Wundefwaffe

Линкоры контролируют Черное море

 

Неторопливо, всезнании собственного величия и значимости момента, входила «Императрица Ма­рия» на севастопольский рейд 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счаст­ливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвраща­лась под флагом П.С.Нахимова 84-пушечная «Им­ператрица Мария». И как отголосок тех славных со­бытий звучали слова приветственной телеграммы, в которой верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич напутствовал новый ко­рабль пожеланием продолжить «традиции своего славного предка в Синопском сражении». Долгую и славную жизнь прочили ему! Весь флот с нетер­пением ожидал того момента, когда «Императрица Мария», выйдя в море, выметет за его пределы из­рядно осточертевшего «Goeben» (получившего по­сле фиктивной продажи Турции наименование «Султан Селим Явуз», этого, на флотском жарго­не, «дядю» с его не менее надоедливым «пле­мянником» — крейсером «Breslau» («Мидили»).

Почти сразу зародилась и собственная кора­бельная традиция — прослужившего на корабле значительное время офицера награждать особой выделки саблей с накладным на эфес эмалевым изображением иконы Святого Николая Угодника (его выполнил мичман Г.Р.Вирен) и гравировкой назва­ния корабля на клинке. Устав о сабле, разработан­ный кают-компанией корабля, был одобрен коман­дующим флотом и утвержден морским министром.

Отгремела медь оркестров, улеглись радость и волнение, флот вернулся к суровым военным буд­ням. Пополнив запасы и дав недолгий отдых экипа­жам, снова уходила в море бригада линейных ко­раблей. Буксиры у входа на рейд то и дело отводи­ли и ставили на прежнее место боновое заграждение: движение на подходе к базе было почти постоянное. Отправляясь в поход, снимались с якорей и ра­створялись в ночи эсминцы и подводные лодки; очи­щая фарватер от мин, утюжили море неутомимые тральщики, и отчаянные морские летчики на своих зыбких аэропланах вылетали в море встречать свои корабли и охотиться за подстерегавшими их немец­кими подводными лодками.

И зная, как трудно приходится флоту, как рис­куют старые линкоры при каждой встрече с «Goeben», на «Императрице Марии» изо всех сил ста­рались ускорить начавшуюся с уходом из Николае­ва программу приемных испытаний. На многое, конечно, приходилось закрывать глаза и, полагаясь на обязательства завода, откладывать устранение недоделок на время после официальной приемки корабля. Так, много нареканий вызвала система аэрорефрижерации погребов боезапаса — оказа­лось, что весь «холод», исправно вырабатывавший­ся «холодильными машинами», поглощался разог­ревавшимися электродвигателями вентиляторов, которые вместо теоретического «холода» гнали в погреба боезапаса свое тепло. Поволноваться зас­тавили и турбины, но сколько-нибудь существенных неполадок (кроме последствий небрежного монта­жа маслоохладителя и неотрегулированности пре­дохранительных клапанов котлов) не произошло.

С 9 по 23 июля 1915 года «Императрица Ма­рия» находилась в сухом доке Императора Николая II в Панаиотовой балке (ныне Северный док). На корабле осмотрели гребные винты, дейдвуды, кингстоны, окрасили днищевую часть зеленым па­тентом. 24—25 июня было погружено 1222 т уголь­ных брикетов и боеприпасы (перед началом их по­грузки осадка составляла 8,74 м носом и 8,66 м кор­мой, по окончании — 8,94 и 8,71 м соответственно), проверены стрельбой болванками торпедные аппа­раты. Все это время приходили рабочие порта и за­водов: например, 26 июня на борту их находилось 438 человек.

6 августа в 5 ч линкор приготовили к бою, в 6 ч 45 мин прибыл со штабом командующий флотом А.А.Эбергард. Эсминцы охранения ушли в море, а «Императрица Мария» начала разворачиваться с помощью машин. Но выход в море, к которому так долго и напряженно готовились, не состоялся. По­спешность, нервозность (от присутствия команду­ющего) и недостаточная обученность экипажа при­вели к беде: неожиданно упавшей шлюпбалкой 6-весельной шлюпки № 1 при уборке ее по-боевому был наповал убит руководивший работами лейте­нант Б.Г.Миркович. На линкоре сыграли сигнал «Бо­евую готовность разоружить», а командующий со штабом вернулся на «Георгий Победоносец».

Следующий выход в море состоялся 13 авгус­та. Пары начали поднимать уже в 4 ч, к 6 ч 05 мин корабль был готов к бою. В 7 ч 55 мин, с прибытием на борт командующего, на линкоре подняли его флаг. Миновав боны и Константиновскую батарею, «Императрица Мария» легла на ставший вскоре привычным и занимавший полтора часа путь в море протраленным каналом до Херсонесского маяка.

В море занимались интенсивными эволюциями, про­вели пробную стрельбу из 130-мм орудий правого борта, а в 16 ч 20 мин начали предварительные за­меры скоростей на пробегах между мысами Аю-Даг и Ай-Тодор. 14 августа линкор провел стрельбу из 305-мм орудий. В течение 50-часового похода 13— 15 августа 1915 года вдоль южного берега Крыма средняя скорость составила около 21 уз (при водо­измещении 24 000 т и мощности турбин 26 000 л.с.). В топках 20 котлов за 3 ч сожгли 52 т угольных бри­кетов Южно-Бельгийского общества, что соответ­ствовало даже меньшему удельному расходу, чем предусматривалось спецификацией (0,72 вместо 0,8 кг на 1 л.с. в час).

К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие ме­сяцы. По указанию командующего флотом для борь­бы с дифферентом на нос пришлось сократить бое­запас двух носовых башен (со 100 до 70 выстре­лов) и носовой группы 130-мм пушек (с 245 до 100 выстрелов). Недостаточность этих мер заставила Технический совет Главного управления корабле­строения в июне 1916 года согласиться снять на лин­коре «Император Александр III» две носовые 130-мм пушки (их основания следовало оставить на месте) с заделкой амбразур броневыми листами на бол­тах, упразднить их погреба, перенеся в них подшки­перскую, а также уменьшить длину одной из якорных цепей на 137,3 м. Все эти мероприятия давали воз­можность уменьшить дифферент на нос на 0,406 м. Вот так в конце концов проявили себя последствия проектных перегрузок по инициативе заказчика. На «Императрице Екатерине Великой», используя опыт «Императрицы Марии», уже при достройке сдела­ли необходимые изменения путем сдвижки всех возможных грузов на две шпации в корму.

Все знали, что с вступлением в строй «Импе­ратрицы Марии» «Goeben» без крайней нужды из Босфора не выйдет — флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегичес­кие задачи.

Тогда же для оперативных действий в море, со­хранив административную бригадную структуру, об­разовали несколько мобильных временных соеди­нений, названных маневренными группами. В 1-ю вошли «Императрица Мария» и крейсер «Кагул» с выделенными для их охраны эсминцами. Такая орга­низация позволяла (с привлечением подводных ло­док и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора. Только в сентябре—декабре 1915 года маневренные группы десять раз выхо­дили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зонгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца — у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющий­ся по воде длинный и приземистый силуэт грозно­го линкора.

И все же поимка «Goeben» оставалась мечтой всего экипажа. Не раз приходилось офицерам «Им­ператрицы Марии» поминать недобрым словом ру­ководителей МГШ и бывшего министра А.С.Воевод­ского, уменьшивших ход у их корабля по крайней мере на 2 уз, что не оставляло надежд на успех по­гони за «Goeben» — помочь мог только случай.

Первая встреча с «Goeben» выпала не «Импе­ратрице Марии», а совершавшей свой первый бо­евой поход «Императрице Екатерине Великой» (ис­пытания ее артиллерии и приборов управления ар­тиллерийским огнем были завершены буквально за месяц до этого). Произошла она у острова Кирпен утром 26 декабря 1915 года благодаря блестящим действиям эсминцев «Пронзительный» и «Пыл­кий», которые и навели вышедший в море «Goeben» на поджидавший его русский линкор. Опознав сво­его противника, германский линейный крейсер тот­час повернул к Босфору.

Стремясь, по-видимому, с максимальным эф­фектом использовать мощь бортового залпа, «Им­ператрица Екатерина Великая» не сразу легла на курс погони, а некоторое время шла параллельно. Этого оказалось достаточно, чтобы «Goeben» ус­пел-таки реализовать свое преимущество в скоро­сти (из-за обрастания корпуса и изношенности под­шипников гребных валов он мог дать немногим бо­лее 24 уз). Окруженный фонтанами воды от падений снарядов русского линкора (палуба была испещрена следами осколков, пробит гафельный флаг), он, однако, сумел увеличить расстояние, составлявшее в начале боя 125 кб, и уйти от погони. Точно так же из-под огня «Императрицы Екатери­ны Великой» 3 апреля 1916 года вывернулся и «Breslau».

Можно долго спорить, что в этих случаях явля­лось определяющим: просчеты ли русского коман­дования, военное ли счастье немцев, но как бы то ни было, эти операции зиждились на классической, отработанной веками тактике применения морских сил, а между тем бурное развитие авиации и воз­росшая активность подводных лодок настоятельно требовали поиска новых способов ведения боевых действий даже на таком закрытом морском театре, как Черное море.

Еще недавно прикрывавшаяся авиацией при пе­реходе из Одессы «Императрица Мария» 24 янва­ря 1916 года возглавила вошедшую в историю круп­ную комбинированную операцию, в которой едва ли не впервые в мире главная роль отводилась авиа­ции. Четырнадцать гидросамолетов с авиатранспор­тов (гидрокрейсеров) «Император Александр I» и «Император Николай I» под прикрытием 1-й манев­ренной группы и четырех эсминцев преодолели низ­кую облачность и подвергли массированной бом­бежке причалы, сооружения и суда в Зонгулдаке.

«Лодочный синдром», уже сковавший флоты воюющих держав на западе и в Средиземном море, начал сказываться и в Черном море. Кораблей для охраны линкоров явно не хватало, а в предстояв­ших операциях у Босфора неизмеримо должна была возрасти и минная опасность.

Дредноуты же по-прежнему оставались без оче­видно необходимой конструктивной защиты. Про­тив мин заграждения испытывали фортралы, про­тив торпед — сети. Устройство их постановки и автоматической уборки устанавливалось в соответ­ствии с патентом английского изобретателя Кемпа: лицензию на его производство ОНЗиВ приобрело с правом применения на всех строившихся в России кораблях. В крайнем случае для форсирования мин­ных заграждений впереди дредноутов предполага­лось пустить «Синоп» и «Ростислав», для которых уже готовили защитные кессоны.

Ободренный снизившейся (из-за возросшей под­водной опасности) активностью русских линкоров, «Goeben» в начале июля 1916 года предпринял впер­вые за время войны дальний рейд к Новороссийс­ку. Отлично работавшая русская агентура и на этот раз заблаговременно сообщила о планах немецко­го командования, и к Босфору спешно направилась «Императрица Екатерина Великая». Однако сам ко­мандующий флотом адмирал А.А.Эбергард вышел в море лишь получив известие о бомбардировке «Goeben» и «Breslau» Туапсе и Сочи. Без нужды растянув операцию (ее, видимо, можно было закончить раньше, перехватив «Goeben» на полпути к Но­вороссийску), русский командующий сам же и не выдержал ее напряжения: не встретив «Goeben» в море и решив, что германский крейсер благодаря своей непостижимой везучести уже успел уйти в Босфор, командующий флотом вернулся в Севас­тополь, отозвав и «Императрицу Екатерину Вели­кую». А между тем «Goeben» благополучно прошел в Босфор со стороны румелийского берега.

Эта слишком уж явная оплошность, вызвавшая на флоте всеобщее негодование и утвердившая за командующим прозвище «Гебенгард», и стала, по-видимому, причиной его смещения. На его место прибыл с Балтики вице-адмирал А.В.Колчак.

Судьба, словно вознамерившись немедленно проверить этот выбор, тут же предоставила новому командующему шанс отличиться: сведения о выхо­де «Breslau» для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и А.В.Колчак сразу же на «Императрице Марии» вышел в море.

Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода «Breslau» были известны, точка пе­рехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие «Императрицу Марию», удачно атаковали караулившую ее выход подводную лодку UB7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди линкора, в намеченной точке перехватили «Breslau» и связали его боем.

Охота развернулась по всем правилам — эс­минцы упорно прижимали пытающийся уйти гер­манский крейсер к берегу, «Кагул» неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не до­летавшими залпами. «Императрице Марии», раз­вившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Но то ли эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня дред­ноута, то ли на ней берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой «Breslau» не­медленно окутывался при опасно близких падени­ях снарядов, но решающего залпа, который мог бы накрыть «Breslau», не получалось.

Если бы на российском линейном корабле было две носовых башни, их методичная стрельба с раз­бросом по площади пятна дымовой завесы могла бы, наверное, накрыть германский крейсер, заста­вить его сбавить скорость, а может быть, и сразу уничтожить.

Вынужденный отчаянно маневрировать (маши­ны, как писал немецкий историк, были уже на пре­деле выносливости), «Breslau», несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал в прой­денном по прямой расстоянии, которое уменьши­лось со 136 до 95кб.

Спасла германский крейсер только чистая слу­чайность — налетевший шквал. Укрывшись за пе­леной дождя, «Breslau» буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.