Корабли уходят под Андреевским флагом
«Императрицы Марии» не стало, но и исключенная из списков флота она продолжала жить в его памяти, традициях, боевом опыте, которые ее экипаж принес на другие корабли. Пережив шок невиданной в русском флоте катастрофы, гибель товарищей и потерю корабля, люди с «Императрицы Марии» не сразу пришли в себя. Отдых, госпитальное лечение пострадавших, материальное вознаграждение, награды за подвиги мужества и самоотверженности помогли морякам вернуться в строй.
Частью людей укомплектовали восстановленный (после потопления под Одессой) турецкий крейсер «Меджидие», получивший наименование «Прут». На пополнение боевых средств флота использовали технику и боеприпасы «Императрицы Марии»: их извлечение с затонувшего корабля стало первоочередной задачей спасательных работ. Значительную часть экипажа перевели на достраивавшийся «Руссудом» в Николаеве однотипный «Император Александр I»; его старшим офицером стал капитан 2 ранга А.А.Григоренко.
Ходовые трехчасовые испытания третьего черноморского дредноута на полный ход проводились 4 августа 1917 года; при водоизмещении 23 738 т, то есть на 1138 т больше обусловленного контрактом, углубление носом составило 8,64 м, кормой — 8,81 м, средняя скорость двух пробегов — 20,95 уз, наибольшая — 21,45 уз при средней мощности механизмов 27 270 л.с. и наибольшей — 28 957 л.с.
Февраль—март 1917 года прошел в Севастополе, в отличие от Балтики, без крови, убийств и грабежей. Особое положение хорошо изолированной крепости, условия действующего, непрерывно плавающего флота и непререкаемый еще авторитет его командующего А.В.Колчака не позволили проявиться той уголовно-революционной шпане, которая в Гельсингфорсе — главной базе Балтийского флота — молниеносно организовавшись, беспрепятственно грабила корабли и квартиры, убивала офицеров и кондукторов. Но уже в апреле эсеро-большевистская пропаганда и всероссийский клич «Грабь награбленное» всколыхнули и Севастополь. Не выдержав нараставших демагогических требований матросов, добивавшихся все большей «воли» и разоружения офицеров, выбросил за борт свое золотое наградное оружие и покинул флот адмирал А.В.Колчак. Это стало большой ошибкой адмирала, не проявившего должной выдержки: флот несмотря ни на что еще оставался организованной и управляемой силой, операции на море продолжались.
4 мая 1917 года дредноут «Свободная Россия» (так с 16 апреля стала называться «Императрица Екатерина Великая») прикрывал ночную минную постановку, а затем еще две у Босфора. Причем в день первой из них, 12 июня, произошло столкновение с «Breslau», возвращавшимся после удачно осуществленной им обширной диверсии у Сулинского и Килийского гирл Дуная и у острова Фидониси. Преследуя его, «Свободная Россия» с расстояния 120 кб сделала девять выстрелов, которые легли недолетами. Сопровождавшие дредноут «Гневный» и «Счастливый», сблизившись до 60—80 кб, в течение 2,5 ч вели бой, но командующий отрядом заградителей капитан 1 ранга Л.Л.Иванов не использовал возможность преградить «Breslau» путь отхода и помочь «Свободной России» сблизиться с ним. Результат был прежний — «Breslau» опять ускользнул. Последний шанс поймать германский крейсер представился флоту 19 октября 1917 года, но продолжавшееся разложение выплеснулось в неповиновение команд дредноутов. Несмотря на своевременно перехваченные радиопереговоры «Breslau» и оперативную отправку к Босфору трех маневренных групп (2-ю возглавил совершавший свой первый боевой поход дредноут «Воля» — до 16 апреля 1917 года «Император Александр III»), операция была сорвана из-за ухода со своей позиции «Свободной России». Отстранив от управления офицеров, требовавших выполнения боевой задачи, матросы сами привели корабль в Севастополь.
Не поддаваясь на провокации немцев, стрелявших с Северной стороны из полевых пушек по палубам дредноутов, «Воля» и «Свободная Россия» — 1 мая 1918 года привели флот в Новороссийск. В первый и последний раз под возвращенным на корабли Андреевским флагом собрались на этом рейде главные силы единого, еще не расколотого начавшейся Гражданской войной Черноморского флота. Полтора месяца, оставаясь в Новороссийске и испытывая все более откровенное давление германских сил (подводные лодки и гидросамолеты следили за стоянкой), пытались моряки сохранить это единство и сберечь корабли для страны. Новый германский ультиматум — порождение позорного Брестского мира—поставил всех перед выбором: вернуться в Севастополь, поверив обещаниям немцев об интернировании там флота, или затопить его, как требовал шифрованный приказ из Москвы. Полная драматизма ситуация с непрерывными митингами и начавшимся дезертирством с кораблей расколола и экипажи дредноутов. На «Воле» после очередного бурного митинга большинством голосов решили вернуться в Севастополь. На «Свободной России» значительная часть экипажа, как и на ряде других кораблей, сошла на берег; оставшиеся, убедившись в недостатке людей для того, чтобы развести пары в котлах, перешли на «Волю». Командовавший кораблем бывший капитан 2 ранга В.М.Терентьев передал его для потопления на рейде командиру эсминца «Керчь» В.А.Кукелю. Он и рассказал о минутах гибели корабля, заставивших многих плакать. 18 июня 1918 года три взорвавшиеся у борта торпеды ни в чем не изменили положение линкора (как выяснилось позднее, торпеды установили на малое углубление и они взрывались при ударе о бортовой броневой пояс), и только от четвертой, вызвавшей взрыв погребов между 2-й и 3-й башнями, в обоих бортах образовалась сплошная брешь. Дредноут начал крениться и через 3 мин 42 с опрокинулся. Продержавшись вверх днищем еще 37 мин (из всех кингстонов били высокие фонтаны воды), корабль затонул на глубине 36—40 м.
Предпринятое ЭПРОН спустя 12 лет извлечение из погребов корабля его боезапаса привело к взрыву (от детонации при подрыве вблизи вспомогательного заряда, которым хотели расчистить путь в погреб), разрушившему корабль, отчего к нему долгое время уже не подступались. И только в предвоенные годы вместе с подъемом башен «Императрицы Марии» вспомнили и о башнях «Свободной России». Их подняли и передали флоту, а орудия установили на 30-й и 35-й башенных батареях береговой обороны под Севастополем.
«Воля», оставшись последним из находившихся в строю дредноутов, попала в руки немцев, включивших ее в состав своего флота (по данным иностранных источников, линкор получил при этом наименование «Vo да»). С крушением кайзеровской
Германии и уходом ее войск из Севастополя на «Воле» и других уцелевших кораблях 24 ноября 1918 года вновь подняли Андреевские флаги, но явившиеся вместо немцев недавние союзники — англичане и французы — захватили корабли и под английским флагом и с английской командой отправили их в турецкий порт Измид (Мраморное море). Только в августе 1919 года «Воля» и ряд других кораблей вновь под Андреевскими флагами вернулись во вторично захваченный Добровольческой армией Севастополь. Переименованный 25 сентября 1919 года в «Генерал Алексеев» корабль (командир — капитан 1 ранга В.А.Григорков) возглавил морские силы белых в Черном море.
С трудом и не полностью укомплектованный, он участвовал в периодических «боевых операциях» против занятого красными побережья Днепро-Бугского лимана. С Тендровского рейда корабль вел артиллерийские дуэли с очаковскими батареями красных, отражал атаки их самолетов. Бесконечно горько вчитываться в лаконичные, деловито составленные той и другой стороной (и у красных, и у белых в штабах вели дело знающие офицеры) развед-, опер- и другие сводки об их взаимных, не дававших явного преимущества ни той, ни другой стороне «боевых операциях», нелепых и бессмысленных.
И вдвойне горше от сознания, что на том же «Генерале Алексееве» среди занятых своим монотонным делом и, наверное, давно изверившихся в победе старых моряков начинали свою недолгую службу гардемарины Севастопольского морского корпуса. Сколько их, кадровых матросов, бывалых офицеров и так и не успевших надеть офицерские погоны юношей жестокая судьба заставит искать пристанище на чужбине, сколько талантов, огня души, чести и совести будет отдано чужим странам и потеряно для своей Родины. И не уйти от убийственного вопроса — кому и зачем все это было нужно?
Так думали, наверное, все, уходившие из Севастополя в Бизерту на возглавлявшем исход белых «Генерале Алексееве», который в ночь на 31 октября 1920 года в составе огромного (121 судно, 130— 150 тысяч человек) каравана скорби, горя и ненависти покинул Севастополь. 3 ноября на рейде Моды вблизи Константинополя свезли на берег переполнявших корабли пассажиров (многие весь переход простояли в тесно сбитой толпе), и «Генерал Алексеев» с уже новым командиром (капитан 1 ранга И.К.Федяевский) во главе сильно поредевшей эскадры продолжил свой путь на запад — к единственно возможному обещанному французами пристанищу на северном берегу Африки.
Четыре года, теряя переходившие в чужие руки корабли и все более неудержимо рассеивавшихся по всему свету людей, держалась эскадра в Бизерте, но кончилось и ее время. С заходом солнца 29 октября 1924 года, следуя флагманскому эсминцу «Дерзкий», «Генерал Алексеев» и остальные корабли спустили Андреевские флаги: Франция, признав СССР, отказывала эскадре в своем покровительстве.
Вскоре на палубу линкора поднялись представители СССР — А.Н.Крылов и Е.А.Беренс. Но планам возвращения корабля на родину помешал ряд обстоятельств. Корабли были разобраны на металл во Франции, и последним, в 1936 году, «Генерал Алексеев». Его башни послужили прототипом для создания башен новых французских линейных кораблей типа «Dunkerque». Редкая судьба выпала орудиям корабля, которые после оккупации Франции попали в руки немцев и были установлены на батарее «Mirus» в системе германского «Атлантического вала». Еще три орудия немцы передали Финляндии, использовавшей их при восстановлении 305-мм железнодорожных транспортеров, подорванных советскими войсками при эвакуации с Ханко в декабре 1941 года.
О судьбе линейного корабля «Генерал Алексеев» и всей эскадры напоминает мемориальная доска в православном храме в Бизерте.
