Аварии и ЧП
Весной 1969 года “Москва” готовилась к участию в учениях “Весна” и второй боевой службе на Средиземном море. 1 апреля во время отработки учебных задач у мыса Херсонес вертолет Ка-25 из-за отказа одного двигателя упал в воду и затонул. Как и в предыдущем случае, произошедшем полтора года до этого, баллонеты не сработали. Пилота капитана Ю.И.Никольского удалось спасти, а находившийся с ним в кабине заместитель командира эскадрильи подполковник Г.Н.Мдивани погиб. Это была тяжелая потеря — Мдивани по праву считался одним из лучших летчиков 78-го полка. Посмертно его наградили пятым орденом Красной Звезды. К счастью, вторая в истории ПКР “Москва” авария вертолета стала последней.
В ночь на 16 декабря 1971 года при погрузке боезапаса ЗРК “Шторм” из-за ошибки оператора ракета из нижнего барабана была отправлена досылателем в занятую ячейку верхнего и, ударившись о такую же ракету, разломилась. По счастливому стечению обстоятельств, особых последствий это ЧП не имело — ни взрыва, ни пожара не последовало.
Большие убытки принесла внешне незначительная авария, произошедшая 24 марта 1972 года. “Москва” возвращалась в Севастополь с полигона боевой подготовки, по какой-то причине не подняв обтекатель ГАС “Орион”. Осадка крейсера увеличилась до 13,5 м, и при прохождении через риф, шедший от мыса Коса Северная, обтекатель основательно зацепило за камни. Обследование в Севастопольской бухте показало, что провести ремонт будет не так-то просто: огромные размеры заклинившего в шахте обтекателя, к тому же изготовленного из титана, не позволяли ввести корабль в док. Пришлось разрабатывать специальную технологию докования крейсера на высоких трехметровых клетках. Ремонтные работы с перерывами продолжались в течение полугода.
Самой серьезной аварией в истории ПКР “Москва” стал пожар, вспыхнувший 2 февраля 1975 года. В 12.15, когда основная часть экипажа обедала, в помещении носовых дизель-генераторов произошло короткое замыкание на распределительном щите. Личного состава в отсеке не было, и огонь быстро распространился на соседний кубрик № 3. Поскольку переборки на крейсере, за исключением водонепроницаемых, изготавливались из алюминиево-магниевого сплава, они мгновенно прогорали, и пожар охватывал все новые помещения. Очень быстро пламя добралось до энергоотсека № 1, где работали вспомогательный котел и турбогенератор — корабль обесточился.
Ситуацию усугубляло то, что автономная система пожаротушения в горящих отсеках была неисправна, пожарная магистраль без электричества не работала, а запустить кормовой дизель-генератор из-за поломки масляной системы не удалось. Командование корабля обратилось к оперативному дежурному базы за срочной помощью. Примерно
через час после начала пожара к борту крейсера начали подходить пожарные катера, буксиры, спасательные суда “Казбек”, “Бештау”, СС-21 и другие; на борт “Москвы” высадились 16 аварийно-спасательных групп. Поскольку очаг пожара все разрастался, во избежание взрыва боезапаса пришлось сначала затопить погреба 57-мм снарядов, систем постановки помех, а затем и погреба ЗРК “Шторм” (к счастью, ракет ПЛРК “Вихрь” с ядерными зарядами в тот момент на корабле не было). Огонь заливали из шлангов через люки верхней палубы, поэтому вскоре возникла новая угроза: на палубах выше ватерлинии скопилось много воды, что создало угрозу опрокидывания корабля. По приказу прибывшего на борт аварийного крейсера вице-адмирала В.А.Самойлова воду с палуб начали немедленно перепускать в трюм, а тушение огня продолжать только пеной.
Локализовать пожар удалось лишь к 17.10, а полностью огонь был потушен в 19.15 —через 7 часов после возгорания. Три члена экипажа “Москвы” — мичман Д.Н.Ткач, матросы Лукашев и Титов — погибли от угарного газа. Еще 26 человек получили отравления (в том числе 11 — тяжелые), но остались живы.
