Wundefwaffe

Балтийский отряд

 

Волнения возвращения на родину, гор­дость удачей завершенного плавания, ра­дость от успехов завершившихся экзаменов, воодушевление от производстве в офице­ры, "наполеоновские планы" предстоящей службы и сколько еще других чувств, на­дежд и ожиданий царили на кораблях в ап­рельские дни 1907 г. Кают-компания "Це­саревича", как и остальных кораблей, гу­дела от неслыханного собрания офицеров. Помимо штатного состава на кораблях ока­зались 35 мичманов, 11 подпоручиков (ме­хаников) и два подпоручика судостроите­ля (оба — А.И. Маслов 1884-1968 и А.Н. Щеглов 1886-1954) стали видными конст­рукторами боевых кораблей). Эти 20-23-лет­ние молодые люди составляли надежду флота, залог его возрождения и процвета­ния. Они достойно поддержат вековую славу андреевского флага и уже не позво­лят совершиться ни Порт-Артуру, ни Цин­дао, ни Цусиме, ни мятежам "Потемкина" и "Памяти Азова".

Вот-вот должна была отойти в веч­ность цензовая система, понемногу сдава­ла свои позиции рутина бюрократических порядков. Казалось, что флот, как и Рос­сия, придет к тому благоустройству, с ка­ким отряд встретился за границей. Хотелось закрыть глаза на все еще не завершенное сооружение Любавского порта с его поче­му-то мелеющим аванпортом. Здесь как и во время пребывания эскадры Рожественского, кораблям опять приходилось своими боками "углублять" мелководную стоянку. Недоразумением считали и мятеж кораблей черноморского флота в мае 1907 г.

Думать о мятежах и их причинах по­чему-то не хотелось. Ведь перед флотом сто­яло столько неотложных задач восстанов­ления и реформирования. И далеко не все еще уроки войны были осознаны и учтены.

Во всем преобладал чисто "технарский", как бы мы сегодня сказали, подход, а заботу об устранении то и дело проявлявшей себя розни между матросами и офицерами, столь же глубокой, как и между рабочими и фаб­рикантами, предпочитали оставлять на от­куп жандармам и полиции. Усиливался лишь надзор за командами, да в помощь офицерам пытались поднять авторитет кон­дукторов и сверхсрочнослужащих. Но это не удалось. Слишком мало было желающих остаться на сверхсрочной службе, так как "на воле" матрос, имеющий техническую специальность, мог заработать в несколь­ко раз больше. "Экономия" продолжала вредить флоту. Начавшееся в 1905 г. внут­реннее брожение на флоте полностью заг­лушить не удавалось. Впереди были новые потрясения.

Но пока не вступили в строй новые корабли, на которые придут еще более "распропагандированные" в гражданской жизни матросы, гардемаринский отряд сохранял видимость ничем не колеблемой стабильности. Благополучно провели ре­монт после плавания, и уже 30 сентября начали из Либавы новый поход с новой сменой гардемаринов. Состав отряда был прежний. Столь же насыщенной была и программа обучения. "Цесаревич" под ко­мандованием Н.С. Маньковского оставал­ся флагманским кораблем, державшим контр-адмиральский флаг нового "коман­дующего отдельным отрядом судов, назна­ченных для плавания с корабельными гар­демаринами".

А.А. Эбергард, всю войну состоявший в штабе наместника, а потому столь винов­ный в гибели флота в Порт-Артуре, в силу особого, остающегося неразгаданным до настоящего времени расположения импе­ратора продолжал делать головокружительную карьеру. После недолгого коман­дования в 1905-1906 гг. броненосцами "Император Александр II" на Балтике и "Пантелеймон" на Черном море, он в 1907 г., обойдя на 2 года А.И. Русина, получил чин контр-адмирала и назначение коман­дующим единственным на Балтике соеди­нением крупных боевых кораблей. Показа­тельна и дальнейшая карьера: вице-адми­рал в 1909 г. (раньше героя войны Н.О. Эс­сена), адмирал в 1913 г.

Впрочем в решении воспитательных за­дач в условиях плавания мирного времени, прежде всего стоящих перед отрядом, А.А. Эбергард, обладая несомненными аналити­ческими способностями штабного работни­ка, оказался вполне на месте. Правда, но­вое Мурманское плавание не состоялась. Корабли дошли только до Бергена. Вторым и последним был маршрут в обход Шотлан­дии. В Англии дошли только до Гринока, а от Виго совершили безостановочное, ча­стью штормовое 8-дневное плавание через все Средиземное море. Такое решение могло быть вызвано продолжавшимися побегами с кораблей.

Несмотря на строгие внушения о пре­ступности и пагубности такого поступка, в порту Гринок с кораблей бежали 11 че­ловек молодых матросов, которых на это, как докладывал командующий, подбили бе­жавшие в прошлом плавании с "Цесареви­ча". Один матрос бежал в норвежской сто­лице Христиании. "Погуляв" насколько хва­тило денег, он затем с ясными глазами рас­каявшегося блудного сына явился к россий­скому консулу, который и препроводил бег­леца в Кронштадт.

Миновав все соблазны европейского Средиземноморья, для длительной учебной стоянки избрали малопосещавшуюся тогда иностранными кораблями бухту Мармарис на юге малоазиатского побережья Турции. Здесь близ модных сегодня курортов и ту­ристских центров корабли обосновались на рейде между берегом Анатолии и о. Родос. Здесь, почти зримо ощущая ауру тысячеле­тий мировой истории, выполнили курс ин­тенсивных рейдовых учений и стрельб в от­крытом море. Праздник Рождества Хрис­това провели в Пирее, а затем для продол­жения учения вернулись к Родосу.

1 февраля перешли в Наваринскую бух­ту — свидетельницу редкого в истории вза­имодействия флотов трех союзных госу­дарств: России, Англии и Франции. Это была справедливая акция Европы против бесчеловечного османского геноцида в Гре­ции. Здесь в 1827 г. был наголову разгром­лен турко-египетский флот.

7-16 февраля отряд стоял в Неаполе, от­куда группа офицеров и гардемаринов ез­дила в Рим для приема у короля Италии. После захода в Гибралтар, Виго, Киль от­ряд 26 марта 1908 г. прибыл в Либаву. За­кончив 2 апреля 1908 г. экзамены гардема­ринам (со вполне утешительными результа­тами), представили отряд на смотр Морс­кому министру И.М. Дикову. Гардемарины убыли с кораблей, и они перешли в Ревель. Здесь 17 апреля встречали отряд шведских кораблей под штандартом короля.

В Кронштадте приняли новую смену гардемаринов и 9 июля вышли в практи­ческое плавание по Финскому заливу. Пред­полагавшееся включение в состав отряда крейсера "Олег", состоявшего в Гвардейс­ком экипаже, не произошло. Корабль по­пал в аварию у маяка Стейнорт по пути к Либаве. Взамен был назначен крейсер "Ад­мирал Макаров".

Третье плавания отряда, начавшееся 4 октября 1908 г., сопровождалось выходом в Плимут (9 дней), Виго (более 2 недель) и Бизерту (20 дней). Отрядом теперь коман­довал принявший его от А.А. Эбергарда (7 августа 1909 г.) в Кронштадте контр-адми­рал Литвинов (1857-1914). Несомненно, что это назначение было весьма продуманным шагом высших придворных "сфер". Отря­ду такая "чехарда", конечно, не была на ползу. Забыты оказались и планы И.Ф. Бострема о проведении регулярных мурман­ских плаваний, и его же предложения о включении в состав отряда двух минных крейсеров или миноносцев. Терялась пре­емственность решений и понимание особых задач отряда, в котором, как вспоминали участники первых плаваний, "все занима­лись гардемаринами".

Тем не менее благодаря энтузиазму старших специалистов кораблей програм­ма подготовки была усовершенствована и проводилась в жизнь по всей строгости законов службы. В новом плавании уплот­ненный курс рейдовых учений удалось (бла­годаря любезности французских властей) провести в знаменитом Бизертском озере. Мог ли кто предполагать, что озеро, "от­крытое" для русского флота крейсером "Дмитрий Донской" из отряда А.А. Вирениуса в 1903 г., через недолгое время станет последним приютом для пришедшей сюда в 1920 г. под андреевским флагом Бизертской белой эскадры?

А бюрократия, в конце-концов погу­бившая Россию своей "экономией" и беза­лаберностью, продолжала давать о себе знать и в делах гардемаринского отряда. Сообщая в очередном донесении о контргалсовой стрельбе, которую "Цесаревич" и "Слава", выйдя в море, провели 24 ноября 1908 г., контр-адмирал Литвинов обращал внимание на продолжавшие являться удру­чающие обстоятельства. Оказалось, что стрельбы приходилось вести неполными за­рядами и неснаряженными снарядами. Та­кой получался грустный парадокс: несна­ряженные снаряды. Проще говоря, стреля­ли почти что ядрами, как в Наваринской баталии. И запас этих снарядов был столь незначителен, что все корабли отряда ока­зывались лишены возможности "пройти установленный программой курс стрельбы". Вот так уже дважды реформированное ми­нистерство понимало свою задачу извлече­ния уроков из минувшей войны.

Чтобы не лишать офицеров и гарде­маринов практики, пришлось временно пре­вратить крейсер "Богатырь" в учебно-ар­тиллерийский корабль отряда. Его каземат­ные 152-мм пушки успели получить глав­нейшее усовершенствование по опыту вой­ны — раздельную наводку. Ведь прежде,— увы, лишь после войны признавали артил­лерийские офицеры,—комендору, чтобы справиться и с наводкой в цель и с выст­релом, надо было иметь "три руки и две головы". На крейсере в стрельбах участво­вали все артиллерийские офицеры отряда. Только здесь они могли получить и прак­тику в управлении артиллерийским огнем и в оценке успешности попаданий.

Прочим же кораблям, включая и "Це­саревич", приходилось довольствоваться стрельбой из стволов. Число же собствен­но боевых стрельб, напоминал адмирал, "по невозможности расходования вдали от Рос­сии боевого запаса также весьма ограни­чено". Но предложения о пополнении это­го запаса из находящегося поблизости Черного моря (как это было сделано в 1903 г. для снабжения боекомплектом "Цесаре­вича") адмирал почему-то не высказывал. Такая акция в силу огромной нехватки средств в бюджете министерства считалась, видимо, абсолютно невыполнимой.

Состязательное начало расширялось все более. Ввели, наконец, соревнования в скорости заряжания на зарядных станках (чтобы без нужды не изнашивать сами ору­дия). Предполагалось начать соревнования в сигналопроизводстве и гимнастике.

Вместе с присоединившемся 19 нояб­ря "Адмиралом Макаровым" отряд в со­ставе уже четырех кораблей во главе с "Це­саревичем" 1 декабря 1908 г. пришел в порт Аугуста. что на восточном берегу о. Си­цилия. Устоявшийся ритм занятий, учений и стрельб в море был нарушен днем 16/29 декабря, когда стало известно о катастро­фическом землетрясении, разрушившим г. Мессину.

Не ожидая просьб о помощи и разре­шения из Петербурга, контр-адмирал В.И. Литвинов ночью 16/29 декабря приказал сняться с якоря для помощи погибавшим жителям города. Уже в море обнаружилась масса плавающих обломков строений, шлю­пок и рыбачьих судов. Всех их смыло в море или сорвало с якорей обрушившийся на го­род циклопической 50 м высоты придонной волной. Курортный город, славившийся своей изысканной архитектурой и красивей­шей набережной, являл ужасающую картину тотального разрушения.

Гардемарин Г.Н. Четверухин, пла­вавший на "Цесаревиче", впоследствии (Морской сборник, 1986, № 11) вспоми­нал: "Густые сумерки, багровое зарево, зловещий подземный гул, словно неведо­мая титаническая сила пыталась вырвать­ся из недр, и кажется, что земля вот-вот разверзнется и поглотит тебя. Но самое страшное — стоны многих тысяч людей, заживо погребенных под развалинами. Казалось, что кричит каждый камень". Наши моряки оказались первыми, кто подоспел на помощь.

Разделившись на группы по 10-15 че­ловек под командованием гардемарина или офицера, вооружившись кирками и лопа­тами, моряки, не жалея сил, с исключитель­ной самоотверженностью в продолжение 5 суток вели борьбу за жизнь людей. Их сни­мали с грозивших обвалом домов, зияющих всеми своими раскрытыми и еще чудом дер­жавшимися перекрытиями этажей, откапы­вали из-под завалов, извлекали из-под об­ломков. Не раз и сами спасатели оказыва­лись засыпанными под рушившимися стро­ениями и подвалами. Спасенных доставляли в Неаполь.

В Александрии к приходу наших ко­раблей, продолжавших свое плавание, рас­пространялись листки со словами: "Слава русским офицерам и матросам, не щадив­шим себя в Мессине во имя человечества". И это не было дежурной фразой журнали­стов. Г.Н. Четверухин, командовавший од­ной из спасательных партий, вспоминал, что в отличии от самозабвенной работы его матросов, "представители других наций ра­ботали в Мессине как-то спокойно, без пе­ренапряжения". Это, как он писал, отмечала и итальянская пресса. Впоследствии все уча­стники спасения людей в Мессине были награждены специальной медалью, учрежден­ной итальянским правительством. Некото­рые и до наших дней сохраняются в семь­ях участников похода.

После Александрии корабли соверши­ли плавание на запад к Гибралтару, а от­туда в Лас-Пальмас (Канарские о-ва) и Фунчал (о. Мадейра). В Виго вместе с при­соединившемся крейсером "Олег" в течение 20 дней прошли курс интенсивных рейдо­вых учений.

28 февраля все пять кораблей вышли в Портсмут, где с прежней любезностью были приняты английскими властями. Со­вершив заход в Киль и пройдя в общей сложности 10 896 миль (путь немногим меньший, чем плавание эскадры З.П. Рожественского) отряд в том же составе 17 марта 1909 г. прибыл в Либаву. Уже привычным порядком провели экзамены, давшие вполне удовлетворительные результаты. И в даль­нейшем, оказавшись ли на чужбине, или пройдя службу в советском флоте, все быв­шие гардемарины того года дружно назы­вали свой выпуск "мессинским".

Все это время "Цесаревич" и "Слава" продолжали составлять весь Балтийский флот, его боевое ядро. С 1908 г. их соеди­нение получило название "Балтийский от­ряд". Уход в заграничное плавание всегда был сопряжен с риском быть отрезанными от своего театра. И тогда в случае военных действий отряду предстояло или разору­житься или войти в состав флота союзно­го на тот момент государства. С таким рис­ком приходилось мириться ради успеха выполнявшейся в те годы этими корабля­ми важнейшей задачи создания новых кад­ров для флота. К тому же и флота на Бал­тике по существу все еще не было. Но те­перь обстановка менялась.

Введение должности командующего морскими силами, которую император по­ручил Н.О. Эссену, ставило на очередь со­здание плавающей эскадры, в составе ко­торой стали нужны и "Цесаревич" и "Сла­ва". Тогда только, как говорилось в док­ладе ГМШ контр-адмирала А.А. Эбергарда, станет возможным разработать "план операций флота, согласовать с ним план тактического обучения флота и проверить его современными маневрами". Эти сооб­ражения 14 февраля 1909 г. одобрил новый морской министр контр-адмирал С.А. Во­еводский (1859-1937). Так "Цесаревич" и "Слава", приняв уже 15 мая новую смену гардемаринов, начали внутреннее плавание в составе флота.

После маневров 25 августа они соби­рались уйти в новое заграничное плавание. Эти плавания министр считал возможны­ми разрешить "в зависимости от полити­ческой обстановки". Но плавание 1909 г. не состоялось. В маневрах в августе с от­рядом участвовал переведенный из отряда 1-го резерва крейсер "Россия". Затем отряд, включая крейсера "Рюрик" и "Адмирал Макаров" (они все лето были заняты кон­воированием яхты "Штандарт" при путе­шествии императора во Францию и Анг­лию) перешел в Кронштадт. Здесь 13 авгу­ста все корабельные гардемарины и ученики строевые унтер-офицеры были переведены на крейсера "Богатырь", "Аврора" (они за­кончили ремонт котлов) и "Диана". Они и составили отряд судов, назначенных для плавания с гардемаринами. "Цесаревич" же, 1 сентября вступил в "вооруженный резерв", за ним 1 октября в резерв были зачислены "Слава" и "Рюрик". Им предстоял капи­тальный ремонт.

Вывод "Цесаревича" в ремонт позво­лял надеяться на существенное обновление корабля и заметное повышение его боевой мощи. В принципе не составляло непрео­долимых трудностей вооружение корабля еще одной башней 305-мм орудий. Ее при желании, сместив соответственно дымовые трубы с дымоходами (дав им изогнутое на­правление), можно было разместить меж­ду ними. Такую конструктивную схему имели русские башенные фрегаты 60-х гг. типа "Адмирал Лазарев" и германские бро­неносцы типа "Бранденбург" (1891-1892 гг.).

Еще удобнее башню можно было раз­местить позади кормовой дымовой трубы, сняв грот-мачту и кормовые мостики. Это обеспечило бы ей стрельбу поверх кормо­вой. В крайнем случае (при затруднении с остойчивостью) она могла быть и барбетной. Более скромным, простым и де­шевым мог стать вариант с заменой ба­шен 152-мм орудий казематными 203-мм пушками. Именно так японцы передела­ли попавший в их руки после Цусимы "Орел" ("Ивами"). Несколько вариантов подобной перестройки разработал, пользуясь поддержкой состоявшего тогда Главным инспектором кораблестроения А.Н. Крылова, участник цусимского боя на броненосце "Орел" корабельный инже­нер В.П. Костенко (1881-1956).

В итоге же, отказавшись только от ликвидации 75-мм пушек, решили ограничиться (опять, конечно, из-за недостатка средств) установкой в батарее продольных водонеп­роницаемых переборок. Но даже и это осу­ществить не удалось. Произойти это мог­ло только из-за прежней нехватки средств. Мог сказаться и уход из Министерства А.Н. Крылова, не поладившего с быстро восстанавливающей свое влияние бюрок­ратией. Не исключено и охлаждение к про­екту ГМШ. Ориентируясь на уже начатые постройкой дредноуты, он, возможно, не видел необходимости тратить большие деньги и время на старые корабли. К тому же они были нужны для продолжения пла­ваний и подготовки кадров для будущих дредноутов.

Словом, корабли вернули в строй, вы­полнив лишь самые насущно необходимые работы. С мачт сняли боевые марсы с их 47-мм пушками, установили новые дально­меры, современную радиостанцию (систе­мы Телефункен мощностью 1 квт), замени­ли все 305-мм пушки, износившиеся вслед­ствие интенсивных, не в пример прошлым временам стрельб. Спешка была столь ве­лика, что котлы на кораблях перед новым плаванием остались без серьезного ремон­та или замены.

Кампанию 1910 г. начали 9 мая, имея в составе отряда "Цесаревич", "Славу", "Рюрик" и "Богатырь". Все лето занима­лись учениями и стрельбами. Опытами и наладкой радиосвязи в этом внутреннем плавании руководил на "Цесаревиче" изве­стный на флоте специалист, участник обо­роны Порт-Артура и.д. флагманского мин­ного офицера лейтенант A.M. Щастный (1881-1918).

18 июля отряд из Кронштадта отпра­вился в заграничное плавание. Через 6 дней были уже на Спитхедском рейде, откуда, по­полнив запасы угля, вышли в Бискайский залив. На подходе к Гибралтару (в 30 ми­лях) случилось непредвиденное. На "Сла­ве", прослужившей меньше "Цесаревича", вдруг одна за другой начались отказы до­нок, питавших котлы водой. Пары при­шлось прекратить и корабль остановился (это произошло в ночь на 1 августа 1910 г.) посреди Бискайского залива.

По счастью, отработанная еще при И.Ф. Бостреме практика взаимной букси­ровки кораблей, позволила "Цесаревичу" довести "Славу" (6 уз скоростью) до Гиб­ралтара. Отсюда она, кое-как наладив часть донок, смогла перейти в Тулон, где и встала на ремонт. Заменять пришлось не только донки, но и котлы. Так местная "экономия" обернулась расточительными затратами на дорогой заграничный ремонт. Работы за­тянулись на 8 месяцев. Виновником произо­шедшего стал целый букет нарушений, до­пущенных в обслуживании котлов. Широк был и круг виновных — от командующего отрядом (он получил выговор), до старшего механика (ему было предложено подать в отставку).

Авария "Славы" нарушала планы по­рученной отряду важной дипломатичес­кой миссии — визита в Черногорию на празднование 50-летия правления коро­ля этой единственной на Адриатике сла­вянской страны. Поэтому взамен "Славы" к отряду был временно присоединен крей­сер "Адмирал Макаров". Он в это время совершал у Крита самостоятельное пла­вание с учениками строевыми унтер-офи­церами.

Встреча состоялась близ о. Кацца 19 августа, и в тот же день отряд в составе че­тырех кораблей вошел на рейд порта Антивари. Головным шел "Цесаревич". На нем флаг командующего контр-адмирала Н.С. Маньковского был заменен брейд-вымпе­лом возглавившего визит великого князя Николая Николаевича (1856-1929). Следом шли "Рюрик", "Богатырь" и "Адмирал Ма­каров". Визит должен был подчеркнуть осо­бые дружеские отношения между двумя славянскими государствами. Это о короле Николае I , тогда еще князе Черногорском, немало озадачив всю Европу, император Александр III, поссорившись с Германией, однажды поднял тост как за своего "един­ственного друга".

Семидневный визит стал демонстраци­ей дружбы России и Черногории. Все дни не прекращались салюты, иллюминации, праздничные костры и здравицы в честь друга черногорцев русского императора Николая II. Отвечая на визит к королю ве­ликого князя Николая Николаевича, на борту "Цесаревича" побывали король Ни­колай с королевичами Данилой и Петром. Совершив на обратном пути заходы в Виго, Тулон и Портленд, отряд 2 ноября прибыл в Кронштадт.

В наступившую зиму 1910 года на "Це­саревиче" Балтийский завод заменил все экономайзеры и элементы котлов Бельвиля. В 1911 г. заменили все 305-мм орудия.

"Слава" 23 июня 1911 г. закончила ремонт в Тулоне (сюда на корабль транспорт "Оке­ан" доставил 84 ученика школы строевых унтер-офицеров) и, зайдя в Саутгемптон, 10 июля прибыла в Кронштадт. Выполнивший свою главную задачу — первоочеред­ное пополнение флота высокообразован­ными офицерами и знающими матросами-специалистами,— Балтийский отряд был расформирован.