Wundefwaffe

Действия на Балтийском море

 

Корабли и суда, потопленные и поврежденные германскими подводными лодками VII серии на Балтийском театре

Класс и название корабля (тоннаж, брт)	Судьба*	Дата	Район	ПЛ
1.СКАМО-304	=Т	18.7.44	пролив Бьеркезунд	U-479(?)
2. СКА МО- 107	=т	28.7.44	пролив Бьеркезунд	U-475
3. СКА МО- 105	+т	30.7.44	пролив Бьеркезунд	U-250
4. КАТЩ №804	+т	30.7.44	Нарвский залив	U-481
5.КАТЩ№807	+т	30.7.44	Нарвский залив	U-481
6. КАТЩ №8 16	=т	30.7.44	Нарвский залив	U-481
7. СКАМО-101	+т	31.7.44	пролив Бьеркезунд	U-370
8. Килектор ККО-2	+т	25.8.44	р-н Шепелевского маяка	U-242
9. Катер ВРД-96	+т	25.8.44	р-н Шепелевского маяка	U-242
10. ТЩ Т-45 «Антикайнен»	+т	26.8.44	у о. Нерва	U-745
П.ПМШ«Эндла»**(68)	+А	15.10.44	у о. Осмуссаар	U-481
12. ПМШ «Дан»** (47)	+А	15.10.44	у о. Осмуссаар	U-481
13. ПМШ «Мария»**	+А	15.10.44	у о. Осмуссаар	U-481
14. СКАБМО-512	+т	17.10.44	сев.-зап. п-ва Суурупи	U-1165
15. ПМШ «Линнеа»** (40)	+А	24.10.44	у о. Осмуссаар	U-958
16. ПМШ «Пиикио»**	+А	24.10.44	у о. Осмуссаар	U-958
17. ТР «Ригель»** (1495)	+М	28.10.44	район Порккала-Удд	U-242
18. Самоходная баржа СБ-2	+Т	31.10.44	у о. Осмуссаар	U-475
19. СКА №62	+Т	18.11.44	сев. -зап. м. Пакринем	U-679
20. Баржа №112600	+Т/А	19.11.44	сев.-зап. м. Пакринем	U-481
21.ТЩТ-387	+Т	28.11.44	сев. м. Пакринем	U-481
22. СКА БМО-594	+т	24.12.44	сев. м. Пакринем	U-637
23. ТЩ Т-76 «Коралл»	+т	11.1.45	сев. о. Аэгна	U-745

*Примечание:

+ погиб, = поврежден, Т — торпедным оружием, А — артиллерией, М — на выставленных минах. "Финские.

 

Из всех театров, на которых воевали «семерки», Балтика стала последним. Поч­ти до самого конца войны это море вос­принималось германским командованием как внутреннее, где вступившие в строй «у-боты» осуществляли боевую подготов­ку. Даже после нападения на СССР это положение не сильно изменилось. По ре­зультатам кампании 1941 г., Краснознамен­ный Балтийский флот отступил в восточ­ную часть Финского залива, а его действия в южной части моря в 1941—1942 гг. све­лись лишь к эпизодическим походам не­скольких подводных лодок. Германское командование не видело большого смыс­ла в развертывании здесь собственных субмарин, однако все же переклассифицировало на двухмесячный срок шесть учебных лодок II серии в «охотников» на «малютки». В 1942—1943 гг. операцион­ная зона советского флота сузилась на­столько, что там вряд ли нашлось бы ме­сто для нарезки хотя бы одной полноцен­ной позиции. К тому же, в качестве целей для «у-ботов» пришлось бы рассматри­вать разве что катера, поскольку совет­ское командование резко сократило ис­пользование боевых кораблей более круп­ных классов, не говоря уже о торговых су­дах. Только летом 1944 г. немцы все же решили направить подводные лодки в вос­точную часть Финского залива. Задача, которую там предстояло решать «семер­кам», нигде в иностранной литературе четко не излагалась (заявление, что суб­марины посылались туда для разведки, в век авиации и радиолокации звучит, по меньшей мере, нелепо). По всей видимо­сти, германское командование просто не располагало иными силами, чтобы нано­сить удары по кораблям и катерам Балтфлота. С другой стороны, лодки, не успев­шие пройти оснащение «шнорхелем», ле­том 1944 г. можно было использовать раз­ве что на советских театрах. Если данная догадка верна, то германское командова­ние ожидало новое жестокое разочарова­ние. Дело в том, что боевая деятельность сравнительно крупных подводных лодок в густо минированном мелководном Фин­ском заливе, да еще и в условиях белых ночей, превратилась для подводников в настоящую пытку.

Между 21 и 26 июня в Таллин прибыли U-481, U-748 и U-1193. Все они до этого входили в состав учебных флотилий, и их командиры не имели опыта боевых дей­ствий в данной должности. Действия суб­марин с 28 июня возглавлял «Специаль­ный штаб подводных лодок», размещен­ный в Котке. Любопытно отметить, что штаб возглавил известный своими гром­кими «успехами» на Средиземном море корветтен-капитан Альбрех Бранди. В июле флотилию пополнили новейшие U-242, U-250, U-348, U-370, U-475, U-479 и U-679, причем некоторые из них до этого входи­ли в состав группы «Митте», предназна­ченной для отражения союзной высадки в Южной Норвегии. В августе к ним доба­вились U-290, U-717, U-745, U-1001, в то время как U-748 и 11-1193 вернулись в состав учебной флотилии. Последние изме­нения действующего состава лодок про­изошли в конце года. С ноября в подчине­ние «специального штаба» перешли U-637 и U-676, к тому же, последняя располага­ла усиленным зенитным вооружением и в сентябре — октябре использовалась для сопровождения конвоев.

В оперативном отношении действия лодок организовывались следующим об­разом: в восточной части Финского зали­ва нарезалось две позиции («Трини­дад» — у южного входа в пролив Бьеркезунд и «Бенгалия» — на восточном гогландском плесе), куда субмарины должны были прибывать в подводном положении и оставаться в нем до полной разрядки аккумуляторных батарей. Для зарядки «у-бот» возвращался в шхеры, в то время как другой занимал освободившуюся по­зицию. При таком методе одновременно в море находилось шесть — восемь под­лодок немцев, из которых не более поло­вины располагались на позициях.

Первоначально наиболее активные действия развернулись на позиции «Три­нидад». «Семерки» не успели помешать высадке десантов на острова Бьеркского и Выборгского архипелагов, хотя они и должны были находиться в это время где-то поблизости. В дальнейшем субмарины попытались сорвать наращивание совет­ских сил, угрожавшее высадкой новых де­сантов на южном побережье Финляндии. Первое боевое столкновение состоялось в ночь на 15 июля 1944 г. в районе остро­ва Руонти. Шедшая шхерным фарватером U-679 была обнаружена советским дозо­ром в составе двух торпедных катеров и двух катеров МО. Не имея возможности погрузиться на мелководье, «семерка» ре­шила вступить в артиллерийский бой, но удача была явно не на ее стороне. Хотя немцам посчастливилось уклониться от двух торпед, последовавшее вскоре попа­дание 45-мм снаряда в ограждение рубки убило три человека, после чего субмари­на поспешила отойти под защиту берего­вой батареи.

Дальнейшие боевые действия велись с переменными результатами. 18 июля U-479 тяжело повредила акустической торпедой МО-304. Спустя пять дней субмарина по­пала под удар двух катеров МО и получила некоторые повреждения. 25-го при анало­гичных обстоятельствах пострадала U-348, однако через три дня U-370 торпедирова­ла МО-107. Командование КБФ первона­чально отнесло случившееся с МО-304 и МО-107 к подрывам на минах, поскольку даже не могло предположить, что против­ник расходует боекомплект для стрельбы по целям, стоимость которых была впол­не сопоставима со стоимостью акустичес­ких торпед. Никаких указаний относительно возникшей подводной угрозы не отда­валось до тех пор, пока 30 июля U-250 не потопила катер МО-105. Вышедший на об­следование пролива МО-ЮЗ (командир старший лейтенант А.П.Коленко) ничего не заметил, но вскоре с находившихся рядом катеров-дымзавесчиков его проин­формировали об обнаружении подводной лодки противника. Интересно отметить, что перископ и рубку подводной лодки сиг­нальщики дымзавесчика увидели не над поверхностью, а под водой на небольшом углублении. Взяв курс в сторону, куда ушла подводная лодка, МО-103 вскоре установил гидроакустический контакт. Да­лее последовала атака, многократно опи­санная в различных отечественных иссле­дованиях и мемуарах. Ее результатом ста­ло потопление U-250, что не так уж удивительно, если учесть, что район дей­ствий, куда германское командование на­правило свои субмарины, отличался мелководностью и наличием многочисленных скал и банок. Получив смертельный удар в районе дизельного отсека, «у-бот» лег на грунт, а его командир и личный состав центрального поста (всего шесть человек) предпочли плен гибели, покинув обречен­ный корабль через рубочный люк. Далее последовала не менее известная опера­ция по подъему потопленной субмарины, переводу ее в Кронштадт и снятию акус­тических торпед «Цаункёниг». Представ­лявшую большой интерес для советского ВМФ лодку даже включили в состав фло­та под обозначением ТС-14, однако из-за полученных повреждений в строй так и не ввели. После гибели U-250 германское командование перевело позицию «Трини­дад» в район острова Нерва, а сами дей­ствия командиров лодок стали отличать­ся большей осторожностью. В течение следующего месяца из «у-ботов», дейст­вовавших в этом районе, успеха доби­лась лишь U-745. В конце июля, после се­рии массированных ударов ВВС КБФ, про­тивник был вынужден снять линию дозо­ров в Нарвском заливе. Южный фланг минного заграждения «Зееигель» остал­ся неприкрыт, что сразу же отразилось на темпах наших тральных работ. В качестве противовеса немцы решили бросить про­тив тральщиков штурмовую авиацию, а на линии дозора разместить подводные лод­ки. 30 июля U-481 удалось атаковать от­ряд наших катеров-тральщиков и по­топить акустическими торпедами два 26-тонных «рыбинца» — по-видимому, са­мые мелкие цели, когда-либо торпедиро­ванные «у-ботами». Вечером лодка доби­лась еще одной победы, сбив штурмовик Ил-2 — единственный советский самолет, достоверно уничтоженный германской субмариной. Утром 5 августа U-479 безус­пешно выпустила несколько торпед по ка­терам-тральщикам 1-го дивизиона, а за­тем всплыла для артиллерийской атаки (на большинстве переброшенных для дей­ствий на Балтике учебных подводных ло­док 88-мм орудие сохранялось). Находив­шийся в охранении сторожевой катер МО-522 дважды загонял субмарину под во­ду ответным огнем и вызвал авиацию. Пос­ле появления Ил-2 лодка погрузилась и выдержала атаку фугасными авиабомба­ми. Хотя летчики утверждали, что на по­верхности появилось масляное пятно, со­мнительно, чтобы это оружие смогло на­нести лодке серьезные повреждения. МО-522 попробовал продолжить атаку, но его акустик почему-то не использовал гид­ролокатор «Тамир» в режиме «эхо», в ре­зультате чего U-479 удалось ускользнуть. На следующий день в бой с тральным от­рядом попыталась вступить U-679, но пе­ред угрозой торпедной атаки ТКА-33 ей пришлось отступить. Поняв, что нападе­ния отдельных субмарин не достигают ус­пеха, германское командование решилось на единственное в своем роде групповое использование «у-ботов» для надводно­го артиллерийского боя. 26 августа U-348 и LJ-370 (по некоторым данным, в этом же бою принимала участие U-350) в течение получаса с большой дистанции безрезуль­татно обстреляли катера-тральщики 1-го и 2-го дивизионов. Из-за плохой видимо­сти корабли противника были приняты за миноносцы, и для удара по ним советское командование бросило торпедные катера и авиацию. К сожалению, прилетев к мес­ту боя, часть наших штурмовиков приня­ла за противника и атаковала свои же ка­тера. В результате получили повреждения все четыре Г-5, а из их экипажей было убито и ранено 11 человек. Погиб времен­но переведенный на катера известный подводник капитан 2 ранга И.М.Зайдулин. Немцы, конечно же, не могли знать об этом и впредь подобных экспериментов не ставили. Больше всего они опасались со­ветской авиации, которая в течение июля — сентября 40 раз обнаруживала подводные лодки в надводном положении. Хотя практически во всех случаях «у-боты» успевали погрузиться до атаки, сброшенные бомбы и прерванные заряд­ки батарей действовали на немецких ко­мандиров весьма изматывающе. Сосре­доточив внимание на выполнении несвой­ственных задач, «Специальный штаб» лишь несколько раз направлял субмари­ны внутрь контролируемой советским флотом зоны. В конце августа один подоб­ный поход совершила U-242 (у Шепелевского маяка ей удалось потопить килектор и катер), 12 сентября еще одна лодка была обнаружена в Лужской губе. Необходимо отметить, что в это время губа использо­валась советской стороной для боевой подготовки своих подводных лодок, в свя­зи с чем появление там подводного про­тивника представляло собой огромную опасность. Впрочем, германская лодка так и не воспользовалась этой возможностью. 2 сентября финское правительство объявило о разрыве дипломатических от­ношений с Германией и спустя двое су­ток заключило перемирие с Советским Со­юзом. Оперативная обстановка в Финском заливе, да и на всем балтийском театре изменилась до неузнаваемости — немец­кие «морские позиции» оказывались обой­денными с северного фланга и КБФ полу­чал возможность действовать в открытой части моря. Для германских субмарин это означало коренное изменение и системы базирования, и решаемых задач. В нача­ле сентября их базами стали Таллин и Палдиски, но спустя две недели в связи с эвакуацией из Эстонии — Либава и Виндава. С этих баз лодки не могли эффектив­но действовать в напичканной минами вос­точной части Финского залива, в связи с чем новая нарезка позиций стала вклю­чать его устье, финские шхеры между Аландским архипелагом и Ханко, а также Ботнический залив. Продолжительность походов увеличилась в среднем до меся­ца, а количество субмарин, одновремен­но находившихся на позициях, до семи-восьми. Днем они находились под перис­копом, ночью всплывали для зарядки ба­тарей (по-видимому, ни одна из балтий­ских «семерок» так и не обзавелась «шнорхелем») и приема метеосводок. Совет­ская радиоразведка выстраивала доста­точно достоверную картину развертывания «у-ботов», однако для охоты на них у бал­тийцев не было ни сил, ни средств. В свя­зи с тем, что в течение сентября судоход­ство в районе нахождения немецких суб­марин практически не осуществлялось, за весь месяц они не произвели ни одной атаки. Лишь U-242 и U-1001 выставили мины на финском шхерном фарватере у

Поркалла-Удд (единственные минные по­становки «у-ботов» на этом театре), пы­таясь таким образом помешать разверты­ванию сил КБФ в Балтийском море. Их ре­зультатом стал подрыв финского транс­порта «Ригель» 28 октября. Он стал един­ственным из 160 транспортов, прошедших между Швецией и Ленинградом до конца войны, погибшим от воздействия против­ника. 23 сентября катера КБФ вошли в Таллин, а спустя трое суток немцы были вынуждены покинуть всю материковую часть Эстонии. Советское командование приняло решение без оперативной паузы провести десантную операцию на Моонзундские острова. Для флота, основные со­единения и тылы которого оставались в районе Ленинград — Кронштадт, это ока­залось непростой задачей. В дальнейшем прибрежный фарватер между островами Аэгна и Осмуссаар оставался наиболее опасным, с точки зрения подводной угро­зы, районом. Именно там немцы и развер­нули свои силы. Но, уверовав в новые тор­педы, недостаточно опытные командиры зачастую производили выстрелы со слиш­ком больших дистанций. Поскольку чаще всего цели проецировались на фоне бере­га, выпуск почти каждой торпеды сопро­вождался взрывом и, соответственно, по­бедным докладом. Так, 19 октября U-1165 доложила о трех попаданиях при стрель­бе по конвою у мыса Пакринем, но все ее торпеды взорвались при ударе о прибреж­ные камни. 27 ноября U-481 и U-679 «пото­пили» по одному тральщику типа «Фугас», но советский конвой даже не заметил их атак. Лишь на следующий день переместив­шаяся к востоку U-481 добилась успеха, стреляя по находившемуся на буксире тральщику Т-387 типа «сторонник». В декаб­ре шанс атаковать представился лишь U-637. Выпустив по двум сторожевым ка­терам типа БМО три торпеды с FAT и два «Цаункёнига», она смогла потопить только один из них. Последние немецкие атаки при­шлись на январь. 9-го числа U-637 безус­пешно атаковала отряд тральщиков и была с тем же результатом контратакова­на малым охотником МО-124. Спустя двое суток U-745, скрытно форсировавшая Нарген-Порккалаудский рубеж, потопила тральщик «Коралл». На этом победы «у-бо­тов» здесь прекратились, чего нельзя сказать о потерях. Еще в ночь на 15 октяб­ря 1944 г. в ходе налета на Либаву совет­ская дальняя авиация повредила U-717. Точный объем повреждений, полученных лодкой, неизвестен, но пятеро членов ее экипажа были убиты и ранены, а сам ко­рабль участия в боевых походах больше не принимал. После этого события пункт базирования «у-ботов» перенесли в Готенхафен. В ноябре под давлением совет­ской стороны финские ВМС начали поста­новку противолодочных заграждений у бе­регов Аландского архипелага, у острова Эре и полуострова Ханко. С 22 декабря по 17 января 1945 г. еще 594 мины выставили «стотонники» 10-го дивизиона в рай­оне острова Осмуссаар. Вкупе со стары­ми заграждениями и появившимися пос­ле осенних штормов плавающими мина­ми это создало в устье залива весьма опасную навигационную обстановку. Вот тогда-то, наверное, командиры подлодок и вспомнили недобрым словом тех, кто ре­шил не устанавливать на «семерках» гид­ролокаторы. Немцы начали терять по од­ной подводной лодке в месяц. 15 ноября последний раз вышла на связь U-479, 27 декабря — U-679, 29 января — U-745 и 12 февраля — U-676. С подобным соотноше­нием потерь и побед германское коман­дование смириться не могло и, очевидно, изменило нарезку, отведя подлодки из миноопасных районов. А после того как в феврале и марте субмарины ни разу не вышли в торпедную атаку, немецкое коман­дование решило прекратить походы в се­верную часть моря. С 17 марта, когда в Данциг вернулась U-475, там не осталось ни одного корабля.

На этом германские историки подвод­ного флота подводят черту под описани­ем действий в Балтийском море, но неко­торые факты не позволяют с этим согла­ситься. Напротив, есть серьезные дока­зательства того, что с осени 1944 г. и до самого конца войны противник использо­вал некоторое количество «у-ботов» для противодействия советским подлодкам в районах зарядки аккумуляторных батарей на удалении 30—40 миль от немецкого по­бережья. Первые подобные случаи фик­сируются советской стороной в октябре 1944-го, когда в устье Данцигской бухты атакам из-под воды подвергаются С-13 и К-56. В декабре число встреч в этом рай­оне вырастает до пяти, причем сами нем­цы признают, что однажды советская под­лодка наблюдалась ими с учебной U-1063. В январе немцы осуществляют операцию «Ганнибал», в ходе которой все учебные флотилии, ранее дислоцировавшиеся в портах Данцигской бухты, перемещаются в западную Балтику. Несмотря на это встречи между советскими и немецкими субмаринами не прекращаются. Ночью 6 февраля действующая в районе банки Штольпе С-13 подвергается артиллерий­скому обстрелу с «у-бота» и уклоняется погружением. В марте происходит целая цепь событий, свидетельствующих о продолжении противоборства. 16-го числа в северной части Данцигской бухты (следу­ет отметить, что в это время в районе Дан­цига уже шли ожесточенные наземные бои) пропадает без вести U-367, числящая­ся, как ни странно, в разряде учебных. 18-го Щ-303 при патрулировании у косы Хель обнаруживает шум винтов субмари­ны при помощи гидроакустики. На следу­ющий день Л-21 дважды обнаруживает не­известный «у-бот» у маяка Риксхёфт, а 25-го К-53 оказывается мишенью для двух торпедных атак. В первом случае два чет­ко различимых следа проходят в сотне метров от лодки, во втором — на удале­нии всего 25—30 метров. Между 25 апре­ля и 5 мая С-13 в районе южнее Готланда фиксирует четыре торпедных атаки, про­изведенные вражеской субмариной. Часть этих случаев, безусловно, относит­ся к мнимым контактам, но некоторые, наверняка, имели реальную подоплеку. И тем не менее, в отличие от 1941-го года, противолодочная деятельность немецких подводных лодок в 1944—1945 гг. практи­чески не имела успеха. Назвать удачны­ми действия «семерок» в Финском зали­ве тоже нельзя. 18 подлодок совершают в течение девяти месяцев около семи де­сятков боевых походов и не менее 40 тор­педных и артиллерийских атак. Результат их — три потопленных тральщика, восемь катеров, вспомогательное судно, семь барж и шхун — вряд ли можно назвать впечатляющим. А если добавить то, что пять из 18 субмарин погибли, невольно вспоминается характеристика, данная войне на Балтике кайзером Вильгель­мом II, — «много потерь, мало успехов». Главной причиной столь обескураживаю­щего провала стало решение германско­го командования применить «семерки» в миноопасном районе, где, к тому же, они не могли рассчитывать на встречи с до­стойными целями.