Wundefwaffe

HMS Exeter

 

Второй и последний в английском флоте крейсер с восьмидюймовой артиллерией «класса В» был заложен 1 августа 1928 года на государственной военной верфи Devonport Royal DockYard. Во время церемонии спуска на воду, состоявшейся 18 июля следующего года, он по­лучил название Exeter, став, таким образом, пятым (с 1680 года) кораблем, носившим это имя (Эксетер — главный город графства Девоншир (Юго-Западная Англия, полуостров Корнуолл). Военно-морская база и верфь Девонпорт - часть портового города Плимут, также расположены на территории этого графства). В XVIII веке одним из его предшественников в историю Королевского фло­та Великобритании была вписана одна из наиболее яр­ких страниц. 17 февраля 1782 года в бою у Садраса меж­ду французской эскадрой контр-адмирала Сюффрена и английской контр-адмирала Э. Хьюза 64-пушечный ли­нейный корабль Exeter шел в арьергарде и в силу каких-то причин не примкнул к английской линии кордебаталии. В результате произведенного французами маневра охвата арьергарда англичан, он был окружен сразу тре­мя неприятельскими кораблями. В конце боя , когда ог­нем противника Exeter был совершенно разбит, едва дер­жался на плаву, но продолжал отвечать огнем на огонь, его командиру, коммодору Ричарду Кингу (commodore Richard King), доложили о приближении еще двух француз­ских кораблей и спросили, что делать. Кинг невозмутимо ответил: «Сражаться, пока наш корабль не потонет ...» Exeter продолжил неравный бой и противник отступил перед доблестью его экипажа. Как и в случае с York, к моменту постройки нашего крейсера это корабельное название не появлялось в списках британского флота уже около ста лет.

Достройка крейсера в силу уже известных причин ока­залась еще более длительной, чем у головного корабля, и Exeter, имевший тактический номер 68, вошел в состав флота только через два года после спуска на воду, 27 июля 1931 года, получив здесь же, в Девонпорте, назна­чение во 2-ю эскадру крейсеров Атлантического флота. Тем не менее, военно-морская база в Девонпорте стала «местом приписки» крейсера, который в течение всей службы получал здесь основные, этапные назначения. И даже ремонтно-модернизационные работы, проводившиеся на корабле в 1940-1941 годах, также проходили в Девонпорте.

За два года пребывания в составе 2-й эскадры Exeter прошел доукомплектацию бортовой авиацией и авиаци­онным оборудованием, освидетельствование и профи­лактический ремонт, принимал участие в маневрах Ат­лантического флота и в походах кораблей эскадры. Ле­том 1933 года, когда корабельный состав 2-й эскадры был расформирован, Exeter вместе с крейсером York получил назначение в 8-ю крейсерскую эскадру из состава Американо-Вест-Индской военно-мор­ской станции. В сентябре он вновь пришел на верфь в Девонпорте, где в течение месяца на нем производились небольшие по объему работы конструктив­ного порядка и по перевооруже­нию. В отличие от крейсера York, который должен был сле­довать в распоряжение командо­вания военно-морской станции на Бермудах, Exeter готовили к длительному походу вокруг Ла­тинской Америки. Подготовка была короткой, но тщательной, и уже 18 ноября 1933 года крей­сер вышел из Девонпорта, начав свой первый представительский круиз.

Посетив по дороге Гибрал­тар, Санта-Крус-де-Тенерифе на о. Тенерифе (Канарские острова) и Минделу на о. Сан-Висенти в группе островов Зеленого Мыса, Exeter направился к берегам Латинской Америки. В дальней­шем круиз проходил по маршру­ту: Монтевидео - Пунта-дель-Эсте - Буэнос-Айрес - Мар-дель-Плата - Порт-Стэнли (Фолклендские острова) - Магелланов пролив - Пунта-Аренас - Талъкауано - Вальпараисо - Икике - Кальяо -Панамский канал - Кингстон (о. Ямайка). 4 мая 1934 года крейсер прибыл на Бермудские острова. В ходе почти по­лугодового плавания Exeter прошел 15784 морских мили. Любопытно, что в это время Великобритания «представ­лялась» у берегов Южноамериканского континента сразу двумя тяжелыми крейсерами: 2 января 1934 года начался полугодовой круиз по портам Атлантического побережья Южной Америки тяжелого крейсера Norfolk, флагманско­го корабля Американо-Вест-Индской эскадры.

В июне, когда Norfolk, пройдя Панамским каналом, открыл череду визитов по тихоокеанским портам Со­единенных Штатов и Канады, крейсер Exeter отправил­ся в повторное турне вокруг Южной Америки. На этот раз программа круиза была более разнообразной. По­сетив Порт-оф-Спейн на о. Тринидад, крейсер затем заходил в устье реки Пара, нанес визиты в Пернамбуко и Рио-де-Жанейро, побывал на о. Илья-Гранди, лежа­щем в одноименной бухте, в Монтевидео, Пунта-дель-Эсте и Буэнос-Айресе, Мар-дель-Плата, Порт-Стэфен и Порт-Стэнли, после чего через Магелланов пролив вы­шел в Тихий океан. После захода в Пунта-Аренас пос­ледовали визиты в Пуэрто-Монт, Вальпараисо, Анто-фагасту, Икике, Мольендо, Сан-Хуан и Кальяо. Завер­шающим аккордом круиза стало посещение военно-морской базы флота США Бальбоа в Панамском кана­ле. Второй южноамериканский поход крейсера растя­нулся на восемь месяцев и Exeter вернулся на Бермуды лишь в марте 1935 года.

Дальнейшая служба крейсера в составе 8-й эскадры была прервана его временным переводом в Средиземное море в связи с обострением отношений между Великоб­ританией и Италией из-за Абиссинии. Средиземноморс­кий бассейн являлся важнейшим стратегическим узлом в системе коммуникаций Британской империи, связывав­ших метрополию с нефтяными районами Ближнего и Среднего Востока, британскими колониями в Юго-Вос­точной Азии и на Дальнем Востоке и тихоокеанскими доминионами. Поэтому агрессия Италии против Абис­синии (Эфиопии), одной из немногих оставшихся свободными стран Африки, рассматривалась в Великобритании как угроза не только британскому владычеству в Египте и Судане, имевших первостепенное значение в качестве рынков сбыта и источников сырья, но и всей системе имперских коммуникаций. В ответ на наращивание ита­льянцами военной мощи в африканских колониях в Эрит­рее и Сомали, граничащих с Абиссинией, англичане были вынуждены провести демонстрацию силы. Корабли бри­танского Средиземноморского флота оставили Мальту и заняли стратегические позиции в восточном Средизем­номорье, вокруг Суэцкого канала, в Александрии, Порт-Саиде, Хайфе, Фамагусте (о. Кипр). Кроме того, сюда были стянуты большие подкрепления, состоявшие из кораблей разных классов, переведенных из состава Фло­та Метрополии, Резервного, Дальневосточного и других «заморских» флотов и станций. Тяжелый крейсер Exeter прибыл в Средиземноморье вместе с легким крейсером Ajax, недавно сменившим в составе Американо-Вест-Индской эскадры крейсер Norfolk, в сентябре. Всего англичане сосредоточили в зоне напряженности 7 лин­коров, 2 авианосца, 8 тяжелых и 13 легких крейсеров, 70 эсминцев (в том числе эсминцы Флота Метрополии), 20 подводных и 4 канонерские лодки. Таким образом, в связи с итало-абиссинским конфликтом Англия стяну­ла в этот район значительную часть своих военно-мор­ских сил, идя даже на временное «оголение» таких стра­тегически важных театров как вест-индс­кий и дальневосточный.

Однако готовя захват Абиссинии, Мус­солини преследовал далеко идущие цели: продемонстрировать статус Италии как великой имперской державы и в то же вре­мя приобрести дополнительные колониаль­ные владения для растущего населения страны. Поэтому демонстрация британской морской мощи не возымела своего действия и не предотвратила войны, начавшейся 3 октября вторжением итальянских войск. Не подействовали также ни осуждение агрес­сии Лигой Наций, ни введение в ноябре эко­номических санкций, которые, впрочем, не исключали поставки нефти в Италию.

Предполагавшаяся англичанами морская блокада Ита­лии не состоялась из-за соглашательской позиции Фран­ции и отсутствия согласия между Испанией, Грецией и Турцией, От вступления в войну Великобританию удер­жали лишь денонсация Германией Версальского догово­ра и введение германских войск в Рейнскую область и Саар. Война в Абиссинии закончилась в мае 1936 года победой Италии. Тогда же крейсера Exeter и Ajax верну­лись на Бермуды, хотя Средиземноморский флот нахо­дился в состоянии боевой готовности еще до июля.

По возвращении в состав 8-й эскадры Exeter практи­чески сразу возобновил представительскую деятельность, «показывая» флаг Великобритании в портах Северной и Южной Америки и на островах Карибского бассейна в течение всего предвоенного периода. Во время одного из таких визитов в Нью-Йорк английские корабли (флаг­манский тяжелый крейсер Berwick, Exeter, легкие крейсе­ра Southampton и Glasgow) 24-25 мая 1939 года посетила делегация советских специалистов, находившаяся в Нью-Йорке для ведения переговоров о проектировании и по­стройке кораблей для Советского ВМФ с американской кораблестроительной фирмой Gibbs & Сох.

Перед самым началом войны Exeter вместе с легким крейсером Ajax был выведен из состава 8-крейсерской эскадры и направлен в распоряжение командующего Южноатлантической военно-морской станцией (South Atlantic Station) вице-адмирала Г. д'Ойли-Лайона. По прибытии во Фритаун (Сьерра-Леоне), где размещался штаб района, из этих крейсеров и пришедшего из метро­полии тяжелого крейсера Cumberland была сформирова­на Южноатлантическая дивизия крейсеров (South Atlantic Cruiser Division), имевшая задачей обеспечивать коммуникации в Южной Атлантике. В начавшейся вско­ре охоте на находившиеся в этом районе немецкие суда корабли дивизии в течение месяца патрулировали на океанских торговых путях, однако, в отличие от легкого крейсера Ajax, 3 и 5 сентября перехватившего торговые пароходы Carl Fritzen (6594 брт) и Olinda (4576 брт), тя­желые крейсера на этом поприще не преуспели.

В начале октября стало известно о выходе на британ­ские коммуникации германских рейдеров. Для их поис­ка и уничтожения из состава кораблей Королевского флота Британии и Марин Насьональ Франции были выделены восемь поисковых групп (Force F-N). В состав каждой из них входили не менее двух тяжелых крейсеров либо один линейный крейсер, в четырех находились авиа­носцы. 5 октября тяжелые крейсера Южноатлантической дивизии составили поисковую Группу «G» (Force G) под командованием коммодора Г. Хэрвуда (commodore Henry H. Harwood), державшего свой вымпел коммодо­ра 1-го класса на крейсере Exeter. Группа прикрывала южную часть района и атлантическое побережье Южной Америки (до Пернамбуко) и базировалась на Фолкленд­ские острова. Кроме нее в Южной Атлантике действова­ли еще две группы, также подчиненные командующему ВМС этого района. Группа «Н» в составе тяжелых крей­серов Shropshire и Sussex базировалась на Кейптаун и пат­рулировала у мыса Доброй Надежды, блокируя выход из Атлантики в Индийский океан. Самой сильной являлась поисковая группа контр-адмирала Уэллса - Force К (ли­нейный крейсер Renown и авианосец Ark Royal), опери­ровавшая в северной части района, у побережья Брази­лии. Длительные и напряженные поиски противника в обширных районах Атлантики выпали, главным обра­зом, на долю кораблей этих трех групп.

Рейд «карманного» линкора Admiral Graf Spee начал­ся еще 21 августа 1939 года, когда корабль покинул базу в Вильгельмсхафене. Его командир, капитан-цурзее Г. Лангсдорф (G. Langsdorf) получил приказ скрытно обогнуть Британские острова, выйти в экваториальные воды Атлантики, где, соблюдая радиомолчание, ждать приказа о начале крейсерской войны с судоходством про­тивника в южной части океана (как мы знаем, в Север­ной Атлантике должен был действовать однотипный со Spee линкор Deutschland). Но поскольку Берлин надеял­ся на заключение мира с Великобританией и Францией после разгрома Польши и первых успехов германских подводных лодок, приказа пришлось ждать около меся­ца. Все это время рейдер крейсировал в Центральной Ат­лантике, уклоняясь от встреч с любыми кораблями. Бое­вые действия Admiral Graf Spee открыл только 26 сентяб­ря, когда, наконец, был получен приказ, и уже 30 сентяб­ря в районе Пернамбуко расправился со своей первой жертвой - английским пароходом Clement (5051 брт). Рейд Spee складывался более удачно, чем у его собрата, действовавшего на севере. Около двух с половиной ме­сяцев рейдер безнаказанно разбойничал в водах Южной Атлантики и Индийского океана, несмотря на активные поиски его значительными силами союзных флотов. За это время ему удалось потопить девять торговых судов общим водоизмещением 50084 брт. При этом рейдер так удачно «мимикрировал» под другие корабли германско­го флота или корабли союзников, что последним не уда­лось окончательно идентифицировать его вплоть до ре­шающего боя у Ла-Платы.

Корабли Хэрвуда (флагманский Exeter, Cumberland и присоединившийся позднее Ajax) оказались в самых тя­желых условиях среди южноатлантических поисковых групп. Им пришлось действовать в нейтральных водах, строго соблюдая правила международного морского права, согласно которому ни один корабль воюющих стран не мог заходить в нейтральные порты чаще, чем раз в три месяца. Порт-Стэнли, единственная база, имевша­яся в распоряжении группы, был совершенно не обору­дован для проведения сколько-нибудь серьезных ремон­тных работ и, к тому же, находился на удалении более 1000 морских миль от ближайших торговых путей. Крей­серам частенько приходилось принимать топливо в море либо «наматывать на лаг» не одну тысячу миль для зап­равки на Фолклендах.

Первые недели поисков не дали никаких результатов. Практика следования на сигналы перехваченных рейде­ром судов оказалась недейственной, поскольку Spee не за­держивался на месте трагедии, да и не каждая его жерт­ва имела возможность послать в эфир сигнал о помощи. Exeter давно нуждался в ремонте и 27 октября, когда в состав группы вошел однотипный с Ajax новозеландский легкий крейсер Achilles, он ушел в Порт-Стэнли, а коммо­дор Хэрвуд перенес свой вымпел на Ajax. Пока корабли группы продолжали патрулирование в районе между Рио-де-Жанейро и Ла-Платой, на крейсере Exeter по прибытии на Фолкленды незамедлительно начался ремонт. Местная ремонтная база располагала лишь небольшим доком, а рабочих вовсе не было, поэтому все работы велись исклю­чительно силами экипажа, Естественно, что в условиях крайне ограниченной ремонтной базы и острого дефици­та оборудования и запасных частей профилактический ремонт корабля затянулся и крейсер приступил к патру­лированию в составе группы только в конце ноября.

Несколько дней спустя, 1 декабря, британские крей­сера заправлялись в море на траверзе Монтевидео. Ветер усиливался и на море поднялась большая зыбь. Поэтому, когда к борту тяжелого крейсера попытался пришвар­товаться 10000-тонный танкер, он навалился на Exeter и обломал на нем обе шлюпбалки парусно-гребного кате­ра и деформировал катапультную платформу. При этом также помяло катер коммодора Хэрвуда, который как раз находился на борту крейсера. Полученные кораблем повреждения не являлись существенными, тем не менее Хэрвуд приказал вновь следовать на Фолкленды. Следу­ющим предписанием коммодора, полученным когда крейсер уже находился в доке, Exeter направлялся к юж­ной оконечности Африки для более основательного ре­монта в доках Саймонстауна. Однако 9 декабря после­дний приказ был отменен. Exeter срочно отзывался с Фолклендов и утром 12 декабря должен был присоеди­ниться к кораблям группы.

2 декабря Admiral Graf Spee потопил у юго-западно­го побережья Африки очередное судно - Doric Star (10086 брт), причем «англичанин» успел передать в эфир призыв о помощи. Получив этот сигнал, вице-адмирал д'Ойли-Лайон изменил диспозицию подчиненных ему поисковых групп и приказал активизировать поиск. Группа «Н» должна была прочесать район между Кейп­тауном и островом Св. Елены., а группа «К», усиленная легким крейсером Neptune, вела поиск на маршруте воз­можного отхода рейдера в Германию: из северной зоны района вплоть до самого Фритауна. Корабли группы «G» оказались разбросанными по всему району: Cumberland отстаивался на Фолклендах (по одним данным, на нем шел ремонт машин, по другим - крейсер прикрывал базу на случай возможного появления здесь рейдера (8 декабря 1939 года исполнялась 25-я годовщина Фолклендского боя, в котором была разгромлена крейсерская эскадра вице-адмирала Максимилиана, графа фон Шпее. Англичане опасались, что командир рейдера, возможно, носящего имя погибшего в том бою адмирала, захочет «отметить» памятный для немцев день нападением на эту отдаленную британскую базу)), Exeter следовал туда же для ремонта, Achilles патрулировал в районе Рио-де-Жанейро, а флагманский Ajax - у Ла-Пла­ты. Сопоставляя на карте направления поисков всех групп с отметками гибели судов, в том числе и последней жертвы рейдера - парохода Streonshalh (3895 брт), потоп­ленного 7 декабря в центральной части океана, коммо­дор Хэрвуд пришел к выводу, что у командира рейдера осталась единственная лазейка из создавшейся западни: бегство на юго-запад, к берегам Южной Америки, в зону действия его, Хэрвуда, группы. Действительно, это был единственный район Южной Атлантики, где рейдер еще не действовал, и, следовательно, немцы могли рассчиты­вать, что там нет британских военных кораблей. В пользу этого предположения говорило и недавнее, 5 декабря, за­держание крейсером Ajax безобидного, на первый взгляд, немецкого торгового судна Ussukuma (7834 брт), следо­вавшего в Монтевидео. На поверку Ussukuma оказалось судном снабжения, имевшим на борту запасные части для механизмов «карманного» линкора. Не следовало сбра­сывать со счетов и наличие в этом районе оживленной морской трассы, связывавшей Ла-Плату с Гибралтаром и Ла-Маншем, которая также могла стать приманкой для рейдера. Если расчет коммодора был верен, противник мог появиться у Рио-де-Жанейро 12 декабря, а у Ла-Пла­ты - днем позже.

В назначенное время утром 12 декабря крейсера Хэр­вуда встретились в точке рандеву в 150 милях к востоку от устья Ла-Платы (по другим данным, Achilles присое­динился к Хэрвуду еще 10 декабря, и только Exeter при­был утром 12-го). Это было одно из обычных мест зап­равки группы. После нескольких часов движения крей­серским ходом на запад, в сотне миль к востоку от Пунта-дель-Эсте, Хэрвуд пригласил командиров кораблей со­единения прибыть на флагман. В 10.40 крейсера застопо­рили ход, с Achilles и Exeter спустили шлюпки, направив­шиеся к флагманскому Ajax. В 11.00 на его борту состо­ялось короткое совещание, на котором коммодор озна­комил присутствующих капитанов I ранга У.Э. Пэрри (captain W.E. Parry - HMS Ajax), Ч.Г.Л. Вудхауза (captain C.H.L. Woodhouse - HMNZS Achilles) и Ф.С. Бэлла (captain F.S. Bell - вступил в командование крейсером Exeter совсем недавно и был представлен коммодором в этом качестве впервые) со своим планом предстоящего боя.

Хэрвуд понимал, что оставляя в Порт-Стэнли свою сильнейшую боевую единицу - тяжелый крейсер Cumberland (тип County, 10800 т.ст., 31,5 уз., 8x203, 8x102, 8х533 ТА), серьезно ослабляет боевой потенциал группы. Но он также не мог исключить возможности появления рейдера у Фолклендских островов. Оставшимся трем ко­раблям, возможно, предстоял бой с очень грозным про­тивником. Считалось, что с германским «карманным» линкором могла сражаться, и то лишь с некоторыми шан­сами на успех, чуть ли не эскадра британских тяжелых крейсеров. Огневая мощь корабля типа Deutschland, на первый взгляд, казалась подавляющей. Он был вооружен шестью 280-мм орудиями главного калибра (с массой снаряда 300 кг) и восемью 150-милиметровками вспомо­гательного (масса снаряда 45,3 кг), при этом вес бортово­го залпа, составляя 2162 кг, более чем в полтора раза пре­вышал суммарный вес залпа всех крейсеров поисковой группы Хэрвуда. Дальность стрельбы главным калибром рейдера достигала 37 км (196 кбт), в то время как у само­го «дальнобойного» из его оппонентов, тяжелого крей­сера Exeter, она не превышала 27 км (около 145 кбт). Как видим, германский «броненосец» имел реальные шансы «разнести» противостоящие ему английские крейсера еще до выхода их на дистанцию огня своей артиллерии. Ан­гличанам же, также на первый взгляд, кроме более вы­сокой скорости хода своих крейсеров и большего коли­чества торпедных аппаратов, противопоставить рейдеру было нечего. Бортовой залп крейсера Exeter «весил» 705 кг, 16 шестидюймовых орудий легких крейсеров (с массой снаряда 50,9 кг) добавляли еще 814,4 кг стали. В сумме около 1520 кг - налицо вроде бы полное превосход­ство «дичи» над «охотниками». Однако в реальности си­туация складывалась несколько иначе. Менее мощная артиллерия британских кораблей была более скорост­рельной. Грозные 11-дюймовки рейдера при теоретичес­кой скорострельности три выстрела в минуту практичес­ки не давали больше двух, а 150-мм орудия - не больше пяти, поэтому вес минутного огня «карманного» линко­ра составлял 5410 кг. На его 52 выстрела корабли Хэрвуда отвечали 24 203-мм и 96 152-мм снарядами, всего 7706,4 кг. При этом на долю каждого из них приходилась всего лишь треть минутной огневой мощи рейдера, то есть около 1600 кг, в то время как последний получал в ответ почти в пять раз больше. В этой ситуации герман­ский корабль имел единственное превосходство - солид­ное бронирование: серьезную опасность для него пред­ставляли лишь 203-мм снаряды крейсера Exeter, в то вре­мя как для крейсеров Хэрвуда единственное попадание немецкого 11-дюймового снаряда могло оказаться роко­вым. Учитывая это, Хэрвуд предложил решить задачу дальнейшего снижения эффективности действия огня рейдера простым разделением сил своей группы. Соглас­но замыслу коммодора, при обнаружении противника его корабли должны были разделиться на дивизион легких крейсеров и отдельно действующий Exeter для обстрела рейдера с обоих бортов, тем самым принуждая последне­го к разделению огня и частой смене цели. При этом перед командирами легких крейсеров ставилась задача обязательного и настойчивого сближения с противником на дистанцию эффективного огня шестидюймовых ору­дий. Таким образом, Exeter должен был вынести на себе главную тяжесть «внимания» «броненосца», по крайней мере, в начальной фазе боя, пока Ajax и Achilles не подой­дут к противнику достаточно близко, чтобы достать его из своих шестидюймовок.

По окончании совещания корабли группы взяли курс на север, двигаясь кильватерной колонной в порядке: Ajax, Achilles, Exeter, с интервалами 10-12 миль. Вечером 12 декабря британские крейсера несколько раз отрепети­ровали намеченные коммодором маневры по разделению группы. При дальнейшем движении на кораблях, поддер­живавших 12-14-узловой ход, велось усиленное наблюде­ние за восточной частью горизонта, откуда ожидалось появление противника.

В том же порядке, спустя почти сутки, в 5.30 утра (ина­че, в 5.52 или около 6.00) 13 декабря, крейсера Хэрвуда были обнаружены наблюдателями с Admiral Graf Spee. Сначала их ошибочно идентифицировали как легкий крейсер и два эсминца. По другим данным, правильно был опознан только тяжелый крейсер Exeter. Так или иначе, они были приняты за охранение находящегося в пути конвоя. Встреча с британскими военными корабля­ми была нежелательной, но, в данном случае, не опасной ввиду значительного превосходства рейдера. Поскольку не было полной уверенности, что его корабль не будет замечен англичанами, командир рейдера Лангсдорф, после короткого совещания со старшим офицером, в нарушение прямого приказа германского командования избегать боя с кораблями союзников, принял решение внезапно атаковать своих более быстроходных против­ников, как можно быстрее сократив дистанцию. Присут­ствие эсминцев, по мнению Лангсдорфа, означало, что где-то поблизости находился конвой торговых судов, и значит, после уничтожения единственного охранявшего их крейсера (мнимые «эсминцы» не в счет!), можно было рассчитывать на богатую добычу. Graf Spee увеличил скорость и изменением курса привел корабли противни­ка на правый борт. Быстрое сближение вскоре открыло ошибочность первоначальной идентификации британс­ких кораблей, но к этому времени «броненосец» уже по­терял свое главное преимущество - вести огонь с дистан­ции, недоступной для артиллерии противника. Кроме того, с момента обнаружения рейдера англичанами, он уже не мог уйти, поскольку, обладая превосходством в скорости, их крейсера могли следовать за своим грозным визави даже не ввязываясь в бой, а лишь наводя на него более сильное тактическое соединение. В 6.18 залпом полубронебойными снарядами по крейсерам Exeter (из кормовой башни) и Ajax (из носовой) Admiral Graf Spee открыл первую морскую битву Второй мировой войны - бой у Ла-Платы.

Это сражение, одно из самых значительных событий периода «странной войны», стало впоследствии темой большого количества документальных и исследователь­ских работ. Несмотря на это, а может быть и благодаря такому обилию фактического материала, разобраться в тех или иных перипетиях боя часто бывает нелегко. По­даваемая разными источниками информация не только противоречива, но очень часто взаимоисключаема. Осо­бенно много противоречий в чередовании и временной привязке различных событий сражения. Поэтому автор ограничится попыткой дать, по возможности, наиболее полную картину действий в этом бою тяжелого крейсе­ра Exeter, о действиях же остальных участников акции будет упоминаться лишь при необходимости. Пытливый читатель сможет уяснить для себя интересующие его воп­росы обратившись к литературе, список которой дан в конце монографии.

Итак, около 6.00 13 декабря 1939 года кильватерная колонна из трех британских крейсеров следовала на ско­рости 14 узлов, держа генеральный курс ONO 60". Толь­ко что, в 5.56, взошло солнце. Море было спокойным, небо безоблачным, а видимость - почти неограниченной. Наблюдатель правого борта флагманского крейсера за­метил на северо-западе столб дыма. Приняв его сначала за дым очередного торгового судна, Хэрвуд затем при­казал крейсеру Exeter, шедшему последним в колонне, разведать ситуацию. Ответив флажным сигналом, что видит дым, Exeter выкатился влево из строя и, подняв ход до 20-узлового, направился в его сторону. Спустя не­сколько минут, рассмотрев серый силуэт идущего на­встречу мощного военного корабля, кэптен Бэлл прика­зал передать сигнальным прожектором сообщение на флагман: «Полагаю, это «карманный» линкор.» В соот­ветствии с планом Хэрвуда, Exeter еще больше склонил­ся на северо-запад, в то время как легкие крейсера, нара­щивая скорость, начали описывать огромную дугу в се­веро-восточном направлении. На тяжелом крейсере «сыг­рали» боевую тревогу, на стеньгах и реях мачт появились большие полотнища четырех или пяти боевых флагов. Кэптен Бэлл приказал увеличить скорость до 28 узлов, но в первые минуты боя удалось достичь только 25-узловой, хотя машинная команда прилагала максимум усилий для увеличения подачи пара к турбинам.

Снаряды первого залпа, отданного рейдером из кор­мовой башни с дистанции около 90 кбт, легли недолетом. Тяжелый крейсер ответил чуть позже: в 6.20 открыли огонь восьмидюймовки носовых башен, а кормовая всту­пила в акцию спустя 2.5 минуты, как только рейдер ока­зался в секторе действия её орудий. Бэлл впоследствии отмечал аккуратную стрельбу артиллеристов крейсера: каждые 15-20 секунд звучал ревун и орудия в унисон про­изводили залп. В это же время (в 6.22-6.23) с дистанции около 17000 м (91 кбт) начали стрельбу и легкие крейсера, спешившие выйти на рейдер с другого борта.

Однако первыми пристрелялись немцы (что и не уди­вительно для корабля, имевшего артиллерийский радар FuMo-22). После двух первых пристрелочных залпов, неспешно сделанных полубронебойными фугасами с за­медлением, особо опасными для машин и погребов сла­бобронированных британских крейсеров, Admiral Graf Spec перешел на стрельбу переменным боеприпасом, при­меняя также фугасные гранаты с головным взрывателем мгновенного действия (этот боеприпас отличался мощ­ным осколочным эффектом, взрываясь даже при ударе о воду и нанося серьёзные разрушения в небронированных .частях корабля), и перенес огонь своих 11-дюймовок на наиболее опасного противника - тяжелый крейсер Exeter. Результаты не замедлили сказаться. Уже третий залп рейдера (в 6.21) дал накрытие, подняв в воздух по обе стороны британского крейсера несколько водяных стол­бов. Одна из 300-килограммовых гранат взорвалась вблизи от его правого борта. Град осколков выбил при­слугу торпедного аппарата, изрешетил борт и надстрой­ки от ватерлинии до верха кормовой трубы и поджег стоявший на катапульте готовый к запуску «Уолрус». Взрыв топливных баков летающей лодки грозил кораб­лю серьёзными неприятностями, поэтому силами аварий­ной партии самолет был сброшен за борт. Другой очаг пожара возник на прожекторной площадке перед кормо­вой трубой, у разбитых этим же взрывом прожекторов. Кроме того, оказались перебитыми цепи сигнализации готовности орудий к стрельбе, вследствие чего старше­му артиллеристу крейсера лейтенанту Дженнингсу неко­торое время пришлось управлять артогнем, не имея пред­ставления, все ли орудия корабля участвуют в залпе.

Затем последовали попадания. Начиная с пятого зал­па рейдера, крейсер получал один удар за другим. В 6.23 два полубронебойных снаряда по крутой траектории попали в полубак крейсера. Действие одного из них ока­залось безобидным: пробив палубу, переборку корабель­ного лазарета и обшивку левого борта, снаряд упал в море не взорвавшись. Зато другой, разворотив палубу в районе форштевня, вызвал пожар в малярной кладовой (по другим данным, в цистерне с основными запасами авиабензина)! Для тушения бушевавшего пламени на место немедленно прибыла пожарная партия во главе с суб-лейтенантом Морсом, но в этот момент крейсер по­лучил еще более страшный удар.

Очередной, фугасный, снаряд ударил в крышу возвы­шенной башни «В», расположенной непосредственно перед носовой надстройкой. К этому времени (около 6.25) башня сделала всего восемь залпов, но теперь оба её ору­дия вышли из строя, большая часть персонала получила ранения, а восемь человек погибли. Начался пожар, уг­рожавший погребам с боезапасом. Осколки фугаса сме­ли работавшую на полубаке аварийную партию и веером накрыли верхний мостик носовой надстройки, поразив почти всех находившихся там офицеров, наблюдателей и сигнальщиков. Уцелел только командир крейсера кэп-тен Бэлл. Находясь впереди всех, у самого ограждения мостика, он оказался в мертвой зоне действия осколков: снизу его прикрыло ограждение ветроотбойника, а боль­шая часть осколков, отрикошетировав от легкого дож­девого козырька, была направлена вглубь мостика, где находился персонал управления (Подобное неоднократно имело место на кораблях российского флота в период русско-японской войны 1904-1905 гг. В ее крупнейших морских сражениях (в Желтом море и Цусимском) командиры и персонал управления русских броненосцев часто поражались осколками взрывавшихся поблизости снарядов, которые проникали внутрь бронированных боевых рубок рикоше­том через просветы под их грибовидной крышей). Бэлл оказался среди убитых и тяжело раненых. Оборудование мостика также вышло из строя: машинный телеграф исковеркан, пере­говорные трубы перебиты, связь с рулевым отделением нарушена. Крейсер перестал слушаться руля и на полной скорости начал катиться вправо, прямо на рейдер, выво­дя его из сектора обстрела кормовой артиллерийской башни. Командир попытался исправить положение. Вызвав на ходовой мостик санитаров и судового священ­ника, он направился в запасной командный пункт в кор­мовой надстройке, однако оказалось, что и здесь связь с рулевым отделением отсутствует. В этой ситуации Бэллу пришлось обратиться к давнему способу связи, суще­ствовавшему еще в эпоху парусного флота: отныне и до конца боя команды в рулевое отделение и машину пере­давались голосом по цепочке матросов, взятых из соста­ва не задействованных в бою расчетов 102-мм орудий.

Другой проблемой, требовавшей немедленного реше­ния, стало повреждение осколками того же снаряда ка­белей, связывавших артиллерийский вычислительный пост с главным артиллерийским директором и дальне-мерными постами. На время, пока устранялся разрыв, старший артиллерист Дженнингс перенес управление стрельбой на запасной артиллерийский пост в корме. Вскоре повреждения были устранены и управление огнем восстановлено.

Но главную опасность для корабля представлял по­жар в разбитой башне В и ее подбашенных отделениях.

Если угрозу погребам относи­тельно быстро ликвидировали их затоплением, то для тушения го­ревшего в прибойнике одного из орудий кордитного заряда сер­жанту морской пехоты Уайлду пришлось организовать ручную подачу воды. Остатки тлеющего заряда доблестный сержант выб­росил за борт лично.

Несмотря на тяжесть повреж­дений и бушевавшие пожары, Exeter продолжал вести бой, по­лучая новые раны от осколков снарядов, рвавшихся вблизи бор­та. Крейсер по-прежнему держал ход, близкий к максимальному, и по находившемуся при­близительно в 70 кбт рейдеру вели огонь уцелевшие баш­ни «А» и «Y». Только теперь активизировались действия достаточно приблизившихся к германскому кораблю и пристрелявшихся легких крейсеров. Несколько 152-мм снарядов взорвались рядом с Graf Spee. Действие их по рейдеру было незначительным, но они привлекли внима­ние, и в 6.30 немцы перенесли огонь своей носовой баш­ни на Ajax и Achilles, что существенно снизило интенсив­ность огня по крейсеру Exeter.

В 6.31, в свою очередь сократив дистанцию прибли­зительно до 60 кбт, Exeter произвел трехторпедный залп из торпедного аппарата правого борта. Однако вслед­ствие выполнения рейдером крутого разворота на 150", торпеды не достигли цели. Завершив поворот, Graf Spee закрылся от легких крейсеров дымовой завесой и вновь сосредоточил всю мощь своей 280-мм артиллерии на тя­желом крейсере.

Exeter, не прекращая огня, совершил поворот впра­во, чтобы ввести в действие торпеды левого борта. По не­мецким данным, в этот период боя поврежденный крей­сер часто скрывался в дыму собственных пожаров, поэто­му стрельба по нему была затруднена, Но уже в первый момент после выхода из дыма (приблизительно в 6.40) крейсер был накрыт залпами противника. Несколько сна­рядов попали в носовую часть корабля или взорвались в воде рядом с нею. В результате обшивка борта в носу была разорвана на большом протяжении, носовые отсе­ки затоплены, крейсер получил крен на правый борт и, зарываясь носом в воду, начал терять ход. 280-мм фугас из следующего залпа вывел из строя носовую башню А, вызвав новый пожар на полубаке. Не меньше бед натво­рил еще один снаряд из этого же залпа, очевидно, полу­бронебойный, попавший в основание носовой надстрой­ки и прошедший по корпусу корабля около 18 метров. Прошив кубрик старших унтер-офицеров, он взорвался в недрах корабля, уничтожив репетиры ги­рокомпасов, радиорубку, в которой погиб­ли пять радистов, и выведя из строя 102-мм орудие вместе с прислугой. Взрыв поджег боезапас в кранцах первых выстрелов и на спардеке крейсера возник новый пожар.

Положение корабля, по крайней мере, со стороны, ка­залось безнадежным. Именно так оценил ситуацию пи­лот гидроплана Sea Fox, катапультного разведчика-кор­ректировщика флагманского Ajax, стартовавшего в 6.38. Увидев Exeter в клубах дыма и огне пожаров, имеющим крен и заметный дифферент на нос, с неподвижно застыв­шими носовыми башнями, он высказал по радио предпо­ложение, что Exeter «уже тонет». Получив это сообщение, Хэрвуд приказал дивизиону легких крейсеров увеличить скорость, сократить дистанцию до противника и отвлечь его огонь на себя.

Тем временем, завершив начатый поворот вправо, Exeter лег на обратный курс и в 6.42 выстрелил оставши­еся торпеды из аппарата левого борта. Правда, залп по­лучился двухторпедным, поскольку третья торпеда, оче­видно, имела повреждения и не вышла из аппарата. К тому же, этот залп также оказался безрезультатным. Зато крейсер почти в тот же момент получил еще два попада­ния, снова пришедшиеся в руины носовой части кораб­ля. Их главным результатом стал полный выход из строя всех навигационных средств и системы управления ог­нем. Выдержав и это испытание, избитый крейсер совершил поворот влево на 180°, и вновь приведя противника на правый борт, некоторое время двигался параллельным с ним курсом. Два последних орудия главного калибра кормовой башни непрестанно стреляли, руководствуясь данными башенного дальномера, хотя в результате вы­хода из строя всех приборов центральной системы точ­ной наводки, их стрельба была уже малоэффективной. Тем не менее, Exeter продолжал своим огнем тревожить противника, заставляя его, уже перенацелившегося на наседавшие легкие крейсера, непрестанно маневрировать и сбивать наводку переносом огня с одной цели на дру­гую. Кэптен Бэлл с большим искусством управлял сво­им плохо слушавшим руля крейсером при помощи обыч­ного компаса, снятого с корабельной шлюпки. Лейтенант Дженнингс, после выхода из строя системы управления огнем оставивший центральный артиллерийский пост, руководил стрельбой кормовой башни сначала с прожек­торной площадки, а затем непосредственно с ее крыши. И в то же время на корабле не прекращалась борьба ава­рийных партий с огнем пожаров и водой, поступавшей через многочисленные пробоины и разрывы в обшивке корпуса.

После 6.54 Admiral Graf Spee, уже получивший достаточно серьезные повреждения, лег на западный курс и начал уходить, часто ставя дымовые завесы и с трудом отбиваясь от преследо­вавших его легких крейсеров. Однако перспектива получения новых тяжелых повреждений от смертельно раненого, но не став­шего менее опасным противника, вынуждала немцев время от времени переносить огонь на горящий, но продолжавший стре­лять Exeter. Так было и в 7.10, когда последний возник из тучи дыма на юго-востоке. Очевидно, именно в это время его артил­леристам удалось добиться еще одного попадания в рейдер. Восьмидюймовый снаряд пробил верхнюю кромку обшивки по­лубака и, не взорвавшись, оставил в борту пробоину диаметром около полутора метров. Graf Spee перенес огонь главной артил­лерии на Exeter, и в 7. 1 6, отстреливаясь от легких крейсеров ар­тиллерией вспомогательного калибра, совершил поворот влево, на пересечку курса тяжелого крейсера. Лангсдорф, очевидно, на­меревался добить неугомонного противника. Ему даже удалось сократить дистанцию до шести миль (около 50 кбт). Однако Ajax и Achilles, шедшие за кормой рейдера, изменением курса впра­во ввели в бой свои кормовые башни и, увеличив интенсивность огня, заставили командира «карманного» линкора отказаться от своего намерения. Рейдер отвернул на северо-запад, оставив Exeter под обстрелом вспомогательной артиллерии, и возобно­вил бой с легкими крейсерами. Те же, в свою очередь активно маневрируя и не прекращая огня, прошли за его кормой и, вый­дя на левый борт рейдера, прикрыли южное направление, в ко­тором находился горевший и начинавший отставать Exeter.

Крейсер действительно терял скорость по мере того, как его отсеки заполнялись водой. Котлы и машины работали исправ­но и могли дать полный ход, но на большой скорости имевший метровый дифферент на нос корабль черпал воду огромными пробоинами в обшивке носовой части. Для уменьшения напо­ра вливавшейся воды скорость хода пришлось снизить до 17 узлов. Однако это мало помогло и крейсер продолжал медлен­но наполняться водой через многочисленные осколочные про­боины в борту и перебитые пожарные магистрали. Кормовая башня вела огонь вдогонку уходящему противнику до 7.30, ког­да все прибывавшая вода замкнула электропитание башенного привода. За последние полчаса боя орудия башни выстрелили 177 снарядов, сделав почти 90 залпов. По другим данным, в те­чение всего боя Exeter выпустил 150 восьмидюймовых снарядов и достиг 3-4 попаданий, что давало достаточно высокий процент эффективности огня - 2-2.66%. Его стрельба, охарактеризован­ная самими немцами как «быстрая и точная», была наиболее эффективной в первые четверть часа боя. К сожалению, в нача­ле войны в составе боезапаса британских крейсеров не имелось фугасных снарядов мгновенного действия, поэтому артиллери­сты тяжелого крейсера использовали в этом бою почти исклю­чительно полубронебойные снаряды с замедлением типа СРВС. Как показали дальнейшие события, даже сотрясение от удара невзорвавшегося снаряда приводило к выходу из строя, пусть даже временному, приборов управления огнем и другого обору­дования, а в случае его взрыва и, как следствие, пожара, послед­ствия для германского корабля могли быть куда более серьез­ными. Первый из угодивших в рейдер восьмидюймовых снаря­дов попал в его башенноподобную надстройку на уровне адми­ральского мостика и прошил ее не взорвавшись. Взрыв следую­щего 203-мм снаряда на время вывел из строя пункт управления огнем, перебив персонал специалистов. Вследствие этого попа­дания центральная система наводки германского корабля была временно нарушена и каждая его башня вела огонь самостоя­тельно, что сказалось на его результатах (по другим данным, это попадание пришлось в носовой директор зенитной артиллерии).

Еще один «гостинец», присланный артиллеристами крей­сера Exeter несколько позже, ударил в верхнюю кромку 100-мм бортового бронепояса рейдера и, пробив его и на­ходившуюся за ним 40-мм продольную противоосколочную переборку, взорвался внутри корабля, на его броне­вой палубе. От взрыва осталась довольно большая вмя­тина со стрелой прогиба 250 мм, находившаяся над ди­зельными двигателями в моторном отделении №4. Попа­ди снаряд метром ниже, он разорвался бы как раз среди дизелей этого отделения и последствия для «карманно­го» линкора были бы непредсказуемыми. Взрывом были уничтожены различные кладовые помещения и мастерс­кие. Осколки снаряда повредили кабели, нарушив систе­му связи рейдера, и вызвали пожар, особенно сильный в хранилище противопожарных средств. При тушении возгорания личный состав пожарных партий получил тяжелые ожоги и отравления. Помимо задымленности внутренних пространств корабля, было замечено поступ­ление воды в помещение главных двигателей. И наконец, о последнем возможном попадании под полубак Spee уже упоминалось выше.

Однако ответное действие артиллерии рейдера было более чем адекватным. Получив не менее семи попаданий 280-мм снарядов, полузатопленный Exeter практически полностью был выведен из строя, едва держался на пла­ву, имея дифферент на нос и устойчивый крен 17° на пра­вый борт. Продолжалась борьба с пожарами и поступа­ющей через пробоины водой. Артиллерия главного калиб­ра не действовала, а уцелевшие четырехдюймовые ору­дия не представляли опасности для противника. Большие потери понес экипаж крейсера, потеряв убитыми 5 офи­церов и 56 нижних чинов, 3 офицера и 20 членов экипа­жа были ранены. Выслушав доклад старшего офицера, коммандера Р. Грэхэма, Бэлл приказал ответить на зап­рос Хэрвуда о положении дел на корабле: «Все орудия выведены из строя. Сохраняем плавучесть,» а когда пос­ледний усомнился, дойдет ли Exeter до Фолклендов, кэп-тен браво вызвался дойти до Плимута, если прикажут. Получив приказ следовать в Порт-Стэнли, Exeter в 7.40 вышел из боя и на 10-узловой скорости потащился на юго-восток. Ему еще предстояло пройти более 1000 миль.

С уходом крейсера Exeter бой практически прекратил­ся. В ходе почти полуторачасового сражения обе сторо­ны получили более или менее существенные поврежде­ния, испытывали недостаток боеприпасов. Хэрвуд ока­зался в тяжелом положении: огонь рейдера оставался по-прежнему точным и Ajax лишился половины своей артил­лерии в результате единственного попадания 280-мм сна­ряда. Однако и Graf Spee также не проявлял склонности к продолжению акции и направился на запад, сопровожда­емый державшимися на достаточном удалении английс­кими крейсерами. Время от времени обмениваясь безре­зультатными залпами, противники к концу суток пришли к Монтевидео, на рейде которого Graf Spee бросил якорь, а англичане остались стеречь его на границе территори­альных вод Уругвая. Несмотря на множественные види­мые повреждения (а в рейдер попали не менее 20 снарядов), «карманный» линкор сохранял существовавшее до боя огневое превосходство, и имея боеспособную главную ар­тиллерию и исправную энергетическую установку, имел все шансы прорвать блокаду крейсеров Хэрвуда, пусть и усиленных пришедшим вечером 14 декабря с Фолклендов тяжелым крейсером Cumberland. Однако в результате блестяще проведенной британской разведкой дезинформа­ционной операции Admiral Graf Spee был взорван экипа­жем вечером 17 декабря, а его командир, капитан-цурзее Ганс Лангсдорф, три дня спустя застрелился.

Уничтожение рейдера, долгое время «натягивавше­го нос» поисковым партиям союзников и безнаказанно истреблявшего их судоходство на двух океанах, стало вопросом престижа для Великобритании и ее Королевс­кого флота. Поэтому бой у Ла-Платы стал предметом шумной пропагандистской кампании. Весь мир напря­женно следил за событиями у побережья Уругвая, восхи­щаясь умелыми действиями экипажей небольших английских кораблей и мужеством личного состава крейсера Exeter. Вечером 17 декабря десятки радиокомпаний вели прямой репортаж о последнем выходе Graf Spee, а для жителей Монтевидео это событие превратилось в шоу: за взрывом рейдера с городской набережной наблюдали чуть ли не 200 тыс. человек. Естественно, что события у Ла-Платы получили громкий резонанс, а участники дра­мы мгновенно приобрели статус героев. Так, уже в пят­ницу, 15 декабря, коммодор Хэрвуд получил телеграмму с поздравлениями от Адмиралтейства и был поставлен в известность, что помимо присвоения ему звания контр­адмирала он, согласно королевскому указу, удостоен чести стать рыцарем-командором ордена Бани, а коман­диры кораблей его соединения, участвовавшие в бою, становятся кавалерами того же ордена. Однако в шуме победных реляций как-то выпал из поля зрения тот факт, что бой у Ла-Платы закончился технической победой германского корабля, не утратившего боеспособности после ожесточенного боя. Да и избранная Хэрвудом так­тика разделения сил соединения не являлась лучшим ва­риантом решения тактической задачи ведения боя с та­ким грозным противником, как Admiral Graf Spee. В ре­зультате игравший отвлекающую роль и вынесший ос­новную тяжесть боя Exeter не погиб только потому, что немцы наряду с гибельными для крейсера полубронебой­ными снарядами использовали для стрельбы имевшие по­верхностное действие фугасные гранаты, вследствие чего оба смертоносных попадания, пришедшиеся в носовые артиллерийские башни, не достигли погребов боезапаса. Кроме того, артиллеристы рейдера брали при наводке слишком большое упреждение на скорость тяжелого крейсера, из-за чего все попадания пришлись в носовую часть корабля, не распространяясь за его носовую над­стройку. Впрочем, победителей не судят, да и командир взорванного рейдера также совершил немало ошибок.

Теперь вернемся на Exeter, после выхода из боя мед­ленно ковылявший вдоль побережья Аргентины. Коман­да крейсера энергично устраняла боевые повреждения, борясь за остатки плавучести избитого и текшего как решето корабля. Одновременно экипаж начал приводить крейсер в порядок. Тела погибших сносили на полубак и квартердек, где специальная команда зашивала трупы в брезент или одеяла, а корабельный священник готовил все для погребения. Мало кто из моряков крейсера не был ранен. Раненых было так много, а неповрежденных или незатопленных помещений так мало, что филиал лазаре­та пришлось развернуть в офицерской кают-компании.

Но час славы уже настал. Аргентина, никогда не ис­пытывавшая симпатий к Великобритании и британцам, с восхищением следила за переходом тяжелоповрежден­ного крейсера, о гибели которого уже успело раструбить на весь мир германское радио. Здесь хорошо помнили представительские походы крейсера в 1934-1935 годах. По береговой линии от Мар-дель-Плата и дальше к югу были организованы береговые наблюдательные посты, днем и ночью готовые прийти на помощь полузатоплен­ному кораблю. Правительство Аргентины любезно пред­ложило кэптену Бэллу воспользоваться доком и госпита­лями в Баия-Бланка. Однако сигнал был перехвачен бри­танским Адмиралтейством, вежливо напомнившим о международном морском праве, и Бэлл, поблагодарив, отказался. Утром 14 декабря, перед рассветом, экипаж крейсера похоронил в море своих убитых, а спустя еще двое суток Exeter прибыл на Фолкленды. За три дня пе­рехода корабль постепенно приводился в порядок: оста­новлено поступление воды, исправлены электрооборудо­вание и приборы боевых постов, восстановлена связь мо­стика с рулевым и машинным отделениями. В бою на крейсере была сбита стеньга на фок-мачте. Она зависла на растяжках над верхним мостиком носовой надстрой­ки, угрожая обрушением, пока ее с большим трудом не отправили за борт.

По прибытии в Порт-Стэнли утром 16 декабря пер­вым делом свезли на берег раненых, часть которых раз­местили в небольшом госпитале, а часть - по домам обы­вателей. Уже на берегу скончались от ран, по разным дан­ным, от трех до пяти человек. Их похоронили на клад­бище, рядом с могилами английских моряков, погибших в Фолклендском бою 8 декабря 1914 года.

В Порт-Стэнли кэптен Бэлл получил приказ Перво­го морского лорда У. Черчилля готовить корабль к воз­вращению в метрополию. На переходе Exeter должны были эскортировать тяжелые крейсера Dorsetshire и Shropshire, по приказу Адмиралтейства направленные 15 декабря к Монтевидео для блокады стоявшего на его рейде Admiral Graf Spee. После взрыва рейдера оба крей­сера были перенацелены в распоряжение контр-адмира­ла Хэрвуда на Фолкленды, куда и прибыли 19 декабря.

Косметический ремонт крейсера, а о более серьезных мероприятиях по восстанов­лению корабля в условиях Порт-Стэнли не могло быть и речи, продолжался около месяца. За это время крейсер, по возможности, очистили от обломков уничтоженных в бою конструкций, а разных размеров пробоины в корпу­се на скорую руку заделали алюминиевыми листами. Разбитые прямыми попаданиями носовые артиллерийские башни также привели в порядок и установили в походное положение: издали они смотрелись солидно, хотя на деле из всех башен крейсе­ра действовала только одна - кормовая. Следы осколоч­ных попаданий и бушевавшего на корабле пожара скры­ли под слоем темно-серой краски. Таким образом были выкрашены корпус, передняя часть носовой надстройки и кормовая труба.

Последние приготовления к переходу в Англию были закончены к середине января 1940 года. 18 января Exeter в сопровождении двух тяжелых крейсеров вышел из Порт-Стэнли, держа курс на Фритаун. По прибытии на место началась череда пышных встреч и напыщенных громких речей, которыми чествовали героев Ла-Платы. Одну из них произнес на борту крейсера командующий Южно-Атлантической станцией вице-адмирал д"Ойли-Лайон, поблагодаривший моряков за отвагу и заверив­ший, что народ Великобритании не забудет своих геро­ев и на родине их ждет горячий прием.

Exeter продолжил путь только через два дня. Теперь его эскортировали корабли расформированной уже по­исковой группы «К» - линейный крейсер Renown и авиа­носец Ark Royal, а также следовавший в метрополию для планового ремонта тяжелый крейсер Cumberland и четы­ре эсминца. Предстоял самый опасный отрезок пути, по­скольку Центральная и Северная Атлантика, а также западные подходы к Англии являлись зоной активных действий германских подводных лодок. Движение соеди­нения английских кораблей вскоре было обнаружено не­мецкой радиоразведкой и пропаганда Геббельса клятвен­но заверила мир, что уцелевший у Ла-Платы Exeter ни­когда не достигнет берегов Англии. К 10 февраля на по­зиции к западу от пролива Ла-Манш вышли три субма­рины (U26, U37 и U48), которым, тем не менее, обнару­жить британские корабли не удалось. По другим сведе­ниям, Exeter счастливо избежал опасности двух торпед­ных атак, а дальнейшие действия германских подводни­ков были пресечены палубной авиацией с Ark Royal и эс­минцами охранения.

15 февраля Exeter прибыл в Плимут. Для его встречи на обеих сторонах плимутского канала, на молу и в пре­кративших работу доках собрались тысячные толпы, приветствовавшие крейсер громкими возгласами, рукоп­лесканиями и размахиванием флагами. Здесь и там в тол­пе работали кинокамеры репортеров. Встречать Exeter приехал в Плимут и сам Черчилль. Позднее он поднялся на борт крейсера и произнес перед строем одну из луч­ших, по мнению экипажа, своих речей: «В темноте этой хмурой, холодной зимы блеснул яркий свет блестящей по­беды у Ла-Платы, воодушевившей нас и наших союзни­ков... Исход боя у реки Ла-Плата вызвал ликование в ан­глийском народе и повысил наш престиж во всем мире. Зрелище трех более слабых английских крейсеров, ата­ковавших и обративших в бегство противника, обладав­шего более мощными орудиями и броней, вызвало все­общее восхищение».

После постановки крейсера в док его экипаж в пол­ном составе отбыл в Лондон, где неделю спустя начались проходившие с большой помпой торжества в честь побе­ды в первом в этой войне морском сражении.

Ввиду огромной потребности Великобритании в крейсерах работы по восстановлению крейсера Exeter в ремонтных доках верфи в Девонпорте начались незамед­лительно. Однако на сроках их проведения неумолимо сказывались условия военного времени, поэтому ремонтно-модернизационный период затянулся на 13 месяцев. Комплектация корабля завершилась лишь к началу мар­та 1941 года. 10 марта Exeter, наконец, оставил Девон-порт и до конца месяца базировался на Скапа-Флоу, за­нимаясь интенсивной подготовкой экипажа.

В следующем месяце он находился в составе так на­зываемого «Гренландского патруля», в задачу которого входило пресечение попыток создания на острове герман­ских морских и авиационных баз и, что наиболее реаль­но, сети метеостанций. В этот период крейсер базировал­ся на Рейкьявик в Исландии.

Однако уже в мае Exeter был назначен к эскортиро­ванию атлантических конвоев и вновь переведен в Ска­па-Флоу. В этот период резко возросла нагрузка на крей­серские силы Флота метрополии, которых едва хватало для решения задач совместно с линейными кораблями, патрулирования в северных водах и действий по защите коммуникаций. Особенно крупные силы требовались для охранения важных войсковых конвоев WS, ежемесячно отправлявшихся на Средний Восток. На 22 мая как раз намечался выход конвоя WS.8B в составе пяти транспор­тов с британскими войсками. Для его сопровождения выделялись авианосец Victorious, линейный крейсер Repulse, тяжелый крейсер Exeter, крейсер ПВО Cairo и более десятка эсминцев. Однако за день до его выхода в море британское командование получило сведения о подготовке Кригсмарине к новой рейдерской операции в Атлантике. Вечером 21 мая для действия на британских коммуникациях по плану операции Rheinubung («Уче­ния на Рейне») из норвежских фиордов вышли новейший германский линкор Bismarck и тяжелый крейсер Prinz Eugen. Развертывание британского флота началось немедленно по получении этой информа­ции. Выход авианосца и ли­нейного крейсера в составе охранения конвоя был отме­нен, они поступали в распо­ряжение командующего Флотом метрополии адмира­ла Дж.Ч. Тови, возглавившего операцию по поиску и уничтожению немецкой рейдерской группы, а конвой WS.8B начал движение в назначенное время в сопровож­дении крейсеров Exeter, Cairo и восьми эсминцев.

К концу суток 23 мая WS.8B прошел уже половину пути вдоль побережья Ирландии и держал курс к центру Атлантики, куда направлялись и давно обнаруженные немецкие корабли, находившиеся под неусыпным ра­диолокационным присмотром британских тяжелых крейсеров Suffolk и Norfolk. Однако наводимое ими на противника ближайшее соединение британских линей­ных кораблей вице-адмирала Л.Э. Холланда (линейный крейсер Hood, линкор Prince of Wales, четыре эсминца) никак не могло войти в контакт с неприятелем. В Север­ной Атлантике находились не менее 11 конвоев, но самым важным считался WS.8B. Его положение вызывало ост­рое беспокойство в Адмиралтействе и в 0.50 24 мая при­каз выйти в море для прикрытия конвоя или боя с немец­кими кораблями получил командующий гибралтарским соединением Force H вице-адмирал Дж. Сомервилл.

Двое суток спустя, после гибели Холланда вместе с крейсером Hood и потери радиолокационного контак­та с противником, когда легкие корабли соединения ад­мирала Тови уже испытывали острую нехватку топли­ва, а линкоры и авианосцы в связи с этим нуждались в эсминцах охранения, в Адмиралтействе вспомнили об «избытке» таковых в эскорте конвоя WS.8B. Теперь, очевидно, стало не до конвоев и в 2.00 26 мая командир эскортировавшей WS.8B 4-й флотилии эсминцев, кэптен Ф. Вайан, получил приказ оставить охраняемый кара­ван транспортов и следовать на северо-восток, на соеди­нение с кораблями Флота метрополии. Пять эсминцев флотилии (четыре типа Tribal - Cossack, Zulu, Sikh, Maori — и польский Piorun) ушли, им предстояло сыграть важную роль в потоплении германского линкора. Как оказалось впоследствии, 25 мая оторвавшийся от пре­следования, спешивший в Сен-Назер Bismarck и конвой WS.8B следовали пересекающимися, почти перпендику­лярными курсами. На момент ухода эсминцев Вайана рейдер находился всего в 150-160 милях к северу от WS.8B и можно предположить, что при иначе сложив­шихся случайных обстоятельствах «потерявшийся» гер­манский линкор вполне мог наткнуться на конвой и тогда крейсеру Exeter, равно как и Cairo и трем остав­шимся эсминцам эскорта, грозила переделка почище той, в которую тяжелый крейсер попал у Ла-Платы. Тем не менее, англичанам на сей раз повезло: проскочив под носом у Bismarck, караван WS.8B продолжил путь на юго-запад, а затем повернул на юг, удаляясь от рейдера, который был потоплен 27 мая. Сопроводив охраняемый конвой до Гибралтара и передав его на попечение соеди­нения Сомервилла, Exeter вместе с другими кораблями эскорта в начале июня вернулся в Скапа-Флоу.

Рутинная конвойная служба в Северной Атлантике и дальше шла своим чередом. В анналах корабля за этот пе­риод сохранилось известие, что во время одного из эскор­тных походов зенитчиками крейсера был сбит FW200 Kondor. Этот четырехмоторный разведчик-бомбардиров­щик имел среди моряков союзных конвоев недобрую сла­ву «бича Атлантики». Имея огромную дальность полета, «кондоры» часто стартовали с аэродромов Бискайского побережья Франции, по широкой дуге огибали Британс­кие острова и совершали посадку в Норвегии. Они не толь­ко наводили на союзные конвои «волчьи стаи» немецких субмарин, но и сами атаковали пушечно-пулеметным ог­нем и бомбами торговые суда и войсковые транспорты, установив рекорд результативности за первые два года войны и полностью оправдав свою репутацию.

Дальнейшая судьба крейсера Exeter оказалась связан­ной с обострением стратегической ситуации в Восточном Средиземноморье. После падения Греции и захвата нем­цами о. Крит минули дни, когда Средиземноморский флот адмирала Каннингхэма, господствуя на море, мог проводить быстроходные конвои на Мальту и дальше, в Александрию, а также обеспечивать снабжение британ­ских войск в Северной Африке. Теперь британские кораб­ли были зажаты в юго-восточном углу моря, а Алексан­дрия и Суэцкий канал находились в досягаемости бомбардировочной авиации противника, действующей с Крита и Киренаики. В этой ситуации особое значение приобретала безопасность океанских коммуникацион­ных линий вокруг Африки и возможность обеспечения британских экспедиционных войск в Египте через Крас­ное море и порты выгрузки, находящиеся южнее Суэцко­го канала. Для эскорта конвоев на этих протяженных коммуникациях Адмиралтейство планировало привлечь большое количество кораблей Флота метрополии, часть кораблей, несших эскортную службу в Атлантике и все корабли, сопровождавшие конвои WS. В связи с подго­товкой новой кампании в Ливии (намечавшаяся на ок­тябрь операция Crusader) в сентябре был отправлен оче­редной крупный войсковой конвой в Дурбан, в составе океанского охранения которого находился и Exeter. В Дурбане крейсер назначили к сопровождению формиро­вавшегося каравана судов в Аден. Затем он некоторое время занимался конвойной службой и патрулировани­ем на маршруте Дурбан-Момбаса-Аден, эскортировал суда в Бомбей, Рангун (Бирма) и Калькутту, став первым за последние два десятилетия большим военным кораб­лем, поднявшимся до порта Калькутты от устья Ганга. В ноябре Exeter получил назначение в 4-ю эскадру крей­серов Ист-Индской военно-морской станции (East-Indies Fleet) и 27 ноября прибыл в Коломбо на Цейлоне, где базировалась эскадра.

Просторы Индийского и Тихого океанов, находив­шиеся до сих пор на задворках большой войны, в тече­ние ее первых двух лет также являлись ареной борьбы противоборствующих сторон. Здесь не прекращалась охота на немецкие рейдеры, будь то военные корабли («карманные» линкоры Admiral Graf Spee и Admiral Scheer) или вспомогательные крейсера (Atlantis, Kormoran, Orion, Thor и др.) и их суда обеспечения, вви­ду недостаточности здесь британских сил подолгу дей­ствовавшие в этих водах. Однако существовала и другая опасность, давно ожидаемая и ставшая реальной только в декабре 1941 года. Угроза исходила со стороны мили­таристской Японии, еще в 1933-1934 годах развязавшей беспощадную агрессию в Китае. Планы японской воен­щины, предусматривавшие возможность войны с США, Великобританией, Нидерландами и др. странами, имев­шими свои интересы в Юго-Восточной Азии, были раз­работаны еще в августе 1936 года, получив громкое на­звание «Очередные задачи народной политики». Даль­нейшее развитие экспансионизма Японии вылилось в подписание 25 ноября 1936 года совместно с Германией так называемого «Антикоминтерновского пакта» (по­зднее присоединилась и Италия), а 27 сентября 1940 года «Тройственного пакта» между Германией, Италией и Японией, определившего планы нового передела мира, согласно которым Япония претендовала на огромные пространства «Великой Восточной Азии». В 1939 году, стремясь обеспечить себя новыми базами для развития агрессии в южном направлении, японцы заняли китайс­кий остров Хайнань, расположенный рядом с тогдашним Французским Индокитаем, и необитаемые острова Спретли. 23 июля 1941 года был подписан франко-япон­ский протокол, на основании которого японцы практи­чески стали хозяевами этой французской колонии, заняв важнейшие стратегические пункты, порты и аэродромы и введя на ее территорию 50-тысячный контингент войск. Уступив однажды, французы были вынуждены уступать вновь и вновь. Вскоре Япония вынудила их передать сво­ему союзнику, Сиаму (впоследствии Таиланд), часть тер­ритории Лаоса и Камбоджи. Теперь японские аэродро­мы находились всего в 600 милях от британской тверды­ни в Юго-Восточной Азии - Сингапура. А корабли фло­та Микадо базировались на также уступленный францу­зами Камрань, расположенный в 750 милях от Сингапура. Таким образом, уже в середине 1941 года японские авиация и флот обрели контроль над Южно-Китайским морем и Малаккским проливом, через который пролегает кратчайший путь из Европы на Дальний Восток. В зоне досягаемости японской авиации оказалась и Голландс­кая Ост-Индия.

Военное руководство Великобритании всегда учиты­вало возможность войны с Японией. Но поскольку воен­ные действия велись в водах Европы и Атлантического океана, в составе «местных», восточных военно-морских станций - Китайской или Дальневосточной (China Station - Eastern Fleet, в Гонконге и Сингапуре) и Ист-Индской, в Коломбо на Цейлоне, находились, в основ­ном, устаревшие корабли легких классов. Основой обо­ронительной позиции Великобритании на Тихом океане являлась военно-морская база-крепость Сингапур. Вок­руг постулата о ее неприступности и строились все дово­енные и военные, после падения Франции, британские оперативные планы войны в этом регионе. В августе 1941 года, когда серьезно обострились японо-американские отношения и неизбежность войны стала очевидной, в Лондоне был разработан план поэтапного усиления бри­танского Дальневосточного флота. Но при его рассмот­рении неожиданно возникли разногласия по стратегичес­ким вопросам. По мнению Адмиралтейства, все силы, которые возможно будет отправить на Восток, следова­ло сосредоточить в Индийском океане, на Цейлоне, где флот, находясь вне досягаемости ударных сил противни­ка, окажется в самом центре стратегически важного рай­она. Черчилль, в мае 1940 года пересевший в кресло пре­мьер-министра, настаивал на необходимости создания небольшого, но мощного соединения современных бы­строходных линкоров непосредственно в Сингапуре, от­куда оно сможет сдерживать дальнейшее расширение японской агрессии. Верх, естественно, одержало мнение премьер-министра и в последний момент перед началом войны на Тихом океане морская оборона Сингапура была усилена двумя прибывшими в базу кораблями: лин­кором Prince of Wales и модернизированным линейным крейсером Repulse, составившими ядро Соединения Z (Force Z). С открытием военных действий командующий соединением вице-адмирал Т.С.Филлипс (Tom Spencer Phillips) 8 декабря сменил вице-адмирала Дж. Лейтона на посту командующего Дальневосточным флотом, в соста­ве которого находились три старых легких крейсера типа D (Danae, Durban, Dragon), пять таких же устаревших эсминцев и восемь торпедных катеров.

7 декабря Япония нанесла удар по Перл-Харбору, Фи­липпинам, Гонконгу и аэродромам Королевских ВВС в Малайе. Ночью того же дня японские войска высадились сразу в нескольких пунктах малайского побережья. Дей­ствия армии прикрывал один из самых мощных флотов мира. В этих условиях Соединение Z просуществовало недолго. 10 декабря линейные силы соединения были потоплены японской авиацией в районе Куантана, вмес­те с линкором Prince of Wales погиб и вице-адмирал Филлипc. Эсминцам охранения удалось спасти 2081 человек из 2920, благо, японцы не препятствовали проведению спасательных работ (позднее бывало иначе). Уже 11 де­кабря вице-адмирал Лейтон вновь принял командование Дальневосточным флотом, после трагедии у Куантана превратившимся во «флот без кораблей», и тут же напра­вил в Адмиралтейство донесение с требованием немед­ленной присылки подкреплений для обороны Сингапу­ра. Однако свободных сил для отправки в Сингапур у Ад­миралтейства не было. Таким образом, в ближайшее время мощному флоту Страны Восходящего Солнца могли противодействовать только слабые и разрознен­ные силы британских Дальневосточного и Ист-Индско­го флотов.

7 декабря, после первых известий о начале японской агрессии, тяжелый крейсер Exeter, самая ценная и самая современная боевая единица Ист-Индской эскадра (кро­ме него в ее составе находились лишь устаревшие, тихо­ходные и слабовооруженные легкие крейсера типов C,D и Е), по приказу Адмиралтейства был направлен в Син­гапур в распоряжение командования Дальневосточного флота. Однако на место он прибыл уже после финала Куантанской трагедии, после чего совершил обратный рейс в Коломбо в качестве военного транспорта с остат­ками экипажей Prince of Wales и Repulse на борту.

Первоочередной задачей флота стала доставка под­креплений в Малайю, Сингапур и Голландскую Ост-Индию. В ее решении принимали участие также кораб­ли Нидерландов и Австралии. В эту работу включился и Exeter, вместе с австралийским легким крейсером Hobart и несколькими эсминцами обеспечивавший проводку больших конвоев с войсками и снабжением для Сингапу­ра на маршруте между Коломбо и Зондским проливом. Об объемах конвойных перевозок можно судить по сле­дующим данным: только в период с 1 января по 8 февраля 1942 года в Сингапур были проведены 44 транспорта в составе семи караванов, причем потери понес только один из них (потоплен 1 транспорт). Основную угрозу для конвоев представляли действия японских подводных лодок и авиации, осуществлявших блокаду Малайи. Однако до начала февраля им не удавалось нанести сколько-нибудь большого урона конвоям, следовавшим в Сингапур, в основном, благодаря довольно сильному прикрытию караванов боевыми кораблями. 5-7 февраля Exeter, Hobart и эсминцы Encounter и Jupiter совершили вылазку из Зондского пролива через пролив Бангка для прикрытия голландского войскового конвоя, следовав­шего под эскортом легкого крейсера Java из Батавии (ныне Джакарта, о. Ява) в Палембанг на о. Суматра. На обратном пути северо-восточнее Зондского пролива силы прикрытия безрезультатно атаковала японская подвод­ная лодка Ro-34. Эта операция прошла благополучно, но она стала последней удачной конвойной операцией со­юзников. Шедший почти одновременно из Батавии в Сингапур караван ВМ-12 был фактически разгромлен в результате налетов базовых бомбардировщиков Mitsubishi G4M «Бэтти» из группы «Каноя» и G3M «Нэлл» группы «Михоро». Из шести транспортов и тан­кера до Сингапура дошел только один транспорт, да и тот японцы разбомбили в самом порту. Под впечатлением от этого разгрома 8 февраля военное руководство Британии отказалось от проводки новых конвоев в Сингапур, на­деясь, что почти 100-тысячный контингент находившихся там английских и австралийских войск сможет достаточ­но долго сдерживать натиск японских сил. 13 февраля британские и австралийские корабли, прикрывавшие конвои в Малайю, вошли в состав союзнической эскад­ры Ударных Сил (Stricking Force - SF) АБДА.

После нескольких неудачных попыток в декабре 1941 года объединенное союзное командование амери­кано-британско-голландско-австралийскими вооружен­ными силами в Юго-Западной части Тихого океана (ABDA - American-British-Dutch-Australian), наконец, было создано в начале января 1942 года, уже после ка­питуляции Гонконга, взятия японцами Манилы на Фи­липпинах и частичной блокады Сингапура. 15 января назначенный командующим военно-морскими силами АБДА адмирал флота США Т.Харт (Thomas С. Hart) начал формирование «Флота АБДА» (ABDA-Float). В него вошли корабли Азиатского флота США (Asiatic Fleet), колониального флота Голландской Ост-Индии вице-адмирала К.Хелфриха (C.E.L. Helfrich) и британ­ско-австралийская группа кораблей адмирала Лейтона. На момент формирования флот АБДА, не имевший в своем составе линкоров и авианосцев, насчитывал 9 крейсеров, 25 эсминцев и 41 подводную лодку, не счи­тая более мелких кораблей.

Инфраструктура сил АБДА была создана, но оказа­лось, что для успешного противостояния агрессору это­го мало. Дело в том, что между союзниками изначально не было согласия, каждый из них тянул в свою сторону, стремясь защитить общими силами собственные интере­сы. Например, англичане никак не могли смириться с обреченностью своей откровенно слабой позиции в Син­гапуре и буквально до последних мгновений перед сда­чей крепости продолжали стягивать туда свои и союзни­ческие войска, оставляя без прикрытия армии не менее угрожаемые острова Голландской Ост-Индии. Естествен­но, что между союзниками возникла стена непонимания и подозрительности, усугубляемая языковым барьером между голландцами и англоязычными участниками ко­алиции. Боевые действия велись в условиях острого де­фицита кораблей и, особенно, авиации, нехватки топли­ва, безынициативности командования и частой несогла­сованности действий как национальных штабов, так и отдельных боевых единиц. Все это было на руку против­нику, неизменно достигавшему крупных успехов в своем движении на юг.

К началу февраля японцы закрепились на островах Борнео, Целебес (Сулавеси) и Амбоин, выйдя к островам Малайского барьера с севера. Для противодействия им в Яванском море и прилегающих водах адмирал Харт сформировал 3 февраля эскадру Ударных сил АБДА (SF), в которую вошли по три англо-австралийских, аме­риканских и голландских крейсера и 20 эсминцев. Глав­ная база SF находилась в Сурабае на Восточной Яве, а ее командующим был назначен голландский контр-адми­рал К.Доорман (K.W.F.M. Doorman), державший флаг на легком крейсере De Ruyter. Состав эскадры постоян­но менялся в результате выхода из строя кораблей как от полученных боевых повреждений, так и от не менее час­тых навигационных аварий, поэтому позднейшее присо­единение к эскадре тяжелого крейсера Exeter и австралий­ских легких Hobart и Perth отнюдь не означало значи­тельного усиления ее крейсерских сил. Англо-австралий­ские корабли, в отличие от находившихся в Сурабае аме­риканских и голландских, базировались на морской порт Батавии - Танджонг-Приок, составляя так называемое Западное соединение эскадры.

Это были последние дни обороны Сингапура. Не до­жидаясь его падения, японцы начали подготовку к зах­вату островов Малайского барьера - и прежде всего, при­надлежавших Нидерландам Явы и Суматры с их богатей­шими природными ресурсами. 11 февраля разведка союз­ников доложила об обнаружении в Южно-Китайском море двух японских войсковых конвоев, следовавших на юг и юго-восток. Стало ясно, что планируется высадка на Суматру и захват Палембанга, где находилась поло­вина запасов нефти всей Голландской Ост-Индии. Защи­щать Суматру было некому, поскольку все резервы войск были отправлены в Сингапур. Поэтому ос­новные надежды связывались с оператив­ным соединением контр-адмирала Доормана. Генерал Уэйвелл, региональный коман­дующий АБДА, приказал Ударному соеди­нению атаковать силы вторжения. Но Доорман не мог выполнить приказ немедленно, так как часть его кораблей имела серьезнейшие по­вреждения после авианалета во время выхода эскадры в Макасарский пролив 4 февраля. Такая возможность по­явилась только два дня спустя с присоединением к эскад­ре SF тяжелого крейсера Exeter и австралийских легких . крейсеров. Доорман заправил свои корабли в заливе Пиги на южном побережье Явы и 14 февраля начал по­иск противника к северу от пролива Гаспар между о. Бангка и о. Биллитон. За флагманским крейсером De Ruyter следовали тяжелый крейсер Exeter, голландские легкие крейсера Java, Tromp и австралийский Hobart, четыре голландских и шесть американских эсминцев. Доорман рассчитывал перехватить десантное соединение противни­ка на месте высадки, но в 8.00 15 февраля его эскадра была обнаружена гидросамолетом-разведчиком крейсе­ра Chokai. О появлении союзной эскадры тут же оповес­тили командующего японским Южным Экспедицион­ным Флотом адмирала Одзаву, чье соединение прикры­вало конвой, и спустя два с половиной часа корабли Доормана уже отбивали атаки японской авиации. Пер­выми прибыли семь палубных бомбардировщиков Nakajima B5N «Кэйт» с авианосца Ryujo, атаковавшие самый крупный корабль соединения - тяжелый крейсер Exeter. Затем ту же цель и так же безрезультатно пробомбили с малой высоты 23 базовых бомбардировщика G3M «Нэлл» из состава авиагруппы «Гензан», причем восемь из них получили повреждения от зенитного огня крейсе­ра Exeter и других кораблей эскадры. Следующими спу­стя полчаса подошли еще шесть палубных «кэйтов», вновь избравших главной целью Exeter и вновь не имев­ших успеха. Exeter успешно избегал попаданий, активно маневрируя и ведя плотный заградительный огонь. Эки­пажи кораблей эскадры внимательно следили за воздуш­ной обстановкой, что позволяло вовремя обнаружить приближающиеся самолеты, принять меры к отражению атаки и предупредить очередной атакуемый корабль об опасности. Затем атака отражалась сосредоточенным огнем всего соединения. Японцы заходили в атаку под одним и тем же углом и сбрасывали бомбы с одной и той же высоты, поэтому их действия являлись вполне пред­сказуемыми. В момент сброса бомб Exeter обычно резко менял курс и часто совершенно скрывался за стеной ог­ромных водяных столбов от близких разрывов.

К этому времени эскадра Доормана находилась все­го в 80 милях от Палембанга, места десантирования япон­ских сил, но когда выяснилось, что она находится в пре­делах радиуса действия базовой авиации противника, ад­мирал принял решение отступить, не рискнув сразиться с мощным соединением Одзавы в условиях отсутствия воздушного прикрытия и полного господства в небе японской авиации. При отходе на восток эскадра вновь подверглась безуспешной атаке вылетевших из Куантана в Малайе 27 «Хеллов» из авиагруппы «Михоро», в ходе которой половина атаковавших самолетов была повреж­дена. Во второй половине дня союзные корабли неоднок­ратно отражали налеты небольших групп палубной авиа­ции противника. Завершающий удар, уже перед наступ­лением темноты, также нанесла базовая авиация. 17 бом­бардировщиков G4M «Бэтти» авиагруппы «Каноя» вы­летели с авиабазы под Сайгоном и после пяти часов по­лета высыпали бомбы на корабли Доормана. Итог был тот же, а почти все самолеты оказались повреждены ос­колками зенитных снарядов и один из них впоследствии разбился при посадке. Не добившись успеха, уже однаж­ды достигнутого 4 февраля при бомбежке этого же соеди­нения в Макасарском проливе, японские экипажи пола­гали, что, по крайней мере, тяжело повредили Exeter. В действительности же, совершив в течение дня 93 самолетовылета, японцы достигли весьма скромных успехов: американские эсминцы Barker и Bulmer получили незна­чительные повреждения от близких разрывов авиабомб, а на крейсере Exeter, также получившем несколько оско­лочных пробоин, была уничтожена бортовая летающая лодка «Уолрус». Тем не менее, японцы добились страте­гического успеха. Противодесантная операция Ударно­го соединения была сорвана, что означало потерю Бангка и Палембанга. Оставленные без прикрытия, они были захвачены 16 февраля. Незначительные контингенты британских и голландских войск, находившиеся на Су­матре, отступили на Яву, не сумев полностью уничто­жить нефтяные скважины и перегонное оборудование. На юго-востоке Суматры японцы сопротивления не встре­тили и Ява вскоре была изолирована с запада.

И в дальнейшем военные неудачи преследовали союз­ников. 15 февраля пал Сингапур. Его 100-тысячный гар­низон сдался и союзники остались без армии. В ночь с 18 на 19 февраля в результате неудачной противодесантной операции Ударного соединения в проливе Бадунг (она проводилась силами Восточного соединения эскадры, базировавшегося на Сурабаю, поэтому Exeter в ней не участвовал) не только не удалось предотвратить высад­ку и захват японцами аэродрома на острове Бали (тем самым Ява теперь была блокирована и с востока), но и потерян голландский эсминец Piet Hein, а легкий крейсер Tromp получил настолько тяжелые повреждения, что его пришлось отправить на ремонт в Австралию. 19 февра­ля после мощнейшего воздушного налета японской авиа­ции практически прекратил свое существование в каче­стве военно-морской базы порт Дарвин (северо-западное побережье Австралии), использовавшийся союзниками в качестве базы снабжения для действий в Голландской Ост-Индии. В довершение ко всему через несколько дней японцами был захвачен остров Тимор, важный стратеги­ческий пункт к востоку от Явы, на котором располагал­ся единственный на пути к ней аэродром, служивший в качестве пункта промежуточной посадки при перелете истребителей ближнего действия. Считалось, что без поддержки истребительной авиации удержать Малайс­кий барьер невозможно.

Положение союзников становилось отчаянным. С 20 февраля на Яве все острее ощущалась нехватка топлива. На острове имелись нефтехранилища, но они находились в его глубине, а яванцы, работавшие на нефтяных терми­налах портов, с началом налетов японской авиации ра­ботать отказались, оставив порты без нефти для заправ­ки кораблей. Такое же положение существовало и с бо­еприпасами, что особенно касалось эсминцев, частично оставшимся без основного оружия - торпед. Имевшиеся на острове ремонтные мастерские (в основном, доки в Сурабае) были не в состоянии провести работы на всех поврежденных кораблях, некоторые же повреждения и поломки исправить в доках острова было просто невоз­можно. Положение усугубляли частые налеты японской авиации. В этих условиях командование АБДА начало отводить плавбазы, вспомогательные суда и наиболее поврежденные или оставшиеся без вооружения боевые корабли в новую тыловую базу в заливе Эксмут у побе­режья Австралии. Но и единственное остававшееся в рас­поряжении АБДА соединение, которое должно было от­разить японское вторжение на Яву, было просто слабым: корабли Доормана были потрепаны и требовали серьез­ного ремонта.

Перед лицом все более реальной угрозы вторжения на остров региональный командующий генерал Уэйвел пос­ле консультаций с Вашингтоном и Лондоном 25 февра­ля распустил командование АБДА и вылетел в Коломбо. Британский и американский командующие решили вы­вести с Явы свои войска, авиацию и подводные лодки в Индию и Австралию, пока это еще было возможно. Толь­ко голландцы упрямо собирались защищать остров. Ру­ководство всеми боевыми операциями в битве за Яву перешло к голландским офицерам. В их распоряжении оставались еще около 8000 союзнических войск, которых не смогло эвакуировать убравшееся начальство, и око­ло 100 самолетов. Под общим руководством командовав­шего флотом вице-адмирала Хелфриха находилось дос­таточное количество союзных кораблей. Адмирал был прекрасно информирован о том, что противник уже на­чал операцию по захвату Явы и к острову тремя соеди­нениями движутся силы вторжения. Хелфрих полагал, что они должны прибыть в яванские воды к полудню 27 февраля. Наиболее угрожаемым он считал восточное на­правление и еще за три дня до подхода противника при­казал пополнить эскадру контр-адмирала Доормана в Сурабае кораблями из состава Западного соединения. В тот же день, 24 февраля, командующий англо-австралий­ским соединением кэптен Д.Коллинз направил только что вернувшиеся в базу после эскортирования конвоя крейсера Exeter и Perth, эсминцы Electra, Jupiter и Encounter из Танджонг-Приока в Сурабаю. Кроме этих сил в Батавии оставались еще три легких крейсера - ав­стралийский Hobart, который не смог следовать в Сура­баю из-за отсутствия топлива, и старые крейсера Коро­левского флота Dragon и Danae - и два эсминца. Они должны были прикрывать Яву с запада от возможных действий японского флота из Южно-Китайского моря. 28 февраля корабли Западного соединения - очевидно, под давлением Лондона, стремившегося сохранить хоть ка­кие-то корабли из состава обреченных союзных сил — были отправлены в Тринкомали на Цейлоне, успев прой­ти Зондским проливом до его блокады японцами. Лишь они и уцелели из британских кораблей АБДА после Яван­ского побоища.

Между тем британские корабли из Батавии присое­динились к эскадре Доормана в Сурабае 26 февраля, ког­да та заправлялась после выхода к о.Бавеан. Теперь в составе Ударного соединения находились два тяжелых -американский Houston и британский Exeter - и три лег­ких крейсера (голландский флагман De Ruyter, давно устаревший Java и австралийский Perth), а также 4 аме­риканских, 3 британских и 2 голландских эсминца. Силы, в общем-то, значительные, но не следует забывать, что экипажи кораблей соединения имели очень незначитель­ный опыт совместных действий и были измотаны непре­станными воздушными налетами, эскортными операциями и боевыми выходами на перехват сил противника. Да и самим кораблям, как уже говорилось выше, требовал­ся ремонт, поскольку многие из них имели повреждения. Например, кормовая артиллерийская башня тяжелого крейсера Houston не действовала уже около месяца, с достопамятного боя с японской авиацией в Макасарском проливе 4 февраля, но он оставался в строю просто по­тому, что заменить его было нечем, а по количеству дей­ствующих орудий главного калибра он не уступал бри­танскому Exeter - те же шесть восьмидюймовок в двух но­совых башнях. Что касается самого Exeter, то он испы­тывал недостаток в орудийных расчетах. Кроме того, нельзя не учитывать и моральный фактор. Боевой дух личного состава британских кораблей был ничуть не выше, чем у экипажей кораблей Азиатского флота США. После падения Сингапура был создан миф о непобеди­мости японцев, да и пассивное участие яванцев в защите своего острова не воодушевляло. Матросы не были уве­рены, что воюют за интересы своих стран, британские же и американские морские офицеры не верили в тактичес­кие способности контр-адмирала Доормана. Таким об­разом, даже собранные вместе, корабли соединения не были достаточно сильны, чтобы остановить мощное японское наступление.

В отличие от союзников, японское командование хо­рошо подготовило операцию вторжения, выделив для этого огромные силы. Западное соединение вторжения контр-адмирала Т.Куриты (56 транспортов, три легких крейсера, 13 эсминцев) под прикрытием четырех тяжелых крейсеров типа Mogami, авианосца Ryujo, авиатранспор­та и шести эсминцев появилось в Южно-Китайском море 24 февраля и было обнаружено воздушной разведкой союзников в заливе Каримата 26-го. Восточное соедине­ние вторжения контр-адмирала С.Нисимуры (41 транс­порт) с кораблями эскорта и силами прикрытия было за­мечено утром 24 февраля близ Бавеана.

Получив приказ Хелфриха атаковать противника, Доорман с кораблями эскадры вышел из Сурабаи в 22.00 26 февраля. В ожидании ночного боя бортовые гидроса­молеты были оставлены на берегу (на крейсере Exeter летающая лодка, как известно, была приведена в полную негодность осколками японских авиабомб еще 15 февра­ля). Не имея постоянной воздушной разведки, Ударное соединение всю ночь и часть дня 27 февраля безуспешно разыскивало противника на северо-востоке и на западе. Во время ночного поиска эскадра Доормана побывала у острова Бавеан незадолго до захвата его японцами. Ад­мирал повернул на юг около 9.30 утра 27 февраля, вско­ре после начала спорадических атак японских самолетов, упустив хороший шанс поквитаться с противником, по­скольку десантная группа, захватившая Бавеан, имела чисто номинальное прикрытие.

Выведенный из равновесия отсутствием воздушного прикрытия, недостатком горючего и изнуренностью эки­пажей, не обращая внимания на категорические прика­зы Хелфриха продолжать поиск, Доорман повел соеди­нение в Сурабаю, где собирался заправить корабли и дать отдохнуть людям. Но в 14.27, уже на входе в базу, он получил сообщение о японском конвое, находившемся в 80 милях, западнее Бавеана, и новый приказ Хелфриха атаковать противника. Развернув соединение, Доорман в 15.25 повел кильватерную колонну своих крейсеров, следовавших в порядке: De Ruyter, Exeter, Houston, Perth и Java, курсом 315° на скорости 20 узлов. В авангарде шли английские эсминцы, голландские - по левому борту, замыкали колонну американцы.

Корабли Доормана направились на перехват япон­ского Восточного соединения вторжения, двигавшего­ся на юг двумя колоннами со скоростью 10 узлов. Заве­су вокруг транспортов составляли 4-я флотилия эсмин­цев контр-адмирала С. Нисимуры (флагманский легкий крейсер Naka и шесть эсминцев) и 2-я флотилия контр­адмирала Р.Танаки (легкий крейсер Jintsu и восемь эс­минцев). За кормой конвоя шло Соединение поддерж­ки Восточного района контр-адмирала Т.Такаги из двух тяжелых крейсеров 5-й дивизии Nachi и Haguro. Полу­чив сообщение от воздушной разведки о приближении союзных сил, крейсера Такаги увеличили скорость и вышли в голову конвоя, подняв в воздух свои самоле­ты-корректировщики.

На переходе Ударное соединение вновь подверг­лось налетам японской авиации, что вынудило Доормана требовать от берегового командования воздуш­ного прикрытия. На кораблях воцарилось напряжен­ное ожидание предстоящего боя. Чтобы как-то встрях­нуть экипаж своего корабля и поднять настроение, командир крейсера Exeter кэптен О.Л. Гордон (captain Oliver Loudon Gordon) объявил «tea time», приказав разносить чай по боевым постам. Exeter считался силь­нейшей боевой единицей соединения (ввиду поврежде­ний американского Houston) и само присутствие это­го «героя битвы у Ла-Платы» должно было иметь боль­шое моральное значение. Он шел вторым в кильватер­ном строю, сразу вслед за флагманским De Ruyter, и вследствие отсутствия на эскадре единого кода сигна­лов, исполнял обязанности репетира приказов Доормана на все «англоязычные» корабли соединения. В свою очередь, приказы адмирала на Exeter передавал нахо­дящийся на борту адмиральского крейсера британский офицер связи.

Около 16.00 гидросамолеты японских тяжелых крей­серов, обнаружив союзнические корабли, доложили точ­ное место и состав соединения. А спустя еще две минуты с северного направления союзникам начали открывать­ся корабли противника, которых становилось все боль­ше. С крейсера Exeter прежде всего увидели крейсер Naka и шесть эсминцев Нисимуры, шедшие наперерез соеди­нению, затем 2-ю флотилию Танаки, следовавшую почти параллельным курсом, и, наконец, тяжелые крейсера Такаги, в 16.16 открывшие огонь по главным своим оппо­нентам, тяжелым крейсерам Exeter и Houston, с дистан­ции 28000 ярдов (25.5 км).

Перед Доорманом стояла задача прорваться через силы прикрытия к войсковым транспортам конвоя, мед­ленно отходившего теперь на север. Силы противников по количеству кораблей были приблизительно равными: два тяжелых, два легких крейсера и 14 эсминцев японцев против двух тяжелых и трех легких крейсеров и девяти эсминцев союзников. Но японские Nachi и Haguro име­ли по десять 203-мм орудий, в то время как тяжелые крей­сера Доормана только по шесть. Его легкие крейсера со 150-152-мм артиллерией были значительно сильнее япон­ских с артиллерией калибра 140 мм, но это было несуще­ственно, поскольку из-за большой дистанции боя огонь могли вести только тяжелые крейсера, а здесь перевес был на стороне японцев. Кроме того, не следует сбрасывать со счетов имевшиеся на вооружении всех японских кораб­лей знаменитые long lance, 24-дюймовые торпеды с мощ­ным боезарядом и огромной дальностью; действия япон­ских корабельных самолетов-корректировщиков, кото­рых не было у союзников; несплаванность и измотанность экипажей союзного соединения; отсутствие взаи­мопонимания между командирами кораблей и адмира­лом, не имевшим времени для детальной разработки пла­на предстоящего боя и доведения этого плана до сведе­ния подчиненных; и, наконец, скверную связь между ко­раблями эскадры. Все эти факторы в большей или мень­шей степени сыграли свою роль в ходе боя в Яванском море и отразились на его результатах.

Для решения вставшей перед адмиралом тактической дилеммы - продолжать идти на сближение с противни­ком, чтобы ввести в дело шестидюймовую артиллерию своих легких крейсеров, или вести бой на параллельных курсах (при этом могла стрелять и кормовая башня крей­сера Exeter) - он принял компромиссный вариант. В 16.21 Доорман повернул колонну на 20° влево и лег на курс 295°, решив медленно уменьшать дистанцию до против­ника, чем поставил свои корабли в невыгодное положе­ние. Безынициативность командующего побудила коман­диров кораблей самим принимать решения. Командир крейсера Exeter, находившегося уже около пяти минут под обстрелом неприятеля, напрасно ждал приказа от­крыть огонь. Наконец, когда дистанция уменьшилась до 27000 ярдов (24.5 км), отдавая себе отчет в ограниченно­сти связи с флагманским кораблем, Гордон приказал это сделать сам. Минутой позже его примеру последовал Houston. Результаты стрельбы обоих тяжелых крейсеров были хорошо различимы: снаряды Houston при взрыве давали столбы воды, окрашенные красным красителем, что облегчало пристрелку. Он обстреливал флагманский корабль Такаги, тяжелый крейсер Nachi, и сразу добил­ся неплохих результатов, окружив противника частыми всплесками разрывов. Залпы артиллерии крейсера Exeter сначала не были удачными - в первые минуты боя пер­сонал его дальномерных постов действовал не лучшим образом, плохо оценив дистанцию до противника и оши­бочно приняв меньшую поправку на его скорость. Толь­ко с десятого залпа им удалось достичь накрытия крей­сера Haguro, но, судя по всему, попаданий не было. В артиллерийскую перестрелку включился и флагманский De Ruyter, хотя его 150-мм орудия явно не доставали до противника, находившегося вне дальности их действия. По этой же причине не вступили в бой остальные легкие крейсера союзников. Тем не менее, в 16.29, спустя восемь минут после открытия огня и совсем незначительно со­кратив дистанцию стрельбы (всего до 23.5 км), Доорман неожиданно изменил курс на 20° влево, начав параллель­ное движение с колонной противника. Благодаря коррек­тировке с воздуха огонь японских кораблей был точнее, поэтому подвергавшиеся наиболее интенсивному обстре­лу De Ruyter и Exeter постоянно накрывались японски­ми залпами (причем разброс снарядов не превышал 150 м) ив 16.31 флагманский крейсер получил попадание в ма­шинное отделение. К счастью, восьмидюймовый снаряд не взорвался, хотя и оказал, очевидно, отрезвляющее действие на адмирала. Четыре минуты спустя Доорман все же предпринял дальнейшее сближение с противни­ком, направив колонну вправо, чем вызвал массирован­ную торпедную атаку всех легких сил японцев, охладив­шую наступательный порыв голландца. Нерешительные действия Доормана так и не позволили ему, сократив рас­стояние до врага, воспользоваться преимуществами сво­их легких крейсеров. Японцы по-прежнему использовали свое превосходство в стрельбе на дальних дистанциях и рано или поздно они должны были реализовать его.

К 17.00 на опережавших противника японских кораб­лях обнаружили, что в горячке боя приблизились к защи­щаемому ими конвою. Стремясь не допустить обстрела транспортов союзной колонной, легкие силы начали новую торпедную атаку, а тяжелые крейсера увеличили интенсивность огня. В 17.08 упавший почти отвесно бро­небойный снаряд из давшего очередное накрытие залпа с Haguro угодил в кормовую 102-мм спаренную установ­ку правого борта крейсера Exeter. Пробив щит установ­ки, он проник через вентиляционную шахту и колосни­ки в главный паропровод в носовом котельном отделе­нии «А», затем пробил водонепроницаемую переборку, разделявшую котельные отделения, и взорвался в кормо­вом отделении «В», выведя из строя шесть из восьми кот­лов крейсера и 14 человек машинной команды (Позднее возникла информация, что взрыв снаряда произошел не от удара, а под воздействием высокой температуры котла, в который попал снаряд и в котором впоследствии нашли его невзорвавшийся ударный взрыватель. Согласно другим источни­кам - Моррисону, например, - снаряд взорвался в погребе 102-мм боезапаса). В резуль­тате скорость корабля мгновенно упала до 11 узлов и его окутало густое облако пара и дыма. На крейсере погас свет, обездвижили артиллерийские башни и замолчали орудия. Очевидно, от встряски взрыва возникли неполад­ки в системе приборов управления огнем. Этот неожидан­ный удар вызвал большое замешательство, если не пани­ку, на эскадре, ее строй рассыпался. Exeter шел вторым в колонне и, во избежание тарана следовавшего за ним на полной скорости Houston, выкатился из строя влево, от противника. Командир американского крейсера, кэптен Руке (captain Rooks), не понял этого маневра и, решив, что курс изменен по приказу адмирала, тоже повернул влево. За ним повернули «все вдруг» Perth и Java, и толь­ко De Ruyter продолжал идти прежним курсом. Все это происходило - в момент выполнения японскими эсминца­ми торпедной атаки и крейсера, поворачивая, подставля­ли под торпеды свои борта. К счастью, для крейсеров все закончилось благополучно, но торпеду получил голлан­дский эсминец Kortenaer, который взорвался и вскоре затонул.

В возникшей свалке первым пришел в себя командир легкого крейсера Perth кэптен Г.М.Л. Уоллер (H.M.L.Waller): видя тяжелое положение, в котором ока­зался Exeter, он выполнил поворот вправо и на полной скорости начал класть дымовую завесу вокруг горяще­го английского крейсера, ни на минуту не прекращая огня по приближающимся для новой торпедной атаки японс­ким эсминцам. Примеру австралийского корабля вскоре последовали остальные крейсера и эсминцы эскадры, скрывая от противника свои маневры за дымовой заве­сой. Адмирал Доорман тщетно пытался вновь сплотить соединение вокруг своего крейсера. И прежде связь с кораблями эскадры была, мягко говоря, скверной, теперь же, когда Exeter вышел из строя, она вообще отсутство­вала. Положение улучшилось лишь когда место выбыв­шего тяжелого крейсера занял Perth, на котором знали британский свод сигналов. К 17.20 (17.29) колонна Доор­мана была переформирована и, обмениваясь залпами с японскими тяжелыми крейсерами, двинулась на юго-во­сток. Точной стрельбе союзников мешал дым от постав­ленных завес, к которому примешивался дым от пожаров крейсера Exeter, получившего приказ по возможности следовать в Сурабаю.

К этому времени Exeter смог дать ход 15 узлов. По правому борту крейсера образовали завесу английские эсминцы и голландский Witte de With. Эта небольшая группа направилась на юг. На борту крейсера пожарные партии боролись с огнем, пытаясь локализовать очаг пожара, а специалисты всех профилей - механики, элек­трики, артиллеристы - прилагали максимум усилий что­бы исправить повреждения котлов и паропроводов, уве­личить поступление пара к турбинам и динамо-машинам и ввести в действие главную артиллерию корабля.

В 12000 ярдов (около 10 км) к северо-западу от горя­щего крейсера двигались на юго-восток Jintsu и 2-я фло­тилия эсминцев, намеревавшиеся атаковать Exeter и со­провождавшие его эсминцы. Ту же цель преследовала и 4-я флотилия во главе с Naka, находившаяся южнее и слегка к западу от Jintsu. Атаку 2-й флотилии, в ходе которой был потоплен эсминец Electra, отразили Encounter, Jupiter и Witte de With. Приблизительно в 17.45 последовало нападение легких сил адмирала Нисимуры. Теперь в бой вступили ожившие орудия крейсера Exeter, обменявшегося несколькими неточными залпами с Naka. В 17.50 флагманский крейсер Нисимуры изменил курс для отхода, а шесть его эсминцев на повороте выпустили по четыре торпеды. Несмотря на массированность атаки и небольшую дистанцию (всего 22 кбт, около 4 км), все тор­педы прошли мимо.

В 18.22 Exeter связался с флагманским кораблем эс­кадры, сообщив свое место, курс и максимальную ско­рость (16 уз). Получив донесение, Доорман повторил при­каз следовать в Сурабаю в сопровождении имевшего повреждения Witte de With.

Дальнейшая судьба Ударного соединения известна. Оно прекратило существование в последние минуты ухо­дящих суток 27 февраля вместе с гибелью голландских крейсеров Java и De Ruyter. С ними погиб и командую­щий, эскадрой Карел Доорман и последние надежды от­стоять Яву. Последним приказом адмирал велел крейсе­рам Perth и Houston уходить в Батавию. Уцелевшим ко­раблям союзной эскадры оставалось по возможности скрытно покинуть воды Яванского моря.

Exeter и Witte de With пришли в военный порт Сурабаи только около 23.00 27 февраля. Крейсер по-прежне­му не мог держать скорость выше 16 узлов, но пожар в котельных уже был потушен и механики принимали все меры к восстановлению котлов: было очевидно, что дело союзников в Голландской Ост-Индии проиграно, пред­стоит эвакуация, а для этого Exeter должен давать ско­рость не менее 25 узлов. Особые опасения вызывала не­исправность приборов управления стрельбой, вышедших из строя в результате сильнейшего сотрясения от взрыва в кормовом котельном отделении.

Утром 28 февраля командир крейсера кэптен Гордон рапортовал в Морском штабе в Сурабае о ходе боя в Яванском море. В штабе уже было известно из радио­граммы командира крейсера Perth о трагическом финале сражения и гибели Доормана. Знали там также и о том, что в 100 милях от Сурабаи уже началась высадка сил японского Восточного соединения. Противопоставить противнику было нечего и, значит, следовало ускорить эвакуацию базы.

После боя в Яванском море в порту Сурабаи, кроме ремонтировавшихся Exeter и Witte de With, находились пять американских эсминцев. Четыре из них участвова­ли в бою и, расстреляв весь запас торпед, были отправ­лены адмиралом в базу. Там пополнить их боезапас было нечем и командование направило их в Австралию для перевооружения. Пятый, эсминец Pope, в бою не участво­вал, поскольку на нем велись ремонтные работы, имел полный боезапас торпед и вместе с голландским Witte de With должен был составить эскорт направлявшегося а Индийский океан британского крейсера. Третьей эскор­тной единицей стал пришедший позднее эсминец Encounter, занимавшийся спасением экипажа погибшего от взрыва торпеды голландского эсминца Kortenaer, и поэтому избежавший плачевного финала сражения.

Первоначально командование предполагало напра­вить корабельную группу крейсера Exeter через пролив Ломбок (к востоку от Явы, между островами Бали и Ломбок), поскольку пролив Бали, которым ушли амери­канские эсминцы, был слишком мелководен для тяжело­го крейсера. Но затем, опасаясь, что восточный берег острова Бали уже занят противником, не нашли ничего лучшего, чем отправить группу через Зондский пролив, не зная, что в ходе крупнейшей десантной операции в юго-западной части Тихого океана японцы уже заблоки­ровали пролив. По замыслу контр-адмирала Пэллизера, бывшего начальника штаба командующего морскими силами АБДА, крейсеру и трем эсминцам эскорта пред­стояло идти к Зондскому проливу окружным путем. Сначала следовало обогнуть остров Бавеан с востока, затем в дневное время пересечь Яванское море, направляясь к проливу, которым нужно было пройти в темное время суток. И все это в условиях, когда район буквально ки­шел японскими кораблями из состава групп прикрытия обоих десантных соединений, а в его западной части, не­далеко от пролива, находился пришедший из Южно-Ки­тайского моря авианосец Ryujo.

Днем 28 февраля свободный от ремонтных работ лич­ный состав крейсера похоронил на европейском кладби­ще в Кембанг Кенинге 14 членов экипажа, погибших при взрыве японского снаряда. После окончания церемонии моряки поспешили на корабль, чтобы завершить приго­товления к выходу в море.

К вечеру все ремонтные работы, которые возможно было выполнить в условиях ремонтной базы Сурабаи, были закончены. Усилиями машинной команды крейсер теперь мог давать максимальный ход 23 узла. Заверша­лась заделка повреждений шахты вентиляции и пробои­ны в переборке между котельными. Часть боекомплекта кормовой башни перенесли в погреба носовых башен, в большей мере расстрелявших свои снаряды в бою 27 февраля. Корабль был заправлен и готов к выходу. В той же готовности находились и эсминцы эскорта. Однако в последний момент оказалось, что командир и часть эки­пажа эсминца Witte de With, на котором ремонтные ра­боты закончились несколько раньше, находятся на берегу и к назначенному часу на корабль не прибыли. Эсминец пришлось оставить в Сурабае, что в условиях подверга­емой частым авианалетам базы означало верную гибель.

С наступлением темноты, в 19.00 (по другим данным, в 22.00), Exeter и два эскортирующих его эсминца выш­ли из порта, прошли минные поля возле Сурабаи и на полной скорости направились на север, к месту вчерашнего боя. Обогнув с востока о. Бавеан, ко­рабли повернули на запад. Ночь была яс­ная, лунная, видимость идеальной. Настро­ение экипажей было приподнятым: моряки надеялись отдохнуть на Цейлоне от напря­жения последних месяцев. Около 4.00 утра 1 марта в десяти милях к западу обнаружи­ли три корабельных силуэта - два больших и один поменьше. Кэптен Гордон предполо­жил, что перед ним два транспорта в со­провождении эсминца, но рассматривая по­лученный приказ на эвакуацию как исклю­чающий активный боевой контакт, он отка­зался от этой легкой добычи. Во избежание обнаружения своих кораблей, он приказал изменить курс (По воспоминаниям механика американского эсминца Pope У. Пеннинджера (W.Penninger), следующий контакт с противни­ком состоялся в 7.15, когда в небе появился вражеский самолет и экипажам пришлось прервать завтрак и занять боевые посты. Самолет был сбит или серьезно поврежден (blown to bits) зенитчиками крейсера Exeter).

В 7.50 наблюдатели следовавшего западным курсом крейсера донесли о приближении с юго-запада двух круп­ных военных кораблей. Гордон вновь попытался избе­жать встречи с японскими кораблями, изменив курс впра­во. Однако эта попытка оказалась напрасной. Союзная группа была обнаружена подходившими тяжелыми крей­серами контр-адмирала Такаги, Nachi и Haguro, следо­вавшими в сопровождении двух эсминцев. Японские крейсера увеличили скорость и, запустив гидросамолеты-разведчики, направились на северо-запад, стремясь отре­зать противнику путь. Пропавшие было из виду крейсе­ра Такаги вновь возникли перед группой Гордона через полтора часа, в 9.35, когда последняя вернулась на запад­ный курс. Гордон снова повернул вправо, но и японцы последовали за ним, начав преследование. А спустя не­сколько минут прямо по курсу союзных кораблей появи­лась новая опасность: на северо-западе находились тяже­лые крейсера Myoko и Ashigara вице-адмирала Такахаси (Флагманское соединение Восточных сил вторжения на Яву) в сопровождении эсминцев.

Гордон приказал совершить новый крутой поворот вправо и на максимальной скорости повел свои корабли в восточном направлении, вдоль побережья о. Борнео. Ма­шинная команда крейсера лихорадочно работала, но его турбины не могли дать больше 25-26 узлов, тогда как про­тивник легко развивал 30-32 узла. Exeter и сопровождав­шие его эсминцы оказались загнанными в глухой угол, выход из которого был перекрыт более мощными и быст­роходными силами противника: к 10.00 в 27000 ярдов (24.5 км) к югу параллельным курсом шли Nachi и Haguro; на северо-западе, в 18000 ярдов (16 км), также параллель­но, двигались Myoko и Ashigara, в 10.20 открывшие огонь по английскому крейсеру (по другим данным, первым огонь открыл Exeter, обстрелявший Nachi и Haguro). Пока Encounter и Pope ставили дымовую завесу, прикрывшую крейсер с юга, Exeter обменивался залпами с крейсерами Такахаси, стремительно сократившими дистанцию снача­ла до девяти, а затем и до шести миль. Из-за неисправно­сти приборов системы управления огнем снаряды британ­ского крейсера ложились далеко от цели, в то время как японцы, корректируя свою стрельбу с помощью гидроса­молета-корректировщика, быстро добились накрытий и повели огонь на поражение. Да и перевес сил оказался уж слишком подавляющим: против шести орудий британско­го крейсера действовали 40 японских.

В 11.00 в восточной части горизонта начался пролив­ной дождь. В последней надежде вырваться из тисков противника и, возможно, оторваться от него за завесой дождя, Гордон приказал выжать из турбин все возмож­ное. Но смертельная гонка, продолжавшаяся уже около полутора часов, все же была проиграна. Турбины крей­сера начали сдавать, его скорость стала падать. В 11.10 Exeter произвел торпедный залп по Ashigara и Myoko, спустя несколько минут выстрелили свои торпеды и эс­минцы, но все они были неточны. Японские эсминцы начали ответную торпедную атаку: наращивая интенсив­ность артиллерийского огня, на правый борт крейсера вышли Akebono и Inazuma. Прикрывая Exeter, перестрел­ку с ними завязали Encounter и Pope, поддержанные вспо­могательной артиллерией крейсера. В ходе отражения этой атаки в 11.20 Exeter получил такой же тяжелый удар, как и полученный в составе эскадры Доормана два дня назад. Восьмидюймовый снаряд попал на этот раз в но­совое котельное отделение «А», где и взорвался. Переби­тым оказался главный паропровод, в результате чего крей­сер лишился электроэнергии. Застыли с задранными вверх орудиями башни, прекратилась подача боезапаса, стреми­тельно снизилась скорость корабля, который заволокло дымом от разгоравшегося в котельных пожара. Японские крейсера и эсминцы, приближаясь, продолжали артилле­рийский обстрел и торпедные атаки на тащившийся с четырехузловой скоростью безмолвный Exeter. Вскоре была разнесена снарядами и загорелась кормовая надстройка, пожар быстро распространялся по кораблю. Продолжение боевой акции стало бессмысленным и Гордон решил за­топить Exeter. Экипаж получил приказ оставить корабль, одновременно были открыты кингстоны. На эсминцы пе­редали приказание уходить, не задерживаясь для спасения личного состава крейсера. Несколько минут спустя, ког­да часть команды уже находилась в воде, а остальные со­брались на верхней палубе, у правого борта крейсера Exeter прогремел торпедный взрыв. Смертельный удар ко­раблю нанесли, по разным данным, от одной до двух тор­пед из шеститорпедного залпа эсминца Inazuma, всего же в последней атаке на тонущий крейсер корабли Такахаси выпустили 18 торпед. Exeter, начинавший уже крениться, после взрыва вздрогнул, стремительно перевернулся через правый борт и, приблизительно в 11.30, ушел кормой в воду, исчезнув в огромном облаке дыма и пара (коорди­наты гибели 05°00' ю.ш., 111°00' в.д.). Таковы обстоятель­ства гибели этого корабля, повторившего, но с трагическим финалом, подвиг своего давнего тезки, парусного линейного корабля Exeter.

Составлявшие эскорт крейсера эсминцы вскоре раз­делили его участь. Сначала, спустя пять минут после гибели крейсера, затонул находившийся под обстрелом Ashigara и Myoko Encounter. Экипаж успел покинуть свой корабль. А оторвавшийся от преследования японс­ких кораблей Pope еще через полтора часа был потоплен бомбардировщиками авианосца Ryujo.

На месте гибели двух британских кораблей японские эсминцы подобрали из воды, по официальным данным, 800 человек. По имеющимся данным, потери экипажа крейсера Exeter составили 330 человек, спасено 300. Впе­реди у них были четыре с половиной года тягот японс­кого плена и концлагерей и далеко не всем удалось вер­нуться домой после войны, в 1945-1946 годах (Официальные данные по количеству спасенных приводит в своей книге «Вторая мировая война» и У. Черчилль, уточняя — 50 офицеров и 750 нижних чинов. Известно также, что эсминец Inazuma спас 376 англичан, a Kawakaze, входивший в состав со­единения контр-адмирала Такаги, - еще 35, однако сведения с остальных японских эсминцев, участвовавших в акции, отсутству­ют. Откуда же взялись эти 800 спасенных, если из экипажа крейсера Exeter уцелело 300, а численность личного состава на эсминце Encounter (тип «Е», 1934 г., 1400 т) не превышала 150 человек? Возможно, произошла ошибка и в официальное число спасенных англичан вошли американцы из экипажа Pope, подобранные тем же Inazuma два дня спустя, 3 марта (151 чел.)? Но и в этом случае 800 человек не набирается. Вместе с тем, имеются и другие данные: например, Грановский и Морозов снижают количество погиб­ших на Exeter до 54 человек - с одной стороны, это число кажется более соответствующим официальному количеству спасенных, но с другой, - явно заниженным для корабля, до последней минуты существования находившегося под сосредоточенным расстре­лом четырех японских тяжелых крейсеров, пораженного торпедой (торпедами?) и перевернувшегося во время гибели. Поэтому, на наш взгляд, официальные показатели имеют единственное объяснение: выполнявшие эвакуационную операцию корабли Гор­дона имели на борту некоторое количество эвакуируемых из состава береговых, управленческих и пр. служб. Эта версия, кстати, подтверждается и количеством подобранных с «гладкопалубника» Pope, экипаж которого не превышал 120 человек. И наконец, автор считает необходимым привести данные интернет-сайта ветеранов экипажей погибших кораблей Соединения Z (Prince of Wales и Repulse). Дело в том, что после гибели Prince of Wales часть личного состава линкора изъявила желание служить на крейсере Exeter и вошла в состав его экипажа. В связи с этим сайт содержит довольно подробную информацию о судьбе моряков крейсера после его гибели. Так вот, согласно ей, на борту крейсера Exeter с 27 февраля по 1 марта 1942 года находились 769 человек, из ко­торых 14 погибли при взрыве японского снаряда в котельных отделениях 27 февраля, 40 - во время последнего боя и гибели крейсе­ра 1 марта, 715 попали в плен, в котором умерли еще 153 человека (см. приложение). Известно, с какой осторожностью следует относиться к информации, подаваемой Интернетом, но, тем не менее, она лучше всего согласуется с официальными данными).

Подвиг тяжелого крейсера Exeter не был предан заб­вению после войны. Немалый успех имели публикации воспоминаний его командиров, Ф.С. Бэлла и О.Л. Гор­дона, да и ключевые события истории корабля - бой у Ла-Платы и сражение в Яванском море - всегда пользовались исключительным вниманием исследователей и истори­ков не только в Великобритании. А в 1955 году, благо­даря содействию Адмиралтейства, Королевского флота Новой Зеландии, военных флотов Индии, США и Уруг­вая, а также английского торгового флота, лондонской киностудией Pinewood Studios был снят фильм Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера (Michael Powell & Emerick Pressburger Production) «Битва у Ла-Платы» (The Battle of the River Plate), морским консультантом на съемках которого являлся кэптен Бэлл (С.В.Д.М.). Из занятых в фильме кораблей только два являлись действительными участниками подлинных событий: находившийся уже в составе Индийского флота быв­ший новозеландский HMNZS Achilles (носил название индийской столицы - INS Delhi) и переоборудованный в учебный корабль тяжелый крейсер HMS Cumberland. Роль флагманского HMS Ajax «сыграл» легкий крейсер HMS Sheffield, германским рейдером стал амери­канский тяжелый крейсер USS Salem, ну а роль глав­ного героя битвы - тяжелого крейсера HMS Exeter — досталась легкому крейсеру типа Colony HMS Jamaica. Спустя год в английском издательстве Hodder & Stoughton вышла книга М. Пауэлла «Последний по­ход Graf Spee. Эпическая история битвы у Ла-Платы», по которой, собственно, и снимался фильм и которая выдержала за последующие два десятилетия несколь­ко переизданий.

Но несмотря на популярность, новый корабль с на­званием Exeter появился в составе Королевского флота Великобритании только спустя 38 лет - 19 сентября 1980 года, когда вошел в строй ракетный эсминец проекта 42 Batch I HMS Exeter (D89), чуть менее крупный (3550 т ст.) и менее быстроходный (29 уз), но в остальном почти иден­тичный появившемуся пять лет спустя эсминцу УРО мо­дифицированного проекта HMS York. Оба корабля на­ходятся в службе и по сей день.

На этом можно было бы и закончить рассказ о крей­сере Exeter, если бы не полученная буквально накануне передачи текста монографии в верстку информация. Осенью 2002 года в Яванском море начались работы международной экспедиции аквалангистов по поиску тяжелого крейсера Exeter в районе о. Бавеан. Экспеди­ция базировалась на судно Empress и вела поиск с ис­пользованием глубоководного гидролокационного обо­рудования (в т.ч. сонара бокового обзора). Exeter пока найден не был, но 1 декабря поисковики случайно на­толкнулись на останки голландских легких крейсеров Java и De Ruyter, лежащих на глубинах, соответствен­но, 67 и 69 метров. Очевидно, экспедиция чересчур от­клонилась к югу от Бавеана, попав в район, в котором в конце февраля 1942 года разыгралась последняя фаза боя в Яванском море. Поиск британского крейсера бу­дет продолжен в следующем году. Находится все боль­ше энтузиастов океанских исследований, начало кото­рым было положено экспедициями Ж.-И. Кусто и Р. Балларда, и все большее количество кораблей, потерян­ных 60 и более лет назад, открывают свои тайны.