Wundefwaffe

ГЛАВА XVI

ФЛОТ И ПЕРЕМИРИЕ

 

Готовые пожертвовать жизнью

 

Хронологический обзор действий итальянского флота оборвался в главе XIII в тот момент, когда Мессина была захвачена союзниками. Прежде чем пала Сицилия, Супермарина рассмотрела возможные направления следу­ющего удара союзников. Существовал большой выбор возможных целей — Сардиния, Кампанья, полуостров Салентине, Ионический сектор Греции. К середине ав­густа были созданы планы отражения удара союзников на каждом направлении и приняты соответствующие меры. Однако к этому времени появились новые факторы по­литического характера. Внутреннее положение Италии и падение фашистского режима делали все более вероятной гипотезой высадку в собственно Италии. Сосредоточение десантных кораблей союзников в портах Тирренского побережья Сицилии указывало на подготовку высадки в Кампанье. Могли быть высажены и вспомогательные десанты на побережье Калабрии.

Неприятель действительно намеревался поступить именно гак. Супермарина правильно определила, что со­юзники хотят захватить Неаполь, крупный порт, необ­ходимый им в качестве опорной базы снабжения. Супермарина также предугадала десанты на флангах Неаполя, так как теперь тактика союзников была хорошо изучена. Ожидалось, что высадки будут произведены либо в рай­оне Салерно, либо Гаэты. Множество соображений ука­зывало на то, что будет выбрана Гаэта. Однако союзники для высадки избрали первый вариант и понесли тяжелые потери в результате этой ошибки. Супермарина ожидала, что одновременно с высадкой главного десанта войска союзников переправятся на Калабрийском полуостров из Мессины.

К несчастью, общая ситуация была такой, что не ос­тавалось ни малейших сомнений — наступление союзни­ков в южной Италии приведет к окончательному краху сопротивления итальянцев. Поэтому основной идеей всех планов флота в этой фазе войны было «сражаться до кон­ца», используя все оставшиеся корабли, от линкоров до торпедных катеров. Флот приготовился погибнуть. Выс­шее командование старалось вдохновить своих подчинен­ных именно на такие действия.

Командующий флотом адмирал Бергамини уже отста­ивал такую идею. Флоту было приказано атаковать де­сантные соединения, даже если это будет означать бой со значительно превосходящими силами. Подводные лод­ки тоже должны были следовать в зону высадки, чтобы атаковать корабли союзников. В первую же ночь торпед­ные катера, штурмовые части и патрульные суда должны были вступить в бой при поддержке уцелевших эсминцев и корветов. От участия в последней битве были освобож­дены только вспомогательные суда. Все военные корабли должны были «сражаться до последнего».

Из-за разделения сил между Тирренским и Ионичес­ким морями в Тирренском осталось только 3 линкора, 5 крейсеров, около 10 эсминцев, 15 подводных лодок, 28 торпедных катеров, несколько единиц из 10-й флотилии Mas плюс примерно 15 миноносцев и корветов. Если бы высадка произошла в секторе Ионическое море — Адри­атика, в распоряжении командования имелось 2 малых линкора («Дориа» и «Дуилио»), 3 легких крейсера («Кадорна», «Сципионе», только что построенный «Помпео»), 1 эсминец, 9 подводных лодок, 6 торпедных катеров и десяток миноносцев и корветов. Этими кораблями пол­ностью исчерпывался список боеспособных единиц фло­та во второй половине августа 1943 года.

Почти наверняка итальянские корабли были бы пере­хвачены и потоплены или, по крайней мере, выведены из строя авиацией союзников прежде, чем они прибудут к району высадки. Такой исход казался тем более вероят­ным, что итальянские ВВС и Люфтваффе могли обеспе­чить воздушное прикрытие только днем непосредствен­но в районах высадки, располагая для этого всего 30 са­молетами. Далее, союзники располагали мощной авиа­цией для прикрытия десантных сил. Их флот состоял из 8 линкоров, 8 авианосцев, 26 крейсеров, по крайней мере 100 эскортных кораблей и великого множества более мел­ких кораблей. При таком превосходстве можно было и позабыть о полном господстве в воздухе. Поэтому не было ни малейших сомнений в исходе «сражения», к которо­му готовился итальянский флот, чтобы спасти честь флага. Однако именно эти приготовления к славной гибели, которые сделал флот и все его службы, позволили ему организованно пройти через хаос перемирия, который обратил в руины всю страну.

Супермарина, охваченная самоубийственным энтузи­азмом, отдав эти последние приказы, которые означали конец итальянского флота, его гордых кораблей и от­важных моряков, предполагала, что высший командный состав ВМФ на борту флагманского корабля флота при­мет участие в последней битве. Однако более спокойный подход показал невозможность реализовать это предло­жение. Ведь требовалось продолжать командовать остав­шимися военными кораблями и торговыми судами. Тем не менее, это предложение начало выполняться, три или четыре самых важных отдела Супермарины перебазиро­вались на корабли.

Имея впереди самые мрачные перспективы, итальян­ский флот предоставил событиям идти своим чередом. Продолжались рутинные операции. Конвои перебрасы­вали подкрепления на Корсику и Сардинию, велись мин­ные постановки в предполагаемых зонах высадок. В пос­ледние дни были поставлены 19 минных заграждений и множество противодесантных заграждений. Все эти опе­рации проводились, несмотря на интенсивное проти­водействие союзников. Их авиация продолжала бомбить итальянские порты и дороги, основные города Италии. В результате этих атак итальянский флот в августе поте­рял 2 эсминца, 2 миноносца, 1 подводную лодку, не­сколько мелких кораблей, не считая поврежденных. Ко­рабли союзников, которые теперь базировались на Си­цилию, по ночам обстреливали побережье Калабрии. Флот никак не мог противодействовать этому из-за ничтожного расстояния между базами союзников и их мишенями. Кроме того, флот не имел надлежащей развединформации. В результате союзники вели себя все более нагло. Ночью 10 августа 4 крейсера проникли необнаруженны­ми в залив Салерно, обстреляли район Кастелламаре и вернулись в Палермо до рассвета. Такие набеги, учиты­вая все обстоятельства, представляли мало риска для уча­ствующих в них кораблей, но и приносили мало резуль­татов. Однако они наносили серьезные удары по мораль­ному состоянию не только местного населения, но и всей страны.

После периода «размягчения», отмеченного массиро­ванными воздушными налетами, обстрелами с моря и с Мессинского побережья, 2 сентября союзники пересек­ли узкий Мессинский пролив и высадились в районе вок­руг Реджо Калабрия. Этим событием началась «последняя битва». Финальная часть войны с союзниками была близ­ка, и флот приготовился к последнему выходу. Однако Супермарина даже не подозревала, что новое итальян­ское правительство уже несколько дней ведет мирные пе­реговоры с противником.

 

Перед лицом непредвиденных обстоятельств

 

Только 3 сентября адмирал Де Куртен, который 25 июля стал начальником штаба ВМФ, был вызван новым главой правительства маршалом Бадольо и получил из­вестие, что «начались переговоры» о перемирии с союз­никами. На самом деле в этот день в Кассибиле было заключено перемирие, его предварительные условия были подписаны итальянским представителем генералом Кастеллано.

Уже давно вся Италия желала окончания войны. Па­дение 25 июля Муссолини и его фашистского режима стало ясным проявлением этого желания. Верховное Ко­мандование вооруженных сил также не имело ни малей­ших сомнений — следует как можно скорее закончить войну, в которой у Италии не осталось никаких надежд па сколько-нибудь благоприятный исход. Однако для во­енных, связанных присягой, одно дело — знать, что сле­дует предпринять, и совсем другое — получить приказ, который прямо предписывает совершить это. В данном конкретном случае флот лишь во второй половине дня 6 сентября получил от правительства известие, что «ве­дутся переговоры». Однако флот был ключевым элемен­том всех условий перемирия, он должен был участво­вать в исполнении самых важных пунктов. Тем не ме­нее, адмиралу Де Куртену было приказано хранить в тайне самый факт ведения переговоров даже от собствен­ного заместителя адмирала Сансонетти. Поэтому Супермарина оставалась в полном неведении относительно происходящего. 5 сентября начали циркулировать неяс­ные слухи, однако они пролили мало света на таинственные события.

Утром 5 сентября итальянское Верховное Командова­ние, не дав никаких объяснений, потребовало прислать морского офицера, хорошо знакомого с военной ситуа­цией на Средиземном море. Для этой секретной миссии был затребован корвет. Как оказалось позднее, офицер был нужен в качестве военно-морского консультанта Комиссии по перемирию в Алжире, а корвет должен был забрать американского генерала Тэйлора из Устики. Од­нако Супермарина ничего этого не знала. Это секретное задание заставило нескольких офицеров Супермарины, выполнявших его, заподозрить, что готовится нечто нео­бычное. Но Супермарина по-прежнему ничего не знала об истинной ситуации и возможных последствиях.

Только вечером 6 сентября адмиралу Де Куртену со­общили, что «переговоры близятся к завершению». Ему также сообщили, что потребуется от флота, хотя мнения флота до сих пор никто не спрашивал, да и сейчас не спросили. Де Куртену передали, что о перемирии будет объявлено «между 10 и 15 сентября, возможно, 12, но ни в коем случае не раньше 10». Подписание перемирия про­должало оставаться в тайне. Ему было разрешено сооб­щить эту новость адмиралу Сансонетти и еще несколь­ким высшим чинам, но только устно и в строжайшем секрете, «учитывая возможность германского переворо­та». Ему было запрещено упоминать о самом перемирии.

В тот же вечер адмирал Де Куртен приказал собрать совещание с участием упомянутых адмиралов. Он также составил крайне резкий письменный протест против того, что военно-морские пункты перемирия были выработа­ны без участия флота, который даже не знал их содержа­ния. Утром 7 сентября Де Куртен и Сансонетти отправи­лись вручить генералу Амброзио свой протест. Тем време­нем возле Палермо было замечено крупное десантное соединение союзников. Верховное Командование прика­зало отразить высадку, чтобы раньше времени не возбу­дить подозрения немцев, ведь о перемирии еще не объя­вили. Поэтому подводные лодки в соответствии с ранее изданным «самоубийственным» приказом начали выхо­дить в отведенные зоны патрулирования. Так как ожида­лось, что высадка состоится на рассвете 9 сентября, итальянский флот приготовился выйти в море во второй половине дня 8 сентября и начать поход к своей «последней битве». Вечером 7 сентября возле Салерно подводная лодка «Велелла» была потоплена британской подводной лодкой. Это был последний итальянский воен­ный корабль, потопленный до оглашения перемирия.

Днем 7 сентября состоялось совещание адмиралов из штабов, дислоцированных в Риме. На нем обсуждался вопрос о «возможном германском перевороте». Только некоторые адмиралы понимали, что угрозы немцев — не пустое сотрясение воздуха. Все участники совещания дол­жны были 8 сентября вернуться в свои штабы и 9 сен­тября начать действовать по выработанному плану, так как предполагалось, что на следующее утро будет объяв­лено о перемирии. Вся эта программа рухнула, как толь­ко вечером 8 сентября, на 2 дня ранее намеченного сро­ка, было объявлено, что подписано перемирие. В этот момент командиры самых дальних штабов даже не добрались до места.

Утром 8 сентября большой конвой союзников в сопровождении мощного соединения военных кораблей был замечен на полпути между Палермо и Неаполем. Италь­янский флот приготовился во второй половине дня под­нять якоря, чтобы двинуться навстречу судьбе. В этот мо­мент Верховное Командование приказало флоту не выходить без особого приказа, так как стало известно, что союзники хотят объявить о перемирии в этот же день.

Теперь стало известно, что союзники, так и не поняв ошибочности своего поведения во время переговоров, хотели сохранить в тайне от итальянского правительства дату высадки. Невнятное заявление «между 10 и 15 сентяб­ря», на основе которого действовало итальянское Верховное Командование, а следовательно — и флот, основывалось на заявлении одного из высших союзных офицеров генералу Кастеллано, который отправился подписывать перемирие. Такое совершенно неожиданное и преждевременное объявление о подписанном перемирии принесло множество тяжелейших последствий для итальянских во­оруженных сил, так как не позволило подготовиться к действиям против немцев. Именно эта поспешность была причиной трагических событий, сотрясавших Италию. Союзники тоже в итоге пострадали, хотя чуть позднее.

Тем временем все учреждения Супермарины пребы­вали в блаженном неведении относительно происходя­щего. Совершенно случайно 8 сентября в 18.20 автор на­ходился вместе с адмиралом Джирози, начальником опе­ративного отдела, когда зазвонил телефон. Адмирал, ус­лышав сообщение, побелел, а потом безжизненным го­лосом произнес: «Наш радиоцентр сообщает, что из Ал­жира передают известие о перемирии. Но я не верю это­му. Разве возможно, чтобы мы ничего об этом не знали, особенно сейчас, когда линкоры готовятся выйти к Салерно?» В этот момент снова зазвонил телефон, и адми­рал Сансонетти подтвердил правдивость сообщения.

Только после того, как генерал Эйзенхауэр объявил о перемирии, адмирал Де Куртен был ознакомлен со ста­тьями, касающимися итальянского флота. Из-за глупой секретности руководству флота пришлось принимать ре­шения огромной исторической важности в считанные минуты. В очередной раз никто не поинтересовался мне­нием флота даже в части тех решений, которые прямо его касались. Однако перемирие было принято законным итальянским правительством, поэтому флот должен был повиноваться приказам. В результате оставалось лишь про­тестовать post facto по поводу тех условий, которые зат­рагивали честь. Условиями перемирия предусматривался «перевод» военных кораблей в порты союзников под сво­им флагом, со своими экипажами, сохраняя оружие. Не было даже упоминания о «передаче» кораблей и тем бо­лее «капитуляции». Такие условия ни в коей мере не зат­рагивали чести флота. Это не касалось торговых кораб­лей, захваченных или сдавшихся союзникам. Они счита­лись «реквизированными» союзниками. Поэтому флот обязан был выполнить условия перемирия. Все корабли итальянского флота беспрекословно подчинились реше­нию правительства, насколько позволяли условия.

Следует отметить, что для флота было гораздо легче затопить все свои корабли. Такая операция была простой и безопасной. Корабли любого флота в военное время готовы к подобным действиям. Вспомним, например, с какой быстротой был затоплен французский флот в Ту­лоне. Кроме того, на первый взгляд самозатопление фло­та выглядит очень красивым жестом.

Однако даже в условиях жесточайшего цейтнота ита­льянский флот сумел понять, что интересы нации тре­буют скрупулезного выполнения условий перемирия. Что касается победивших союзников, для них «корабли» были единственной реальной военной силой, которой распо­лагала Италия в тот момент. Поэтому исключительно важ­но было использовать эту силу самым эффективным спо­собом, даже если это потребует серьезных жертв.

Далее. Корабли, само их существование, представля­ли материальное и моральное наследие такой значимо­сти, что поспешное, импульсивное их уничтожение стало бы подлинным предательством нации. В столь запутан­ной, неясной ситуации принять такое решение можно было, лишь имея твердую уверенность, что больше ко­рабли не смогут послужить интересам нации (В конце Первой Мировой войны германский флот проследовал в Скани Флоу, хотя условия перемирия были еще более унизительны, чем принятые итальянским флотом 8 сентября. 7 месяцев спустя эти корабли были затоплены, когда стало ясно, что они больше не вернут­ся и Германию.). Если по­явятся достаточные причины, чтобы сделать затопле­ние кораблей необходимым и возможным, тогда и только тогда следовало совершить этот шаг, но не ранее. Затоп­ление можно было совершить в любое время в буду­щем, и никто не смог бы помешать этому. Супермарина оказалась в этом смысле крайне предусмотрительной. Корабли флота получили секретный приказ затопиться либо в случае получения специального шифрованного сигнала из Рима, либо по собственной инициативе, если будут предприняты действия, угрожающие их безопас­ности или чести.

Все это ясно понимал каждый моряк, поэтому необ­ходимые мероприятия выполнялись исключительно дис­циплинированно и в атмосфере морального подъема (Ни много, ни мало. Капитуляция в условиях морального подъе­ма! А.Б.). Сегодня можно сказать точно, что выбор перехода на Мальту — решение достаточно болезненное и ведущее в неизвестность, если сравнивать его с красивым жестом самозатопления — явился выдающимся доказательством верности, дисциплины и понимания флотом своего дол­га перед страной.

Ниже мы покажем те многочисленные выгоды, ко­торые получила нация в результате этого исторического решения. Здесь достаточно упомянуть тот факт, что ос­новой для возрождения итальянской нации стало со­хранение легитимист правительства и получение ста­туса «воюющей стороны». Поэтому в тот период, когда вся нация находилась в состоянии глубокого упадка, власть правительства, пусть даже шаткая, основывалась единственно на том, что оно имело в своем распоряже­нии организованный и послушный флот. Если бы этот флот исчез, то это стало бы грубейшим нарушением условий перемирия. В результате этого нарушения Ита­лия была бы оккупирована так же, как это произошло впоследствии с Германией. Исчезли бы все огромные преимущества, политические и военные, материальные и моральные, прямые и косвенные, которые были по­лучены в результате сотрудничества итальянского фло­та с флотом союзников.

Нужно сказать правду: окончательные мирные усло­вия для итальянского флота резко отличались от перво­начальных обещаний и посулов союзников. Тем не ме­нее, условия договора, полученные Италией от союзников в Париже, оказались бы гораздо более тяжелыми, если бы на чашу весов не были положены действия ита­льянского флота. Ведь и сам флот мог быть уничтожен. Поэтому Парижский договор не только не преуменьшил, но наоборот — ясно подчеркнул огромное значение той жертвы, которую принес итальянский флот во имя бла­гополучия нации.

Здесь следует указать на источник таких условий мир­ного договора. 23 сентября 1943 года адмирал Де Куртен встретился в Таранто с командующим морскими силами союзников адмиралом Каннингхэмом, чтобы выработать условия сотрудничества итальянского фло­та с союзным. (В действительности сотрудничество на­чалось еще 9 сентября.) Результатом этой встречи ста­ло «джентльменское соглашение». Все его пункты по­зднее честно выполняли обе стороны. Адмирал Каннингхэм указал на необходимость одолжить у Италии некоторые корабли в качестве компенсации за поне­сенные союзниками потери. Адмирал Де Куртен при­нял это требование в принципе, но настоял, что по­зднее этот вопрос будет обсуждаться заинтересован­ными правительствами. Однако, когда война закончи­лась, западные союзники уступили домогательствам Советской России в обмен на определенные уступки Советов. Поэтому во время Парижской конференции Италия была вынуждена одолжить некоторые из своих военных кораблей, которые теперь практически могли считаться военными трофеями. Жесткая позиция Рос­сии сделала для Италии невозможным принять любую справедливую формулу раздела этих кораблей. Позднее Великобритания и США, памятуя о «джентльменском соглашении», отказались от выделенных им итальянс­ких кораблей. Были достигнуты соглашения с Франци­ей и Грецией о передаче им кораблей в возмещение потерь, понесенных ими от действий итальянского флот Только Советская Россия продолжала требовать репараций в полном объеме.

 

После шторма

 

В ночь перемирия Супермарина перевела свою штаб-квартиру из Сайта Розы назад в Рим. (В феврале, когда Рим был объявлен открытым городом, Супермарина пе­ревела свои учреждения из министерства ВМФ в боль­шой радиоцентр флота в деревне Сайта Роза на Виз Кассиа, в 18 километрах от Рима.) Немцы, растерянные и перепуганные, бежали на север. Личный состав штаба германского флота на Средиземном море, который рас­полагался в нескольких казармах вблизи Сайта Розы, сжег все помещения, документы, уничтожил радиостанцию и тоже бежал. Положение стало совершенно запутанным. Утром 9 сентября вся нация была растеряна, почти раз­давлена. Практически все гражданские и военные учреж­дения закрылись.

Несмотря на внезапное перемещение штаба и всю тя­жесть положения, Супермарина продолжала работать без малейшей задержки. Через 3 часа после оглашения переми­рия Супермарина отдала циркулярные приказы, так же как огромное количество специальных приказов отдельным военным кораблям и торговым судам, выполняющим раз­личные задачи в Средиземном море и мировом океане. Кро­ме всего прочего, требовалось добиться от союзников из­менения технически абсурдных условий перемирия, каса­ющихся флота. Статьи договора требовали перевести на Мальту все корабли ВМФ, включая даже те, которые не могли передвигаться самостоятельно. Удалось получить раз­решение перевести малые корабли в Палермо. Приказ Супермарины предписывал всем кораблям следовать в ука­занные порты, и он специально подчеркивал: «Запрещает­ся передача кораблей или спуск флага». Ни один корабль не выходил из-под контроля Италии. В случае, если корабль не мог успешно отразить попытку захвата, его следовало затопить. Корабли, проходящие ремонт, поврежденные, не способные выйти с места стоянки, должны были действо­вать аналогично, если возникнет угроза их захвата.

Выход флота на Мальту не был лишен известного дра­матизма. Адмирал Бергамини, как уже писалось, за не­сколько часов до выхода был убежден, что поведет флот в последний бой. Когда адмирал Сансонетти сообщил по телефону условия перемирия, Бергамини сначала отка­зался поверить. Он согласился с абсолютной необходи­мостью выполнить их лишь после того, как адмирал Сан­сонетти разъяснил ему жизненную важность перехода на Мальту для интересов нации. Затем Бергамини позвонил адмирал Де Куртен и сказал, чтобы он добивался от англичан разрешения флоту следовать в Маддалену, куда он предложил также перевезти короля и правительство. В действительности эсминцы «Вивальди» и «Да Ноли» уже получили приказ следовать из Специи в Чивиттавеккию, чтобы забрать их. Поэтому Бергамини было приказано следовать в Маддалену и там ожидать новых приказов.

Адмирал Бергамини созвал совещание всех адмира­лов и командиров эскадр на борту «Ромы». Там он пере­дал им полученные приказы. Он произнес полную достоинства воодушевляющую речь, в которой предсказал, что флот станет основой для возрождения Италии.

В 3.00 9 сентября флот покинул Специю. После того как к нему присоединились 3 крейсера из Генуи, флот состоял из линкоров «Рома», «Витторио Венето», «Ита­лия» (бывший «Литторио», переименован 25 июля); лег­ких крейсеров «Эугенио ди Савойя», «Дука д'Аоста», «Дука дельи Абруцци», «Гарибальди», «Монтекукколи», «Реголо» и всего лишь 8 эсминцев, из которых 3 были небоеспособны. Для «Ромы» и адмирала Бергамини этот поход стал последним.

Тем временем итальянское правительство предпочло перебраться в Бриндизи, а не в Специю, и ночью правительство и король покинули Пескару. Супермарина приказала корвету «Байонетта» выйти из Полы в Пескару,' принять их на борт и доставить в Бриндизи. Из Таранто был послан крейсер «Сципионе», чтобы сопровождать корвет. Адмиралу Де Куртену, против его желания, было

приказано сопровождать правительство. Адмирал Сансонетти и весь состав Супермарины оставались в Риме, что­бы руководить передвижениями кораблей. В течение ночи передача множества специальных приказов кораблям и штабам по всему Средиземному морю и за его предела­ми была завершена, хотя не все приказы достигли адре­сатов из-за неизбежной перегрузки систем связи.

День 9 сентября был полон драматических событий и трагических новостей. На рассвете союзники высадились южнее Салерно. (Итальянские торпедные катера, кото­рые не были извещены о перемирии, атаковали крей­сер союзников в этом районе. Это был последний бой итальянского флота с флотом союзников.) После полу­дня британская эскадра, состоящая из линкора «Хоу», 5 крейсеров и множества судов с десантом, вошла в Та­ранто. Немцы, после неизбежной первоначальной су­мятицы, начали оккупацию итальянских городов и пор­тов согласно своим, заранее составленным планам. Они использовали многочисленные дивизии, посланные в Италию после 25 июля без уведомления итальянского правительства.

Флот почти ничем не мог помешать оккупации пор­тов, так как их сухопутная оборона находилась в ведении армии. Тем не менее, немцам не раз оказывали сопро­тивление, даже на кораблях, не способных выйти в море. Однако такое сопротивление, конечно, не могло оста­новить врага. Поэтому к вечеру 9 сентября немцы конт­ролировали почти все порты Тирренского моря, за ис­ключением находящихся на Корсике и Сардинии. Те ко­рабли, которые не могли двигаться, были затоплены или подорваны, но множество мелких кораблей и вспомога­тельных судов не смогли избежать захвата. Среди них ока­зались крейсера «Гориция» и «Больцано», стоящие в ре­монте, 8 эсминцев, 22 миноносца, 10 подводных лодок, 9 корветов и по крайней мере 250 мелких кораблей. Боль­шинство этих кораблей были затоплены собственными экипажами.

Но самым трагическим событием дня стала гибель линкора «Рома». В 15.50 флот шел к западу от Корсики. Уже показалась Маддалена, когда возле острова Асинара он подвергся воздушной атаке. Флот медленно отреаги­ровал на угрозу, так как все думали, что это самолеты союзников. На самом деле против итальянского флота были брошены все силы Люфтваффе из Прованса. Нем­цы в первый раз использовали в бою новые реактивные бомбы. Линкор «Рома» получил попадание такой бомбой вблизи носовых погребов. Начался очень опасный пожар. После того как в течение 20 минут экипаж напрасно пытался погасить пламя, прогремел ужасный взрыв. Лин­кор быстро затонул. Линкор «Италия» тоже получил по­падание, но не такое опасное, и уцелел.

После первого сообщения об атаке «Ромы» Супермарина потребовала выслать самолеты с Мальты для при­крытия флота, но организовать вовремя воздушный пат­руль было просто невозможно. Учитывая изменившуюся ситуацию, Супермарина приказала флоту двигаться на Мальту. «Вивальди» и «Да Ноли» после отмены захода в Чивиттавеккию получили приказ присоединиться к фло­ту. Однако в проливе Бонифаччо они попали под силь­ный огонь германских береговых батарей. После коротко­го боя «Да Ноли» был потоплен. Вскоре после этого «Ви­вальди» подорвался на мине, получив роковые повреж­дения. Командир эсминца перевел весь экипаж на спаса­тельные плотики. Он покинул корабль последним, но вернулся на борт вместе со старшим механиком и под­нялся на мостик. В последний раз их видели салютующими флагу, когда корабль уже тонул.

Крейсер «Реголо», 3 эсминца и эскортный корабль спасли уцелевших моряков «Ромы», а также остатки эки­пажей «Вивальди» и «Да Ноли». Перегруженные спасен­ными, многие из которых были ранены, эти корабли, к которым присоединились еще 2 эсминца и 3 десантных корабля, пошли в Порт Маон на Балеарских островах, так как все порты Корсики и Сардинии теперь были в руках немцев. Однако, прежде чем они пришли туда, миноносцы «Пегасо» и «Импетуозо», уже поврежденные во время воздушных атак, столкнулись и их пришлось затопить.

Из Таранто вышли линкоры «Дориа» и «Дуилио». Они 10 сентября пришли на Мальту вместе с крейсерами «Кадорна» и «Помпео» и 1 эсминцем без всяких происше­ствий. Там они соединились с основными силами фло­та, пришедшими из Специи. Все корабли входили на рейд в четком строю, совершенно исправные, с выст­роенными на палубе экипажами. Они получили все от­ветные почести, предписанные морскими традициями. Точно такое же уважение с самого начала встретили их адмиралы и офицеры. Новый командующий итальянским флотом адмирал Да Зара был встречен в доках Ла Валетты начальником штаба адмирала Каннингхэма в со­провождении почетного караула. Сам Каннингхэм встре­тил Да Зару теплым рукопожатием и говорил с ним неожиданно сердечно.

Такие обстоятельства яснее ясного демонстрируют, что военное руководство союзников отнюдь не считает ита­льянские корабли сдавшимися победителю, как бы ни вопила пропаганда о «капитуляции». В этом случае усло­вия договора стали бы совершенно иными. Более того, очевидно, что с военной точки зрения капитуляция про­исходит, если солдат складывает оружие по приказу не­приятеля и, как правило, против воли собственного ко­мандования. В данном же случае итальянский флот дей­ствовал не по приказам неприятеля, а выполнял прика­зы собственного правительства в рамках перемирия, при­нятого итальянской нацией. Боевые единицы флота про­следовали в порты союзников согласно специальному приказу, который не только не предусматривал возмож­ности капитуляции кораблей или передачи их врагу, но прямо запрещал это, равно как любой другой акт, нано­сящий ущерб чести флота. По сравнению с этим, фран­цузский флот в Александрии 3 июля 1940 года принял условия гораздо менее почетные, чем те, что были пред­ложены итальянскому флоту. Однако никто не был обви­нен в том, что французские корабли «сдались». Поэтому становится ясно, что «капитуляция» итальянского фло­та, о которой после перемирия трещала зарубежная про­паганда и позднее говорили некоторые авторы, просто не имела места. Это пренебрежение правдой продемон­стрировали также и официальные источники. Например, Черчилль, по крайней мере в первом издании мемуаров, неосторожно заявил, что «весь итальянский флот захва­чен британским». Нет смысла опровергать это некоррек­тное заявление (Зато адмирал Каннингхэм придерживался абсолютно иной точки зрении па данные события. Из его рапорта Адмиралтейству: «Итальянс­кий линейный флот стоит на якоре под прицелом пушек крепости Мальта». Запись в дневнике: «... мой старый флагман «Уорспайт», на­несший первый удар итальянцам 3 года назад, теперь вел своих бывших противников в плен». Комментарии излишни. А.Б.).

Тем временем Супермарина отправила всем коман­дирам в море и на берегу приказ адмирала Де Куртена. В нем говорилось:

«Моряки Италии! В течение почти сорока месяцев крайне тяжелой войны вы противостояли самому силь­ному флоту мира. Вы совершили акты героизма, кото­рые будут золотыми буквами вписаны в нашу историю, проливали кровь, заслужив восхищение нации и уваже­ние неприятеля. Выполняя свой долг, вы показали, что достойны сражаться с врагом на равных. Однако судьба распорядилась иначе. Тяжелое положение, в котором оказалась нация, вынуждает нас сложить оружие. Воз­можно впереди нас ждут другие тяжкие обязанности, которые потребуют от вас таких моральных жертв, пе­ред которыми отступит пролитая кровь. Теперь вы долж­ны показать, что сила вашего духа равна вашему героизму, и что вы способны стерпеть все, когда речь идет о будущем достоинстве вашей страны. Я уверен, что в любых обстоятельствах вы будете знать, как вести себя в соответствии с высочайшими требованиями ваших славных традиций. Выполняя свой долг, вы можете и должны гордо смотреть на своего противника, с которым сражались сорок месяцев. Ваше прошлое дает вам полное право на это.

Супермарина была предупреждена утром 9 сентября, что немцы собираются оккупировать Рим. Тем же утром начались перестрелки в районе ворот Св. Павла. После полудня в течение 2 часов центр города обстреливали германские орудия. К вечеру город был захвачен. Несмотря на это, Супермарина продолжала выполнять свои обя­занности, хотя остальные военные и гражданские учреж­дения были закрыты. В течение дня 10 сентября немцы захватили 3 радиоцентра флота вблизи Рима, но пере­движные радиостанции на автомобилях уже стояли во дворе Министерства ВМФ. Поэтому Супермарина смог­ла принимать донесения и передавать приказы основным центрам управления военного и торгового флота. 11 сен­тября немцы выставили караулы возле входов в мини­стерство, но само здание не захватили, и Супермарина продолжала работать. Она прекратила действовать только после полудня 12 сентября, после того как адмирал Де Куртен сообщил из Бриндизи, что он принимает коман­дование на себя. Несмотря на исключительные обстоятельства, в действиях центрального морского штаба не возникло и малейшей паузы. Это объясняет, почему ита­льянский флот сумел пройти через кризис перемирия, не став жертвой хаоса.

Невозможно даже коротко описать все бесчисленные приключения различных кораблей сразу после перемирия. Можно рассказать длинную историю о каждом корабле, каждом береговом подразделении, историю, пол­ную волнующих приключений. Например, линкор «Чезаре», который использовался как плавучая казарма в Поле, сумел добраться до Таранто, а потом прибыл на Мальту. Хотя его повреждения так и не были исправле­ны, а от экипажа остался лишь костяк, линкор благопо­лучно совершил переход в одиночку, уклонившись от германских самолетов и торпедных катеров.

Следует упомянуть о кадетах Военно-Морской Акаде­мии, которая временно располагалась в Венеции. Супермарина приказала им погрузиться на борт трансатланти­ческого лайнера «Сатурния». «Сатурния» благополучно достигла Бриндизи со своим драгоценным грузом. После этого занятия в академии возобновились.

В северных портах произошло множество столкнове­ний малых кораблей с немцами. Все они пытались силой прорваться из портов и уйти на юг. Немцы обрушили на них удары самолетов, артиллерии и вообще всего, что могло стрелять. Эти столкновения часто принимали оже­сточенный характер и дорого обошлись обеим сторонам, что можно видеть из списка потерь. За период 9—12 сен­тября в боях с немцами погибли 14 итальянских кораб­лей разных типов. Одни такой случай заслуживает отдель­ного описания. Миноносец «Ализео» возле Корсики был атакован 10 германскими катерами. В последовавшем бою миноносец потопил их всех, подобрал уцелевших гер­манских моряков и продолжил путь на соединение с со­юзниками. Адмирал Мартиненго был посмертно награж­ден Золотой медалью почета за аналогичный бой против немцев. Адмирал находился на борту торпедного катера и сам стоял за рулем. Он был убит пулеметной очередью во время боя с немецкими кораблями возле Ливорно.

Героическая борьба завязалась на тех базах, где была возможность организовать хоть какое-то сопротивление немцам. Начальник штаба флотского гарнизона Маддалены пал смертью храбрых, возглавляя контратаку своих моряков против наступающих немцев. Несколько моряков в Пьомбино успели потопить все германские катера, стоявшие в порту. В Кастелламаре ди Стабия маленький гарнизон отчаянно сражался, потеряв своего командира и 4 офицеров. В Каттаро моряки сложили оружие, только израсходовав все боеприпасы. В Кефалонии большая часть моряков, практически все они были офицерами, во гла­ве со своим командиром погибли в бою с немцами. Ана­логичные эпизоды имели место и в других городах, а на Леросе сопротивление итальянцев затянулось на 50 дней, превратившись в большое сражение. Этот бой будет под­робнее описан в последней главе.

Стойкость и дисциплину флота продемонстрировали и корабли, находившиеся в тысячах миль от родины. Ка­нонерки «Лепанто» и «Карлотто» в Шанхае, вспомога­тельный крейсер «Рамб II» в Кобе, подводная лодка «Каппеллипи» в Сабанге, 11 торговых судов в различных япон­ских портах были затоплены или выведены из строя эки­пажами, хотя моряки знали, что это вызовет ответные репрессии. Широко известна история возвращения в Ита­лию из Индийского океана подводной лодки «Каньи». Колониальный шлюп «Эритрея» сумел прорвать япон­скую блокаду и достичь британской базы в Коломбо.

Учитывая все, это можно сказать, что, несмотря на тяжелые потери в людях и кораблях, итальянский флот прошел сквозь сильнейший шторм перемирия, сохранив твердую дисциплину. После 39 месяцев войны, потеряв лучшие корабли и лучших моряков, преодолев ужасней­шие трудности, подвергаясь ударам двух крупнейших в мире морских и воздушных флотов, итальянский флот все-таки остался «на ногах». Его структуры продолжали работать, воля осталась тверда, а дух непоколебим. В тра­гических обстоятельствах, когда вся нация была дезорга­низована, флот высоко держал свое знамя и с честью присоединился к бывшим противникам.

Союзники во время перемирия увидели дисциплину, организованность и эффективность итальянского флота.

После этого их уважение переросло в доверие. Большие военно-морские базы Таранто и Бриндизи остались под управлением итальянцев. 12 сентября группа торпедных катеров и вспомогательных кораблей на Капри передали себя в распоряжение англо-американского морского ко­мандования в Салерно и немедленно начали совместные действия с союзниками. На следующий день, 13 сентяб­ря, англичане на Мальте обратились к адмиралу Да Зара с просьбой послать 2 эсминца в Аяччо, чтобы помочь итальянским и французским войскам сражаться против немцев. Эта просьба в такой момент имела колоссальное моральное значение, поэтому она была немедленно ис­полнена. Эсминцы «Легионарио» и «Ориани» сразу же отправились на Корсику.

Так итальянский флот без малейшей передышки на­чал новую главу в истории своего служения Италии.