«Блас де Лесо»
Первое официальное задание было возложено на «Блас де Песо» уже летом 1925 года, когда он вместе в эсминцами «Веласко» и «Альседо» присутствовал на церемонии поднятия боевого флага на «Мендесе Нуньесе». 13 июня оба крейсера вошли в состав Практической эскадры и, поскольку того требовала политическая обстановка, их, пока еще с совершенно несплаванными экипажами, перебросили в состав военно-морских сил Северной Африки.
В апреле 1925 года рифская армия перешла в наступление, и боевые действия на территории северного Марокко перекинулись во французскую зону протектората. Стотысячная французская армия, вооруженная самой современной боевой техникой, тем не менее, несла большие потери и отступала практически по всему фронту. В этой обстановке в начале лета состоялись франко-испанские переговоры, на которых было достигнуто соглашение о начале совместных действий против непокорных кабилов. Для обоих крейсеров это означало самое активное привлечение их для блокадной и патрульной службы.
8 сентября началась высадка десанта у селения Себадилья в бухте Алукемас, в непосредственной близости от рифской столицы Адждира. В операции участвовало 32 испанских и 18 французских кораблей, во главе с линкорами «Альфонсо XIII», «Хаиме I» и «Пари». Фактически же задействованным оказался чуть ли ни весь испанский флот, в том числе крейсера «Рейна Виктория Эугения», «Блас де Лесо», «Мендес Нуньес» и «Эстремадура». С воздуха десантные части прикрывали самолеты гидроавиатранспорта «Дедало».
После предварительной бомбардировки с крупных кораблей были спущены три плоскодонных баржи, с которых, вероятно, впервые в истории операций подобного рода, на сушу сошли три танка. Всего же с 8 по 12 сентября на берег высадилось 12 тысяч человек и 16 танков. Особого противодействия противника не ожидалось, но рифы дрались отчаянно и даже сумели попасть из полевой пушки в линкор «Альфонсо XIII». «Блас де Лесо» в ходе боя не пострадал, как и в проведенной несколько дней спустя подобной операции в устье реки Керт, недалеко от Мелильи.
В мае следующего 1926 года франко-испанским войскам удалось окружить основные силы рифов, после чего те сложили оружие — участь независимого Марокканского государства была предрешена. Так что крейсер смог вернуться к своим обязанностям мирного времени.
21 декабря в командование «Блас де Лесо» заступил капитан 1 ранга Гонсало де ла Пуэрта-и-Диас, с именем которого связаны самые яркие страницы биографии крейсера.
22 декабря 1926 года самолет Дорнье «Валь» «Плюс Ультра» под командованием майора Рамона Франко стартовал в Палое де Мохер и с несколькими промежуточными посадками, пробыв в воздухе 58 ч 14 мин и преодолев 10 120 км, приземлился в Буэнос-Айресе. Этот рекордный перелет много значил для поднятия международного престижа Испании. Обеспечивали акцию крейсер «Блас де Лесо» и эсминец «Апьседо». На участке маршрута Дакар — Фернандо де Норонья крейсер осуществлял снабжение летчиков горючим и необходимыми материалами, а также поддерживал с самолетом радиосвязь.
20 января 1927 года в Китае разразился очередной международный кризис. Спровоцированные правительством Чан Кайши в Кантоне прошли многочисленные антикоммунистические погромы. Поскольку в них погибло несколько иностранцев, международные силы сочли необходимым провести вторжение в Китай.
25 января «Блас де Лесо» вышел из Кадиса и взял курс на Шанхай. По дороге он зашел в Порт-Саид (28 января), Аден (6 февраля), Коломбо (13 февраля) и Сингапур (20 февраля), а 28 февраля прибыл в Шанхай. Крейсер ввели в состав международной эскадры под командованием британского адмирала Реджинальда Тоухитта; 15 марта он произвел высадку взвода десантников. До 20 августа испанский корабль исправно выполнял свои обязанности и заслужил весьма высокую оценку своих действий в мировой печати.
Однако миссию пришлось неожиданно прервать: на крейсере вспыхнула эпидемия стрептококка. «Блас де Лесо» ушел в порт Цинвандао для проведения дезинфекции. Высшей похвалы заслужили действия судового врача — капитана медицины Педро Луиса Сикре, который в рекордные сроки локализовал эпидемию, так что уже 24 сентября крейсер смог начать возвращение в Испанию. По дороге, в первых числах октября «Блас де Лесо» посетил Манилу, став первым кораблем ВМФ Испании, зашедшим в этот город со времен войны 1898 года. Интересно отметить, что это событие послужило поводом к выпуску почтовой марки с изображением крейсера.
На обратном пути «Блас де Лесо» вновь посетил Сингапур, Коломбо, Аден, Порт-Саид и 24 ноября вернулся в Картахену, где ему устроили торжественную встречу. В знак признания заслуг крейсера по укреплению престижа Испании на международной арене командир корабля получил чин контр-адмирала и ушел на повышение, а «Блас де Лесо» в июле 1928 года в Сан-Себастьяне был удостоен боевого флага, врученного в присутствии инфант Беатрис Исабель и Марии Кристины.
В дальнейшем «Блас де Лесо» в составе дивизиона крейсеров отрабатывал взаимодействие с флотом в различных маневрах и учениях, в основном у Картахены и Балеарских островов.
1931 год был отмечен для «Блас де Песо» сразу двумя событиями. Во-первых, в командование им вступил капитан 1 ранга Камило Молинс Каррерас (как оказалось, его последний командир), а во-вторых, корабль ушел на завод Эчевариетта (рядом с Кадисом) для капитального ремонта, в ходе которого были ликвидированы последствия длительного плавания в тропических водах, артиллерия главного калибра полностью переведена на электричество и, кроме того, крейсер получил новый акустический эхолот и директор управления огнем фирмы «Хаземайер».
На июль следующего года у побережья Галисии планировались большие маневры испанского флота. Для их проведения сформировали две эскадры. Перед «красными» ставилась задача атаковать побережье предполагаемого противника с целью высадки десанта в устье одной из галисийских рек. Им противостояли «синие», которые, в свою очередь, этого не должны были допустить. В «красную» эскадру входили крейсера «Блас де Лесо», «Мендес Нуньес», эсминцы «Санчес-Баркастеги» и «Лепанто»; в «синюю» — крейсера «Либертад», «Мигель де Сервантес», «Альмиранте Сервера», эсминцы «Чуррука» и «Алькала Галиано».
11 июля 1932 года командир «красных» повел свои корабли к мысу Финистерре, где они расположились в проливе между Сентоло и мысом Набе. Внезапно около 14 часов на «Блас де Лесо» ощутили сильный удар. Незамедлительно командир отдал приказ осмотреть правый и левый борта, а аварийной партии начать борьбу за живучесть. Через несколько минут он выслушал неутешительный рапорт: вода быстро поступает в котельное отделение «А», из-за чего топки пришлось потушить и корабль лишился пара, а значит, и управления. Хотя Молинс отдал приказ ввести в действие угольные котлы кормовых отсеков, по быстрому поступлению воды стало ясно, что крейсер обречен. Для уменьшения потенциальных потерь всем не задействованным в борьбе за живучесть приказывалось пересесть в шлюпки, а остальным быть готовым покинуть корабль по первому приказу. Довольно быстро удалось завести конец с «Санчес-Баркастеги», но поскольку трос лопнул, крейсер так и остался качаться на волнах, все больше и больше оседая носом. Около 15.00 с помощью рыболовного траулера и подводной лодки В-3 еще раз попытались взять «Блас де Песо» на буксир, но снова неудачно.
В 19.45 по постам отдали приказ собраться на верхней палубе и начать эвакуацию; капитан 1 ранга Молинс покинул гибнущий корабль последним. В 20.25 «Блас де Песо» затонул в точке с координатами 42°49' с.ш., 9°13,4' з.д.
Практически сразу же, выполняя приказ морского министра, командиры дислоцированных в районе трагедии кораблей осмотрели место затопления для определения возможности подъема крейсера. Но мнение специалистов было неутешительно. Крейсер лежал на глубине 60 — 70 м, и собственными силами осуществить его подъем не представлялось возможным. Требовалось заключение контракта со специализированными зарубежными фирмами, что делало стоимость работ неприемлемо высокой. Как оказалось, причиной гибели крейсера стали две подводные скалы, не обозначенные ни на одной морской карте. При максимальном отливе они находились всего в 5 м от поверхности воды. «Блас де Песо» наскочил одновременно на обе, пропоров днище на протяжении более десятка метров. Потеря корабля была признана роковой случайностью, и всех обвиняемых офицеров крейсера оправдали.
