Wundefwaffe

ИДЕИ

 

Прямым следствием несостоятельности адмиралов стал кризис идей. Все, что было заложено в основу морской стратегии почти всеми воюющими державами, оказалось неверным. А если плох фундамент, то здание просто не может быть надежным. В сухопутных кампани­ях это проявилось более отчетливо. Но и над морской войной витала тень некоей неопределенности и проти­воречия. Особенно четко это проявилось на примере Германии, вся стратегия которой имела ярко выражен­ную континентальную направленность. Этого давления не сумел избежать даже создатель германского флота адмирал фон Тирпиц, который, судя по всему, не слишком понимал, как собственно следует применить откованный им же самим меч.

Властителем дум всех флотских офицеров в начале пека стал американец Альфред Тайер Мэхен. Перед ним отступил в тень даже известный британский теоретик Ф. Коломб. Во время визита Мэхена в Англию в 1893 — 95 годах Адмиралтейство устроило ему такую пышную встре­чу, какой не удостаивались даже коронованные особы -Торжественный обед у Первого Лорда Адмиралтейства. Банкет в Сент-Джеймском дворце у лорд-мэра Лондона. Торжественный прием в клубе Королевского Флота, ус­троенный по инициативе более чем 100 адмиралов и капитанов 1 ранга. Прием у королевы Виктории. Прием У принца Уэльского. Приемы у лидеров консервативной  и либеральной партий. Степень доктора права Оксфордского университета. Степень доктора права Кембриджского уни­верситета.

Вообще-то даже немного странно, что чопорная стра­на традиций столь высоко оценила заслуги двоих амери­канцев. Вторым был пылкий приверженец теории мор­ской силы экс-президент США Теодор Рузвельт, кото­рый стал идолом британских империалистов после зна­менитой речи «Закон и порядок в Египте», произнесен­ной им во время кругосветного турне. В открытую бро­сить: «Или управляйте железной рукой, или уходите», — никто из британских лордов не посмел.

В целом теория морской силы сводилась к небогатому набору довольно простых постулатов. Цель — господство на море. Достигается путем уничтожения вражеского флота или путем его полного изгнания с морских просторов. Инструмент достижения цели - линейный флот. Стано­вой хребет всякого флота — линейный корабль, который в силу необходимости действует в сопровождении крей­серов и эсминцев. Средство достижения цели — генераль­ное сражение или тесная блокада портов противника. В результате парализуется морская торговля неприятеля и обеспечивается собственная. О различных мелких непри­ятностях, доказавших, что морская мощь не всесильна, постарались забыть. Например, затевая Дарданелльскую операцию, Черчилль и Фишер не стали вспоминать об экспедиции адмирала Дакуорта в начале XIX века. В свое время он сумел форсировать Дарданеллы и подошел к Константинополю, но только решительно ничего этот успех англичанам не принес. Разговаривать с Дакуортом турки не стали, а на обратном пути его эскадра понесла серьезные потери.

Прямым следствием британского господства на море стала морская блокада Германии, которая, в свою оче­редь, привела к экономической блокаде. Многие называ­ют эту блокаду основной причиной краха Германии. Во время выработки условий мирного договора адмирал Битти прямо заявил маршалу Фошу: «Мы отдали вам их ар­мии, отдайте нам их флот». Действительно, блокада на­несла тяжелый удар экономике Германии, но был ли этот удар смертельным? Сомневаюсь. В годы Второй Ми­ровой войны блокада была еще более полной и прочной, однако экономика Третьего Рейха до последнего дня функционировала исправно, а максимум производ­ства вооружений пришелся на 1944 год, в разгар страте­гических бомбардировок, о чем в Первую Мировую во­енное командование обеих сторон могло лишь мечтать. Во всем импорте Германии, да и других европейских стран имелась лишь одна важнейшая статься — азотные удоб­рения, без которых немыслимо собирать нормальные урожаи. Однако в 1915 году германские химики нашли способ связывать атмосферный азот, так как для произ­водства пороха требовались огромные количества амми­ачной селитры. После этого блокада перестала быть удав­кой на шее Германии. Без марокканских апельсинов и бразильского кофе обойтись можно. Германию, как и много позднее Советский Союз, сожрала милитаризо­ванная экономика. Ведь практически все мирные произ­водства были свернуты, а это неизбежно вело к нищете и голоду оставшегося в тылу населения.

Германия оказалась не в состоянии создать флот, спо­собный оспорить британское господство на море. Несмотря на все успехи промышленности, германское кораблестро­ение уступало английскому. Попытки договориться о ка­ком-то определенном соотношении сил и притормозить разорительную для обеих стран гонку морских вооруже­ний провалились. Германия настаивала на соотношении численности линейных флотов 7:5, Британия требовала 3:2. Согласия достичь не удалось, и англичане в итоге заявили, что будут строить 2 корабля на каждый немец­кий. Самое интересное, что они в этом почти преуспели. Поэтому адмирал фон Тирпиц совсем не рвался начи­нать войну, тогда как армия только этого и желала. В Гер­мании Мольтке одержал победу над Мэхеном.

Тогда Тирпиц выдвинул так называемую «теорию рис­ка». Германия должна была построить флот достаточно сильный для того, чтобы ни один флот мира (читай — английский) не мог вступить с ним в сражение без рис­ка потерять свое господствующее положение. Достаточно красиво и увлекательно эта теория была изложена в из­данной в Германии книге некоего Зеештерна «1906 год. Крушение старого мира». В ней описана гипотетическая мировая война, в которой побеждают британский флот и германская армия. Однако при этом британский флот несет такие потери, что Англия теряет все свои амери­канские колонии, которые прибирают к рукам США. Книга интересна не только содержанием, но и автором. Зеештерн — морская звезда — это явный псевдоним. Как сказано в предисловии к первому русскому изданию: «Настоящая книга представляет любопытную фантазию лица, интимно знакомого с дипломатическими вопроса­ми и с военно-морским делом». Достаточно быстро ано­ним-псевдоним был раскрыт. Книга принадлежит перу Генриха Фердинанда Граутоффа. Вот только кто этот герр Граутофф, обладающий столь обширными познаниями? Исследования виднейшего российского историка фанта­стики (а «1906 год», несомненно, является одним из пер­вых примеров политической фантастики) Игоря Халым-баджи дали неожиданный результат. Книгу написал ад­мирал принц Генрих Прусский. Однако даже адмирал императорских кровей оказался не в состоянии предви­деть, что его пророчества, в некоторых пунктах идеально верные, во многом будут напоминать детский лепет. На­пример, утверждение, что британский флот прибегнет к ближней блокаде германских портов, хотя уже во время русско-японской войны были продемонстрированы пре­имущества дальней блокады.

В свое время кто-то из британских адмиралов высоко­мерно заявил: «Английская армия — это всего лишь сна­ряд, выпускаемый английским флотом». Действительно, британские 6 дивизий выглядели слишком несерьезно на фоне массовых континентальных армий. И такое положение дел прямо-таки вынуждало англичан обратиться к пе­риферийной стратегии, или, как ее еще называли, страте­гии непрямых действий. Самое интересное, что даже после начала войны никто из адмиралов не видел необходимости отказываться от обветшавших постулатов. Лишь фельдмар­шал Китченер правильно предугадал характер развертыва­ющейся борьбы и потребовал создать массовую армию. Бле­стящими примерами бессмысленной и бесполезной пери­ферийной стратегии послужили попытки вывести из вой­ны Турцию. Жуткая мясорубка Галлиполи, где был уложен цвет австралийско-новозеландского корпуса, и экспедиция вверх по Евфрату, завершившаяся капитуляцией генерала Таунсенда, показали, что немцы были правы, настаивая на ударе по «шверпункту». Но главный урок истории за­ключается в том, что из нее не извлекают решительно ни­каких уроков. И во Второй Мировой войне англичане ста­рательно наступили на те же самые грабли. Разумеется, с теми же самыми результатами. Рассуждать о том, что вы­садка на Додеканезских островах (а вы про такие слыха­ли?) приблизит капитуляцию гитлеровской Германии, мог только законченный профан в военном деле.

Другие страны, не в силах создать линейный флот, способный соперничать с британским, пытались компен­сировать это изобретением разнообразных теорий. В ос­новном они сводились к борьбе с британской торговлей, если уж не удается бороться с Королевским Флотом. В этом направлении французская «молодая школа» при­влекла под свои знамена множество сторонников прак­тически во всех странах. Можно вспомнить и наши зна­менитые броненосные крейсера «Россия», «Рюрик» и «Громобой», построенные для борьбы с британским су­доходством. При этом, как обычно, не обошлось без по­лемических преувеличений и прямых ошибок.

«Завтра вспыхнет война. Миноносец высматривает один из океанских пароходов с грузами большей ценности, чем грузы богатейших галеонов Испании. Миноносец будет следовать на расстоянии, держась вне видимо­сти, и когда спустится ночь, подойдет незамеченным поближе к пароходу и пошлет на дно грузы, экипаж и
пассажиров не только без угрызений совести, но гордясь достигнутым. Подобные жестокости можно будет
увидеть в каждой части океана. Другие могут протестовать. Что касается нас, то мы допускаем в новых методах
разрушения развитие того закона прогресса, в который
мы твердо верим, и конечным результатом которого бу­дет прекращение войны».

В этой цитате интересно многое. И полное забвение призового права, которое все-таки старались соблюдать обе стороны в годы войны. Ориентация на преднамерен­ную жестокость. Потрясающая наивность. Перед глазами невольно встает угольный миноносишко, который где-то в районе Азорских островов гонится за «Лузитанией», «держась вне пределов видимости». И одновременно ге­ниальная прозорливость. Замените миноносец на подвод­ную лодку — и все встанет на места. Однако развитие событий в очередной раз опровергло надежды адептов «молодой школы». Крейсерская война оказалась эфемер­ным призраком, который на суровых военных ветрах очень быстро развеялся без следа.

А ведь Мэхен это предсказывал еще четверть века на­зад. Приведенная им статистика убийственна. В годы рас­цвета деятельности французских каперов потери англи­чан от их атак составляли около 2,5% торгового тоннажа. Но за этот же период потери торгового флота в различ­ных авариях и катастрофах составили 2,2 %. И это при том, что ранее каперы слонялись по океанам десятками, а теперь ни одна страна не в состоянии была вывести в море более 5 — 7 рейдеров одновременно. «Крейсерская война не может вестись самостоятельно... При отсутствии поддержки крейсер может только торопливо отходить на небольшое расстояние от дома, и его удары, хотя и болезненные, не могут быть роковыми», — писал Мэхен и был абсолютно прав.

Зато на место надводного рейдера вполне успешно заступила подводная лодка. Десятки военных кораблей и сотни торговых судов пошли на дно от торпед подводных лодок, и это при том, что в тот период еще не сформи­ровалась теория использования подводных лодок и не были отработаны методы их действий. Германское коман­дование проявило поразительную непоследовательность и нерешительность при использовании подводных лодок. Их то выводили в Атлантику, то отзывали обратно. То перед лодками ставилась задача борьбы с британским торговым флотом, то их переподчиняли командованию Флота Открытого Моря, и они должны были караулить британские линкоры. То лодки должны были действовать в строгом согласии с пунктами гаагских конвенций и законами призового права, то им приказывали начать неограниченную подводную войну. То германское вер­ховное командование оглядывалось на мнение правитель­ства Соединенных Штатов, то ломилось напролом... Фи­нальным аккордом прозвучало требование армейского командования, которое весной 1917 года выступило за ведение неограниченной подводной войны.

Обращает на себя внимание и еще один интересный нюанс. Подводные лодки продемонстрировали полную беспомощность в борьбе с современными военными ко­раблями. Их жертвами, как правило, становились уста­ревшие броненосцы и броненосные крейсера. В свой ак­тив немцы сумели записать только новые легкие крейсе­ра «Ноттингем» и «Фалмут», потопленные 16 августа 1916 года во время одного из выходов Гранд Флита в море. И это при том, что в 1916 году подводные лодки действова­ли в подчинении командования Флота Открытого Моря, которое специально развертывало их перед базами британского флота. То есть, борьба с вражескими военными кораблями была их единственной задачей в тот период. По с этой задачей германские субмарины не справились.

Но Первая Мировая война нанесла сильнейший удар и по теории морской силы в ее первозданном виде. Выяс­нилось, что линейные корабли сами по себе уже мало что решают. Более того, из грозной силы они превраща­ются в мишень для вражеских подводных лодок, чего ранее не было. Несмотря на все успехи миноносцев, ли­нейный корабль (или броненосец, как это было ранее) являлся вещью самоценной и самодостаточной. Теперь же на первый план выступила необходимость создания сбалансированного флота. Ранее малые корабли выпол­няли вспомогательные задачи при эскадрах линкоров, их задача ограничивалась, в основном, ведением разведки. Теперь же эскадры линкоров в значительной мере поте­ряли свою боевую ценность, если их не сопровождали крейсера и эсминцы. А в борьбе против подводной опас­ности линкоры оказались и вовсе бесполезны.

Русское морское командование, вынужденное по одеж­ке протягивать ножки, то есть использовать единичные корабли Балтийского флота против всей мощи герман­ского Флота Открытого Моря, предложило свой доволь­но оригинальный стратегический план. Завороженное перспективой «морского Седана», который, несомнен­но, поспешит устроить русским адмирал Ингеноль, оно выдвинуло идею боя на минно-артиллерийской позиции. Внешне это выглядело просто. Поперек Финского залива ставится колоссальное заграждение, а наши линкоры, маневрируя на некотором удалении от него, срывают все попытки вражеских тральщиков проделать фарватеры. Вражеские линкоры на мины просто не сунутся. Увы, эта идея пополнила мартиролог безвременно скончавшихся. Через центральную позицию немцы действительно не пошли. Единственная попытка форсировать заграждение кавалерийским наскоком, предпринятая 10-й флотили­ей эсминцев в ноябре 1916 года, завершилась неслыхан­ным конфузом. За одну ночь немцы потеряли 7 эсминцев. Больше, чем в Ютландском бою! Но зато, когда они подходили к делу серьезно и обстоятельно, то фланговую Ирбенскую позицию немцы дважды (в 1915 и 1917 годах) проходили, как раскаленный нож сквозь масло. И можно лишь гадать, чем кончилась бы попытка форси­ровать центральную позицию.

Еще одну оригинальную идею выдвинул неугомон­ный адмирал Фишер. Он предложил послать в Балтий­ское море сильную эскадру, чтобы с ее помощью вы­садить на побережье Померании русский десант и че­рез пару дней захватить Берлин, до которого будет ру­кой подать. Этот проект впервые появился на свет еще в 1909 году. Позднее он был включен в рамки более об­ширного плана, реализующего все ту же периферийную стратегию. Десанты предполагалось высаживать в районе Дарданелл, во Фландрии, на Фризских островах. Под этот проект была заложена масса кораблей, в том числе мо­ниторы, тральщики и вершина всего – знаменитые   «бе­лые слоны» адмирала Фишера, легкие линейные крейсе­ра. К счастью для союзников, проект не был реализован, так как уже первые бои в Дарданеллах покали, что все идет в полном согласии с законами Мерфи. Что может сломаться — ломается обязательно, что не может сло­маться — ломается тоже.

В области тактики все осталось на своих местах. Знаме­нитый «crossing Т», охват головы колонны противника, так и остался розовой мечтой адмиралов. Реализовать ее всерьез они уже и не пытались, Вместо этого появились быстроходные маневренные группы (знаменитая британская 5-я эскадра линкоров), которые пытались усилить нажим на один из концов вражеской кильватерной ко­лонны. Однако исполнители не соответствовали замыс­лу, и адмиралы в ходе боев продемонстрировали прямо таки детскую беспомощность и несамостоятельность. Обязательно следует упомянуть  тактическую новацию рус­ского флота, которая позднее, лет так 10, была принята и всеми остальными флотами. Мы говорим торпедных залпах эсминцев. Как ни странно, но даже в Ютландском бою британские и германские эсминцы выпускали торпеды поштучно, с интервалом 30 — 60 се­кунд между выстрелами.