Wundefwaffe

Щ-407

Значительный объем незавершенных мон­тажных работ не дал командованию послать Щ-407 (капитан-лейтенант П.А.Морозов) в море в течение лета и осени 1941 года. Учтя предыдущие ошибки, руководство БПЛ реши­ло получше подготовить команду «щуки». В ночь на 13 августа 1942 года субмарина пе­решла к Лавенсари, где задержалась на пять суток из-за отсутствия сил обеспечения. В конце концов в точку погружения она вышла в сопровождении пяти катеров-тральщиков, штурманские приборы которых были весьма примитивными. Это вкупе с ошибками в счис­лении пройденного пути на самой «щуке» при­вело к тому, что расхождение между запла­нированной и реальной точками погружения субмарины составило две мили, о чем стало известно лишь по прошествии нескольких часов хода в подводном положении, когда ко­рабль сел на камни у банки Викола. При этом пострадала обшивка топливно-балластных цистерн. На поверхности сразу же появилось характерное пятно (кстати, Афанасьев до кон­ца похода не подозревал о наличии следа за лодкой), ориентируясь по которому, пролетав­ший финский самолет сбросил две бомбы. Видимых повреждений это не вызвало, но многие приборы вышли из строя. В дальнейшем Афанасьеву удалось избежать по­добных встреч и днем 21-го завер­шить форсирование залива. Спу­стя двое суток субмарина подо­шла к Готланду, чтобы уточнить счисление. Каково же было удив­ление командира, когда он впер­вые решил посмотреть в перископы и обнаружил, что оба они неисправны из-за нарушения герметичности оптической сис­темы— бомбардировка все же не прошла даром. И несмотря на это, моряки решили не возвращаться в базу, а действовать на пози­ции между Либавой и Мемелем по ночам, в надводном положении. Увы, использование тактики германских подводников в условиях балтийского театра не принесло никакого ус­пеха. В первой же атаке в ночь на 27 августа Афанасьев попытался торпедировать герман­ское судно-ловушку № 47, которое контрата­ковало лодку и сумело добиться нескольких попаданий из автоматической пушки в ограж­дение рубки и тумбу перископов. После этого случая командир стал действовать гораздо осторожнее и при ночном обнаружении не­опознанных кораблей старался уклониться от них. В этих условиях дальнейшее нахожде­ние на позиции теряло всякий смысл, и 22 сен­тября командование отозвало лодку в базу. Утром 25 сентября в северной части Юминданинского минного поля субмарина подорва­лась на противотральной трубке КА мины ЕМС. В результате взрыва, произошедшего в 27—30 м выше корпуса, вышли из строя но­совые горизонтальные рули, а через разошед­шиеся сварные швы лодка начала принимать около 5 т воды в час. Экипаж мужественно боролся за живучесть, и субмарина сохрани­ла возможность хода в подводном положении. Утром 27-го «щуку» встретили сторожевые катера, а вечером того же дня в обеспечении тральщиков она пошла в Кронштадт. Только тут подводники совершенно случайно заме­тили, что из торпедного аппарата № 1, высу­нувшись до половины, торчит торпеда. По всей видимости, в таком положении она на­ходилась еще с момента подрыва на мине, и лишь благодаря случайности вертушка пре­дохранителя ударника осталась на месте.

Подлодка была полностью отремонтиро­вана только к 1943 году. С июня ее экипаж возглавил капитан 3 ранга П.И.Бочаров, ра­нее командовавший Щ-123 Тихоокеанского флота. Несмотря на отсутствие боевой прак­тики, новый командир был опытным и иници­ативным подводником, что и проявилось в первом же походе в октябре 1944 года. Тогда Щ-407 вошла в состав первой разворачивае­мой на вражеских коммуникациях группы под­лодок. 28 сентября она вышла из Кронштад­та и уже утром 5 октября была в районе Либавы. К сожалению, первая атака, произве­денная подлодкой КБФ со времени кампании 1942-го, оказалась крайне неудачной. Одна из двух торпед с неконтактными взрывателями взорвалась, пройдя всего 250 м, из-за чего от второй транспорт увернулся. Обнаружив на­ходившуюся в надводном положении субма­рину, немцы открыли пушечно-пулеметный огонь. Скрытность развертывания наших ло­док на Балтике была сразу же утрачена. Не­смотря на это, на следующий день Бочаров метким залпом потопил двигавшийся в соста­ве конвоя транспорт «Нордштерн» (1127 брт) с более чем 500 беженцами, присоединив­шимися к немцам при отступлении из Прибал­тики. Отойдя после атаки к побережью Гот­ланда, Бочаров выпустил торпеду в одиноч­ный транспорт (очевидно, шведское рыболов­ное судно или сторожевой корабль). 9 нояб­ря «щука» вернулась к Мемелю. Спустя пять суток командир обнаружил немецкое соеди­нение, обстреливавшее наши наступающие войска, однако не успел занять позицию для залпа. Через несколько часов он выпустил две торпеды по кораблям немецкого конвоя, но они прошли мимо цели. Последовала контр­атака — и тут выяснилось, что при погру­жении на глубину более 40 м через стыки съемного листа во 2-м отсеке в большом ко­личестве поступает вода. После доклада ко­мандование решило отозвать лодку, тем бо­лее, что на ней оставалось всего две торпе­ды. К моменту возвращения договоренности о ремонте наших субмарин на финских вер­фях еще не было, и 407-й пришлось уйти в Кронштадт. Из-за всех этих затяжек в следу­ющий поход подлодка ушла только 28 нояб­ря. Бочарову предписывалось патрулировать в северной части Данцигской бухты, но храб­рый командир решил не дожидаться добычи, а провести самостоятельный поиск. Опас­ность замысла заключалась не только в на­личии у противника сильной базовой ПЛО, но и в минировании мелководной бухты британ­ской авиацией. Несмотря на это, 3 декабря Бочаров проник в Пуцкий залив, обойдя во­круг полуострова Хель, и на следующий день потопил германский теплоход «Зеебург» (12 181 брт), использовавшийся в качестве ко­рабля-цели при подготовке немецких подвод­ников. Необходимо отметить, что «Зеебург» оказался третьим по размеру (после «Густлофа» и «Штойбена») вражеским кораблем, уничтоженным нашими субмаринами в годы Великой Отечественной войны. Атака была совершена скрытно и обошлась без пресле­дования. Спустя несколько часов при выходе из бухты на левый гребной вал лодки намо­тался кусок сети, его пришлось остановить. Продолжать поход с такой неисправностью ко­мандир не мог. 11 декабря Щ-407 вернулась в Турку, но 5-го при возвращении произвела безрезультатную атаку одиночного корабля. 12 января 1945 года после докования и ре­монта «щука» вновь вышла в море. На этот раз ей предстояло действовать на коммуни­кациях между Либавой и портами Данцигской бухты. К этому времени противник значитель­но усилил здесь свою ПЛО, кроме того, субмарине явно не повезло с погодой. Вечером 16-го, уже в первые сутки пребывания на по­зиции Бочаров атаковал конвой, но в услови­ях шестибального шторма торпеды сошли с курса. Одна из них так и не покинула аппарат и выпала только спустя три часа при дифферентовке. Следующий раз подлодке удалось вый­ти в атаку только 12 февраля. Ее результат пол­ностью повторил предыдущий — залп прошел мимо, а одна торпеда осталась в аппарате. Из­расходовав топливо, продовольствие и все тор­педы в носовых аппаратах, корабль 21-го при­был в Турку, где в течение полутора месяцев простоял в навигационном ремонте.

Последний поход лодки пришелся на за­вершающие дни войны. 19 апреля субмари­на вышла на позицию севернее Борнхольма, где наше командование почему-то ожидало активного движения судов противника. Вмес­то этого Бочаров столкнулся со шведскими дозорами, которые несколько раз пытались преследовать лодку. 6 мая Щ-407 направили к Либаве, но и это не привело ко встречам с судами противника. Сразу после подписания акта о капитуляции Германии командование отозвало «щуку» в базу. Несмотря на вполне приличный для наших подводников боевой счет, ни сам корабль, ни его командир не удо­стоились наград, а боевые дела Щ-407 ока­зались заслонены дутыми показателями не­которых «умельцев» красиво доложить.