Вместо послесловия
Итак, что же за линкор удалось создать германским морским специалистам в самый канун «Армагеддона», как престарелый британский «отец дредноута» Джон Фишер с мрачной торжественностью именовал грядущую решающую схватку между бронированными армадами немцев и англичан? Внушительные пирамиды силуэтов «байернов», их громадные 15" башни, плотно сдвинутые в середину трубы и надстройки, тяжёлые трехногие мачты — всё это создавало образ на первый взгляд принципиально нового типа кайзеровского линкора. Да и тот факт, что по весу залпа германские сверхдредноуты превосходили своих 12" старших собратьев более чем наполовину, вроде бы также подтверждал это. Однако если отбросить практически полное отличие внешних форм «байернов» от их предшественников и разобраться во внутреннем содержании, то сразу проявляется ряд их общих черт.
При анализе конструкции «Байерна» и сравнении её с «Кайзером» и «Кёнигом» видно, что новые германские исполины несли от них минимум отличий. Это закономерно, поскольку перед проектировщиками изначально была поставлена задача создания гораздо более сильного в артиллерийском отношении корабля в прежних размерах и водоизмещении. Новые тяжёлые эскадренные единицы принципиально отличались от прежних линкоров только в одном — несли мощные 15"/45 орудия, вознёсшие их в разряд сверхдредноутов. Реализация условия следования прежнему подходу в отношении размеров и водоизмещения привела к кораблю лишь на 4,5% длиннее (172,4 и 180,3 м), 3,4% шире (29,0 и 30,0 м) и соответственно 15% и 10% тяжелее (24720 т «Кайзер», 25800 т «Кёниг» и 28530 т «Байерн»). Более значительный «привес» последнего был получен в первую очередь за счёт более полных обводов сверхдредноута, так что увеличение коэффициента полноты составляло 5,2% (0,582 у «Кёнига» против 0,623 у «Байерна»). Практически идентичной была и система броневой и подводной защиты, типоразмеры броневых плит, конструктивная система непотопляемости, все крупные узлы и решения.
Определённым косвенным подтверждением вывода о «прежнем содержании в новой форме» служит и подход германского флота к созданию сверхдредноутов — четыре линкора были заказаны порознь (за исключением лишь «Байерна» и «Бадена», заказ которых и строительство происходили почти параллельно), а не одновременно. Этот неброский факт исполнен тем не менее большого смысла. Он свидетельствует о том, что по мере готовности новых 15" тяжёлых единиц их планировалось включать в состав уже сформированных соединений линкоров с 12" орудиями, совместная боевая подготовка с которыми подразумевала освоение уже опробованных предшественниками тактических приёмов — дистанций ведения огня, эскадренных эволюции и т.п. Так реально и произошло с «Байерном», включённым в III эскадру, состоящую из четырёх «кёнигов», сразу после его вступления в строй летом 1916г.
Интересным подтверждением стандартной тактической направленности «байернов» могут служить и ещё два факта. Первый — угол возвышения их тяжёлых орудий, который изначально составлял в 15" установках 16°. Это было несколько больше, чем в 11" и 12" установках линкоров и линейных крейсеров (13,5°), но принципиально не увеличивало дальность действия главного калибра «Байерна» по сравнению с предшественниками. Правда, уже в ходе войны на некоторых из них были сделаны попытки увеличения угла вертикальной наводки И" и 12" орудий (до 16°) путём соответственного уменьшения угла их снижения.104 На «Байерне» в 1917г. также увеличили угол возвышения с 16° до 20°, что дало возможность повысить дальность действия его 15" орудий на 14 кб.
Второй факт следует из анализа состава боезапаса германского сверхдредноута. Как известно, из числа положенных на одно 15" орудие 90 снарядов 60 были бронебойными и 30 фугасными. Эта пропорция соответствовала распределению типов снарядов в боекомплекте 12" германских дредноутов, 70% из которых были бронебойными и лишь 30% фугасными. Что означало подобное соотношение для тактики боя линейных судов?
На выбор типа снаряда для устойчивого поражения равноценного противника в морском сражении определяющее влияние оказывает расчётная дистанция боя на предполагаемом театре. Главной ареной будущей схватки линейных эскадр Англии и Германии, согласно выкладкам германских морских специалистов, должно было стать Северное море, поскольку не имеющему разветвлённой по всему миру сети морских баз Флоту Открытого моря неминуемо должен был быть навязан британцами бой именно в прилегающих водах. Исходя из условий состояния погоды и, главным образом, видимости в районе Северного моря, плохой в течение большей части года, кайзеровские адмиралы вполне обоснованно полагали оптимальными для грядущих сражений с флотом «туманного Альбиона» средние (порядка 50-60 кб) дистанции. В свою очередь англичане, имевшие, благодаря особенностям устоявшихся технологий производства тяжёлых морских орудий, их увеличенный, сравнительно с германскими, калибр, рассчитывали больше на дальние (свыше 70 кб) дистанции. В этом случае их более тяжёлые снаряды, падающие с более отвесных углов, имели лучшие шансы при поражении горизонтальной защиты противника. Ход рассуждений обеих сторон совершенно ясен. На средних дистанциях линкор противника эффективнее поражается бронебойными снарядами, непосредственно пробивающими его основное бронирование и вносящими их разрывное действие в жизненные части корабля-цели: посты управления, артиллерийские погреба и машинно-котельные отделения. В этих условиях фугасный снаряд не является основным, предназначенным для решения главной задачи (безусловного потопления противника), и на его вспомогательную роль прямо указывает доля фугасного боезапаса в составе боекомплекта германского линкора — лишь каждый третий. Однако увеличение боевой дистанции, кардинально ухудшавшее работу бронебойных снарядов, мало сказывалось на действии фугасных. Эти последние, не пробивая, как правило, толстых вертикальных плит и палуб, превращали в решето или попросту сметали все небронированные надстройки, а также рангоут с постами контроля огня, заклинивали орудийные установки и вызывали обширные пожары, в то время как газы от их разрывов, засасываемые вентиляторами вместе с воздухом внутрь корабля, удушающе действовали на личный состав за броней и существенно деморализовали его.
Ориентированные на решительный бой с дальних дистанций линкоры Гранд-Флита имели в составе боезапаса тяжёлых орудий более 60% фугасных снарядов, таким образом воспроизводя германскую доктрину линейного боя с точностью до наоборот (примечательно, что подобный же состав боезапаса тяжёлых орудий линкоров-дредноутов — 70% фугасных и 30% бронебойных — был принят и в русском флоте; совершенно ясны истоки подобной установки: и англичане, и русские основывались на опыте морских боёв русско-японской войны и её кульминации — Цусимского сражения). Таким образом, соотношение обоих типов тяжёлых снарядов в комплектации германских линкоров боезапасом, воспроизведённое и на «байернах», подтверждает следование общей конструкции кайзеровских сверхдредноутов прежним, уже успевшим стать стандартными, тактическим принципам Флота Открытого моря.
Впоследствии опыт сражений на море в 1914-1918 гг. показал, что правы оказались скорее британцы, нежели немцы — потопление артиллерией хорошо бронированного дредноута в морском бою, даже таком массовом, как Ютландский, представляло для противников почти неразрешимую задачу (если не брать в расчёт гибель трёх британских линейных крейсеров из-за взрыва их погребов). При подобном положении вещей оптимальной оказалась ставка англичан на «вывод из строя», для чего было вполне достаточно фугасных снарядов, нежели довоенный германский принцип «полного уничтожения» линкора противника пусканием его на дно путём разрушения системы бронирования посредством бронебойных снарядов. В целом этот вопрос представляет скорее тему для отдельного обстоятельного исследования, для нас же в данном случае все приведённые выше доводы лишь подтверждают вывод о тактическом смысле кайзеровского сверхдредноута, по существу представлявшего собой некий «супер-Кёниг», не выделявшийся из длинной вереницы его прямых германских предшественников какой-либо концептуальной новизной.
В контексте этого вывода определённый интерес представляет вопрос о планировании основных тактико-технических элементов будущих стратегических германских тяжёлых кораблей — сверхдредноутов класса «Байерн» — в период подготовки к их проектированию (осень 1911 г.). Имея представление об основных методах боевого использования вероятным противником тяжёлой морской артиллерии, заключавшихся в ведении огня с больших дистанций преимущественно фугасными снарядами, германцы, чтобы достигнуть выгодных для них средних боевых дистанций, должны были осуществить своими линкорами манёвр на сближение с противником, для чего требовалось преимущество в скорости на 3-4 уз. Поэтому необходимость безусловной реализации избранного тактического принципа диктовала существенное (если не полное) изменение конструктивно-тактической идеи тяжёлого артиллерийского корабля и должна была ориентировать проект в том же направлении, что и быстроходный британский «Куин Элизабет» или русский «Измаил», но отнюдь не «усиленный «Кёниг». Таким образом, избранные германским флотом при проектировании «Байерна» тактико-технические приоритеты могут рассматриваться как определенный просчёт в концепции перспективной тяжёлой ударной единицы.
Несмотря на то, что «Байерн» стал заметным явлением в мировом развитии типа тяжёлого артиллерийского корабля и, в особенности благодаря скачку в его ударной мощи, эпохальной вехой в германском линкоростроении, он не оказался основоположником германского типа сверхдредноута. Изначально создаваемый как стопроцентно эскадренный линкор с мощной артиллерией, надёжной защитой и умеренной скоростью хода, этот незаурядный корабль всецело следовал довоенной концепции разделения тяжёлых эскадренных единиц на линкоры и линейные крейсера. Уже к моменту его вступления в строй летом 1916г. общее мнение германских морских специалистов в отношении типа будущего тяжёлого корабля под влиянием опыта сражений 1914-1916 гг. решительно склонилось к быстроходному линкору. Однако точкой отсчета в развитии этого нового типа было суждено стать не «Байерну», линкору-сверхдредноуту, а линейному крейсеру «Дерфлингер», несущему более скромное главное вооружение из восьми 12"/50 орудий. Конструкция этого знаменитого корабля, усовершенствованная в проекте его преемника «Макензена» (8 14"/45 орудий) и получившая дальнейшее развитие в проекте более мощного «эрзац-Йорка» (8 15"/45 орудий) привела в итоге к типу быстроходного линкора-крейсера, пригодного для морской операции практически любого рода.
В русле следования этой концепции создавались и в последующие два года, вплоть до крушения «второго рейха» в ноябре 1918 г., и многочисленные проектно-конструктивные вариации послевоенного типа германского тяжелого артиллерийского корабля. Они аккумулировали весь свежий боевой опыт линкоров и линейных крейсеров Флота Открытого моря, сводившийся к необходимости повышенной скорости, более крупному калибру главных орудий — он доводился до 16,5" (420 мм) с увеличением до 40° угла их вертикального наведения, усиленному горизонтальному бронированию и переходу на нефтяные котлы. Утверждённый кайзером в сентябре 1918 г. в качестве основы для будущего типа тяжёлого корабля проект L-20ea (44500/49500 т, длина 238 м) представлял собой быстроходный (26 уз) линкор с восемью 16,5"/45 орудиями в четырёх линейно-возвышенных башнях по две в носу и в корме. И хотя бронирование этого гиганта (как, впрочем, и всех проектов германских линейных кораблей периода 1915-1918 гг.) в целом повторяло «Байерн» "15 — а в сущности «Кайзер» — вся его конструктивно-тактическая направленность означала совсем другой корабль, во многом предвосхитивший быстроходные линкоры периода Второй мировой войны.
«Байерну» и «Бадену», в отличие от их собратьев по Флоту Открытого моря, не было суждено оставить эффектного следа в морских сражениях Первой мировой войны. В историю военного кораблестроения оба кайзеровских сверхдредноута вошли как один из самых интересных образцов линкора прежде всего из-за их совершенной конструкции — итога блестящего инженерного решения вопроса о создании тяжёлого артиллерийского корабля «через поколение». Именно так они единодушно оцениваются большинством историков кораблестроения и флота не только в Германии, но и повсюду в мире. «В целом в кораблях этого класса была достигнута такая степень совершенства, при которой, за исключением скорости, могла возникнуть потребность в улучшении только некоторых деталей, а не самой конструкции как таковой» (З.Брейер). «Байерн» и его собратья превосходили своих предшественников не только по внешним данным. Они воплощали в себе существенный технический прогресс и исключительно удачную конструкцию. Это обстоятельство и их исключительная боевая мощь нашли также свое выражение в их грозном и одновременно гармоничном облике» (Э.Штробуш). «Этот корабль, как боевая машина, однозначно превосходил любой сопоставимый линкор Королевского флота» (У.М.Фиппс-Хорнби). Цитирование можно продолжить, но общий тон оценок не изменится. Остаётся только присоединиться к этим прочувствованным мнениям и поставить точку в нашем исследовании о сверхдредноутах кайзера — «Байерне» и «Бадене».
Проект линейного корабля L-2 (1916 г.)
Водоизмещение, т 34000 (38500)
Длина, м 220,0
Ширина, м 30,0
Осадка, м 8,6(10,5)
Скорость, уз 23,5 (25)
Вооружение: 10 15"/45 орудий, 16 150мм/45 орудий, 8 88мм/45 орудий, 5 600мм торпедных аппаратов
(в скобках: полное водоизмещение, осадка в полном грузу, скорость форсированного хода)
После создания в 1912 г. проекта «Байерна» к разработке будущих линкоров в Германии вернулись только через четыре года, в самый канун Ютланда. В апреле 1916 г. кайзеру были представлены три новых проекта (L-1, L-2 и L-3), при разработке которых за основу взяли конструкцию первого сверхдредноута Г.Бюркнера/А.Пеха. В состав вооружения одного из них (L-2) включалась дополнительная 15" двухорудийная установка, причём располагалась она поверх обеих кормовых башен, позволяя концентрировать 60% тяжёлой артиллерии линкора прямо по корме. Эту конструктивную особенность проекта, придававшую ему весьма импозантный силуэт, можно расценить, тем не менее, скорее как курьёзную инициативу, нежели как интересную находку. Единственный сообщаемый ей плюс заключался в некотором тактическом преимуществе подобного тяжёлого корабля при бое на отходе, в то время как перечень привносимых проблем оказывался куда более велик. Вознесённая на высоту 12,8 м (от ватерлинии до осей орудий), эта дополнительная башня становилась новым значительным центром масс, который не мог не повлиять на остойчивость корабля, а её высокий барбет требовал большого расхода веса (до 500 т). Вся же установка в целом существенно увеличивала размеры и приметность корабля как цели.
Интересно, что ступенчатому, одна поверх другой, расположению трёх установок главного калибра, так и не суждено было появиться ни на одном реально построенном линкоре-дредноуте ни до этого, ни впоследствии, хотя недостатка в подобных предложениях не было. Впервые три башни уступами появились в эскизных проектах знаменитого «Дредноута» ещё в декабре 1904 г. - в вариантах Е (по три 12" двухорудийных установки в носу и корме) и F (две в носу и три в корме). Позднее новый импульс этой идее был сообщён уже под влиянием вашингтонских ограничений по тоннажу линкора (35000 т). В Англии и США в период 1929-1936 гг. было создано около трёх десятков проектов линейных кораблей, 14"-16" артиллерия которых размещалась в носовой половине уступами в трёх двух-, трёх- или четырёхорудийных башнях.
Несмотря на мощное вооружение и внушительный облик германского «супер-Байерна» проекта L-2, он имел и ряд других недостатков: весьма протяжённую цитадель (65% длины корпуса), что требовало дополнительного расхода нагрузки на тяжёлое поясное бронирование, крупные отсеки бортовых торпедных аппаратов за пределами концевых башен в оконечностях, существенно ухудшавшие живучесть, а также большую осадку, затруднявшую использование этого импозантного корабля в условиях мелководья «мокрого треугольника». Распределение и толщина элементов его броневой защиты в точности повторяли прототип. Вместе с тем имелись и положительные стороны проекта - скорость линкора была повышена до 23,5 уз (25 при форсировании), доля нефтяных котлов увеличилась до 40%, а в форме форштевня произошёл отказ от таранного рудимента.
В отношении предмета настоящего исследования проект L-2 интересен тем, что он наглядно показывает бесперспективность экстенсивного совершенствования «Байерна» в качестве прототипа для будущего типа линкора. Из этого логически следовала необходимость обращения в будущем к качественно новым решениям -более мощному тяжёлому орудию, повышенной скорости, перераспределению толщин броневых прикрытий и отказ от бесполезного торпедного вооружения при том, что собственно конструктивно-боевая схема тяжёлого артиллерийского корабля нашла в проекте «Байерна» её классическое определение.
