Парусная оснастка

 

Из-за наличия концевых барбетов, орудия которых должны были иметь воз­можность стрелять прямо в нос или кор­му, пришлось отказаться от традицион­ной трехмачтовой «фрегатской» оснаст­ки — третья мачта просто не умещалась. Поэтому решили, как и на прототипе, поставить оснастку брига с общей пло­щадью парусов 3000 кв.м; затем ее уменьшили до 2000 кв.м. По сравнению с предыдущими русскими крейсерами рангоут и такелаж «осовременили», вы­полнив мачты диаметром 890 мм из ста­ли (изготовитель — Франко-русский за­вод в Петербурге), такелаж — из сталь­ного троса (Кронштадтский пароходный завод) и заменив юферсы винтовыми талрепами. При ветре 3 — 4 балла в галфвинд скорость под парусами из-за со­противления двух гребных винтов не до­стигала и 4 узлов, а при плавании эконо­мическим ходом 9 —11 узлов, когда в действии находилось 5 — 6 котлов из 12, паруса при попутном ветре прибавляли всего узел скорости. Очень хлопотным маневром был поворот оверштаг, и большой удачей считался такой поворот «с не особенно большим задним ходом». В целом, как и на «Имперьюз», паруса оказались в большей степени помехой, чем полезным дополнением к паровым машинам.

Парусное вооружение «Адмирала На­химова» доставило немало беспокойст­ва и высшим чинам Морского ведомст­ва, которые долго не могли решить, как классифицировать новый корабль. Сна­чала в официальной переписке его на­зывали «фрегатом», как и всех его пред­шественников — от «Князя Пожарского» до «Дмитрия Донского». Но, осознав нелепость сочетания «фрегатских» раз­меров и вооружения с оснасткой брига, остановились на вполне современном термине «броненосный крейсер», опередив официальное появление этого класса в русском флоте на целых 20 лет.

Хорошее представление о «пользе» парусов на броненосном корабле дает рапорт командира «Имперьюз»: «Ко­рабль делает поворот оверштаг с лево­го галса за 12 минут, в затем еще 16 минут требуется, чтобы сдвинуть его с места на новом галсе...

Тщательно учтя экономию угля при использовании парусов, вес рангоута, его сопротивление движению корабля под парами против ветра, трудности в уп­равлении рулем при остановленной ма­шине и, следовательно, опасность столк­новения с соседними в строю корабля­ми, необходимость всегда держать пар в котлах, я решительно считаю, что со­хранение мачт и парусов на этом кораб­ле крайне нежелательно. Я полагаю, что они дают минимум пользы при макси­муме вреда».

Этот рапорт привел к снятию рангоу­та на «Имперьюз» и «Уорспайт» и поло­жил конец всяким спорам в английском флоте относительно сохранения парусов на боевых кораблях. Русские же кораб­лестроители оставили парусный рангоут не только на «Адмирале Нахимове», но и на последующих «Памяти Азова» и «Рюрике». По три мачты для постановки в помощь машине косых парусов пред­усматривались и на последних, постро­енных перед русско-японской войной «океанских» броненосных крейсерах «Россия» и «Громобой». Затем, конеч­но, ненужный рангоут снимали, сокра­щая заодно и число мачт, но сколь-нибудь значительно улучшить боевые ка­чества, которые при проектировании приносились в жертву парусному воору­жению, не удавалось.

Начало снятию рангоута с «Нахимова» положило его столкновение с «Памятью Азова» в августе 1893 года, когда ко­рабль лишился своего длинного бушпри­та. После перехода на Дальний Восток, где вскоре началась японско-китайская война, продемонстрировавшая опасность сохранения в боевых условиях рангоута и такелажа, с «Нахимова» убрали стень­ги, брам-стеньги и гафели. Вместо них установили короткие флагштоки на мар­сах и небольшой однодревный бушприт. Окончательно парусный рангоут сняли во время модернизации 1898—1899 годов, заменив его легкими сигнальными мач­тами со стеньгами и одним реем. На мачтах появились небольшие боевые марсы с парой легких пушек на каждом и прожекторные площадки — на топе фок-мачты и под грот-марсом.

Первым среди крупных русских кораб­лей «Нахимов» получил сетевое заграж­дение. По восемь выстрелов с каждого борта, служивших для выноса противо­торпедных сетей, в походном положе­нии располагались с наклоном вперед.