Wundefwaffe

47 — 40 — 41

 

Пр.47 — бронированный лидер ЭМ, окончательный облик которого еще не прояснился, включили в план проектирования на 1940-1941 гг. Разработка проекта, после уточнения и утверждения ТТЗ, поручалась ЦКБ-17, технический проект пред­писывалось завершить в IV кв. 1940 г. Стоимость проектных работ оценивалась в 2 млн. 600 тыс. руб. РТА ВМФ, ф.р-441, оп.1, д.2015, л.75].

В соответствии с планом военного кораблестроения, откорректированным по постановлению Комитета Обороны №21сс от 9 января 1940 г., в 1940 г. в постройке д.б. находиться 12 кораблей пр.47 и 48 [там же, л.6]. Т.к. прежний план предусматри­вал сдачу в 1942 г. 6 лидеров пр.48 (фактически были заложены только 3 корабля в Николаеве), по новому проекту следовало заложить 6 бронированных лидеров пр.47. Однако уже к осени 1940 г. все упоминания о проектировании, а тем более строи­тельстве этих кораблей практически исчезли из официальной переписки.

Тем не менее, в план проектирования боевых кораблей на 1941 г. включили разработку эскизного пр.47, наметив поручить его либо ЦКБ-32, либо КБ завода №198 со сроком окончания в октябре [Е.А.Шитиков, В.Н.Краснов, В.В.Балабин "Кораблестроение в СССР в годы Великой Отечественной войны", М, 1995, с.28]. До начала войны эти организации так и не успели приступить к проектированию.

В 1943-1944 гг. специалисты эвакуированных в Казань НТК РКВМФ и ЦКБ-17 выполнили предэскизные проработки нового ЭМ — более крупного, чем корабль пр.35, стандартное водоизмещение которого по ТТЗ ограничивалось величиной 2.200 т.

ОТЗ на новый "большой ЭМ", которому присвоили обозначение пр.40, адми­рал Н.Г.Кузнецов утвердил 26 августа 1942 г.

Конструкторам предлагалось использовать материалы эскизного пр.35 и раз­решалось увеличить стандартное водоизмещение до 2.700 т. Интересно отметить, что в рекомендованных изменениях, пожалуй, впервые четко прозвучало пожела­ние использовать зарубежный опыт: исключить в теоретическом чертеже транцевое образование кормы ("подаренное" нам итальянцами), проработать возможность клиперного типа форштевня, более полных обводов носа в надводной части и подъе­ма полубака "по типу английских ЭМ" [там же, с.64].

ЦКБ-17 проработало б вариантов пр.40, к проектированию были привлечены лучшие конструкторы бюро: В.А.Никитин, А.Л.Фишер, И.Ф.Таптыгин, Н.В.Брезгун. Но уложиться в заданный лимит тоннажа не удалось. "Большой ЭМ" пр.40 предназначался для океанской службы — в соответствии с этим находились и его размеры, и дальность плавания, и автономность, ... и водоизмещение.

Рассмотрев результаты проработок, ВМФ 10 марта 1944 г. выдал уточненное ТТЗ, в котором снизил требования к скорости — не менее 36 узлов, повысил предел водоизмещения — 3.000 т, но не уменьшил дальность плавания — 6 тысяч миль. Новые изменения ТТЗ адмирал флота Н.Г.Кузнецов утвер­дил 6 ноября того же года, допустив увеличение стандарт­ного водоизмещения до 3.200 т, но потребовав разместить универсальные орудия в стабилизированных установках, дополнить вооружение РЛС, установить новые комплек­ты приборов управления артиллерийской и торпедной стрельбой (ПУС и ПУТС).

Вариант пр.40, разработанный В.А.Никитиным (пр.40Н), был доведен до стадии эскизного проекта [там же, с.65].

При вооружении, состоявшем из 3 двухорудийных 130-мм универсальных стабилизированных А У СМ-2, 6 спаренных 45-мм автоматов СМ-7 (также стабилизиро­ванных), 2 расположенных в ДП пятитрубных 533-мм ТА, и дальности плавания 18-узловым экономическим ходом более 4.000 миль полное водоизмещение корабля "зашка­лило" за 4 тысячи т. КТУ мощностью 76 тысяч л.с., рас­положенная двумя эшелонами, по расчетам д.б. обеспе­чить полный ход 36 узлов.

Корпус ЭМ, имевший коэффициент общей полно­ты 0,520, проектировался в двух вариантах: гладкопалубном и с полубаком. В гладкопалубном варианте высота борта на миделе составляла 8,2 м, что при нормальном водоизмещении давало надводный борт более 4 м. Подъем верхней палубы к прямому форштевню и излом в районе кормовой АУ СМ-2, примененный для снижения юта, в сочетании с двумя сильно наклоненными и довольно вы­сокими дымовыми трубами и еще более высокой носовой надстройкой, на которой находилась единственная тре­ногая мачта, определяли силуэт корабля.

Интересно отметить, что носовая батарея 45-мм ав­томатов для уменьшения заливаемости на волнении была поднята на 2-й ярус надстройки. Боезапас орудий главно­го калибра принимался исходя из нормы 200 выстр./ствол, а для 45-мм автоматов — из 1000 выстр./ствол.

Противолодочное вооружение д.б. состоять из 50 больших глубинных бомб и кормовых бомбосбрасывате­лей, на минные рельсы предполагалось принимать 64 мины КБ-3 (гладкопалубный вариант — для полубачного вслед­ствие более коротких минных дорожек на юте количество принимаемых мин уменьшалось до 26 шт.). В состав воо­ружения корабля включался также параван-охранитель (2 комплекта) и акустический трал.

Обращает на себя внимание тот факт, что даже уточ­ненное задание не оговаривало необходимость установ­ки ГАС и современных средств поражения ПЛ. Это мень­шей мере странно, особенно если учесть, что с 1942 г. со­ветские ЭМ пр.7 во время текущих ремонтов оборудовались английской ГАС ASDIC, а информация о многоза­рядном бомбомете "Hedgehog" уже не являлась тайной для командования нашего флота.

Расчетная дальность плавания полным ходом со­ставляла 1.080 миль, экономическим — 4.150 миль. Мощ­ность электроэнергетической системы ЭМ была доведе­на до 1.200 кВт. Экипаж корабля по табелю комплекта­ции насчитывал 353 человека.

Основные кораблестроительные элементы двух ва­риантов пр.40 разработки ЦКБ-17 приведены в табл.5.

 

Таблица 5 : Основные кораблестроительные элементы двух вариантов пр.40 разработки ЦКБ-17

	Гладкопалубный	Полубачный
Длина, м:
— по КВЛ	130,0	130,0
— наибольшая, м	135,0	135,0
Ширина наибольшая, м	13,0	13,0
Высота борта, м	8,2	6,5
Средняя осадка, м:
— при Dст.	3,84	3.87
— при Dнорм.	4,13	4,16
— при Dполн.	4,42	4,45
Водоизмещение, т:
— стандартное	3.250	3.296
— нормальное	3.625	3.670
— полное	4.000	4.051)
Начальная поперечная метацентрическая высота, м:
— при Dст.	0,75	0,63
— при Dнорм.	1,07	0,96

 

Интересно отметить, что во время испытаний мас­штабных моделей корпусов ЭМ пр.40, проводимых сила­ми ЦНИИ-45 и ЦАГИ, их результаты сравнивались с та­ковыми для моделей английских и американских ЭМ, из­готовленных с использованием материалов, полученных от союзников как во время войны, так и до ее начала (1939-1940 гг., Gibbs & Сох, США) [там же, с. 173]. Сравнение могло дать пищу для размышлений: и ходкость, и море­ходность "иностранцев" превосходила эти качества на­ших кораблей (особенно ярко они контрастировали с пр.7). Однако выданные специалистами рекомендации почему то ограничились лишь пожеланием увеличить вы­соту надводного борта в носовой части.

КБ НТК проводило проектные работы по ТТЗ на пр.40 самостоятельно и независимо от ЦКБ промышлен­ности.

Добавив в состав противолодочного вооружения 4 шточных бомбомета БМБ-1 (боезапас для бомбометов и 2 кормовых бомбосбрасывателей уменьшили до 48 больших глубинных бомб) и сохранив остальное воору­жение по требованиям ТТЗ, специалисты КБ, согласно уточненным запросам, предусмотрели установку на ко­рабле РЛС "Марс", "Гюйс" и "Риф", двух комплектов станций "Юпитер-2Б", а также станций радиотехничес­кой разведки и помех. Расположение 130-мм АУ СМ-2 отличалось тем, что на полубаке оставили одну башню, а две линейно-возвышенно перенесли в корму. 45-мм артиллерию разместили аналогично проектам ЦКБ-17: по 3 спаренных автомата СМ-7 на 1-м ярусе носовой надстройки и на средней.

Кораблестроительные элементы (для варианта с полубаком) были получены следующие: длина по КВЛ — 126,0 м, ширина по КВЛ — 13,0 м, высота борта на миде­ле — 7,2 м. Стандартное водоизмещение строго ограни­чивалось лимитом ТТЗ и составляло 3.200 т, нормальное — 3.457. Расчетная средняя осадка при нормальном водо­измещении должна была составить 4,15 м. Остойчивость ЭМ получилась несколько хуже: начальная поперечная метацентрическая высота при стандартном водоизмещении по расчету составляла 0,71 м, а при нормальной и полной нагрузке — 1,11 и 1,29 м.

Определив мощность ГЭУ, потребную для развития заданной ТТЗ скорости 36 узлов, чуть меньшей величи­ной — 74.000 л.с., КБ НТК также предлагало располо­жить 2 ГТЗА и 4 главных котла по эшелонной схеме. Даль­ность плавания 14-узловым экономическим ходом заяв­лялась 5.700 миль, что при довольно скромном запасе топ­лива вызывало сомнения в реальности заложенных в рас­чет показателей экономичности ГЭУ.

"Большой ЭМ" пр.40 рассматривался высшим ко­мандованием ВМФ как наиболее приоритетный объект для включения в послевоенную кораблестроительную программу (среди надводных кораблей основных клас­сов). Сам нарком ВМФ, считая этот корабль наиболее подходящим типом для Севера и Тихого океана, призна­вал необходимым начать строительство головного кораб­ля уже в 1946 г. ["История отечественного судостроения", т. IV, с.468].

Таким образом, за время войны был накоплен не­который опыт и получены результаты исследовательско­го проектирования, достаточные для формулирования подробного ТТЗ. Однако отсутствие точных данных по новому радиолокационному вооружению, системам ПУС, а также периодическое уточнение (естественно, в сторону увеличения) массогабаритных показателей артвооружения осложняло решение задачи, которая и без того не отличалась конкретностью — хотя бы из-за отсутствия реального (даже в стадии технического проекта) ГТЗ А не­обходимой мощности. Работы по перспективным КТУ на повышенных параметрах пара, начатые перед самой вой­ной и замершие с ее началом, не давали пищи даже для ума...

 

***

 

В начале января 1945 г. приказом НКВМФ создает­ся комиссия из наиболее авторитетных адмиралов для подготовки предложений по послевоенной кораблестро­ительной программе. Вице-адмирал С.П.Ставицкий — главный идеолог бронированного лидера — осуществлял общее руководство, а подкомиссию по ЭМ возглавлял контр-адмирал Ю.А.Добротворский, начальник кафедры тактики ВМА.

На заключительном заседании комиссии, состояв­шемся 5 марта, был составлен протокол, озаглавленный весьма витиевато: "Соображения комиссии по наиболее рациональному соотношению кораблей различных клас­сов на различных театрах и целесообразности создания новых классов кораблей или слияния в один класс уже существующих".

В разделе, посвященном "миноносцам", комиссия совершенно не упоминала о лидерах, вероятно, исходя из практического опыта боевых действий зарубежных и со­ветского .ВМФ, который не давал оснований для сохра­нения этого класса в послевоенном флоте.

Хроника боевых действий на море практически не содержала случаев использования лидеров по своему ос­новному тактическому назначению — вывод в торпедную атаку миноносцев, а немногочисленные боевые соприкос­новения противников с применением торпед происходи­ли либо только между ЭМ, либо последние действовали в соединении с КРЛ.

С другой стороны, опыт прошедшей войны с доста­точной очевидностью доказывал, что торпедное оружие (на том уровне своего развития) на надводном корабле вообще, а на ЭМ — в особенности, утратило свое перво­степенное значение, а на передний план выдвинулись сред­ства ПЛО и ПВО. Сравнительно большие потери, поне­сенные нашим флотом от немецкой авиации, заставили моряков уделить необходимое внимание зенитному воо­ружению кораблей и защите от штурмовых атак самоле­тов, но в целом довоенная концепция ЭМ как торпедно-артиллерийского корабля не претерпела практически ни­каких изменений.

В протоколе говорилось следующее: "Признать це­лесообразным предложение подкомиссии контр-адмира­ла Добротворского о необходимости двух подклассов миноносцев (так в тексте — авт.): ЭМ с мощным торпедно-артиллерийским вооружением, большой мореходнос­тью и значительной дальностью плавания, предназначен­ные в первую очередь для ТОФ и СФ, и миноносцы, по возможности умеренного водоизмещения, предназначен­ные, в основном, для стесненных районов Балтийского моря и Тихоокеанского театра. Принять, что одной из основных задач ЭМ должно явится охранение крупных боевых кораблей при действиях в море, в связи с чем не­обходима дальность плавания не менее 3.000 миль при общей для кораблей боевого ядра повышенной экономи­ческой скорости 21 узел.

В связи с этим признать желательным наличие двух вариантов — причем 2-й должен отличаться от предложен­ного усилением артиллерии и противолодочного оружия за счет уменьшения числа ТА. Просить подкомиссию до­полнить работу кораблестроительными расчетами."

Расчеты были выполнены (их исполнителем был из­вестный всем любителям истории отечественного флота Н.А.Залесский, тогда — инженер-капитан 2 ранга, слу­живший в ВМА). Анализ ТТЭ и нагрузки масс, приложен­ных позднее к протоколу заседания, приводит к выводу, что в качестве "большого миноносца" был принят—прав­да, с некоторыми изменениями —довоенный пр.30 (Кстати сказать, в 1944 г. УК ВМФ отклонило предложен­ный руководством НКСП пр.З6, разработанный в ЦКБ-17 под руководством С.Е.Ефимова как "улучшение" пр.30 — при стан­дартном водоизмещении, увеличившимся до 2.425 т, ЭМ остался с прежним вооружением ["История отечественного судостроения", T.IV, с.469]).

При сохранении состава вооружения (2x2 130-мм АУ, 4x2 37-мм автомата, 2x5 533-мм ТА) и несколько увели­ченных главных размерениях (длина по КВЛ — 119,0 м, ширина — 11,9 м, высота борта на миделе — 5,92 м) нор­мальное водоизмещение корабля определялось в 2.550 т. Это обуславливалось увеличением нагрузки масс в разде­ле "Корпус" (1.000т) и "Бронирование" (175т). После­днее являлось следствием частичной защиты надводного борта и верхней палубы 15-мм броней. Остается совер­шенно непонятным, почему "большой" ЭМ остался с дву­мя башнями — создается впечатление, что к 1945 г. Ака­демия совершенно запамятовала о жарких спорах 5-лет­ней давности.

Этот факт показывает, что эвакуированная в Самар­канд ВМА изрядно "оторвалась" не только от опыта про­должавшейся войны на море, но и от деятельности конст­рукторских организаций промышленности, переместив­шихся не столь далеко от морей...

 

***

 

Видимо, здраво оценив содержавшиеся в отчете ко­миссии "свежие мысли", Главный штаб ВМФ решил про­должать работу самостоятельно. Летом 1945 г. в концеп­ции "большого ЭМ" появилось любопытное дополнение: в утвержденном наркомом ВМФ ОТЗ содержалось указа­ние об изучении возможности установки на корабле 4-х орудий калибра 152 мм.

Нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов, его замести­тель по кораблестроению и вооружению адмирал Л .А.Галлер и вице-адмирал С.П.Ставицкий, формируя корабле­строительную программу на первое послевоенное 10-ле­тие, исходили из предложения о строительстве океанского флота, который должен был адекватно соответствовать статусу СССР как мировой державы. Тактики же не име­ли четко сформулированных внешнеполитических усло­вий, без которых задача точного определения требуемых ТТЭ кораблей становится значительно более сложной. При отсутствии конкретного "вероятного противника" ко­рабль, очевидно, должен соответствовать более широко­му спектру возможных задач. Так или иначе, руководите­ли флота понимали, что в дополнение к мощным крейсер­ским силам, которые должны были составить основу со­ветских ВМС, совершенно необходимы океанские ЭМ с усиленными возможностями ПВО.

Запрашиваемые флотом ТТЭ кораблей, предлагав­шихся к постройке по послевоенной программе, были весьма высокими и, естественно, значительно превосхо­дили элементы ранее спроектированных. Проектантов ЦКБ озадачил такой размах проектирования, но к но­вым разработкам, по этим предложениям они не присту­пили, ожидая утверждения новой кораблестроительной программы. Между ВМФ и Судпромом возникли раз­ногласия по концепции дальнейшего строительства фло­та: промышленность предлагала развивать базовые до­военные и военные проекты, флот же настаивал на про­ектировании кораблей с учетом всех новшеств, в т.ч. еще не проверенных экспериментами и практикой. В этих условиях зам. НКСП А.М.Редькин единолично утвердил план проектных работ ЦКБ на 1946 г., поручив ЦКБ-17, в числе других, работу над ЭМ пр.30бис и 41 [Е.А.Шити­ков и др., с.37].

Проект 10-летней программы кораблестроения ад­мирал Л.М.Галлер подписал 25 августа 1945 г. В нем значились 132 "больших" и 226 "обычных" ЭМ [ЦВМА, ф.2, оп.1,д.1143, л. 17, 45]. Напомним: на 1 июля 1945г. в соста­ве ВМФ числились всего 48 ЭМ и 5 лидеров.

Обсуждение проекта программы в Кремле состоялось 27 сентября. Сохранившаяся в архиве стенограмма позво­ляет узнать отношение Сталина к предмету нашего иссле­дования.

Прочтя в тексте проекта программы заголовок "большие ЭМ", Сталин сразу же сказал: "Обойдемся без них. Я бы хотел как можно побольше построить ЭМ. Я вам советую на этом этапе иметь побольше КРЛ и ЭМ. На этом вы бы создали хорошие кадры. С кадрами у вас об­стоит плохо. Вам даже трудно принять от немцев 8 машин."

Н.Г.Кузнецов ответил, что для него не представляет больших трудностей принимать трофейные корабли.

"Не хвастайтесь, не снимайте луну с неба", — про­изнес Сталин и добавил, что никогда не забудет, как вое­вали на Черном море и потеряли сразу 3 ЭМ. Нарком ВМФ продолжал настаивать на необходимости строитель­ства "больших ЭМ" (по доработанному пр.40, который при условии насыщения корабля новейшей техникой — главным образом, радиолокацией — вполне удовлетво­рял требованиям моряков).

Сталин ответил, что программу лимитирует произ­водственная база и поэтому мы вынуждены выбирать, что строить. "Моряки всегда отличались незнанием и неже­ланием считаться с возможностями промышленности, они никогда не хотели опуститься с моря на землю", — про­изнес он с сарказмом.

Тем не менее Н.Г.Кузнецов просит оставить в про­грамме хотя бы 10 "больших ЭМ", его поддерживает и Л.М.Галлер. Сталин уже согласился, но тут выступил за­меститель наркома судостроительной промышленности А.М.Редькин, заявивший о невыполнимости такого тре­бования. Вождь тут же принял аргумент.

Далее в стенограмме следует весьма интересная фра­за: "Однако в конце совещания этот вопрос снова воз­ник, и т.Сталин, как будто, дал согласие построить в кон­це десятилетия 4 ЭМ ("больших" — авт.) [РГАЭ, ф.8889, оп.1, ед.хр. 1485, л.1-7]. Любопытно, не правда ли? "Как будто"...

Реализации требовавшихся флотом проектов кораб­лей, в которых д.б. учитываться все достижения мировой военно-морской техники, мешало очень серьезное препят­ствие. Сталин хотел построить океанский флот в корот­кий срок, не желая принимать во внимание, что наше во­енное кораблестроение значительно отстало от зарубеж­ного. Но, памятуя о предвоенных трудностях, он осозна­вал, что промышленность сможет обеспечить массовое строительство новых кораблей только на основе довоен­ного задела. Вероятно, именно поэтому он скептически относился к авианосцам, "охладел" к линкорам, а для лег­ких сил флота потребовал построить две с половиной сот­ни "обычных" ЭМ. Руководство Судпрома, уже имевшее горький опыт "экспериментов" с осуществлением гиган­тской довоенной программы, сознательно проводило по­литику максимального упрощения своей работы, "протас­кивая" для серийного строительства откорректированные довоенные проекты.

Здесь любопытно отметить, что Сталин, верный про­возглашенному им в начале 1930-х гг. принципу "Кадры решают все", весьма взвешенно осуществлял кадровую по­литику в отношении руководства Судпрома. Перед нача­лом Второй мировой войны, когда требовалось привести в элементарный порядок нарушенные репрессиями дела нар­комата судостроения, он поставил во главу НКСП талант­ливого организатора И.Ф.Тевосяна — металлурга по обра­зованию. В мае 1940 г., передвинув выполнившего свою за­дачу Тевосяна на пост Наркома черной металлургии, он назначил Народным комиссаром судостроения профессио­нала — И.И.Носенко. Осенью 1941 г., когда вождю стало очевидным, что ВМФ в войне с Германией не сыграет значительной роли, Сталин, правильно расставив приоритеты, направил энергию Носенко в помощь Наркому танковой промышленности В.А.Малышеву. Фактическое руковод­ство Судпромом в этот период осуществлял А.М.Редькин —кадровый военно-морской инженер, переведенный в 1937 г. из кадров ВМФ на работу в НКОП в числе других "10-тысячников" для заполнения образовавшегося после чист­ки наркомата от "вредителей" вакуума специалистов. В 1946 г., когда понадобилось решить сложнейшую задачу осуще­ствления послевоенной кораблестроительной программы, Сталин назначил на пост МСП А.А.Горегляда (Алексей Адамович Горегляд в 1935 г. окончил МВТУ им. Баумана и работал в НКОП, пройдя школу директора Сталинг­радского тракторного и Челябинского машиностроительного за­водов. Его опыт организации и руководства массовым производ­ством танков стал основой для принятия решения о назначении Министром судпрома. Новый министр, естественно, направил ос­новные свои усилия на технологическую подготовку судостроительного производства с использованием освоенных в другой от­расли приемов и методов. Поэтому принципиальные вопросы про­ектирования боевых кораблей, анализ которых требовал отсутство­вавшей у министра профессиональной подготовки, решались либо без его непосредственного участия, либо "волевым" методом. Чи­сто механический перенос практики создания других видов воен­ной техники в военное кораблестроение, где слишком велика специфика, сыграл здесь и свою отрицательную роль), отлично зарекомендовавшего себя в качестве 1-го помощника "танкового бога" В.А.Малышева.

 

***

 

Поскольку "большой ЭМ" пр.40 вызвал неудоволь­ствие самого Сталина, о нем постарались поскорее забыть, начав проектирование заново и присвоив проекту следу­ющий номер — 41. У промышленности развитие идеи оке­анского корабля охранения энтузиазма не вызывало, по­этому выделившееся в начале 1946 г. в самостоятельную организацию КБ завода №190 (ЦКБ-53), плотно занятое выполнением задания "товарища Сталина" — разработ­кой проекта массовых "обычных" ЭМ, не уделяло ново­му проекту сколько-нибудь серьезного внимания.

Между тем ЦНИИВК ВМС, в структуре которого, как уже говорилось, тогда функционировало проектное бюро со штатом высококвалифицированных и опытных специалистов, продолжал эскизное проектирование пер­спективных кораблей, предпринимая настойчивые попыт­ки внедрить наиболее современные и совершенные образ­цы техники и вооружения.

Необходимо напомнить, что характерной особенно­стью советского военного кораблестроения того време­ни являлось "дублирование" проектов боевых кораблей. Дело в том, что под одним и тем же номером и по одному и тому же ТТЗ в конце 1940-х — начале 1950-х гг. одно­временно велось проектирование как конструкторским подразделением ЦНИИВК ВМС, так и ЦКБ МСП. Не стал исключением и пр.41.

В эскизе КБ ЦНИИВК, законченном летом 1946 г. и включенном в пакет предложений ВМС по программе военного кораблестроения на 1946-1955 гг., представал корабль полным водоизмещением около 3.000 т с мощ­ным (по тому времени) зенитным вооружением: универ­сальный ГК — 2 двухорудийные универсальные стабили­зированные 130-мм башенные АУ БЛ-109, 4 спаренных 45-мм СМ-16 и 2 счетверенных 25-мм зенитных автомата. Торпедное оружие — 2 пятитрубных 533-мм ТА. Управ­ление огнем артиллерии ГК и зенитной, а также стрель­бой торпедами предполагалось осуществлять посредством радиолокационных систем. Для 45-мм автоматов СМ-16 предназначалась система ПУС малокалиберной зенитной артиллерии "Клюз", разрабатывавшаяся в НИИ-10 НКСП с 1943 г. СПН-500 на чертеже изображен со "старой" ар­тиллерийской РЛС "Редан".

АУ СМ-16 размещались по ромбической схеме, наи­более выгодной с тактической точки зрения. Все автоматы были подняты с верхней палубы на 1-и ярус надстроек, что должно было обеспечить их незаливаемость. Секторы обстрела 45-мм автоматов, "затененные" носовой над­стройкой, перекрывались двумя 25-мм АУ, расположен­ными побортно перед шлюпочными рострами.

Особенностями архитектурно-конструктивных реше­ний являлись гладкопалубный корпус со значительной седловатостью, слом надводного борта в носовой части, ши­рокая транцевая корма и рулевое устройство с одним балансирным рулем.

Интересно отметить, что гладкопалубная архитек­тура корпуса, впервые на практике использованная аме­риканцами для ЭМ в 1920-е гг. нынешнего века, в отече­ственном военном кораблестроении нашла свое приме­нение спустя почти три десятилетия (Знаменитые американские ЭМ-"флашдекеры" (flushde­ckers), собирательное обозначение которых стало нарицательным, обязаны своим появлением (точнее — архитектурой корпуса) рос­ту габаритов корабельных котлов. Стремление защитить уязвимые от осколочных попаданий котлы корпусными конструкциями зас­тавило проектантов поднять верхнюю палубу, то есть пойти на увеличение высоты борта. А так как обусловленная достижением необходимой мореходности высота надводного борта в носу при "прямой" палубе оказалось недостаточной, ее плавно изогнули квер­ху. Для более крупных кораблей (КР) гладкопалубный корпус с седловатостью верхней палубы использовался впоследствии японски­ми и американскими конструкторами с целью снижения относитель­ной массы корпуса (при фиксированных длине и ширине). Необхо­димо добавить, что преимуществом указанной архитектуры корпу­са является и лучшее обеспечение общей прочности).

В размещении ГЭУ специалисты ЦНИИВК отдали предпочтение традиционной эшелонной схеме с располо­жением гл. котлов и ТЗА в изолированных отсеках. Эше­лоны разделялись двумя промежуточными отсеками, в одном из которых размещалась электростанция. Второй эшелон был значительно смещен в корму, что обуслови­ло сравнительно большой наклон оси правой валолинии.

Судя по всему (в частности, по габаритам гл. кот­лов), в энергетике пр.41 в тот период проектанты еще ори­ентировались не на перспективные, а на существовавшие "в металле" ТЗА и котлы, о чем достаточно убедительно свидетельствует применение раздельного расположения механизмов и котлов. Сохранение изолированных КО на корабле класса ЭМ, где объемы и площади необходимо всемерно экономить, объяснялось не столько соблюдени­ем требований живучести ГЭУ при боевых повреждени­ях, сколько традициями, обусловленными применением в котлах т.н. открытого дутья, т.е. подачи воздуха турбовентиляторами в КО, а не непосредственно в котел.

Попытка КБ ЦНИИВК разработать вариант про­екта с тремя башнями БЛ-109 вызвала у тогдашнего ко­мандования "легкую тревогу", объяснявшуюся опасения­ми обвинений в том, что это будет воспринято руковод­ством как "протаскивание" запрещенного самим Стали­ным на 10 лет большого ЭМ. Поэтому в общении с "про­мышленниками" о трехбашенном варианте пока предпо­читали не вспоминать.

С небольшим отставанием ЦКБ-53 Судпрома, сосре­доточившее основные усилия на корректировке довоен­ного пр.30 и создании пр.30бис, в рамках перспективных проработок по теме СП-46 также разработало предэскизный пр.41 "большого ЭМ". На чертеже наружного вида корабля, выполненном в августе 1946 г. под руководством А.Л.Фишера, стоит подпись инженер-капитана 1 ранга Волнухина —видимо, он осуществлял наблюдение за про­ектированием от военной приемки в бюро.

Отличительной чертой этого проекта также являлась гладкопалубная архитектура, что наводит на мысль о директивности применения такого корпуса.

В предэскизном проекте корабль имел традицион­ное расположение надстроек и компоновку ГЭУ в соста­ве двух эшелонов с изолированными МО и КО. В нос и в корму от МКУ конструкторы разместили автономные ге­нераторные отделения.

Два пятитрубных ТА также располагались традици­онно — на верхней палубе в ДП между надстройками. Применение двух универсальных 130-мм АУ в качестве гл. калибра и состав зенитного вооружения определялись согласованными требованиями ТТЗ, однако на чертеже ЦКБ-53 изображены АУ СМ-2, а не БЛ-109.

Автоматы СМ-16 были сосредоточены в носовой и кормовой частях корабля. Две кормовых 45-мм АУ рас­полагались в ДП линейно-возвышенно на кормовой над­стройке, а две носовых — на площадках носовой над­стройки рядом друг с другом. На площадках настила ко­жуха 2-го КО побортно поместили два 25-мм автомата.

Смежное расположение эшелонов ГЭУ определило не только близкое соседство двух дымовых труб, но и схе­му размещения зенитной артиллерии. Несмотря на то, что эта схема, казалось бы, обеспечивала "работу" трех (из 4) автоматов СМ-16 на один борт, стесненное положение двух носовых АУ "компенсировало" выполнение этого непременного условия.

Сравнивая варианты пр.41 ЦНИИВК и ЦКБ-53 с точки зрения расположения вооружения, следует признать явные преимущества 1-го варианта по комплексу показа­телей живучести оружия и технических средств, а также более выгодного расположения зенитной артиллерии.

Интересно отметить, что в этом предэскизе ЭМ име­ет один традиционный полубалансирный руль и округ­лую в плане корму.

И проект ЦКБ-53, и проект КБ ЦНИИВК приводи­ли к стандартному водоизмещению более 2,5 тысяч т, а запас топлива, необходимый для обеспечения заданной ТТЗ дальности плавания 5.500 миль, увеличивал его до 3.200-3.300 т Это многими считалось чрезмерным и не оправдывавшим "слабое" вооружение.

В самом начале 1947 г. у Министра ВС СССР марша­ла Н.А.Булганина состоялось совещание, на которое, кро­ме командования ВМС и флотов, были приглашены пред­ставители Генштаба ВС. На совещании рассматривались проекты кораблей, подлежавших постройке по утвержден­ной программе. Н.Г.Кузнецова на этом "форуме" уже не было (адмирала, лишенного статуса главы самостоятель­ного министерства и являвшегося теперь всего лишь его заместителем, Булганин просто не посчитал нужным при­гласить!), поэтому ЭМ уделили внимание "постольку-поскольку". С ними "все было ясно": промышленность уже докладывала о готовности в ближайшие год-полтора на­чать массовое строительство "тридцаток-бис"...