"Императрица Мария"!
Так на берегу наступило лето. Непрерывно с октября 1911 года я нахожусь на службе. Это постепенно дает о себе знать, нервы не хотят больше слушаться. Несмотря на это, насколько это удается, я держу себя в руках. Напряженные переживания военных лет, опасные походы, часто на волосок от смерти, тем временем все больше и больше ослабляют организм. До тех пор, пока однажды осенью все-таки не становится настолько плохо, что дальше просто невозможно!
Катастрофа приходит ночью, около 11 часов, когда я как раз принимал последние известия с родины, переданные северогерманской радиостанцией Норддейч. По всему телу проходит судорога, изо рта струится пена, на лице смертельная бледность. В ужасе на меня смотрят мои товарищи. Хотя я пытаюсь и дальше принимать Норддейч, это невозможно, руки отказываются служить.
Спустя несколько дней меня освобождают от повседневной службы, я могу только нести радиовахту и, кроме этого, должен каждый день дважды гулять по два часа. Становится интересно, когда я во время своих прогулок могу наблюдать рыбную ловлю в Босфоре. На этот раз от суши отделяются две лодки, рыбаки гребут до середины Босфора. Там бросается мешкообразная сеть, после чего лодки вновь идут к суше. С каждой из них прикреплена к сетке веревка, на обратном пути она медленно отпускается. Затем на суше сеть двумя веревками медленно подтягивается.
Во время этого занятия между покупателями рыбы и рыбаками на суше с обычной для востока оживленностью проходит торговля. Не дожидаясь результатов рыбной ловли они заключили и скре-пиди рукопожатием торговые сделки. Что же на этот раз попало в сеть!
Лодки, которые рыбаки использовали для работы, были около 4 метров длиной и 1,5 метра в ширину. Несмотря на это, случилось так, что одна лодка не могла вместить содержимое сети, так что ещё и второй чёлн был наполовину заполнен добычей. При работе рыбаки топтались в лодке своими высокими сапогами посредине прыгающей и скачущей рыбной массы. Настолько богат Босфор различной рыбой! Шли недели, но мой отдых в Терапии больше не даёт улучшения, и меня объявляют непригодным к службе.
На сердце у меня из-за этого тяжело. Судьбоносная связь с "Гебеном" и всё то, что я пережил в последние годы, слишком глубоко сидят в моей душе, чтобы всё обошлось без последствий. К тому же экипаж слишком заинтересован в том, чтобы оставить меня как радиста и переводчика. Достаточно часто я мог оказывать ценные услуги при расшифровке и переводе русских радиограмм. И когда мне сделали предложение перейти на более легкую службу, на береговую радиостанцию, но иногда ходить в походы на "Гебене", мне было несложно сделать выбор.
Так и случается, и уже на следующий день я отмечаюсь на пароходе "Генерал" у штабного офицера, который очень рад моему согласию и сообщает, что я буду служить на радиостанции Окмейдан.
Моя квартира находится примерно в 45 минутах ходьбы от станции. Но вскоре оказывается, что расстояние для меня слишком велико. По дороге на станцию я должен пройти глубокую долину и затем подняться на горную возвышенность, на вершине которой расположена радиостанция. Все это слишком тяжело для моего сердца, я не могу перенести подъём в гору и поэтому прошу об откомандировании. Это длится совсем недолго, затем я получаю приказ ждать на улице Шиши-шоссе в час дня машину майора Шлее.
К условленному времени появляется машина; мы едем вверх по шоссе и затем сворачиваем налево, где едем по серпантинной дороге в Киатханб в долину "Сладких вод". Великолепный вид! Голая, без растительности возвышенность неожиданно прерывается прекрасным видом на зеленую долину, небольшим леском и рекой. Быстро спускаемся 2 км по ддинной извилистой дороге. Теперь мы пересекаем маленький лес, через какое-то время он светлеет, еще несколько метров, и уже позади нас мост, ведущий через реку. Мы проезжаем мимо электростанции Константинополя. Вновь местность становится пустынной и бедной, дорога медленно ведет вверх, пока мы не достигли плоскогорья.
Вдали в нагретом воздухе мерцают 6 огромных мачт-антенн. Через 20 минут мы стоим перед радиостанцией Османие. Большая территория с многочисленными зданиями, окруженная двумя заборами. Внешний забор состоит из простых деревянных столбов, между которыми натянута колючая проволока. Внутреннее, где-то 5 метров в высоту, плотное проволочное плетение, находится под напряжением 1200 вольт! Таблички с красными молниями и черепами на наружном заборе предостерегают неосторожных от прикосновения к внутреннему ограждению!
Радиостанция Османие была построена только к началу войны. Она связывает нас с родиной. Майор Шлее, под чьим руководством по немецкому проекту была возведена станция, является одновременно и начальником Османие. Я получил назначение на новый радиопеленгатор, и теперь мне не надо взбираться на гору. Теперь я стал настоящей сухопутной крысой, жизнь на нашей радиопеленгаторной станции, которая находится в километре от главной станции, проходит тихо и спокойно, беспокойные и опасные дни в море выдаются только если "Гебен" поднимает пары, и я снова вместе с ним выхожу в море.
"Радиопеленгатор Османие", говорим мы гордо, нас не останавливает то, что он оборудован в мебельном автофургоне с окнами. Соседний фургон служит нам казармой. Мы живем там вчетвером. Для защиты от особеР1но мучительных в вечерние часы комаров мы натянули на окна противомоскитные сетки и более или менее держимся. Наше задание состоит в том, чтобы следить за русской радиосвязью и устанавливать передвижение русского Черноморского флота в Черном море. Это теперь мое новое занятие, и словно издалека в это уединение проникает отзвук жуткого поединка народов.
Свободное время мы проводим любыми возможными способами. Вокруг нашего мебельного автофургона возникает настоящий маленький садик, мы занимаемся по мере возможности сельским хозяйством, сажаем картофель, разводим огурцы, помидоры, редис и салат; все результаты при постоянно растущей нехватке продовольствия и начинающемся голоде в Турции приходятся очень кстати. Однажды, это было летом, наш мебельный автофургон, стоящий на открытой местности, напоминал духовку — мы замечаем большое количество огромных птиц, кружащих рядом с нами. Стервятники! Мы быстро оказываемся тут как тут со своими ружьями, чтобы, возможно, подстрелить одну из этих огромных птиц.
Раздаются залпы, но вокруг летают только перья. Стервятники улетели! Вскоре мы подходим к месту, которое привлекло тварей. В нескольких сотнях метров от нас лежит труп собаки. Мы хотим по всем правилам приступить к делу и сооружаем укрытие. Прямо на следующий день мы приносим из расположенного поблизости леса ветки и листву и вскоре поблизости с трупом сооружаем засаду В полдень я там устраиваюсь и скоро вижу многочисленных огромных птиц, парящих в летнем небе.
Неожиданно один из стервятников устремляется на труп, остальные следуют за ним. Одним сильным ударом клюв погружается в падаль, толчок, движение шеей, и уже клюв с падалью вновь оказывается снаружи. Стервятник глубоко вонзает когти в труп.
Некоторое время я наблюдаю, затем следует выстрел — и трофей мой. Товарищи спешат ко мне, мы берем стервятника за крылья и подтаскиваем его к нашему мебельному фургону, где он крепкими гвоздями прибивается к стене. Крылья у огромной птицы 2 метра в размахе!
Теперь речь идет о чистке клюва. Мы очищаем его тонкими палочками, осторожно снимаем птицу со стены, кладем в мешок, и на взятом на прокат осле доставляем в Константинополь, чтобы сделать из неё чучело, которое принесет нам 20 марок. В последующее время мы доставляем еще определенное количество этих разбойников. Это выгодный бизнес. Один раз, когда мой товарищ Г. подстрелил стервятника, он находился на волосок от опасности. Птица была ранена и, когда Г. подошел ближе, накинулась на него со своими грозными когтями. К счастью, он смог одним ударом прикончить раненую птицу прикладом винтовки. Так мы и жили на радиопеленгаторной станции. Вереск, покрывающий словно ковер всю территорию, под палящим июльским солнцем уже пожелтел. Поздно вечером из расположенного неподалеку Белградского леса раздаётся вой шакалов, отправляющихся за своими ночными трофеями. Тишину часто прорезает тявканье этих диких собак, которые целой сворой хозяйничают в окрестностях Константинополя и представляют настоящее всеобщее бедствие. Эти бесхозные животные настолько опасны, что невооруженными до Константинополя не добраться. Пешеходы, которые направляются туда поздним вечером, постоянно опасаются этой дикой своры.
Наступила середина сентября 1916, и тут однажды я получаю приказ прибыть на "Гебен". Речь вновь идет о выходе в Чёрное море. На этот раз в восточный район Чёрного моря. Когда на следующий день после полудня я прибываю в бухту Стения, "Гебен" уже начал разводить пары и из массивных труб в чистый воздух вырываются черные клубы дыма. Всегда то же самое, и все-таки вновь и вновь новое переживание, когда отдаются швартовые и серый массивный корпус корабля осторожно выходит из бухты в голубой, солнечный Босфор.
Солнце уже клонится к западу и окунает прелестные склоны пролива в свой теплый свет, когда мы идем вверх по течению и около 6 часов вечера оставляем позади маяки. Надвигающимся вечером "Гебён" берет курс на восток.
Здесь на открытом пространстве значительно неуютнее, наше Чёрное море снова взволновано, гребни пены вздымаются над неспокойной огромной водной поверхностью, и "Гебен" покачивается и вздрагивает во взволнованном море. Постепенно спускается ночь, значит, снова надо зорко следить за врагом, также и мы в радиорубке внимательно прислушиваемся, выдаст ли эфир русскую радиосвязь. Но сначала всё остается спокойным. Нашего противника не видно и не слышно. Ночь напролёт мы держим курс на восток и находимся далёко в открытом море, когда сине-чёрный небосвод озаряется первым светом наступающего дня.
Начинается прекрасный ясный день. Безгранично, без единого облака простирается голубое, лучащееся небо над морем, которое теперь снова спокойно дышит. Монотонно впереди у форштевня шумит вода, сзади за кормой поют винты свою рабочую песню, в чистое небо из труб вырываются всё новые черноватые клубы дыма, одновременно исполненный нежности взгляд скользит по длинному серому корпусу идущего корабля. Между тем наступило 10 часов утра, тут наблюдательные посты прямо на севере замечают что-то, что примерно могло соответствовать паруснику. "Гебен" сразу же разворачивается в этом направлении.
В следующий момент наступает всеобщее изумление. Едва мы произвели разворот, тут на далеком, идущем без дыма неопределенном предмете что-то зловеще вспыхивает. Блестящие, искрящиеся солнечные блики, танцующие на воде, немного мешают видимости. Линия горизонта, чёткая, ясная линия, кажется перекошенной, даль затуманена. Мгновение после странной вспышки над водой глухо прокатывается гром. Черт подери! Он стреляет, в чём собственно дело?
Резко звучат колокола громкого боя над палубой "Гебена". Все бегут на свои боевые посты. Затем каждый на посту ожидает дальнейшего развития событий. Между тем после вспышки проходят 20, 30, 40 секунд, 50, 60 секунд — тут, разом на расстоянии приблизительно 500 метров от "Гебена" что-то ударяет с колоссальной силой в воду! Мощные фонтаны встают моментально, словно поднятые таинственной рукой, и затем снова опускаются.
Вот и разгадка! Там военный корабль! В искрящемся солнечном свете он показался парусником. Теперь всё ясно! Уже вновь на нем вспыхнуло — и теперь ясно виден новейший линкор, сверхдредноут "Императрица Мария"! Проклятье! Около 24 км отделяют нас от этого колосса, а он уже стреляет! Полностью безоружные, мы стоим напротив современнейшего корабля русского Черноморского флота.
Злой сюрприз для нас! Мы ведь не предполагали, что чудовище уже готово и снует по Черному морю, Конечно, мы должны были на это рассчитывать, но до сих пор "Императрица Мария" не показывалась. Теперь, когда линкор готов, мы сейчас безнадежно отданы на произвол его дальнобойным орудиям. Ситуация становится все более угрожающей. "Императрица Мария" стреляет чертовски быстро. Второй залп гигантского корабля падает с шумом на расстояний 200 метров от нас.
Выйдем ли мы вовремя из зоны его огня, прежде чем тяжелые снаряды нас настигнут? Это единственный вопрос, который нас волнует. На таком гигантском расстоянии мы с нашими орудиями беспомощны. Вновь там вспыхивает! Напряженно мы смотрим на далекий силуэт русского линейного корабля.
Вновь проходят напряженные секунды, они тянутся, словно часы. Теперь должны последовать и удары! А вот уже и они! Совсем рядом, не достигая и 50 м от нас, в воду ударяют тяжелые "чемоданы". Теперь прочь из зоны досягаемости его огня! Не очень хорошие маневренные качества "Гебена" тем не менее приходятся и на этот раз кстати. Быстрым ходом, зигзагами, мы ретируемся.
Полные волнения, все на мостике смотрят на грозный колосс, из чьих труб теперь вырываются густые облака дыма. Кажется, он хочет нас атаковать! Полным ходом он идет за нами. Ситуация действительно достаточно угрожающая. Мы знаем, что сверхдредноут имеет скорость 25 узлов, так что он может нас догнать. Конечно, русские также прибавляют ход и следуют на максимальном ходу за нами. Через бинокль ясно видны мощные носовые волны, которые раздвигает колосс.
Что теперь?
Правда, "Гебен" мог бы благодаря своей скорости отважится на внезапную атаку, чтобы подойти к опасному противнику на расстояние выстрела. Мы хотим удержать захваченное господство в Черном море. Но для выполнения нашего плана нам нужен самолет-бомбардировщик, который мы теперь вызываем по радиосвязи из Босфора. Самолеты над военным кораблем всегда означают тревогу. Пока "Императрица Мария" должна будет подумать о своей обороне, мы сможем обрушиться на противника и подойти на достаточное для открытие огня расстояние. Таков наш план. Сперва, так как мы одни, не остается ничего иного, как держаться на безопасной от противника дистанции.
Спустя короткое время, пока мы на полной скорости уходим, благополучно приходит ответ, что самолет с бомбами взлетел и находится на пути к указанному нами месту. Пока он приближается, мы должны насколько возможно держать противника на расстоянии. Но русский линкор упорен. Очень медленно увеличивается между нами расстояние. Стоит больших усилий получить преимущество. Дикая охота продолжается. Уже три часа сверхдредноут сидит у нас на хвосте и не отстает. Несмотря на это, мы с удовлетворением отмечаем, что расстояние между нами хоть и медленно, но мало-помалу увеличивается.
Где же задерживается наш самолет! Он уж должен давно быть тут? Напрасно мы осматриваемся по сторонам. Его не видно. Так что идем дальше! Возможно, он еще появится! Его отсутствие, конечно, не поднимает наше настроение. Что мы должны будем прежде всего предпринять, если и другие корабли русского Черноморского флота находятся в открытом море и мы где-нибудь теперь пересечем им дорогу! За нами "Императрица Мария", а позади — прочие линкоры, которые, конечно же, желают воспользоваться благоприятным случаем уничтожить ненавистный "Гебен".
Лихорадочно мы прислушиваемся в радиорубке, не проявятся ли первые признаки приближающегося русского флота. Но слава Богу, до сих пор слышна лишь радиосвязь "Императрицы Марии" с Севастополем. Много же у них энергии! Он сообщает теперь о происшествии родной базе. Его радость настолько велика, что он уже радирует о ещё лишь предстоящем конце "Гебена"! Так легко русские его не получат. В конце концов "Гебен" все ещё остается самым быстроходным кораблем в Черном море!
Только бы прибыл самолет! Не сбился ли он с пути? Между тем наступило два часа дня, а охота по нескончаемой, словно расплавленной пекущим солнцем водной поверхности всё ещё тянется. Тут вдруг наблюдательный пост сообщает, что слева от нас в направлении анатолийского побережья что-то плавает на воде! Бинокли направляются на странную точку, и постепенно при приближении распознается гидросамолет --— самолет, который должен был нам помочь!
Вот это невезение! Из нападения теперь ничего не выйдет. И все-таки с каким бы удовольствием мы бы показали "Императрице Марий" зубы. Прямым курсом мы идем к самолету. Молниеносное размышление, можем ли мы ещё спастись, прежде чем нас атакует русский колосс. Бедный товарищ, беспомощно покоящийся на воде, нам очень-очень его жаль. Нам ещё удастся, у нас ещё получится, прежде чем "Императрица Мария" подойдет на расстояние выстрела.
Выделенный для спасения самолёта личный состав уже на шкафуте по левому борту. Ведутся приготовления, чтобы как можно скорее вытащить самолет из воды. На стволе 28-см орудия укрепляется блок с проходящим через него тросом, и ствол, насколько это, возможно, опускается к воде.
"Гебен" упорно направляется к самолету, это длится недолго, вот он уже подошёл и останавливается. Летчики быстро укрепляют канат за кольцо, которое находится в центре фюзеляжа самолета. Всё должно быть проделано очень расторопно. Пока ствол орудия уходит вверх и самолет медленно поднимается, все взгляды устремлены на преследующий нас колосс, который тем временем приближается.
Там на "Императрице Марии" они, вероятно, удивлены этому хладнокровию. В очень короткое время всё уже завершено. Башня поворачивается, и самолет уверенно опускается на палубу. Итак, он теперь по крайней мере в безопасности.
Летчики рассказывают нам, что в пути у них случилась поломка, и они вынуждены были садиться на воду. Они рады, что в несчастье им так крупно повезло. Но теперь снова нужно уходить от русских, которые угрожающие приближаются. Тихий скрежет и вибрация проходят по корпусу корабля, винты мощно вспенивают воду, мы вновь идем максимальным ходом. Погоня начинается заново.
Когда от Босфора нас еще отделяет около 60 морских миль, "Императрица Мария" прекращает преследование и поворачивает на север. В 18.30 вечера мы снова заходим в Босфор и вскоре встаем в бухте Стения. Это было первое знаменательное столкновение с дредноутом. Мы будем долго о нем помнить. Жаль только, что мы не смогли помериться силами.
На следующий день я на рассвете покидаю корабль и направляюсь в Османие. Проходят два часа, прежде чем я добираюсь из бухты до радиостанции. Товарищи дружелюбно меня встречают. Я рассказываю об "Императрице Марии", о приключении в море. Они с волнением слушают и задумчиво подытоживают, что теперь с нашим господством в Черном море покончено.
Вскоре после этого и "Бреслау" пережил неприятное столкновение с "Императрицей Марией". Наш "младший брат" с подобного колоссального расстояния попал под огонь. Вновь русские стреляют чертовски хорошо. Тяжелые снаряды опускаются в опасной близости в воду, один снаряд "Императрицы Марии" плюхнулся прямо, перед носом "Бреслау". Осколки разрывающихся снарядов только и летали вокруг "Бреслау", но повредили лишь носовую часть легкого крейсера. Благодаря своему превосходству в скорости "Бреслау" смог своевременно уйти от опасного противникам.
Но триумф "Императрицы Марии" длился недолго. 20 октября 1916 сверхдредноут из-за необъяснимого взрыва взлетел на воздух в Севастополе.
Во всяком случае теперь уже скоро должен быть готов однотипный сверхдредноут "Александр III". Но до ввода его в строй ещё благополучно пройдет полгода, и до тех пор мы спокойны.
