Wundefwaffe

ОХОТА НА КРУПНОГО ЗВЕРЯ

 

Первые действия германских подводных лодок пока­зывают, до какой степени адмиралы не представляли, как именно следует использовать это необычное и не­привычное оружие. Рано утром 2 августа 1914 года не­сколько германских лодок вышли из гавани Гельголанда. Им было приказано не предпринимать никаких актив­ных действий, а лишь занять определенные позиции вок­руг острова. Там они должны были стать на якорь и вести наблюдение за морем. Вечером лодки должны были вер­нуться в порт. Честно признаться, в этом немцы даже перещеголяли англичан. Те тоже в первые дни ограничи­ли задачи своих лодок ведением наблюдения, но, по край­ней мере, их не заставляли становиться на якорь.

Первый боевой поход германских лодок оказался еще менее удачным. 6 августа, уже после объявления войны Великобритании, 10 германских лодок вышли в море. Почти сразу из-за поломки машин (керосиновые моторы Кертинга не отличались надежностью) U-9 была вынуж­дена вернуться назад. 8 августа в районе острова Фэр U-15 обнаружила британские линейные корабли «Аякс», «Мо­нарх» и «Орион», проводившие учебные стрельбы. Лодка выпустила торпеду в «Монарха», но промахнулась.

И на следующий день германский подводный флот понес первую потерю. Наблюдатели легкого крейсера «Бирмингем» заметили в клубах утреннего тумана сто­ящую без хода U-15. «Бирмингем» открыл огонь и бросился на таран. Лодка начала было двигаться, но форш­тевень крейсера разрезал ее пополам. Какое-то время лодка еще держалась на воде, но потом затонула. Когда 12 авгу­ста германские лодки вернулись в базу на Гельголанде, выяснилось, что U-13 пропала без вести. Скорее всего, она подорвалась на британских минах.

Таким образом, первый боевой поход подводных ло­док кайзеровского флота завершился полным провалом. Погибли 2 лодки, а единственная атака оказалась не­удачной. В то же время у англичан родилось ложное чув­ство уверенности. U-15 была потоплена с потрясающей легкостью. Но при этом никто не заметил, что для унич­тожения современного военного корабля был исполь­зован тактический прием двухтысячелетней давности, что-то из времен греко-персидских войн и битвы при Сал амине.

Второй поход германских лодок также оказался безре­зультатным, но уже в сентябре 1914 года все изменилось. Первым добился успеха командир U-21 капитан-лейте­нант Отто Херзинг. Этот офицер сделал гораздо больше, чем знаменитый Отто Веддинген, который прославился, фактически, лишь благодаря потрясающему успеху од­ного дня. Итак, 5 сентября во второй половине дня возле мыса Сент-Эббз Хед U-21 встретила группу британских эсминцев во главе с легким крейсером «Патфайндер». «Патфайндер» находился в дозоре вместе с 8-й флотили­ей эсминцев. Хотя волнение было довольно сильным, и лодку, державшуюся на перископной глубине, отчаянно болтало, выстрел Херзинга оказался удачным. В 16.45 тор­педа попала под переднюю трубу маленького крейсера. Взрывом была уничтожена носовая часть корабля, и он затонул в течение 4 минут. Вместе с кораблем погибли 259 человек команды. Англичане не заметили след торпе­ды и сначала приписали гибель «Патфайндер» подрыву на мине. Но гибель маленького скаута стала лишь нача­лом. В конце месяца в течение одного дня были потопле­ны 3 больших броненосных крейсера.

Наверное, следует рассказать вкратце предысторию подвига Отто Веддингена, потому что гибель 3 броне­носных крейсеров, как выясняется, отнюдь не была слу­чайной. Совершенно справедливо говорится, что сами британские моряки называли эту эскадру «живой при­манкой», однако они совсем не имели в виду подвод­ные лодки. Насколько детскими были взгляды британ­ского флота на использование этого оружия, мы уже видели. Дело в том, что 7-я эскадра крейсеров была фак­тически обречена на гибель при любой операции Флота Открытого Моря. Просто так получилось, что первым на нее натолкнулся Отто Веддинген, но если бы Адмиралштаб проявил больше смелости и предусмотритель­ности, эти корабли вполне могли оказаться под оруди­ями линейных крейсеров Хиппера. Результат был бы тем же самым, разно что людские погори могли оказаться еще страшнее.

Итак, в августе 1914 года на базе в Норе находились броненосные крейсера «Кресси», «Абукир», «Бекчент», «Юриалес» и «Хог». Они входили в состав 7-й эскадры крейсеров, которой командовал контр-адмирал Генри Г. Кэмпбелл. Сначала 7-я эскадра считалась частью сил Гранд Флита, но адмирал Джеллико достаточно быстро понял, что не может контролировать все отдельные эс­кадры, соединения и группы кораблей, разбросанные по многочисленным британским портам. Поэтому бук­вально через неделю Адмиралтейство создало специаль­ное Южное Соединение под командованием контр-адми­рала Артура Г. Кристиана. Кроме 7-й эскадры крейсеров в него вошли 1-я и 3-я флотилии эсминцев коммодора Р.Й. Тэрвитта и 8-я флотилия подводных лодок коммо­дора Р. Кийза.

Перед Южным Соединением были поставлены 2 глав­ные задачи: своевременно обнаружить любую попытку немцев прорваться в Ла-Манш и вести охрану побережья Бельгии (особенно устья Шельды). В рамках этих задач соединение должно было контролировать воды южнее 54° N. Адмирал Кристиан планировал организовать патрули­рование на Доггер-банке и у побережья Голландии в рай­оне устья Шельды. При этом одна флотилия эсминцев должна была находиться в северном районе, вторая — в южном. Крейсера Кристиан планировал держать на Дог­гер-банке. Естественно, что погодные условия или воен­ная ситуация приводили к изменениям этой общей дис­позиции. Например, 28 августа все соединение участво­вало в набеге на Гельголандскую бухту. Броненосные крей­сера в бою не участвовали, так как находились позади линейных.

Но уже сама такая диспозиция таила в себе зародыш катастрофы. Корабли могли двигаться зигзагом с пере­менной скоростью, что спасло бы их от германских под­водных лодок, но что могли сделать устаревшие и тихо­ходные корабли при встрече с 1-й Разведывательной Груп­пой немцев? Необходимость ремонта кораблей и попол­нения запасов внесли свои коррективы в планы адмира­ла Кристиана. Например, 16 сентября сам адмирал нахо­дился на Доггер-банке, прикрывая эсминцы, но имел всего лишь 3 крейсера. Он сам держал флаг на «Юриалесе», адмирал Кэмпбелл находился на «Бекченте», и с ними был «Кресси». Ситуация, немного напоминающая русский флот: 2 адмирала на 3 корабля. Кристиан полу­чил приказ возобновить патрулирование у голландского побережья, и перед ним встала неприятная перспектива разделения и без того слабой эскадры. Но погода испор­тилась, и вечером 17 сентября эсминцы были вынужде­ны отправиться в Гарвич. Поэтому Кристиан решил вре­менно воздержаться от посылки кораблей на юг. В тече­ние дня состав эскадры изменился. Прибыли «Абукир» и «Хог», что позволило уйти «Бекченту», которому требо­вался мелкий ремонт в доке, и «Кресси», на котором кончался уголь.

Погода помешала эсминцам Гарвичских Сил выйти в море, и несколько дней броненосные крейсера патрули­ровали в гордом одиночестве. Их опасное положение стало очевидным. 17 сентября на борту «Айрон Дьюка» про­ходило совещание с участием Черчилля и Стэрди. Кийз и Тэрвитт предложили отозвать крейсера, Черчилль согла­сился. Но через 2 дня вмешался Стэрди, который отпра­вил телеграмму:

 

«Патрулировать на Доггер-банке больше нет необходимости. Погода слишком плохая, чтобы эсминцы находились в море. Разверните крейсера для охраны Широких Четырнадцатых» (Район у берегов Голландии).

 

При этом эсминцы Тэрвитта должны были возобно­вить патрулирование только 20 сентября. Предполагалось, что эти корабли будут прикрывать перевозку во Фран­цию частей британской армии. Когда позднее о распоря­жении Стэрди стало известно Баттенбергу, он пришел в ужас. Но уже было поздно.

Адмирал Кристиан направился на юг с «Юриалесом», «Абукиром» и «Хогом». Утром 20 сентября эскадра нахо­дилась возле плавучего маяка Масс. Именно здесь к ней присоединился «Кресси», а «Юриалес» ушел, так как его радиостанция сломалась. Из-за сильного волнения адми­рал Кристиан не сумел перенести флаг на другой крей­сер и передал командование отрядом капитану «Абуки­ра» Джону Э. Драммонду. Крейсера приступили к патру­лированию, но эсминцы из Гарвича так и не прибыли. Легкий крейсер «Фиэрлесс» попытался вывести их в море, но опять волнение оказалось слишком сильным. Положе­ние не изменилось и па следующий день. Крейсера про­должали патрулировать на Широких Четырнадцатых без всякого сопровождения. Они двигались строем фронта с интервалом между кораблями 2 мили, постоянным кур­сом со скоростью не более 10 узлов. Адмирал Кристиан позднее объяснял: «Поддержание скорости 13 или 14 узлов привело бы к большому расходу угля. Это вынудило бы часто отзывать корабли для дозаправки». Только 21 сен­тября погода немного улучшилась, и коммодор Тэрвитт вышел в море на крейсере «Лоустофт» вместе с 8 эсминцами.

Но было уже поздно. Утром 22 сентября подводная лодка капитан-лейтенанта Отто Веддингена встретила крейсера. Она вышла из Киля 20 сентября с приказом атаковать транспорты у побережья Фландрии. Лодка тоже не смогла справиться с сильной волной, которая прижа­ла ее к побережью Голландии. Веддинген 2 дня держался на поверхности, выжидая улучшения погоды, но утром 22 сентября заметил подходящие с юга британские броненосные крейсера. U-9 спешно погрузилась. Выйти на позицию для пуска торпед не представляло никаких трудностей, и в 6.20 Веддинген с дистанции 500 ярдов выпустил торпеду в головной крейсер.

Это был «Абукир». Он получил попадание в правый борт, и крен быстро достиг 20°. Попытка спрямить корабль контрзатоплением не удалась, и примерно через 25 минут после взрыва крейсер затонул. Капитан 1 ранга Драммонд не знал, торпедирован его корабль, или подорвался на мине. Поэтому он приказал «Хогу» и «Кресси» подойти, чтобы спасти команду «Абукира». Но это лишь подстави­ло еще 2 крейсера под торпеды Веддингена. Первым по­дошел «Хог» капитана 1 ранга Николсона, который зас­топорил машины и начал спускать шлюпки. При этом артиллеристы находились у орудий, но что они могли сделать подводной лодке? Веддинген не без удивления следил за всем этим в перископ. Позиция для атаки была просто идеальной — крейсер находился всего в 300 яр­дах от U-9. Немного дальше виднелся «Кресси» капита­на 1 ранга Джонсона. В 6.55 Веддинген выпустил 2 тор­педы. Они попали в левый борт «Хога» как раз в тот момент, когда крейсер дал ход.

Артиллеристы крейсера открыли огонь, но вскоре все было кончено. «Хог» затонул кормой вперед уже через 10 минут. Веддинген поднялся на поверхность, чтобы про­верить, где находится третий крейсер. «Кресси» все еще стоял неподалеку. U-9 погрузилась, и в 7.17 Веддинген выпустил 2 торпеды из кормовых аппаратов. На борту крейсера заметили перископ, и капитан скомандовал «Полный вперед!», но было уже поздно. Одна торпеда прошла за кормой «Кресси», но вторая попала в правый борт под четвертую трубу. Веддинген приказал зарядить последнюю оставшуюся у него торпеду в носовой аппа­рат и тоже выпустил ее в «Кресси». Это попадание при­шлось чуть позади мостика и оказалось роковым. «Кресси» перевернулся. Минут 15 он еще плавал днищем вверх, а потом затонул. U-9 быстро покинула район боя, всплы­ла и в надводном положении пошла на север.

Потери англичан в личном составе оказались чудо­вищными. Из 2296 человек экипажей 3 крейсеров погиб­ли 62 офицера и 1397 матросов. Главная заслуга в спасе­нии 837 человек принадлежит датскому пароходу «Фло­ра». Капитан 1 ранга Николсон позднее заявил: «Я не нахожу слов для оценки действий капитана «Флоры», рискнувшего во имя человеколюбия подойти к месту ка­тастрофы, совершенно не зная, погибли крейсера от подводной лодки или взорвались на минном загражде­нии». Большую помощь «Флоре» оказал пароход «Титан» и траулеры «Кориандер» н «J.G.C.». Тэрвитт со своими кораблями появился только в 10.45. Он приказал 1-й фло­тилии эсминцев попытаться перехватить U-9, но англи­чане безнадежно опоздали, хотя Веддинген и видел по­зади себя дымы эсминцев.

Веддинген сильно недооценил противника, с кото­рым он встретился. Сначала он принял британские кораб­ли за крейсера типа «Бирмингем», потом — за небольшие броненосные крейсера типа «Каунти». И лишь вернувшись домой, он узнал, что потопил 3 больших броненосных крейсера общим водоизмещением 36000 тонн. За это кай­зер наградил Веддингена Железными Крестами первого и второго класса сразу. Весь экипаж U-9 получил Железные Кресты второго класса. Так началась короткая, но блестящая карьера одного из самых известных подводни­ков Германии. В годы Первой Мировой войны такой же ущерб военным флотам союзников нанесли разве что Отто Херзинг, потопивший 2 британских броненосца и 2 крей­сера, и Гуго фон Хеймбург, уничтоживший 4 подводные лодки союзников. Но, справедливости ради, следует еще раз напомнить, что жертвами германских подводных ло­док за всю войну стали лишь 2 современных боевых ко­рабля, имевших реальную боевую ценность — легкие крей­сера «Ноттингем» и «Фалмут», потопленные в 1916 году. Во всех остальных случаях на дно шли старые броненос­цы и броненосные крейсера, которые и без того посте­пенно выводились из состава флотов. Эти удары были ощутимы с точки зрения потерь в личном составе, они наносили серьезный ущерб авторитету Королевского Флота и его союзников, подрывали моральный дух, но никак не изменяли катастрофического для Германии со­отношения сил на море.

Предоставим слово лейтенанту Иоганну Шписсу, стар­шему помощнику Веддингена, который описывает эту, наверное, самую знаменитую атаку подводной лодки в истории.

 

«Когда на рассвете памятного для нас дня 22 сентября мы всплыли на, поверхность, то были приятно изумлены. Над нами расстилалось безоблачное небо. Шторм SKI прекратился. Ветер еле дышал. Прекрасный день для торпедных атак. Мы включили моторы на зарядку батареи, однако зарядка была вскоре прервана. Я стоял на вахте и рассматривал в бинокль горизонт. «Корабль!» В сильный бинокль я мог разобрать тон­кую верхушку мачты, выходящую из-за горизонта. Око­ло нее показалось облако дыма. Все сомнения исчезли. Это отнюдь не был какой-нибудь парусник. Я был очень взволнован при первом появлении неприятельского военного корабля и приказал немедленно выключить керосиновые моторы, чтобы из-за адского столба дыма наша лодка не была обнаружена противником раньше времени. Веддинген завтракал внизу. Я вызвал его наверх, и в течение длительного промежутка времени он стоял неподвижный и сосредоточенный, разглядывая в бинокль очертания мачт на горизонте.

«Приготовиться к погружению!» Мы спрыгнули вниз. Со звоном захлопнулись люки. Море сомкнулось над U-9. Наша батарея не была полностью заряжена, но это было терпимо.

Мы увели лодку на перископную глубину и двинулись по направлению к верхушкам мачт и облакам дыма. U-9 поднималась вверх и вниз на сильной зыби. Я занял свое место около Веддингена в центральном посту, манипулируя перископом так, чтобы показывать его только на короткий промежуток времени. Веддинген производил наблюдения. В течение долгих минут он ничего не говорил, только внимательно вглядывался в поднимае­мый перископ. Его резкие черты лица еще более обострились, а мои нервы были столь напряжены, что я невольно подскочил, когда он сказал, наконец, спокойным деловым голосом:

«Там три легких четырехтрубных крейсера».

«Торпеды!» — вскрикнул я в ответ и попросил разрешения готовить торпеды для стрельбы.

Кивок его головы, и я бросился вперед в торпедный отсек. Три легких крейсера? Небольшие корабли? Да! Но вместе они — сила. Я приказал приготовить запасные торпеды для возможной перезарядки аппаратов и по­вторной стрельбы, которую мы только несколько недель назад впервые успешно провели на учениях. Когда я вернулся в центральный пост, Веддинген сказал:

«Шписс, это три легких крейсера «Бирмингем».

Мы стояли, глядя друг на друга.

Теперь настала тяжелая работа. Мы подходили близко к неприятелю, я должен был часто поднимать и сразу же опускать перископ, потому что иначе нас выдал бы его пенящийся след. Веддинген пошел в атаку на сред­ний из трех крейсеров, шедших строем фронта, выбрав дистанцию залпа примерно 500 метров.

«Приготовить аппараты!» — приказал он отрывисто.

«Все аппараты готовы. Который будет стрелять пер­вым?»

«Первый носовой аппарат», — последовал его корот­кий быстрый ответ.

Я отвинтил крышку пуговки стрельбы первого аппа­рата и держал палец правой руки прямо против нее, го­товый по приказу нажать и включить электрический кон­такт. Левой рукой я продолжал действовать рукояткой подъемного устройства, с помощью которого поднимался и опускался перископ.

Веддинген отдал приказ:

«Немедленно после выстрела погрузиться на 15 мет­ров и не вырываться на поверхность. Мы близки к цели».

Это приказание не было лишним, так как наши уста­ревшие лодки имели тенденцию выскакивать на поверх­ность после выпуска торпед. А если бы мы всплыли на поверхность на такой близкой дистанции от крейсеров, то тогда U-9 можно было бы сказать: «Прощай». Затем в 7.20 последовала отрывистая команда: .      «Поднять перископ!»

Мы считали секунды.

«Первый аппарат — пли! Перископ вниз».

В это мгновение я надавил пуговку стрельбы пальцем правой руки, одновременно крикнув в носовой торпед­ный отсек: «Первый аппарат — пли!» — и левой рукой опустил перископ.

Теперь наступил обычный жуткий момент после пуска торпед. Я с ужасом взглянул на указатель глубины, что­бы посмотреть — не вырвались ли мы на поверхность. Нет, мы погружались: Я обеими руками обхватил руко­ятку подъема перископа, чтобы убедиться, что она смот­рит вниз. Секунды шли, но ничего не случилось. Про­мах? Невероятно долго тянется время, пока дойдет звук взрыва торпеды, принимая во внимание время на путь торпеды до цели и на возвращение звука. Для нашей ди­станции 500 метров необходимый период был равен 31 секунде. Но бывают моменты, когда и 31 секунда кажет­ся часом.

Глухое жужжание моторов внутри лодки внезапно сме­нилось грохотом. У матросов вырвался крик. В то время имелось общее мнение, что удар от взрыва торпеды, в особенности на таком близком расстоянии, может серь­езно повредить ту лодку, которая его вызвала. Мы с тре­вогой ожидали, что лодка получит течь или наш рулевой привод выйдет из строя. Однако быстрый осмотр пока­зал, что лодка не получила никаких повреждений.

«Приведите лодку на перископную глубину!» — ско­мандовал Веддинген, стремясь взглянуть на то, что слу­чилось на поверхности.

Лодка всплыла под перископ, и я нажал перископ­ную рукоятку. Веддинген быстро взглянул, а потом с тор­жеством повернул окуляр ко мне. Это был мой первый взгляд на тонущий корабль, зрелище, которое вскоре стало столь обычным. Торпедированный крейсер стоял без хода, погрузившись кормой в воду. Его нос высоко поднялся, и таран вышел из воды. Четыре трубы крейсе­ра сильно травили пар. Спускались спасательные шлюп­ки, переполненные людьми.

Два других крейсера стояли без хода поблизости от своего гибнущего товарища, спасая уцелевших людей. Какая роковая ошибка! Британские военные корабли до конца войны больше не делали ничего подобного.

Веддинген приготовился ко второй атаке. Я снова бро­сился в носовой торпедный отсек. Мне показалось, что я прошел через дом умалишенных. Люди неистово бега­ли взад v вперед большими группами. Сначала они бро­сались в нос, затем в корму. Старший механик у рулей балласта старался привести лодку на ровный киль путем перемещения балласта. Бегающие люди и были этим сво­еобразным подвижным балластом.

«Все в нос», «Все в корму», — раздавались команды.

«Перезарядить первый аппарат!» — отдал я приказ в торпедном отсеке. Теперь мы приступили к недавно вы­ученному упражнению перезарядки аппарата в подвод­ном положении. Операция происходила четко.

«Первый аппарат перезаряжен», — последовал мой рапорт в центральный пост.

«У нас хорошая цель», — заметил Веддинген с чув­ством легкого сожаления и подвинул меня, чтобы я мог посмотреть в перископ. Крейсер спускал свой катер, в то время как на мачте поднимали сигналы. На гафеле раз­вевался британский флаг. Орудия были повернуты, по­добно спицам веера, и я мог видеть команду во всем белом, стоящую на своих местах.

Я отошел назад от перископа и повернулся к Веддингену.

«Капитан, — сказал я задумчиво, — эти корабли не принадлежат к типу «Бирмингем». Это броненосные крей­сера. Они имеют двойные казематы, которые я ясно раз­личил».

Перископ никогда не показывает ясной картины, в особенности трудно различить детали корабля на боль­шом расстоянии. Я был уверен, что атакованные нами корабли были больших размеров, чем Веддинген пред­полагал вначале.

Веддинген осмотрел изображение в перископе, но продолжал думать, что я ошибаюсь. Однако он все же решил стрелять по второму крейсеру не одной, а двумя торпедами. Если корабли действительно были броненос­ными крейсерами, то одной торпеды для потопления цели было явно недостаточно. Точно через 35 минут пос­ле первого взрыва я снова нажал пуговку стрельбы.

Дистанция была около 300 метров.

«Убрать перископ!» — и мы снова нырнули на 15 мет­ров.

Одновременно Веддинген приказал дать одному мо­тору задний

«Почему?» — спросил я.    

«Иначе мы можем таранить его», — последовал ответ.

В самом деле, течение воды увлекало нас в направле­нии тонущего вражеского корабля. Два взрыва слились в один. К счастью, мы уже пятились назад. В переговорной трубке раздался голос старшего квартирмейстера:

«Капитан, как долго это будет продолжаться?» .

Одновременно пришло донесение старшего механика: «Батарея почти разряжена».

Вследствие того, что появление неприятеля прерва­ло зарядку нашей батареи, мы пошли в атаку только с частично заряженными аккумуляторами, и теперь элек­троэнергия была почти полностью израсходована. Если мы быстро не развернемся и не уйдем прочь, то можем оказаться вынужденными всплыть на поверхность для зарядки батареи — и это в весьма опасном районе, ко­торый в настоящее время наверняка кишел вражескими силами. В Темзе находилась станция эсминцев, и они, будучи вызваны сигналом бедствия с крейсеров, скоро перешли бы в атаку против нас.

«Мы будем продолжать атаку», — сказал Веддинген. У нас оставались еще 2 торпеды в кормовых аппаратах и одна запасная для носовых. Я снова перезарядил после­дний.

При выходе лодки на перископную глубину мы обна­ружили ужасную картину. Два больших корабля медленно погружались кормой. Один, первый из поврежденных нами, ушел в воду значительно ниже второго. Третий крей­сер стоял тут же.

Водная поверхность была покрыта обломками и пе­реполненными спасательными шлюпками, а также то­нущими людьми. Третий крейсер принимал на борт уце­левших. Теперь мы пошли топить и его.

Зачем он тут стоял после того, как два его товарища были повреждены? Правда, британские корабли еще не получили жестокого приказа уходить из района гибели торпедированного корабля, но ведь этот корабль видел гибель двух своих спутников и должен был заподозрить, что наступает и его очередь.

Во время наблюдения за ним ни Веддинген, ни я не сказали ни слова.

Через час после первого торпедного выстрела наши две кормовые торпеды вышли из аппаратов. Но мы были уже столь смелы, что после залпа не погрузились ниже перископной глубины. Дистанция залпа равнялась 1000 метров. Крейсер увидел след наших торпед и в последний мо­мент, пытаясь избежать попаданий, дал ход.

Мы так долго ждали звука взрыва, что подумали о промахе. Затем раздался глухой треск. Мы прождали се­кунду, но ничего больше не было слышно. Стало ясно, что вторая торпеда промахнулась.

В перископ было видно, что крейсер стоял без всяких наружных перемен. Он не был поврежден достаточно сильно, чтобы начать крениться.

«Мы ему это обеспечим», — сказал Веддинген, и наша последняя торпеда вышла из аппарата. Она попала точно в цель. У борта обреченного корабля поднялся столб дыма и огромный белый фонтан. Теперь перископ показывал страшную картину.

Гигант с четырьмя трубами стал медленно переворачиваться. Люди, как муравьи, карабкались по его борту, и затем, когда он совершенно перевернулся, они побежали к его ровному плоскому килю, пока через несколько минут корабль не исчез окончательно под водой.

Веддинген и я наблюдали по очереди в перископ. В те­чение долгих минут мы находились в оцепенении, как бы в трансе. Мы позвали тех из команды, кого могли, и дали им посмотреть в перископ.

«Я считаю, что эти корабли — броненосные крейсе­ра, хотя они кажутся очень небольшими», — сказал Веддинген.

Корабли действительно казались небольшими. После обсуждения этого вопроса мы пришли к выводу, что это были броненосные крейсера типа «Кент» водоизмеще­нием 9900 тонн» (Немного непонятный вывод. Веддинген не мог не знать, что крей­сера типа «Кент» имеют только три трубы. В то же время несколько раз повторяется фраза, что атакованные корабли имели четыре трубы).

 

В результате этой атаки 7-я эскадра крейсеров была практически уничтожена, и 2 октября Южное Соедине­ние было официально распущено. Адмиралы Кристиан и Кэмпбелл отстранены от командования, а уцелевшие крейсера 7-й эскадры — «Бекчент» и «Юриалес» — были переданы Западному Соединению. Судебное разбиратель­ство пришлось спустить на тормозах, так как вина Адми­ралтейства, и в частности Стэрди, была слишком оче­видной. Отыгрались на адмиралах и капитане 1 ранга Драммонде, который тоже был отправлен в отставку.

Вскоре Отто Веддинген отличился еще раз. Теперь его жертвой стал большой бронепалубный крейсер «Хок». Часть 10-й эскадры крейсеров адмирала де Чера патру­лировала на линии между Питерхедом и Назе. В ее состав входили «Кресчент», «Эдгар», «Эндимион», «Тезеус», «Хок» и «Графтон». Остальные корабли это эскадры при поддержке броненосца «Дункан» патрулировали север­нее. Сам адмирал на «Графтоне» ушел принимать уголь, оставив командовать отрядом капитана «Эдгара». Он был предупрежден об опасности подводных атак.

15 октября в 13.20 на «Эдгаре» приняли радиограмму «Тезеуса», в которой крейсер сообщал о том, что был атакован подводной лодкой, но уклонился от торпеды. Его атаковала подводная лодка U-17. Отряду было при­казано немедленно покинуть район патрулирования, но квитанции от крейсера «Хек» не поступило. Адмирал Джеллико приказал всем крейсерам полным ходом отойти на север и направил для поисков «Хока» лидер «Свифт». После не слишком долгих поисков «Свифт» обнаружил плот с 1 офицером и 20 матросами, которые и рассказа­ли о судьбе крейсера.

Крейсера следовали строем фронта с интервалами 10 миль. В 9.30 «Хок» застопорил машины, чтобы при­нять почту с «Эндимиона». Он спустил шлюпку, которая забрала мешки с почтой. «Эндимион» дал ход и прошел за кормой «Хока», чтобы передать почту на следующий крейсер отряда. «Хок» поднял шлюпку и продолжил пат­рулирование, имея ход около 12 узлов. В 10.30 под пере­днюю трубу крейсера попала торпеда, и после взрыва он сразу потерял ход. Повреждения оказались слишком ве­лики для старого крейсера, и он начал быстро валиться на борт. С него успели спустить только 2 шлюпки. Одну из них подобрал «Свифт», а другую с 47 моряками — на следующий день норвежский пароход.

Снова обратимся к воспоминаниям Шписса:

 

«В середине октября U-9 пошла на север. После многодневного похода с частыми тревогами, попытками атаковать противника, быстрыми погружениями и спасением от опасности уходом под воду мы оказались однажды в подводном положении в северных широтах. В результате долгого пребывания под водой лодка сильно нуждалась в вентиляции. Мы ощущали такую головную боль, от которой не так-то просто оправиться. Я сидел за чашкой кофе, когда старший квартирмейстер, стоявший на вахте у перископа, вскрикнул:

«Три британских крейсера наверху!»

Мы  бросились в центральный пост, и Веддинген взглянул в перископ.

«Они, должно быть, хотят торпеды», — решил он с обычной легкой гримасой.

Я посмотрел на обстановку, сложившуюся на поверхности. Три крейсера шли на большом расстоянии друг от друга, постепенно сближаясь и направляясь в точку, которая находилась поблизости от нас. Мы сначала подумали, что они хотят соединиться и идти совместно, но затем стало ясно, что крейсера сближаются для об­мена сигналами, спуска на воду катеров и передачи почты или приказания. Мы пошли полным ходом к тому месту, куда шел и противник, поднимая перископ лишь на короткие промежутки времени.

Большие крейсера шли зигзагом.

Мы выбрали один из них, впоследствии оказавшийся бронепалубным крейсером «Хок», и начали маневрировать для производства выстрела. Это была акробати­ческая работа. «Хок» чуть не налетел на нас. Мы погрузились и дали ему пройти над нами, иначе он бы нас таранил. Теперь мы находились в удачной позиции для выстрела из кормовых аппаратов, но крейсер неожи­данно повернул. Это был роковой поворот, так как он дал нам возможность развернуться для прямого выст­рела из носовых аппаратов.

«Второй носовой аппарат — пли!» — приказал Веддинген. Вскоре прозвучал взрыв.

Мы нырнули с перископной глубины, прошли неко­торое расстояние под водой и затем всплыли, чтобы взглянуть в перископ. «Хок» уже исчез, затонув буквально в 5 минут. На волнах качалась только одна шлюпка. Это была почтовая шлюпка, спущенная перед самым торпедным взрывом. Офицер, сидевший на румпеле, поднял на флагштоке шлюпки сигнал бедствия.

Маленькая шлюпка с полудюжиной людей представ­ляла все, что осталось от гордого корабля. Редко корабль тонул столь быстро, унося с собой так много людей на дно холодного океана».

 

На следующий день Веддинген отважно атаковал от­ряд британских эсминцев — «Лира», «Нимф», «Немезис» и «Аларм». Он едва не попал торпедой в «Аларм», но тот сумел в последний момент увернуться. «Нимф» попытался таранить лодку, но Веддинген в свою оче­редь быстро погрузился и ушел от атаки. Наэлектризо­ванное этими эпизодами воображение англичан разыгралось. С береговых батарей заметили германскую под­водную лодку прямо посреди якорной стоянки в Скапа Флоу.

Гибель этих кораблей повергла в шок даже несгибае­мого адмирала Фишера. В отчаянии он напишет: «На этих кораблях <четырех крейсерах> погибло людей больше, чем лорд Нельсон потерял во всех своих сражениях вме­сте взятых!»

На фоне этих оглушительных успехов почти незаме­ченным прошло маленькое событие. 20 октября подвод­ная лодка U-17 осмотрела и потопила небольшой бри­танский пароход «Глитра», шедший из Ставангера с гру­зом швейных машин и виски. Командир лодки лейтенант Фелькирхнер приказал британской команде сесть в шлюп­ки, после чего абордажная партия открыла кингстоны на пароходе.

При этом командир лодки лейтенант Фелькирхнер совершенно не был уверен в том, что поступил правиль­но. Он превысил полномочия и всерьез опасался, что пос­ле возвращения в порт его отдадут под суд. Однако вместо ожидавшегося порицания его ждала похвала. В ноябре 1914 года командование флота подало в Адмиралштаб сле­дующую докладную:

 

«Поскольку Англия совершенно пренебрегает между­народным правом, нет ни малейшего основания ограни­чивать себя в наших приемах ведения войны. Мы должны использовать это оружие и сделать это путем, наиболее соответствующим его особенностям. Следовательно, под­водные лодки не могут щадить команды пароходов, но должны отправлять их на дно вместе с судами. Торговое может быть предупреждено... и вся морская торговля с Англией прекратится в течение короткого времени».

 

На фоне подобных предложений бредом сумасшедшего выглядели предположения части британских адмиралов, что немцы «посовестятся» использовать свои подводные лодки против торговых судов. Зная о подобных меморан­думах, уже не удивляешься потоплению пассажирских пароходов и госпитальных судов. Но пока это еще остава­лось в будущем, а германские подводники продолжили охоту за военными кораблями союзников.

30 октября 1914 года в районе Дюнкерка подводной лодкой U-27 капитан-лейтенанта Вегенера был торпеди­рован и потоплен старый бронепалубный крейсер «Гер­мес», переделанный в матку гидросамолетов. Он только что доставил 2 самолета на новый аэродром британской морской авиации в Остенде и не успел вернуться в Анг­лию. Корабль затонул на мелком месте, поэтому его над­стройки остались торчать из воды. Лишь это спасло анг­личан от новых крупных потерь в людях — погибли толь­ко 22 человека, а 7 были ранены. Впрочем, англичанам повезло. Вегенер нашел броненосца «Венерэбл», под­держивавшего своим огнем приморский фланг армий союзников.

То, что адмиралам никакой урок не впрок, показали события конца октября в Финском заливе. Контр-адми­рал Беринг направил туда подводные лодки U-25 и U-26. Интересно отметить, что я в этом случае U-25, находив­шейся ближе к русским базам, было запрещено атако­вать выходящие в море корабли.

11 октября находившаяся в дозоре 1-я бригада крей­серов должна была закончить патрулирование, а ей на смену в море вышла 2-я бригада. «Богатырь» и «Олег» направились в Лапвик, где сменили крейсера «Адмирал Макаров» и «Громобой». «Россия» и «Аврора» пошли на смену «Баяну» и «Палладе». Именно с этими кораблями и столкнулась подводная лодка U-26 капитан-лейтенанта фон Беркгейма. Для сопровождения этих крейсеров был выделен эсминец «Новики». В 8.15 фон Беркгейм, нахо­дившийся севернее острова Оденсхольм, заметил дымы нескольких кораблей. U-26 спешно погрузилась и на­правилась навстречу русским кораблям. Вскоре стали видны 2 крейсера в сопровождении эсминца, однако они прошли на расстоянии 3 миль от U-26, которой не уда­лось их атаковать. Это были «Россия» и «Аврора».

Однако фон Беркгейм решил не спешить и остался в этом же районе. Его надежды оправдались. В 10.30 на запа­де показались еще 2 крейсера, которые шли прямо на лодку. На правом траверзе крейсеров держался большой эсми­нец. Это был «Новик». U-26 снизила скорость и повернула вправо, чтобы выстрелить из кормового аппарата.

В 11.10 фон Беркгейм с дистанции 500 метров выпус­тил торпеду по головному крейсеру. Она попала в сред­нюю часть корабля, последовал страшный взрыв. В пери­скоп командир лодки успел заметить, как падают трубы тонущего крейсера. Но тут эсминец открыл огонь по пе­рископу, и U-26 была вынуждена погрузиться на 20 мет­ров. Дальнейшие попытки фон Беркгейма атаковать эс­минцы, присланные для спасения команды «Паллады», успеха не имели.

Броненосный крейсер «Паллада» погиб со всем эки­пажем. По свидетельствам очевидцев, крейсер просто разлетелся в пыль. Когда опал столб воды и дыма, от «Паллады» не осталось ничего. На поверхности моря пла­вали какие-то деревянные обломки, койки, обрывки спасательных поясов. Все деревянные предметы, даже самые маленькие, были расщеплены на мелкие кусоч­ки, что свидетельствовало об ужасной силе взрыва.

Казалось бы, достаточно, но нет. Последнее слово «ска­зали» опять англичане. На этот раз отличился один из любимчиков Джеллико вице-адмирал сэр Льюис Бейли, который в декабре сменил адмирала Берни на посту ко­мандующего Флотом Канала. Бейли был типичным «линкорным адмиралом», ничего не знал о подводных лодках и вообще не верил в них.

В конце декабря Бейли получил разрешение перевес­ти 5-ю эскадру линкоров из Нора в Портленд для прове­дения тактических учений и стрельб. Он совершенно не считался с подводной опасностью, так как в течение де­кабря в Ла-Манше не была замечена ни одна германская лодка, и потому отказался ог эсминцев сопровождения, которые ему хотело предложить Адмиралтейство. Все-таки начальство буквально навязало Бейли 6 гарвичских эс­минцев, которые сопровождали его броненосцы до Фол­кстона. Когда 5-я эскадра вечером 30 декабря вошла в Дуврский пролив, эсминцы повернули назад, Дальше ее сопровождали только 2 легкого крейсера — «Топаз» и «Даймонд». Утром ,31 декабря Бейли прибыл к Портленду, но не вошел в порт, а занялся тактическими учениями между Портлендом и мысом Старт. Ночью он спустился вниз по Ла-Маншу, чтобы утром возобновить учения. Эскадра шла прямым курсом со скоростью всего 10 уз­лов, то есть Бейли тупо повторил все ошибки, которые ранее уже не раз приводили к катастрофам. Он совер­шенно не ожидал встретить германские лодки в запад­ной части Ла-Манша. И все-таки 1 января 1915 года в 2.30 подводная лодка U-24 торпедировала броненосец «Формидебл», который замыкал строй. На эскадре даже не сразу это заметили. Первыми встревожились крейсе­ра, которые обратили внимание на то, что «Формидебл» начал отставать. «Топаз» увеличил ход и подошел к бро­неносцу, который уже имел крен на правый борт и на­чал спускать шлюпки. Оказалось, что торпеда попала под первую дымовую трубу, и взрывом был перебит главный паропровод. Корабль сразу получил крен 20°, на нем по­гасли все огни, так что спуск шлюпок был не таким про­стым делом, как может показаться на первый взгляд. Один из полубаркасов при спуске перевернулся.

Прошло 45 минут с момента взрыва, и в броненосец попала вторая торпеда — на сей раз в левый борт под задней трубой. Крен и дифферент исчезли, но корабль начал погружаться гораздо быстрее. «Топаз» пытался по­мочь спасти команду, но получил приказ следовать к ярко освещенному пассажирскому пароходу. Его место рядом с «Формидеблом» занял «Дайамонд». Погода постепенно ухудшалась, волны становились все сильнее. Броненосец уже сел до верхней палубы, но на нем все еще оставалось большинство команды. В 4.45 «Формидебл» резко повалился на правый борт. Командир приказал команде спасаться по способности, но этот приказ почти никто не успел выполнить. Нос броненосца ушел в воду, в воз­духе мелькнули винты и свободно болтающийся руль, и «Формидебл», через 2,5 часа после первого попадания, затонул. При этом погибли 35 офицеров и 512 матросов из 780 человек экипажа. Командир броненосца остался стоять на мостике гибнущего корабля.

Объяснения Бейли, которые он дал Адмиралтейству, звучали, как детский лепет. «Ни одна вражеская подвод­ная лодка не была замечена в Ла-Манше с тех пор, как я принял командование. Я даже не представлял, что эти воды «засорены» подводными лодками». Адмиралтейство отка­залось принять эти объяснения. Особенно был взбешен Фишер. «Любому офицеру и даже матросу эскадры было совершенно ясно, что следовать прямым курсом с малой скоростью при ярком свете полной луны вблизи маяка Старт, значило превратить эскадру в легкую добычу для вражеских лодок. Предосторожности, которые приняло Адмиралтейство для сопровождения его эскадры из Ширнесса, должны были убедить его в реальности опасности».

В результате Адмиралтейство телеграммой от 16 янва­ря известило Бейли, что он «потерял доверие Их Лордств» и должен спустить флаг и сдать командование адмиралу Беттелу. Попытки адмирала добиться открытого судебно­го разбирательства ни к чему не привели. Бейли доста­точно легко отделался, так как суд явно завершился бы тяжелым приговором. За это он должен был благодарить Черчилля, который «сделал для него все возможное, но не ради него самого, а чтобы не терроризировать адми­ралов за гибель кораблей, что наверняка привело бы к проигрышу войны».

 

Наверное, можно сказать, что первый этап подвод­ной войны завершился 26 марта 1915 года, когда была потоплена подводная лодка U-29, которой командовал Отто Веддинген. Есть в этом некая закономерность и символ.

В тот день перед Веддингеном находилась цель, о ко­торой любой из германских подводников мог лишь меч­тать. Он встретил главные силы Гранд Флита, вышедшие в море на учения, 3 эскадры линкоров, 24 единицы! Они следовали, как обычно, строем фронта подивизионно — то есть 6 колонн по 4 линкора. Примерно в полдень 4-я эскадра линкоров адмирала Стэрди получила приказ по­вернуть на юг и следовать в Кромарти, пройдя под кор­мой флота. Но как только она начала поворот, в 12.15 на мачту флагмана Джеллико линкора «Мальборо» взлетел сигнал: «Вижу подводную ледку» Выпущенная Веддингеном торпеда прошла под кормой линкора «Нептун», который следовал за «Мальборо».

«Дредноут» в это время возглавлял крайнюю левую колонну. Капитан 1 ранга Олдерсон, ни секунды не раз­мышляя, повернул прямо на перископ. Следующий ма­телот «Темерер» последовал за ним. Через 10 минут фор­штевень «Дредноута» врезался в корпус U-29.

Так как с U-2 не спасся ни один человек, придется ограничиться рассказом английского офицера.

 

«Наша эскадра в составе 8 линкоров шла 16-узловым ходом, курсом вест, через Северное море по направлению к острому Фэр, к северу от Оркнейских островов. На море была легкая зыбь. Вместе со мной в это время на мостике стояло много народа и среди них один из офицеров морской пехоты.

«Ну и ну, — сказал он, — видите, какой чертовски забавный поток на воде? След проклятого эсминца! Его почти наверняка можно спутать со следом торпеды, ведь верно?»

Так и было. С левого борта был ясно виден след торпеды. Мы увидели, как она уклонилась вправо. Ее гироскопический аппарат был неисправен, и торпеда шла неверно. Однако я думаю, что от нее можно было бы уклониться, даже если бы она шла прямо, потому что торпе­да оставляла ясно видимый белый след.

Каждый корабль изменил курс в направлении пред­полагаемого места подводной лодки. Были даны преду­предительные сигналы другой эскадре, подходившей с оста. Одним из кораблей этой группы был «Дредноут». Его вахтенный начальник увидел, как корабль, шедший прямо перед ним, внезапно изменил курс влево и под­нял сигнал: «Вижу подводную лодку». Почти в тот же момент наблюдатель «Дредноута» в 20° слева по носу увидел торчавший из воды на 2 — 3 фута перископ лод­ки, шедшей полным ходом.

Весьма вероятно, что Веддинген испортил свою ата­ку потому, что слишком долго держал перископ на виду при таком тихом море. Вахтенный начальник «Дредноу­та» немедленно изменил курс на перископ.

«Полный вперед!» — крикнул он в переговорную трубу машинного отделения.

Через несколько минут раздался сильный удар от стол­кновения. «Дредноут» шел со скоростью 19 узлов, и лод­ка, вероятно, была разрезана напополам. Она прошла по правому борту «Дредноута», ее нос поднялся из воды, затем постоял несколько секунд вертикально, пока ко­рабль шел вперед. На нем можно было ясно увидеть бор­товой номер U-29. Затем все исчезло под волнами.

Наши эсминцы бросились к этому месту, разыскивая уцелевших. Ничего не было видно, за исключением пла­вавших вокруг деревянных обломков. Человек, уничто­живший «Абукир», «Хог» и «Кресси», присоединился к своим жертвам на дне Северного моря».