Wundefwaffe

В годы Первой мировой и Гражданской войн

 

Разработанный МГШ в 1912 году «План опера­ций Морских сил Балтийского моря на случай евро­пейской войны» ставил, отражая реальное соотно­шение сил с Германией, перед Балтийским флотом сугубо оборонительную задачу: не допустить про­никновения в Финский залив германских кораблей. Опорой для решения этой задачи являлась Цент­ральная минно-артиллерийская позиция, пересекав­шая Финский залив по створу остров Нарген (Эсто­ния)—мыс Порккала-Удд (Финляндия). На флангах минные заграждения прикрывались береговыми ба­тареями, а в открытой акватории — кораблями.

Но в 1914 году Германия не стала предприни­мать активных действий в Балтийском море, что по­зволило флоту осуществить минные постановки не только на Центральной позиции, но также и на не­которых коммуникациях противника в южной части Балтийского моря.

В конце 1914 года, по окончании ходовых ис­пытаний, четыре дредноута перебазировались в Гельсингфорс. Бригада из четырех линкоров-до-дредноутов была реорганизована во вторую брига­ду линейных кораблей, а из кораблей типа «Севас­тополь» сформировали первую.

После Русско-японской войны возникла прак­тика нанесения отличительных марок на дымовые трубы для удобства управлением тактическим со­единением, которое осуществлялось визуально. По­лучили такие марки в виде красных колец шириной 0,91 м и дредноуты. Конкретные места размеще­ния марок по высоте труб и их количество опреде­лялись для каждого корабля в зависимости от его штатного места в походном строю своего соедине­ния. Так, у ставшего флагманским кораблем брига­ды «Петропавловска» марка была нанесена у верх­него среза носовой трубы, у следовавшего за ним

«Севастополя» марка располагалась посередине но­совой трубы, у «Гангута» и «Полтавы» —уже на обеих трубах: у верхних срезов на «Гангуте» и посе­редине на «Полтаве». Когда в 1916 году было при­нято решение поменять местами «Севастополь» и «Гангут», то, соответственно, «поменялись» и их мар­ки. Позднее был возвращен прежний порядок нахож­дения этих кораблей в походном строю, а следова­тельно, и порядок их маркировки.

В начале 1915 года состоялось утверждение нового плана боя на Центральной позиции. В соот­ветствии с ним линейные корабли и крейсера Бал­тийского флота разделили на шесть маневренных групп. В первую вместе с крейсером «Олег» вошли «Петропавловск» и «Гангут»; во вторую вместе с броненосным крейсером «Россия» — «Севасто­поль» и «Полтава». В то же время из-за большой значимости для наших военно-морских сил новых дредноутов вопрос их боевого использования в каж­дом случае решался на уровне Ставки.

Весной и в начале лета 1915 года «Севасто­поль», «Петропавловск», «Гангут», «Полтава» не­сколько раз выходили в море, а их экипажи, осваи­вая корабли, проводили в районе Центральной по­зиции артиллерийские стрельбы и маневры. Тем временем командование противника в конце июля—начале августа провело набеговую операцию силами крупного соединения. В ходе ее германская эскадра, в составе которой было и два линкора-дредноута, с боем форсировала Ирбенскую минно-артиллерийскую позицию и три дня господствова­ла в Рижском заливе.

По уходе из залива германских кораблей Бал­тийским флотом проводились мероприятия по вос­становлению минных заграждений в Ирбенском проливе. 14 августа участие в этом приняли и эки­пажи «Севастополя» и «Гангута». Непосредствен­но в тот день мины выставляли девять минонос­цев. Обеспечивавшие прикрытие крейсеры «Олег» и «Богатырь» держались ближе к проливу, а лин­коры — мористее, к югу от 58-й параллели. Несмот­ря на то, что операция проходила в условиях силь­ного шторма, постановка 310 мин прошла успешно.

На следующий день корабли, разбившись на две группы, находясь в прямой видимости друг друга, следовали в Гельсингфорс стратегическим фарватером. В состав первой группы входили «Гангут» и «Олег», в состав второй — «Севастополь» и «Богатырь». Ширина обозначенного фарватера со­ставляла 108 м. Дул свежий ветер силой до 5 бал­лов, и корабли, двигавшиеся со скоростью 12 уз, испытывали небольшую килевую и бортовую кач­ку. Примерно в 10 ч 45 мин «Севастополь» дважды с силой ударился о грунт. При последовавшем тре­тьем, еще более сильном, ударе линкор остановил­ся, но через несколько минут, дав задний ход, со­шел с мели без посторонней помощи. Вскоре иду­щий впереди «Гангут» оказался на участке фарва­тера, где часть вех вследствие свежей погоды была утрачена или снесена с места. В результате и этот линкор один раз с силой ударился о грунт.

Наиболее серьезно пострадал «Севастополь»: оказалась смятой нижняя часть форштевня; повреж­дения днищевой части протянулись вплоть до рай­она второй башни и захватывали до трех поясьев наружной обшивки на каждом из бортов. Это были и вмятины и трещина, а также две пробоины. Ко­рабль принял более 350 т воды, затопившей в ос­новном междудонное пространство под носовыми котельными отделениями.

Повреждения «Гангута» оказались не столь значительными: одна продольная вмятина в дни­щевой части наружной обшивки левого борта, по­гнутые стенки днищевого рамного набора в районе пересечения 2-го стрингера и 56 шп; частично разошедшиеся в районе вмятины стыки и пазы на­ружной обшивки, давшие незначительную течь в объеме примерно 1,5 т/ч. Повреждения эти были исправлены силами экипажа: текущие швы залиты свинцом, а по приходе в Гельсингфорс и вся вмя­тина залита цементом. Полученные же «Севасто­полем» повреждения пришлось в течение полутора месяцев исправлять в Кронштадтском доке.

Еще дважды в годы Первой мировой войны «Севастополь» серьезно повреждал днищевую об­шивку, днищевой набор, килевую балку. Здесь не­обходимо отметить, что за этот период ни один из линкоров не избежал навигационных аварий: из-за небольшой пробоины в борту «Полтаву» ремонти­ровали в доке; две недели не могли снять с мели «Петропавловск». Несомненно, аварии являлись следствием сложности управления в стесненных условиях восточной части Балтийского моря кораб­лями таких размерений.

17 октября 1915 года при погрузке боеприпа­сов на линкор «Севастополь» полузаряд 305-мм орудия, находившийся в металлическом футляре, упал на палубу зарядного погреба и воспламенил­ся. К счастью, на другие полузаряды пожар не рас­пространился. Пострадало пять человек, из которых один умер от полученных ожогов.

19 октября 1915 года на стоящем на Гельсингфорском рейде «Гангуте» произошло стихийное возмущение команды. Повод для выступления, по мнению офицеров, был незначительным: экипажу на ужин после общекорабельного аврала по погрузке угля выдали, наперекор устоявшейся традиции, вместо ожидаемых макарон по-флотски надоевшую всем гречневую кашу. Вначале матросы отказались ужинать и стали требовать списать с корабля офи­церов, носивших немецкие фамилии, в том числе и старшего офицера. Затем возмущение вылилось в попытку нескольких сотен матросов захватить име­ющееся на корабле стрелковое оружие, а также вор­ваться в офицерские помещения. Офицерам, опи­равшимся на оставшийся верным дисциплине ко­рабельный караул, удалось бескровно нейтрализо­вать продолжавшиеся примерно в течение двух ча­сов беспорядки, а экипаж привести в подчинение. В результате последовавшего дознания 95 человек арестовали и предали суду.

Поздней осенью 1915 года Балтийский флот дважды проводил крупные минные постановки в районе острова Готланд. Оба раза в отряды прикры­тия включались линейные корабли «Петропавловск» и «Гангут», и оба раза участвующим в опе­рации кораблям удалось избежать встречи с кораб­лями противника. В первый раз, 29 октября, крей­сера выставили 560 мин. Следующая постановка в этом районе состоялась 23 ноября, и выполнявшие ее крейсеры выставили уже 700 мин.

Выход «Петропавловска» и «Гангута» к Готлан­ду в конце ноября 1915 года стал последней боевой операцией в ходе Первой мировой войны, в кото­рой приняли участие линкоры-дредноуты, так ни разу за это время и не применившие свою артилле­рию против противника. Ни в 1916, ни в 1917 году к участию в боевых действиях они не привлекались.

С подписанием в начале 1918 года сепаратного Брестского мира для страны закончилась Первая мировая война, которая, с прекращением боевых действий против Германии, стремительно перерос­ла в ожесточенную и бескомпромиссную Граждан­скую войну.

По условиям Брестского мира Балтийский флот должен был покинуть свои базы в Финляндии, а зна­чительная часть его личного состава подлежала де­мобилизации. 12 марта 1918 года Гельсингфорс покинул первый отряд кораблей. В него входили линейные корабли «Севастополь», «Гангут», «Пол­тава», «Петропавловск»; крейсеры «Рюрик», «Ад­мирал Макаров», «Богатырь». Проводку осуществ­ляли ледоколы «Ермак» и «Волынец».

Переход проходил в тяжелейших условиях: сплошные ледяные поля толщиной до 3 м; укомп­лектованность экипажей на разных кораблях состав­ляла от 20 до 40% их штатной численности. Марш­рут пролегал мимо островов Родшер и Гогланд. Движение осуществлялось в светлое время суток. Ос­ложняло проводку то, что ширина более мощного и крупного из ледоколов «Ермака» составляла лишь 22 м, а ширина линкоров — более 26 м: часто при­ходилось останавливаться из-за того, что тот или иной корабль затирало в пробитом во льдах кана­ле. Но, преодолев за пять суток 180 миль, 17 марта линейные корабли и крейсеры без существенных по­ломок достигли Кронштадта.

Деятельность Балтийского флота вплоть до се­редины ноября 1918 года сковывалась условиями Брестского мирного договора с Германией, соглас­но которому боевые корабли должны были иметь на борту сокращенные экипажи, численность кото­рых определялась требованиями минимального поддержания исправности материальной части. Подготовка флота к боевым действиям была также запрещена, а выход кораблей за границы водного района Кронштадта расценивался Германией как на­рушение условий мирного договора. Поэтому весь этот период действия флота сводились лишь к ог­раниченной дозорной службе в пределах кронштадт­ского водного района.

Тем не менее, в ожидании возможного возоб­новления Германией военных действий требовалось сохранять боевую готовность, а это в условиях ох­вативших страну Гражданской войны и разрухи вы­полнить было неимоверно трудно. Значительная часть моряков либо демобилизовалась, либо ушла воевать на сухопутные фронты и на создаваемые речные и озерные флотилии. Туда же, на флотилии, было передано большое число орудий. Возникли се­рьезные трудности и с топливом, поскольку подвоз угля в Петроград и Кронштадт, в связи с оккупаци­ей немцами Донбасса, прекратился.

В таких условиях большая часть кораблей вы­водилась в вооруженный резерв или ставилась на консервацию. По линейным кораблям 27 августа 1918 года начальником Морских сил Балтийского флота С.В.Зарубаевым принимается решение об оставлении в действующем составе лишь «Полта­вы» и додредноута «Андрея Первозванного» с до­ведением численности их личного состава до 75% от штатов, определенных в 1915 году.

Но надобность использовать против немцев эти корабли так и не возникла. В ноябре 1918 года в Германии происходит революция и это страна, ис­тощенная четырехлетней войной на два фронта, ка­питулирует перед странами Антанты. И в том же месяце у Балтийского флота появляется новый про­тивник — корабли бывшего союзника царской Рос­сии по Антанте Великобритании.

В целях противодействия пришедшей на Бал­тику английской эскадре создается действующий отряд (ДОТ) в составе линейных кораблей «Петро­павловск» и «Андрей Первозванный», крейсера «Олег», четырех эскадренных миноносцев и не­скольких других боевых кораблей.

Боевые действия против английских кораблей продолжались вплоть до конца навигации следую­щего 1919 года. Непосредственное участие в них «Петропавловск» принял лишь один раз, 31 мая 1919 года, находясь близ Шепелевского маяка, он прикрывал ушедший на разведку в Копорскую бух­ту эскадренный миноносец «Азард». Обнаружив в бухте корабли противника, «Азард», отстреливаясь, стал отходить под прикрытие артиллерии линкора и тем самым вывел на него в атаку восемь англий­ских эсминцев. «Петропавловск», открыв огонь главным, а затем и противоминным калибрами и выпустив при этом 16 305-мм и 94120-мм снаря­дов, отразил нападение, причем минимальное сбли­жение одного из эсминцев с дредноутом составило менее 45 кб.

Этот эпизод остался для балтийских дредноу­тов, за всю историю их существования, единствен­ным случаем боевого столкновения с кораблями противника. Из-за наличия вполне реальной опасности торпедной атаки линкора английской подвод­ной лодкой, оперирующей в Копорском заливе, «Петропавловск» через несколько дней по приказу командования вернулся в Кронштадт и больше уча­стия в боевых действиях против кораблей Велико­британии не принимал.

Ночью 13 июня 1919 года гарнизоны располо­женных на южном побережье Финского залива фортов «Красная горка» и «Серая лошадь» восста­ли и открыли по Кронштадту артиллерийский огонь. Корабли ДОТа в течение почти трех суток, до само­го подавления мятежа, вели ответную стрельбу. «Петропавловск» за этот период произвел 568 вы­стрелов 305-мм снарядами. Обстрелы мятежных фортов привели к значительным разрушениям зда­ний и помещений, вышла из строя часть артилле­рии восставших. В то же время артиллерийский огонь мятежников кораблям и военным сооружени­ям Кронштадта вреда не причинил.

Участие «Петропавловска» в подавлении мяте­жа знаменательно не только тем, что одному из бал­тийских дредноутов пришлось открыть огонь по соотечественникам. Именно с тех пор боевое при­менение этих кораблей свелось к использованию в качестве плавучих батарей, стрелявших по пехоте, артиллерии, танкам, укреплениям противника.

Пожалуй, наиболее эффектной и одновремен­но малорезультативной операцией английской эс­кадры против действующего отряда кораблей Балтийского флота стал прорыв ее торпедных катеров в кронштадтскую гавань, осуществленный 18 авгу­ста 1919 года. «Петропавловск», который являлся одной из главных целей атакующих катеров, торпе­ды миновали. С началом ледостава, в декабре 1919 го­да, английская эскадра покинула Финский залив, на чем боевые действия на Балтике и закончились.

Между тем, 24 ноября 1919 года на выведен­ном из действующего состава и стоящем у стенки Адмиралтейского завода линкоре «Полтава» воз­ник пожар. Еще в самом начале осени корабль пе­ревели в состояние зимнего хранения: судовые си­стемы осушили, электроэнергию подавали с бере­га, а для отопления помещений использовали один из котлов первого котельного отделения.

Незадолго до возникновения пожара береговые службы прекратили подачу электроэнергии. Рабо­тавшие при свечах и керосиновых лампах кочегары не уследили, что из нефтехранилища через негер­метично задраенную горловину в трюм поступает нефть. Примерно к 2 ч дня плававшее на поверхно­сти трюмной воды топливо достигло уровня топ­ки — в кочегарке возникло обширное возгорание. На завод прибыли спасательное судно, три ледокола, городские пожарные, но потушить огонь не уда­лось — выгорание нефти и охваченных пожаром по­мещений продолжалось до 4 ч ночи следующего дня.

От огня пострадали: первая и смежная с ней вторая кочегарки, центральный верхний пост и броневая труба под ним, носовая боевая рубка, одна из носовых электрических станций и два носовых ко­ридора электрических приводов. Водой оказался залит нижний центральный пост. Пострадали от воды погреба и подпятник носовой башни. В даль­нейшем восстановление дредноута, оказавшегося в наихудшем техническом состоянии сравнительно с однотипными кораблями, постоянно откладыва­лось, и в итоге корабль так и не был возвращен в боевой состав флота.

Вскоре, по окончании в европейской части стра­ны Гражданской войны, экипажам двух линкоров довелось вновь применить свое оружие, и вновь против соотечественников. Происходило это в пер­вой половине марта 1921 года, в дни подавления противоправительственного восстания, вошедшего в историю как Кронштадтский мятеж.

События начали разворачиваться именно на стоявших в гавани Кронштадта линейных кораблях «Петропавловск» и «Севастополь». Начавшиеся еще в конце февраля на борту линкоров митинги, привели 2 марта к отказу дислоцировавшихся в го­роде частей и экипажей, а также команд несколь­ких близлежащих островных фортов, подчиняться центральной власти.

В течение двух недель «Петропавловск» и «Се­вастополь» вели огонь по оставшемуся верным пра­вительству форту «Краснофлотский» (до 15 авгус­та 1919 года— «Красная горка»), по городам Ора­ниенбаум и Сестрорецк, по расположенным на се­верном берегу Финского залива железнодорожным станциям Лисий Нос, Горская, Тарховка. «Петропав­ловск» израсходовал при этом 394 305-мм и 940 120-мм снарядов; «Севастополь» — 375 305-мм и 875 120-мм снарядов. Сложность ведения огня зак­лючалась в том, что линейные корабли стояли ря­дом и в окружении большого количества вмерзших в лед кораблей и судов. На «Севастополе» из-за отсутствия топлива первое время паров не разводи­ли, наводку и заряжание осуществляли вручную.

В то же время и линкоры первоочередно под­вергались обстрелу фортом «Краснофлотский», по­левыми батареями, а также бомбардировкам с воз­духа самолетами «Ньюпор».

В условиях относительной скоротечности раз­ворачивавшихся событий обеим сторонам не уда­лось организовать необходимую для корректиров­ки огня разведку, и выбор целей осуществлялся по картам, а точность стрельбы зависела от опыта и уровня знания местности управляющих стрельбой артиллеристов. Тем самым огонь всеми велся по площадям, что делало незначительной его боевую эффективность: были разрушены жилые здания, погибли мирные люди, в то же время стрельба дред­ноутов по станциям не сказалась на подвозе в рай­оны развертывания нацеленных на штурм Крон­штадта войсковых частей 7-й армии. Не удалось лин­корам и подавить артиллерию форта «Краснофлот­ский». С другой стороны, «Петропавловск» и «Сева­стополь» хотя и получили некоторые повреждения, но не прекратили огонь.

17 марта линкоры вели огонь по уже ворвав­шимся по льду в город частям Красной армии и ка­питулировали только в начале наступившей ночи.

За время этих трагических событий имена «Се­вастополь» и «Петропавловск» для политизирован­ного командования Балтийским флотом, как и для всего руководства страны, стали страшными сим­волами кровавого бунта еще недавно самой надеж­ной опоры — балтийских матросов. В марте 1921 го­да, в период празднования в Советской России 50-летия Парижской коммуны, в честь этого собы­тия, а также в честь известного революционера вре­мен Великой французской революции Жана Поля Марата, линкоры, приказом командующего Балтий­ским флотом И.К.Кожанова поспешно получают но­вые имена: «Севастополь» становится «Парижской коммуной»; «Петропавловск» — «Маратом». Именно с этих переименований фактически и на­чался новый, советский период воссоздания и раз­вития отечественного военно-морского флота.