Wundefwaffe

Магия Великокняжеского заказа

 

Низкое угодничество перед иностранца­ми и барское самодурство в обращении с соб­ственными подданными составляли одну из не­преходящих традиций российской самодержав­ной власти. Соединенные с леностью мысли и безответственностью, эти сомнительные досто­инства в деле "Цесаревича" сдабривались еще и спецификой великокняжеского заказа и его отношений с французскими фирмами и прояви­лись еще при заказе в 1885 г. крейсера "Адми­рал Корнилов".

Несмотря на отсутствие двойного дна, про­ект этого корабля (до рассмотрения в МТК) удо­стоился полного одобрения великого князя. И поэтому не вполне справедливо, как это делает В.И. Семенов в своей книге "Флот и морское ведомство до Цусимы и после", написанной в 1911 г., приписывать (он лишь смотрел в рот барину) грех заказа неполноценного крейсера одному лишь Е.И. Алексееву. Львиная доля заслуг в этом благодеянии для России принад­лежит верхушке тогдашнего морского ведомства — И. А. Шестакову и великому князю генерал-адмиралу. Не без князя совершалось и решение о снабжении крейсера "Баян" экзотическими одноорудийными башнями.

Загадочен и состоявшийся в 1891 г. ско­роспелый выбор (без всяких предварительных испытаний) для вооружения русского флота ско­рострельных патронных пушек фирмы "Форж и Шантье" системы инженера Кане (см. "Рю­рик был первым", с. 30). Японцы, избрав для себя английские пушки Армстронга, сделали более правильный выбор. Они были свободны от изъянов, которые во время войны обнару­жили французские пушки. В заказе "Цесареви­ча" великий князь уже самолично совершил выбор в пользу французского проекта. И фир­ме уже не стоило трудов выговорить для ис­полнения заказа непомерный 46-месячный срок. Потом последовали и другие благодеяния.

Несмотря на предостережение К.П. Боклевского о крайней нежелательности отступления от ранее предъявленных требований, фирму ре­шили освободить от заданий по обеспечению нефтенепроницаемости отсеков двойного дна. Эти задания сохранялись только для кораблей отечественной постройки. Тем самым делался еще один шаг к отходу от изначально ожидав­шихся преимуществ однотипности кораблей.

Преимущественное право выбора предо­ставили фирме и при конструировании артил­лерийских башен. Решительно был отвергнут предлагавшийся фирмой В. Крампа для броне­носца "Ретвизан" тип (с наклонной лобовой плитой) американских башен. Никакой коор­динации не принял МТК и при разработке проектов башен для других броненосцев и крейсеров. Все свернули к французскому образ­цу: башни — по типу броненосца "Сен-Луи". Но и здесь не обошлось без задержек. 1 июня 1899 г. И.К. Григорович напоминал МТК, что "вопрос с башнями 12-дюймовых орудий оста­ется так же нерешенным, как и два месяца назад". На это из МТК пришло разъяснение, что все это время решение вопроса всецело на­ходилось в руках наблюдающего.

О том, что приводы электрического и руч­ного вертикального наведения в башнях необ­ходимы (в этом и состоял вопрос фирмы), на­блюдающий мог бы установить, раскрыв при­сланный ему для руководства контракт Морс­кого министерства на изготовление в России башен Путиловским заводом. Слишком занятый утверждением своих амбиций, он не слишком утруждал себя изучением технической докумен­тации. Для патентованного артиллериста (И.К. Григорович окончил офицерский класс в 1878 г.) это было особенно непростительно.

Запаздывали с заказом башенной брони. Разбросанными оказались заказы плит борто­вого и палубного бронирования. Не сразу уда­лось убедить фирму и в необходимости заказа все-таки брони Крупна. Фирма не прекращала попыток навязать заказчику уже устаревшую к тому времени менее прочную броню Гарвея. Доводы были просты: во Франции новая бро­ня к моменту подписания контракта еще не при­менялась. Пришлось пристыдить фирму приме­ром отечественного Ижорского завода, кото­рый уже успел заключить договор с фирмой Крупна и успешно испытал плиты новой бро­ни. Так, очевидно, следовало поступить и фран­цузским бронеделательным заводам.

Вошедшая во вкус привилегированного положения, фирма не постеснялась опротесто­вать даже условия испытания брони стрельбой. Она посчитала, что в плиты собираются стре­лять слишком, будто бы, тяжелыми снарядами, хотя, как объяснялось в докладе МТК от 16 июля 1902 г. управляющему морским министер­ством, снаряды Гольцера были с самого нача­ла предусмотрены согласованными с француз­скими техническими условиями на поставку брони. Дело было не в снарядах — плиты Ижор­ского завода их не боялись — а в том, как делал вывод МТК, что "фабрикация плит по крупповскому способу на французских заводах еще не установилась на должной высоте". Претен­зии французов были отклонены, а этот инци­дент управляющий приказал учесть при рас­смотрении вопроса об опоздании срока постав­ки. В итоге этих неувязок последние плиты (бро­невого пояса в корме) удалось получить толь­ко в июле 1902 г.

Совершенно скандально — в духе худших традиций бюрократии — затянулось решение о типе якорного устройства. Ни по какой дру­гой проблеме не было пожалуй выполнено столько вариантов проработок, натурного ма­кетирования и обсуждений мнений отечествен­ных и французских специалистов. Но все было сковано прочной как никогда рутиной и все­общим тяготением к шаблону.

Дружное неприятие французским флотом начатых было применяться втягивающихся в клюз якорей Марелля (совсем так же, как яко­рей Мартина в России) и столь же неблагоп­риятные впечатления, вынесенные И.К Григо­ровичем из разговоров с офицерами француз­ской северной эскадры (с ней он совершил и плавание в море) привели в конце концов в полному торжеству рутины. Приняли факти­чески не менявшийся со времен Нельсона (1758-1805) и Ушакова (1744-1817) прежний способ укладки якорей по борту и палубе корабля. Вполне удавшийся опыт применения бесштоковых втяжных якорей (системы Бакстера) на построенных еще в 1886 г. в Дании и Швеции канонерских лодках "Кореец" и "Манджур" ис­пользовать не захотели. И в этом случае но­вые корабли предпочли снабдить техникой вче­рашнего дня.

Случалось, что изменения в проекте при­нимались МТК через голову комиссии, а ее об этом даже не уведомляли. И только когда Д.А. Голов, следуя спецификации, забраковал тру­бы экономайзеров, которые вместо 51 мм имели диаметр 70 мм, в ходе разбирательства выяс­нилось, что отступление от проекта завод до­пустил с разрешения МТК. Так было сделано по опыту императорской яхты "Штандарт" в связи с предложением завода Бельвиля. Увели­чение диаметра труб обосновывалось необхо­димостью обеспечения более надежной задел­ки трубок в коробках экономайзеров.

И здесь "Цесаревичу" повезло. Привыч­ка к легковесным подчас решениям, основан­ным лишь на экспертных оценках, но не на рас­четах и проработках, привела МТК к одному из таких парадоксальных решений в судьбе тех же экономайзеров. Кому-то они показались слишком сложными и неудобными. И вот, как водится, в одночасье созрело решение об их ликвидации. Не посчитались даже с мнением командира того же "Штандарта" об отсутствии дыма и пламени из труб и несомненном сбере­жении топлива, достигаемом применением эко­номайзеров. По счастью, "Цесаревич" и "Бо­родино", имевшие уже слишком большую го­товность по механизмам, из-под действия это­го решения были выведены. Благодаря этому они в последующей службе отличались в срав­нении с той же "Славой" более экономичным расходом топлива.

Не лучшим образом решилась и главней­шая для корабля проблема — выбор конструк­ции башенных установок. Посвященный этому журнал МТК по артиллерии № 115 от 21 де­кабря 1899 г. содержал обширный перечень (43 листа) частных замечаний, но был лишен глав­ного — сопоставления с мировым уровнем и сравнения башен "Цесаревича" с башнями тогда же строившихся броненосцев "Ретвизан", "Князь Потемкин-Таврический" и "Бородино". Никаких следов комплексного подхода в жур­нале не видно.

Степень новизны и совершенства башен оставались не выявленными, конкретные пока­затели отсутствовали. Последовавшие частные усовершенствования не могли исправить глав­ные недостатки башен — сильную затесненность подбашенного пространства (результат борь­бы фирмы за уменьшение веса брони), крайнюю усложненность механизмов. Все это оборачи­валось неудобствами обслуживания, снижени­ем надежности и скорости стрельбы, в которой русский флот и так уже отставал от мирового уровня. Об этом В.А. Алексеев (1858-1915) дал исчерпывающее понятие в работе "Скорость стрельбы" (С.-Пб., 1903). Не удалось избежать и перегрузки по вине заказчика. Вместо впи­санных в контракт 280 010 вес русских пушек со стайками составлял 296 718 кг.

Далекой от выявившейся лишь во время войны проблемы защиты башенной прислуги от отравления продуктами сгорания пороха были рекомендации МТК об обеспечении стрельбы при герметически закрытых амбразу­рах. О том, в какой атмосфере в условиях боя должна при этом находиться прислуга (особен­но в тесных башнях 152-мм орудий) задумать­ся было некому. При редких в русском флоте стрельбах и весьма неторопливом ее темпе про­блема просто не могла себя обнаружить.

Бесследно в песок равнодушия канули и замечания о сомнительности внешне элегант­ной конструкции мамеринца в виде двух встав­ленных одно в другое колец из швеллерного профиля. Заклиниваясь при взрыве снаряда, они оказывались наглухо (без всяких шансов на быстрое исправление) выведенными из строя.

Не было принято мер и по поводу весь­ма важного опасения МТК о возможности зак­линивания башни при ее оседании (бояться этого заставлял скандальный случай такого рода на "Полтаве"). Сохранилась также и (весь­ма по-французски) безответственная конструк­ция невысокого, но достаточного, чтобы накреп­ко заклинить башню, фальшборта. Он вплот­ную, словно умышленно поставленная круго­вая ловушка, охватывал основания 152-мм ба­шен. Эта нелепая конструкция, весьма здраво ликвидированная в ходе постройки некоторых кораблей отечественных проектов, хорошо вид­на на фотографиях "Цесаревича" времен вой­ны с Японией.

Принуждать приходилось фирму и к ус­тановке (по примеру проекта Путиловского за­вода) электрических приводов вертикального наведения 305-мм орудий. Вопреки четким ука­заниям контракта фирма от этой своей обязан­ности упорно пыталась уклониться. Снабдив "Цесаревич" далеко не совершенными француз­скими башнями, МТК в дальнейшем каким-то образом сумел пройти мимо некоторых прису­щих им полезных конструктивных решений. Корабль оказался единственным, на котором по примеру "Сен-Луи" рубки башенных коман­диров, хотя и выполненные из литой стали, имели толщину такую же — до 51 мм, какая была принята и для рубки комендоров. На всех же остальных кораблях, строившихся в то же время в России, по указанию П.П. Тыртова следовать примеру "Цесаревича" не стали.

"Легкие откидные колпаки", признанные более удобными для создания командиру сво­бодного кругового обзора (свое слово сказа­ла, конечно и "экономия") на всех остальных новых броненосцах (не исключая и черномор­ского "Потемкина") грозили командирам смер­тью. Так оно и случилось в Цусиме.

Тактически и конструктивно оправданным изменением стало исключение из состава воо­ружения броненосца предусматривавшихся Про­граммой двух надводных минных аппаратов. Несмотря на явно несоразмерные дальности действий в сравнении с артиллерией (300-600 против 13000 м) мины Уайтхеда на больших кораблях признавались необходимыми как крайнее средство самообороны. Решимости от­казаться от них ни у кого не хватало. После выполненного заводом целого ряда мучитель­ных проектных проработок (с переносом аппа­ратов с одной на другую вышележащую палу­бы и с вариантами разного рода броневой защиты) МТК пришлось от этих аппаратов отказаться. Слишком уж непомерными получа­лись издержки, включавшие такую циклопичес­кую работу, как прорезание для этих аппара­тов отверстий в бортовой броне, устройство в ней яблочного шарнира для поворота трубы. При низком расположении аппараты черпали бы воду своими выдвинутыми из брони совками, при высоком — палубой выше — попадали в зону действия конуса газов при стрельбе из 152-мм орудий.

Велик был и перечень сопутствующих пе­ределок — перепланировка кают, отказ от руч­ного действия шпиля, установка дополнитель­ного местного бронирования. Водоизмещение по расчетам фирмы грозило увеличиться на 77 т, осадка на 4,5 см, а дополнительные расходы на 220000 франков. Доклад МТК с обоснованием отказа от аппаратов управляющий морским ми­нистерством одобрил 20 октября 1899 г.

Такого рода мучительных изысканий по­требовала и проблема установки сетевого заг­раждения. Фирма добросовестно перебрала все возможные варианты крепления башмаков для шестов сетей (выше или ниже палубой) спосо­бов закидывания шестов (в нос или корму), их крепления по-походному (горизонтально или вертикально) и укладки самих сетей (на осо­бых полках или подвязывая под шесты). Но от необходимости отжига брони для крепления башмаков и других деталей крепления уйти не удавалось, что большой беды это не составля­ло (известны способы почти точечного мест­ного отжига закаленной поверхности броневой плиты) струей газа или электрическими при­борами. Такую проблему решали по другую сторону океана — на заводе В. Крампа в Фи­ладельфии. Но "Цесаревич" и здесь оказался на особом положении.

Убоявшись больших расходов по крепле­нию шестов на невыразимо (по-французски) ис­кривленной поверхности борта броненосца и выдвинутых фирмой требований о дополнитель­ных платежах, склоняясь к самому простому ре­шению, управляющий морским министерством вовсе высказался за отмену сетей на "Цесаре­виче". Неравенство строившихся кораблей в средствах защиты от вполне реальных ночных атак миноносцев адмирала не смущало. Жур­нал МТК № 17 от 31 марта 1900 г. оформив­ший желание управляющего, был доложен генерал-адмиралу. Как гласила резолюция П.П. Тыртова, "Его высочество приказал на броне­носце "Цесаревич" и других, строящихся по тому же типу, сетевое ограждение не иметь, дабы не ослаблять брони сверлением дыр для прикрепления башмаков для бортовых шестов". Никаких тактических обоснований или обсуж­дения на совете адмиралов для этого решения не потребовалось.

Влияя из своего тулонского угла Среди­земноморья на ход проектирования и постройки кораблей по его типу в России, "Цесаревич", в свою очередь, впитывал немало из опыта оте­чественного судостроения. Разными путями — по запросам К.П. Боклевского, по инициативе МТК, по почте или передачей через бывавше­го иногда в Петербурге И.К. Григоровича — на завод для реализации передавались свод пра­вил и рекомендации, методики расчетов, экзем­пляры контрактов и спецификаций оборудова­ния и предметов вооружения, составленных с контрагентами Морского министерства, нако­нец, игравшие роль директивных документов журналы МТК.

Образцом для разработки системы вентиляции на кораблях, заказанных заводу "Форж и Шантье", служили одобренные МТК черте­жи системы вентиляции броненосца "Полтава". Ряд конструктивных решений (установка гру­зовой стрелы, устройства погрузки угля и др.) заимствовали из чертежей, полученных от стро­ителя черноморского броненосца "Ростислав" М.К. Яковлева (он теперь строил в Петербур­ге броненосец "Орел"). В шпилевом устройстве учли опыт строившегося тогда же в Николае­ве броненосца "Князь Потемкин-Таврический". Его чертежи вручили И.К. Григоровичу в МТК в декабре 1899 г. Последователем черноморс­кого броненосца был "Цесаревич" и в приме­нении гидравлического привода системы Броуна к золотникам паровой рулевой машины. Хо­рошо проверенный на пароходах Доброволь­ного флота, он по примеру "Потемкина" был одобрен и для "Цесаревича".

Опыт "Бородино", наоборот, помог И.К. Григоровичу отказаться от первоначально пред­полагавшегося (в числе прочих французских нео­правданных "архитектурных излишеств") по при­меру броненосца "Карно" фальшборта в кормо­вой части. Его громоздкая конструкция в штор­мовую погоду служила бы лишь для улавлива­ния и задержания на палубе огромных масс вка­тывавшейся из-за борта воды. Взамен по при­меру "Бородино" и с одобрения МТК устано­вили традиционное леерное ограждение с уст­ройствами укладки на палубу при стрельбе. Получили в Тулоне (или в местечке Тамарис, где жили члены комиссии) в январе 1900 г. и чертежи кормового якорного устройства, пре­дусматривающегося для броненосца "Князь По­темкин-Таврический". Рекомендации МТК о применении на "Цесаревиче" такого устройства, весьма полезного в бою на якоре, осуществить, к сожалению, не успели.

Виновником проектного изменения ока­зался Главный командир Черноморского фло­та и портов вице-адмирал С.П. Тыртов (1839-1903). По мотивам, не поддающимся объясне­нию, он вдруг высказался против устройства уже готовившегося на черноморском броненос­це к осуществлению в соответствии с одобрен­ными МТК чертежами. Адмирал, словно ему не полагалось быть наследником славы побед Ушакова и Нахимова (флот при Синопе раз­громил турок, стоя на шпринге) вдруг убоялся сложного маневра отдачи якоря с кормы. Это, видите ли, могло вызвать повреждение руля и гребных винтов.

Членам МТК оставалось только развес­ти руками. Ведь совсем недавно — 10 марта 1898 г.— устройство было признано необходимым на кораблях "по тактическим соображе­ниям". Высказало их "собрание флагманов и капитанов", среди которых был и С.П. Тыртов. Резолюцией от 17 апреля 1900 г. председатель МТК вице-адмирал И.М. Диков (также в про­шлом черноморец), заметив, что отдача кор­мового якоря особенно нужна именно в Чер­ном море, признал доводы Главного команди­ра "не особенно вескими". "Там где нельзя отдавать кормовой якорь, — не без сарказма заметил он, — можно его и не отдавать, но иметь на всякий случай не мешает".

Вопрос пришлось докладывать "его пре­восходительству" Павлу Петровичу, приходив­шемуся черноморскому главкому старшим бра­том. А этот петербургский брат, также не бли­ставший интеллектом, "нашел возможным" (каких только восхитительных формул не изоб­ретала бюрократия!) "не предпринимать" на броненосце, как писал Н.Е. Кутейников, опы­та применения и отдачи кормового якоря".

Таким способами невежество, равнодушие и конформизм шаг за шагом, понемногу толка­ли флот к неудачам японской войны. Ведь будь на "Цесаревиче" в Порт-Артуре кормовой якорь, было бы больше шансов активизировать его уча­стие в перекидной стрельбе по японскому фло­ту. Но два брата-адмирала, в один год покинув грешную землю, о плодах своих трудов на бла­го флота и отечества ведать уже не могли.

Не подготовленный проектным заделом и предварительными заказами материалов ход ра­бот на броненосце продолжал заметно отста­вать от постройки на этом же заводе второго русского корабля — крейсера "Баян". Строго говоря он был первым — переговоры о заказе крейсера велись с 1897 г., но ничто не мешало министерству настоять на приоритетности ра­бот именно по броненосцу. Однако фирму и здесь, исходя из специфики заказа (а куриро­вал его все тот же вездесущий адъютант Абаза), стеснять в планировании работ не стали.