Wundefwaffe

Тактика и линейные корабли к концу 1880-х годов

 

Познания в области морской тактики были не­велики. Морской бой в 70-х и 80-х годах прошлого столетия допускал "полную свободу действий" и представлялся "общей свалкой на близкой дистан­ции". Эффективное применение в таком бою тяже­лой артиллерии едва ли считалось возможным, так как он должен был происходить на очень близких дистанциях, при которых использование тарана и торпеды имело решающее значение. Лейтмотивом всей морской тактики стал метод "выбивающего порыва". В 1887 году адмирал Коломб писал: "Не так давно морские офицеры настолько свыклись с этой формой боя, что считали изучение морской тактики чем-то противоречащим общепринятым методам. Морская тактика вообще не существовала — бой должен вестись методом всеобщей свалки, при котором всякое планирование было бы совер­шенно бесполезно." Предполагалось, что, как и в прежние времена, линия боя будет разбита на ряд отдельных поединков между кораблями, в которых не исключалась возможность абордажных боев. И действительно, до 1905 года в программу обучения личного состава британских военных кораблей вхо­дила тренировка на абордажных станциях и упраж­нения по владению шпагами. Абордажные пики и топоры продолжали составлять часть снаряжения кораблей. "Были проведены маневры флота",— со­общает Бэкон, — "имевшие целью дать кораблям практику в производстве перестроений, но никто не знал, станут ли они использоваться во время боя или нет". Хаотичность представлений стратегиче­ского и тактического характера, царившая в 80-х годах прошлого столетия, лучше всего иллюстриру­ется любопытным инцидентом, приведенным в ка­честве наглядного примера тем же адмиралом Бэ­коном. Во время проведения одних из ранних ма­невров в порту находились три малые канонерские лодки ("Fly", "Bug" и "Beetle"); внезапно они замети­ли четыре больших крейсера. По приказу старшего начальника эти канонерские лодки немедленно вы­шли в море для боя с крейсерами. Конечно, резуль­таты сражения для более слабого противника были весьма плачевны. В качестве объяснения своих дей­ствий во время этой безрассудной операции коман­дир канонерских лодок мог только сказать: "Неуже­ли вы предпочли, чтобы британский корабль отка­зался принять бой!" Каково бы ни было состояние французской морской тактики, она все же была на более высоком уровне, чем британская, и такое по­ложение в отношении тактического превосходства французского флота длилось до конца 90-х годов. В то же время "последователи традиций Нельсона" продолжали иметь броненосцы, которые даже Ад­миралтейство не могло считать удовлетворитель­ными. Адмирал Коломб назвал флот, собранный во время "русского кризиса" 1885 года, "буйным сбо­рищем странно подобранных кораблей", потому что там царила страшная разнотипность. Основу бри­танского флота в то время составляли эскадренные броненосцы типа "Admiral". Снова и снова в их адрес высказывались обвинения в том, что они не имеют почти никакого боевого значения. Носовая и кор­мовая части этих линейных кораблей, построенных в 80-х годах, не были бронированы, возможно, по­тому, что к моменту их постройки скорострельные пушки еще не появились. Только центральная часть, в пределах которой находились жизненно важные механизмы, имела броневую защиту, при­чем около 45% всей ватерлинии оставалось незаб­ронированным. В связи с этим им угрожала опас­ность опрокинуться или, по меньшей мере, выйти из строя в результате потери плавучести или остой­чивости в случае, если бы их небронированная но­совая и кормовая части получили пробоины от сна­рядов скорострельных орудий.

Бывший начальник управления военного ко­раблестроения Э. Рид отказывался считать линкоры типа "Admiral" "броненосными кораблями", называя их "кораблями с бронированными местами". Кора­бельные инженеры из Адмиралтейства утверждали, что пробоины на небронированной кормовой и но­совой частях корабля не должны сильно отражаться на его остойчивости, основывая свою теорию на том, что корабль, выходя в море, имеет большой за­пас остойчивости и если при этом приняты еще некоторые меры предосторожности, которые дали бы возможность незащищенным частям корабля выносить сравнительно большие повреждения, то эскадренные броненосцы типа "Admiral" будут те­рять свою остойчивость очень медленно. Адмирал­тейство предпочитало использовать водоизмещение кораблей, сохраненное таким образом для других целей. Лорд Нортбрук полагал, что если увеличи­вать водоизмещение, то его следовало бы использо­вать для дополнительного вооружения или допол­нительного бронирования жизненно важных частей или орудийных расчетов.

Так как линейные корабли первого класса типа "Trafalgar" имели поясную броню в средней части, занимавшую две трети их длины, хотя и превышав­шую по длине пояс броненосцев типа "Admiral", од­нако оставлявшую оконечности незащищенными, то Совет Адмиралтейства считал, что подводная стальная палуба с переборками вполне достаточна для защиты корабля от повреждений во время боя (носовую и кормовую оконечности защищали бро­ней, только начиная с типа "Bulwark"). Как француз­ские эскадренные броненосцы, так и линейные ко­рабли большинства других морских держав евро­пейского континента бронировались полностью, то есть они имели узкий пояс брони большой толщи­ны, вдоль ватерлинии от кормы до носа. Основное внимание уделялось именно защите ватерлинии. Французы в большей степени отказались от защиты броней корабельной артиллерии, в то время как ан­гличане — в еще большей степени от бронирования самих кораблей. Французская идея боя практически с любым из английских броненосных кораблей бы­ла проста: одно попадание крупного мелинитового снаряда в носовую часть корабля должно было пол­ностью разрушить часть корпуса у ватерлинии, в результате чего корабль получит дифферент на нос, потеряет скорость хода, лишится возможности ис­пользовать в бою свою артиллерию и, возможно, даже опрокинется. Эта теория прочно укоренилась в среде французских морских офицеров. У англичан же существовало убеждение, что попадание даже 152-мм снаряда в барбет должно вывести его из строя, в то время как разрушение небронированных оконечностей лишь увеличит осадку корабля на не­сколько дюймов.

Только война могла разрешить этот спор. Сра­жение у устья реки Ялу вроде бы подтвердило анг­лийскую теорию. Два китайских эскадренных бро­неносца, имевших совершенно незащищенные бро­ней оконечности, получили до двухсот попаданий, но вышли из боя, полностью сохранив свои море­ходные качества. Испанские же крейсера, имевшие полный или почти полный броневой пояс по ватер­линии, были уничтожены в 1898 году в бою у Сан­тьяго американскими кораблями с небронирован­ными оконечностями. В то же время русско-япон­ская война со всей определенностью показала необ­ходимость полного бронирования по ватерлинии. Кроме того, многие английские специалисты и офицеры военно-морского флота считали, что на стороне Франции будет определенное преимущест­во: если будет выведена из строя корабельная ар­тиллерия или убита орудийная прислуга, это все же не помешает самим кораблям выйти из боя и про­извести ремонт полученных повреждений. Даже Совет Адмиралтейства колебался в вопросе о кораблях с небронированными оконечностями.

В 1885 году два морских лорда, включая Фреде­рика Ричардса, ставшего в 1893—1899 годах пер­вым морским лордом, указали на то, что линейный корабль должен иметь броневой пояс во всю свою длину, от штевня до штевня.

Несмотря на то, что все шесть линейных кораб­лей типа "Admiral" спустили на воду между 1882 и 1887 годами, Уильям Уайт считал их в 1893 году уже устаревшими в связи с их ограниченным.бро­нированием и отсутствием на них скорострельных орудий более крупного калибра. Лорд Бересфорд, будучи в 1880-х годах членом парламента, внес предложение подвергнуть тщательным практиче­ским испытаниям один из линейных кораблей, имевших небронированные носовую и кормовую части, проделав пробоины в его оконечностях и по­ставив в такое положение, которое ему, возможно, пришлось бы испытать во время боя. В ответ один из членов парламента предложил Бересфорду не на­стаивать на своем требовании, объясняя это следу­ющим: "Предположим, что Ваша теория окажется правильной, не думаете ли Вы в таком случае, что было бы не в интересах самой Британии показать другим государствам, что из ее 22 линейных кораб­лей 13 оказываются по своим качествам хуже фран­цузских и что им может угрожать опасность даже от огня артиллерии небольшого калибра?"

Артиллерийское вооружение британских ли­нейных кораблей не стало причиной таких жарких споров. Начиная с 1870 года и кончая серединой 80-х годов, корабельные пушки, по отзыву адмира­ла Фитцжеральда, были "короткими, широкими, по­ходившими на бутылки для содовой воды, заряжав­шимися с дула, которые стреляли снарядами, не­редко разрывавшимися в самом орудии или летев­шими после выстрела в любом направлении, кроме должного, зато дыма при этом было очень много".

Французский флот распо­лагал более эффективны­ми казнозарядными ору­диями задолго до того, как их ввели во флоте ее со­перницы Англии, несмот­ря на то, что Адмиралтейство еще в 1858 году при­няло на вооружение казно-зарядные пушки Арм­стронга. Эти орудия име­ли способность убивать орудийную прислугу при взрыве в казенной части или же их снаряды взры­вались, так и не покинув орудия, поэтому моряки прозвали их "пушками с двумя дулами". Около 1865 года их сняли с воо­ружения, так как военные специалисты предпочли возвратиться к менее со­вершенным дульнозарядным пушкам. Такие орудия продержались на воору­жении флота более пятнадцати лет, несмотря на то, что в это время на вооружение флотов других де­ржав приняли казнозарядные пушки, имевшие пе­ред последними три важных преимущества: боль­шую скорострельность, большую безопасность и более высокую начальную скорость снаряда.

Прогресс в технике, сделавший возможным применение длинных стволов, а также несчастный случай, происшедший в 1879 году но броненосце "Thunderer" (на нем разорвалось 38-тонное орудие из-за ошибочного введения двойного заряда со сто­роны дульной части, что было совершенно невоз­можно при заряжании с казны), поколебали веру Адмиралтейства в дульнозарядные орудия, и начи­ная с 1880 года на новых линейных кораблях и крейсерах начали устанавливать казнозарядные пушки. В 1888 году на вооружении 16 английских линкоров, 9 броненосных крейсеров, 7 крейсеров, не имевших бронирования, 13 кораблей береговой обороны и специального назначения все еще состо­яли устаревшие дульнозарядные орудия. Но на этом неприятности с артиллерией не заканчива­лись.

При изготовлении казнозарядных орудий про­исходило много задержек, и они устанавливались на новых кораблях крайне медленно. Причиной этому послужила ошибка, допущенная по вине ар­тиллерийского комитета в связи с лейнированием орудий. Недостаток артиллерии был общеизвест­ным фактом, в палате общин его считали "одной из величайших административных ошибок современ­ности". Премьер-министр признал, что "подлин­ным, наиболее серьезным недостатком является не­достаток в тяжелых орудиях". Он делал со своей стороны все что мог, чтобы ускорить производство тяжелой артиллерии, но, по его словам, обращен­ным к королеве, "трудностей, с которыми со­пряжены всякие попытки заставить что-либо идти более быстрыми темпами при парламентском госу­дарственном строе, гораз­до больше, чем может себе представить Ваше Величе­ство."

Первые казнозарядные пушки оказались крайне несовершенны. Во время одной из практиче­ских стрельб при первой же проверке орудий были выведены из строя три но­вых линейных корабля. Взрывавшиеся в стволе орудия снаряды, дефекты лейнеров и другие "непри­ятности" продолжали серь­езно беспокоить моряков вплоть до начала 90-х го­дов. В 1891 году два новых линейных корабля из че­тырех, входивших в состав эскадры Канала (Ла-Ман­ша), в течение долгого времени находились в ре­монте в результате по­вреждений, вызванных дефектами в казнозарядных орудиях главного калибра. Но неудачи с артилле­рией в Уайтхолле принимались относительно спо­койно. Фишер, бывший в 1890 году инспектором морской артиллерии, располагал "авторитетными сведениями", полученными из доклада специально­го комитета о том, что английская морская артил­лерия превосходит французскую и, возможно, за одним исключением равна германской артиллерии. Английский флот, по его мнению, намного превос­ходил флоты других держав в скорострельных ору­диях. Кроме того, Фишер указывал на то, что с анг­лийскими казнозарядными пушками никогда не происходило столь серьезных несчастных случаев, которые повлияли бы на их боевое применение, и ни один человек никогда не был ранен при взрыве английского казнозарядного орудия. Правда, при испытании одного из 43-тонных орудий на "Collingwood" произошел инцидент, во время кото­рого была оторвана часть его ствола, но никто при этом не пострадал, а пушка могла продолжать дей­ствовать.

Все это держалось в большом секрете от других государств, но в то же время Англия располагала весьма достоверными сведениями о нескольких не­счастных случаях с иностранными, главным обра­зом французскими казнозарядными орудиями крупного калибра. Так, например, спуск нового французского эскадренного броненосца первого класса "Marceau" задержали на два года в результате полной неудачи с орудийными башенными уста­новками. Эндрю Ноубл, английский магнат, зани­мавшийся производством вооружений, писал Фи­шеру, что "эти несчастные случаи и недочеты де­ржатся в зарубежных флотах в строгой тайне, но всякая неудача с английскими пушками или кораблями рекламируется громче, чем мыло "Пирс"".

Частые аварии со сложными механизмами на военных кораблях стали особенно очевидны в кон­це 80-х и начале 90-х годов и привели вместе с постоянными неполадками морской артиллерии к тому, что отношение к флоту стало весьма иронич­ным. "В настоящее время наш флот, за исключени­ем тех случаев, когда он используется для каких-либо политических целей, интересует нас только с юмористической точки зрения. В тех случаях, когда какой-нибудь броненосец, участвуя в маневрах, вы­являет какой-то из своих внутренних дефектов и его приходится отводить в порт на буксире, весь ан­глийский народ веселится. Если другой броненосец в результате каких-то кажущихся незначительными причин идет на морское дно, мы так радуемся то­му, что представляется возможность забросать веселыми шутками лицо, ответственное за его гибель, что у нас уже не хватает духу побранить его серьез­но... Излюбленной темой юмористических журна­лов стало описание английского адмирала с кораб­лями, которыми ему не удается командовать и с пушками, из которых он боится стрелять... По-ви­димому, если не было бы человеческих жертв, кото­рые заставляют нас относиться к этому серьезно, то английский народ имел бы достаточно причин по­смеяться, и, если бы в течение каждой недели тону­ло по одному броненосцу, смех не умолкал до тех пор, пока на флоте оставались корабли," — писал очевидец тех событий.

Таким образом, британский флот как в качест­венном, так и в количественном отношении видел в свое время и значительно лучшие дни. В то же вре­мя многие считали, что он нуждается главным об­разом в скорейшем пополнении новыми кораблями.