов и захват в 1943 г. германской подводной лодкой немногих спасшихся из членов экипажа во время зимовки на о. Надежда. Так закончилась почти 40-летняя служба парохода, герои­ческая судьба которого еще ждет своего историка...

В числе инициативных и плановых работ на двух новых додредноутах за время зимовки во льдах механическое заряжание в 203-мм башенных установ­ках было переделано на более скорое ручное. Вообще, лейтмотивом всех работ было увеличение скорост­рельности. Мысль о том, что первый же залп в бою мо­жет решить исход боя, теперь хорошо усвоили на фло­те. Во всех башенных установках кораблей бригады, включая и "Андрея Первозванного", окончательно ус­тановили подвергавшиеся для того неоднократным пе­ределкам муфты Дженни.

Изделия малоосвоенного в отечественном су­достроении точного приборостроения, эти муфты зас­тавили немало помучиться взявшийся за их поставку Путиловский завод. Испытанные в кампанию 1912 г. они обнаружили большие мертвые хода, часто лома­лись и расстраивались, не давали малых скоростей и всеми подобными неполадками положительно изму­чили артиллеристов. Только к весне 1913 г., карди­нально переделанные, муфты при­обрели конструкцию, которая вполне удовлетворяла своему на­значению и в таком же виде была принята и для дредноутов. Теперь муфты, как говорилось в отчете бригады линейных кораблей за 1913 г., "в большой степени" улучшили наводку орудий, и ко­рабли готовились к предстоящим стрельбам. Постоянными были тренировки наводчиков на ско­рость стрельбы и обучение плу­тонговых командиров самостоя­тельному управлению огнем.

1 апреля "Андрей Перво­званный" со всей бригадой (кроме "Славы") начал кампанию. Корабли готовились к предстоящим экзаменам на полную боевую го­товность. 5 апреля вице-адмирала Н.С. Маньковского еще в марте назначенного Главным команди­ром Севастопольского порта, в должности начальника бригады сменил контр-адмирал барон В.Н. Ферзен (1858-1917) почти тотчас же произ­веденный в вице-адмирала.

Всего лишь на полгода моложе своего предмест­ника (значит об "омоложении" кадров речь идти не мог­ла) барон Ферзен получил самую почетную на действу­ющем флоте должность, несомненно, в силу всегда остающихся скрытыми придворных интриг. Хотя и со­вершив 15 мая 1905 г. прорыв сквозь кольцо японских крейсеров на крейсере "Изумруд", он по заключению следственной комиссии, не отличился выполнением сво­его воинского долго в день цусимского боя. В частно­сти, в отличие от других кораблей, "Изумруд" под ко­мандованием барона почему-то не сумел спасти ни одного человека с погибшего броненосца "Ослябя", а затем — и "Императора Александра III", место гибели которого крейсер проходил, догоняя эскадру. После прорыва барон, поддавшись неоправданным страхам, побоялся идти прямо во Владивосток. В бухте Св. Вла­димира он посадил крейсер на камни и взорвал его без всяких сколько-либо осязаемых причин. Командир под­лежал ответственности, за постановку крейсера на мель в бухте Св. Владимира ночью 17 мая, так и за ничем не оправданное его уничтожение. Но у императора были свои понятия об офицерской чести и воинском долге. Он наградил опростоволосившегося барона золотой саб­лей с подписью "за храбрость" и в том же 1905 г. произ­вел в капитаны 1 ранга, а в 1906 г. назначил команди­ром Владивостокского порта. Флоту, как выразились бы его ветераны, была дана пощечина, а офицерам по­казан пример императорского неуважения к чести и долгу. Обеспечили и дальнейшее продвижение барона по флагманским ступеням карьеры. И вот теперь нака­нуне, как всем было хорошо понятно, почти неизбежно­го столкновения с Германией он стоял во главе главно­го боевого соединения флота.

Примерами подобной кадровой политики импе­ратора, который, словно играя в солдатики, с легкос­тью продвигал своих любимцев на ответственейшие командные должности и так же просто убирал лиц, чем-то ему лично не угодных или неприятных, пере­полнена вся история царствования этого (в наши дни ставшего уже "святым") "самодержца". За все это ар­мии и флоту предстояло расплачиваться неудачами, поражениями, бесцельно пролитой кровью и напрас­ной гибелью людей в разразившейся вскоре войне.

Но люди флота, не посвященные в тайны этой по существу предательской деятельности императора, про­должали в большинстве своем верить в самодержавие, в его священные права и благородные устремления на пользу и славу своего отечества. С новой энергией дей­ствовал Командующий морскими силами Балтийского моря Н.О. Эссен, произведенный 14 апреля 1913 г. в полные адмиралы. 19 апреля "Андрей Первозванный", "Император Павел I", "Цесаревич" и "Рюрик" во вре­мя перехода в Ревель совершали пробу машин. Здесь, выходя в море, продолжали боевую подготовку. Пере­рыв был сделан только для похода 4 мая в Кронштадт, где два самых мощных корабля русского флота в числе других были представлены для осмотра членам Госу­дарственной Думы. 24 мая "Андрей Первозванный" в составе всей бригады участвовал в совместном эскад­ренном маневрировании с бригадой крейсеров, учебно-артиллерийским отрядом, заградителями и миноносца­ми. 10 июня в том же составе бригада участвовала в торжествах освящения "в высочайшем присутствии" сооруженного на пожертвования всего флота Морского собора в Кронштадте.

В продолжение всего июня "Андрей Первозван­ный", как и остальные корабли бригады, был занят все усиливавшимися в интенсивности боевыми артиллерийс­кими стрельбами. Как отмечалось в "Отчете бригады линейных кораблей эскадры Балтийского моря за 1913 г.", скорострельность первой полубригады увеличилась почти в два раза. Изнуряющие всех труды по усовершен­ствованию наводки, прицелов и подачи боеприпасов на кораблях принесли свои осязаемые результаты: корабли полубригады "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" своим метким огнем 4 июля по щиту, буксиро­вавшемуся "Славой", вызвали неподдельный восторг у императора, наблюдавшего за стрельбой с "Рюрика". По возвращении на ревельский рейд император на борту яхты "Штандарт" устроил в полдень завтрак для адми­ралов и командиров кораблей.

После стрельб 4 июля император на "Штандар­те", конвоируемый линейной бригадой, отправился из Ревеля в Кокшхер. 12 июля бригада пополнила запас угля, а "Андрей Первозванный" прошел докование в Кронштадте. В результате боевой стрельбы с расстоя­ния 88 каб. на "Андрее Первозванном" пришлось за­менять прогнувшиеся подъемные винты 203-мм казе­матных орудий. 22 июля "Андрей Первозванный" вместе с бригадой участвовал в торжествах открытия в Кронштадте памятника адмиралу С.О. Макарову. О многом напоминала, от многого предостерегала, воз­несенная на Якорной площадью словно над океанским простором и обращенная к Морскому собору бронзо­вая фигура адмирала-патриота, адмирала-ученого, адмирала-мореплавателя. Вместе с ней в бронзе был увековечен многократно повторявшийся адмиралом, но упорно забывавшийся девиз "Помни войну".

2 августа полубригадную стрельбу демонстри­ровали великому князю Кириллу Владимировичу (1876-1938, Париж), который в 1904 г. состоял в шта­бе С.О. Макарова и чудом спасся при гибели "Петро­павловска". Корабли стреляли по щитам, буксировав­шимися крейсерами "на переменных и неизвестных ходах". Остальные стрельбы, проведенные в августе, подтвердили значительно возросший уровень артилле­рийской подготовки кораблей. Окончив курс стрельб 17 августа начали "малые маневры" — отработку отдельных эволюции, плавания без огней, отражение атак миноносцев, опыты плавания под проводкой тральщиков и другие упражнения, работы и задачи, необходимые для всестороннего владения боевой под­готовкой и морской практикой.

27 августа—21 сентября 1913 г. благодаря энер­гичным настояниям И.О. Эссена перед Морским мини­стром о необходимости для кораблей полномасштаб­ного практического заграничного плавания флот, пройдя все Балтийское морс, вышел в Северное море, пролив Ла-Манш и Бискайский залив. Необходимость плавания И.О. Эссен в докладе министру от 25 июня обосновывал важностью устранения той сложившейся несправедливости, в результате которой заграничные плавания (с учебными целями) совершают только ре­зервные крейсера. Тем самым умаляется престиж службы для офицеров действующей -эскадры, где усло­вия "несравненно тяжелее и где в то же время жела­тельно иметь лучший личный состав".

В 4 часа утра 27 августа из Ревеля вышли бри­гада линейных кораблей (флаг вице-адмирала барона Ферзена на "Андрее Первозванным"), бригада крейсе­ров (брейд-вымпел временно командующего капитана 1 ранга А.С. Максимова на "Громобое"). Эти восемь кораблей днем 28 августа у о. Борнхольм встретились с миноносцами прежнего Особого полудивизиона (с 1912 г. они числились головными в 1-4-х дивизионах) "Пограничник", "Сибирский стрелок", "Охотник", "Генерал Кондратенко" и походный строй изменили. Впереди шла бригада крейсеров (интервалы между ко­раблями 2 каб.), за ними в кильватер — три минонос­ца, Четвертый держался на траверзе флагманского "Рюрика" (флаг Н.О. Эссена). Он в расстоянии 3-4 мили от строя крейсеров и миноносцев вел за собой линейные корабли. Отряд в назначен­ное время — с 2 до 5 час. утра станциями "Громобоя" и "Андрея Первозванного" поддерживал ра­диосвязь с береговыми станциями "Тапсалъ" и "Гельсингфорс".

Для возможности постоян­ной связи "Громобой" и "Андрей Первозванный" должны были вы­зывать береговые станции с 12 до 1 часа дня. При неудаче связи вызов должны были делать береговые станции. Связь поддерживалась бесперебойно и когда пришло вре­мя, "до высочайшего сведения" было доведено, что Главные силы в 2 часа ночи 30 августа прошли мыс Скаген. Заградители "Амур". "Енисей" и миноносцы "Гайда­мак", "Уссуриец", "Финн" 29 ав­густа пришли в Христианию, где будут находиться три дня. Это было волнующий исторический мо­мент: после стоянки у Скагена в 1904 г. эскадры З.П. Рожественского, флот впервые выходил в Северное море. Подробности визитов в про­ливах других русских миноносцев приведены в книге автора "Эскадренные миноносцы класса "Доброво­лец" (СПб., 1999. С. 94-98), всего в обходе датских, норвежских и шведских берегов участвовали 13 эс­минцев 1-го и 2-го дивизионов, разделившихся на че­тыре группы. Необходимо также уточнить, что в отли­чие от ошибочно сказанного в книгах автора о "Добровольцах" и "Цесаревиче", единственный тогда в русском флоте турбинный и один из самых скорост­ных в мире эсминец "Новик", хотя и был прикоманди­рован к бригаде крейсеров, но в походе не участво­вал, так как с 11 мая по 1 сентября 1913г.. находясь в Штеттине и Свинемюнде, был занят заменой котлов.

Утром 1 сентября с "Рюрика" дважды 17 выстре­лами отвечали на салюты встреченных дредноутов типа "Орион" — сначала одного, затем двух. Еще два таких же или похожих корабля по пять башен для 343-мм орудий — встретились около 11 часов утра. Они шли под флагом вице-адмирала Уоррендера, который в 1912 г. возглавлял английскую эскадру, посетившую Ревель, Как бесконечно далеко уступала русская бри­гада из четырех додредноутов силам британского фло­та, насчитывавшего вместе с "Дредноутом" уже 16, а с линейными крейсерами —до 25 кораблей этого нового класса. В постройке находилось еще до 14 таких кораб­лей! В России же строилось только четыре дредноута.

По крейсерам же и миноносцам английское пре­восходство было неисчислимо. Но время было иное. В отличие от дней русско-японской войны, когда Англия явно не питала к России дружественных чувств, при­шло время сближения. Обострение англо-германского соперничества в мире заставляло Англию искать дружбу с Россией. Под знаком этой налаживающейся дружбы прошел и визит русских кораблей.

У о. Уайт с его выделяющимися белыми скала­ми, за которым скрывался знаменитый Спитхедский рейд с главной базой флота — Портсмут, идя под южным берегом Великобритании, продолжили курс пря­мо на запад. Так, днем 1 сентября пришли к располо­женному на остром мысу залива Портланду — на меридиане 2,5° западной долготы. Здесь располага­лась главная база Флота Канала. На внешнем рейде нашу эскадру встречали стоявшие на якорях три ли­нейных корабля-додредноута во главе с "Кинг Эдвард VII", ближайшим аналогом "Андрея Первозванного". В полукруглой искусственной гавани, отгороженной от моря двумя береговыми молами, стояли четыре додредноута, два легких 25-узловых крейсера, группа миноносцев и исполнявший роль флагмана IV эскадры знаменитый "Дредноут". Русским кораблям отвели место в центральной части гавани ближе к берегу. Эту диспозицию получили от прибывшего на катере морс­кого агента капитана 1 ранга Волкова. С ним был штурманский офицер "Дредноута", сообщивший, что такие же катера направлены к каждому кораблю для указания его места. Они же установили отставшую на 11 часов из за аварии "Палладу" (англичанам сказа­ли, что она выполняла особое поручение) и пришед­ший 2 сентября транспорт "Рига" с мясом в рефриже­раторах и другими запасами.

Общение с англичанами помогли обеспечивать секретарь генерального консула в Лондоне (посол на­ходился в отпуске) и офицер английского флота мич­ман Моррей, прекрасно говоривший по-русски. (Его отец длительное время служил дипломатом в России).

Внимание и предупредительность англичан пре­взошли все встречавшиеся прежде примеры. Командо­вание базы отказалось даже от общепринятой платы за воду, полученную на кораблях. По полной программе совершались обмены визитами, приемами, торже­ственными обедами и завтраками. "Корабли эскадры, — писал в своем отчете Н.О. Эссен, — были распреде­лены между английскими судами по одному или по два, или по два на каждый английский корабль". Это позволяло сократить череду визитов обменами только с офицерами прикрепленных друг к друг кораблей. На приемах, по английскому обычаю обменялись здрави­цами в честь царствующих монархов — короля Георга V и российского императора.

3 сентября на приеме от города присутствовало до 700 человек, 4-го на сеансе в местном кинематогра­фе было приглашено 400 матросов с русской эскадры. 3 и 4-го оркестр с "Рюрика" по просьбе местных влас­тей играл в большом крытом павильоне на конце мола в Веймуте. Из приемов особенно запомнился городу вечер с танцами на "Рюрике" 5 сентября, когда ко­рабль принял 300 гостей. Команды кораблей с 2 по 5 сентября увольняли на берег по отделениям, некото­рым избранным разрешали поездки в Лондон. Поведе­ние матросов признавалось заметно улучшившимся, "особого пьянства не было". Но из 6970 матросов, увольнявшихся на берег, на корабли не вернулось 59. Многие, как предполагали, попали в руки вербовщи­ков для пополнения команд иностранных судов. 3 че­ловека сбежало и с "Андрея Первозванного".

В духе уже совершившегося альянса происходи­ли и проводы русской эстрады. Как знак дружеских чувств англичан к России состоялась передача на "Рю­рике" образа Св. Благоверного Великого князя Алек­сандра Невского, увезенного при взятии на Балтике крепости Бомарзунд в 1854 г. При уходе эскадры днем 7 сентября прощальный салют флагу адмирала был сделан адмиралом Бриггсом с "Дредноута", а затем и береговой батареей. Тем же числом в 21 выстрел отве­чали им с "Рюрика". Путь у ворот Атлантики — на границе Бискайского залива прошел в почти штиле­вом состоянии моря. На подходе к Бресту "Адмирал Макаров", словно желая побывать на строившей его французской верфи "Форж и Шантье", вышел из строя из-за неисправности рулевого привода. Чтобы не за­держивать движение эскадры, аварийный корабль для исправления повреждения поставили концевым в ко­лоне крейсеров. В пути перестроились согласно диспо­зиции стоянки в порту, заранее сообщенной француза­ми. На рейде Бреста, выполняя салют нации, вошли в 11 часов утра. На салют отвечала береговая артилле­рия. Затем с "Рюрика" ответили на салют начальника 2-й эскадры вице-адмирала де Морроля.

Визит прошел в такой же, как и в Портсмуте, об­становка дружбы, внимания и предупредительности, усиленной еще и обстоятельством официального рус­ско-французского союза. Символичен был подарок ус­тановленный на "Рюрике" в адмиралтейской столовой. Это был поясной бюст женщины, символизирующий Францию. В то же время обнаружился и неистребимый меркантилизм французской буржуазной власти. С рус­ских союзников не забыли взять деньги за воду, взыс­кать пошлину за пользование услугами лоцманов (хотя корабли входили самостоятельно), а также за уголь, ко­торый был доставлен на зафрахтованных за счет рус­ского морского министерства пароходах. Впрочем, французский флот старался загладить топорные "лю­безности" своей бюрократии. Для сообщения с берегом русской эскадре (чтобы не сильно изнашивать свои ка­тера и шлюпки) была предоставлена снабженная наве­сом старая канонерская лодка, а для удобства погрузки угля на "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" с их неимоверно выступающими за борт казематны­ми орудиями были приведены пустые баржи, взявшие на себя роль плавучих кранцев между кораблями и па­роходами с углем.

Получая множество приглашений на торжества и чествования, Н. О. Эссен с трудом смог найти время для ответного приема на "Рюрике", и старался только соблюсти баланс в размахе и резонансе чествований в отношениях с французской и английской сторонами. Впрочем, для офицеров и гардемаринов, плавающих на кораблях эскадры, визит в главный французский военный порт в отличие от отдаленной английской базы представлял особый, интерес осмотром старин­ной крепости и посещением построенного в 1911 г. французского дредноута "Жан Бар" — шестибашенного корабля с 12 305-мм орудиями. После встречи с "Мольтке'" в Ревеле, с "Дредноутом" в Портланде. знакомство с "Жан Баром", наверное, немало возбу­дило толков среди офицеров и гардемаринов о типе рационального корабля современности. Наличие по­лубака, линейно-возвышенных концевых башен и бортовых на палубе полубака, как весь силуэт кораб­ля, резко ушедший от прежней французской "экзотич­ности", давали немало примеров отказа от рутины прошлого. И приходилось лишь сожалеть о финансо­вой невозможности реализации этих примеров на оте­чественных кораблях. Опыт "Андрея Первозванно­го" (поход дал тому новые доказательства) подтверждал, что строившимся отечественным дред­ноутам будет очень нехватать полубака.

Брест покинули 12 сентября, Сначала в 6 часов утра ушел транспорт "Рига", за­тем линкоры и крейсера, а потом уже в 2 часа дня миноносцы, про­шедшие внутренним фарватером. Они догнали эскадру у о. Уессан, словно поставленного природой на границе Бискайского залива и вод канала (пролива Ла-Манш). Необходимость сбережения топ­лива (только на пути Кронштадт-Брест сожги в топках кораблей 9000 т угля) заставила адмирала изменить планы и послать линей­ные корабли с "Охотником" и "Сибирским стрелком" сразу в Христианзанд. Сам же он с крей­серами и двумя другими минонос­цами отправился в Ставангер. куда и прибыл днем 15 сентября. В окружении отвесных скал глубоководного фиорда с трудом нашли якорное место с глубинами 25-40 сажен, то есть почти на пределе нормальной стоянки, что было почти на пре­деле норм, рекомендуемой морс­кой практикой. Офицерам и гардемаринам крейсеров неска­занно повезло -- адмирал на двух миноносцах - своем люби­мом "Пограничнике" и "Генера­ле Кондратенко" — устроил экс­курсию вглубь знамен итого своими красотами (отвесные скалы высотой до 1000 м) Лизе-фиорда. 17-узловым ходом мино­носцы прошли его за 2.5 часа.

Бригада линейных кораб­лей с транспортом "Рига" и миноносцами пришла в Христианзанд днем 15 сентября. Проделав необходи­мый обмен салютами и визитами должностных лиц, в уютном норвежском городе провели 3 памятных дня. Это, правда, не была Христиания — столица страны. переименованная впоследствии в Осло, но и здесь хва­тало красот природы, которыми так безмерно была бо­гата лежащая у моря уникальная горная страна. Здесь демократические устремления общества, только что добившегося расторжения унии его со Швецией, соче­тались с удивительными спокойствием, чистотой и по­рядком. Достоинства Норвегии оценили и скрывавши­еся на эскадре диссиденты — в последнее увольнение с берега на свои корабли не вернулись два человека.

Транспорт "Рига" вышел из Христианзанда днем 17 сентября, а вся бригада — на следующий день. Тогда же встретили крейсер "Богатырь", с которого приняли письма и казенные бумаги. Корабль с мая, по­вторяя опыт гардемаринской эскадры, совершил учеб­но-тренировочное плавание с находящимися па борту 204 юнгами. Это была новая форма восполнения про­должавшегося некомплекта команды. 19 сентября со­единившаяся эскадра 13-узловой скоростью прошла северную оконечность о. Бельт. К вечеру у о. Лангеланд, где когда то собиралась эскадра З.П. Рожественского, пропустили крейсера вперед, утром мино­вали северную оконечность о. Борнхольм, днем определились по южной оконечности о. Эланд. К вече­ру 21 сентября обе бригады встали на ревельском рей­де по диспозиции. Ночью прибыл шедший самостоя­тельно транспорт "Рига".

Как оказалось, в течение 300,5 часов линейные корабли прошли 3520 миль со средней скоростью 11,7 уз; крейсера за 312,5 часов прошли 3680 миль.

Вместе с неоспоримым эффектом практики пла­вания, опыта управления техникой, расширением об­щего кругозора знаний о мире, поход выявил и два озадачивших всех обстоятельства: "Андрей Перво­званный", как и "Слава", проявил себя таким же не­уемным "углепожирателем", каким сама она в гарде­маринском отряде была в сравнении с более экономичным "Цесаревичем". Там дело объяснялось просто: МТК, склонный подчас к скоропалительным решениям, диктовавшимся необдуманной "экономи­ей", при постройке "Славы" отменил экономайзеры-утилизаторы тепла продуктов горения угля в топках котлов. На "Цесаревиче" уже изготовленные к тому времени экономайзеры завод Форж и Шантье ликви­дировать не позволил. На эффект экономайзеров, ко­торые имел "Цесаревич" и которых не было на "Сла­ве", прямо указывалось в отчете Н.О. Эссена. Переход до Портланда длительностью 133 часа, или 5,5 суток, составивший 1530 миль со скоростью 11,5 узлов вызвал на "Славе" расход угля более 1000 т. В момент ухода вместе с углем, принятым на палубу, "Слава" имела запас почти 1300 т. На подходе же к Портланду в угольных ямах насчитывалось 270 т.

Повторилась ли теперь на "Андрее Первозван­ном" та же история, что на "Славе", сыграли ли роль бесспорно более высокая культура машиностроитель­ного производства Балтийского завода, или прояви­лись какие-то другие обстоятельства (различие в подготовке кочегаров, отсутствие дозированного под­брасывания угля) — неизвестно. Следствием же этой аномалии явились ограниченные возможности для проведения в пути широких маневров. Транспортов же с углем Н.О. Эссен брать с собой в Европу почему то не захотел. И, наверное, зря. Флот мог восстановить полезные навыки погрузки угля в море, которые до виртуозности пришлось отработать на эскадре З.П. Рожественского.

Подтвердились и худшие опасения о мореходно­сти кораблей. Не имея полубака, они держались на волнении гораздо хуже Славы", "Цесаревича" и крей­серов. В отчете Н.О. Эссена о плавании говорилось, что при выходе из Бреста утром 12 сентября корабли встретили "пологую, но довольно крупную зыбь от W". Крейсера и броненосцы типа "Цесаревич" хорошо держались на этой зыби, "почти не принимая воду на бак". Это значило, что новые крейсера типа "Баян", несмотря на вдвое меньшую величину, чем "Громобой" первое испытание океаном выдержали вполне успешно ("Громобой" был проверен еще в Ти­хом океане). Иначе показали себя, казалось бы, значи­тельно более современные и усовершенствованные додредноуты. По признанию Н.О. Эссена, линейные корабли типа "Андрей Первозванный" "уходили в воду до бака, и не только брызги, но и волны вкатыва­лись на бак, так что вряд ли удалось бы действовать носовой 12-дм. башней".

Признав неудовлетворительной мореходность новых кораблей, Н.О. Эссен воздерживается, однако, от предостережения касающихся ожидаемой мореход­ности дредноутов и конструктивных мерах, которые на них следовало бы предпринять. Важнейший опыт в оче­редной раз остался без внимания всей верхушки морс­кого министерства и самого императора, который ника­ких плодов размышлений, кроме обычного знака своего царственного рассмотрения (в виде наклонной палочки из школьных прописей с двумя точками в виде %) на докладе Н. О. Эссена также не оставил. Высокая оценка похода, данная Н.О. Эссеном, приведена в кни­ге автора "Эскадренные миноносцы класса "Доброво­лец" (СПб., 1999. С. 98). Матросы, писал в своем отче­те Н.О. Эссен, своими глазами увидели "что за границей далеко не так хорошо и свободно, как об этом говорится на родине". Остается пожалеть о том, что всецело захваченный заботами флота, адмирал не ви­дел необходимости в проведении целенаправленной пропагандистской работы среди матросов.

По счастью, флот с прежним напряжением нара­щивал боевую подготовку. Весь 1913 год, прошедший под знаком торжеств 300-летия дома Романовых, был окрашен и тревожным ожиданием новых вспышек в продолжавшейся оставаться напряженной международ­ной обстановке. Бездумно растратив свой морской и военный потенциал в ненужной для России войне на Дальнем Востоке, страна все еще не успевала восста­новить свою военную мощь и оказывалась неспособной отстоять интересы на более близких к центру западных границах. Отсюда "дипломатическая цусима" 1908 г., когда под давлением доброго кузена Вилли Николаю II, погубившему на востоке и армию и флот, пришлось "сдать" Боснию и Герцеговину, аннексированную Ав­стро-Венгрией. Последовавшие вскоре две балканские войны — в 1912 г. Болгарии, Сербии, Греции и Черно­гории против Турции, а в 1913г. — бывших союзни­ков против Болгарии и, наконец, резкое усиление гер­манского проникновения в Турцию, где германские инструкторы получили контроль над армией, постави­ли Россию в крайне затруднительное положение.

Из-за неготовности вооруженных сил приходи­лось прилагать неимоверные усилия по предотвраще­нию мировой войны. Ради этого 18 октября 1913 г. пришлось еще раз отступить под нажимом австро-гер­манского блока. Сербия, по совету опять оказавшейся неготовой к войне России, освободила территорию Ал­бании. Угроза столкновения с блоком центральных держав весь год маячила на западных границах Рос­сии. Обострилась борьба за формирование военных блоков, в которой Англия упорно уклонялась от реши­тельного присоединения к той или иной стороне. С Рос­сией ее объединяло лишь общее стремление вырвать Турцию из-под влияния Германии. В то же время Рос­сия вплоть на начало войны не была уверена, что Ан­глия выступит на ее стороне. (История дипломатии). И флот, находясь по существу на пороховой бочке не пе­рестававшей тлеть в командах революционной пропа­ганды, в обстановке являвшихся в мире новых и новых очагов обострения международной напряжен­ности, должен был прилагать все силы к повышению боеготовности.

В эти последние предвоенные годы корабли, на­конец, получили соответствующую ее задачам техни­ку - Горек был этот парадокс: корабли, начатые пост­ройкой до войны с Японией, подготовить к бою удалось только к новой войне. Ведь до последних дней 1913 года не удавалось справиться с прицельными приспособлениями. Их рассогласование происходило от заранее не проверенного стрельбой крепления опти­ческих прицелов, теперь же усовершенствованные прицелы давали искаженные показания из-за установки на них оказавшихся слишком тяжелыми но­вых указателей высоты прицела системы Гейслера. Из-за этого в продолжении 1912 г. и боль­шей части 1913г. происходили сбои в стрельбе. а артиллерийские офицеры терялись в догадках о причинах неполадок. В конце концов только зимой 1914 г. Металлический завод установил на орудия совершенно новые прицелы.

Еще большие и также надолго затянув­шиеся конструктивные переделки были вызва­ны в сложном комплексе системы заряжания 203-мм орудий, которая оказалась "крайне гро­моздка, сложна и ненадежна". И остается лишь пожалеть, что огромный труд, затраченный на доработку этих по существу опытных устано­вок, не был приложен к неизмеримо более эф­фективному решению — замене всех ненадеж­ных 203-мм башен на хотя бы две достаточно отработанные 305-мм. Это был вполне реаль­ный путь резкого увеличения мощи додредноутов. МГШ, уверенно манипулируя башнями с 356-406-мм орудиями для будущих гигантов флота, не находил времени для коренного об­новления додредноутов. Время вынужденных обстановкой смелых, но запоздалых решений, вроде сверхдальних 305-мм открытых устано­вок для церельской батареи (их могли бы при­менить и на додредноутах) или переоборудова­ния подводной лодки "Акула" под заградитель — еще не наступило.

И тем не менее вынужденный доволь­ствоваться тем вооружением, которое было на­значено по проекту, корабль в отличие от времен рус­ско-японской войны обладал теперь другой техникой. позволявшей существенно увеличить мощь артилле­рийского огня и его эффективность. На кораблях зас­луженно гордились успехами в стрельбах, новыми при­борами управления огнем, отлично действующими "звучащими" радиостанциями, позволяющими под­держивать связь с кораблями Черноморского флота, системой раздельного наведения орудий, повышавших скорость и точность стрельбы, усовершенствованными Обуховским заводом стреляющими приспособлениями и приборами гальванической стрельбы, устранивши­ми возможность нередко происходивших осечек.

В заботах о доведении до полного совершенства множества воплощенных на кораблях усовершенство­ваний техники, прерывавшихся учениями и стрельбами, прошли на бригаде 1913 и середина 1914 года. 23 ок­тября провели экзамены плававшим на эскадре кора­бельным гардемаринам. Приобретение ими школы морского плавания в условиях бригадной службы было признано более действенным способом обучения офи­церских кадров, чем прежние плавания на кораблях гардемаринской эскадры. Из свежеиспеченных мичма­нов производства 1913 г. на "Андрей Первозванный" пришли оставшиеся на нем до 1916 г. М.А. Береснсвич, механики Е.В. Венедиктов, М.К. Тверской. В 1914 г. корабль получил мичманов Т.Т. Воробьева (1894-1917). И. М. Бородина (1891-?). П.С. Калакуцкого (1892-?), А.Б. Костылева (1892-?), механика Э.Я. Авика (1891-1948. Таллин). В 1915 г. при­шли мичманы Б.В. Мусселиус (1891-?). А.А. Шамов (1894-?). механик М.К. Ива­нов (1871-?).

Подвижка произошла и на верхних ступенях спис­ка офицеров корабля. Ко­мандиром с 1912 по 1915 г. был капитан 1 ранга А.П. Зеленой (1872-1922). сделав­шийся в 1919-1920 г. началь­ником морских сил Балтийс­кого моря. Старший офицер в 1906-1912 гг. капитан 2 ранга М.Н. Алеамбаров, уйдя с корабля, в 1912-1913 г. командовал эскадренным миноносцем "Инженер-механик Дмитриев", в 1913-1914 гг. "Финном", с 1915 г. новейшим "Автроилом". Новым старшим офице­ром в декабре 1913 г. стал просвещенный офицер (Академия 1910 г.. Штурманский класс 1910 г.) с Порт-Артурским опытом капитан 2 ранга Дмитрий Иосифович Дараган (1884-1978, Хельсинки), чей жиз­ненный путь вполне мог быть зеркалом судьбы офице­ра той эпохи. Флагманским артиллерийским офице­ром бригады в 1911-1913 гг. и штаба Морских сил Балтийского моря в 1913-1915 гг. был прежний ар­тиллерист "Андрея Первозванного" В.И. Свиньин (1882-1915). Далекие полярные исследования от стро­евой офицерской карьеры совлекли 2-го минного офицера Н.А. фон Транзе (1886-1960, США). Он стал помощником начальника гидрографической экспеди­ции, прославившей Россию своими плаваниями и от­крытиями на ледокольных судах "Вайгач" и "Тай­мыр". Окончил в 1914 г. Морскую академию и стал ведущим оператором штаба Морских сил Балтийско­го моря бывший младший артиллерийский офицер "Андрея Первозванного" капитан 2 ранга князь Ми­хаил Борисович Черкасский (1882-1918). Были, как еще предстоит увидеть, в судьбе корабля и другие выдающиеся личности.

После обучения гардемаринов весь флот снова погрузился во всестороннюю проверку боевой готов­ности и завершения курса стрельб и маневров. Кораб­ли совершали ночные плавания без огней по обстоя­тельствам военного времени. В разных условиях походного строя и стоянки производили отражения минных атак, опыты взаимной буксировки и другие упражнения, необходимые в бою и в морском походе. 12 октября "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" провели опытовые стрельбы новыми фугасными снарядами. 29 октября на переходе в Гельсинг­форс проверяли полную скорость. Она по числу оборо­тов составила для ''Андрея Первозванного 17,25, а для ''Императора Павла I" 17,6 уз. I ноября оба корабля вступили в вооруженный резерв в Гельсингфорсе. Главнейшей из признанных неотложными работ насту­пившей зимы стала установка и замена всех прицелов башенных орудий на новые, имевшие усовершенство­ванную упрочненную конструкцию.

Зима 1913-1914 г. завершала в затянувшуюся как никогда, достройку кораблей. Но время было упу­щено — обстановка надвигавшегося мирового пожара уже не оставляла времени для усовершенствований. С первого дня кампании 1914 г. от флота ожидалось пол­ная боевая готовность. В марте была проведена бес­прецедентная акция — опыт стратегического вывода линейных кораблей во льдах из Свеаборга. Для ее осу­ществления по предложению начальника оперативно­го отдела штаба командующего флотом капитана 1 ранга А.В. Колчака флоту был предоставлен ледокол "Ермак", находившийся в ведении министерства тор­говли и промышленности.

Как никогда напряженно готовился русский флот на случай войны. И в Черном море (см. "Потем­кин", с. 233-235), и на Балтике осуществлялась про­грамма маневров, учений и стрельб. Отражением этой страды стала и выполненная ''Андреем Первозван­ным" особая стрельба. Как явствовало из циркуляра штаба начальника бригады от 25 апреля 1914 г. при проведении стрельбы № 5 "после того как отстреляют­ся все комендоры, артиллерийские унтер-офицеры и желающие офицеры", следовало для практики навод­чиков сделать по одному полному галсу для каждого борта, стреляя всем бортом залпами. Число залпов в минуту должно было составить для калибра 12-дм. — три, 8-дм. — четыре, 120-мм и 75-мм — восемь. Воз­можно, что эта стрельба стала заменой планировав­шееся ранее в Черном море опыта испытаний действи­тельно возможной скорострельности в бою "до полного израсходования боеприпасов" ("Броненосец Потемкин". Р. М. Мельников, Л., 1980, 1981. с. 220).

В середине года срок, отпущенный историей до момента мирового взрыва исчислялся днями. В эти дни вскоре после начала навигации в Финском заливе в Ревель пришло грозное соединение британского фло­та. Встреченные у Оденсхольма 4 июня 1914 г., пара­дную диспозицию на ревельском рейде заняли четыре линейных и два легких крейсера. Возглавлял отряд мо­лодой, подающий надежды флагман контр-адмирал Дэвид Битти (1871-1936). Визит составлял часть широ­кой акции, предпринятой британским правительством на Балтике. Это был звездный поход кораблей, в кото­ром эскадры его величества короля Георга V (1865-1936) почти одновременно бросили якоря на рейдах Бреста (еще в феврале состоялся визит 4 линейных и 2-х легких крейсеров адмирала Битти), Киля (4 линей­ных корабля, 3 легких крейсера), Бергене и Тронхейме (4 крейсера), Христиании, Христианзанде, Копенгаге­не (4 крейсера).

Этот звездный поход кораблей владычицы мо­рей имел цель напомнить другим державам, что Вели­кобритания не позволит решать проблемы мира без ее участия. Россия же в визите Битти видела основание для заключения с Англией такого же союза, какой уже существовал с Францией.

На ревельском рейде корабли, следуя портландскому опыту, были соединены в пары: флагманский на ту пору "Император Павел I" с флагманским "Лайоном", "Андрей Первозванный" с "Принцесс Ройял", "Цесаревич" — с "Куин Мери", "Слава" с "Нью Зиленд". Этот корабль только в декабре 1913 г. вернулся из беспримерного плава­ния, в котором, пройдя за 10 месяцев 45000 миль, посетил почти все британские коло­нии. Но братство общегосу­дарственного союза подпи­сано так и не было — все свелось к привычным нор­мам морской вежливости и предупредительности. Обе стороны соревновались в размахе чествований, офи­циальных обедов на флаг­манских кораблях, но вопрос о союзе остался открытым. Подробно осматривая ко­рабли друзей, русские моря­ки находили немало полез­ных для заимствования усовершенствований из об­ласти быта и морской прак­тики (чудесные высокого тона горны, чрезвычайно удобные уключины, очень мудрая понятная надпись на мостике: "не забывай сво­его заднего мателота" и т. д.).

Некоторые позволяя себе снобизм провинциа­лов, находили, что вокруг "очень мало того, что сле­довало бы нам перенять или что было бы лучше того, что мы имеем сегодня" ("Адмирал Дэвид Битти". Ли­харев Д. В,, СПб, 1997. с. 79). "Зажирало не хуже, чем у нас, раз не желал открываться замок, другой раз прибойник не шел вперед". Да и воды в башне после работы ее гидравлических механизмов скапливалось "порядочно". Что еще могли сказать уязвленные до глубины души русские офицеры с их 17.5-узловыми линкорами об английских кораблях с 28-узловой ско­ростью, недосягаемыми пока что для русских 343-мм орудиями (с подобающей дальностью стрельбы!), с 229-мм толщиной брони, превосходившей не только толщину пояса на "Андрее Первозванном" (216), но и на дредноутах типа "Севастополь" (225 мм). И не без основания англичане, как писал В.А. Белли, строго соблюдая все правила этикета, видя русский флот, со­стоящим из сплошь устаревших кораблей, "смотрели на нас сверху вниз". Изрядно раскачав императорс­кую яхту "Полярная Звезда" с вышедшим для прово­дов императором и оказавшуюся поблизости "Авро­ру", "Кошки адмирала Фишера" растаяли в дымке Финского залива. Вслед им пустили единственный ко­зырь — 36-узловой "Новик".

Ультиматум, который Австро-Венгрия 10/23 июля предъявила Сербии, был равносилен объявлению войны, и Россия трижды в 1909, 1912, 1913г. принуж­денная к уступкам в балканской политике, не могла те­перь оставить без поддержки оказавшиеся под угрозой уничтожения славянское государство. Было ясно и то, что и на Балтике России придется рассчитывать только на собственные силы. Даже ожидавшийся союз со Швецией не состоялся из-за развалившегося династического брака (его обязательства изложены в книге А. А. Игна­тьева "Пятьдесят лет в строю", т. 1. М., 1955, с. 459).

Бесцельно, по давнему трафарету состоялась на Кронштадтском рейде церемония встречи нидерландского броненосного крейсера "Зееланд" под флагом принца Макленберга. Крейсер простоял на Невском рейде в Петербурге с 28 июня по 5 июля. Смелые море­ходы и грозные бойцы, успешно сражавшиеся на мо­рях с англичанами, учившими Петра Великого кораб­лестроительному ремеслу, голландцы теперь не играли видной роли в европейской политике и ничем России помочь не могли. Совсем иной, описанной в романе Л. Соболева "Капитальный ремонт" (М., 1937. с. 162) была встреча на том же Невском рейде французских миноносцев "Стилет", "Тромбон" и яхты "Нарцисс". Главные силы французского отряда дредноуты "Франс" и "Жан Бар", доставившие президента рес­публики Раймона Пуанкаре (1860-1934), были грозны­ми плавучими крепостями и демонстрировали на Кронштадтском рейде мощь верной союзницы России.

Но очень неравны были силы на море. Русские дредноуты, даже будучи достроены, не могли противо­стоять германскому флоту и трудно было ожидать, чтобы французский союзник решился бы на каких-либо условиях даже временно, с имеющимися экипажами, два стоявших на Кронштадтском рейде дредноута пе­редать в состав русского флота. Оставалась только бригада линейных кораблей из двух старых и двух не очень старых додредноутов, с добавлением еще более слабого против дредноутов крейсера "Рюрик". Проти­востоять немцам в открытом бою эти корабли не мог­ли. Только под прикрытием минно-артиллерийской по­зиции еще была возможна какая-то оборона. Но материальное превосходство противника — 144 305-мм и 76 280-мм орудий только на дредноутах и линей­ных крейсерах (и 88 280 и 240-мм пушек на додредноутах) против 16 305-мм и 4 254-мм пушек на русских кораблях (не говоря о крейсерах, флотилиях минонос­цев и подводных лодок) не оставляло сомнений в исхо­де немецкого прорыва в Финский залив.

"Англия — вот кто был спасителем русского флота! Англия — владычица морей, которой доста­точно пошевелить на Спитхэдском рейде орудиями своих дредноутов и линейных крейсеров, чтобы гер­манский флот круто положил руля и заторопился бы в Северное море, охранять от них западное побере­жье. Англия! Лютая мечта Генмора, не имеющего права числить ее в своих планах союзницей. Англия! Благословенное имя, звучащее в кают-компании последней надеждой и иступленной верой в чудо!.. — так говорилось в лучшей, наверное, после "Цуси­мы", советской морской книге писателя Л. Соболе­ва, которой мы, мальчишки 40-х гг, зачитывались между школой, занятиями в Военно-морском клубе, походами на "шестерке" по Волге, старательным, до порчи зрения, конспектированием "Военно-морс­кой подготовки" Кочешкова, "Линейных кораблей в бою" Вильсона и другими видами неумеренной подготовки к безоговорочно выбранной морской службе. Эта книга была истинно патриотична и нельзя было не прочувствовать ту драму, которую флот переживал в полные тягостного ожидания июльские дни 1914 года.

Оставив русских один на один с ожиданием гря­дущей войны, французская эскадра 11 июля отправи­лась из Кронштадта в Швецию. Совершавшая за это время в Европе огромная дипломатическая работа не помогла спасти мир. Опьяневшие от ненависти к сла­вянству, правители Австро-Венгрии утратили все ос­татки разума. Их не удовлетворил примирительный ответ, который сербское правительство направило в Вену. Опора на мощь Германии, стоявшей за спиной австрийских дипломатов, толкнула их на гибельный для Европы шаг: они 15/28 июля по телеграфу объяви­ли войну Сербии.

На следующий день австрийцы бомбардировали Белград. Россия, чтобы поддержать Сербию, объявила мобилизацию. 19 июля/1 августа кайзер Вильгельм II объявил войну России, а 21 июля/3 августа (спеша ре­ализовать план Шлиффена) Франции. 22 июля/4 авгу­ста войну Германии объявила Англия. Балтийский флот, успев за день до объявления войны выставить заграждение, получил возможность "осмотреться".