Wundefwaffe

Предгрозовое лето 1914 г.

 

Осуществленные, а частью еще гото­вившиеся усовершенствования на "Цесаре­виче" и "Славе", были все же далеко недо­статочны для успешного боя. Об этом на­поминали и состоявшиеся в 1914 г. визиты в Россию отрядов двух дружественных (Антанта уже сложилась) флотов — Англии и Франции. В то предгрозовое лето 1914 г. в Ревель 4 июня пришли четыре британс­ких линейных крейсера — герои грядущих сражений в Северном море. Их сопровож­дали два легких крейсера. Спустя месяц, уже накануне всеевропейского пожара войны, в Кронштадте 7 июля встречали дредноу­ты "Франс" (флаг президента республики Р. Пуанкаре) и "Жан Бар", сопровождае­мые двумя миноносцами ("Стилет" и "Тромблон").

Нельзя не вспомнить, сколь красочно в "Капитальном ремонте" Л. Соболева отображена та обстановка выплескивавше­гося через край союзническо-патриотического восторга, в котором прошли все дни этой встречи. И здесь принимавшей фран­цузов бригаде крейсеров было не до обме­на опытом с союзниками.

В более деловой обстановке проходил английский визит в Ревель. Встречала со­юзников бригада линейных кораблей. Для налаживания действительно дружеских кон­тактов корабли по предписанию начальства были "соединены парами". Такие пары об­разовали "Император Павел I" и "Лайон", "Андрей Первозванный" и "Принцесс Роял", "Цесаревич" и "Куин Мери", "Сла­ва" и "Нью Зиленд", "Адмирал Макаров" и "Боадичиа", "Баян" и "Блонд".

При всей внешней дружественности визит, конечно, не мог еще напоминать встречу союзников по НАТО, и о глубо­ком обмене опытом говорить не приходит­ся. Но интересны были и разного рода под­робности организации службы, быта и боевой подготовки, которые русские офи­церы успели заметить на кораблях буду­щих союзников.

Так. старший офицер "Цесаревича", состоявший в этой должности в 1913-19i5 гг. артиллерийский офицер капитан 2 ран­га В.А. Киселев обратил внимание на лю­бопытные упрощения, которые, как надо было понимать, не вполне отвечают усло­виями боя. Прокрашиванием они превра­щали парусиновые обвесы в легкие посто­янные фальшборты. Не затруднялись анг­личане и применением заимствованных из коммерческого флота трапов. Поддержива­емые на талях, они обладали более солид­ной конструкцией и допускали существен­ное упрощение уборки, чем это было на рус­ских кораблях. Не считали они зазорным и выходить в море с поставленными сол­нечными тентами.

Но зато никаких выступающих дета­лей на бортах кораблей у англичан не на­блюдалось, а вместо патрубков для слива­ния воды они применяют крашеные пару­синовые рукава. Такое здравое конструк­тивное решение явилось, видимо, по опы­ту частых погрузок угля в море, когда пат­рубки могли царапать чужой борт, сминать­ся или просто подцеплять и опрокидывать оказавшийся у борта катер. Вместо уже из­вестных в мире (и на русских кораблях) моторных катеров англичане, как и прежде, пользовались только паровыми. Возможно (это догадка автора) не хотели связывать­ся с грозившими пожаром хранилищами бензина на кораблях. Известно, что при всей своей консервативности, англичане су­мели первыми оценить эффект моторных ка­теров в качестве торпедных и уже во вре­мя войны создали свои знаменитые катера типа "СМВ".

О верности марсофлотским традици­ям свидетельствовало гораздо более широ­кое, чем в русском флоте, использование гребных шлюпок, особенно капитанских гичек. Таким путем, надо понимать, англи­чане поддерживали высокий уровень мор­ской практики, достигали оперативности посылок шлюпок и сберегали топливо, рас­ходуемое паровыми катерами. Все эти объяснения автору приходится брать на себя, так как записка старшего офицера ог­раничивалась лишь строгим указанием на замеченные факты. Толкования их и выво­ды по реализации предоставлялось, види­мо, уже следующей инстанции. Замечено было и неукоснительное выполняющееся правило немедленно (по постановке на якорь) подкрашивать все царапины и "сса­дины", что обнаруживались в исходе пла­вания на корпусе корабля.

Неподдельную зависть офицеров вы­зывали особо вышколенные английские гор­нисты с их великолепными горнами, а также достигнутая английскими радиотелеграфи­стами исключительная скорость передачи по азбуке Морзе. Русские ключи и лампочки такой скорости обеспечить не могли. Весьма практичным был секрет, которым с В.И. Киселевым поделился старший артиллерист "Куин Мери". За точку наводки орудий он предлагал брать не кромку передней тру­бы при пересечении ее с палубой (она мо­жет быть закрыта дымом или всплесками), а угол, составляемый форштевнем с верх­ней палубой. Эта точка всегда чиста и по­стоянно удобна для прицеливания.

Но, конечно, превыше всех удобств морской практики и английских традиций, русских офицеров волновали проблемы по­вышения боеспособности их, далеко, увы, не современных кораблей. Думали об этом и в Генморе (МГШ) и в штабе Н.О. Эссе­на. Но и спустя 10 лет после войны на Даль­нем Востоке флот, несмотря на энергично осуществлявшуюся программу нового судо­строения, все еще не мог освободится от пут казенной "экономии", наивного мерканти­лизма власть имущих и ограниченности опе­ративного мышления. Близившееся к завер­шению сооружение четырех балтийских дредноутов как-то непроизвольно толкало к последовательному урезанию средств на модернизацию старых кораблей.

В Генморе почему-то не хотели задуматься о том, что противниками этих кораблей могут оказаться не их сверстники, а новейшие дредноуты. И для успешности такого боя (при бригадном методе стрель­бы), вооружение и техника кораблей должны быть избавлены от всех изъянов про­шлых лет. Именно так готовили к бою чер­номорские корабли. Но на балтийские додредноуты смотрели почему-то иначе. Между тем флот на Балтике, решая задачу обороны подступов к столице, мог оказать­ся в гораздо более трудном положении.

Беда, как это со временем, но, увы, слишком поздно, стало понятно, состояла в двух обстоятельствах. Первым была не­дооценка роли Моонзунда в системе обо­роны Финского залива. Укрепления пози­ции в Рижском заливе могли стать ключом готовившейся на случай войны минно-артиллерийской позиции. Роль Моонзунда об­суждалась неоднократно во время адмирала И.А. Шестакова (1820-1888) и все же на нее, в силу, видимо, все той же "экономии" решено было закрыть глаза.

Вторым промахом в разработке пла­на войны было преувеличенная (что также выявилось позднее) уверенность в непрео­долимости готовившейся посреди Финско­го залива минно-артиллерийской позиции. Понятие об этой непреодолимости сформи­ровалось под влияние неправильно поня­того опыта русско-японской войны, когда действительно грозной, но преодолимой минной опасности порт-артурские адмира­лы не сумели и не хотели противопоставить такой же мощности тральные силы. Они и после войны не получили того развития, какого заслуживали.

Не имея подобающих тральных сил, самонадеянно вообразили, что и против­ник останется на том же уровне. Поэтому и в передовой линии обороны, где как раз могли себя проявить старые корабли, не­обходимости не видели. Их модернизаци­ей занимались, как это уже было показа­но, лишь "по возможности". А дать им ар­тиллерию, способную посостязаться с пуш­ками дредноутов, и вовсе не думали.

В лучшем случае ожидалось, что "Це­саревич" и "Слава" могут быть перевоору­жены настолько, чтобы вместе с додредноутами типа "Андрей Первозванный" соста­вить бригаду, равноценную имевшимся в Германии подобным же кораблям типа переходного периода.

Так оперативная мысль Генмора на­чала отставать даже от взглядов Общества ревнителей военных знаний, которые еще в 1908 г. считали возможным успешный бой "Андрея Первозванного" с кораблями клас­са "Дредноут". Проще говоря, эти кораб­ли считались почти что уже списанными. Именно так в своем докладе от 29 мая 1913 г. с высокомерно-академических позиций представлялась в МГШ ценность "Цесаре­вича" и "Славы". Эти корабли с призна­вавшейся негодной артиллерией среднего калибра характеризовались как имевшие "весьма малую боевую ценность". Рацио­нального их применения в войне никакого уже не видели. Из-за устарелости артилле­рии не годились они и на роль учебных ко­раблей. Тем не менее, сохранять их в строю

флота было все-таки надо, ибо их экипа­жи - бесценный резерв (1500 человек) для укомплектования бригады строившихся че­тырех дредноутов.

А чтобы существование додредноутов было более оправданным, следует подверг­нуть их "основательной перестройке". Ее в Генморе понимали, однако, лишь как повто­рение уже проделанной японцами перестрой­ки броненосца "Орел". Башни 152-мм ору­дий предлагалось заменить современными 203-мм (50 калибров) и улучшить брониро­вание в надводной части. Дать кораблю со­временные и, может быть более дальнобой­ные усовершенствованные 305-мм пушки не предлагали. Будь это сделано, и такие ко­рабли, недосягаемые для огня вражеских дредноутов, могли бы уверенно отгонять от заграждения вражеские тральщики.

Но в классические рецепты новой ли­нейной тактики и сражения дредноутов под прикрытием минной позиции подобное ре­шение почему-то не укладывалось. Счита­лось, видимо, само самой разумеющимся, что старые башни со старыми 305-мм пушками трогать не стоит. В докладе о них даже не упоминалось. Это позднее война заста­вит прийти к нестандартным решениям: эк­стренному сооружению сверхдальнобойных береговых батарей из одиночных открыто стоящих 305-мм орудий с дальностью стрель­бы до 156 каб., довооружению крейсеров па­лубными 203-мм установками, к применению дозорных моторных катеров, установке зе­нитных орудий, к проектам замены на крей­серах типа "Богатырь" устаревших 152-мм башенных установок палубными более даль­нобойными 130-мм пушками.

Предвидеть все эти аналитики и про­гнозисты Генмора не сумели, как и не су­мели и вспомнить о сделанном еще в 1904 г. предложении капитана 1 ранга В.А. Лилье об экстренном создании моторных торпед­ных катеров. Особый характер задач, сто­явших перед флотом в ожидавшейся войне — бой под прикрытием минной позиции — казалось, не оставлял места для рыцарско­го единоборства бывших броненосцев с рав­ноценной бригадой германских додредноутов. Но, как мы знаем, этого не произош­ло. Лишь с началом войны пришлось по­спешно импровизировать, но многое сде­лать уже не успевали.

Пока же вполне довольный своим пе­редовым научным мышлением, Генмор для "Цесаревича" и "Славы" предлагал ограни­читься ремонтом — лишь на уровне косме­тического. В итоге обсуждения целого ряда мало чем отличавшихся вариантов (трудо­емкость работ подгоняли к имевшимся ас­сигнованиям) собирались заменить 152-мм пушки на 203-мм, улучшить бронирование, сменить в котлах трубки, перебрать маши­ны. И все это для создания "переходной бри­гады". Такой ремонт для двух кораблей предполагали осуществить после кампании 1914 или в крайнем случае кампании 1915 года. Войны в Генморе еще не ожидали.

Но командующий морскими силами Балтийского моря адмирал Н.О. Эссен, об­ремененный заботами по изысканию средств для кораблей более молодых (денег опять отчаянно не хватало) своим докладом в МГШ от 17 ноября 1913 г. счел ремонт "Це­саревича" и "Славы" явно неоправданной тратой денег. Корабли от этого все равно "не сделаются в достаточной мере боеспо­собными", а для целей же "обучения и служ­бы в резервной эскадре" сгодятся и "с тем вооружением, которое они имеют сегодня".

Техническая служба флота немедленно уловила перемены мнений начальства. Уже ранее под предлогом предстоящего вес­ной ремонта они резко сократили текущие кредиты на содержание и обслуживание корабля. Их докладом от 1 декабря пытался образумить командир "Цесаревича" капи­тан 1 ранга Н.Г. Рейн. "Приходится думать, — писал он,— что перевооружение кораб­ля, по-видимому, уже отменено".

Но было ясно и то, что столь нетер­пеливо ожидаемые флотом дредноуты сво­ей готовностью явно запаздывают. А по­тому, ставил он вопрос, не рано ли сбра­сывать со счетов старые корабли: они пред­ставляют собой ничем пока незаменимые две отлично сплававшиеся боевые единицы. И чтобы поддержать их боеспособность (о большем командир не смел, видимо, и мечтать) следовало бы смету расходов на зиму 1914/1915 гг. увеличить хотя бы на 50%. Иначе было нельзя провести ремонт котлов и механизмов. Глобального обнов­ления артиллерии, грозящего затяжными ра­ботами и большими расходами, командир не предлагал.

В министерстве же, не имея четких представлений о боевом назначении кораб­лей, продолжали сомневаться. Соответ­ственно (и не раз) подвергались изменени­ям и урезаниям проект предлагавшийся переделок и сметы расходов на них. Автор проекта корабельный инженер поручик А.Я. Грауэн (1886-1940) предусматривал, в час­тности, установку по 8 203-мм и по 10 120-мм орудий с усилением бронирования. Сни­мались 75-мм пушки, срезалась часть над­строек. По одному из вариантов с кораб­ля снимали 1835 т грузов и ставили 1935 т новых, по другому снимали 2348 т и ста­вили 1935 т. Но все эти работы не приво­дили к кардинальному усилению боевой мощи кораблей.

Расходы же требовались немалые. Срок работ оценивался в 1,5-2 года, сто­имость — 13 млн руб. на оба корабля, вклю­чая 2-2,5 млн руб. на неотложно необходи­мый ремонт механизмов. Неэффективным, как подсказывал опыт стрельб на Черном море (по бывшему броненосцу "Чесма" с встроенным в его корпус элементами бро­невой защиты дредноутов) было бы и при­менение брони 127-мм толщины.

Превратить же корабли в вооруженных сверхдальнобойными пушками стражей минных заграждений (что позволяло им обойтись и без брони, и даже без больших запасов топлива) и на этот раз не догада­лись. Генмор же ничего кроме вожделенной линейной тактики (сражения между дред­ноутами) и лелеемых для этой цели дред­ноутов видеть не умел и не хотел.

А потому докладом Морскому мини­стру от 6 февраля 1914 г. МГШ склонялся к мнению о том, что ремонт "Цесаревича" и '"Славы" следует ограничить задачами их использования для подготовки личного состава новых линейных кораблей. С этим предложением согласился и бывший коман­дир "Цесаревича", морской министр адми­рал И.К. Григорович. Он в мудрости "спе­цов" Генмора также не сомневался.

Начался новый этап согласования пе­речня и сметы расходов по разрешавшим­ся Генмором работам. Каждый флагманс­кий специалист настаивал на необходимых усовершенствованиях подведомственных ему оружия и техники. Занятые постоянным плаваниями, корабли, оказывается, все ни­как не могли избавиться от давно, казалось бы, изжитых изъянов прошлого. Так, предстояло, как выразился Н.О. Эссен, "убрать гриб" (то есть, надо понимать, грибовид­ную крышу) в конструкции боевой рубки, снять 75-мм пушки (о ненужности которых для вооружения корабля не переставали го­ворить со времен разработки проекта), за­делать их порты в центральной батарее, ускорить открывание затворов 305-мм пу­шек, как это сделали на черноморских ко­раблях, заменить еще раз 305 и 152-мм орудия, установить открыто для учебных целей по 8 75-мм пушек и снять подводные аппараты. Следовало также оборудовать (или завершить? — испытания проводили еще в 1912 г.) систему продувания орудий сжатым воздухом, заменить динамомашины турбогенераторами, расширить вдвое радиорубку, установить дополнительные рубки для эскадренной радиостанции и т.д. В обширном перечне работ по меха­низмам значились замена котлов и упорных подшипников (вместо системы Пенна -- на систему Модслея и т.д). На "Славе" ("не было бы счастья, да несчастье помогло") многие подобные работы успели выполнить за время ремонта во Франции. Потому вы­полнялся лишь ограниченный перечень работ "первого полупериода" (по номенк­латуре ГУК). Корабль мог оставаться в строю до зимы 1919/20 гг.

"Цесаревич" же, которому плановый ремонт предполагалось провести еще зимой 1911/12 гг.. был включен в планы первой очереди — на зиму 1914/15 гг.

Но начавшаяся для России 19 июля/1 августа 1914 г. война смешала все пла­ны. Корабли, как об этом и предостерегал командир Рейн, оказались экстренно нуж­ны в море. Пришлось ограничиться заменой 152-мм пушек новыми: на "Цесареви­че" — в 1915 г.; на "Славе" в 1916 г. На "Цесаревиче, кроме того, в 1915-1916 гг. за­менили котлы и отремонтировали машины, сняли половину 75-мм пушек, минный ап­парат и кормовой мостик.

Появившиеся в 1916 г. зенитное воо­ружение составили две 37-мм пушки (из числа переделанных прежних). На "Славе" успели заменить 305-мм орудия (увеличив дальность их стрельбы до 116 каб. вместо прежних 88 каб. Из 75-мм орудий остави­ли только четыре, зенитную артиллерию довели до четырех 75-мм (угол возвыше­ния до 70°) и двух 40-мм орудий.