Wundefwaffe

На защите Порт-Артура

 

Поздним вечером 26 января, во время нападе­ния японских миноносцев на русскую эскадру, -Но­вик», согласно диспозиции, стоял почти в проходе на внутренний рейд. Он оказался заслоненным всей эскадрой, хотя должно было быть наоборот — од­ним из назначений крейсеров I! ранга являлась за­щита броненосцев от минных атак. Поэтому, когда в 23 ч 45 мин началась канонада, определить ее при­чину сразу не удалось — прожектора освещали только борта стоящих рядом «Петропавловска», "Боярина» и других кораблей. Вахтенный офицер лейтенант А.П.Штер отдал приказ пробить отраже­ние минной атаки. Сразу началось экстренное раз­ведение паров в котлах (к моменту начала стрель­бы в готовности был только один). Командир рас­порядился выбросить за борт огнеопасные веще­ства: пиронафт (6 пудов), скипидар (2 пуда 4 фун­та), спирт (3 пуда 29 фунтов) и бензин (8 пудов), В 0 ч 10 мин с флагмана последовал приказ разво­дить пары, а в 0 ч 35 мин — «Проворнее разводить пары, сняться с якоря и преследовать неприятельские миноносцы». Вице-адмирал О.В.Старк нако­нец-то поверил, что началась война.

«Новик» смог дать ход только в 1 ч 05 мин, ког­да пары были подняты в шести котлах. Проведя крейсер мимо эскадры, Н.О.фон Эссен выбрал курс SO 45". Расчет оказался правильным: в 1 ч 25 мин впереди были замечены четыре шедших тем же кур­сом японских миноносца. Началась погоня за заве­домо более быстроходными кораблями, 8 которой рассчитывать приходилось лишь на то, что против­ник от огня броненосцев получил повреждения, ог­раничивающие его скорость.

Постепенно на крейсере ввели в действие еще пять котлов, однако в 2 ч 35 мин силуэты скрылись из вида. Не видя смысла в дальнейшем удалении от эскадры, Эссен отдал приказ о повороте на об­ратный курс. Вскоре были встречены корабли раз­вернутой сторожевой цепи, а в 3 ч 50 мин крейсер подошел к эскадре за приказаниями.

Вынужденно быстрое разведение паров приве­ло к тому, что в котлах полопались водомерные стекла. Командиру пришлось просить разрешения флаг­мана стать на якорь, однако в 5 ч 45 мин комендо­рам "Победы» и «Дианы» показалось, что против­ник вновь выходит в атаку. Началась стрельба. «Но­вик» немедленно покинул рейд, но никаких призна­ков японцев не обнаружил и в 6 ч 28 мин вернулся к эскадре.

В 7 ч утра на флагманском "Петропавловске» сообразили, что японцы непременно придут оценить результаты ночной атаки. Последовало распоряже­ние зарядить все орудия броненосцев и крейсеров фугасными снарядами. Час спустя из-за полуост­рова Ляотешань показались четыре японских быст­роходных крейсера. На «Новике» к этому времени 8 ожидании боя уже наполнили все шлюпки водой. Эскадра снялась с якоря, но главные силы противника не появились. К10 ч все вновь заняли свои места, а командующий отправился на Золотую гору доло­жить обстановку находившемуся там наместнику.

Спустя некоторое время с моря показался воз­вращавшийся из разведки крейсер II ранга -Боя­рин», державший сигнал «Вижу неприятеля в боль­ших силах» и стрелявший из кормового орудия. В 10 ч 50 мин с флагмана на «Новик» поступило приказание идти на поддержку, но не удаляться из района крепости. Через 10 мин крейсер снялся с яко­ря и направился в сторону показавшейся колонны японских броненосцев, Степан Павлович Бурачек, бывший тогда мичманом, вспоминал: «Хорошо со­блюдая равнение, неприятельская эскадра произ­водила величественное впечатление, вызвав вос­клицание командира: "Подлецы, как равняются!"» Как известно, русские броненосцы к моменту нача­ла перестрелки только снимались с якоря и не ус­пели выстроиться в кильватерную колонну. Нахо­дившиеся чуть мористее их крейсеры оказались между двух огней и, поддерживая энергичную стрельбу, поспешили сместиться в сторону.

В записке для памяти, отправленной вместе с письмом к жене, Н.О.фон Эссен писал: «Я манев­рировал так, чтобы держать прямо на неприятеля, представляя из себя меньшую цель, и, приблизив­шись несколько, поворачивал обратно, удаляясь и отстреливаясь, и затем, отойдя, снова поворачивал и шел на него. Так как я был против входа в бас­сейн, то все выстрелы были по моему направлению, и снаряды рвались то справа, то слева, а при пово­ротах, то перелетая, то недолетая, осыпали нас мел­кими осколками. Я успел сделать таким образом че­тыре галса, когда на повороте от неприятеля сна­ряд ударил в корму и мне пришли сказать, что всё рулевое отделение затоплено. Японская эскадра в это время стала поворачивать, уходя из огня, как я узнал впоследствии, у них были повреждены неко­торые суда. я только видел, что на адмиральс­ком корабле, на который были направлены мои вы­стрелы, поднялся столб дыма, после чего он стал уходить. После пробоины я отошел ближе к бе­регу на якорь, чтобы иметь возможность осмотреть­ся и подвести пластырь. На крейсере был тяжело ранен осколком один комендор. Шлюпка, барказ. вельбот пробиты, также труба в нескольких местах осколками, и все орудие №3 120-мм буквально ис­пещрено осколками большого снаряда, влетевшего в кают-компанию и там разорвавшегося. Этот снаряд разрушил совершенно каюту лейтенанта Зеле­ного и соседние—мичмана Кнорринга и лейтенанта Штера, затем пробил броневую палубу и затопил рулевое отделение. Люди все выскочили наверх, задраив за собой все люки. Став на якорь, стал под­водить пластырь, но на зыби было трудно. Посему просил сигналом буксир для ввода на внутренний рейд. Около 2 ч вошел почти самостоятельно, уп­равляясь машиной и, насколько можно, и рулем, так как рулевая машина, хотя и затопленная, но дей­ствовала СНОСНО..."

К этому можно добавить, что, согласно данным вахтенного журнала, пробоина в рулевом отделении была получена около 11 ч 40 мин, в то время как броненосцы противника начали поворачивать на S, выходя из боя. Оговорка «около» необходима, ибо точности вахтенных журналов того времени дове­рять совершенно нельзя — все они заполнялись после боя.

Интересно, что командиру «Новика» впослед­ствии нередко приписывалось желание выйти на противника в минную атаку, однако сам Эссен об этом ни в рапорте командующему эскадрой, ни в процитированном письме не упоминал. Не отметил этого в своих воспоминаниях и лейтенант А.П.Штер. Возникает вопрос, насколько можно верить капита­ну 2 ранга С.П.Бурачеку, полвека спустя вспоминав­шему: «Как сейчас помню нашего командира, гром­ко отдавшего приказ "Приготовить минные аппара­ты! Я иду в атаку!". Командир с невероятной отвагой и упорством выполнял им задуманную и твердо решенную минную атаку. До флагманского корабля "Миказа" остается 18 кабельтовых. Еще 8 кабельтовых и беспримерная в истории минная атака могла бы осуществиться, и вдруг с полного 25-ти узлового хода, без стопа переводится коман­диром ручка машинного телеграфа на "полный на­зад". Перед носом "Новика" были сплошные каска­ды воды от взрывавшихся снарядов. Командир понял, что эту преграду крейсеру не пройти и для спа­сения его он должен был изменить свое решение». Представляется, что это красочное описание все же не может заслуживать полного доверия. К тому же возможность точной минной атаки из бортового тор­педного аппарата на полном ходу, да еще под ог­нем, вызывает большие сомнения.

Дело, как кажется, не в том, была или нет по­пытка минной атаки. Важен эффект, произведен­ный на эскадру, да и на Россию, отчаянным пове­дением маленького крейсера. Не случайно ведь даже император ознакомился с описанием боя в письме Н.О.фон Эссена, которое мы процитирова­ли выше (копию государю показал флигель-адъю­тант капитан 2 ранга И.И.Чагин). Да и снарядов от русских броненосцев «Новик» отвлек немало. Ви­димо, растерянность японских артиллеристов и де­зорганизацию их огня и стремился в первую оче­редь вызвать командир крейсера.

Моральный же эффект от действий «Новика» был не мал. Лейтенант А.П.Штер с удовольствием вспоминал торжественный вход поврежденного крейсера во внутренний бассейн. «Когда "Новик" с гимном возвращался в гавань после боя, отовсюду неслись приветные клики, в особенности с береговых батарей, откуда все действия обоих флотов были видны, как на ладони. По рассказам этих оче­видцев, "Новик" настолько близко подходил к не­приятельской эскадре, сравнительно с остальными судами, что предположили с нашей стороны мин­ную атаку. Воображение зрителей настолько разыг­ралось, что они готовы были присягнуть, что виде­ли, как один из неприятельских крейсеров перевер­нулся-. К этому следует добавить, что артиллерис­ты выпустили по противнику 105 фугасных 120-мм снарядов. С дистанции, на которую подходил «Новик» к японцам, и учитывая тренированность комен­доров, все они промахнуться просто не могли.

После боя осмотрели полученную пробоину. Она находилась чуть ниже ватерлинии в кормовой час­ти правого борта между 151 и 155 шпангоутами и имела площадь около 20 кв. футов (1,84 мг). Была разрушена офицерская каюта № 5, повреждены смежные с ней. По оценке Эссена, то, что размер пробоины ограничился только четырьмя листами обшивки, следует приписать карапасной палубе, бе­зукоризненно выдержавшей удар. Впрочем, вода в нижние помещения все же проникла: взрывом со­рвало правый кингстон кормового патронного по­греба, а вслед за ним было затоплено и рулевое отделение. Над броневой палубой в отсеке, нахо­дившемся под командирской каютой, залило су­довые чертежи и карты. В соседнем сухарном от­делении погибло 125 пудов сухарей. В вахтенном журнале корабля можно найти следующую запись: «Из полученной пробоины в сухарном отделении провалились и выскочили в море 42 бушлата ко­мандных и 23 штуки суконных брюк». Всего крей­сер принял около 120 т воды. Осколками этого же снаряда посекло ствол 120-мм орудия № 3 и его броневой щит, прислуга не пострадала.

Утром 30 января крейсер, первым из повреж­денных кораблей, был введен в док, а 8 февраля уже вновь вошел в строй. Началась повседневная служба. О ее тяжести некоторое представление мо­гут дать слова вахтенного начальника лейтенанта А.П.Штера: "Положим, приходилось иногда бегом возвращаться версты 3—4 на крейсер, когда нео­жиданно получалось приказание "Новику" выйти в море, но это только еще более придавало бодрости и энергии. Надо сознаться, что начальство, как мор­ское, так и военное, злоупотребляло "Новиком" иногда без всякого смысла: что бы ни случилось, поднимают сигнал: "Новику" развести пары; идут брандеры — "Новику" приготовляться к походу; по­казался дым на горизонте — "Новику" выйти в море; адмирал видел дурной сон — "Новику" сняться с якоря. До такой степени сигналы эти были часты и в большинстве случаев неожиданны, что ни люди, ни офицеры не поспевали достаточно быстро собраться; тогда решили дать нам в распо­ряжение мачту на Золотой горе, которую отовсюду видно. Как только являлась необходимость в "Нови­ке", на этой мачте подымают его позывные; значит, бросай все и беги на корабль. Как-то раз случилось мне увидеть этот сигнал из окна бани, так почти не снявши мыла пришлось одеться и бежать домой».

Приведем краткий перечень действий хотя бы за начало войны. Уже 11 февраля, после первом атаки неприятельских пароходов-заградителей, «Новик» в составе отряда крейсеров («Баян» под флагом контр-адмирала М.П.Моласаи «Аскольд») выходил для поддержки миноносцев, участвовал в бою с японскими крейсерами. Вместе с миноносца­ми "Сторожевой» и "Стерегущий" под огнем про­тивника он прикрывал прорыв из бухты Голубиной ^Расторопного» и «Разящего".

На другой день в том же отряде «Новик» выхо­дил для встречи возвращавшихся из ночной раз­ведки миноносцев. "Внушительный", не решивший­ся на прорыв под огнем, был затоплен командой, другие миноносцы пришли благополучно. В то же время вышедшие им на помощь крейсеры оказа­лись под огнем главных сил адмирала Х.Того. По словам А.П.Штера, когда «почта весь японский флот открыл огонь по нашим трем крейсерам, то началь­ник отряда сигналом просил разрешения вернуть­ся в гавань, ввиду слишком большого неравенства сил. На этот сигнал было отвечено отказом. Тогда, видя, что, продолжая бой с таким сильным против­ником, можно только погубить корабль, совершен­но его не использовав, командир -Новика» дал пол­ный ход машинам и бросился на неприятельский флот, собираясь атаковать минами. Выполнить сво­его замысла ему не дали, так как, заметив наш ма­невр, в Артуре подняли сигнал: «"Новику" вернуть­ся в гавань». После 20-минутной перестрелки на ди­станции в 40 кб японцы ушли; крейсер выпустил 87 снарядов из 120-мм орудий.

16 февраля корабль вместе с крейсерами «Баян», «Аскольд» и «Диана» ходил в разведку к островам Мяо-Тау, 22 февраля, с теми же корабля­ми, — к бухте Кинчжоу.

Приехавший в Порт-Артур новый командующий эскадрой вице-адмирал С.О.Макаров всеми сила­ми постарался активизировать действия флота. К сожалению, первый же организованный по его рас­поряжению ночной выход миноносцев окончился трагедией — «Стерегущий» отстал от отряда и на рассеете 26 февраля был потоплен. На другой день Н.О.фон Эссен писал жене: «Утром мне было при­казано выходить на рейд, и едва я вышел, как ко мне приехал Макаров и поднял у меня свой флаг, и благодарил за быстрый выход на рейд. Мы увиде­ли вне выстрелов батарей несколько японских крей­серов и миноносцев. Скоро к ним на присоедине­ние вышла вся эскадра из восьми кораблей. Нас на рейде было двое — "Баян" и "Новик". Неприятель с большой дистанции открыл по нам огонь, но без­результатно, тогда он расположился вне выстрелов наших батарей и стал с большого расстояния, верст в 10—12, обстреливать проход и гавань. Мы вош­ли в гавань. Бомбардировка длилась часов пять. У меня, слава Богу, ничего, только несколько ос­колков упало на палубу, не задев никого. Макаров, приехавший накануне, потребовал нас всех (коман­диров кораблей. —А.Е.) к себе и был особенно лю­безен со мной, сказав про мое судно "Le brave «Novik»", и вчера, съезжая после рекогносциров­ки, еще раз благодарил меня и всех».

Командир, видимо, не желая пугать жену, почти ничего не написал об утреннем выходе к «Стерегуще­му». Меж тем лейтенант В.Н.Черкасов, наблюдавший за событиями с Золотой горы, вспоминал, что «Но­вик» едва не был отрезан крейсерами противника и спасся только благодаря быстроходности.

На следующий день, 27 февраля, а море выхо­дила вся эскадра. 9 марта — разведка, в которой "Новик» участвовал с другими крейсерами, 12 — встреча возвращавшихся миноносцев, 13 — выход с эскадрой, осмотр и потопление японского па­рохода «Хан-Иен-Мару», 14 — выход с эскадрой, обстрел японских миноносцев, 25 — сторожевая служба на внешнем рейде, 29 — выход с эскадрой, осмотр коммерческого парохода.

Последние два из перечисленных выходов ••Новик» сделал под управлением уже другого ко­мандира — с 18 марта им стал капитан 2 ранга Михаил Федорович фон Шульц; Николай Оттович фон Эссен принял под командование эскадренный броненосец «Севастополь».

В марте 1904 года вышли приказы о награжде­нии отличившихся в боях 26—27 января, Эссен был удостоен золотого оружия с надписью «За храб­рость», часть офицеров крейсера наградили орде­нами. Ранее, еще в феврале, получили Георгиевс­кие кресты 20 матросов корабля. В целом Эссен был несколько обижен за своих подчиненных: «Мое дело 12 февраля совсем замолчали, и никто у меня за него награды так и не получил. Обидно за себя и за своих офицеров. Конечно, мы служим и работаем не из-за наград, а когда идем в дело, то о них не думаем, но надо быть справедливым, а не умалять трудов и подвигов своих подчиненных..."

Утром 31 марта на место гибели миноносца -Страшный», расстрелянного неприятелем при воз­вращении из разведки, первым прибыл крейсер «Баян», за ним двинулась вся эскадра. На горизонте показались японские броненосцы, и С.0.Макаров, к которому успели присоединиться еще не все корабли, отступил под защиту батарей, Во время ма­неврирования на внешнем рейде флагманский бро­неносец «Петропавловск» подорвался на связке японских мин и в течение нескольких минут скрыл­ся под водой с большей частью экипажа. Вскоре на другой мине подорвался и получил серьезные по­вреждения эскадренный броненосец «Победа». Ра­стерявшиеся комендоры, не понимая, откуда исхо­дит угроза, принимали плававшие стреляные гиль­зы и другие предметы за перископы воображаемых подводных лодок и яростно стреляли по воде. Участвовал в этой панической стрельбе и "Новик», вы­пустивший два десятка снарядов.

Подавленное настроение, сковавшее эскадру после трагедии, было на крейсере еще ужаснее: сра­зу трое офицеров (командир М.Ф.фон Шульц, мич­маны С.П.Бурачек и К.Н.Кнорринг) потеряли на «Петропавловске» своих братьев. Показателем во­царившейся на эскадре апатии стал тот факт, что в апреле "Новик» ни разу не выходил в море.

Некоторое оживление наступило лишь после гибели 2 мая на русских минах эскадренных броне­носцев «Ясима» и «Хацусе». В это время японские войска уже начали наступление на Порт-Артур. «Но­вик» неоднократно сопровождал минный транспорт «Амур», пытавшийся развить недавний успех. С первого дня лета крейсер вместе с миноносцами стали привлекать к охране кораблей, преимуще­ственно канонерских лодок, обстреливавших фланги японской армии. В течение июня—июля было со­вершено 11 таких выходов, во время которых крей­сер сам выпустил по береговым позициям почти 900 снарядов из 102-мм орудий. А еще бои с японски­ми миноносцами, постоянно нападавшими на тра­лящий караван!

Очень показательным стал бой 5 мая, когда, защищая "Амур», крейсер противостоял семнадца­ти миноносцам. Лейтенант А.П.Штер писал - «...не­сколько раз они пробовали атаковать нас общими силами, но. обладая большим ходом, мы все время держали их на расстоянии выстрела наших орудий, не допуская сближаться, что заставило их разде­литься на три группы, которые пытались напасть на нас с трех сторон, но и это им не удалось, так как мы встречали огнем по очереди все три отряда, не позволяя им действовать одновременно. Это было состязание в скорости хода и в искусстве маневри­рования, из которого "Новик" вышел победителем. Японцы удалились, получив, по всей вероятности, по­вреждения, так как стрельба была выдержанная и рас­считанная, море было спокойно, что позволяло кор­ректировать расстояния и направления, а также ви­деть падения снарядов, ложившихся в большинстве прекрасно. Столкновение это показало, что такому крейсеру, как "Новик", при умелом управлении нече­го опасаться какого угодно числа миноносцев».

Участвовал крейсер и в выходе эскадры 10 ию­ня, когда, не приняв боя с кораблями Х.Того, коман­дующий эскадрой контр-адмирал В.К.Витгефт от­казался от предполагавшегося прорыва во Владивосток и вернулся в Артур. Всю ночь на внешнем рейде крепости продолжался бой с японскими ми­ноносцами, так и не добившимися успеха.

Артиллерия корабля с честью выдержала посто­янные стрельбы. В хранящемся в РГАВМФ -Техни­ческом отчете по командировке полковника Меллера на Дальний Восток» упомянуто лишь несколько не очень значительных поломок. Так, у 120-мм кормового орудия сломалась подъемная дуга, что вообще было характерно для этих пушек. А.П.Меллер видел одну из основных причин данного явле­ния в слабости палубы, просаживавшейся при выс­треле, По его указанию корабельный инженер П.Ф.Вешкурцов кронштейнами подкрепил фунда­мент, после чего повторных аварий не было. На дру­гом орудии произошла поломка затвора, он был за­менен. Более серьезным являлось значительное обмеднение каналов стволов, подобное явление в начале осады привело к нескольким случаям раз­рывов пушек. Принятыми энергичными мерами все было приведено в порядок.

Конечно, крейсер покидал гавань не каждый день. В свободные от боев дни экипаж не только обслуживал механизмы, но и добывал провизию: уже в июне рацион защитников крепости не отли­чался разнообразием, в июле же питались солони­ной и резали ослов.

Команда «Новика» оказалась в лучшем поло­жении. Предусмотрительный М.Ф.фон Шульц еще в апреле купил стадо коров, разместив его за горо­дом на даче одного из офицеров, тогда же был разведен огород. Благодаря этим мерам матросы каж­дый день получали свежее мясо, картофель и зелень.

Печальным образом на судьбе крейсера сказа­лась 40-минутная готовность, в которой корабль находился с конца мая по требованию штаба. Она не только изматывала личный состав, но и не дава­ла проводить никаких серьезных работ в машинах. Не случайно, именно с этого обстоятельства начал М.Ф.фон Шульц свой рапорт о последних днях служ­бы «Новика». Даже накануне уже решенного контр-адмиралом В.К.Витгефтом выхода в море крейсер обстреливал побережье. В результате личный со­став не успел принять 80 т угля до полного объема.

27 июля на крейсере I ранга «Аскольд» началь­ник отряда крейсеров контр-адмирал Н.К.Рейценштейн провел совещание подчиненных ему коман­диров, на котором предписал всем, невзирая на обстоятельства, прорываться во Владивосток, счи­тая возвращение в Порт-Артур смертельным.

В 5 ч утра 28 июля «Новик» вышел на рейд и, после уничтожения девиации, занял отведенное ему по диспозиции место. После выхода всех кораблей, эскадра построилась в кильватер и 8-узловым хо­дом начала движение за тралящим караваном, Крей­сер сначала шел за «Аскольдом», однако в 9 ч сиг­налом с флагманского броненосца «Цесаревич» он был вызван 8 голову колонны. Во время обгона эскадры стало видно, что ее сильным течением сно­сит на минное заграждение у Ляотешаня. Коман­дир «Новика- немедленно сообщил об этом на ока­завшиеся в самом угрожаемом положении броне­носцы -Севастополь» и «Полтава», и те, выйдя из строя влево, уклонились от опасности. После этого крейсеру приказали идти впереди тралящих судов, указывая им путь, так как последние тоже сносило течением, и их курс был не совсем верен.

В 11 ч утра на горизонте показалась японская эскадра, после чего «Новик» получил разрешение занять свое место в отряде крейсеров, следовав­ших в кильватер основным силам. Вскоре после начала сражения, в котором пока принимали учас­тие только броненосцы, один из 305-мм снарядов разорвался у борта «Аскольда». Вслед за этим в 12 ч 45 мин Н.К.Рей цен штейн отвел подчиненные ему корабли на левую сторону эскадры, сохраняя в даль­нейшем дистанцию в 15—20 кб.

Бой то прерывался, то вспыхивал вновь, после 16 ч войдя в решающую фазу. Когда около 18 ч не­управляемый «Цесаревич» выкатился из строя, а броненосцы сбились в кучу, на крейсерах осозна­ли, что наступил их час. Корабли противника в начинавшихся сумерках виднелись во всех направле­ниях, и Рейценштейн понял, что должен где-то про­рвать кольцо, чтобы достичь Владивостока самому и пробить брешь для броненосцев или хотя бы от­влечь от них часть сил противника.

Командир «Новика» приказал пройти мимо по­врежденного флагмана, при этом был замечен сиг­нал «Адмирал передает командование». Так как с броненосца "Пересвет- младший флагман контр-адмирал князь П.П.Ухтомский никаких сигналов не подавал, М.Ф.фон Шульц понял, что ему следует ориентироваться только на Н.К.Рейценштейна. Ото­гнав несколькими снарядами группу миноносцев с левого фланга, "Новик- устремился к «Аскольду», прогонявшему миноносцы противника справа. Око­ло 18 ч 45 мин Рейценштейн поднял сигнал "Крей­серам следовать за мной» и пошел на прорыв вра­жеского кольца. Более тихоходные крейсеры «Диа­на- и «Паллада» вскоре отстали, и лишь -Новик» следовал за адмиралом.

Без сомнения, основная тяжесть боя легла на крейсер «Аскольд» — именно он воспринимался японцами как основной противник, К тому же "Но­вик» оказался несколько сзади. Видимо, именно поэтому в своем рапорте фон Шульц ни словом не упоминает о броненосных крейсерах «Асама», а затем -Якумо», пытавшихся, согласно донесению Н.К.Рейценштейна, помешать прорыву, но отогнан­ных артиллеристами «Аскольда». «Новик» атако­вали легкие крейсеры противника из 3-го и 5-го бо­евых отрядов: «Сума», «Акаси», «Акицусима», «Идзуми», «Касаги», «Титосе» и «Такасаго», особенно три последних. Очевидно, именно их снаря­ды и нанесли кораблю три пробоины по левому бор­ту. Первая из них находилась под полубаком в рай­оне мостика, осколками был разбит носовой про­жектор, убиты комендор бакового орудия С.Я.Зяблицын и ученик сигнальщика П.А.Чернышев, легко ранен судовой врач Н.В.Лисицын. Фон Шульц в ра­порте определил эту пробоину как подводную, од­нако о затопленных помещениях и количестве при­нятой воды не упомянул. В вахтенном же журнале указано: «Все пробоины надводные». Другой сна­ряд попал в помещение носовой динамо-машины, последний — в среднюю часть корабля; существен­ных повреждений они не нанесли.

К 20 ч бой фактически прекратился. Часть крей­серов противника продолжала преследование, но дистанция постепенно увеличивалась, и спустя пол­часа неприятель скрылся в вечерних сумерках. В 20 ч 40 мин «Новик» наконец догнал «Аскольд». Даже в полумраке было видно, сколь тяжело дался флагману этот героический бой, его повреждения и потери были намного серьезнее.

Прорыв потребовал полного напряжения и ма­шинных команд. Старший механик «Аскольда» И.И.Поклевский-Козел позже писал, что его маши­нистов под конец приходилось три—четыре раза в час окатывать холодной водой, Пот настолько разъе­дал людям глаза, что многие ходили на ощупь, С некоторыми от усталости случались судороги, их приводили в чувство водой из шланга. Можно с уве­ренностью сказать, что в машинном отделении «Новике» происходило нечто подобное.

Очень интересно, как в разных документах объясняются обстоятельства произошедшего вско­ре расставания «Аскольда» и «Новика». В телеграм­ме императору от 31 июля контр-адмирал Н.К.Рейценштейн сообщал: "Крейсер "Новик", как облада­ющий хорошим ходом, для выигрыша времени при могущей быть впоследствии погоне и согласно ра­нее выработанному плану прорыва, который каж­дому командиру был известен, отпустил действо­вать самостоятельно, так как боевой опыт показал, что рассыпанный строй для крейсеров, обладающих хорошим ходом, — наивыгоднейший, а неприяте­лю приходится разбрасываться». А вот строки из более позднего рапорта Рейценштейна о бое: "Око­ло 10 ч вечера крейсер "Новик", шедший за "Аскольдом", что-то передавал сигналом, но сигнала разобрать не могли; надо было думать, что "Аскольд" своим малым ходом стесняет "Новик"..., а потому "Новика" отпустил действовать самостоя­тельно». Адмирал был настолько уверен, что по­вреждения мог иметь только его "Аскольд», а на другом корабле все прекрасно, что даже не удосу­жился узнать толком, что случилось.

Из рапорта М.Ф.фон Шульца и вахтенного жур­нала крейсера мы видим совсем иную картину. Око­ло 10 ч вечера оба корабля уменьшили скорость до 20 уз, тогда же на "Новике» начались перебои в работе холодильников, стали греться воздушные насосы. С помощью фонаря Ратьера на «Аскольд» передали просьбу уменьшить ход, что и было ис­полнено. Через час в котлах "Новика» сильно повысилась соленость, и Шульц вторично просил ад­мирала уменьшить ход, чтобы осмотреть холодиль­ники (вахтенный журнал относит эти просьбы к 22 ч 10 мин и 22 ч 30 мин соответственно). Этот-то пос­ледний сигнал, переданный, кстати, несколько раз, видимо, и не был разобран на флагмане. В то вре­мя как в процессе очистки бортовых холодильни­ков от набившейся травы, крейсер шел только под средней машиной (с 22 ч 45 мин), не снизивший хода «Аскольд» скрылся в ночи.

Около полуночи на корабле смогли начать ре­монт кормовой машины, введя в действие две дру­гие Когда же повреждения в холодильниках были исправлены, стали лопаться трубки в котлах: в 2 ч ночи — в № 1 и 2, в 3 ч — еще в одном. Пришлось прекратить в них пары и начать работы. На рассве­те, когда на горизонте с северо-запада появились два дымка, начались неприятности еще в двух кот­лах, но их отключать было уже слишком рискованно

В 8 ч 20 мин показались новые дымы, позднее оказалось, что это крейсер "Диана». В 9 ч 30 мин к «Новику» подошел миноносец «Грозовой», пере­давший вопрос командира -Дианы» светлейшего князя А.А.Ливена — как собирается дальше дей­ствовать М.Ф.фон Шульц? Ему ответили—проры­ваться во Владивосток, зайдя для пополнения за­пасов угля в германский порт Циндао. Необходи­мость бункеровки была вызвана большим расходом угля, получившимся в результате не очень хороше­го состояния механизмов и длительного хода на максимальной скорости во время боя.

В 17 ч 25 мин корабль вошел в Циндао, но пе­реговоры с губернатором об условиях нахождения крейсера в нейтральном порту затянулись. Лишь в 20 ч 45 мин команда приступила к погрузке. В свя­зи с тем, что на выходе могли дежурить японские корабли, в море следовало выйти затемно. Поэто­му бункеровку окончили в 3 ч 30 мин и спустя пол­часа покинули порт. Удалось принять только 250 т угля. Медлительность губернатора обошлась дорого.

Понимая, что Корейский пролив будет надежно перекрыт неприятелем, М.Ф.фон Шульц повел ко­рабль в обход Японии. Первые же сутки показали, что при следовании экономическим ходом расход топлива увеличился почти в два раза, с 30 до 50— 55 т в сутки, Энергичными мерами удалось снизить его до 36 т, но все же перспектива достижения Вла­дивостока без нового пополнения запасов станови­лась проблематичной. Для экономии топлива при­шлось даже ночью пройти вблизи Токио. Возмож­но, сообщил японцам о неожиданной встрече в оке­ане пароход «Celtic». Утром 6 августа, когда крей­сер в тумане проходил мимо маяка Кунашир, види­мость неожиданно увеличилась, и «Новик» был замечен со станции беспроволочного телеграфа. Шан­сов на прорыв становилось все меньше и меньше.

В 7 ч утра 7 августа корабль вошел на рейд по­селка Корсаковский пост в южной части Сахалина в глубине залива Анива. Немедленно началась погруз­ка угля. У машинной команды были свои заботы — командир приказал оставить пары только в двух котлах, а в остальных срочно заглушить многочис­ленные лопнувшие за поход трубки.

В14 ч 30 мин радиотелеграфист услышал пер­вые переговоры приближающегося противника. На что надеялся М.Ф.фон Шульц, отдавший приказ на разведение паров во всех исправных котлах и пре­кращение погрузки угля лишь спустя 45 минут? Вновь предоставим слово А.П.Штеру: "Работа бли­зилась к концу, оставалось дослать только две бар­жи, как вдруг доложили мне, что с крейсера по се­мафору получено приказание немедленно прекра­тить работы и возвращаться на судно, так как аппа­рат беспроволочного телеграфа принимает японс­кие депеши; сразу точно что-то оборвалось внутри, мелькнуло сознание чего-то безвыходного, и настроение, надо сознаться, круто переменилось из радо­стного в высшей степени угнетенное. Очень не хо­телось покинуть этот уютный и веселый на вид уго­лок, чтобы пускаться в такое сомнительное пред­приятие, как бой с неизвестным пока противником». К16 ч удалось ввести в действие семь котлов, в остальных продолжались работы, и они входили в строй уже во время боя. В16 ч 25 мин с юга пока­зался дым. Спустя пять минут "Новик» снялся с якоря. Быстро довели ход до 20 уз при 130 об/мин и подняли стеньговый флаг. Еще через полчаса не­приятель повернул на пересечку курса, и его опоз­нали как бронепалубный крейсер «Нийтака» (3700 т, 20 уз, шесть 152-мм и десять 76-мм орудий); позже выяснилось, что это была однотипная «Цусима».

Бой начался в 17 ч 10 мин с расстояния около 40 кб; сократив его до 35 кб, противник лег на па­раллельный «Новику» курс.

Вскоре начались попадания. В17 ч 20 мин сна­ряд под броневой палубой вскрыл обшивку в райо­не рулевого отделения, в 17 ч 30 мин покорежило кормовой мостик и машинные вентиляторы, сорва­ло часть фальшборта у ютового орудия, еще один взрыв разметал командирскую и штурманскую руб­ки. В 17 ч 35 мин снаряд сделал большую пробои­ну в рулевом отделении, которое заполнилось водой; корма села на 80—90 см, дыра в расположен­ном недалеко сухарном отделении привела к даль­нейшему увеличению дифферента. К 17 ч 40 мин затопило отделение под командирским помещени­ем, часть кают, провизионку и кормовой патронный погреб. Появилась вода и в отсеках под кают-ком­панией и рулевым отделением. Тогда же была по­лучена еще одна подводная пробоина. К17 ч 50 мин, когда командир принял решение прекратить бой и вернуться в Корсаковский пост, руль начал плохо действовать, а дифферент на корму составил 1,8 м. На верхней палубе наибольшие повреждения также были в кормовой части крейсера, однако все ору­дия продолжали действовать. Здесь погиб комен­дор Н.Д.Аникин, смертельные ранения получили ун­тер-офицер П.И.Шмырев и матрос М.П.Губенко, легкое — лейтенант А.П.Штер и еще несколько че­ловек. Все, кто мог, после быстрой перевязки, оста­лись в строю

Находившиеся в боевой рубке отчетливо пони­мали безнадежность положения — руль вот-вот выйдет из строя, корма заполняется водой, растет крен на правый борт (для выравнивания применя­лось контрзатопление отсеков по левому борту). По­ловина котлов вышла из строя, лишив крейсер его главного качества — скорости. Даже тот факт, что вражеский корабль также отвернул в сторону, а в 17 ч 55 мин остановился, ничего изменить не мог— радиоперехваты свидетельствовали о том, что не­далеко находятся другие корабли.

В 18 ч 10 мин руль окончательно перестал дей­ствовать. Пять минут спустя орудия крейсера сделали последние выстрелы, еще через 5 мин корабль медленно вошел на рейд Корсаковского поста, пос­ле чего команда немедленно приступила к подве­дению пластыря на пробоины в рулевом отделении. В 18 ч 40 мин японский крейсер дал малый ход и начал уходить, а «Новик» перешел ближе к берегу; при этом последнем движении напором воды со­рвало пластырь.

Настало время оценить имевшиеся поврежде­ния. Корабль получил три подводные пробоины в корме, одну — у ватерлинии, около 10 снарядов попали в надводную часть, Во внутренних помеще­ниях находилось около 250 т воды, Возможности прорваться во Владивосток не было ни малейшей.

В 19 ч эвакуировали на берег раненых, затем приступили к свозу имущества и команды. В 22 ч был спущен вымпел, а спустя час — отклепан якор­ный канат и открыты кингстоны. Течением «Новик» медленно относило от берега. В 23 ч 30 мин он лег на грунт с креном 30" на правый борт, трубы и часть палубы остались над водой.

На следующее утро вошедший на рейд японс­кий крейсер "Титосе» выпустил по затонувшему ко­раблю и поселку более ста снарядов.

Меньшая часть экипажа участвовала впослед­ствии в защите Сахалина, большая же, совершив длительный леший переход через весь остров, была эвакуирована во Владивосток.

Удалось обнаружить забытые воспоминания священника Алексея Троицкого, кратко описавшего на страницах "Владивостокских епархиальных ве­домостей» последние часы корабля.

"Появление "Новика" в Корсаковске видали не­многие, он пришел на рассвете, цель его захода — запастись углем; "Новик" простоял весь день. Я вы­шел на пристань и первого попавшегося офицера спросил: можно ли мне побывать на "Новике"? Меня пригласили на катер, и через 15 мин я был на палу­бе крейсера; один из офицеров крейсера был моим любезным чичероне по кораблю. Я видел вооруже­ние крейсера, камеру, где устроен беспроволочный телеграф, рубку командира, минное отделение и мину Уайтхэда, вложенную в аппарат, готовый выб­росить ее в любую минуту; мне показали отдель­ные каюты, помещения офицеров; одну из которых (кают) сильно поковеркало неприятельским снаря­дом в Порт-Артуре, и кончили кают-компанией <...> нас попросили уехать с крейсера якобы потому, что крейсеру пора отправляться, но причина поспешности отхода "Новика" выяснилась скоро: на гори­зонте показался дымок, а затем вскоре обрисовал­ся и контур корабля. На крейсере, вероятно, по те­леграфу знали уже ранее, чем появился корабль, о присутствии поблизости неприятеля, но поджида­ли команду, которая разбрелась по Корсаковску. "Новик" быстро снялся с якоря и через полчаса или менее заговорили пушки. Бой начался прибли­зительно около 6 ч вечера, а к сумеркам "Новик", раненный в кормовое отделение, возвращался к Кор­саковску; команда сошла с крейсера, снявши двух убитых и человек до 15 раненых, из них двое тяже­ло, один умер через сутки, другой суток через 3— 4, остальные получили легкие раны и выздоровели все; в 11 ч вечера крейсер был затоплен. Японский крейсер замолчал первым и пошел, сильно накре­нившись на бок тихим ходом. Высыпавшая было из Корсаковска в тайгу публика с возвращением "Но­вика» на рейд вернулась опять в свои логовища. Ночь корсаковцы провели тревожно, и тревога их была не напрасна: часов в 6 утра пришел японский крейсер и начал громить затопленный "Новик», а по пути, как бы нечаянно, снаряды, мол, рикоше­том, шли и в Корсаковск. В Корсаковске при бом­бардировке "Новика" японцы поцарапали несколь­ко крыш и разбили несколько зданий, более всего пострадала церковь. У церкви разбило северную стену, снаряд разорвался в храме, сделавши в полу большое отверстие... повалил на землю часть ико­ностаса, несколько икон; в окнах всей церкви оста­лось 3—4 стекла, остальные поломались все; ос­колками снаряда избороздило весь пол, часть по­толка... по Корсаковску насобирали около 100 не­разорвавшихся снарядов. Японцы стреляли и в оди­ночку, и залпами... Японцы потешались более часу. Храбрые вояки страны Восходящего солнца пока­зали себя беззащитным жителям, разогнавши их с ребятишками по тайге. Что же они сделали "Нови­ку"? Да почти ничего: подбили верхний конец сталь­ной мачты, разбили частью капитанскую рубку, ча­стью повредили кожухи труб и,., только! Орудия на бортах остались целы. Разогнавши местных жителей, японцы, однако, не испугали команду "Нови­ка". Командир должен был употребить свою власть. чтобы матросы не толпились на открытом месте по берегу бухты, но это не так легко было сделать: мат­росы плакали о затопленном "Новике", стоя на берегу залива Анива; да, нелегко было видеть эту картину и командиру с офицерами!»