Wundefwaffe

В составе Флота Открытого моря

 

«Байерн» начал серию ходовых и артиллерийских испытаний 18 марта 1916 г. и проходил их в течение почти 2,5 месяцев. Окончание испытаний 31 мая совпало с датой Ют­ландского сражения.68 Прохождение полного курса боевой подготовки заняло ещё около полутора месяцев, и 15 июля корабль был зачислен в состав Флота Открытого моря. Сверхдредноут стал пятой единицей в III эскадре линкоров («Кёниг», «Кронпринц», «Маркграф», «Гроссер Курфюрст», флаг контр-адмирала Пауля Бенке). Будучи ещё не полностью боеготовым к моменту Ютландского сражения, «Байерн» не принял в нём уча­стия, однако боевой дух его молодого экипажа значительно окреп под влиянием успеш­ных действий в этом грандиозном сражении его собратьев по соединению. 25 июля на но­вый линкор, стоявший вместе с главными силами Флота Открытого моря на якоре в Вильгельмсхафене, нанес визит король Баварии Людвиг III. С 7 по 16 августа «Байерн» являлся флагманским кораблём флота.

После Ютландского сражения, в котором впервые за всю войну померились силами со­единения линкоров противников, немцам стали более ясны слабые места англичан, и гер­манское морское командование начало несколько оптимистичнее смотреть на возмож­ный исход новой встречи главных сил противоборствующих флотов. Июнь, июль и нача­ло августа 1916г. ушли на спешное устранение боевых повреждений, и к середине авгус­та все дредноуты Флота Открытого моря, за исключением линейных крейсеров «Зейдлиц» и «Дерфлингер», пострадавших особенно тяжело, снова были готовы к походу. Штаб флота разработал новую масштабную операцию против Гранд-Флита, в которой действующей приманкой должны были послужить все германские дредноуты, а вышед­ший в море мощный британский флот уничтожен, или сильно сокращён, массированны­ми торпедными ударами множества подводных лодок, заблаговременно развернутых на путях следования британских эскадр на перехват главных сил немцев.

«Байерн», самый мощный корабль флота, был придан отряду линейных крейсеров (I раз­ведывательная группа). В ней после гибели «Лютцова» остались в строю только «Мольтке» и «Фон дер Танн» — отнюдь не сильнейшие корабли, в то время как «Зейдлиц» и «Дерфлин­гер» все ещё ремонтировались. Помимо новейшего сверхдредноута с 15" артиллерией, ко­мандующий Флотом Открытого моря адмирал Рейнхард Шеер выделил в состав авангарда главных сил ещё два линкора из состава III эскадры — «Маркграф» и «Гроссер Курфюрст». Этот сводный отряд (командир — контр-адмирал Фридрих Бёдикер, флаг на «Мольтке») должен был следовать в 20 милях впереди основного ядра линкоров Флота Открытого мо­ря, в состав которого на этот раз не должно было входить ни одного додредноута.

Англичане, благодаря помощи русских союзников ещё с начала войны свободно читав­шие германские коды, получили информацию о готовящейся операции задолго до её начала, и 18 августа 1916г., задень до выхода немцев, Гранд-Флит вышел в море. Далеко не все германские лодки к этому моменту закончили развёртывание, и британский командующий Джон Джеллико потерял от удара из-под воды лишь один лёгкий крейсер — «Ноттингем», торпедированный U-53. Однако и у адмирала Шеера дела сразу пошли далеко не так, как планировалось. Во время выхода из Гельголандской бухты патрулировавшая там британ­ская лодка Е-23 торпедировала линкор «Вестфален», который был вынужден вернуться. Сразу после этого лодка всплыла и радиограммой доложила о точном местонахождении Шеера. У Джеллико было 29 линкоров (из них восемь с 15" артиллерией против одного лишь «Байерна» у немцев) и шесть линейных крейсеров, германский же флот насчитывал теперь лишь 17 линкоров и два линейных крейсера, т.е. был практически вдвое слабее.

Утром 19 августа 1916г. флоты быстро сближались. Видимость была исключительно хорошей и ожидание упорного боя сделалось всеобщим. Однако Шеер не получил от сво­их лодок ещё ни одной радиограммы о выводе из строя хотя бы одного линкора англи­чан. В конце концов он приказал ложиться на обратный курс. И хотя германские лодки U-63 и U-66 потопили на обратном пути ещё один британский лёгкий крейсер («Фалмут»), можно было считать, что операция немцев кончилась неудачей. Первый выход «Байерна» в море не дал ему возможности блеснуть мощью своих огромных орудий.

19 октября 1916 г., ровно через два месяца после того, как «Байерн» вернулся с III эс­кадрой из своего первого и единственного боевого похода на якорную стоянку в устье Яде, его собрат «Баден» был предъявлен к сдаче. Испытания второго германского сверх­дредноута начались 5 ноября и затянулись до февраля будущего года. 14 марта 1917г. он был включён в состав флота и, приняв командующего со всем его штабом, сразу стал, как это было запланировано ещё при его строительстве, флагманским кораблём флота, сме­нив на этом поприще линкор «Фридрих дер Гроссе». В последующие за этим полгода ак­тивность обоих германских сверхдредноутов, как, впрочем, и всех остальных линкоров Флота Открытого моря, ограничивалась эпизодическими учениями и манёврами в Север­ном море до широты Гельголанда, а на Балтике — районом Готенхафен — Данциг.

С осени 1916 г., в то время как всё внимание германского морского командования по­степенно переключилось на подготовку к массированной подводной войне, на кораблях Флота Открытого моря появились первые признаки усталости команд. Однако если на­строение на лёгких силах — подводных лодках, эсминцах и тральщиках, постоянно заня­тых выполнением своих разнообразных заданий в море, было в общем удовлетворитель­ным, то в офицерских каютах и матросских кубриках стоящих на приколе могучих дред­ноутов всё больше утверждались раздражение и апатия. Этому способствовало не только вынужденное бездействие кораблей и их экипажей, но и сокращение продовольственных норм, даже принимая во внимание тот факт, что качество пищи не шло ни в какое срав­нение с довоенным. Наиболее знающих офицеров и опытных старшин-специалистов пе­реводили с дредноутов для формирования экипажей новых подводных лодок, строитель­ство которых с каждым днём набирало обороты. На линкорах, месяц за месяцем отстаи­вавшихся в Вильгельмсхафене, росло разочарование команд в своих бронированных ги­гантах и копился горючий материал для будущих стихийных матросских выступлений. По всему чувствовалось неотвратимое приближение момента исполнения мрачных про­рочеств дальновидного командира «Байерна» Макса Ганна, который 17 мая 1916г., ещё до Ютландского сражения, писал одному из своих друзей: «Только одно может сейчас ещё спасти флот — следует искать боя с главными силами английского флота, даже вбли­зи английского побережья, чего бы это нам не стоило. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Мы должны теперь одним ударом ясно доказать наше право на существование, иначе после войны мы можем собирать наши пожитки...».

Как и все тяжёлые корабли Флота Открытого моря, «Байерн» и «Баден» эпизодически покидали свои стоянки и отправлялись отрабатывать задачи боевой подготовки и совме­стного маневрирования с собратьями в Немецкой бухте или прибрежных районах южной части Балтики. После непродолжительных экзерциций линкоры вновь возвращались к своим бочкам и для их команд продолжали тянуться томительные серые будни...

В начале октября 1917 г. «Байерну» представилась возможность несколько стряхнуть с себя оцепенение последних месяцев. Вместе с III эскадрой линкоров он был включён в состав «Морского отряда особого назначения», задачей которого была переброска, при­крытие и обеспечение десантной операции корпуса генерала фон Катена по захвату ост­ровов Моонзундского архипелага в Балтийском море. Необходимость проведения этой операции диктовалась обстановкой, сложившейся на приморском фланге Восточного фронта после занятия кайзеровской армией Риги 1 сентября 1917 г. Для обеспечения фланга в этом районе от русского контрудара с морского направления германское коман­дование решило вторгнуться морскими силами в Рижский залив и вытеснить оттуда рус­ский флот. С целью обеспечения надежной связи с базами флота через Ирбенский пролив было также необходимо прочно завладеть выходами в Рижский залив и овладеть остро­вами Эзель и Моон. Таким образом, стратегическое значение островов Моонзундского архипелага для сухопутного фронта заключалось в том, что господствовать в Рижском заливе мог только тот, кто владел ими.

Задания разработки комбинированной операции германской армии и флота, в кото­рой «Байерну» довелось впервые обрушить на противника всю мощь своих огромных орудий — операции «Альбион», были даны 17 сентября 1917г. приказом кайзера, в кото­ром говорилось: «Для господства в Рижском заливе и обеспечения фланга Восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских сил Большой Зунд ...».

Германский штаб подошел к планированию предстоящего вторжения на острова с традиционной тщательностью. Были изучены все обстоятельства гео- и гидрографичес­кого характера будущего театра военных действий, скрупулезно обобщены многочислен­ные данные разведки о составе и дислокации противостоящих русских сухопутных и мор­ских сил. С особенным вниманием изучалось состояние береговой обороны и расположе­ние минных заграждений.

24 сентября 1917 г. последовал приказ командующего VIII армией генерала Оскара фон Гутье, послуживший сигналом начала совместной операции выделенной морской группы и десантного корпуса. Для осуществления захвата и удержания островов выделя­лась группировка сухопутных войск, основу которой составляла 42-я пехотная дивизия, усиленная двумя пехотными полками, штурмовыми батальонами, пятью тяжёлыми ар­тиллерийскими батареями, саперными, миномётными, автомобильными и другими под­разделениями и командами — всего 24600 офицеров и нижних чинов при 40 орудиях и 220 пулемётах. Перевозка десантного корпуса морем и её обеспечение возлагались на «Отряд особого назначения» (командующий — вице-адмирал Эрхард Шмидт, флаг на линейном крейсере «Мольтке»), в состав которого входили значительные силы. Помимо «Байерна» с III эскадрой линейных кораблей (четыре линкора класса «Кёниг», флаг контр-адмирала Бенке), оперативная морская группа включала IV эскадру линкоров (пять кораблей клас­са «Кайзер», командующий вице-адмирал Вильгельм Сушон). Десять самых мощных дредноутов Флота Открытого моря были включены в состав эскадры Шмидта не случай­но. Изо всех германских линкоров именно корабли этих двух серий обладали наиболее надёжной конструктивной защитой корпуса, что в обстановке повышенной минной опас­ности на Балтике было особенно актуально для ценных тяжёлых единиц кайзеровского флота, призванных сокрушить своими тяжёлыми орудиями русские береговые батареи и открыть путь штурмовым отрядам вглубь островов. Значительность линейных сил отра­жала также и опасения относительно возможного вступления в дело с русской стороны четырёх дредноутов класса «Севастополь» с их многочисленной и мощной артиллерией. В состав оперативной группы входили также девять лёгких крейсеров, 56 эсминцев и ми­ноносцев, а также большое число тральщиков, подводных лодок и вспомогательных су­дов, всего более 300 кораблей и судов. С воздуха операцию обеспечивали девять дири­жаблей и 94 самолета морской и сухопутной авиации. Собрат «Байерна» — флагманский линкор Флота Открытого моря «Баден» — на время десантной операции на Балтийские острова (6-15 октября 1917 г.) переводился вместе с оставшимися дредноутами в Киль, чтобы парировать возможное вторжение британских морских сил в Балтийское море.

Высадка десанта была запланирована в бухте Тагалахт на западном побережье остро­ва Эзель, единственно пригодной, по расчётам германского командования, для задачи по­добного рода. Только эта бухта была достаточно велика, чтобы вместить весь транспорт­ный флот, обеспечивая одновременно последнему достаточную защиту от ударов против­ника и от господствующих осенью ветров. При входе в бухту находились две русские бе­реговые батареи (№45 — четыре 6"/45 орудия и №46 — два 6"/45 орудия), однако это об­стоятельство скорее рассматривалось немцами как благоприятное, поскольку германский штаб обоснованно полагал встретить в хорошо защищённом артиллерией водном райо­не меньшую плотность минных полей. Обе русские батареи предстояло подавить мощной артиллерией дредноутов ещё до того, как транспорты с войсками приблизятся к месту вы­садки десанта. После этого, согласно планам германского командования, должна была последовать атака на Аренсбург — административный и военный центр архипелага, в то время как германские боевые корабли будут подавлять сопротивление русских морских сил Рижского залива. Для нанесения отвлекающего удара против полуострова Сворбе на­мечалось высадить отвлекающий десант. Ликвидация угрозы флоту в бухте Тагалахт предполагала надежное закрытие пролива Соэлозунд (между островами Эзель и Даго), защищённого русскими минными полями и батареей №34 (четыре 120мм/50 орудия, вве­дена в строй в середине марта 1916 г.). Задача подавления этой небольшой батареи была возложена именно на мощные орудия «Байерна».

Местом сбора флота вторжения была назначена Либава. В предрассветной дымке 11 октября 1917 г. перед ней появились приземистые силуэты десяти линкоров во главе с «Мольтке», только что пришедших из Данцигской бухты, где в Пуциге, защищённом по­луостровом Гала и сетевыми заграждениями, они приняли полный запас угля. Это был сигнал к выступлению главных сил обеспечения операции в направлении Эзеля. Не захо­дя на рейд, дредноуты одной длинной кильватерной колонной двинулись на северо-вос­ток. В полдень за ними последовали транспорты с войсками. Переход осуществлялся 11-12-узловым ходом, с интервалами между судами, достаточными с точки зрения безопас­ности следования в районе повышенной минной опасности.

На закате 11 октября колонна линкоров, охраняемая по обеим сторонам шедшими зиг­загообразными курсами миноносцами 6-й и 8-й флотилий, приблизилась к кромке огром­ного германского минного поля, расположенного западнее Эзеля. Курс держали по вы­сланным вперёд плавучим маякам. Шедшая впереди флотилия тральщиков обследовала путь в полосе шириной 1200 м. Пройдя своё минное поле, флот в 2 часа ночи встал на якорь в семи милях к северу от бухты Тагалахт, в условленной точке, которую в темноте обозначала открытым в сторону моря световым сигналом всплывшая на поверхность подводная лодка, заблаговременно высланная для этого вперёд. В 4 часа утра дредноуты снялись для занятия огневых позиций — «Байерн» к северо-востоку, на траверз мыса Тоффри, III эскадра — для обстрела батареи №46, а IV — для подавления батареи №45 у Тагалахт («Кайзер» и «Принц-регент Луитпольд») и демонстрационного обстрела наибо­лее мощной русской батареи №43 (четыре 12"/52 орудия) на мысе Церель в южной части Эзеля («Кайзерин», «Фридрих дер Гроссе», «Кёниг Альберт»).

На море лежал туман, шла изморозь, видимость была ничтожная. Дул слабый зюйд-зюйд-ост, волнение моря не превышало 1-2 балла. Стояла полная тишина, русская бере­говая артиллерия не подавала никаких признаков жизни. В 5 час. 30 мин. утра «Байерн», ещё не полностью занявший позицию для открытия огня, потряс сильный взрыв. Не­сколько сигнальщиков линкора, нервы которых были на пределе, немедленно доложили о наблюдении перископа подводной лодки, и 150мм артиллерия корабля открыла ураган­ный огонь по неведомому подводному противнику. На флагманском «Мольтке» решили, что «Байерн» уже начал обстрел русских батарей на Тоффри и Памерорт, и командую­щий эскадрой отдал по радио приказ на открытие огня остальным линкорам. Операция «Альбион» началась.

Однако неприятность, случившаяся с «Байерном» в предрассветной мгле, отнюдь не была вызвана успехом торпедной атаки из-под воды. Линкор попал на русское минное за­граждение, выставленное 12 августа 1917 г. с минного заградителя «Припять» и тральщи­ков «Груз» и «№15» (бывший миноносец №208). Через несколько часов на кромке этого заграждения подорвался «Гроссер Курфюрст», а спустя две недели — «Маркграф». Но ес­ли оба «кёнига» получили пробоины в средней части корпуса, обеспеченной развитой си­стемой защиты от подводных взрывов и приняли по 260-280 т воды, то для их более вну­шительного собрата ситуация обернулась гораздо серьёзнее.

«Байерн» был поражен русской миной (якорная гальваноударная «образца 1908 г.» с тротиловым зарядом весом 115 кг) в районе носового отделения траверзных торпедных аппаратов, вне основного контура конструктивной подводной защиты корабля, иными словами, в наиболее неудачном для него месте. Положение усугубилось ещё и тем, что вследствие взрыва мины взорвались 12 баллонов со сжатым воздухом, предназначенным для пуска торпед, где он находился под давлением 30 атмосфер. В результате помимо тор­педного отсека траверзных торпедных аппаратов был затоплен и отсек носового аппара­та, общее количество принятой воды превысило 1000 т, и нос линкора от приложения ог­ромного веса на значительном плече от поперечной оси инерции судна начал быстро ухо­дить под воду. Правда, благодаря совершенной системе спрямления дифферента удалось быстро принять воду в кормовые отсеки и винты корабля остались под водой. Попереч­ная переборка на 117 шпангоуте, отделяющая переднее отделение торпедных аппаратов от погреба боезапаса 15" орудий, выдержала, и затопление корпуса было локализовано. Однако, несмотря на все меры, ослабленные вокруг места взрыва листы обшивки продол­жали медленно пропускать воду, критический дифферент линкора на нос сохранялся, и он в итоге осел в воду по самые клюзы.

Пока аварийные партии корабля продолжали отчаянную борьбу за живучесть и кар­тина распространения воды ещё не приняла угрожающего характера, на линкоре было решено приступать к выполнению боевой задачи. Как уже упоминалось выше, оператив­ная задача «Байерна» и сопровождавшего его лёгкого крейсера «Эмден» заключалась в подавлении русской береговой батареи №34 на мысе Тоффри и поддержке миноносцев, которые должны были пройти Соэлозунд, обозначить в нём проходы, произвести проме­ры Кассарского плеса и поддержать огнём продвижение отвлекающего десанта от Памерорта к Ориссару и далее на остров Моон. В 6 час. утра, в то время как на «Байерне» спешно предпринимались меры по спрямлению подорванного корабля и заводке пласты­ря, флотилия миноносцев подошла на дистанцию 20 кб к Тоффри, была опознана наблюдателями с батареи и подвергнута обстрелу с нее. Флагманский А-28 получил попадание в корму и подводную пробоину. Поврежденный «Байерн» и «Эмден» немедленно откры­ли огонь по батарее и принудили её к молчанию. Однако через 15 минут русская батарея вновь открыла огонь по германским эсминцам и вспомогательным кораблям, промеряю­щим проход к фарватеру Соэлозунда, и вновь подверглась сосредоточенному огню с «Байерна» и «Эмдена», чтобы замолчать, наконец, навсегда.

Подорванный линкор самым малым ходом был доведён до бухты Тагалахт, которая спешно оборудовалась тыловыми подразделениями флота в качестве обустроенной якор­ной стоянки морского отряда вторжения. Здесь, за двойным сетевым заграждением дли­ной 12 км, надёжно перегораживающим вход в бухту от возможных атак неприятельских подводных лодок, силами команды, наконец, завели пластырь на пробоину и установили надёжные подкрепления переборок для восприятия напора принятой воды. Откачка её из затопленных отсеков долго не приносила успеха, и лишь 27 октября, дождавшись относи­тельно подходящей погоды, заметно осевший на нос «Байерн» двинулся в Киль для ре­монта. Однако 500-мильный переход по суровой осенней Балтике в обстановке по-преж­нему высокой минной опасности и активных действий подводных лодок союзников не обошелся без происшествий. Под действием ударов волн и давления огромных масс воды от 9-узлового хода, вызванного опасением торпедной атаки из-под воды, пластырь был сорван и произошло сильное выпучивание переборок, еле-еле сдерживающих воду. Ко­рабль снова принял около 1000 т воды, скорость упала до 4 уз и он с большим трудом был наконец доведён до Киля, куда прибыл 31 октября 1917 г.

«Байерн» был введён в док 3 ноября и оставался в нём почти два месяца — до 27 дека­бря 1917 г. Во время ремонта были не только восстановлены набор и обшивка корпуса в районе минной пробоины, но и демонтированы носовые подводные траверзные торпед­ные аппараты, а их большой отсек разделён несколькими переборками на более мелкие дополнительные водонепроницаемые отсеки (эта же операция была вскоре осуществлена и на «Бадене»). Помимо этого, на корабле была установлена вторая пара 88мм зенитных орудий, также подле кормовой трубы.

 

Взрыв мины, пришедшийся в носу по левому борту на 130 шп, на глубине около 3,5 м ниже ватерлинии (на 1,3 м ниже кромки 200мм поясной брони), разворотил подводный борт на протяжении 10м по длине и 2,5 м по высоте. Площадь пробоины составила 16,5 м2. Поясья обшивки вокруг места взрыва были разорваны, скручены и вдавлены внутрь, их заклепки в радиусе трех метров от краев пробоины вылетели или ослабли. Поясные плиты над местом взрыва устояли, но ослабли; их броневые болты, приходящиеся на нижнюю часть плиты, надорвали рубашку, которая также дала течь. На обшивке борта видна нанесенная для ремонта маркировка шпангоутов, справа видна крышка носового торпедного аппарата левого борта.

Русская мина, которая подстерегла «Байерн» в холодных водах Соэлозунда октябрьским утром 1917 г., была одной из 38932 мин, выставленных русским флотом на Балтике в 1914-1917 гг. В конструктивном отношении она представляла собой полый стальной шар диаметром около 0,8 м, состоящий из верхней и нижней половин. Внутри помещался квадратный ящик из оцинкованного железа со 115 кг тротила, а в верхней части по окружности наружу выходили пять стеклянных колб с электролитом, прикрытых мягкими свинцовыми колпачками. При смятии колпачка во время столкновения корабля с миной стеклянная колба разбивалась и электролит, растекаясь, замыкал электрическую цепь, после чего следовал взрыв заряда ТНТ. В период складского хранения, погрузки или доставки мины к месту установки она покоилась на основании ложкообразной формы, оснащенном роликами для перекатывания всей системы по минным рельсам. Это основание оснащалось также катушкой с тросом, а также механизмом установки мины на заданное углубление и при постановке превращалось в ее якорь.

 

23 апреля 1918г. состоялся последний выход Флота Открытого моря. «Байерн» и «Баден» участвовали в нём (причём «Байерн» — несмотря на лёгкие повреждения, получен­ные им при посадке на мель 15 апреля в устье Яде) — первый как рядовой корабль III ли­нейной эскадры, а второй как флагман флота под флагом адмирала Шеера. Целью опе­рации было уничтожение кораблей союзников, сопровождавших скандинавский конвой. Главные силы флота осуществляли дальнее прикрытие эскадры линейных крейсеров («Гинденбург», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн»), которые долж­ны были нанести мощный удар по части англо-американского флота.

Операция началась с выхода из строя линейного крейсера «Мольтке», до сих пор не­изменно пользовавшегося репутацией наиболее удачливого корабля, который потерпел тяжелую аварию турбины, потерял винт и принял свыше 2000 т воды. На буксире он был отведён в базу, получив по пути торпеду в середину корпуса с британской лодки Е-42. От­ряд линейных крейсеров прошёл в северном направлении до предполагаемого пути кон­воя, но никого не обнаружил, поскольку конвой в 34 судна уже миновал опасное место, а другой конвой в 40 судов только готовился к выходу из Росайта. Единственным резуль­татом этого последнего похода германских тяжёлых кораблей было то, что союзники отодвинули пути своих конвоев ближе к северу.

В конце августа 1918г. «Баден» с кайзером Вильгельмом II на борту, сопровождаемый линейным крейсером «Дерфлингер», а также лёгкими крейсерами «Эмден», «Карлсруэ» и эсминцами, совершил плавание от Вильгельмсхафена до Гельголанда и обратно, причём при возвращении в Куксхафен на нём произошла небольшая поломка в котельном отде­лении, не повлекшая за собой серьёзных последствий. В то же время единственным собы­тием, несколько украсившим монотонные будни «Байерна», стало его временное назна­чение в период с 23 сентября по 3 октября 1918г. флагманским кораблём III эскадры (ко­мандующий вице-адмирал Гуго Крафт).83 ;

11 августа 1918г. флаг адмирала Шеера был спущен на «Бадене». Прославленный ко­мандующий уходил, чтобы возглавить Адмирал-штаб, и его последней оперативной раз­работкой на этом поприще стал план окончательного генерального сражения противо­стоящих друг другу пятый год огромных масс британских и германских дредноутов. План этот, будучи проработанным со всей немецкой тщательностью, в основе своей ос­тавался одной огромной авантюрой. Германский тыл разваливался на глазах, неограни­ченная подводная война не внесла перелома в ход борьбы на море и не смогла сбросить британскую удавку с горла задыхающейся в блокаде германской экономики.

Отчаянный план Адмирал-штаба был согласован с новым командующим Флотом От­крытого моря, заступившим на место Шеера — его правой рукой во всех прежних похо­дах адмиралом Францем Хиппером, внесшим в основной замысел много новых деталей. Согласно главной идее кайзеровских адмиралов, предполагалось использовать актив­ность морских сил союзников у фландрского побережья, где германские легкие крейсера и эсминцы должны были нанести удар по транспортам и боевым кораблям их прикрытия, а параллельно по десяткам транспортов с вооружением и другими военными грузами для войск союзников, скопившихся в устье Темзы. Тяжёлые корабли выделялись для прикры­тия этой операции — линкоры у берегов Фландрии, а линейные крейсера — в устье Тем­зы. Эти главные силы, как и в августе 1916 г., выставлялись в качестве приманки для Гранд-Флита, который на своем пути к месту боя с немцами должен был наткнуться на поставленные накануне плотные минные поля, а затем подвергнуться сосредоточенным атакам десятков подводных лодок.

Но и дредноутам Флота Открытого моря германскими стратегами была уготована от­нюдь не пассивная роль — вне зависимости от действия мин и подводных лодок они должны были пойти «в последний, решительный бой» с англичанами и сражаться до по­бедного конца или, что было гораздо более вероятным, до их славной погибели. Местом действия этой новой огромной драмы должны были стать воды южной части Северного моря. 27 октября 1918 г. Шеер подписал все распоряжения, и начало операции было на­значено на следующий день.

Однако жертвенный характер этого плана, уместный в 1914г. и даже в 1916 г., совершен­но не учитывал обстановки осени 1918г., когда в среде матросов, бывших ещё совсем не­давно опорой империи и германского духа, господствовали совершенно иные настроения. Сбор главных сил был назначен на рейде Яде. Истинная цель операции скрывалась, а в ка­честве предлога, как обычно, выдвигалась необходимость проведения больших манёвров, назначенных на следующий день. Но огромное скопление кораблей вызвало беспокойство команд и вылилось в ряде случаев в открытое неподчинение. Более того, неповиновение ко­мандирам высказывалось на лучшей части германских тяжелых кораблей — линкорах III эскадры. На «Кёниге», «Байерне», «Маркграфе» и «Кронпринце Вильгельме»85 матросы толпами собирались на баке, выкрикивали антивоенные лозунги и громко требовали мира.

В общем, проигрыш войны уже ясно чувствовался всеми — от кайзера Вильгельма до разнорабочего на верфи, полночи вынужденного простаивать в очередях на получение эр­зац-жиров и ничтожной порции хлеба с отрубями. Понимали это и германские адмиралы, планировавшие последний поход Флота Открытого моря против более чем вдвое сильней­шего англо-американского флота. Но кайзеровские морские стратеги хотели использовать перспективу страшных потерь, которые неминуемо должны были понести союзники в же­стоком отчаянном сражении с великолепным германским противником, для торговли за смягчение условий перемирия, неотвратимость которого уже висела в воздухе.

Однако матросы бронированных колоссов кайзеровского флота, большая часть кото­рых была не меньшими патриотами Германии, чем водившие их в бой прославленные ад­миралы, рассуждали иначе. По мнению подпольного «Союза моряков», имевшего влия­ние Среди команд каждого корабля, самоубийственное сражение с линейными эскадрами англо-американцев в канун «мировой коммуны» было способно расстроить мирные пере­говоры и уничтожить несколько десятков тысяч матросов — лучшую часть будущих бой­цов революции, гвардии пролетариата в грядущих классовых битвах. Так или иначе, но немецкие матросы единодушно не хотели отдавать свои жизни в последнем морском сра­жении уже проигранной войны.

В 10 час. вечера 29 октября, за два часа до запланированного выхода в море, вахтенный офицер «Бадена», на котором в этот момент командующий Флотом Открытого моря Хиппер проводил последнее совещание перед походом, доложил ему об отказе III линейной эс­кадры выполнять приказания. К тому же едва ли не самую большую опасность для планов командования таили и настроения в кубриках самого «Бадена», матросы которого волно­вались и угрожали, что сверхдредноут, этот бронированный плавающий командный пункт германской армады, в море не выйдет. В полночь, на которую было назначено вы­ступление, поступил новый доклад — о бунте команд на линкорах «Гроссер Курфюрст», «Гельголанд» и «Тюринген». Хиппер был вынужден отложить выход в море на сутки. Од­нако и на следующий день порядок на дредноутах не был водворён. Утром 31 октября гер­манский командующий решился на крайние меры. Мятежный «Тюринген» был взят в кле­щи двумя эсминцами и подводной лодкой U-135, подошедшей на дистанцию торпедного залпа. И хотя «Гельголанд» сделал попытку прийти на помощь собрату, наведя свои 150мм орудия на эсминцы и лодку, противостояние для восставших матросов кончилось неудачей — высадившиеся на борт «Тюрингена» две сотни морских пехотинцев загнали восставших на бак, где те капитулировали по прошествии двух минут после предупрежде­ния о том, что по ним будет открыт огонь. Спустя несколько минут сдались и восставшие на «Гельголанде». Более 500 человек из команд обоих линкоров было арестовано.

Подавив бунт на тяжёлых кораблях, Хиппер отдал приказ рассредоточить их на не­сколько дней по разным базам — решение, приведшее вскоре к роковым последствиям. III эскадра — «Байерн» и все четыре мятежных "кёнига" — была отправлена каналом Кайзера Вильгельма в Киль. Здесь 3 ноября около 500 матросов с них собрались в одном из парков, где в результате зажигательных речей их вожаков-социалистов вся наэлектри­зованная толпа, выросшая после присоединения портовых рабочих и прочих сочувству­ющих до 20 тысяч человек, отправилась с песнями к городской тюрьме освобождать по­литзаключенных. Там произошла стычка с патрулём, появились убитые и раненые. Но­чью восставшие вооружились на кораблях и в арсеналах, а 4-го весь город был уже в их руках. Началась цепная реакция восстания, линкоры III эскадры один за другим спуска­ли флаги с императорским черным орлом, а их место занимали красные полотнища рево­люции. К вечеру 6 ноября все базы флота были уже в руках восставших. 9 ноября отрёк­ся кайзер, пало правительство, а 11-го утром новый кабинет правых социал-демократов принял условия союзников и подписал соглашение о перемирии...

Оно вступило в силу в тот же день — 11 ноября 1918г. Основную скрипку в составле­нии его статей играли, конечно, англичане, и ряд положений, относящихся к бывшему кайзеровскому флоту, был ими зафиксирован в статье XXIII: две самых сильных герман­ских линейных эскадры (пять «кайзеров», четыре «кёнига» и «Байерн»), шесть линейных крейсеров (включая сюда неготовый «Макензен», который, как полагало британское Ад­миралтейство, вот-вот должен был вступить в строй), восемь лёгких крейсеров и 49 эска­дренных миноносцев должны были быть интернированы. Все подводные лодки в течение 14 дней подлежали передаче в руки союзников. Местом интернирования надводных ко­раблей вплоть до подписания мирного договора была избрана акватория главной базы британского флота на Оркнейских островах — Скапа-Флоу.

Серым осенним утром 21 ноября 1918г. германский флот под командованием вице-ад­мирала Людвига фон Рейтера, ведомый британским лёгким крейсером «Кардиф», прибыл к Росайту, где был встречен всем Гранд-Флитом в составе 260 вымпелов, включая эскадру из пяти американских линкоров. Британские корабли в двух кильватерных колоннах ухо­дили далеко за горизонт на многие мили. Командующий Гранд-Флитом Дэвид Битти по­старался приготовиться к любым неожиданностям со стороны немцев — команды на бри­танских кораблях стояли по местам, орудия были заряжены. Строй германских кораблей, предводительствуемый линейным крейсером «Зейдлиц», медленно втянулся в широкий ко­ридор между британскими эскадрами, которые затем сделали поворот на 16 румбов «все вдруг», и повели бывшего противника в Росайт. Вечером того же дня, когда все корабли — и победители, и побеждённые — разместились на якоре в заливе Фирт-оф-Форт, ни до, ни после этого никогда больше не видевшего такого огромного количества дредноутов, флаги на германских кораблях по сигналу Битти были спущены. Впечатление от церемо­нии у всех присутствующих было огромно. Это означало конец эпохи дела всей жизни кай­зера Вильгельма II и его гросс-адмирала Тирпица — их Флота Открытого моря. Форму­лировка поднятого при этом британским командующим Битти сигнала была почти нока­утирующей: «С заходом солнца кораблям германского флота спустить флаги и впредь без особого разрешения не поднимать».87 После этого неухоженные, грязные и ржавые герман­ские корабли, лишенные их флагов, совершили свой последний марш в бухту Скапа-Флоу. Англичане торжествовали победу, ещё не ведая, какой потрясающий сюрприз преподнесет им этот некогда гордый флот в их собственной главной базе семь месяцев спустя...