ГЕРМАНСКИЕ ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ НА СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ

 

Достаточно быстро выяснилось, что австрийский флот не в состоянии начать подводную войну на Средиземном море, ни ограниченную, ни тем более широкую. Поэто­му немцам пришлось перебросить туда несколько своих лодок. По железной дороге в Полу были доставлены 6 ма­лых лодок - UB-1, UB-3, UB-7, UB-8, UB-14 и UB-15, а также 4 малых подводных заградителя — UC-12, UC-13, UC-14 и UC-15. В Поле они были собраны под наблюде­нием немцев и сразу начали участвовать в боевых дей­ствиях.

Именно на одной из этих малюток воевал самый круп­ный специалист по вражеским подводным лодкам Гуго фон Хеймбург, который потопил 4 лодки 3 союзных фло­тов. Открыла этот список 10 июня 1915 года итальянская лодка «Медуза». Эта дата придает происшедшему особен­но пикантный характер. Италия объявила войну Герма­нии только 28 августа 1915 года, поэтому фон Хеймбург формально потопил военный корабль нейтральной дер­жавы. Он принял под командование лодку UB-15, кото­рая была доставлена на Адриатику в разобранном виде по железной дороге. Она была переименована в U-11 и формально (вот привязалось слово!) вошла в состав Им­ператорского и Королевского австрийского флота. Но командир остался немецким, команда осталась немец­кой. Фон Хеймбург лишь получил австрийского штурмана, который должен был помочь ему освоиться с новым театром.

Лодки серии UB-I сами немцы называли «швейными машинками», но вряд ли это прозвище носило столь уничижительный характер, как может показаться на первый взгляд. Ведь до сих пор немецкие швейные ма­шины «Зингер», выпущенные еще в начале века, счи­таются эталоном надежности. Крошечные лодки водоизмещением всего 125 тонн вполне подходили для дей­ствий в тихой Адриатике, где до вражеских портов было рукой подать. Итак, предоставим слово самому лейте­нанту фон Хеймбургу.

 

«В своем первом походе я направился в район Венеции. Мы шли под водой, время от времени высовывая перископ, чтобы увидеть, что происходит наверху. Вдруг в окуляре перископа я увидел итальянскую подводную лодку, идущую в надводном положении всего лишь в нескольких сотнях метров. Она проходила у нас за кормой, а мы не имели кормовых торпедных аппаратов. Пришлось развернуться для выстрела из носовых, что было довольно простым делом. Я маневрировал, показывая перископ лишь на самые короткие промежутки времени. Неприятельский корабль шел прямо в том направлении, которое мне было нужно.

«Торпеда — пли!», — приказал я.

В мгновение ока я был сбит с ног и растянулся на палубе, тогда как наша лодка сделка дикий прыжок. В течение некоторого времени я старался представить себе, что случилось. Я никогда не стрелял торпедами с этой «швейной машинки» и не предчувствовал того, что могло произойти. Лодка была так мала, что, освободившись от торпеды, ее нос подскочил вверх.

«В нос, — завопил я, — все в нос!» Каждый человек, который мог оставить свой боевой пост, пополз в нос, чтобы своим весом поставить лодку на ровный киль.

Тем временем мы услышали звук взрыва торпеды.

«Поднять перископ!» — приказал я и, заглянув в него, ничего не увидел, кроме большого облака дыма.

UB-15 всплыла, и мы пошли по направлению к дыму. В воде плавало около полудюжины людей. Мы их выловили. Это были итальянцы. Потопленный нами корабль оказался итальянской подводной лодкой «Медуза».

 

Район Венеции оказался очень благоприятным для охоты, потому что итальянцы решительно не желали учиться на печальном опыте, который успели приобрес­ти англичане и французы. UB-15 была окончательно пе­редана австрийцам, и фон Хеймбург был вынужден сме­нить лодку. Сейчас он командовал UB-14, на которой и добился своих самых громких успехов. Или австрийской U-26, если вам будет угодно. Ведь Германия и Италия все еще не воевали! 7 июля 1915 года фон Хеймбург снова находился на позиции в 15 милях от Венеции.

 

«Корабль!» — раздался крик с мостика. И действительно, я увидел выходящий из гавани в море большой итальянский корабль. Он наверняка должен был бы уви­деть нас, если бы мы не находились на фоне восходящего солнца.

UB-14 быстро погрузилась, а затем я увидел в перископ целых 3 корабля: 2 легких крейсера и 1 броненосный, на котором развевался адмиральский флаг. Его я и избрал целью для атаки. Мы сделали прекрасный выстрел и не промахнулись. Как раз в момент взрыва я увидел бросившийся на нас эсминец.

Лодка быстро пошла на глубину, и в этот момент шум винтов пронесся над нами. Мы находились на достаточно безопасной глубине, но струя винтов эсминца чуть не вытащила нашу «швейную машинку» на поверх­ность. Если бы за первым следовал второй эсминец, то мы несомненно были бы протаранены.

Позже мы установили, что потопленный нами корабль был броненосным крейсером «Амальфи», который возвращался в Венецию после обстрела австрийс­ких фортов близ Триеста».

 

После этого фон Хеймбург направился в Константи­нополь. По пути он атаковал войсковой транспорт «Ройял Эдуард» (11117 тонн), который шел из Александрии на Мудрое, имея на борту 31 офицера и 1335 солдат.

 

«Это случилось в Эгейском море. Когда мы впервые заметили корабль, то можно было различить только 2 трубы над горизонтом. Затем по мере сближения с ним мы увидели длинные прогулочные палубы и высокие мачты и поняли, что он действительно является цепным объектом для атаки. Мы подошли к нему на дистанцию 1600 метров. Я наблюдал в перископ след торпеды и ви­дел, как она попала в корму транспорта. Минутой позже солдаты забегали по палубе, как муравьи.

Поскольку нигде поблизости не было вражеских эсминцев, которые могли бы нам угрожать, я позволил своим людям бросить взгляд в перископ на это зрелище. Последним из всех подошел торпедный унтер-офицер и сразу же дико закричал.

«Что такое?» — крикнул я.

Он молча повернул перископ ко мне. Действительно, зрелище было страшным. Гигантский транспорт поднял свой нос высоко в воздух. Секундой позже он скользнул под воду. На воде остались только 8 шлюпок, переполненных людьми, которые махали белыми рубашками, штанами и носовыми платками. Вскоре после этого к ним подошли госпитальное судно и 2 французских эсминца, но они спасли менее 600 человек. Таким образом с помощью одной-единственной торпеды мы не только уничтожили корабль большой ценности, но и стерли с лица земли целый неприятельский полк».

 

Действительно, вместе с транспортом погибли 866 бри­танских солдат, что стало одной из самых тяжелых катастроф за все время войны. 2 сентября у острова Страхи фон Хеймбург атаковал войсковой транспорт «Саутлэнд» (11899 тонн) и попал в него торпедой. Однако судно не затонуло, и англичанам удалось отбуксировать его на Мудрос.

Фон Хеймбург прибыл в Константинополь, где вско­ре отличился, уничтожив 2 британские подводные лодки. При этом он ухитрился одну из них потопить, что назы­вается, голыми руками. Когда UB-14 стала на якорь в Чанаке, турки сообщили фон Хеймбургу, что в противо­лодочной сети завязла какая-то подводная лодка. Погода была слишком плохой, и турки временно оставили ее в покое. Утром 4 сентября 1915 года ветер немного стих, и фон Хеймбург вместе со своим коком отправился к мес­ту, где дежурила турецкая канонерка. С помощью обыч­ного лота немцам удалось обнаружить лодку. После этого в воду на тросе была спущена мина с зажженным бик­фордовым шнуром. Прогремел взрыв, и на воде начало расползаться масляное пятно. Немцы уже приготовили вторую мину, когда британская лодка Е-7 спешно всплыла на поверхность. Турецкие корабли открыли по ней бег­лый огонь и быстро добились нескольких попаданий. Бри­танская команда открыла кингстоны, и общими усилия­ми Е-7 была потоплена. Таким образом, фон Хеймбург потопил вторую вражескую лодку, но его UB-14 здесь оказалась не при чем.

В ноябре 1915 года из документов с захваченной фран­цузской подводной лодки «Тюркуаз» немцы узнали, что она должна была встретиться с британской лодкой Е-20. UB-14 в это время стояла на ремонте, но ценой колос­сальных усилий ее удалось подготовить к походу, и вме­сто французов на свидание отправился фон Хеймбург.

 

«Приближаясь к точке рандеву, мы заметили рубку английской лодки. Я долго подкрадывался к ней и в конце концов сделал превосходный торпедный выстрел. Когда дым рассеялся, то английской лодки уже не было видно, только люди плавали в воде. Мы подобрали 9 англичан, включая командира молодого капитан-лейтенанта Уоррена.

Когда этот юный английский командир был выловлен и доставлен на борт моей лодки, я был занят другим делом, поэтому первый разговор с ним имели мои подчиненные. Я узнал впоследствии, что в тот момент, когда наша торпеда поразила Е-20, этот бравый офицер чистил зубы. Взрыв лишил его сознания, и когда мы вытащили его к себе на палубу, то он был в полубесчувственном состоянии. Когда мои люди привели Уоррена в себя, то прежде всего спросили, чего бы он хотел. Оглушенный и ошеломленный, он повторил последнюю мысль, которая была у него в мозгу перед тем, как торпеда уничтожила его лодку.

«Дайте мне мою зубную щетку», — ответил Уоррен. Ему была вручена зубная щетка, он пошел и вычистил зубы.

Я имел весьма приятный разговор с этим английским капитаном.

«Я скажу, что это был хороший выстрел!» — воскликнул он».

 

В октябре 1915 года UB-14 совершила вылазку в Чер­ное море. 7 октября у берегов Крыма она потопила па­роход «Катя» с грузом сахара. На следующий день был остановлен и потоплен открытием кингстонов пароход «Апшерон», шедший из Новороссийска в Севастополь с 1000 тонн нефти. На Черном море UB-14 сама чуть не стала жертвой атаки русской подводной лодки, ко рус­ская торпеда прошла мимо. А 19 июня 1917 года возле мыса Бон фон Хеймбург торпедировал и потопил фран­цузскую подводную лодку «Ариан». При этом сам он ко­мандовал уже подводным заградителем UC-22.

Со Средиземным морем оказалась связана карьера большинства германских подводных асов. Это объясняется предельно просто. Противолодочной обороны на данном театре просто не существовало. О разногласи­ях, раздиравших союзное командование по вине ита­льянцев, мы уже говорили. В результате пришлось все море разделить на «зоны ответственности», что было крайне неудовлетворительным с военной точки зрения. При этом каждая из стран имела свое собственное мне­ние относительно методов и средств противолодочной борьбы. В результате Средиземное море превратилось в сущий рай дли германских лодок. Летом 1915 года на Средиземное море были отправлены 5 крупных лодок, и все их командиры попали в список асов-подводни­ков. Это были U-34 Рюкера, U-35 Копхамеля, U-33 Ганссера, U-39 Форстманна и U-38 Валентинера. Сме­нивший Копхамеля на мостике U-35 де ля Перьер во­обще стал лучшим из германских подводников Первой Мировой войны. Между прочим, можно лишь посето­вать на скверное качество довоенных переводов. Напри­мер, в книге Томаса Ловелля «Корсары глубин», из­данной в 1940 году, очень часто встречается фамилия фон Арнольд. Я не сразу сообразил, о ком идет речь. Лишь после упоминания, что именно он возглавил список командиров, потопивших наибольший тоннаж, я понял, что речь идет о знаменитом де ля Перьере (или де ля Перье). Lothar von Arnauld de la Periere — Лотар фон Арно де ля Перьер, вот о ком писал Ловелль. Или Lowell все-таки Лоуэлл? Впрочем, вернемся к деятельности германских подводных лодок. В феврале 1915 года после обстрела дарданелльских фортов союзным флотом адмирал Сушон по­просил австрийское командование прислать несколько подводных лодок. Энвер-паша даже обратился к австрий­цам с просьбой продать 3 подводные лодки, но те отка­зались, хотя просьбу Энвера поддержал германский по­сол в Константинополе. Тогда последовал запрос в Бер­лин. Адмиралштаб согласился, и уже 13 марта был отдан приказ об отправке в Средиземное море подводной лодки U-21 уже успевшего отличиться капитан-лейтенанта Херзинга.

Но подготовка лодки к дальнему походу требовала времени. Прежде всего надо было внести ряд изменений в конструкцию лодки. Германский агент в Испании ку­пил пароход «Марсала», на который был погружен за­пас топлива. Но из-за какой-то нестыковки планов паро­ходу пришлось более месяца ждать в Рио-Коркубионе, так как U-21 только 25 апреля вышла из Эмдена. Лодка обошла с севера Оркнейские острова и 2 мая возле мыса Финистерре встретилась с «Марсалой». После обмена сигналами пароход повел U-21 в Рио-Коркубионе, где ночью передал ей 18 тонн топлива. Однако днем, выйдя в море, Херзинг к своему ужасу обнаружил, что полу­ченное топливо не годится для лодочных дизелей. По­пытки смешивать новое и старое топливо ни к чему хо­рошему не привели. Подсчеты показывали, что оставших­ся 26 тонн старого топлива может хватить до Каттаро, если не вмешается погода. У Херзинга еще оставалась возможность вернуться в Германию через Ла-Манш, од­нако он решил рискнуть и двинулся дальше. 6 мая на рассвете он в надводном положении прошел Гибралтар­ский пролив, воспользовавшись плохой организацией службы британских патрулей. Лодку заметил миноносец № 92, однако не сумел атаковать ее. По пути U-21 при­шлось несколько раз спешно погружаться, чтобы уйти от вражеских эсминцев. Наконец, 13 мая лодка прибыла в Каттаро, имея в цистернах всего полтонны топлива, и немедленно стала на ремонт.

20 мая U-21 покинула Каттаро и направилась из Ад­риатики в Эгейское море. 24 мая она прошла мимо рус­ского крейсера «Аскольд», который стоял у Дедеагача. Херзинг не стал его атаковать, чтобы преждевременно не обнаружить свое присутствие. При попытке у мыса Хеллес атаковать броненосец «Свифтшур», стаявший на якоре, лодка была обнаружена и обстреляна. Атака бро­неносца «Виндженс» не удалась, так как он уклонился от торпеды. Зато возле Габа-Тепе U-21 обнаружила бро­неносец «Трайэмф» и с дистанции 300 метров выпусти­ла в него торпеду. Через 10 минут после взрыва броне­носец перевернулся и еще примерно полчаса плавал дни­щем вверх, после чего затонул. Но послушаем самого Херзинга.

 

«Всплыв под перископ, мы заметили у мыса Хеллес британские линейные корабли. Быстрый взгляд в морской справочник, и я по фотографиям и описаниям оп­ределил, что они являются гигантами типа «Маджестик». Линкоры стреляли залпами из своих тяжелых орудий по турецким позициям вдоль холмов, забрасывая их тоннами взрывчатки.

Вокруг них находились несколько десятков патруль­ных судов, миноносцев и эсминцев, которые ходили зиг­загообразными курсами в поисках незваных пришельцев. Были все эти поиски результатом донесений о нашем присутствии в Средиземном море? Так это или не так, но было ясно, что англичане используют все возможно­сти для защиты своих линейных кораблей от торпедных атак подводных лодок, в то время как они бомбардируют позиции турок.

«Редкий шанс для нашей лодки», — сказал я своему вахтенному офицеру и осторожно направил U-21 к трем извергающим огонь левиафанам.

«Убрать перископ!» — крикнул я быстро, так как по направлению к нам шел эсминец. Я не знал, видел он перископ или нет, но я не хотел, чтобы предупреждение о присутствии подводной лодки было дано до того, как я получу возможность нанести удар по противнику. В течение некоторого времени мы шли вслепую под водой, не рискуя поднять перископ. Наш курс лежал к северу от оконечности полуострова к Габа-Тепе. Там, перед северным отмелями, в перископ был замечен другой линейный корабль. Мой справочник показал, что это линкор типа «Трайэмф». Подобно пигмеям, охраняющим гиганта, вокруг него сновал густой рой патрульных судов и эсминцев.

«Убрать перископ! » — и мы нырнули ла 70 футов, направляясь к линкору и проходя на глубине линию патрульных судов. Шум их винтов был хорошо слышен в лодке.

Целых 4,5 часа после того, как я заметил линейный корабль, оказавшийся самим «Трайэмфом», я маневрировал, выходя в точку торпедного выстрела и лишь на самые короткие мгновения показывая перископ на по­верхности моря.

Затаив дыхание, мы стояли с вахтенным офицером в боевой рубке.

«Поднять перископ!» «Трайэмф» стоял бортом к нам в трехстах метрах. Никогда еще подводная лодка не име­ла такой великолепной цели.

«Торпеда — пли!» Мое сердце сильно билось, когда я отдал такую команду.

А затем наступил один из самых ужасных моментов. Подозрение и нетерпеливость схватили меня в железные объятия. Не обращая внимания ни на что, я приказал поднять перископ. Выпущенная с лодки торпеда быстро шла прямо туда, куда и была нацелена — к носовой части нашего огромного противника. Из воды поднялось огромное облако дыма. Мы услышали в боевой рубке сначала сухой металлический звук удара, а затем сильный взрыв.

Моим глазам представилось ужасное зрелище. Мне трудно было оторвать глаза от перископа, и я наблюдал м достаточно долго, хотя за это мы могли заплатить своей жизнью. В тот момент, когда на поверхности воды появился белый след торпеды, эсминцы со всех сторон бросились на лодку.

«Перископ вниз!» И мы тоже пошли вниз. Я ничего не слышал, кроме шума винтов надо мною, и справа, и слева. Почему я не нырнул в тот момент, когда была выпущена торпеда? Те 2 секунды, которые я потерял, теперь были подобны годам. Когда над нашей головой f собрался этот рой, я действительно почувствовал себя так, словно уже был осужден на смерть. Затем одна мысль молнией озарила мой мозг.

«Полный вперед!» — крикнул я. И мы пошли вперед тем самым курсом, которым шла торпеда, прямо по направлению к громадному кораблю, который мы поразили.

Это было безрассудно, я допускаю. Но я был вынужден рискнуть на этот маневр. Нырнув так глубоко, как только было можно, мы прошли прямо под тону­щим линейным кораблем. Он мог с грохотом опуститься прямо нам на голову, а затем лодка и ее огромная добыча могли вместе пойти на дно. Однако этот безумный на первый взгляд маневр в действительности спас нас. Я мог слышать за кормой жужжание винтов эсминцев, однако они мчались к тому месту, где мы только что находились. Наш маневр был столь неожиданным, что неприятель о нем даже не заподозрил. Мы оказались в безопасности. Держась на большой глубине и не показывая перископ, мы слепо, но уверенно уходили прочь. Когда я отважился всплыть под перископ, мы уже были далеко от того места, где погиб «Трайэмф».

 

27 мая Херзинг потопил броненосец «Маджестик», а потом прошел Дарданеллы и 5 июня прибыл в Константинополь. Какое-то время он базировался на этот порт, совершая вылазки в восточную часть Средиземного моря. 4 июня он вышел из Дарданелл и возле полуострова Галлиполи потопил пустой французский транспорт «Картаж». Уходя от дозорных кораблей, U-21 едва не погибла, так как во время погружения рядом с лодкой взорвалась мина заграждения. 29 августа Харзинг вышел во второй поход и 18 сентября снова атаковал броненосец «Свифтшур», и снова неудачно. 26 сентября он попытался вернуться в Константинополь, но проход в Дарданеллы был перекрыт сетями, поэтому Херзинг пошел в Полу, где U-21 была сразу поставлена на ремонт.

Как мы уже говорили, к гонцу сентября 1915 года на Средиземное море прибыли U-34, U-35, U-39 и U-33. Потери торгового флота союзников начали стремитель­но расти. Удивляться здесь можно лишь тому, что лодки не добились еще больших успехов. Предложенная англи­чанами система патрулирования вдоль судоходных мар­шрутов была совершенно бессмысленна и ни в коей мере не обеспечивала безопасности транспортов. Французы и итальянцы в своих зонах ответственности не смогли орга­низовать даже этого.

Беспомощность союзников в борьбе с германскими подводными лодками лучше всего демонстрирует судьба войсковых транспортов. Эти корабли всегда считались более важными, чем даже линкоры. Мы уже рассказыва­ли, как фон Хеймбург потопил «Ройял Эдуард». 23 ок­тября U-35 Копхамеля в Салоникском заливе встретила войсковой транспорт «Маркетт», шедший из Египта, и потопила его торпедой. Погибли около 170 человек. Пос­ле этого Копхамель забрал специальную труппу из 10 ту­рецких и германских офицеров, которых следовало дос­тавить в принадлежащую туркам Ливию. 4 ноября U-35 благополучно прибыла в Бардию, а на следующий день возле Солдума Копхамель потопил торпедой досмотро­вый корабль «Тара». После этого он всплыл и взял на буксир шлюпки с английской командой. Он привел их в Бардию и сдал пленных турецкому коменданту. Потопив еще несколько судов, Копхамель вернулся в Полу, где получил приказ сдать лодку одному из офицеров штаба адмирала фон Поля. Сам Копхамель был назначен ко­мандиром базы германских лодок в Поле. «Адмиральским любимчиком», перехватившим у него U-35, был не кто иной, как де ля Перьер, к концу войны возглавивший список германских асов-подводников.

В ноябре U-38 капитан-лейтенанта Валентинера еще на пути от Гибралтара к Мальте потопила 2 войсковых транспорта, 11 пароходов и 1 парусник. Действия этой лодки сразу показали, что Макс Валентинер является одним из самых кровавых и безжалостных убийц, кото­рые столь часто встречались среди командиров герман­ских лодок. Можно предположить, что возможность без­наказанных массовых убийств очень быстро ломала пси­хику этих офицеров, превращая их в законченных пси­хопатов. В годы Второй Мировой войны подводники во время боевых походов чуть не ежедневно подвергались смертельной опасности. Они убивали, но и сами риско­вали погибнуть. А в 1914— 15 годах действия подводни­ков были сродни работе палача. Ведь убивая, они сами практически не подвергались никакой опасности/Не каж­дый человек такое выдержит.

4 ноября он атаковал войсковой транспорт «Мершиэн», который попытался уйти. Однако U-38 расстреляла судно из орудия, а когда команда попыталась спустить шлюпки, Валентинер приказал топить их тоже. Объясне­ние было дано дикое, вполне в стиле германских мемо­рандумов: «Шлюпки спускались без разрешения». Еще более плачевной оказалась судьба французского войско­вого транспорта «Кальвадос», на борту которого нахо­дился целый пехотный батальон. Судно даже не имело радиостанции! Вот до какой степени доходила безала­берность французов. Стоит ли удивляться, что в резуль­тате вместе с кораблем погибли 740 человек. 7 ноября Валентинер еще раз показал, что является законченным садистом. Встретив итальянский пароход «Анкона», он потопил его артогнем, а потом расстрелял шлюпки с командой. Погибли 208 человек. При этом Валентинер поднял на лодке австрийский флаг.

9 декабря U-38 вышла из Каттаро, ведя на буксире маленькую лодку UC-12, груженную различными при­пасами для турецких иррегулярных войск в Африке. Вы­полнив эту задачу, Валентинер снова занялся уничтоже­нием пароходов союзников. 30 декабря он атаковал и потопил торпедой британский лайнер «Персия», на котором погибли 334 человека, До 4 января он потопил еще несколько судов, на которых в общей сложности погиб­ли более 500 человек.

После грубейшего нарушения Валентинером обязатель­ства германского правительства щадить пассажирские суда Вашингтон заявил резкий протест. Однако Берлин нагло ответил, что никто из германских подводников не вино­ват в кровавых инцидентах. Австрия наотрез отказалась изображать из себя козла отпущения, потому что всегда выступала против подобных методов ведения войны. В 1917 году, когда немцы, не удовлетворившись пассажирски­ми судами, приступили к систематическому истребле­нию госпитальных судов, германским лодкам было кате­горически запрещено пользоваться австрийским флагом. Отметим, что после окончания войны командование нового германского флота не сочло возможным пользоваться услугами Валентинера, и он был отправлен в от­ставку. Хотя Валентинер и был включен в список воен­ных преступников, под суд его так и не отдали.

22 января 1916 года завершила ремонт U-21 Херзинга и сразу отправилась в поход к берегам Сирия. 8 февраля Херзинг обнаружил устаревший французский броненос­ный крейсер «Амираль Шарнэ» и атаковал его. Малень­кий крейсер затонул моментально, из его команды спас­ся только 1 человек. Де ля Перьер сумел отличиться уже в первом походе, еще раз показав, что глупость союзно­го морского командования на Средиземном море грани­чит с преступлением. 25 февраля он атаковал и потопил французский вспомогательный крейсер «Прованс II», на котором находилось 1800 солдат. Погибли 930 человек. Зато 1 марта в районе Порт-Саида де ля Перьер встретил ко­рабль, который оказал ему самое ожесточенное сопро­тивление. Это был английский шлюп «Примула».

 

«Наиболее крепким орехом, который нам пришлось раскусить, явился британский охотник за подводными лодками «Примула». Это был небольшой корабль, едва ли достойный торпеды (Здесь де ля Перьер лукавит. Это был стандартный эскортный шлюп типа «Флауэр». Подводники как раз, наоборот, считали эти корабли достойными и опасными противниками), но положение было такое, что если бы мы не прикончили, его, он прикончил бы пас. Наша торпеда попала ему в нос, и его фок-мачта с трес­ком свалилась вниз. Мы недоуменно смотрели на то, что собирался делать этот корабль. Его машинам был дан задний ход, и «Примула» пошел полным ходом на нас, собираясь таранить лодку кормой. Это был блестящий маневр. «Примула» шел назад с такой скоростью, кото­рая уменьшала давление воды на его разбитую носовую часть, так как иначе он сразу бы потонул. Одновременно он вынуждал нас к обороне.

Я выпустил по нему вторую торпеду. «Примула», имея задний ход, развернулся кругом, чтобы избежать попадания. Торпеда прошла мимо, и поврежденный корабль продолжал пытаться таранить нас.

«Я тебе покажу», — пробормотал я раздраженно. Выпустил третью торпеду. Но корабль с развороченным носом был увертлив, как угорь. Торпеда снова про­шла мимо. Наконец четвертая торпеда попала в цель, и «Примула» затонул. Четыре торпеды для такой маленькой осы — чересчур большая цена. Я не хотел бы больше встречаться ни с какими «Примулами».

 

Союзники получили несколько тяжелых ударов, од­нако не все обстояло гладко и у немцев. Прежде всего, германское командование не сумело организовать систе­матическую планомерную кампанию по прекращению союзного судоходства. На этот театр было отправлено слишком мало лодок, они действовали достаточно бес­порядочно и неорганизованно. Например, в марте все лодки одновременно вернулись в базы, так как им требовалось пополнить запасы и пройти текущий ремонт. В море не осталось никого, и потери англичан в этом месяце сократились почти до нуля.

Точно такой лее ошибкой явилась отправка U-33 и U-39 в Черное море. Практически любую задачу там могли решить маленькие лодки серии UB-I. Поход этих лодок ока­зался почти бесполезным, хотя при этом U-33 Ганссера потопила госпитальное судно «Португаль».

30 марта это судно находилось в районе бухты Сурмене, недалеко от Трапезунда. Судно временно застопори­ло машины, но Ганссер промахнулся, хотя выпустил торпеду с дистанции всего 5 кабельтовых. Лишь вторая торпеда, вылущенная уже с 3 кабельтовых, попала в «Португаль» между машинным и котельным отделения­ми. Вслед за взрывом торпеды взорвались котлы, судно переломилось пополам и затонуло. Погибли 96 человек, в том числе 15 медицинских сестер. «Португаль» имел все необходимые знаки, положенные госпитальному судну, и Ганссер, стреляя практически в упор, не мог не видеть Красных Крестов, нарисованных на борту. Чтобы как-то оправдаться, немцы сочинили басню, будто на судне находились боеприпасы, и второй взрыв был вызван их детонацией. Впрочем, Ганссер и без этого натворил дос­таточно, чтобы попасть в список военных преступников.

 

В конце апреля 1916 года адмирал Фримантл на бро­неносце «Рассел> направился из Эгейского моря на Маль­ту. Но еще 1 апреля из Германии на Средиземное море вышла подводная лодка U-73 капитан-лейтенанта Густава Зихса. Ранее он служил старшим помощником на U-41 и ; вовремя ушел с нее, так как в сентябре 1915 года эта лодка была потоплена судном-ловушкой «Баралонг». Его новая субмарина была одним из первых из океанских подводных заградителей, построенных в Германии, хотя маленькие лодки серий UC действовали уже более года. Кроме 2 торпедных аппаратов U-73 несла 36 мин.

Ее путешествие затянулось. 11 апреля возле Фастнета лодка обстреляла и потопила британский барк «Инверлион», а через 3 дня британский пароход «Маджишэн» заметил U-71 в 100 милях на NNW от берегов Испании. 17 апреля лодка поставила несколько мин в районе устья Тахо, жертвой которых стал ни в чем не повинный нор­вежский пароход «Терье». Ночью 19 апреля Зихс форси­ровал Гибралтарский пролив. Британские патрули поме­шали ему заминировать подходы к этому порту, и лодка ночью 26 апреля подошла к Мальте. Перед тем как на­правиться в Каттаро, Зихс поставил 22 мины в 4 милях от входа в Гранд-Харбор. В этом случае крупно повезло французам — главные силы французского флота поки­нули Мальту сутки назад. Отдуваться за них пришлось союзникам.

Утром 27 апреля (Приношу читателям извинения за допущенную в первом томе на стр. 500 опечатку. Разумеется, апрель, а не март) «Рассел» подошел к Мальте и влетел прямо в расставленный капкан. Адмирал Фримантл вспоминает:

 

«Я встал в 5.30 и сразу поднялся на верхнюю палубу. Мы подорвались на мине в 5.37, едва я поднялся на мостик. Флаг-лейтенант подал мне надувной жилет, но я был слишком занят, чтобы надувать его, поэтому он мне больше мешал, чем помогал. Я попытался было на­дуть его уже в воде, но там приходилось беречь дыхание, и я сразу прекратил это занятие».

 

Сразу после взрыва «Рассел» получил крен 10°, одна­ко экипаж сумел вручную спустить несколько шлюпок. Матросам было приказано собраться на полубаке, и они стояли на полке сетевого ограждения, чтобы успеть спрыг­нуть в воду, если корабль начнет опрокидываться. Всего погибли 126 человек, что в подобных обстоятельствах было немного. Дело в том, что сдетонировал боезапас в кормовой башне, и плавающих в воде моряков забросало горящими обломками. Адмирал находился на корабле до последнего момента, и флаг-лейтенант Джеффрейс буквально столкнул его в воду, когда броненосец начал переворачиваться. Оглушенный Фримантл потерял созна­ние, и его вытащили на подошедшую торпедную кано­нерку «Харриер». Вдобавок: он сильно повредил ногу и целый месяц провалялся в госпитале Ла-Валетты.

Но на этом несчастья англичан не закончились. В тот же самый день шлюпы «Уоллфлауэр» и «Маргарит» по­топили по плавающей мине каждый, но вечером на мине подорвался шлюп «Настурциум». Он довольно долго дер­жался на воде, но все-таки затонул. Зато подошедшая ему на помощь вооруженная яхта «Эгуса» подорвалась и за­тонула почти моментально. В ночь с 4 на 5 мая на том же заграждении англичане потеряли траулер «Краунсин», с которого спасся только 1 человек.

 

А теперь расскажем немного о действиях знаменитого Лотара фон Арно де ля Перьера. Немцы считают, что он потопил 2 военных корабля, 1 вспомогательный крей­сер, 5 войсковых транспортов, 125 пароходов и 62 парус­ника. Наверное, это все-таки преувеличение, но пото­пил он действительно очень много кораблей»

2 октября 1916 года он уничтожил французский шлюп «Ригель», а 4 октября в районе Сардинии встретил вой­сковой транспорт «Галлия», на котором находилось око­ло 2000 французских и сербских солдат и

«Прежде всего, казалось совершенно невозможным попасть в «Галлию». В моем кормовом аппарате оставалась только 1 торпеда, Имея палубу переполненной солдатами, «Галлия» шла зигзагообразным курсом с большой скоростью, узлов 18. В предстоявшем мне маневрировании я не мог добиться хорошего выстрела, так как ее переменный курс расстраивал все мои намерения. Затем она внезапно повернула таким образом, что я смог, наконец, дать исключительно трудный выстрел. Дистанция была 900 метров при почти невозможном угле. Мы надеялись только на удачу. Торпеда пошла своим курсом, а мы нырнули на глубину, чтобы избежать та­ранного удара. Никто не верил, что мы добьемся попадания. Затем легкий высокий звук удара торпеды о борт и немедленно вслед за ним сильный взрыв. Мы всплы­ли на перископную глубину, и я увидел в окуляр ужасное зрелище. На переполненных палубах поврежденно­го корабля возникла дикая паника. Сотни солдат прыгали н волу и плавали кругом. В море находилось множе­ство перевернутых спасательных шлюпок, переполнен­ных и залитых ботов и борющихся за место в этих шлюп­ках людей.

Затемненная заходящим солнцем громадная «Галлия» погружалась кормой вперед. Ее нос поднялся высоко в воздух. Она на мгновение задержалась в этом положе­нии, а потом пошла вниз. Подходили спасательные суда, и мы поспешно ушли прочь».

 

Преступная безответственность французского коман­дования стоила жизни более чем 600 солдатам, но ника­кие уроки не шли впрок.

Ночью 25/26 ноября 1916 года недалеко от берегов Португалии нашел свой конец французский броненосец «Сюффрен». Это корабль прошел горнило Дарданелльской кампании и не раз бывал на волосок от гибели. Но теперь ему требовался ремонт, так как изношенные кот­лы совсем не держали пар. Средиземноморские верфи были перегружены работой, и броненосец получил при­каз следовать в Лориан. Корабль едва мог делать 9 узлов, поэтому не следует обвинять капитана 1 ранга Гэпена в том, что он следовал с малой скоростью. Просто дви­гаться быстрее «Сюффрен» не мог. Командир U-62 капи­тан-лейтенант Вальтер Ганс даже оторопел, когда уви­дел еле ползущий старый броненосец без всякого сопро­вождения. Но удивление не помешало ему атаковать за­манчивую цель. Сильный ветер и большие волны не затруднили действий лодки, зато помешали спастись эки­пажу. «Сюффрен» унес с собой на дно 647 человек.

В декабре союзники снова понесли серьезные потери. 11 декабря у берегов Сицилии был потоплен транспорт «Магеллан» с более чем 1000 солдат на борту 27 декабря 1916 года UB-47 капитан-лейтенанта Штейнбауэра на­ходилась в 30 милях восточнее острова Церию и замети­ла французский броненосец «Голуа». Он направлялся в Салоники в сопровождении эсминца «Дард» и 2 трауле­ров. Несмотря на это, Штейнбауэр атаковал и потопил броненосец. Так как сразу стало ясно, что броненосец не спасти, корабли сопровождения сняли экипаж, л на «Го­луа» погибли только 4 человека, убитые взрывам. В том же районе 1 января Штейнбауэр потопил лайнер «Иверния», который направлялся в Александрию с войсками на борту. Но и здесь потери оказались невелики — всего 36 человек.

 

1917 год начался для союзников так же плохо, как кончился 1916. Пожелания счастливого нового года про­пали попусту, поскольку уже 4 января русский броненосец «Пересвет» подорвался на мине возле Порт-Саида. Этот злосчастный корабль был в свое время потоплен японской осадной артиллерией в Порт-Артуре, получив 23 попадания 280-мм снарядами. После войны японцы подняли и отремонтировал и его. Корабль вошел в состав японского флота под названием «Сагами». В связи с фор­мированием флотилии Северного Ледовитого океана рус­ское правительство в 1916 году выкупило у японцев часть собственных кораблей — броненосцы «Полтава» и «Пе­ресвет» и крейсер «Варяг».

После прибытия «Пересвета» во Владивосток на нем начался ремонт и подготовка к дальнему походу. 10 мая броненосец совершил пробный выход и море и сел на камни возле мыса Иродова. Все попытки снять «Пересвет» с мели оказались безуспешными, и пришлось снова обра­щаться к японцам. Те второй раз спасли броненосец.

После временного ремонта во Владивостоке и капи­тального ремонта в Майдзуру «Пересвет» через Гонконг, Сингапур, Аден и Суэц в конце декабря 1916 года при­был в Порт-Саид. К этому времени U-73 уже успела по­ставить несколько заграждений и в восточной части Сре­диземного моря. 4 января 1917 года (Обратите внимание! Практически все источники относят это со­бытие на 22 декабря, то есть тот же день, но по старому стилю!) «Пересвет» в сопро­вождении английского шлюпа вышел из Порт-Саида. Броненосец шел зигзагом, стараясь держаться в киль­ватерной струе английского корабля. Буквально в не­скольких милях от берега в 17.30 на корабле ощутили двойной подводный удар против носовой 254-мм баш­ни. Вслед за этим внутри корабля произошел сильный взрыв, разорвавший все палубы и сбросивший в воду крышу башни. Одновременно произошел взрыв по ле­вому борту в районе кормовых 152-мм казематов. Бро­неносец сильно сел носом.

Команда решила, что «Пересвет» получил попада­ние торпеды с подводной лодки, и артиллерия левого борта открыла беспорядочный огонь. Несмотря на силь­ную контузию, командир броненосца сохранил само­обладание. Видя, что корабль обречен, он приказал за­стопорить машины и спускать шлюпки. Но удалось спу­стить лишь 1 паровой катер, который и занялся спасе­нием плавающих моряков. Вода уже дошла до мостика, и волной командира смыло за борт. Когда он выныр­нул, «Пересвета» на поверхности уже не было. С момен­та взрыва до гибели броненосца прошло 17 минут. Из 800 человек команды удалось спасти 557, но 9 человек позднее умерли в госпитале.

Через 5 дней союзников постигло еще одно несчастье. Самое интересное, что оно стало косвенным последстви­ем уничтожения эскадры фон Шпее у Фолклендских ос­тровов. Среди офицеров легкого крейсера «Дрезден», потопленного 14 марта 1915 года у острова Хуан-Фернан­дес, был лейтенант Курт Хартвиг. Он бежал из лагеря, куда чилийцы поместили команду «Дрездена», и после многих приключений добрался до Германии. В начале 1916 года он был переведен на службу в подводный флот и в конце года повел подводную лодку U-32 в Средиземное море. Уже в начале следующего года он добился своего самого крупного успеха.

В начале января Адмиралтейство приказало броненос­цу «Корнуоллис», которым командовал капитан 1 ранга Э.П. Дэвидсон, возвращаться в Англию для текущего ре­монта. По пути 9 января он должен был зайти на Мальту. 8 января Дэвидсон получил по радио предупреждение, что прямо на пути у него замечена подводная лодка, од­нако он решил, что ко времени прихода броненосца в эту точку лодки там уже не будет. Кроме того, возле Мальты патрулировали 1 шлюпа и I траулеров, которые должны были устранить всякую опасность. Но все эти рассуждения оказались неверными. U-31 Хартвига никуда не ушла, и утром 9 января командир лодки, находившейся в 60 ми­лях от Мальты, с удовольствием увидел на перекрестии прицела массивный серый силуэт. Англичане узнали о при­сутствии лодки в 7.45, когда торпеда попала в правый борт «Корнуоллиса» напротив кормовой кочегарки.

Эсминец «Бигль», который сопровождал броненосец, сбросил несколько глубинных бомб, но ничего не до­бился. Броненосец сразу получил крен 10" на правый борт, что сильно затруднило спуск, шлюпок. Чтобы вы­ровнять корабль, пришлось затопить часть отсеков и машинное отделение левого борта. «Корнуоллис» погру­зился в воду до полок сетевого заграждения. Так как пара не было, шлюпки пришлось спускать вручную. Капитан 1 ранга Дэвидсон приказал «Биглю» подойти к борту броненосца, чтобы снять часть команды. Дэвидсон еще раз ошибся в оценке поведения командира лодки. Он решил, что Хартвиг уйдет, однако U-32 оставалась по­близости.

Поэтому передача 670 человек была делом очень рис­кованным. К счастью, она прошла быстро. На борту бро­неносца остались только командир, штурман и гребцы одной шлюпки. Едва «Бигль» отвалил, как снова был за­мечен перископ, и вторая торпеда попала в «Корнуол­лис» — на этот раз в левый борт, причем как раз в то место, где недавно находился эсминец. Если бы Хартвиг выпустил торпеду на пару минут раньше, он потопил бы еще один корабль, а потери в людях могли оказаться ог­ромными. После второго попадания несчастный «Корну­оллис» начал стремительно погружаться, а «Бигль» сбро­сил еще одну серию глубинных бомб, но так же безус­пешно. Таким образом, через 2 с лишним года Хартвиг отчасти отомстил англичанам за гибель корабля и эскад­ры фон Шпее.

Наконец, 25 января был потоплен французский войс­ковой транспорт «Амираль Магон», имевший на борту 900 солдат. Корабль затонул в течение 10 минут, и лишь ценой колоссальных усилий французских эсминцев «Арк» и «Бомбард» было спасено большинство солдат. Погибли 96 человек.

Однако, несмотря на это, события начала года снова продемонстрировали несостоятельность германского ко­мандования. Оно оказалось неспособно организовать си­стематическое патрулирование своих лодок, и все они разом были отозваны в базы для переборки механизмов и ремонта. Как ни странно, действия всегда презиравших подводные лодки британских адмиралов во время Дарданелльской кампании были гораздо более планомерными и четкими. В Мраморном море постоянно находились 1 — 2 лодки, и турки не могли расслабиться ни на один день. А сейчас союзники получили передышку, которой вос­пользоваться не сумели. По-прежнему сохранялась лос­кутная система командования на этом театре, по-пре­жнему каждая из стран цеплялась за свое собственное представление о методах противолодочной обороны, ко­торые отличались одной общей чертой — полной неэффективностью. Гибель итальянского войскового транспор­та «Минос» явилась типичным примером беспомощнос­ти союзников. Они должен был доставить сербских сол­дат в Салоники. Итальянские корабли, дойдя до разгра­ничительной линии между итальянской и британской зонами, повернули назад, хотя англичане транспорт не встретили. Контр-адмирал Баллард, командовавший бри­танскими морскими силами на Мальте, не получил рас­поряжения о высылке эсминцев. Капитан транспорта про­явил идиотскую смелость и пошел дальше один. В резуль­тате 15 февраля у мыса Матапан «Минос» был торпедиро­ван и потоплен, причем погибли 870 человек. А через 2 дня был потоплен французский войсковой транспорт «Атос», перевозивший сенегальских стрелков. После этих катаст­роф союзники решили созвать на Корфу совещание ко­мандования, чтобы проработать вопросы организации конвойной и патрульной служб. Совещание было созва­но только в апреле, но к тону времени положение стало близким к катастрофическому.

Потери росли не по дням, а буквально по часам. Ведь германские лодки снова дружно вышли в море. 19 марта 1917 года французский броненосец «Дантон» после 4 ме­сяцев ремонта вышел из Тулона на Корфу. Его сопро­вождал только эсминец «Массю». В полдень корабль на­ходился в 30 милях юго-западнее Сардинии. Хотя он шел зигзагом, это не помешало командиру U-64 капитан-лей­тенанту Морату атаковать его. Характерный силуэт с 5 тру­бами избавил командира подводной лодки от всех со­мнений. Он выпустил 2 торпеды, и обе попали. «Массю» поспешно сбросил несколько глубинных бомб, хотя сде­лано это было для очистки совести. Поврежденный бро­неносец продержался на воде еще 45 минут, а потом за­тонул. Французы потеряли 296 человек, в том числе ко­мандира «Дантона», «Массю» и прибывшие ему на по­мощь 2 траулера сумели подобрать из воды 806 человек.

Итак, 27 апреля на французском линкоре «Прованс», стоящем у острова Корфу, состоялось совещание союзных командующих. Оно показало, что острейшие проти­воречия продолжают раздирать верховное командование и преодолеть их не удается никак. Но все адмиралы со­шлись в одном: было запрещено даже произносить слово «конвой». То есть, с ходу было отвергнуто самое эффек­тивное средство борьбы с подводными лодками. Италь­янцы вдобавок, как обычно, занялись попрошайниче­ством, требуя выделения военных кораблей и торгового тоннажа, и при этом угрожали чуть ли не выходом из войны. Слоном, все осталось в прежнем состоянии, толь­ко результаты получились еще более скверные.

26 мая германский подводный заградитель UC-67 ка­питан-лейтенанта Ноймана потопил госпитальное судно «Дувр Кастл». Попытки немцев оправдаться тем, что они не заметили отличительных знаков, провалились. 3 дня назад лодка UC-67 потопила британский пароход «Элммур» и взяла в плен его шкипера. Он и стал свидетелем атаки Ноймана. После войны командир UC-67 предстал перед судом в Лейпциге, но был оправдан (!) на том основании, что он выполнял приказы командования.

Только летом 1917 года союзное командование, про­тив собственного желания, ввело на Средиземном море систему конвоев. Результаты не замедлили сказаться, и кривая потерь круто пошла вниз, хотя до окончательной победы было еще далеко.

10 июня у берегов Палестины был торпедирован бри­танский крейсер «Графтон», однотипный с печально известным «Хоком». Но в 1915 году этот корабль прошел модернизацию, и на нем были установлены були. Теперь они спасли крейсер. «Графтон» благополучно добрался до Мальты и был отремонтирован. В конце года отличи­лась подводная лодка UC-38. 11 ноября она потопила монитор М-15 и сопровождавший его эсминец «Станч». Монитор получил попадание торпеды в левый борт не­много впереди 234-мм орудия. В погребе возник пожар, но по какой-то причине взрыва не последовало. Малень­кий корабли затонул через 3 минуты, при этом погибли

26 человек. После захода в Каттаро 14 декабря в Иони­ческом море UC-38 потопил а старый французский крей­сер «Шаторено», который, впрочем, давно уже исполь­зовался в качестве войскового транспорта. Но на сей раз командир лодки не учел, что рядом находились несколь­ко французских эсминцев, которые забросали UC-38 глу­бинными бомбами. Поврежденная лодка вплыла и была расстреляна из орудий. Не» последнее слово в этом году осталось за немцами. 30 декабря недалеко от Александ­рии UC-34 потопила войсковой транспорт «Арагон» и пришедший к нему на помощь эсминец «Эттэк». В ре­зультате погибли более 600 человек.

В январе 1918 года наступило очередное затишье. Орга­низационную несостоятельность германского командова­ния лучше всего иллюстрирует тот факт, что лишь 5 лодок в этом месяце находились в плавании, а 28 стояли на ремонте. В целом, несмотря на отдельные неудачи, вве­дение единого командования и системы конвоев позво­лило союзникам взять ситуацию под свой контроль. Хотя численность германских лодок возросла, и из них были сформированы уже 2 флотилии, битва за Средиземное море была проиграна немцами. Англичане даже снова начали проводить сквозные конвои из Индии в Велико­британию.

В целом на Средиземном море германские лодки унич­тожили 5 миллионов тонн из общего количества 13 мил­лионов, потерянных торговым флотом союзников на всех театрах морской вой им. Впечатляющий результат глупос­ти и неорганизованности союзного командования. Страш­но даже подумать, что могло случиться, если бы немцы проявили организованность и пунктуальность, которые им так часто приписывают. Но германское командование тоже оказалось не на высоте.

Интересно отметить, что последней германской лод­кой, потопленной в Средиземном море, стала UB-68, которой командовал Карл Дениц, будущий гросс-адми­рал и командующий подводимый лодками: Крисгмарине. В годы Второй Мировой войны Дениц тоже находился всего в одном шаге от победы, и она тоже ускользнула от него.

После развала двуединой монархии немцы уничтожи­ли свои малые лодки серий UB и UC и в ноябре 1918 года отправили в Германию 15 уцелевших крупных лодок. Из них до дому добрались только 13. U-35 зашла в Барсе­лону и была там интернирована, a U-34 возле Сеуты была замечена и потоплена британскими катерами-охотника­ми ML-373 и ML-155. Немцев погубила специфика Сре­диземного моря. Вода так сильно фосфоресцировала, что британские корабли отчетливо видели в глубине сверка­ющий силуэт лодки.

 

Рассказ о подводной войне на Средиземном море бу­дет неполным, если мы не упомянем австрийских под­водников. Об их действиях против военных кораблей со­юзников уже говорилось во втором томе, а вот борьба австрийцев против торгового судоходства союзников была не столь успешной. Всего за годы войны в составе Импе­раторского и Королевского флота состояли 27 подвод­ных лодок, из которых 7 погибли. До начала войны авст­рийские лодки нумеровались римскими цифрами. В годы войны они по примеру немецких получили в бортовой номер букву «U», а еще немного позднее римские циф­ры были заменены арабскими. То есть подводная лодка XX в конце концов превратилась в U-20.

Наибольших успехов из австрийских подводников до­бился обер-лейтенант Георг Риттер фон Трапп. Командуя U-5 и U-14, он потопил 1 броненосный крейсер, 1 под­водную лодку и 12 торговых судов вместимостью 45668 GRT. Обер-лейтенант Зденко Хубачек, командуя U-17 и U-28, потопил 1 эсминец и 11 пароходов вместимостью 47726 GRT. Наибольших успехов добилась лодка U-27, которая под руководством нескольких командиров пото­пила 1 эсминец и 35 торговых судов (большей частью небольших шхун) вместимостью 18145 GRT.