Драма в Баренцевом море

 

20 декабря 1941 года «Эдинбург» под флагом командующего 18-й эскадрой контр-адмирала Бонэма-Картера бросил якорь в Кольском заливе. Крейсер вхо­дил в состав эскортных сил конвоя PQ-6 и успешно довел караван из семи грузо­вых судов до берегов России. Экипаж корабля во главе с кэптеном Хью Фол­кнером — самым молодым командиром крейсера в британском флоте — с инте­ресом рассматривал незнакомые места. Долгой стоянки не предусматривалось: «Эдинбург» должен был немедленно воз­вращаться назад вместе с обратным кон­воем QP-4. Однако сложная ледовая об­становка на Белом море задержала вы­ход судов из Молотовска, и английским морякам довелось отпраздновать Ро­ждество и встретить новый, 1942 год на рейде Ваенги. Лишь 4 января крейсер и сопровождавшие его эсминцы «Эко» и «Эскапейд» вышли в море.

15 января «Эдинбург» прибыл в Тайн, а через два дня его поставили на ремонт. Одновременно на крейсере существен­но усилили радиолокационное оборудо­вание: вместо старого радара типа 279 установили три новых типа 284, 285 и 273. Все работы закончили к 4 марта, и вскоре «Эдинбург» отправился на ран­деву с американским соединением, шед­шим на подмогу британскому флоту. Выдержав жестокий шторм, союзные корабли в начале апреля бросили якорь на рейде Скапа-Флоу.

Экипажу «Эдинбурга» отдыхать не при­шлось. Борьба на морских коммуникаци­ях в Заполярье приобретала все более ожесточенный характер, и крейсеру было приказано немедленно следовать в Ис­ландию для охраны конвоя PQ-14. Предыдущий караван PQ-13 понес серь­езные потери (погибли 5 транспортов), и теперь эскортные силы существенно увеличивались.

Конвой в составе 24 транспортов и 15 боевых кораблей вышел из Рейкьявика 8 апреля. Тяжелые погодные условия сильно выматывали моряков, но в то же время затрудняли атаки противника. В результате PQ-14 потерял только одно судно — правда, еще 16 не дошли до цели и вынуждены были вернуться из-за непогоды и тяжелых ледовых условий. За время перехода по «Эдинбургу» неоднок­ратно разгружали свои бомбоотсеки пи­кировщики люфтваффе, но крейсер счас­тливо избежал попаданий. 20 апреля он прибыл в Ваенгу.

Во время стоянки на корабль был тай­но доставлен необычный груз. Глубокой ночью на борт подняли 93 деревянных ящика, которые под усиленной охраной перенесли в бомбовый погреб. Тогда никто, кроме командира корабля и вы­сокого советского начальства, не знал, что в ящиках находятся золотые слитки общим весом около 5,5 т! Крейсеру пред­стояло выполнить секретную миссию: доставить золото в США — в счет опла­ты военных поставок Советскому Союзу.

28 апреля «Эдинбург» с эсминцами «Форсайт» и «Форестер» вышел в море. Утром следующего дня он присоединил­ся к конвою QP-11 и вступил в его охра­нение. Корабли шли строго на север, чтобы обогнуть Норвегию как можно дальше от берега (и, соответственно, немецких аэродромов), по самой кром­ке льда. Всего в составе конвоя находи­лись 13 транспортов, крейсер «Эдин­бург», 6 английских эсминцев, 4 корвета и вооруженный траулер. Кроме того, до траверза острова Медвежий его должны были сопровождать советские эсминцы «Гремящий» и «Сокрушительный», а так­же английские тральщики.

Уже утром 29 апреля конвой был об­наружен немецким самолетом-разведчи­ком, а ровно через сутки с крейсера за­метили следы выпущенных по нему тор­пед. Находившийся на борту «Эдинбур­га» контр-адмирал Бонэм-Картер посчи­тал опасным следовать со скоростью транспортов и приказал выйти в голову каравана на расстояние 15 — 20 миль. Крейсер шел без эскорта широким про­тиволодочным зигзагом со скоростью 18—19 узлов.

Командир немецкой подлодки U-456 капитан-лейтенант Тайхерт, обнаружив­ший одинокий крейсер, маневрировал в течение нескольких часов, пока ему под­вернулся удобный момент. В 16.10 он с дистанции 1200 м дал трехторпедный залп. Две торпеды попали в цель: одна в центральную часть корпуса, вторая — в корму; соответственно в район 80-го и 253-го шпангоутов по правому борту. Оба взрыва прогремели почти одновремен­но, корабль сильно подбросило, тотчас же погас свет. Кормовая оконечность вместе с рулем и двумя винтами оторва­лась и пошла ко дну; металлическая па­луба позади 4-й башни задралась вверх. «Эдинбург» лишился хода и управления. Положение его было критическим.

Тем не менее экипаж энергично вклю­чился в борьбу за живучесть своего кораб­ля. Аварийные партии действовали четко и слаженно. Поступление воды удалось локализовать, крен на правый борт умень­шили контрзатоплением отсеков и даже перетаскиванием тяжелых предметов. На сигнал о помощи откликнулись эсминцы из эскорта конвоя; между 17.30 и 18.30 к «Эдинбургу» подошли «Форсайт», «Фо­рестер», «Гремящий» и «Сокрушитель­ный». Правда, у советских эсминцев топ­ливо было на исходе, и на рассвете 1 мая они ушли на заправку в Ваенгу.

Тем временем нацистская субмарина пыталась провести повторную атаку. По­началу ее командир решил перестрахо­ваться, и после залпа увел лодку на глу­бину. По всплытии раненый крейсер был обнаружен на расстоянии около 2,5 мили. Но время было упущено. Лодку отогнал эсминец «Форестер», едва не протара­нив ее своим острым форштевнем.

Попытки буксировать «Эдинбург» эс­минцами не увенчались успехом, зато поврежденный корабль сумел ввести в действие носовые турбины. С помощью передней пары винтов удалось дать ход около 3 узлов. Вместо рулевого управ­ления подали буксиры на эсминцы, ко­торые удерживали крейсер на курсе. В ночь на 1 мая «Эдинбург» двинулся в обратный путь. До Мурманска было 250 миль, и для преодоления этого расстоя­ния требовалось примерно 4 дня.

После полудня крейсер безуспешно атаковали торпедоносцы люфтваффе. Хотя налет не причинил англичанам вре­да, эсминцам пришлось отдать буксиры и вплотную заняться противовоздушной и противолодочной обороной своего флагмана. Лишь после 18.00, когда при­был советский сторожевой корабль «Ру­бин», а за ним английские тральщики, движение крейсера возобновилось. К тому времени машинной команде удалось поднять давление пара в котлах и довес­ти скорость «Эдинбурга» до 8 узлов.

Но гитлеровское командование не со­биралось так просто упустить легкую до­бычу. На перехват крейсера устремились эсминцы «Герман Шеманн» (2-7), Z-24 и Z-25, базировавшиеся в Северной Нор­вегии. Около 14.00 1 мая они наткну­лись на суда конвоя QP-11. К тому вре­мени караван охраняли лишь 4 старых слабо вооруженных эсминца и 4 корве­та. Немецкие корабли, имевшие восемь 150-мм и пять 127-мм орудий (против шести 120-мм и четырех 102-мм у ан­глийских эсминцев), не смогли устоять перед соблазном нанести по транспор­там смертельный удар.

Однако реализовать свое преимущес­тво морякам «кригсмарине» не удалось. Англичане отважно вступили в бой, уме­ло маневрируя и ставя дымовые завесы. Почти четыре часа длилось сражение, немцы выпустили несколько сотен сна­рядов (только флагманский «Шеманн» 380 штук!) и 4 торпеды, но они смогли потопить всего один транспорт — совет­ский пароход «Циолковский». В конце концов командующий немецкой группой капитан цур зее Шульце-Хинрихс решил оставить конвой и направил свои кораб­ли к «Эдинбургу» — благо он только что получил радиограмму с подводной лод­ки, в которой указывались точные коор­динаты поврежденного крейсера.

Встреча произошла ранним утром сле­дующего дня. В 6.17 «Герман Шеманн» наткнулся на тральщик «Харриер» и сра­зу же открыл по нему огонь. Завязавша­яся перестрелка в условиях плохой ви­димости не принесла результатов, но позволила команде «Эдинбурга» приго­товиться к бою. Поэтому когда с крейсе­ра увидели приближающийся вражеский эсминец, огонь был открыт без промед­ления. Первый же залп, сделанный 2-й башней («В»), лег в 100 м от цели. «Гер­ман Шеманн» резко увеличил скорость до 31 узла и начал ставить дымзавесу, но уже второй залп «Эдинбурга» дал два прямых попадания. Оба машинных отделения пронзили 152-мм снаряды, ко­рабль окутался облаком пара и дыма. Торпеда, выпущенная эсминцем из но­сового аппарата, в цель не попала. «Шеманн» потерял ход, управление кораблем и почти всеми судовыми системами вы­шло из строя.

Надо отдать должное комендорам «Эдинбурга» — они показали высокое мас­терство, несмотря на то, что система уп­равления огнем крейсера была выведена из строя, кормовую 152-мм башню закли­нило, а орудийные наводчики 1-й и 3-й башен («А» и «X») не видели противника, поскольку их оптические приборы были забиты снегом. По врагу стреляла лишь 2-я башня — управление ее огнем велось с ходового мостика. При этом корабль шел 8-узловым ходом, описывая циркуляцию влево. Поразить врага вторым же залпом с дальности 2800 — 3000 м в таких усло­виях было очень непросто.

Тем временем в 6.48 в атаку вышли Z-24 и 2-25. «Эдинбург» сделал несколько залпов из 152-мм и 102-мм орудий, но на сей раз ему не повезло. Одна из семи выпущенных торпед попала в левый борт в районе 86—108-го шпангоутов — на­против предыдущей пробоины по право­му борту. Корабль сразу же получил крен в 12°, многие внутренние помещения (но­совое котельное отделение, погреба башни «X» и другие) стремительно заполнялись водой и нефтью из повреж­денных цистерн. Кэптен Фолкнер вынуж­ден был приказать застопорить турбины и машинной команде подняться наверх.

К крейсеру немедленно подошли траль­щики; «Харриер» и «Госсамер» ошварто­вались с обоих бортов, а «Хуссар» манев­рировал поблизости, ставя дымовые за­весы. Эсминцы «Форсайт» и «Форестер» ввязались в бой с Z-24 и Z-25, - получили тяжелые повреждения, но в конце концов отогнали противника. Немцы отошли к агонизирующему «Герману Шеманну», сняли с него экипаж, а поврежденный эсминец подорвали глубинными бомба­ми. В 8.30 флагман гитлеровской группы «Арктика» пошел ко дну.

Однако ненадолго пережил свою жер­тву и «Эдинбург». Крен на левый борт достиг 17° и, несмотря на предпринима­емые меры, продолжал увеличиваться. Адмирал Бонэм-Картер приказал Фол­кнеру снимать с корабля экипаж. 440 человек перешли на «Госсамер», осталь­ные 350 — на «Харриер». Последними крейсер покинули командир и контр-ад­мирал. 800-тонные тральщики оказались настолько перегруженными, что все лич­ные вещи и ценное оборудование при­шлось оставить на борту обреченного крейсера — с собой офицеры взяли толь­ко бинокли, вахтенный журнал и списки личного состава.

Чтобы как можно скорее продолжить путь (а основания спешить были: повреж­денные эсминцы и перегруженные траль­щики в случае встречи с неприятелем не имели никаких шансов спастись), Бонэм-Картер приказал добить дрейфующий «Эдинбург». «Харриер» с малой дистан­ции сделал 20 выстрелов в район ватер­линии, но никакого результата это не дало. Затем рядом с крейсером сброси­ли две серии из 24 глубинных бомб, ус­тановленных на малую глубину,—увы, опять без какого-либо эффекта. Тогда выполнить печальную миссию поручили эсминцу «Форсайт». С дистанции 1350 м была выпущена торпеда, попавшая в левый борт в районе второй трубы. Чет­вертый подводный взрыв стал для крей­сера смертельным: в 8.52 он исчез под водой. «Эдинбург», «демонстрируя «чис­токровную породу» до конца, грациозно погрузился кормой в течение трех ми­нут» — так описывает этот драматический момент очевидец — шифровальщик крей­сера Джон Кении.

В ночь на 3 мая тральщики с экипажем погибшего корабля благополучно прибы­ли в Полярный. Позже английских моряков начали отправлять на родину. Но до­мой добрались не все. 10 человек из эки­пажа «Эдинбурга» через 12 дней нашли могилу на дне Баренцева моря вместе с крейсером «Тринидад»...

Гибель «Эдинбурга» вызвала у совет­ских и английских адмиралов поток вза­имных упреков. Англичане подчеркива­ли, что трагедия произошла в так назы­ваемой «зоне ответственности советско­го ВМФ» и, несмотря на это, Северный флот направил на помощь крейсеру все­го лишь одну боевую единицу — сторо­жевик «Рубин». Особенные нарекания вызвал у британских моряков преждевре­менный уход «Гремящего» и «Сокруши­тельного» — их 130-мм пушки очень при­годились бы в бою с немецкими эсминца­ми. Раздосадованные англичане утвержда­ли, что наши моряки спешили домой от­метить первомайский праздник. Но в дей­ствительности, как уже упоминалось, при­чина кроется в другом: дальность плава­ния советских миноносцев была вдвое меньше проектной, и покинуть «Эдинбург» их заставила нехватка топлива.

В свою очередь, и наши военачальни­ки обвиняли союзников во всех грехах. Командующий Северным флотом адми­рал А.Г. Головко писал в своих мемуа­рах: «На крейсере было в исправности все, кроме руля и винтов. Имея солид­ное вооружение, к тому же защищенный другими кораблями, он мог постоять за себя. Тем не менее экипаж «Эдинбурга», когда крейсер был поврежден, покинул корабль, перейдя на подошедший к бор­ту миноносец, причем не взяв ничего — ни личных вещей, ни ящиков с золотыми слитками...» (А.Г.Головко. Вместе с флотом. Изд. 3-е. М., 1984, с. 103) Такая оценка, мягко говоря, несправедлива. Действия экипажа английского крейсе­ра заслуживают наивысшей оценки. По­лучив тяжелейшие повреждения, потеряв 57 человек убитыми и 23 ранеными, ко­рабль до последнего третьего торпедно­го попадания сохранял боеспособность и даже уничтожил вражеский эсминец. Что же касается перегрузки золота на по­дошедшие корабли, то это было невоз­можно: бомбовый отсек, где оно храни­лось, оказался мгновенно затопленным после взрыва самой первой торпеды.