Wundefwaffe

Гибель

 

С 21 по 23 марта 1941 г. в южных водах Исландии "Худ", линкоры "Куин Элизабет" и "Нельсон" осуще­ствляли поиск германских линкоров "Шарнхорст" и "Гнейзенау", вышедших из своих баз с целью прорыва в Атлантику. Поиск окончился безрезультатно, так как гер­манские линкоры к тому времени уже прибыли в Брест. 23 марта "Худ" вернулся в устье реки Клайд, а 25 марта провели ходовые испытания.

31 марта "Худ" совместно с крейсерами "Фиджи" и "Найджирия" патрулировал на транспортных комму­никациях союзников. С апреля по май крейсер базиро­вался в Хваль-фиорде (Исландия).Согласно донесениям разведки о выходе в море германского линкора "Бис­марк", 19 апреля "Худ" направили для патрулирования в Датский пролив, но вскоре выяснилось, что информа­ция была ошибочной, и крейсер вернули в базу. Однако стало известно, что "Бисмарк" и тяжёлый крейсер "Принц Ойген" полностью подготовлены к боевым действиям. Англичане увеличили свои силы в районе северных про­ливов, а 1 мая "Худ" и четыре эсминца снова направили в Хваль-фиорд для прикрытия конвоев, следовавших южнее этого острова.

Последний поход "Худа" начался в четверг, в 00 ч 50 мин 22 мая 1941 г., когда он, величественный, гордый и элегантный, вместе с линкором "Принс оф Уэльс" и эс­минцами "Антилопа", "Энтони", "Ачатос", "Эхо", "Электра" и "Икарус" вышли через пролив Хокса-Гейт из Скапа-Флоу, направляясь в район Хваль-фьорда для патрулирования Датского пролива. Никому из оставших­ся на берегу не суждено было увидеть этот корабль сно­ва. Соединение шло со скоростью 26 уз. Командир со­единения вице-адмирал Ланселот Холланд держал свой флаг на "Худе". Задачей соединения было, после попол­нения запасов топлива в Исландии, патрулирование на позиции к юго-востоку от побережья острова, равноуда­ленной от обоих выходов в Атлантический океан с целью предотвращения прорыва линкора "Бисмарк" и тяжёло­го крейсера "Принц Ойген" на транспортные коммуни­кации союзников в Атлантике, который немцы пытались осуществить в рамках проведения ими запланированной операции "Рейнубюнг" ("Рейнские учения").

Со своей стороны, 22 мая командующий германс­ким соединением рейдеров адмирал Г. Лютьенс перед про­рывом через Датский пролив из-за экономии времени и тяжёлых метеоусловий отказался от дозаправки в море топливом с танкера снабжения, надеясь сделать это пос­ле прохождения Датского пролива, что вынудило немцев экономить топливо, ограничиваясь 24-узловой скоростью хода. Удерживая в течение длительного времени такой ход, немецкие корабли дали вице-адмиралу Холланду воз­можность пересечь им курс. Около полуночи 23 мая гер­манские корабли находились в 200 милях к северу от Ис­ландии. К утру они достигли границы паковых льдов и начали спускаться вдоль неё на юг.

Из всех соединений британских кораблей ближе всех к немцам находилось соединение вице-адмирала Холланда в составе "Худа", "Принс оф Уэльса" и всего че­тырех эсминцев, поскольку во время перехода в 14 ч 00 мин 23 мая 1941 г. от соединения отделились эсминцы "Энтони" и "Антилопа", направленные в Исландию для пополнения запасов топлива. Покинув Скапа-Флоу, оба больших корабля провели сверку дальномеров и компа­сов и одновременно учения по совместному маневриро­ванию. Атмосфера в экипажах была напряжённой. В те­чение двух дней о немцах не поступало никаких сведе­ний, и практически каждый отдавал себе отчет, что про­рыв немецких кораблей в Атлантику принесёт массу за­бот Кролевским ВМС. С другой стороны, никто не знал, что принесет встреча с таким сильным линкором, как "Бис­марк", тем более, что ни тот, ни другой из кораблей анг­личан ещё не сражались с равными себе противниками.

В 19 ч 22 мин 23 мая 1941 г. патрулирующий в Дат­ском проливе английский крейсер "Саффолк" (кэптен Эл-лис) внезапно обнаружил германские корабли и, исполь­зуя радиолокатор, начал следовать за ними, периодичес­ки донося их место, курс и скорость хода. В 20 ч 02 мин с крейсера передали в донесении, что "Бисмарк" и "Принц Ойген" движутся курсом 240° почти прямо на север и на­ходятся на расстоянии 302 мили (560 км) от соединения адмирала Холланда. В 20 ч 40 мин донесение о контакте с немцами прислал и соседний с "Саффолком" крейсер "Норфолк". Теперь оба крейсера, непрерывно ведя ра­диолокационное наблюдение, неотступно следовали за противником: "Саффолк" — по правому борту, где види­мость была отличной, "Норфолк" — по левому, то и дело исчезая в длинных полосах тумана. Большую часть вре­мени с "Бисмарка" был виден "Саффолк", а время от вре­мени можно было видеть и оба крейсера.

Под вечер 23 мая, после получения радиостанцией "Худа" очередного донесение с "Саффолка", адмирал Хол­ланд немедленно созвал совещание штаба. Проанализиро­вав по донесению крейсеров местоположение германских кораблей и наметив курс перехвата, в 20 ч 45 мин он прика­зал соединению лечь на курс 295° и увеличить скорость хода с 26 до 27 уз. В 20 ч 54 мин "Худ" и "Принс оф Уэльс" достигли указанной скорости, что было пределом для со­вместного плавания в штормовом море. Особенно тяжело доставалось сопровождавшим соединение эсминцам. Вслед­ствие значительного волнения на море им трудно было под­держивать заданную скорость хода. Эсминцы и так вынуж­дены были идти на максимально возможной при бушевав­шем море скорости, однако не смогли "идти в ногу" с про­дирающимися сквозь волны стальными гигантами, отста­вая всё сильнее и сильнее. В 21 ч 05 мин Холланд приказал просигналить эсминцам: "Если вы не способны поддержи­вать заданную скорость хода, я сделаю это без вас. Вы дол­жны следовать за мной на пределах своих возможностей". Выбиваясь из сил, эсминцы старались не отставать.

Около 22 ч 00 мин на "Худе" и "Принс оф Уэльсе" началась подготовка к бою. Прислуге орудийных башен выдали белые огнестойкие рукавицы и шлем-маски, зак­рывающие голову и плечи. Согласно уходящему в эпоху парусного флота обычаю, свободные от вахты матросы начали переодеваться в чистое белье. Большинство кают-компаний и кинозал переоборудовали в лазареты и опе­рационные, где санитары стерилизовали инструменты и дозировали морфий. Задраили все водонепроницаемые двери, люки и горловины, опробовали системы подачи боеприпасов, привели в боевую готовность орудия, про­верили средства внутрикорабельной связи. Динамики на всех кораблях сообщили экипажам, что встреча с про­тивником — вопрос нескольких часов.

"Худ" готовился к тому, ради чего и был постро­ен. Именно сейчас должно наступить его настоящее бое­вое крещение, поскольку ни в межвоенный период, ни в течение двух лет войны он не встречал на своем пути лин­кора, с которым должен был вступить в бой. Накопив­шийся прежде боевой опыт ограничивался бесконечны­ми патрулированиями, отражениями налетов авиации, либо, как это было в Мерс-Эль-Керибе, ведением огня по стоящим неподвижно или медленно передвигающимся в акватории гавани кораблям. На сей раз где-то за гори­зонтом шёл большой и современный германский линкор, а задачей "Худа" было воспрепятствовать его дальней­шему плаванию.

Незадолго до полуночи из продолжавших посту­пать потоком донесений следивших за "Бисмарком" и "Принцем Ойгеном" крейсеров вице-адмирал Холланд сделал вывод, что германские корабли находятся на рас­стоянии всего лишь 100 миль. Если продолжать придер­живаться существующих курса и скорости хода, предпо­лагал британский адмирал, его соединение сможет пере­сечь курс немцам примерно в 2 ч 30 мин в 60 милях впере­ди, надежно заблокировав им путь в Атлантику. Солнце заходило в 1 ч 51 мин, поэтому бой пришлось бы вести уже после наступления темноты. Этого адмирал хотел избежать, а поскольку радар в то время был устройством, далеким от совершенства, сражение с применением осве­тительных снарядов привело бы к ошибкам и неразбери­хе, в ходе которого немцам удалось бы легко уйти. После совещания со своими офицерами Холланд решил незна­чительно изменить курс правее, что привело бы к месту предполагаемого рандеву в 2 ч 00 мин. Дополнительным преимуществом была бы отличная видимость германских кораблей на фоне заката, тогда как британские корабли были бы скрыты надвигающейся темнотой, оставаясь в темной части горизонта на той дистанции, с которой ору­дия "Бисмарка" могли бы нанести "Худу" серьёзные по­вреждения. Кроме того, немцы совершенно не ожидали нападения именно с этого направления, и фактор внезап­ности мог стать ещё одним преимуществом.

Соответственно этому плану в 00 ч 12 мин Хол­ланд приказал просигналить на "Принс оф Уэльс" изме­нение курса на 45° вправо и уменьшение скорости хода до 25 уз. Спустя пять минут, после получения очередного донесения с "Саффолка" от его командира кэптена Эллиса, посланного в 00 ч 09 мин и говорящего о том, что "Бисмарк" закрыт снеговым зарядом и что "Саффолк" снова ложится с юго-западного курса на южный, Хол­ланд изменил курс своих кораблей ещё на 15° правее, пред­полагая, что "Бисмарк" тоже повернет на юг. С этого момента корабли соединений обоих противников сбли­жались на встречных курсах. На "Худе" и "Принс оф Уэльсе" вверх поползли боевые флаги, поднимавшиеся только тогда, когда Королевский флот шёл в бой.

Согласно записи в бортовом журнале линкора "Принс оф Уэльс" в субботу 24 мая: "Погода в 00 ч 01 мин: северный ветер силой 4-5 баллов; видимость уме­ренная; море и волнение 3-4 балла. От крейсеров получе­но донесение, что противник на расстоянии 120 миль (223 км) от британского соединения, приблизительный курс противника 200°. В 00 ч 08 мин скорость хода соединения уменьшена до 25 уз., в 00 ч 12 мин курс изменен до 340° и в 00 ч 17 мин до 360°. В 00 ч 15 мин корабль приведён в готовность №1, экипаж занял боевые посты, проведены последние приготовления к бою и поднят боевой флаг. Ожидается, что первый контакт с неприятелем состоится вскоре после 1 ч 40 мин. Из-за низкой видимости и снеж­ного заряда крейсера потеряли контакт с немецкими ко­раблями".

В 00 ч 31 мин командир соединения вице-адмирал Холланд приказал просигналить на "Принс оф Уэльс": "Если неприятель не в поле зрения, в 2 ч 10 мин я намерен изменить курс до 180° и буду придерживаться его до тех пор, пока крейсера не обнаружат противника". В 01 ч 47 мин последовал приказ относительно плана боя: "Оба ли­нейных корабля наносят удар по линкору "Бисмарк"; "Норфолк" и "Саффолк" атакуют тяжёлый крейсер "Принц Ойген". Правда, о своём плане боя Холланд не уведомил находящегося на "Норфолке" командира отря­да крейсеров контр-адмирала Фредерика Уэйк-Уокера, видимо, опасаясь, нарушив радиомолчание, выдать про­тивнику своё присутствие.

Однако, реализацию плана пришлось отложить на несколько часов. Видимость быстро ухудшалась, особен­но в течение следующего получаса. Неожиданный снеж­ный заряд, совпавший с увеличением германскими кораб­лями скорости хода, привел к потере британскими крей­серами радиолокационного контакта с ними. Получив об этом донесение, Холланд решил, что, если немцы не будут найдены до 2 ч 10 мин, его соединение повернет пря­мо на юг и пойдет к берегам Гренландии.

В намеченное время германские корабли отыскать не удалось. В 2 ч 03 мин адмирал Холланд с неохотой развернул "Худ" и "Принс оф Уэльс" на курс 200°, то есть на юго-запад — именно на тот курс, которым шёл "Бисмарк", когда крейсера потеряли с ним контакт, и, намереваясь расширить район поиска, отправил четыре эсминца эскорта в прежнем северном направлении. И в самом деле, интуиция не подвела адмирала Холланда: Лютьенс несколько отклонился к западу, и его соедине­ние в определенный момент оказалось всего на расстоя­нии 10 миль от британских эсминцев, оставаясь в темноте незамеченным. На британских кораблях готовность № 1 отменили и команде разрешили отдыхать. Скорость хода увеличили с 26 в 2 ч 14 мин до 27 уз. в 2 ч 22 мин. В этот момент видимость составляла всего 5 миль.

В 2 ч 47 мин "Саффолк", идущий на юг со скорос­тью хода 30 уз., снова обнаружил германские корабли на расстоянии от себя около 15 миль и сообщил их курс и ско­рость. Из его донесения следовало, что корабли неприяте­ля находятся в каких-то 35 милях северо-западнее британ­ского соединения. В момент восстановления радиолока­ционного контакта оба соединения шли слегка расходя­щимися курсами (Холланд — 200°, Лютьенс — 220°), по­стоянно увеличивая расстояние друг от друга, причём гер­манские корабли шли с некоторым упреждением.

Теперь Холланду стало ясно, что немецкие кораб­ли не меняли курса. С этого момента британский коман­дующий непрерывно получал информацию о действиях противника. Одновременно на "Принс оф Уэльсе" уточ­нили место крейсеров Уэйк-Уокера путем пеленгования работы их радиоустановок. С "Принс оф Уэльса" по уль­тракоротковолновой связи эти сведения передавали на "Худ", который теперь получил возможность точно оп­ределить место, курс и скорость хода кораблей против­ника и всех своих сил.

Бой становился неизбежным, хотя потеря контакта "Саффолком" и изменение "Бисмарком" курса в западном направлении лишали англичан планируемых преиму­ществ. Противник оказался далеко впереди, и о быстром броске навстречу ему из затемненной части горизонта приходилось забыть. Обстановка ещё более ухудшилась, когда в 3 ч 20 мин "Саффолк" доложил, что противник взял ещё западнее, так что два соединения фактически оказались на параллельных курсах. Англичане изменили курс с 220° в 3 ч 21 мин до 240° в 3 ч 42 мин. В 3 ч 53 мин Холланд приказал увеличить скорость хода до 28 уз. Пре­следование продолжалось.

Прошло ещё четверть часа. Сообщения с "Норфол­ка" и "Саффолка" показывали, что расстояние между про­тивниками постепенно уменьшалось. В 4 ч 00 мин "Бис­марк" и "Принц Ойген" находились уже всего в 20 милях к северо-западу от английских крейсеров, а через час — в 15 милях. Сближение продолжалось, однако, очень мед­ленно, и за прошедший час дистанция уменьшилась всего на 3-4 мили. Начиная с 2 ч 00 мин видимость стала улуч­шаться и в 4 ч 30 мин составляла около 12 миль.

В 5 ч 10 мин по приказанию Холланда на "Худе" и "Принс оф Уэльсе" снова пробили боевую тревогу. По громкоговорящей связи оповестили, что бой начнется в течение четверти часа, после чего корабельные священни­ки прочли краткую молитву. Впереди полным ходом шёл "Худ"—его винты яростно вспенивали воду, создавая за кормой мощную струю кильватерного следа. На его мач­тах полоскались по ветру огромные боевые флаги Брита­нии. "Принс оф Уэльс" занял место уступом в 740 м (4 каб) позади флагмана на курсовом угле 135° по правому борту.

Наконец горизонт стал более отчетливым, и на фоне неба начали прорисовываться мачты, а затем и вер­хние части надстроек сначала одного, а затем другого крупного корабля. В 5 ч 35 мин на курсовом угле 335° и дистанции 38000 м (205 каб.) англичане обнаружили иду­щие курсом 240° "Бисмарк" и "Принц Ойген". В 5 ч 37 мин британские корабли изменили курс на 40° вправо и в 5 ч 49 мин ещё на 20°, придя на курс 300° и имея немецкие корабли в правой передней четверти. "Принс оф Уэльс" занял место в 900 м (около 5 каб.) от флагманского корабля на курсовом угле 135°, находясь, таким образом, по правому борту. Находиться на такой большой дистан­ции длительное время британским кораблям было нельзя, поскольку они были уязвимы от падающих под большим углом снарядов. Особенно это было опасно для тонких палуб "Худа". Необходимо было как можно скорее сбли­зиться на дистанцию более настильного огня.

Холланд хорошо знал, что на дистанции 12000 м (65 каб.) крупнокалиберные снаряды не причинят "Принс оф Уэльсу" серьёзных повреждений и что при дальности стрельбы, близкой к 11000 м (59 каб.), "Худ" наименее уязвим. Развернувшись, "Худ" и "Принс оф Уэльс" ста­ли сближаться с противником под более острым углом. Дистанция быстро сокращалась. В считанные минуты должен был начаться бой.

К несчастью для англичан, они несколько запоз­дали и вышли на носовых углах с левого борта герман­ских кораблей, слишком быстро сократив дистанцию, в результате чего лишились первоначального тактичес­кого преимущества, когда свои корабли могут вести огонь всем бортом вдоль диаметральной плоскости ко­раблей неприятеля, что имели бы при условии сохране­ния ими первоначального курса. Если бы британское со­единение подошло к месту боя раньше немцев, положе­ние было бы обратным, и англичане, no-существу, пре­граждали бы им путь, имея возможность действовать ар­тиллерией всего борта.

В итоге немцам удалось вырваться несколько впе­ред. При этом англичане могли вести огонь только из но­совых башен, в то время как немцы могли давать полные залпы. Так англичане лишились своего главного преиму­щества (8 381-мм и 10 356-мм орудий против 8 380-мм и 8 203-мм немцев). Позднее об этом решении первый мор­ской лорд Адмиралтейства скажет как о решении "драть­ся одной рукой, имея две". Однако, с другой стороны, это решение подставляло уязвимую верхнюю палубу "Худа" под огонь противника лишь на минимальное время. Что­бы ввести в действие орудия кормовых башен, вице-ад­мирал Голланд приказал повернуть "Худ" и "Принс оф Уэльс" влево примерно на 20°.

В это же время с кормовых углов немецких ко­раблей должны были подойти крейсера "Норфолк" и "Саффолк" под командой контр-адмирала Уэйк-Уокера, чтобы связать боем "Принц Ойген". А они распола­гали шестнадцатью 203-мм орудиями, являвшимися се­рьёзной угрозой для "Принца Ойгена", не говоря уже о возможности отвлечения кормовых орудийных башен "Бисмарка". Кроме того, эти корабли имели на воору­жении торпедные аппараты, и имелся некоторый шанс поражения немецких кораблей метко выпущенной тор­педой. К сожалению, вице-адмирал Холланд, соблю­дая с целью достижения внезапности радиомолчание, в определенный момент не скоординировал свои действия с действиями крейсеров Уэйк-Уокера, которые из-за большой дистанции остались немыми свидетелями дра­матического боя. Сам Уэйк-Уокер просто не знал об этом решении и даже о быстром подходе соединения Холланда. А если учесть, что к началу боя его крейсера находились на расстоянии 15 миль позади кораблей противника, то станет понятным, почему они не имели возможности решить задачу, предусмотренную планом вице-адмирал Холланда.

Вечером 23 мая стреляя по "Норфолку", "Бисмарк" ударной волной от залпа собственных орудий главного калибра повредил антенну носовой РЛС, в результате чего линкор "ослеп" в направлении на нос. В связи с этим ад­мирал Лютьенс приказал "Принцу Ойгену" выйти впе­ред и обозревать при помощи своего радара обстановку прямо по курсу. На немецких кораблях при помощи рада­ра и чувствительных гидрофонов временами обнаружи­вали идущие по пятам британские крейсера на расстоя­нии 12 миль.

На "Принце Ойгене" около 5 ч 00 мин операторы необычайно чувствительных гидрофонов, регистрирую­щих шумы, издаваемые гребными винтами, доложили, что слышат работу винтов идущих по левому борту на курсе сближения двух быстро идущих кораблей. Для Лютьенса и его штаба это донесение казалось невероят­ным, поскольку на экране РЛС "Принца Ойгена" ничего не было видно, что неудивительно — "Худ" и "Принс оф Уэльс" были более чем в 30 милях за горизонтом.

Около 5 ч 45 мин восходящее солнце окрасило го­ризонт, когда в дальномер поста управления огнем глав­ного калибра увидели поднимающуюся из-за горизонта слева по курсу полоску дыма. Было невозможно, чтобы преследующие немцев британские крейсера оказались вдруг с левого борта. Тем временем полоска дыма разде­лилась, и вот на горизонте виднелось уже два пятна, а затем и верхушки мачт двух кораблей. Таинственные ко­рабли шли полным ходом, однако ещё нельзя было опре­делить, к какому классу они относятся. Была сыграна тревога. Длинные трели звонков говорили об обнаруже­нии надводных кораблей.

На "Принце Ойгене" принимали появившиеся ко­рабли за крейсера, либо эсминцы. На "Бисмарке" также не сумели правильно опознать британские корабли — старший артиллерист фрегаттен-капитан Адальберт Шнайдер принял их за два крейсера. Если бы они не ошиб­лись, то Лютьенсу пришлось бы не допустить к участию в бою "Принц Ойген", поскольку приказы однозначно зап­рещали вовлекать тяжёлый крейсер в столкновение с ли­нейными кораблями.

Англичане, из-за сходства силуэтов линкора и тя­жёлого крейсера, также допустили ошибку в определе­нии классов кораблей противника. Для Холланда выгля­дело нелогичным, что "Бисмарк", более сильный корабль, не занимает головного места в строю. Адмирал не знал, что германские корабли поменялись местами после ава­рии носовой РЛС на "Бисмарке", как и то, что головной "Принц Ойген" не представлял для британских кораблей особой опасности.

В 5 ч 49 мин Холланд отдал приказ: "Приготовить­ся к открытию огня. Цель — корабль слева!", полагая при этом, что цель —линкор". Однако командир артил­лерийской боевой части "Принс оф Уэльса" правильно опознал германские корабли и, в полном соответствии с намерениями адмирала, навел носовые орудия своего корабля на второй вымпел во вражеском строю.

Первыми открыли огонь англичане. В 5 ч 52 мин одновременно с приказом кэптена Керра открыть огонь с мачты "Худа" вниз полетел сигнальный флаг, что было сигналом к немедленному исполнению команды. В ту же минуту четыре носовых орудия линейного крейсера из­вергли огонь и дым, выбросив в сторону противника на расстояние 24100 м (130 каб.) четыре снаряда массой око­ло 900 кг каждый. Минутой позже рявкнули шесть носо­вых орудий линкора "Принс оф Уэльс".

Согласно записи в бортовом журнале линкора "Принс оф Уэльс" в субботу 24 мая: "На подходе в 5 ч 52 мин "Худ" в момент открытия огня поднял сигнал и сделал первый залп по головному германскому кораблю, дистанция составляла приблизительно 22500 м (121 каб.). Опознав в нём "Принц Ойген", артиллеристы "Худа" пе­ренесли огонь на второй в строю корабль — "Бисмарк". "Принс оф Уэльс" открыл огонь в 5 ч 53 мин сразу по "Бисмарку".

Непосредственно перед открытием огня на "Худе" разобрались в ошибке при опознавании кораблей про­тивника, и буквально за несколько секунд перед первым залпом на его мачте вверх взлетел флаг, означавший пе­ренос огня на цель, находившуюся правее. Однако пер­вый залп уже был выпущен по второстепенной цели.

Лютьенс как бы медлил с началом боя. Новая ситу­ация ему совершенно не нравилась. В ходе похода его ко­рабли должны были топить в Атлантике транспортные суда союзников, избегая, по возможности, столкновений с круп­ными боевыми кораблями противника. Хуже всего было то, что, судя по величине вспышек от произведенных зал­пов, это были линкоры. Ко всему, за кормой "Бисмарка" постоянно виднелись две черные точки, свидельствующие о том, что и крейсера не отпускали добычу. Имея по пра­вому борту тянувшееся вдоль берегов Гренландии ледо­вое поле, по левому два линкора, а за кормой два крейсе­ра, адмирал с беспокойством размышлял об ожидавших его неприятностях. Это все сильнее начинало напоминать за­тягивающуюся вокруг его кораблей петлю. Изменение курса и попытка избежать боя не были выходом из сложив­шейся ситуации, поскольку крейсера неотрывно следова­ли за немцами и могли привлечь значительно большие силы Королевских ВМС. Оставалось только принять бой, хотя, насколько "Бисмарк" без опасения мог помериться силами с любым британским линкором, настолько попадание тя­жёлого снаряда в тонкие палубы "Принца Ойгена" могло бы завершиться трагедией.

В 5 ч 55 мин оба германских корабля открыли от­ветный огонь по "Худу", стреляя четырёхорудийными залпами. Однако несколько ранее вокруг "Принца Ойгена" выросли 30-метровые столбы воды — признак того, что первый залп "Худа" минул цель. Ещё более худший результат был у "Принс оф Уэльса", снаряды которого упали с недолётом в "какой-то" полумиле от "Бисмар­ка". В свою очередь, в самом начале боя "Принс оф Уэльс" остался необстрелянным и мог спокойно пристре­ливаться. Но после второго залпа по "Худу", "Принц Ойген" получил приказ перенести на пего огонь и быстро пристрелялся.

Первые снаряды "Бисмарка" с исключительной точностью легли вблизи носа "Худа", залив его палубу фонтанами вздыбившейся воды. Падение снарядов пер­вого залпа как по дистанции, так и по целику были очень удачными. Первый залп "Принца Ойгена" лёг с неболь­шим недолетом. Неизвестно, чем пользовались германс­кие артиллеристы для определения дальности стрельбы — радиолокаторами или оптическими дальномерами. Ясно одно: немцы всегда уделяли большое внимание со­зданию дальномерных приборов.

Между тем, метеоусловия не благоприятствовали англичанам. Их корабли шли против ветра, поэтому брыз­ги, взбиваемые форштевнями, а также падающими в воду снарядами, попадали на объективы дальномеров и прице­лов. Расположенные в относительной близости от поверх­ности воды объективы самых больших дальномеров двух носовых орудийных башен главного калибра были на­столько залиты водой, что ими невозможно было пользо­ваться. Кроме того, Холланд держал слишком близко от себя "Принс оф Уэльс", ограничивая ему свободу манев­ра, тем самым, не давая точно определить падение соб­ственных снарядов и облегчая пристрелку противнику.

С мостика германского тяжёлого крейсера его ко­мандир капитан-цур-зее Гельмут Бринкман вместе с жур­налистом фрегаттен-капитаном Бушем в бинокль на­блюдали, как второй залп "Принца Ойгена" накрыл цель, и услышали подтверждение этого от артиллерийского офицера корветтен-капитана Яспера. Через две минуты после открытия огня снаряд второго залпа "Принца Ой­гена" попал в цель.

В это же время на борту "Бисмарка" младший ар­тиллерийский офицер лейтенант барон Бурхард фон Мюлленгейм-Рехберг, находившийся на кормовом посту уп­равления огнем, в головных телефонах услышал от стар­шего артиллериста Шнайдера, следившего за полетом снарядов "Бисмарка", что тот произнес "недолёт". Шнай­дер уточнил дистанцию и приказал дать залп с 400-м по­правкой с целью сделать вилку, повторил залп с задерж­кой, а затем повторил ближний залп. Первый залп он оп­ределил как "перелёт", второй — "накрытие!". Он тут же приказал: "Беглый огонь полными залпами".

Второй залп "Бисмарка" упал вблизи кормы "Худа". Третий, хотя ни один из его снарядов не попал в цель, плотно окружил всплесками линейный крейсер. Зал­пы немецкого линкора дали накрытие. Одновременно со вторым залпом "Бисмарка" 203-мм снаряд второго залпа "Принца Ойгена" разорвался на спардеке "Худа", при­мерно посредине между грот-мачтой и задней дымовой трубой. На линейном крейсере на левом борту шлюпоч­ной палубы рядом с кормовой 102-мм зенитной установ­кой вспыхнул пожар. Фрегаттен-капитан Буш с "Принца Ойгена" увидел пламя "...поднявшееся кроваво-красным прямоугольником, обрамленным чёрным дымом". Коман­диру "Принс оф Уэльса" кэптену Джону Личу оно пока­залось "...внезапно вспыхнувшей паяльной лампой", кэп­тену Филлипсу с "Норфолка" — "...пульсирующим заревом, как при восходе тропи­ческого солнца". Сразу после попадания "Принц Ойген" получил приказ перенести огонь на "Принс оф Уэльс".

С открытием огня Холланд решил изменить курс вле­во на 20°, уменьшая скорость сближения, и вместе с тем, что­бы занять позицию, позволяю­щую ввести в бой кормовые башни, приказал поднять под­готовительный сигнал из двух "синих" вымпелов.

На мостике "Принс оф Уэльса", минутой ранее на­блюдая, как вокруг флагмана выросла стена воды, поднятая четвёртым залпом "Бисмар­ка", этот приказ был всеми воспринят с облегчением. И пока ожидался исполнитель­ный сигнал, а нос "Худа" уже повернул на несколько граду­сов влево, его силуэт вновь скрылся за водяными столбами пятого залпа "Бисмарка".

В 5 ч 55 мин, после поднятия двух "синих" вымпе­лов, означавших подготовку к выполнению приказания изменить курс влево на 20°, у "Принс оф Уэльса" появи­лась возможность выйти на позицию полного залпа. К этому времени линкор уже дал по "Бисмарку" девять зал­пов из двух носовых башен. Сначала залпы ложились с перелетами и только шестой дал вилку. В это время "Принс оф Уэльс" стрелял пятью 356-мм орудиями, по­скольку после первого залпа вышло из строя одно 356-мм орудие носовой башни.

За это же время "Худ" успел сделать по "Бисмар­ку" пять или шесть залпов, но попаданий отмечено не было. Здесь, без сомнения, сказался перенос огня на но­вую цель.

"Худ" продолжал держать поднятыми два "синих" вымпела, когда после пяти залпов "Бисмарка" между его грот-мачтой и задней дымовой трубой произошёл взрыв огромной силы. Затем на "Худе", вероятно, произошли неполадки в башне "Y", около которой в 6 ч 00 мин про­изошёл сильный взрыв. Пламя поднялось на высоту грот-мачты. "Худ" перестал существовать, его борта встали на дыбы — "подобно шпилю гигантской церкви", как отме­тили наблюдатели с германских кораблей, и через три минуты корабль исчез.

Ужасающая сцена гибели "Худа" произошла на глазах многих свидетелей, прежде всего из экипажа "Принс оф Уэльса". Линкор шёл в каких-то 900 м спра­ва по корме от флагманского корабля. Рулевой и коман­дир "Принс оф Уэльса" вместе с сигнальщиками наблю­дали за этим из передней боевой рубки. Поскольку оба корабля вели огонь на правый борт, большинство не за­нятого в бою экипажа скопилось на левом, прячась от падающих осколков. Многочисленные расчеты боевых постов и левого, неподбойного борта "Принс оф Уэльса" с небольшого расстояния стал свидетелем этой ги­гантской трагедии.

Сотни глаз следили за последними секундами жиз­ни "Худа". Немецкие наблюдатели прильнули к окуля­рам дальномеров и прицелов на борту "Бисмарка" и "Принца Ойгена". Англичане наблюдали за развитием событий с борта линкора вблизи и крейсеров за много миль от места боя.

На мостике "Принс оф Уэльса" его командир кэптен Лич увидел: "... залп явственно прошил крейсер где-то в районе грот-мачты. В этом залпе было, по-моему, два снаряда со взрывателями мгновенного действия и один замедленного, хотя могло быть и наоборот. У меня сложилось впечатление, что попадание пришлось в спар­дек "Худа" прямо за грот-мачтой и ближе к правому бор­ту. Поначалу я удивился, что результат попадания неза­метен, но через 1-2 секунды я отметил, что он был слиш­ком большим, особенно, если учесть место, куда попал снаряд. Создалось такое впечатление, что в тот самый момент на спардеке "Худа", где-то в районе грот-мачты и несколько ближе к правому борту, что-то взорвалось". По его словам, случившееся затем выглядело "... очень сильным, направленным вверх столбом пламени в виде трубы, точнее тонкой трубы, и практически сразу же весь корабль покрылся дымом от носа до кормы".

Штурманский офицер "Принс оф Уэльса" лейтенант-коммандер Уильям Ровелл, также бывший на мос­тике "Принс оф Уэльса", видел три всплеска и два попа­дания. Ровелл пришел к мысли, что в этом последнем для "Худа" "...залпе в него угодил не один, а два снаряда". В этом он не смог прийти к одному мнению с Личем. Для Уильяма Ровелла взрыв был похож на "...вертикальный язык пламени... Я мог бы сказать яйцеобразной формы". Позднее он указал более точно места попадания снаря­дов на плане корабля — по левому борту около 275 шпан­гоута рядом со спаренной установкой 102-мм орудий.

Когда спал всплеск от пятого прошившего "Худ" залпа германского линкора, корабль как будто задрожал, после чего наступило несколько секунд перерыва, и вдруг из-за опадающей воды вверх взвился ярко-оранжевый столб огня.

Взрыв произошёл между грот-мачтой и задней ды­мовой трубой, то есть в месте, уже охваченном пожаром, вызванным попаданием снаряда германского крейсера. Огненный язык вздымался высоко, выше корабельных мачт, после чего неожиданно притух. Окутанный клубя­щимся облаком желтоватого дыма и пара, "Худ" исчез с глаз всех наблюдатели. Затем окружавшая его завеса вне­запно засверкала последовавшими друг за другом взры­вами. Вверх полетели обломки надстроек, спасательных шлюпок, куски грот-мачты.

Огромное количество взрывчатых веществ, нахо­дившихся в его пороховых и снарядных погребах, соеди­нило свою чудовищную силу в гигантском взрыве. Тыся­четонные орудийные башни вырвало из барбетов. Под­брошенные взрывом 381-мм снаряды начали разрывать­ся над кораблём, придавая всему неистовое зрелище рож­дественского фейерверка. Однако это было страшное зре­лище. Мало было сказать, что корма утонула. Она по­просту перестала существовать, разорванная взорвав­шимся порохом и снарядами.

Казалось, что взрыв должен был сопровождаться оглушительным грохотом. Однако, что оказалось нео­жиданностью для всех свидетелей трагедии, самый боль­шой в мире военный корабль взорвался практически без­звучно, лишь в первое мгновение взрыва был слышен какой-то приглушенный гул, точнее — доносящийся из глубины корпуса стук. После чего на корабль опусти­лась тишина.

Искалеченный "Худ", точнее его средняя часть и носовая оконечность, некоторое время еще удерживался на плаву, погружаясь всё глубже и глубже. Не встречав­шая препятствий, вода быстро заполняла внутренние по­мещения. Внезапно носовая оконечность поднялась вверх, встав почти вертикально. В тот момент его форштевень находился гораздо выше переполненного онемевшими от ужаса людьми мостика "Принс оф Уэльса". В этом поло­жении она замерла на секунду-две, а затем быстро и без­молвно ушла под воду, забрав с собой несколько сот ос­тавшихся в живых людей, навсегда заточённых в этом стальном гробу. С момента фатального попадания про­шло три минуты — 180 секунд, в течение которых волны Атлантики поглотили более чем 250-метровый корпус большого корабля и четырнадцать сотен жизней моряков.

"Бисмарк" все время стрелял четырёхорудийными залпами. Достоверно, что его первый залп лег впереди носовой оконечности у правого борта "Худа". На верх­нем мостике "Худа" гардемарин Уильям Дундас отметил падения первых немецких снарядов по правому борту.

Петти-офицер Блокли, находившийся на посту управле­ния огнем (левая опора фок-мачты) "Принс оф Уэльса", также заметил их падение перед "Худом" и отметил точ­ность падения по дистанции. Наблюдатели на борту "Принс оф Уэльса" видели, как "Худ" прошёл прямо че­рез поднявшиеся фонтаны на месте падения снарядов пер­вого залпа.

Начальник Блокли суб-лейтенант Джон Уомерсли, находившийся с ним на одном посту управления ог­нем, отметил, что произведённый "Бисмарком" залп с задержкой лег "...на левой четверти "Худа" с переле­том около 180 м, после чего, по его свидетельству, на шлюпочной палубе появилось пламя. Любопытно, что причиной этого пламени вряд ли могли быть попадания с "Бисмарка". С определенной долей уверенности мож­но сказать, что причиной этого стало попадание снаря­да с "Принца Ойгена", который также вёл стрельбу по головному британскому кораблю. Подобно многим дру­гим британским очевидцам, Уомерсли ввели в заблуж­дения одновременные падения снарядов с "Бисмарка" и "Принца Ойгена".

Впечатления свидетелей относительно попадания, которое вызвало пламя, сходятся.

Находившийся на левом борту "Принс оф Уэльса" в районе адмиральской каюты на спардеке петти-офицер Лоуренс Саттон отметил, что "...залп с "Принца Ой­гена" угодил примерно в середину "Худа", кроме того, был также и недолёт. Это были снаряды меньшего калиб­ра, чем снаряды предыдущих двух залпов". Второй залп с "Бисмарка", ...кажется, дал перелёт, — заявил он, — и в это время пламя возникло прямо перед грот-мачтой. Сна­чала появились клубы чёрного дыма, который затем пре­вратился в серый... мое внимание привлекла узкая полос­ка пламени, внезапно вырвавшаяся наружу и быстро ис­чезнувшая в воздухе позади грот-мачты и перед башней X, ...огромное пламя вспыхнуло в воздухе в районе баш­ни Y, и ... ужасный грохот...смешался с грохотом залпа башни Y".

Чиф петти-офицер Уильям Макридж с "Принс оф Уэльса", который в 1940г. налаживал 102-мм зенитную установку и обучал её расчёт, видел языки пламени, выр­вавшиеся наружу и пришёл к выводу, что они означают воспламенение боеприпасов к этим орудиям, хранившим­ся в кранцах первых выстрелов в легкодоступных мес­тах. Он заявил: "Я видел очень яркую вспышку. Она была настолько яркой, что походила на вспышку магния". Хотя Макридж затем перевёл свой дальномер вперёд и упустил момент фатального взрыва, он отметил, что если бы пламя вырвалось десятью секундами позднее, то он успел бы развернуть свой дальномер.

Пламя на спардеке продолжало разгораться и во время следующего попадания, которое уничтожило "Худ". Оно, по всей видимости, не проникло слишком глубоко вниз корабля, так как машинные отделения "Худа" остались неповрежденными, что следует из того, что он до последнего момента сохранял прежнюю скорость хода. Это пламя, вероятно, не могло погубить корабль.

Сержант королевской морской пехоты Чальз Брукс, входивший в состав расчёта первой башни лево­го борта 133-мм орудий "Принс оф Уэльса", видел ре­зультаты стрельбы в перископ: " Мне показалось, что второй залп "Бисмарка" упал следующим образом: два снаряда подняли фонтаны воды по левому борту, один угодил в палубу рядом со 102-мм орудием (в действитель­ности это был снаряд германского крейсера). Последне­го снаряда я не видел. Сразу же после этого на палубе 102-мм орудий, по левому борту ближе к корме, вверх взвился необычный огненный столб пламени. Перед этим я заметил, что расчеты 102-мм орудий собрались у поруч­ней, ведущих вниз на правом борту "Худа". После этого возникла огромная вспышка пламени высотой до топа грот-мачты и никого из расчетов 102-мм орудий я больше не видел..."

Далее он продолжал: "На мой взгляд, один снаряд пятого залпа "Бисмарка" прошёл внутрь корабля через шлюпочную палубу за задней дымовой трубой, а второй — через барбет башни "X". Когда "Худ" получил вто­рое попадание, задняя дымовая труба завалилась на ле­вый борт. Увидел также жёлтый огненный язык, вырвав­шийся из барбета башни "X". Огромная вспышка осле­пила меня на некоторое время... Когда я снова глянул в перископ, я увидел клубы дыма чёрного цвета, из кото­рых торчали задранные вверх стволы 381 -мм орудий, что могло быть, если была разрушена крыша башни".

Матрос Леонард Бурчелл из состава расчёта 40-мм зенитного автомата "Пом-пом", расположенного на крыше башни 133-мм орудий "Принс оф Уэльса", от­метил, что он видел матросов на спардеке, которым оста­валось жить лишь несколько минут. Они пытались тушить разгорающееся пламя из пожарных брансбойтов.

Лейтенант-коммандер Сесил Лоусон, наблюдав­ший за происходящим с борта "Принс оф Уэльса" в пе­рископ башни "А", находившейся в развернутом поло­жении, сказал: "...Более всего... поражало то, что из над­стройки на спардеке по всей её длине извергались огром­ные клубы дыма."

Старший матрос Губерт Факрвел, переговаривав­шийся с "Худом" посредством сигнального прожектора, видел "...огонь с яркими вспышками голубого цвета, и мне показалось тогда, что это воспламенился кордит. Языки пламени были очень длинные и сильные..."

Петти-офицер Сирил Коатс с "Принс оф Уэльса" был поражен "... градом искр на спардеке, появившихся несколько в корму от задней дымовой трубы, вблизи м и -деля корабля, после чего сквозь ограждения кормовой над­стройки вырвался шквал дыма и пламени, охвативший вскоре башни "X" и " Y". Он также показал, что "... двери надстройки открылись и выпустили пар и клубы дыма и пламени, которые распространились дальше в корму".

Матрос Джон Бойль, наблюдавший в перископ башни 133-мм орудий "Принс оф Уэльса", сказал, что "...огонь озарил всё на кормовой надстройке и пламя под­нялось по обе стороны". В то же время матрос-артилле­рист Вальтер Маршолл из расчёта зенитного автомата "Пом-пом" отметил, что "...пламя появилось там, где, как мне кажется, находилась шахта вентиляции, то есть где-то в районе левого борта шлюпочной палубы, между грот-мачтой и башней "X".

На борту "Худа" старший матрос Роберт Тилбурн находился, возможно, на самом удачном месте — на ле­вом борту спардека — как раз рядом с носовой пусковой установкой реактивных невращающихся снарядов, пря­мо на уровне передней дымовой трубы. Когда снаряд с "Принца Ойгена" поразил спардек, он лежал на палубе ничком, что было наиболее безопасным положением для незанятых по боевому расписанию членов экипажа. Он хорошо видел взрыв первого снаряда германского крей­сера, происшедший на краю левого борта непосредствен­но перед кормовой пусковой установкой зенитных реак­тивных снарядов, и услышал, как стоящий рядом матрос сказал: "Это попадание нам..." По мнению Тилбурна, "...снаряд был некрупного калибра, а палуба в этом мес­те тонкой", и, по его мнению, "...снаряд крупного калиб­ра мог пробить её насквозь".

Несколько минут спустя Тилбурн явственно почув­ствовал, что корабль начал разворачиваться влево. В этот момент пятый залп "Бисмарка" накрыл "Худ". По корпусу прошло сотрясение, гораздо более сильное, чем после первого попадания. Палуба вокруг Тилбурна ока­залась засыпанной обломками. Взрыв разбросал тела на­ходившихся вблизи него моряков.

Впоследствии, на комиссии при расследовании обстоятельств гибели "Худа", Тилбурну задали вопрос: "Можете ли вы ответить, который из двух этих снарядов пробил палубу, а который нет?". Дать точный ответ на этот вопрос он не смог, но был уверен, что вспышка пла­мени после взрыва произошла вследствие воспламенения кордита. Сразу перед грот-мачтой разгорелся пожар. Пла­мя было живым и ярким, как будто горел кордит. Это было вполне возможно, так как здесь располагались кранцы первых выстрелов 102-мм зенитных орудий и 40-мм зе­нитных автоматов "Пом-Пом".

Однако Тилбурн не мог точно сказать, который из двух снарядов поджёг ёмкости с бензином для катеров, "...два или три десятка галлонов в бочках и большая боч­ка на слипе". По его мнению, источник пожара находил­ся ближе к корме корабля. Пламя распространилось не­сколько дальше в нос и тоже из-за воспламенения бензи­на. Был отдан приказ немедленно потушить это пламя. Сразу же приступили к раскатыванию пожарных рука­вов, но почти тотчас этот приказ отменили, поскольку начали взрываться боеприпасы. От разорвавшихся сна­рядов детонировали другие. Взрывы были небольшой силы, "подобно китайской хлопушке", вероятно, боеза­пас "Пом-Помов", и не могли оказаться причиной огня, распостранившегося дальше. "Была ли крышка подан­ной трубы 102-мм выстрелов открыта или закрыта?" -был задан ему вопрос, на что последовал ответ: "Она была закрыта. Офицер приказал мне закрыть её".

Разрушения корпуса, так ужасно выглядевшие с "Принс оф Уэльса", Тилбурну показались абсолютно бе­зопасными. Он совершенно не почувствовал взрывной волны, сам звук взрыва, разорвавший кормовую оконеч­ность "Худа" на кусочки, прозвучал для моряка не гром­че обычного орудийного выстрела. Однако наиболее бе­зумным и поразительным казалось для него потрясающая тишина, опустившаяся на корабль после взрыва.

Прижавшись всем телом к стальной палубе, он слы­шал доносившуюся изнутри корпуса сильную вибрацию. Воцарившее на палубе внезапное спокойствие способство­вало тому, что Тилбурн отважился перевернуться и по­смотреть вокруг. Рядом лежали тела его погибших това­рищей. Сквозь стелящийся дым он увидел пытавшихся под­няться раненых. Другие, уберёгшиеся в укрытых местах от падающих обломков, молча оглядывались в полной беспомощности. Уцелевшие, они не догадывались, что это их последние минуты. Сам взрыв показался ему невероят­но безвредным. На вопрос комиссии: "Почувствовали ли вы что-нибудь существенное для себя от взрыва?" — он ответил: "Нет. Шум был... прямо как во время стрельбы орудий", и "... была мёртвая тишина после взрыва".

Тилбурн встал, шатаясь подошёл к борту и уви­дел, что вода уже почти достигает находящейся ниже палубы. Корабль накренился сначала на один борт, затем на другой. Тилбурн успел сбро­сить каску и противогаз, прежде чем прыг­нул за борт, стараясь отплыть как можно дальше. Когда обернулся, "Худ" почти погрузился в воду. Внезапно Тилбурн по­чувствовал, что что-то схватило его за ноги. Погружавшийся корпус начал тянуть его вниз. Оказавшись под водой, матрос сумел достать складной нож и несколькими резами избавиться от шнуровки ботинка, за­цепившейся за антенну. Когда он вынурнул на поверхность, жадно глотая воздух, его корабль начал поднимать вверх нос, почти достигнув вертикали. Не дожидаясь финала, Тилбурн как бешеный поплыл в противоположном направлении. Ему уда­лось избежать воронки, втянувшей в себя тех немногих, кто пережил взрыв и находился в воде. Когда он вновь обернулся, "Худа" уже не было на поверхности. Вокруг плавало много заглушенных с торцов труб бурого цвета, и он схватился за одну из них. Рядом с ним на поверхнос­ти плавало на удивление мало обломков, невдалеке го­рело мазутное пятно. Затем Тилбурн увидел рядом малый спасательный плот и, подплыв поближе, взобрался на него. Сигнальщик матрос Эдвард Бриггс находился в момент боя на компасной площадке передней надстройки "Худа", откуда мог видеть вице-адмирала Холланда, и слово в слово передал содержание команд и перегово­ров, которые здесь велись. Когда первый снаряд с "Прин­ца Ойгена" поразил "Худ" в спардек, по корпусу про­шла лёгкая дрожь. Спустя мгновенье вахтенный офицер доложил адмиралу: "Получили попадание в спардек, име­ем возгорание боезапаса универсальной артиллерии в кранцах первых выстрелов". "Покинуть её, пока боеп­рипасы не взорвались. Оставьте всё до полного выгора­ния", — приказал адмирал. Сразу после этого прервался контакт с постами управления центральной наводки на топе фок-мачты.

Со своего поста Бриггс не видел, куда конкретно попал снаряд с "Бисмарка", но, когда "Худ" стал заво­рачивать влево, неожиданная встряска отбросила всех находящихся на мостике вправо. На комиссии по рассле­дованию Бриггс заявил, что по его мнению, попадание было, скорее всего по правому борту: "...потому что мы все повалились на правый борт". Последовавший взрыв здесь особо не ощутили. Позднее он вспоминал, что "взрыв не был ужасающим".

Несколько секунд спустя вахтенный офицер доло­жил адмиралу, что гирокомпас вышел из строя, и адми­рал приказал ему перейти в кормовую рубку по верхней палубе. Это был весьма плохой признак, поскольку он означал поломку главного гирокомпаса, находившегося глубоко внутри корпуса. На мостике воцарилась минута мертвой тишины. Вдруг рулевой прокричал, что корабль не слушается руля. Холланд приказал перейти на запас­ное рулевое управление, ещё не зная о том, что ни руля, ни винтов крейсера более не существует.

"'Худ" в этот момент "...накренился на правый борт на 6-7°, затем ненадолго на ле­вый, а после задрожал, как разваливающийся дом, и сра­зу же после этого адмирал ска­зал, что корабль слишком бы­стро начинает крениться". "Я упал лицом вниз, а другие раз­летелись в разные стороны", — свидетельствовал Бриггс.

Внезапное перемещение носа корабля вверх бросило Бриггса лицом вниз. После­днее, что он запомнил об адми­рале—вид спокойного, как бы не воспринимающего прибли­жающийся конец, Холланда. И его штаб также не пытался искать спасения. Оказавшись в воде, Бриггс наткнулся на малый спасательный плот и взоб­рался на него. В поле его зрения попал другой, а затем и ещё один такой же, каждый со спасшимся моряком. Все трое начали энергично грести руками, дабы подвести пло­ты один к другому.

Третьим избранником судьбы, которому удалось пережить катастрофу, оказался гардемарин Уильям Дундас, согласно боевому расписанию находившийся на вер­хнем мостике "Худа". Когда корабль накренился, он вып­рыгнул со своего поста через окно и, подобно другим, старался отдалиться от тонущего корабля, опасаясь по­пасть в водоворот. На комиссии Дундас показал, что на­ходящийся на правом крыле мостика офицер-торпедист докладывал, что на правом борту спардека возникло кордитное пламя.

Наблюдавший за боем на расстоянии 15 миль с борта крейсера "Норфолк" контр-адмирал Уэйк-Уокер вспоминал: "...пламя распространилось так, что под ко­нец его ширина превосходила высоту. Затем пламя упа­ло и быстро исчезло. После того, как оно упало, — го­ворил он, — я увидел ведущие огонь носовые башни, и в голову мне пришла мысль, что они справятся. Внезапно огонь появился возле кормовых башен, и мне показа­лось, что туда угодил снаряд".

Сразу за этим, в 6 ч 01 мин "Худ" взорвался.

Другие наблюдатели, находящиеся вокруг, повто­рили примерно то же самое. Большинство наблюдателей были единодушны в том, что взрыв сразу внушил опасения. Сигнальщик с "Принс оф Уэльса" Алан Кутлер показал, что он и другие на сигнальной палубе укрылись, ожидая падения осколков на корабль, что впрочем, оказалось со­вершенно излишнем, поскольку ничего на борт не упало.

Других этот взрыв совсем не испугал. Для лейте­нанта Питера Слейда и матроса Ричарда Скотта с "Принс оф Уэльса", которые находились у катапульты и готовили к полёту самолёт, взрыв был бесшумным и выглядел как красное зарево, отразившееся от переборок. Многим дру­гим показалось то же самое. Почти каждый согласился с тем, что взрыв был бесшумным или, по меньшей мере, достаточно тихим, поскольку он был заглушён рёвом артилле­рии и шумом корабельных механизмов "Принс оф Уэльса".

Сам момент взрыва погребов боезапаса "Худа", хотя и выглядел устрашающе, большинству наблюдате­лей был слышен плохо. Эсмонт Найт, находившийся на верхнем мостике "Принс оф Уэльса" и наблюдавший за происходящим в течениие нескольких следующих минут боя, позднее вспоминал: "...Я помню взрыв, который по­казался мне большим и ужасным, но не помню, слышал ли я звук взрыва".

Дэвид Бойд с "Принс оф Уэльса" показал, что "..."Худ" взорвался в сопровождении дуновения, с не бо­лее сильным грохотом, чем звук при разрыве попавшего снаряда". Другие описывали взрыв как "глубокий при­глушённый гул", либо "возгорание большого спичечно­го коробка". Некоторым это напоминало, скорее всего, "удар ладонью по жестяному воздуховоду вентиляции". Перси Купер, находившийся в составе расчёта носовой зенитной установки на левом борту "Принс оф Уэльса", вспоминал звуки стрельбы "Худа", но не слышал звука взрыва и не ощутил ударной волны.

Заводской инженер Горрас Джаррет, находящий­ся в машинном отделении "В" не закончившего полнос­тью испытания "Принс оф Уэльса", также не ощутил ни­чего особенного. Позднее он говорил на комиссии, что "...только сейчас, по прошествии некоторого времени, я могу сказать, что никакого эффекта от взрыва я не почувствовал".

Старший матрос Уинстон Литллвуд, находивший­ся на посту управления артиллерией левого борта крей­сера "Саффолк", видел, как "...огромный оранжевый столб пламени поднялся в небо и заклубился чёрный дым. Пламя было похоже на узкий столб, поднявшийся очень высоко. Когда он поднялся до верхушек мачт, то распол­зся в стороны", — вспоминал Литллвуд. Он же отметил, что взрыв "...искрился яркими звездами, похожими на те, что появляются при работе в кузнице".

Уильям Вестлейк видел струи дыма, появившиеся в пяти или шести местах прямо перед взрывом. Петти-офицер Фредерик Френч отметил о последних секундах "Худа": "...внезапно спар­дек вздулся посредине меж­ду задней дымовой трубой и грот-мачтой, и всё, что я могу назвать продуктами сгорания кордита, вышло из­нутри корабля от кормы и вокруг трубы, выглядя как верх шапки, поднятой с внут­ренней стороны".

На "Принс оф Уэльсе" почти все свидетели распо­лагали эпицентр взрыва между грот-мачтой и задней дымовой трубой, то есть где-то над машинными отделе­ниями. Некоторые начали убегать на другой борт, либо искать укрытия от падающих осколков. Фактически ни один осколок на палубу линкора не упал.

Не соответствует истине утверждения многих ав­торов о том, что "Принс оф Уэльс" изменил курс, что­бы избежать столкновения с остатками "Худа". Оба ко­рабля не шли в кильватерном строю, а "Принс оф Уэльс" не начинал поворот на 20° влево. Отсюда следу­ет, что не было надобности изменять его курс для укло­нения от тонущего флагманского корабля. Линкор ми­нул погибающий крейсер по левому борту, не прекра­щая вести огонь и сам, стал главной мишенью германс­ких кораблей.

"Принс оф Уэльс" не мог себе позволить застопо­рить машины и начать спасательную операцию. Бой про­должался, и для линкора настали трудные минуты. К это­му времени дистанция боя сократилась до 16500 м (89 каб.). "Принс оф Уэльс" получил три попадания 380-мм снарядами и одним 150-мм с "Бисмарка" и четыре 203-мм с "Принца Ойгена". В этих условиях командир корабля кэптен Лич решил прекратить бой и в 6 ч 13 мин под при­крытием дымовой завесы вышел из боя.

Исходя из принципа старшинства, командование над британскими кораблями принял на себя контр-адми­рал Уэйк-Уокер, находящийся на крейсере "Норфолк". Он также не мог направить к месту трагедии "Саффолк", опасаясь потерять контакт с германскими кораблями.

Не очень далеко, однако, находились четыре эсмин­ца, составлявшие эскорт соединения Холланда и отделив­шиеся ночью по приказу адмирала, когда линейные ко­рабли сменили курс. Они находились на расстоянии не бо­лее 30 миль от места трагедии, и собственно им приказал Уэйк-Уокер приступить к спасению остатков экипажа "Худа". Наведение они получили от летчика самолета "Хадсон", всё время наблюдавшего за боем с воздуха. На эсминцах начали готовиться к приёму уцелевших моря­ков. За борт были брошены концы и сети, по которым можно было забраться на корабли. На камбузах пригото­вили большое количество горячего супа и кофе, развер­нули пункты оказания помощи раненым.

Четыре эсминца развернулись строем фронта и с максимально возможной скоростью хода пошли на юг. Спустя час, около 8 ч 00 мин, с "Электры" увидели пер­вые следы катастрофы. На поверхности моря растеклись мазутные пятна, плавали куски дерева, какой-то наби­тый документами ящик. Вблизи, недалеко друг от друга качались на волне три спасательных плота, каждый с од­ним человеком. Кроме этого — больше ничего, никаких остатков, ни одного тела, словом, ничего, что могло рас­сказать о том, что два часа назад здесь, в точке с коорди­натами 63°20'с.ш. и 31°50'з.д., затонул самый большой в мире британский линейный крейсер, имевший на борту более 1400 человек. Эсминцы малым ходом ходили вок­руг ещё час, но результатом их поисков стала одинокая бескозырка. Кроме поднятых на борт троих моряков, с крейсера больше не спасся никто.

Поднятые из воды моряки, закутанные в бушлаты и отпоенные горячими напитками, немного могли пове­дать. Когда им удалось сблизить свои плоты, старались удерживать друг друга, взявшись за руки. Однако руки все более дубели от холода и не выдерживали усилий. В конце концов волны их разбросали, однако они всё время оставались в поле зрения друг друга. Вскоре над местом побоища пролетела летающая лодка "Сандерленд", но лётчик не заметил их, хотя моряки били руками по воде, пытаясь привлечь к себе внимание. Помощь в виде эсмин­цев подоспела вовремя, поскольку при такой низкой тем­пературе им было долго не продержаться. В 9 ч 00 мин эсминцы прекратили поиски и ушли в Исландию.

Бриге, Дундас и Тилбурн оказались единственными, кто спасся из всего экипажа. Трудно сейчас дать точное ко­личество жертв трагедии "Худа". Представляет их, можно сказать, с большой долей достоверности 43-страничная сводка погибших, выпускавшаяся в Великобритании во время вой­ны ежедневно и опубликованная уже па второй день после гибели корабля. Согласно ей, вместе скораблем погибли вице-адмирал Холланд, командир крейсера кэптен Керр, 92 офи­цера, 1152 моряка, 161 солдат морской пехоты, обслужива­ющие в Королевских ВМС артиллерию и погреба боезапаса, 4 моряка австралийского флота и 7 представителей других служб—здоровых и крепких мужчин, сильных и храбрых, и в то же время столь беспомощных против созданного людьми механизма разрушения. Получалось, что в последний поход отправились 1421 человек экипажа. Тем временем, многие источники указывают, что спаслось трое из 1415, или даже из 1418 человек. Согласно Brayer [4], с кораблем погибло 1338 человек, трое было спасено.

Гибель "Худа" английский народ воспринял как национальную трагедию. Считается, что истинная при­чина его гибели не будет установлена никогда.

Ещё раз вспомнили о "Худе" в 1969 г. Тогда бри­танское посольство в Осло получило платежные ведомо­сти экипажа "Худа". Необычен был путь их получения: в 1942 г. их выловил из моря норвежский рыбак и, в силу военных обстоятельств, закопал в землю. Спустя много времени по окончании войны он вспомнил о них и пере­дал норвежским властям.