Вслед за головным в Николаеве были построены и переданы флоту еще шесть БПК этого проекта, "Очаков", "Керчь", "Азов", "Петропавловск", "Ташкент" и "Таллин". Служба этой "великолепной семерки" проходила в разных условиях и на разных флотах. В конечном итоге четыре из семи кораблей служили в составе Тихоокеанского флота ("Ташкент", "Петропавловск", "Таллин", а затем и "Николаев"), остальные - Черноморского. Помимо них, в составе ТОФ несли также службу "беркуты" всех трех проектов - три пр.1134А и два - пр. 1134.
Стройные, стремительные и по-военному строгие силуэты БПК пр.1134Б по праву занимают видное место в истории отечественного флота, военного кораблестроения и газотурбинного машиностроения. И если их предшественники, газотурбинные СКР ПВО-ПЛО (БПК) пр.61 за их мелодичное пение газовых турбин уже после первых встреч на румбах Средиземного были прозваны американскими моряками "поющими фрегатами", то "беркуты-Б" вполне заслуживают того, чтобы зваться "поющими крейсерами".
Оценивая сильные и слабые стороны кораблей пр.1134Б, можно отметить следующее. Вне всякого сомнения, николаевские "беркуты" представляли собой большой шаг вперед в части создания противолодочных кораблей океанской зоны. Они обладали высокими мореходными качествами, мощным вооружением, значительной автономностью и высокими стандартами обитаемости, обеспечивавшими экипажу достаточно комфортные условия длительного пребывания в сложных климатических условиях. Лестную оценку корабли заслуженно получили не только от самих моряков, но и со стороны экспер- тов потенциального противника. Так, американцы считали корабли типа "Николаев" наиболее удачными и эффективными кораблями ПЛО советской постройки 1970-х гг.
С выходом на боевую службу кораблей пр.1134Б сразу повысилось число обнаружений иностранных подводных лодок. Этому способствовало наличие современных ГАС и вертолета постоянного базирования, обеспечивавших как обнаружение, так и удержание контакта с быстроходными иностранными субмаринами. При этом, з отличие от принятой в ряде западных флотов практики так называемого "допоиска" вертолетами ПЛ в заранее известном районе ее нахождения, советские вертолетчики больше занимались первичным поиском ПЛ на значительном удалении от своего корабля-носителя. К тому же, в случае обнаружения ПЛ вертолет зачастую продолжал слежение за целью, поскольку корабль-носитель, в силу возможности более раннего обнаружения его подводной лодкой, далеко не всегда мог незамеченным сблизиться с целью для приема контакта и продолжения слежения с помощью своих гидроакустических средств. Разумеется, что как только лодка обнаруживала слежение, она тут же принимала меры к отрыву, и чаще всего ей это удавалось. И хотя в отличие от других противолодочных кораблей, "беркутам" в этом плане везло чаще, сблизиться с целью для приема контакта у них получалось тоже не всегда. Как показала практика боевых служб, обычно быстроходные атомные подводные лодки ВМС США для отрыва использовали следующий тактический прием: они приводили корабль-преследователь на кормовые курсовые углы и развивали максимальный ход. Стремясь удержать контакт, ВПК был вынужден делать то же самое. При этом собственные шумы противолодочного корабля затрудняли поддержание гидроакустического контакта. Пользуясь этим, субмарина, выполнив резкий поворот на 90°, резко сбрасывала ход и в малошумном режиме уходила or преследования. В ряде случаев лодка прибегала к отстрелу уводящих "шу-милок" - имитаторов ПЛ. Но наличие на борту БПК всего одного вертолета ПЛО не позволяло продолжить в указанных случаях надежное поддержание контакта с обнаруженной ПЛ ввиду необходимости пополнения запасов горючего самим вертолетом, для чего ему необходимо было возвратиться на корабль. Поэтому для удержания контакта с обнаруженной ПЛ и организации ее преследования (а в боевых условиях - и уничтожения) требовалось наличие второго вертолета ПЛО, что и было учтено СПКБ при разработке нового БПК проекта 1155 ("Фрегат").
К тому же, принятый на "беркутах" в качестве штатного Ка-25ПЛ быстро старел, а дальность и продолжительность его полета уже не отвечали все возрастающим требованиям к корабельным противолодочным вертолетам. Поэтому Ка-25ПЛ заменили на более эффективный Ка-252(Ка-27ПЛ). Для отработки его базирования в корабельных условиях в 1977 г. был переоборудован БПК пр.1134Б "Петропавловск", на котором увеличили ангар и установили соответствующие системы привода.
В 1985 -1989 гг. этот БПК прошел средний ремонт с модернизацией, на нем комплекс выстреливаемых помех и ложных целей ПК-2 был модернизирован до стандарта ПК-2М и установлен комплекс ПК-10 со станцией "Спектр-Ф". А комплекс УРПК-3 приспособили к стрельбе ракетами "Раструб", универсальными по целям. Тогда же на тыльной кромке дымовой трубы установили пеленгаторную рамку (ни на одном другом корабле проекта этого сделано не было).
Четвертый корабль серии - "Азов" - изначально строился по проекту 1134БФ в связи с оснащением его взамен кормового ЗРК "Шторм" опытным образцом перспективного ЗРК С-ЗООФ с подпалубными пусковыми установками Большую часть своей службы он провел на полигонах Черного моря.
Один из кораблей серии, БПК "Керчь", во время прохождения очередного ремонта в августе 1987 г. получил взамен штатной РЛС МР-600 опытный образец новой РЛС обнаружения воздушных целей "Подберезовик" с плоской волноводной решеткой. На этом корабле также впервые еще при постройке установили опытный образец системы обнаружения и пеленгования РЭБ "Кольцо" с характерными АП на площадках грот-мачты. Решение об установке системы "Кольцо" на всех построенных позже кораблях имелось, но реализовано никогда не было. Тем не менее площадки для АП этой системы на них смонтировали (кроме "Николаева" и "Очакова"). В 1987 г. на "Керчи" между носовой ПУ Б-192 и ходовой рубкой появилась небольшая рубка с аппаратурой комплекса космической связи "Цунами". Все последующие БПК оснащались этим комплексом уже штатно.
В то же время "беркуты" не были лишены и весьма существенных недостатков. В частности, ряд специалистов справедливо указывает на избыточную сложность принятой схемы ГТУ (в составе маршевых и форсажных турбин), как следствие чрезмерного увлечения экономией топлива. К тому же, на практике БПК редко ходили с использованием одних маршевых ГТД, поскольку те не позволяли обеспечить достаточно высокую скорость хода. Реализовать же заложенную в проекте большую дальность плавания в сочетании с экономией топлива удавалось разве что во время межтеатровых переходов, а это было тоже нечасто.
Между тем практика боевой службы настоятельно указывала на необходимость иметь на борту "беркутов" ударное оружие - решение задач по борьбе с надводными корабельными группировками противника оставалось весьма актуальным. Возможностей же для этого у БПК пр.1134Б при наличии почти крейсерского водоизмещения практически не было.
Еще на испытаниях головного корабля отмечалось, что для использования противолодочного комплекса УРПК-3 ("Метель") на полную дальность (ракета - от 6 до 50 км плюс торпеда после приводнения - 8 км) требуется целеуказание от выносных постов, воздушных или морских. Собственные же средства обнаружения подводных целей этого не обеспечивали.
Не был лишен недостатков и сам УРПК-3. При пуске ракеты, а также при приводнении торпеды в районе нахождения субмарины, у ПЛ имелась возможность обнаружить это и предпринять соответствующие меры. Как показал опыт проведения учений с применением подводных лодок-мишеней пр.690, последние почти всегда засекали приводнение торпеды и успевали выпустить уводящие акустические "шумилки", благодаря чему прямые попадания практических торпед были очень редкими. Вероятно, в реальной обстановке подводники противника действовали бы аналогично.
РЛС "Ангара" (МР-310) имела номинальную дальность обнаружения воздушной цели 150 км и "Восход" (МР-600) - 300 км, однако фактически устойчивое обнаружение и удержание цели обычно осуществлялось на дистанциях чуть более 100 км Это отрицательно сказывалось на реальной способности корабля решать задачи ПВО-ПРО. Проблемой было обнаружение низколетящих целей - крылатых ракет и штурмовой авиации: их удавалось засечь лишь на дальности нанесения удара по кораблю, у которого не оставалось времени на принятие адекватных мер по самообороне. К тому же у обеих РЛС отсутствовала аппаратура селекции движу- " щихся целей. Важно добавить, что к концу 1980-х гг. ЗРК "Шторм" уже не обеспечивал отражения массированных атак средств воздушного нападения, поскольку был одноканальным и имел радиоканальную систему управления. Еще сложнее обстояло дело с ЗРК самообороны "Оса-М", также не обеспечивавшим поражение целей на ближней дальности.
Наконец, изучение боевого опыта, полученного к тому времени другими флотами мира в локальных военных конфликтах, свидетельствовало о необходимости усиления средств ПВО-ПРО кораблей охранения. Одним из наиболее убедительных аргументов в пользу этого стал анализ действий британского флота в Фолклендской войне. Именно Ройял Нэйви, один из самых современных флотов мира, в 1982 г. первым получил пощечину, на практике испытав боевое воздействие аргентинской штурмовой авиации, сумевшей потопить и повредить целый ряд современных кораблей и транспортов экспедиционных сил.
Уроки этой войны внимательно анализировались и в Советском Союзе. Следствием этого стала разработка "Плана неотложных мероприятий по дальнейшему повышению боевой эффективности кораблей, вооружения и военной техники ВМФ с учетом англо-аргентинского конфликта и событий на Ближнем Востоке", утверждение которого главкомом ВМФ, министром судостроительной промышленности и другими инстанциями состоялось 7 - 8 июля 1982 г. Речь шла о необходимости проведения комплексной модернизации по повышению эффективности средств ПРО-ПВО надводных кораблей.
